Страница:
– Дерьмовая нынче крысятина, – услышал я. – Что они их, анаболиками откармливают?
– Просто соус неудачный, – отозвался Давид со смешком.
– Ничего, Толяну понравится, – неуверенно буркнул третий.
Они ведь нарочно выбрали китайский квартал, да к тому же забегаловку с идиотским меню! Нормальному горожанину и тем более нихонцу никогда не придёт в голову тащиться сюда, чтобы случайно опознать преступника Давида. А местным плевать, что он пару раз засветился в полицейской хронике, из них каждый второй не в ладах с законом.
Троица миновала моё укрытие и двинула по «переулку» в сторону длинного и приземистого строения, похожего на бывшую кутузку. Я такие по голику видел. У них специально окошки делались узкими. «Приятели» нагваля шли по сторонам от него, чуть ли не вплотную, и оба держали руки в карманах плащей – и наверняка там были пистолеты. Один нёс под мышкой бэнто – плоскую коробку вроде тех, в каких нихонцы таскают на пикники гохан. Все их внимание было направлено на Давида, вот они и не смотрели по сторонам. Как, интересно, он ухитрился передать сэмэску своей Торико?
Я надел инфракрасные очки и наушники, высвободил из нагрудного кармашка головку микрофона. В ухе раздался треск щебня и прочего мусора.
– И не надоело тебе в эту забегаловку шастать? – спросил кто-то. – Давай мы тебе в камеру будем гохан таскать.
– Совсем же заплесневею. Надоедает голик-то целыми днями смотреть.
– Ничего, вот в субботу обещают хорошую погоду, отправим тебя в Россию…
– Что, кстати, с документами?
– Работают специалисты. Не волнуйся, Давид, к сроку всё будет готово.
Я осторожно выбрался из-за плиты и пошёл следом за ними, метрах в двадцати. Кое-где виднелись фигуры прохожих, кучки подростков и даже типы на байках и велосипедах. Вокруг пары костров маячили чёрные тени. Если эти уроды обернутся, то сперва подумают три раза, прежде чем стрелять. Ничем от нормального прохожего я не отличался. А там и я смекну, как быть – у меня ведь тоже пушка в кармане.
«Пристрелить их, что ли? – подумал я. – И дальше что? Бежать с нагвалем, бросив младенца? Тупо. А сколько ребят охраняет сейчас малыша? Всех не перестреляешь». И я сомневался в своей меткости. А главное, у меня бы просто не поднялась рука, чтобы убить человека в спину. И к тому же я сомневался, что мой электрический пистолет прошибёт их одежду, даже если я буду палить без остановки.
Я думал, что они завернут в тюрьму, но эти парни прошли мимо её торца и обогнули его. Я резко ускорил шаг и через десять секунд выглянул за угол. Вот те раз! Оказывается, с этой стороны часть дома обрушилась, и кто-то пристроил тут коробку из рифлёной жести и бетонных блоков. Захватил и часть тюремных внутренностей, я так понимаю.
Один из отоко пару раз ударил кулаком по калитке в широких воротах. Не слишком громко, чтобы не переполошить округу. Лязгнул засов, и все трое скользнули внутрь, причём Давид первым. Я скачками добежал до стены ангара, чуть не подвернув ногу на обломке. На ходу я навернул на микрофон крошечный раструб. Добежав до стены, я приставил к ней микрофон и напряг слух. В ушах что-то гулко забухало, как будто слова. Но разобрать хотя бы один слог я не сумел!
– Симатта! – прошипел я.
Ничего странного, пожалуй. Помещение внутри большое, а значит, наверняка разделено на секции. Тогда прослушать разговор через несколько стен не выйдет. У меня и не вышло.
Я постоял ещё немного, глядя на далёкий костёр, потом снял очки и двинулся обратно. Лезть в логово зверя мне не хотелось. Что я там скажу? Мол, отдавайте малыша, коно-яро? Тут одного ствола мало. Без Шрама я это дело точно не проверну, да он и не уговаривал меня «брать» Давида.
Я решил всё-таки заглянуть в тюрьму, вдруг оттуда есть ход в ангар? Оказалось, что это нормальный жилой дом. Неудивительно, что крепкостенная кутузка хорошо сохранилась, когда Полосу выжигал энергетический луч с Луны. Внутри было довольно шумно, всё равно что в моём маншёне, даже ещё шумнее. По длиннющему коридору носились на великах дети, повсюду висело мокрое бельё, стояли какие-то тумбочки с хламом… Гостям тут, как видно, не удивлялись. Отодвигая от лица влажные тряпки, я прошёл вперёд. На некоторых дверях красовались числа и незнакомые мне иероглифы. Наверняка китайские проклятия или эсу-реклама. Меня стали заманивать к себе в камеры нечёсаные сасеко, но я хмуро глядел мимо и просто шагал по коридору. И зачем только я сюда впёрся? Теперь вся округа будет судачить, что какой-то волосатый громила что-то здесь вынюхивал. Тут мне попалась лестница, и я свернул на неё.
На втором этаже было поспокойнее. Хотя ненамного. Здесь порядочно дуло, и скоро я понял, почему. Примерно посередине коридора имелась внушительная дыра, плохо заделанная фанерой. Через неё можно было попасть прямиком на крышу давешнего ангара. Он плотно въелся в «тело» кутузки – пролезть между стыками сумел бы разве что паук. Изнутри пробивалась тонкая, ломаная полоска света.
– Кого-то ищете, мастер? – услышал я настороженный женский голос. Рядом стояла пухлая китаянка лет сорока, с корзиной белья. – Хотите снять комнату? Тут есть одна свободная.
– Неужели?
– Да, вчера только постояльца в драке прибили. Занимайте скорее, пока кто ещё не явился.
– Жалко, что тут несколько камер обвалилось. Холодно…
– И не говорите. Небоскрёб зацепил, когда упал. Хорошо ещё, весь дом не повалился. Так вы поселяетесь, нет?
– И где камера? То есть комната.
– Так вот же, вы рядом с ней стоите.
Китаянка достала из кармана тёплого косодэ связку ключей с бирками и ткнула одним из них в массивный замок. На двери было краской выведено «217». Механизм натужно заскрипел. Она толкнула дверь плечом и с усилием отворила. Потом она повернула выключатель, и под потолком загорелась старинная неоновая лампа. Внутри камеры оказалось не так плохо, как я ожидал. Стены были сплошь, не в один слой заклеены стикерами, постерами и просто картинками, вырезанными из старых книг. Вместо нар стояла панцирная кровать, застеленная чем-то дырявым. На полу валялась протёртая до дыр циновка. Имелись также самодельный шкаф из пластика и роскошное зеркало в чугунной рамке. И где этот мёртвый постоялец его стащил?
Мне тут понравилось. Особенно то, что от параши почти не воняло. Видимо, из-за холодного ветра, который влетал в зарешёченное окошко.
– Место хорошее, и стоит всего сто двадцать рублей в месяц, – сообщила хозяйка.
– У меня только иены, безналичные…
Она внимательно оглядела меня, что-то ворочая в голове. Наконец решила:
– Ладно, занимай. Мне деньги хозяину только в конце месяца передавать.
– Так ты камадо? Смотришь за этим домом?
– Второй этаж только… Найдёшь меня в двести первом. Береги ключ, последний уж остался! Да про деньги не забывай, а то парни у нас крутые. – Китаянка жутко сморщила физиономию, швырнула ключ на кровать и вышла, хлопнув дверью.
Я подошёл к окну и выглянул из него, упёршись в подоконник коленом. Иначе не получалось, стена была достаточно толстой. Макушка уткнулась в ледяные прутья арматуры. Снаружи виднелась всё та же крыша ангара. «Ну и зачем мне эта дурацкая камера? – подумал я. – Здесь даже голика нет». Ясно, что жить тут невозможно, только ночевать – приходить и падать на топчан.
В шкафу оказалось пусто. Наверное, эта пожилая онна всё моментально вытащила, когда прознала про смерть постояльца. Я закрыл окно пластиковой плитой с ручкой, которая стояла на полу. Может, лечь спать? Тем более и тойрэ под боком. Пользоваться им оказалось просто. Вообще-то завтра с утра на работу…
Поэтому я выключил свет и вышел в коридор. Как бы «ёкай» не стащили.
23. Вторник
– Просто соус неудачный, – отозвался Давид со смешком.
– Ничего, Толяну понравится, – неуверенно буркнул третий.
Они ведь нарочно выбрали китайский квартал, да к тому же забегаловку с идиотским меню! Нормальному горожанину и тем более нихонцу никогда не придёт в голову тащиться сюда, чтобы случайно опознать преступника Давида. А местным плевать, что он пару раз засветился в полицейской хронике, из них каждый второй не в ладах с законом.
Троица миновала моё укрытие и двинула по «переулку» в сторону длинного и приземистого строения, похожего на бывшую кутузку. Я такие по голику видел. У них специально окошки делались узкими. «Приятели» нагваля шли по сторонам от него, чуть ли не вплотную, и оба держали руки в карманах плащей – и наверняка там были пистолеты. Один нёс под мышкой бэнто – плоскую коробку вроде тех, в каких нихонцы таскают на пикники гохан. Все их внимание было направлено на Давида, вот они и не смотрели по сторонам. Как, интересно, он ухитрился передать сэмэску своей Торико?
Я надел инфракрасные очки и наушники, высвободил из нагрудного кармашка головку микрофона. В ухе раздался треск щебня и прочего мусора.
– И не надоело тебе в эту забегаловку шастать? – спросил кто-то. – Давай мы тебе в камеру будем гохан таскать.
– Совсем же заплесневею. Надоедает голик-то целыми днями смотреть.
– Ничего, вот в субботу обещают хорошую погоду, отправим тебя в Россию…
– Что, кстати, с документами?
– Работают специалисты. Не волнуйся, Давид, к сроку всё будет готово.
Я осторожно выбрался из-за плиты и пошёл следом за ними, метрах в двадцати. Кое-где виднелись фигуры прохожих, кучки подростков и даже типы на байках и велосипедах. Вокруг пары костров маячили чёрные тени. Если эти уроды обернутся, то сперва подумают три раза, прежде чем стрелять. Ничем от нормального прохожего я не отличался. А там и я смекну, как быть – у меня ведь тоже пушка в кармане.
«Пристрелить их, что ли? – подумал я. – И дальше что? Бежать с нагвалем, бросив младенца? Тупо. А сколько ребят охраняет сейчас малыша? Всех не перестреляешь». И я сомневался в своей меткости. А главное, у меня бы просто не поднялась рука, чтобы убить человека в спину. И к тому же я сомневался, что мой электрический пистолет прошибёт их одежду, даже если я буду палить без остановки.
Я думал, что они завернут в тюрьму, но эти парни прошли мимо её торца и обогнули его. Я резко ускорил шаг и через десять секунд выглянул за угол. Вот те раз! Оказывается, с этой стороны часть дома обрушилась, и кто-то пристроил тут коробку из рифлёной жести и бетонных блоков. Захватил и часть тюремных внутренностей, я так понимаю.
Один из отоко пару раз ударил кулаком по калитке в широких воротах. Не слишком громко, чтобы не переполошить округу. Лязгнул засов, и все трое скользнули внутрь, причём Давид первым. Я скачками добежал до стены ангара, чуть не подвернув ногу на обломке. На ходу я навернул на микрофон крошечный раструб. Добежав до стены, я приставил к ней микрофон и напряг слух. В ушах что-то гулко забухало, как будто слова. Но разобрать хотя бы один слог я не сумел!
– Симатта! – прошипел я.
Ничего странного, пожалуй. Помещение внутри большое, а значит, наверняка разделено на секции. Тогда прослушать разговор через несколько стен не выйдет. У меня и не вышло.
Я постоял ещё немного, глядя на далёкий костёр, потом снял очки и двинулся обратно. Лезть в логово зверя мне не хотелось. Что я там скажу? Мол, отдавайте малыша, коно-яро? Тут одного ствола мало. Без Шрама я это дело точно не проверну, да он и не уговаривал меня «брать» Давида.
Я решил всё-таки заглянуть в тюрьму, вдруг оттуда есть ход в ангар? Оказалось, что это нормальный жилой дом. Неудивительно, что крепкостенная кутузка хорошо сохранилась, когда Полосу выжигал энергетический луч с Луны. Внутри было довольно шумно, всё равно что в моём маншёне, даже ещё шумнее. По длиннющему коридору носились на великах дети, повсюду висело мокрое бельё, стояли какие-то тумбочки с хламом… Гостям тут, как видно, не удивлялись. Отодвигая от лица влажные тряпки, я прошёл вперёд. На некоторых дверях красовались числа и незнакомые мне иероглифы. Наверняка китайские проклятия или эсу-реклама. Меня стали заманивать к себе в камеры нечёсаные сасеко, но я хмуро глядел мимо и просто шагал по коридору. И зачем только я сюда впёрся? Теперь вся округа будет судачить, что какой-то волосатый громила что-то здесь вынюхивал. Тут мне попалась лестница, и я свернул на неё.
На втором этаже было поспокойнее. Хотя ненамного. Здесь порядочно дуло, и скоро я понял, почему. Примерно посередине коридора имелась внушительная дыра, плохо заделанная фанерой. Через неё можно было попасть прямиком на крышу давешнего ангара. Он плотно въелся в «тело» кутузки – пролезть между стыками сумел бы разве что паук. Изнутри пробивалась тонкая, ломаная полоска света.
– Кого-то ищете, мастер? – услышал я настороженный женский голос. Рядом стояла пухлая китаянка лет сорока, с корзиной белья. – Хотите снять комнату? Тут есть одна свободная.
– Неужели?
– Да, вчера только постояльца в драке прибили. Занимайте скорее, пока кто ещё не явился.
– Жалко, что тут несколько камер обвалилось. Холодно…
– И не говорите. Небоскрёб зацепил, когда упал. Хорошо ещё, весь дом не повалился. Так вы поселяетесь, нет?
– И где камера? То есть комната.
– Так вот же, вы рядом с ней стоите.
Китаянка достала из кармана тёплого косодэ связку ключей с бирками и ткнула одним из них в массивный замок. На двери было краской выведено «217». Механизм натужно заскрипел. Она толкнула дверь плечом и с усилием отворила. Потом она повернула выключатель, и под потолком загорелась старинная неоновая лампа. Внутри камеры оказалось не так плохо, как я ожидал. Стены были сплошь, не в один слой заклеены стикерами, постерами и просто картинками, вырезанными из старых книг. Вместо нар стояла панцирная кровать, застеленная чем-то дырявым. На полу валялась протёртая до дыр циновка. Имелись также самодельный шкаф из пластика и роскошное зеркало в чугунной рамке. И где этот мёртвый постоялец его стащил?
Мне тут понравилось. Особенно то, что от параши почти не воняло. Видимо, из-за холодного ветра, который влетал в зарешёченное окошко.
– Место хорошее, и стоит всего сто двадцать рублей в месяц, – сообщила хозяйка.
– У меня только иены, безналичные…
Она внимательно оглядела меня, что-то ворочая в голове. Наконец решила:
– Ладно, занимай. Мне деньги хозяину только в конце месяца передавать.
– Так ты камадо? Смотришь за этим домом?
– Второй этаж только… Найдёшь меня в двести первом. Береги ключ, последний уж остался! Да про деньги не забывай, а то парни у нас крутые. – Китаянка жутко сморщила физиономию, швырнула ключ на кровать и вышла, хлопнув дверью.
Я подошёл к окну и выглянул из него, упёршись в подоконник коленом. Иначе не получалось, стена была достаточно толстой. Макушка уткнулась в ледяные прутья арматуры. Снаружи виднелась всё та же крыша ангара. «Ну и зачем мне эта дурацкая камера? – подумал я. – Здесь даже голика нет». Ясно, что жить тут невозможно, только ночевать – приходить и падать на топчан.
В шкафу оказалось пусто. Наверное, эта пожилая онна всё моментально вытащила, когда прознала про смерть постояльца. Я закрыл окно пластиковой плитой с ручкой, которая стояла на полу. Может, лечь спать? Тем более и тойрэ под боком. Пользоваться им оказалось просто. Вообще-то завтра с утра на работу…
Поэтому я выключил свет и вышел в коридор. Как бы «ёкай» не стащили.
23. Вторник
Утром я обнаружил, что заморозок в холодильнике почти не осталось. А те, что лежали, мне не очень нравились – я их за цену выбрал. И с деньгами негусто! Я в задумчивости постоял на кухне, потом всё же съел варёные плавники тунца и отправился на работу. Обедать в кафе мне было уже не с руки, вот я и завернул к автомату по дороге. Куплю что-нибудь и в компании с робококами пожую.
Пока я выбирал обэнто с более-менее нормальной едой, мне на глаза попалась «новинка сезона». Это была симпатичная кошачья кормушка «айсипет». Я почитал рекламку и узнал, что она может показывать жующую кошку через камеру и сама заказывает роботу гохан. Как будто тот и так не видит, что в миске пусто. Но форма и цвет кормушки мне понравились, и стоила она недорого. Вот я её и купил. Подарю Урсуле. Всё-таки она много для меня сделала… А может, лучше бы я так и не узнал никогда, что Генки – мой однояйцевый брат? И что украсть я собирался собственного племянника?
Не успел я добраться до своего ангара, как мне Гриб позвонил.
– Оссу, Егор! Где это ты зависаешь?
– На работе.
– Симатта! Ну и твари у тебя там бегают. А давай ты Тони такого на день рождения подаришь! Он будет рад.
– Не могу, менеджер заметит… К тому же меня робарт с ним не выпустит.
– Жалко, это был бы классный подарок. Да, я тебе приглашение передаю, завтра к Тони домой подваливай часиков в пять.
– Вроде же в пятницу собирались, – удивился я. – Мне Аоки говорила.
– Не получается у некоторых. К тому же предки купили одзи тур в Токё и какой-то ещё нихонский город. А потом на Гавайи. Как раз в пятницу уезжает, недели на две. В общем, он решил перенести на среду, тогда все свободны. И Зид, и ты, и девчонки. Приедешь, надеюсь?
– Я его адреса не знаю.
– Держи файло с маршрутом…
После этого разговора я минут пять ворочал в голове обрывок неясной мысли. Ухватить её целиком никак не получалось. Тони и Шрам, Шрам и Тони… Не знаю как Шрам, а вот Тони много бы дал за то, чтобы застукать Шрама в укромном местечке, с друзьями-камайну для верности. Как бы это использовать?
Придумать что-нибудь дельное не удавалось, робококи отвлекали меня мельтешением. Я бросил ломать мозги и отправился на прогулку по владениям. Тем более присматривать теперь мне стоило и за бывшей Давидовой территорией.
На клетку Генки я посмотрел издалека. Сам он отчего-то решил выбраться из «заточения» и сидел на пеньке, глядя на просвет в тучах. И я подошёл, не вытерпел. Он повернул ко мне большую волосатую голову и остро уставился прямо в глаза, будто нормальный человек, а не мутант. Я даже слегка занервничал. Но тут взгляд Генки словно помутился и ушёл внутрь. Его опять ничего не интересовало. А вот шимпанзе спокойно торчала на крыше халупы и жевала банан, как ни в чём не бывало.
– Я помогу тебе, брат, – вырвалось у меня.
Но Генки не обратил на мои слова внимания.
– Точно знаешь? – Я обернулся и увидел Урсулу. Она в сомнении качала головой. – Извини, что не окликнула, ты как-то неожиданно появился. И как, интересно, ты отыщешь Давида? Он уж, наверное, в России давно, на неправедные рубли гуляет по Владивостоку.
– Может быть, – таинственно кивнул я. – А может, и нет… Я тебе подарок купил, «айсипет» – кормушка такая для животных. Новинка.
– Покажи!
Мы отправились ко мне в ангар, и там я вручил Урсуле приобретение. Оно ей, в общем, понравилось. Девушка даже поцеловала меня в щёку, коснувшись холодными очками.
– Мы прямо как близкие друзья, – сказала она вдруг. – А давай будем вместе жить? Кошке ты понравился, вон даже подарок ей купил. Хочешь? Попробуем, вдруг получится?
Я смутился. Наверное, это было бы не так уж плохо, только вот пристрастие Урсулы к буккакэ меня немного настораживало. Вдруг у неё какие-то сексуальные проблемы? В общем-то, мне это дело понравилось, но раз за разом заниматься с ней омонку быстро наскучит. А с другой стороны, мне ещё ни одна девушка не предлагала к ней переехать.
– Ну что скажешь? – напряжённо спросила она. – Можешь подумать, конечно…
– Ладно, я пока подумаю, – кивнул я. – Просто я привык к своей квартире.
– Пригласи в гости, – загорелась она. – Если у тебя круче, можно и там жить. И дешевле выйдет, кстати.
– Да, это аргумент. Знаешь, я с матерью поговорил по поводу Генки, – вспомнил я о теме, которая меня так мучила недавно. – Она сказала, что мы с этим парнем клоны.
– Нет, не так! То есть говорить, что кто-то из вас клон, неправильно, – горячо выступила девушка. – Может, она толковала тебе про близнецовое деление?
– Кажется, да.
– Это когда эмбрион делится на две части, пока в нём только несколько клеток. Так и получаются два одинаковых эмбриончика.
– И всё-таки я не понимаю, почему тогда мы такие разные.
– Вспомни о праве на совершенного ребёнка. Наверняка тот подпольный ген-хирург принялся вносить правки в ваш код, чтобы «развести» копии. Вот и наворотил дел.
– Да, окаасан ещё сказала, что бесплодна.
– Ну, тогда вы точно могли родиться только так… Твои предки клонировали соматическую клетку отца или другого родственника-мужчины. Понятно, почему они настояли на модификации ваших генов. Иначе вы получились бы ещё двумя копиями этого человека.
– Ёси, – сказал я. – Смотрю образовательный канал, а всё без толку.
– Не грузись так, Егор! – Урсула обняла меня и потрепала по макушке. – Сейчас Генкиного сына найти важно, а остальное – гаракута.
– Можно тебя спросить?
– О чём? – встревожилась девушка.
– Это правда, что Генки родил малыша нормальным способом, а не клонированием?
– Почему ты так решил? – Она была поражена. – Кто тебе сказал такую чушь?
– Значит, это неправда. Зачем же тогда похитили этого мальчика, если он простой клон?
– Он не простой… Я не смогу тебе доходчиво объяснить, Егор, но он на самом деле не должен существовать. Его зачатие и рождение – чудо. Я лично думаю, что с помощью его ДНК можно получить самое лучшее лекарство для ген-терапии. Бесплодие даже у чернопаспортных будет лечить.
Я промычал что-то невнятное.
– А тот отоко, помнишь, – мрачно продолжала Урсула, – так вот он предлагал мне большие деньги за результаты моих опытов и образцы тканей детёныша. Обещал даже в Россию пригласить, в любой институт на выбор. А наши универсистетские никак врубиться не могут, что такие вещи надо финансировать гораздо лучше. Бакаяро тупые. Продала бы их младенца и горя не знала! Честная, симатта!
И она в расстройстве отправилась к себе, а я занялся робококами. После того, как стало холодать, им надо часто проверять смазку в суставах, чтобы живее бегали. А в остальном всё то же. В ангаре работает отопление, матка мирно жужжит в своём отсеке…
Сообщение Урсулы надолго отупило меня. Вот оно как получается! Только через час вспомнил, что надо написать Шраму. Я расправил на рукаве клавиатуру смарта и вспомнил наставление чиппера Тадаси. Он советовал пересылать важные сообщения через свой хитрый шифратор. Я активировал «секретную» карточку и набрал: «Сегодня в 20.00 в „Падшем небоскрёбе“. Егор». Или не звать его в это кафе, там ведь камайну хорошо знают? Ладно, сойдёт, и к Полосе близко. Непонятная для полицейских программ сэмэска отправилась в почтовый ящик Шрама и там распаковалась.
А после обеда мне Торико позвонила. Я ещё подумал, что она могла бы связаться со мной даже раньше, скажем – вчера вечером. Симатта, я же сам должен был ей позвонить!
– Ну как? – с ходу спросила она. – Оссу, Егор-сан.
– Живой. Меня не заметил, кажется.
– Приезжай сегодня ко мне, расскажи! – взмолилась она. Загар с неё, кажется, слез ещё больше. Решила стать обычной девушкой, что ли?
– Не знаю…
– Ну пожалуйста! И у меня бланкет сломался, достал диодами мигать, а отключить нельзя. Хисаси уже с ума сходит, сам с роботами драться начал.
– Дело серьёзное. Ладно, только я ненадолго.
Так что ровно в шесть часов я запер ангар, только лаз для робококов остался, и отправился быстрым шагом на служебную стоянку. Хотелось чего-нибудь пожевать, но в кафешку заруливать было некогда, и заморозки у меня собой были. Я затолкал их в седельную сумку и вырулил на эстакаду. Симатта, как же туда ехать-то? Пришлось вытаскивать из памяти байка маршрут к Торикиному дому.
Никаких демонстрантов там уже не было. Стену покрывал слой солнечных элементов с рекламными вставками. Совместили, похоже. И это правильно. Хотя титановый слой мне бы понравился больше. «Может, купить что-нибудь этому психованному мальцу?» – подумал я перед автоматом в гараже.
Игрушки из пластика и каучука, всяких мохнатых зверьков я пролистал не глядя. Что ему там, учиться надо? Вот, рубашонка для тэдди с поющими слогами кана… Сотни иен не жалко.
Торико ругалась с сыном и роботами. Они встретили меня криками, каждый на свой манер. Возбуждённый битвой тэдди носился с мальчишкой на загривке, за ними бегал астронавт, подволакивая ногу, а Ер-2 подкарауливал их за углами и норовил повалить. В квартире было душновато и пахло стиральным порошком.
– Вот так всё время, – пожаловалась гангуро. Торико была одета очень легко, в почти прозрачную сорочку и что-то длинное, словно штора, завёрнутое у неё вокруг бёдер. По-моему, другого белья на ней не было. Маленькая грудь торчала острыми тёмными сосками, они вздрагивали при её движениях, как изюминки в желе.
Торико отвлеклась на сына, чтобы сдёрнуть его с медвежонка, а я в это время вынул из щели над дверью жучка. Бестолковая затея оказалась. Не годится этот прибор для подслушивания. А ведь он невидим для Шрама… Может, воткнуть его сегодня Шраму в байк, или на чём он там приедет? Буду знать его положение, как он отслеживал моё. И что мне с этим делать?
– Помоги, Егор-сан, – сказала Торико.
Мы затолкали Ер-2 в шкаф, хотя он упирался и жужжал. А потом я помог скормить Хисаси транквилизатор и заодно апоморфин.
– Повторяй за мной, – сказал я и сел перед парнишкой на футон. – Атама! – Я шлепнул себя по макушке. Торико засмеялась, а Хисаси уставился на меня как на полного кретина. – Ты разве с ним не играла в части тела?
– Как это?
– Меня офукуро так учила… Ката! – Я опустил ладони себе на плечи. Хиза! – На колени. Хлопнул в ладоши: – Пан! Хиза, пан, хиза, пан. – Мальчик глядел с недоумением и не собирался повторять мои движения. Бесчувственный он, что ли? Но я не сдавался. – Атама, ката, хиза, пан! А теперь покажем части лица… Ме, мими, хана, те ва о-хиза! – Я потыкал себе в глаза, уши и нос пальцами.
– Да отстань ты от мальчика, Егор. – Гангуро прижалась ко мне сзади и обняла за шею. – Гляди, на него уже таблы подействовали.
– Знаешь, я про такие игрушки в рекламе видел, они ребёнка веселить стараются. Он её потискает, а игрушка в ответ смеётся и так далее.
Хисаси приобрел туповатый и счастливый вид, и мы оставили его лежать перед голиком. Тэдди между тем порывался поколотить астронавта, но я пинками разогнал обоих по углам и пригрозил выкинуть из окна. Они в ужасе заткнулись и попрятались под циновками.
– Здорово ты с ними управляешься. Гораздо лучше Давида, а они его слушались. – Торико на минутку обняла меня и прижалась ухом к груди. – Я бы с ума сошла, наверное, если бы ты не пришёл.
– Я же купил мальчику подарок! – вспомнил я и достал из суйкана свёрток. – Одёжка для тэдди.
– Симпатично! – обрадовалась Торико, когда развернула шмотку. – Эй, поди-ка сюда, – позвала она медведя и напялила на него курточку. Тот сумрачно осмотрелся и ткнул плешивой лапой в слог. Мелодичный голос произнёс его. – Будешь Хисаси-куна азбуке учить, понял? Он теперь к разным подаркам подозрительно относится, – извинилась за тэдди гангуро. – Давид однажды притащил электрического хомячка, да какого-то неисправного. Из Европы, что ли. На распродаже по дешёвке купил. Так этот хомяк тут же издох и долбанул тэдди током.
– Понятно. Плохая память, значит. Не трусь, рубашка не ударит. – Я потрепал животное по холке.
Мы отправились на кухню, и Торико разогрела синтетического краба. А я в это время поведал ей о Давиде и о том, что его опекают сразу два преступника с оружием. Собираются они прикончить его или на самом деле отправят на север, непонятно. Но что убежать на Полосе они ему не дадут, очевидно.
– Жалко дурачка, – вздохнула девушка. – Как тебе крабовое мясо? Соус хочешь?
– Давай. Краб отличный, а то вчера мне на Полосе хотели крысятину подсунуть. Еле отбился.
– Ужас. Эти дикари чем только не питаются.
– Давид, кажется, тоже её пробовал.
– Ну разве можно после этого целоваться? – возмутилась она и странно на меня поглядела. – Фу.
Мы хлебнули по кружке рыбного сётю, и она вспомнила про бланкет, который сломался. Я поглядел на часы. Минут через сорок надо было отправляться на встречу со Шрамом. Если он прочитал моё письмо, конечно.
Одеяло и в самом деле, когда мы его в сеть воткнули, как-то нервно стало моргать. А по инструкции, как сказала Торико, у него диоды успокаивающими комбинациями мигали. Так и было ещё вчера. Я расстегнул бланкет и прощупал все десять светодиодов. В одном месте отвинтилась гайка и выскочил контакт, и оранжевый не мигал. Я кое-как подкрутил гайку ногтями, такая она была мелкая. По-моему, в дорогих моделях такие штуки по другому выполняют, в пластике, что ли. А то попрыгает робот или ребёнок по одеялу – и всё.
Пока я возился с бланкетом, Торико копалась в шмотках.
– Вот, гляди, что я сегодня в кредит взяла, – похвалилась она. У неё в руках была блестящая сорочка металлического оттенка, не менее прозрачная, чем её кимоно. – Показать?
Я пожал плечами, а она встала передо мной и принялась разматывать кусок ткани на бёдрах, словно торчала где-нибудь на сцене. Такими же плавными движениями. Данкон у меня неожиданно зашевелился.
– Тут серебро зашито, нитками. И ещё микросферы, которые ионы серебра выделяют. Никакая зараза не пристанет.
Ткань наконец упала, и девушка провела руками снизу вверх, гладя себя по худым ляжкам. И коленки у неё были острые. Потом она стянула через голову рубашку и оказалась совсем нагишом. Я думал, что она позабыла про свой новый наряд, но нет. Гангуро накинула его на голову и расправила. Точно, как в стриптиз-баре. Ей бы ещё жира на кости наесть.
– Симпатично, – промямлил я.
– А главное, нисколько не мешает. Ай! Как же я могла забыть? – всполошилась она и кинулась к шкафу. Через пару секунд Торико уже повернулась ко мне, а в пальцах у неё была зажата флэшка. – Купила сегодня утром эччи, а там ты! Расскажи, как это так вышло, что ты в молодёжном фильме снялся? Очень интересно.
Она уселась мне на колени. Я поглядел на Хисаси, но тот продолжал тупо таращиться в голик, там какую-то шоколадную рекламу крутили. А Торико развернула экран своего смарта и воткнула флэшку в порт. Я увидел, как мы с Флорой и клаусом кувыркаемся в операторской Зида. Смотрелось неплохо, если честно, особенно те кадры, которые терагерцами делались, внутри Флориной варэмэ. И я такой жутко волосатый… Зверское какое-то кино. Едва заставил себя отвернуться.
– Мне некогда, Торико, – попытался отмазаться я. – Кстати, бланкет вроде должен работать…
– Вот и испробуем.
Она вдруг толкнула меня в грудь и навалилась всем угловатым телом. Узкая ручонка, словно паук, забралась мне в штаны и вытащила продажного бокки, чтобы тут же завладеть им. И как только она не боялась, при её-то размерах? Огоньки бланкета словно в панике заметались вокруг меня, окружили радугой вспышек. Надо было снять её и положить рядом, но Торико так горячо пыхтела и вскрикивала, что у меня просто руки не поднялись. В отличие от всего остального. А потом к ней сзади подкрался астронавт с растопыренным манипулятором, и девушка чуть не откусила мне ухо. Вообще с катушек съехала.
Да я и сам мало что соображал. Это уже потом я смекнул, что мы с астронавтом на пару сработали. Да уж, привычки у неё. Недаром они у Давида недоумение вызывали.
Торико улеглась на меня и замерла, шумно дыша.
– А кто тебя в эччи снял? Что это за девка была? Так себе, кстати. А можно, ты в следующий раз со мной поснимаешься? Платят хорошо, наверное. Ёси, Егор?
– Случайно получилось. Я больше не планирую в эччи участвовать.
– Жалко, хорошее кино получилось… Я думаю, мы бы с тобой в паре классно смотрелись. А давай ты ко мне переедешь, – сказала она невнятно. – Или я к тебе. Хисаси к бабушке отправим. У тебя такая шерсть, у-у-у. Ни у кого такой нет. Ты сугой итоси, не то что Давид.
Я поглядел на часы. Симатта, скоро уже восемь, а мне ехать в «Небоскрёб»!
– У меня мышление заторможенное, – брякнул я. – И чёрный паспорт. Детей же не будет, нэтан.
– Зачем? А Хисаси? Куда нам двое?
– Логично.
Прямо театр кабуки какой-то. Бытовая драма.
Я погладил Торико по белым волосам и приподнял, словно тряпичную куклу. Она расслабленно улыбалась и делала вид, что впала в кому. Но мне и в самом деле пора было сматываться. Я перекатил девушку на бок и заправил данкон в штаны. Этот-то бака всегда доволен, куда бы ни пристроили. А я злился на себя, что позволил Торико так легко окрутить себя, да ещё перед самой встречей со Шрамом. Но гангуро так довольно скалилась, что я проглотил самокритику.
– Ладно, увидимся, – сказал я. – Пока, Хисаси.
Но парень, кажется, дрых с открытыми глазами. Да уж, круто он закинулся.
– Извини, что не провожаю… – Торико потянулась.
Через пять минут я уже заводил байк, вздрагивая от холода. Сквозняк свирепо задувал под суйкан. А ещё ведь тащиться чуть ли не через весь город! Тут я вспомнил о своем нелепом жучке и достал его из кармана. Нанодвигатели, очевидно, успели разрядиться. Так что я аккуратно размотал скотч и соорудил из свежих двигателей новую цепочку. Вдруг пригодится приборчик…
Пока я выбирал обэнто с более-менее нормальной едой, мне на глаза попалась «новинка сезона». Это была симпатичная кошачья кормушка «айсипет». Я почитал рекламку и узнал, что она может показывать жующую кошку через камеру и сама заказывает роботу гохан. Как будто тот и так не видит, что в миске пусто. Но форма и цвет кормушки мне понравились, и стоила она недорого. Вот я её и купил. Подарю Урсуле. Всё-таки она много для меня сделала… А может, лучше бы я так и не узнал никогда, что Генки – мой однояйцевый брат? И что украсть я собирался собственного племянника?
Не успел я добраться до своего ангара, как мне Гриб позвонил.
– Оссу, Егор! Где это ты зависаешь?
– На работе.
– Симатта! Ну и твари у тебя там бегают. А давай ты Тони такого на день рождения подаришь! Он будет рад.
– Не могу, менеджер заметит… К тому же меня робарт с ним не выпустит.
– Жалко, это был бы классный подарок. Да, я тебе приглашение передаю, завтра к Тони домой подваливай часиков в пять.
– Вроде же в пятницу собирались, – удивился я. – Мне Аоки говорила.
– Не получается у некоторых. К тому же предки купили одзи тур в Токё и какой-то ещё нихонский город. А потом на Гавайи. Как раз в пятницу уезжает, недели на две. В общем, он решил перенести на среду, тогда все свободны. И Зид, и ты, и девчонки. Приедешь, надеюсь?
– Я его адреса не знаю.
– Держи файло с маршрутом…
После этого разговора я минут пять ворочал в голове обрывок неясной мысли. Ухватить её целиком никак не получалось. Тони и Шрам, Шрам и Тони… Не знаю как Шрам, а вот Тони много бы дал за то, чтобы застукать Шрама в укромном местечке, с друзьями-камайну для верности. Как бы это использовать?
Придумать что-нибудь дельное не удавалось, робококи отвлекали меня мельтешением. Я бросил ломать мозги и отправился на прогулку по владениям. Тем более присматривать теперь мне стоило и за бывшей Давидовой территорией.
На клетку Генки я посмотрел издалека. Сам он отчего-то решил выбраться из «заточения» и сидел на пеньке, глядя на просвет в тучах. И я подошёл, не вытерпел. Он повернул ко мне большую волосатую голову и остро уставился прямо в глаза, будто нормальный человек, а не мутант. Я даже слегка занервничал. Но тут взгляд Генки словно помутился и ушёл внутрь. Его опять ничего не интересовало. А вот шимпанзе спокойно торчала на крыше халупы и жевала банан, как ни в чём не бывало.
– Я помогу тебе, брат, – вырвалось у меня.
Но Генки не обратил на мои слова внимания.
– Точно знаешь? – Я обернулся и увидел Урсулу. Она в сомнении качала головой. – Извини, что не окликнула, ты как-то неожиданно появился. И как, интересно, ты отыщешь Давида? Он уж, наверное, в России давно, на неправедные рубли гуляет по Владивостоку.
– Может быть, – таинственно кивнул я. – А может, и нет… Я тебе подарок купил, «айсипет» – кормушка такая для животных. Новинка.
– Покажи!
Мы отправились ко мне в ангар, и там я вручил Урсуле приобретение. Оно ей, в общем, понравилось. Девушка даже поцеловала меня в щёку, коснувшись холодными очками.
– Мы прямо как близкие друзья, – сказала она вдруг. – А давай будем вместе жить? Кошке ты понравился, вон даже подарок ей купил. Хочешь? Попробуем, вдруг получится?
Я смутился. Наверное, это было бы не так уж плохо, только вот пристрастие Урсулы к буккакэ меня немного настораживало. Вдруг у неё какие-то сексуальные проблемы? В общем-то, мне это дело понравилось, но раз за разом заниматься с ней омонку быстро наскучит. А с другой стороны, мне ещё ни одна девушка не предлагала к ней переехать.
– Ну что скажешь? – напряжённо спросила она. – Можешь подумать, конечно…
– Ладно, я пока подумаю, – кивнул я. – Просто я привык к своей квартире.
– Пригласи в гости, – загорелась она. – Если у тебя круче, можно и там жить. И дешевле выйдет, кстати.
– Да, это аргумент. Знаешь, я с матерью поговорил по поводу Генки, – вспомнил я о теме, которая меня так мучила недавно. – Она сказала, что мы с этим парнем клоны.
– Нет, не так! То есть говорить, что кто-то из вас клон, неправильно, – горячо выступила девушка. – Может, она толковала тебе про близнецовое деление?
– Кажется, да.
– Это когда эмбрион делится на две части, пока в нём только несколько клеток. Так и получаются два одинаковых эмбриончика.
– И всё-таки я не понимаю, почему тогда мы такие разные.
– Вспомни о праве на совершенного ребёнка. Наверняка тот подпольный ген-хирург принялся вносить правки в ваш код, чтобы «развести» копии. Вот и наворотил дел.
– Да, окаасан ещё сказала, что бесплодна.
– Ну, тогда вы точно могли родиться только так… Твои предки клонировали соматическую клетку отца или другого родственника-мужчины. Понятно, почему они настояли на модификации ваших генов. Иначе вы получились бы ещё двумя копиями этого человека.
– Ёси, – сказал я. – Смотрю образовательный канал, а всё без толку.
– Не грузись так, Егор! – Урсула обняла меня и потрепала по макушке. – Сейчас Генкиного сына найти важно, а остальное – гаракута.
– Можно тебя спросить?
– О чём? – встревожилась девушка.
– Это правда, что Генки родил малыша нормальным способом, а не клонированием?
– Почему ты так решил? – Она была поражена. – Кто тебе сказал такую чушь?
– Значит, это неправда. Зачем же тогда похитили этого мальчика, если он простой клон?
– Он не простой… Я не смогу тебе доходчиво объяснить, Егор, но он на самом деле не должен существовать. Его зачатие и рождение – чудо. Я лично думаю, что с помощью его ДНК можно получить самое лучшее лекарство для ген-терапии. Бесплодие даже у чернопаспортных будет лечить.
Я промычал что-то невнятное.
– А тот отоко, помнишь, – мрачно продолжала Урсула, – так вот он предлагал мне большие деньги за результаты моих опытов и образцы тканей детёныша. Обещал даже в Россию пригласить, в любой институт на выбор. А наши универсистетские никак врубиться не могут, что такие вещи надо финансировать гораздо лучше. Бакаяро тупые. Продала бы их младенца и горя не знала! Честная, симатта!
И она в расстройстве отправилась к себе, а я занялся робококами. После того, как стало холодать, им надо часто проверять смазку в суставах, чтобы живее бегали. А в остальном всё то же. В ангаре работает отопление, матка мирно жужжит в своём отсеке…
Сообщение Урсулы надолго отупило меня. Вот оно как получается! Только через час вспомнил, что надо написать Шраму. Я расправил на рукаве клавиатуру смарта и вспомнил наставление чиппера Тадаси. Он советовал пересылать важные сообщения через свой хитрый шифратор. Я активировал «секретную» карточку и набрал: «Сегодня в 20.00 в „Падшем небоскрёбе“. Егор». Или не звать его в это кафе, там ведь камайну хорошо знают? Ладно, сойдёт, и к Полосе близко. Непонятная для полицейских программ сэмэска отправилась в почтовый ящик Шрама и там распаковалась.
А после обеда мне Торико позвонила. Я ещё подумал, что она могла бы связаться со мной даже раньше, скажем – вчера вечером. Симатта, я же сам должен был ей позвонить!
– Ну как? – с ходу спросила она. – Оссу, Егор-сан.
– Живой. Меня не заметил, кажется.
– Приезжай сегодня ко мне, расскажи! – взмолилась она. Загар с неё, кажется, слез ещё больше. Решила стать обычной девушкой, что ли?
– Не знаю…
– Ну пожалуйста! И у меня бланкет сломался, достал диодами мигать, а отключить нельзя. Хисаси уже с ума сходит, сам с роботами драться начал.
– Дело серьёзное. Ладно, только я ненадолго.
Так что ровно в шесть часов я запер ангар, только лаз для робококов остался, и отправился быстрым шагом на служебную стоянку. Хотелось чего-нибудь пожевать, но в кафешку заруливать было некогда, и заморозки у меня собой были. Я затолкал их в седельную сумку и вырулил на эстакаду. Симатта, как же туда ехать-то? Пришлось вытаскивать из памяти байка маршрут к Торикиному дому.
Никаких демонстрантов там уже не было. Стену покрывал слой солнечных элементов с рекламными вставками. Совместили, похоже. И это правильно. Хотя титановый слой мне бы понравился больше. «Может, купить что-нибудь этому психованному мальцу?» – подумал я перед автоматом в гараже.
Игрушки из пластика и каучука, всяких мохнатых зверьков я пролистал не глядя. Что ему там, учиться надо? Вот, рубашонка для тэдди с поющими слогами кана… Сотни иен не жалко.
Торико ругалась с сыном и роботами. Они встретили меня криками, каждый на свой манер. Возбуждённый битвой тэдди носился с мальчишкой на загривке, за ними бегал астронавт, подволакивая ногу, а Ер-2 подкарауливал их за углами и норовил повалить. В квартире было душновато и пахло стиральным порошком.
– Вот так всё время, – пожаловалась гангуро. Торико была одета очень легко, в почти прозрачную сорочку и что-то длинное, словно штора, завёрнутое у неё вокруг бёдер. По-моему, другого белья на ней не было. Маленькая грудь торчала острыми тёмными сосками, они вздрагивали при её движениях, как изюминки в желе.
Торико отвлеклась на сына, чтобы сдёрнуть его с медвежонка, а я в это время вынул из щели над дверью жучка. Бестолковая затея оказалась. Не годится этот прибор для подслушивания. А ведь он невидим для Шрама… Может, воткнуть его сегодня Шраму в байк, или на чём он там приедет? Буду знать его положение, как он отслеживал моё. И что мне с этим делать?
– Помоги, Егор-сан, – сказала Торико.
Мы затолкали Ер-2 в шкаф, хотя он упирался и жужжал. А потом я помог скормить Хисаси транквилизатор и заодно апоморфин.
– Повторяй за мной, – сказал я и сел перед парнишкой на футон. – Атама! – Я шлепнул себя по макушке. Торико засмеялась, а Хисаси уставился на меня как на полного кретина. – Ты разве с ним не играла в части тела?
– Как это?
– Меня офукуро так учила… Ката! – Я опустил ладони себе на плечи. Хиза! – На колени. Хлопнул в ладоши: – Пан! Хиза, пан, хиза, пан. – Мальчик глядел с недоумением и не собирался повторять мои движения. Бесчувственный он, что ли? Но я не сдавался. – Атама, ката, хиза, пан! А теперь покажем части лица… Ме, мими, хана, те ва о-хиза! – Я потыкал себе в глаза, уши и нос пальцами.
– Да отстань ты от мальчика, Егор. – Гангуро прижалась ко мне сзади и обняла за шею. – Гляди, на него уже таблы подействовали.
– Знаешь, я про такие игрушки в рекламе видел, они ребёнка веселить стараются. Он её потискает, а игрушка в ответ смеётся и так далее.
Хисаси приобрел туповатый и счастливый вид, и мы оставили его лежать перед голиком. Тэдди между тем порывался поколотить астронавта, но я пинками разогнал обоих по углам и пригрозил выкинуть из окна. Они в ужасе заткнулись и попрятались под циновками.
– Здорово ты с ними управляешься. Гораздо лучше Давида, а они его слушались. – Торико на минутку обняла меня и прижалась ухом к груди. – Я бы с ума сошла, наверное, если бы ты не пришёл.
– Я же купил мальчику подарок! – вспомнил я и достал из суйкана свёрток. – Одёжка для тэдди.
– Симпатично! – обрадовалась Торико, когда развернула шмотку. – Эй, поди-ка сюда, – позвала она медведя и напялила на него курточку. Тот сумрачно осмотрелся и ткнул плешивой лапой в слог. Мелодичный голос произнёс его. – Будешь Хисаси-куна азбуке учить, понял? Он теперь к разным подаркам подозрительно относится, – извинилась за тэдди гангуро. – Давид однажды притащил электрического хомячка, да какого-то неисправного. Из Европы, что ли. На распродаже по дешёвке купил. Так этот хомяк тут же издох и долбанул тэдди током.
– Понятно. Плохая память, значит. Не трусь, рубашка не ударит. – Я потрепал животное по холке.
Мы отправились на кухню, и Торико разогрела синтетического краба. А я в это время поведал ей о Давиде и о том, что его опекают сразу два преступника с оружием. Собираются они прикончить его или на самом деле отправят на север, непонятно. Но что убежать на Полосе они ему не дадут, очевидно.
– Жалко дурачка, – вздохнула девушка. – Как тебе крабовое мясо? Соус хочешь?
– Давай. Краб отличный, а то вчера мне на Полосе хотели крысятину подсунуть. Еле отбился.
– Ужас. Эти дикари чем только не питаются.
– Давид, кажется, тоже её пробовал.
– Ну разве можно после этого целоваться? – возмутилась она и странно на меня поглядела. – Фу.
Мы хлебнули по кружке рыбного сётю, и она вспомнила про бланкет, который сломался. Я поглядел на часы. Минут через сорок надо было отправляться на встречу со Шрамом. Если он прочитал моё письмо, конечно.
Одеяло и в самом деле, когда мы его в сеть воткнули, как-то нервно стало моргать. А по инструкции, как сказала Торико, у него диоды успокаивающими комбинациями мигали. Так и было ещё вчера. Я расстегнул бланкет и прощупал все десять светодиодов. В одном месте отвинтилась гайка и выскочил контакт, и оранжевый не мигал. Я кое-как подкрутил гайку ногтями, такая она была мелкая. По-моему, в дорогих моделях такие штуки по другому выполняют, в пластике, что ли. А то попрыгает робот или ребёнок по одеялу – и всё.
Пока я возился с бланкетом, Торико копалась в шмотках.
– Вот, гляди, что я сегодня в кредит взяла, – похвалилась она. У неё в руках была блестящая сорочка металлического оттенка, не менее прозрачная, чем её кимоно. – Показать?
Я пожал плечами, а она встала передо мной и принялась разматывать кусок ткани на бёдрах, словно торчала где-нибудь на сцене. Такими же плавными движениями. Данкон у меня неожиданно зашевелился.
– Тут серебро зашито, нитками. И ещё микросферы, которые ионы серебра выделяют. Никакая зараза не пристанет.
Ткань наконец упала, и девушка провела руками снизу вверх, гладя себя по худым ляжкам. И коленки у неё были острые. Потом она стянула через голову рубашку и оказалась совсем нагишом. Я думал, что она позабыла про свой новый наряд, но нет. Гангуро накинула его на голову и расправила. Точно, как в стриптиз-баре. Ей бы ещё жира на кости наесть.
– Симпатично, – промямлил я.
– А главное, нисколько не мешает. Ай! Как же я могла забыть? – всполошилась она и кинулась к шкафу. Через пару секунд Торико уже повернулась ко мне, а в пальцах у неё была зажата флэшка. – Купила сегодня утром эччи, а там ты! Расскажи, как это так вышло, что ты в молодёжном фильме снялся? Очень интересно.
Она уселась мне на колени. Я поглядел на Хисаси, но тот продолжал тупо таращиться в голик, там какую-то шоколадную рекламу крутили. А Торико развернула экран своего смарта и воткнула флэшку в порт. Я увидел, как мы с Флорой и клаусом кувыркаемся в операторской Зида. Смотрелось неплохо, если честно, особенно те кадры, которые терагерцами делались, внутри Флориной варэмэ. И я такой жутко волосатый… Зверское какое-то кино. Едва заставил себя отвернуться.
– Мне некогда, Торико, – попытался отмазаться я. – Кстати, бланкет вроде должен работать…
– Вот и испробуем.
Она вдруг толкнула меня в грудь и навалилась всем угловатым телом. Узкая ручонка, словно паук, забралась мне в штаны и вытащила продажного бокки, чтобы тут же завладеть им. И как только она не боялась, при её-то размерах? Огоньки бланкета словно в панике заметались вокруг меня, окружили радугой вспышек. Надо было снять её и положить рядом, но Торико так горячо пыхтела и вскрикивала, что у меня просто руки не поднялись. В отличие от всего остального. А потом к ней сзади подкрался астронавт с растопыренным манипулятором, и девушка чуть не откусила мне ухо. Вообще с катушек съехала.
Да я и сам мало что соображал. Это уже потом я смекнул, что мы с астронавтом на пару сработали. Да уж, привычки у неё. Недаром они у Давида недоумение вызывали.
Торико улеглась на меня и замерла, шумно дыша.
– А кто тебя в эччи снял? Что это за девка была? Так себе, кстати. А можно, ты в следующий раз со мной поснимаешься? Платят хорошо, наверное. Ёси, Егор?
– Случайно получилось. Я больше не планирую в эччи участвовать.
– Жалко, хорошее кино получилось… Я думаю, мы бы с тобой в паре классно смотрелись. А давай ты ко мне переедешь, – сказала она невнятно. – Или я к тебе. Хисаси к бабушке отправим. У тебя такая шерсть, у-у-у. Ни у кого такой нет. Ты сугой итоси, не то что Давид.
Я поглядел на часы. Симатта, скоро уже восемь, а мне ехать в «Небоскрёб»!
– У меня мышление заторможенное, – брякнул я. – И чёрный паспорт. Детей же не будет, нэтан.
– Зачем? А Хисаси? Куда нам двое?
– Логично.
Прямо театр кабуки какой-то. Бытовая драма.
Я погладил Торико по белым волосам и приподнял, словно тряпичную куклу. Она расслабленно улыбалась и делала вид, что впала в кому. Но мне и в самом деле пора было сматываться. Я перекатил девушку на бок и заправил данкон в штаны. Этот-то бака всегда доволен, куда бы ни пристроили. А я злился на себя, что позволил Торико так легко окрутить себя, да ещё перед самой встречей со Шрамом. Но гангуро так довольно скалилась, что я проглотил самокритику.
– Ладно, увидимся, – сказал я. – Пока, Хисаси.
Но парень, кажется, дрых с открытыми глазами. Да уж, круто он закинулся.
– Извини, что не провожаю… – Торико потянулась.
Через пять минут я уже заводил байк, вздрагивая от холода. Сквозняк свирепо задувал под суйкан. А ещё ведь тащиться чуть ли не через весь город! Тут я вспомнил о своем нелепом жучке и достал его из кармана. Нанодвигатели, очевидно, успели разрядиться. Так что я аккуратно размотал скотч и соорудил из свежих двигателей новую цепочку. Вдруг пригодится приборчик…