Николаев Андрей. Золотые врата

   Под вечер Барченко, обеспокоенный долгим отсутствием Панкрашина, поделился опасениями с Назаровым. Тот, помня о встрече Кривокрасова с парашютистами, взял трех бойцов, позвал с собой Ивана Межевого, лучше всех знавшего побережье и пошел искать ассистента.
   — Вот за этой «гурией» лощина, где мы обычно устраивали свои опыты, — показал Барченко, сопровождавший их.
   — Здесь никого, — сказал опередивший всех Межевой, — тут дальше обрыв, вниз не спуститься, — он подошел к краю, постоял, глядя вниз и жестом подозвал Назарова.
   Тот подошел, наклонился, заглядывая через его плечо. Внизу, на камнях, лежало изломанное тело Сергея Панкрашина.

Глава 21

   За сто миль до Новой земли подлодки всплыли, и, сблизившись, встали почти бортом к борту, развернувшись носом к волне. Видман пригласил к себе командиров лодок, после чего U-47, и U-61 вновь погрузились. Расстелив на столике карту, Видман пригласил к ней офицеров.
   — Господа, мы почти выполнили возложенные на нас задачи, непосредственно во время операции в командование нашей группой вступает майор Нойберг. Прошу, господин майор.
   — Итак, господа, операция вступает в решающую фазу. Прошу к карте, — он взял в руку карандаш и склонился над столиком, — первоочередная задача — вывести из строя радиостанцию, расположенную в поселке Малые Кармакулы. Поселок небольшой, жителей — человек сорок, если поблизости расположено стойбище аборигенов, то чуть больше. Военных частей нет, что упрощает нашу задачу. В бухте может находиться сейнер — он поддерживает более-менее регулярную связь с материком. О наличии радиостанции на сейнере ничего не известно. Вот примерно до этой точки, — он указал ее на карте, — лодки идут прежним строем, после чего одна направляется к поселку, уничтожает артиллерийским огнем радиостанцию и высаживает десант, который довершает работу. Сутки назад на архипелаг должна была высадиться группа парашютистов из пяти человек. Трое из них должны подойти к поселку, они и укажут цель. После уничтожения радиостанции лодка подбирает десант и парашютистов и отходит мористее, к мысу Северный Гусиный Нос, на случай подхода кораблей из Мурманска или Архангельска. Пока все ясно?
   — Яснее некуда, — зевнул Дан.
   — Если вы желаете вздремнуть, господин капитан-лейтенант, я могу подождать вашего пробуждения, — сухо сказал майор.
   — Прошу прощения.
   — Ничего. Итак, одновременно с диверсией против радиостанции мы начинаем высадку десанта в непосредственной близости от лагеря. По нашим сведениям в охране около взвода солдат, вооруженных винтовками. Пулеметы у них вряд ли есть, не говоря уже о минометах и артиллерии. Наша задача — захватить лагерь, избежав потерь среди его обитателей. Подчеркиваю это обстоятельство.
   — Ну, это уже ваша проблема, — заметил Видман, — нам ведь на берег сходить не придется.
   — Скорее всего. Единственно, что возможно потребуется, это точная стрельба ваших комендоров, в случае сопротивления. Десант на воде уязвим, а подход к лагерю, вот он, пролегает между скал, весьма узок. Скорее всего они не подозревают о возможности захвата лагеря, но если все же нас обнаружат на подходе, прошу вас довести до комендоров: ни один снаряд не должен упасть на территорию лагеря. Пусть лучше стреляют по скалам — это создаст необходимый эффект. Вот, собственно, и все, господа.
   — Вы говорили о пяти парашютистах, — напомнил Видман.
   — Да, верно. Двое займут позиции на прилегающих к лагерю сопках и будут корректировать действия десанта.
   — Какова роль штатских?
   — Они пойдут в моей шлюпке. Кстати, всех наших гостей прошу сконцентрировать на вашей, господин корветен-капитан, лодке. Их помощь может пригодиться. Хочу предупредить: после завершения операции сюда, к лагерю, может прибыть непосредственный руководитель проекта. На гидросамолете, но это уже в случае полного успеха.
   — Какая-нибудь шишка из Берлина? — спросил Розе.
   — Узнаете в свое время. Если вопросов нет, прошу приступать к делу.
   Нойберг сложил карту и отступил назад. Видман, поднявшись, оглядел собравшихся.
   — Господин капитан-лейтенант, — обратился он к Вальтеру Розе, — к поселку пойдет ваша лодка. Карты у вас есть, более подробных я, к сожалению, предложить не могу. Желаю удачи, — он взял под козырек.
   — Благодарю, господин корветен-капитан, — Розе козырнул в ответ, кивнул Дану и Нойбергу и покинул центральный пост, исчезнув в рубочном люке.
   Через полчаса, переправив своего штатского гостя на лодку Видмана, подлодка капитан-лейтенанта Розе, погрузившись, направилась к бухте поселка Малые Кармакулы.
   Видман, переговорив с Даном относительно взаимодействия комендоров и сигнальщиков, проводил его, пожав на прощание руку.
   — Гюнтер, хотел тебя попросить, — он помялся, — в общем, если что — передай письмо жене, — он протянул Дану конверт.
   Тот перекатил мундштук из одного угла рта в другой, прищурившись, взглянул на Видмана.
   — Плохое предчувствие?
   — Не знаю, — поморщился тот, — у меня такое ощущение, что за нами наблюдают. Причем, чем ближе мы подходим к этому архипелагу, тем сильнее кто-то копошится в моих мыслях. Странно, после того как эти клоуны, — он кивнул в сторону куривших на корме штатских, — побродили со своими игрушками по лодке, все вроде кончилось, но недавно я ощутил это снова.
   — Тебе просто нужен отдых, Отто, — сказал Дан, пряча конверт, — мне — так все равно: наблюдают за мной, или нет.
   — Флегма ты чертова, — Видман подтолкнул его к шлюпке, — мне бы твои нервы.
   Дождавшись, пока Дан не ступит на палубу своей лодки, он загнал штатских в люк и скомандовал срочное погружение.

* * *

   Новая Земля, поселок Малые Кармакулы
   Вальтер Розе, сдвинув фуражку на затылок, склонился к перископу. Луч света, пробежав по оптике, подсветил его лицо, он чуть прищурился. Черные стылые волны плескались, казалось, возле самых глаз. Низко над водой пронеслась стая нырков. Вершины скал, окружавших поселок, тонули в тумане. Почти у среза воды несколько человек в ватниках тесали топорами бревна возле каркаса небольшого амбара.
   — Ну, что? — спросил застывший рядом старпом.
   — Сараи какие-то, пара домов, амбар на берегу.
   — Корабли у берега есть?
   Розе довернул перископ.
   — Сейнер — старье, того и гляди, сам утонет. Тонн четыреста — не больше. Два баркаса. Что радист?
   — От парашютистов пока ничего.
   — Можно, конечно, разнести все, что видно, — задумчиво сказал Розе, — это несложно, а десант зачистит берег. Но лучше бы первыми выстрелами уничтожить радиостанцию. Не стоит рисковать — русские самолеты могут быть здесь через два-три часа.
   В отсеке возле центрального поста скопились снаряженные к высадке солдаты. Лейтенант нервно грыз шоколад.
   — Есть связь, господин капитан-лейтенант, — крикнул радист.
   — Ну?
   — Радиостанция в доме, примыкающем слева к зданию с флагом над крыльцом, — продублировал радист сообщение.
   — Так, — Розе снова повернул перископ, — ага, вижу. Точно, антенна на крыше, из-за тумана не разглядел.
   — Вальтер, на сейнере тоже может быть радио, — сказал старпом.
   — Черт, верно. Вторая цель — сейнер, — он обернулся к десанту, — не желаете взглянуть, лейтенант?
   — Не мешало бы, — лейтенант протолкался в центральный пост, прильнул к окуляру, — угу, все понял. Можно начинать, господин капитан-лейтенант.
   Розе сложил рукояти перископа.
   — Всплытие, артиллерийская тревога!
   Рубка лодки вспорола волны. Первым из люка выскочил Розе, отступил чуть в сторону, поднес к глазам бинокль. Мимо него к орудию пробежали коммендоры. Наводчик прижимал к груди прицел. Вода еще стекала по палубе. Солдаты быстро расправляли резиновые лодки, подсоединяли баллоны со сжатым воздухам к клапанам. Из люка подали ящик со снарядами.
   — Наводчик, цель — дом возле здания с флагом. На крыше антенны.
   — Вижу, — комендор приникнув к прицелу, крутил маховики наводки, — фугасным, заряжай.
   Со звоном закрылся замок, принимая снаряд в казенник орудия.
   — Огонь!
 
   Евсеич, стоя за спиной Веньки, придирчиво смотрел, как тот сдирает старую краску с борта.
   — Ты не халтурь, Веньямин, грунтовку тоже срезай. Наложишь новую, пройдешься красочкой — просто мое почтение будет.
   — Да почему я все время? — бурчал Венька, — что у меня, дел на берегу нет?
   — А какие у тебя дела? У мужиков там семьи, хозяйство, а у тебя чего? Так, баловство…, — что-то заставило его оглянутся, — это еще кто припожаловал?
   Венька приподнялся над бортом.
   — Ух ты, подлодка! Сила! Из Мурманска, поди.
   Евсеич поднес руку к глазам, разглядывая всплывшую в пяти кабельтовых от сейнера лодку.
   — Нет, Веньямин, не из Мурманска, — сказал он тихо, — германец это — крест на рубке.
   На палубе лодки суетились матросы, тонкий ствол орудия зашевелился, словно принюхиваясь. Блеснула вспышка, над водой прокатился гул выстрела и тотчас на берегу раздался взрыв. Венька присел, испуганно глядя на капитана.
   — Что же это?
   Евсеич посмотрел на берег. Мужики возле амбара побросали топоры и бросились к скалам. Возле поселкового совета поднялся фонтан земли и огня.
   — По радио бьет, стервец. Война, что ли? Ну-ка, Веньямин, бросай все к чертовой матери.
   На палубе показался механик.
   — Что тут у вас? Рыбу кто глушит? Мать честная, — он замер уставившись на подлодку.
   Ударил второй выстрел, от борта лодки отваливали резиновые шлюпки.
   — Гордей, а ведь он нас потопит, к бабке не ходи. Не знает, стервец, что радио у нас нету. На всякий случай пустит камбалу кормить, и вся недолга! Ну-ка, ребятки, бегом, шлюпку на воду.
   Десант уже отвалил от борта подлодки, замелькали лопасти весел — немцы торопились достичь берега.
   — Есть попадание, — воскликнул старпом, — беглый огонь. Вальтер, предлагаю сейнер попробовать потопить торпедой. Какое-никакое развлечение. Не зря же их тащили. Думаю, осадка у него метра два с половиной.
   — Идет, — воскликнул Розе, — фейерверк будет, что надо. От него и щепок не останется, — он склонился в люк, — торпедная атака, первый аппарат, товсь. В машине, малый вперед, право на борт.
   Он приник к визиру надводной стрельбы. Нос сейнера медленно наплывал на перекрестье прицела.
   — Первый аппарат, пли, — крикнул Розе, ожидая, как дрогнет лодка, выпуская на волю хищное тело торпеды.
   — Торпеда не вышла, сработала в первом аппарате, — раздался из лодки срывающийся голос.
   — Дьявол, — Розе в сердцах стукнул кулаком по ограждению рубки, — старпом, как радиостанция на берегу?
   — В щепки. Может, вторую торпеду?
   — Так потопим. Наводчик, цель — сейнер.
   Ствол восьмидесятимиллиметровой пушки покатился вправо, замер. Тугой звук выстрела ударил по ушам, запрыгала по палубе пустая гильза. Возле борта сейнера поднялся фонтан воды, высотой почти с мачту корабля.
   Взрывная волна ударила старого капитана в грудь, бросила на палубу. Он приподнялся, потряс головой. Возле него трепыхалась разорванная пополам рыбина, Венька, присев за бортом, смотрел на него круглыми от страха глазами. Михеич, зажимая ладонью плечо, привалился к переборке.
   — Не даст уйти, гад, — Евсеич сплюнул на палубу, чего никогда не делал. Слюна была розовая.
   Он взглянул на шлюпку, болтающуюся в талях. Осколки превратили ее в решето. Выстрел, взрыв. На этот раз снаряд снес мачту, вниз посыпались обломки дерева.
   — Венька, прыгай за борт. Тут всего полкабельтова. Доплывешь.
   — А вы?
   — Прыгай, тебе говорят, сукин кот!
   Венька, ухватившись руками за леер, перемахнул через борт. Евсеич посмотрел на механика.
   — Гордей, ход дашь?
   Механик поднес к лицу окровавленную ладонь, выругался так, что старый капитан даже удивился.
   — Дам, Никита. Дам ход. Иди к штурвалу.
   Следующий снаряд пробил фальшборт и ушел в небо, не разорвавшись. Евсеич бросился к рубке. С лодки ударил зенитный автомат, пули прошли над головой капитана, посыпались стекла, полетела щепа. Присев на корточки, Евсеич перевел машинный телеграф на «полный вперед». Дрогнула палуба — механик запустил двигатель. Евсеич приподнялся, посмотрел вперед через битые стекла, завертел штурвал, разворачивая сейнер.
   — Ну, погоди, паразит!
   Взрыв на носу разрушил часть фальшборта, чугунные кнехты взлетели в воздух, тяжело рухнули в воду. Изношенный движок закашлял, сотрясая корабль, чихнул раз-другой. «Ну, давай, милый, — взмолился Евсеич, — не подведи». Словно услышав его, двигатель заработал ровно, без перебоев, «Самсон» дрогнул, набирая ход. Капитан снова взглянул вперед. Выстрел — взрыв справа по борту.
   — А-а, — закричал Евсеич, — страшно? Мажете, сволочи!
   Застучали по трапу сапоги, в рубку ворвался механик, рухнул рядом с капитаном. Тельняшка на правой половине груди пропиталась кровью.
   — Порядок, Никита. Движок — не движок, а часы Буре!
   — Молодец, — капитан посмотрел вперед. До лодки оставалось меньше кабельтова, — слышь, Гордей, может — за борт, а?
   — Не доплыву я, Никита, — покачал головой механик, — вишь, плечо разворотило.
   — Эх, жизнь — жестянка, — Евсеич похлопал по настилу палубы, — ну, «Самсон», не выдай! — Он поднялся на ноги, поправил сбившуюся фуражку, положил ладони на спицы штурвала, — принимай гостей, немчура!
   Михеич встал рядом с ним. Взрыв за рубкой подбросил корабль, штурвал дернулся в руках капитана.
   — Тросы перебило, — с сожалением сказал он
   — Теперь уже никуда не денутся, — проворчал Михеич.
   «Самсон» накатывался на подлодку с неотвратимостью девятого вала. Комендоры метались возле орудия, выпуская в надвигающийся сейнер снаряд за снарядом. Взрыв разворотил ходовую рубку сейнера, полыхнуло пламя, и в этот миг нос «Самсона» ударил подлодку форштевнем в районе торпедных аппаратов. «Торпеда, — мелькнуло в голове Розе, — инерционные ударники».
 

Глава 22

   Шаман Василий Собачников сидел, поджав ноги, на скале над поселком и с невозмутимым видом смотрел, как выстрелы с подводной лодки превращали радиостанцию в груду обломков. Обезумевшие от выстрелов птицы белой пургой метались над скалами. Десант достиг берега и бросился вверх, рассыпаясь редкой цепью. Со скалы было видно, как жители устремились в тундру. Собачников перевел взгляд на бухту. На его глазах сейнер «Самсон», на котором и сам Василий прибыл на Новую Землю, таранил лодку. Взрывом сейнер разметало в куски, изуродованная подлодка продержалась на воде не более нескольких минут, носом уйдя под воду. Собачников вспомнил старого капитана, который угощал чаем. Такого вкусного чая Собачников не пробовал никогда в жизни — ноги после того чая отнялись, и капитан сам отвел Василия в каюту. Узкие глаза шамана превратились в едва различимые щелочки, он посмотрел на оставленные десантом резиновые лодки. Хорошие лодки, только мягкие. Мягче байдары. Собачников приподнял руки ладонями вверх, сделал несколько движений, будто сгонял воздух в шар перед собой. Крачки, нырки, альбатросы, гагары, метавшиеся над бухтой, закружились белым смерчем, крики их смолкли. Собачников перевернул ладони к земле, и птицы устремились вниз, точно увидели под собой огромный косяк рыбы.
   Удостоверившись, что радиостанция превратилась в развалины, лейтенант свистком собрал разбежавшийся по поселку десант. Одного не хватало — одинокий выстрел со стороны тундры вложил пулю прямо между глаз солдата.
   — Все, отходим, — скомандовал лейтенант.
   Чудовищный взрыв потряс воздух. На месте подводной лодки поднялся столб воды, пены и обломков. На глазах потрясенного лейтенанта подлодка капитан-лейтенанта Розе ушла под воду. Он вскинул к глазам бинокль, обшаривая взглядом место взрыва. Спасшихся не было.
   — К шлюпкам, живо, — скомандовал лейтенант.
   Солдаты с топотом бросились к берегу. Огромная стая птиц поднялась с земли при их появлении. Лейтенант не верил своим глазам — резиновые лодки превратились в мокрые исклеванные лохмотья. Вне себя от ярости, он вскинул автомат и стрелял по птицам, пока капрал не перехватил ствол и не пригнул к земле.
   — Есть лодки, лейтенант, — он кивнул в сторону вытащенных на берег рыбачьих вельботов.
   — Спустить на воду, будем двигаться к основной группе, — скомандовал пришедший в себя лейтенант.

* * *

   Спецлагерь «Бестиарий»
   Берег был не далее, чем в пяти милях. Видман развернул перископ. Слева, в дымке, угадывались очертания мыса Большевик.
   — Ну, что, господин корветен-капитан? — спросил стоявший позади Нойберг.
   — Похоже, мы на месте. Взгляните, до берега не более пяти миль, — он уступил свое место майору.
   Нойберг прижался глазом к окуляру, переступил, пробегая взглядом по берегу.
   — Да, вижу. Вот бухта, а за ней проход в скалах. Сколько птиц!
   — Брачный сезон, майор. Вьют гнезда, высиживают птенцов.
   — Вы подойдете ближе, или будете всплывать здесь?
   — Ближе опасно — глубины совершенно неизвестны. По местному времени сейчас одиннадцать вечера. Я, конечно, не знаю специфику вашей работы, но по-моему, самое время для того, чтобы высадиться на берег.
   — Вы правы, — Нойберг вышел из центрального поста, послышались его резкие команды.
   Видман сложил рукояти перископа и хотел уже было приказать опустить его, как что-то необычное привлекло его внимание. Он снова прилип к окуляру, всматриваясь в берег. Сначала ему показалась, что это взвилась огромная стая птиц — она поднялась, закрывая скалы от вершин до самого моря, потом опустилась к воде и двинулась навстречу подлодкам серой пеленой. Видман протер глаза, снова взглянул в перископ. То, что он принял за стаю птиц было снежным шквалом. Он надвигался сплошной стеной, за несколько минут преодолев расстояние, отделявшее лодки от берега. Видно было, как крутились вихри в глубине шквала, мелькнуло несколько птиц, подхваченных со скал и все утонуло в клокочущей снежной пелене. Видман приказал дать малый ход и вновь подозвал Нойберга.
   — Я никогда такого не видел, господин майор. Кажется, высадку придется отложить.
   — Что такое, — Нойберг попытался сам что-нибудь разглядеть сквозь оптику, — вот это да! Напоминает буран в горах, — он выпрямился, — и сколько, по-вашему, может это продолжаться?
   — Не могу сказать, — ответил Видман, — я плавал на Севере, но при приближении штормового фронта мы просто уходили под воду. Я продвинусь вперед мили на две, но потом придется ждать изменения погоды.
   — Да, — согласился Нойберг, — ничего не поделаешь.
   После трех часов ожидания, когда Видман дремал за занавеской, отгораживающей его от общего отсека, к нему заглянул Нойберг. Извинившись, что разбудил, он красноречиво показал на циферблат часов.
   — Мы больше не можем ждать, господин корветен-капитан. Мои штатские друзья, — он скривился, словно от изжоги, — напомнили мне, что лагерь должен быть захвачен не позднее завтрашнего вечера.
   Видман зевнул, прикрыв рот рукой, потер лицо ладонями и прошел в центральный пост. Наверху все так же бесновалась метель.
   — Честно говоря, я вам не завидую, майор. Эрих, — обратился он к старпому, — командуй всплытие. Сигнальщика и комендоров в центральный пост.
   Засвистел в цистернах сжатый воздух, лодка качнулась, подняла нос и устремилась к поверхности.
   Видман поднялся на мостик первым, ветер и снег ударили в лицо, он натянул поглубже фуражку, накинул капюшон плаща. Следом за ним выскочил сигнальщик, поднес, было, к глазам бинокль, но тут же опустил — море было относительно спокойное, полтора-два бала, но видимость не превышала нескольких метров.
   Из люка показался Нойберг.
   — Мы не выскочим на скалы?
   — Прибой должен быть слышен на расстоянии нескольких кабельтов, — возразил Видман.
   — Вассерман хочет подняться наверх.
   — Что ему надо? Подышать свежим воздухом?
   — Нет, говорит, что погодные катаклизмы по его части.
   — Сумасшедший дом, — пробормотал Видман, — позовите, пусть полюбуется катаклизмом.
   Нойберг исчез в люке. Вскоре послышалось пыхтение и похожий на краба Вассерман, с багровым от натуги лицом, поднялся на мостик. Косо посмотрев на Видмана, он огляделся с видом полководца, кивнул головой, будто удовлетворенный осмотром и перегнулся в люк.
   — Герхард, скажи Фюлле и Граберу, пусть поднимаются сюда, — он снова покосился на офицеров, — если бы вы вызвали нас три часа назад, лагерь уже был бы в наших руках, господа.
   — Это каким же образом…, — начал было поднявшийся вслед за ним Ридмайер, но Видман прервал его жестом.
   — Тихо, господа, — он напряженно прислушался, потом скомандовал, — стоп, машина. Прибой, господа. До берега не более мили.
   Вассерман помог выбраться из люка толстяку, его бородатому спутнику и четвертому штатскому — долговязому мужчине в толстых очках. Они осторожно спустились к орудию, обошли его и, посовещавшись, встали попарно, лицом к берегу. Снег заметал их, ветер рвал полы одежды, но Видману показалось, что он расслышал какой-то заунывный мотив, разложенный на четыре голоса.
   За плечом вздохнул старпом. Видман оглянулся.
   — Как тебе этот концерт, Эрих?
   — Концерт? — Ридмайер помолчал, — англичане сейчас передали: вчера в трехстах милях от Бреста потоплен линкор «Бисмарк». Торпедирован и затонул…
   — Дьявол! — выругался Нойберг, — прошу вас ни слова при солдатах.
   — Команде тоже пока незачем знать, — угрюмо сказал Видман.
   — Они затравили его, как медведя…
   — Эрих, иди вниз. Если будет нужно — я позову. Передай Дану по УКВ, пусть подойдет ближе.
   — Слушаюсь, — вяло козырнул старпом, и спустился в лодку.
   Странно, но Видману показалось, что метель стихает — он уже ясно мог различить нос лодки. Снег падал хлопьями, почти отвесно, покрывая мокрую палубу белым покрывалом.
   — По-моему, шквал проходит, — подтвердил его мысль майор.
   — Что ж, готовьтесь к высадке. Комендоров на мостик, — крикнул Видман в центральный пост.
 
   Войтюк поднял воротник шинели, опустил уши шапки и, выругался. Надо же, всю неделю погода на загляденье, а как до дела дошло — откуда-то буран налетел. Того и гляди, немчура на берег полезет, а тут не видно ни хрена! Старшина почти ощупью добрался до скал, где-то здесь был первый пост.
   — Сиротин! — гаркнул Войтюк.
   — Я, товарищ командир взвода! — как из-под земли вырос низкорослый боец в шинели до пят и черной шапке с опущенными ушами.
   — Тьфу ты, черт, напугал. Чего там, где немец-то?
   — Да кто ж его разберет, товарищ командир взвода, — боец виновато развел руками, — тут хоть слоны из моря пойдут — все равно не увидишь.
   — Жить захочешь — увидишь, Сиротин. Они часовых первыми резать будут, — старшина с удовлетворением увидел, как округлились глаза бойца, — а ты как думал? Так, что гляди в оба.
   — Есть!
   Войтюк пошел дальше — вдоль берега было расставлено четыре поста, сменяющихся каждые два часа, но старшина проверял стрелков каждый час. Были бы кадровые, и горя бы не знал, а за этими глаз да глаз.
   На втором посту сидел, привалившись спиной к камню посиневший Умаров. При виде командира он вскочил, виновато опустил голову. Войтюк только вздохнул.
   — Ты не спи хоть, Умаров! Зарядку поделай, покури.
   — Так точно!
   Войтюк проверил остальные посты и уже спустился к колючей проволоке, окружающей лагерь, как услышал крик Умарова. Добежав до стрелка, он плюхнулся рядом с ним и выглянул из-за камня. Внизу прибой бил в скалы, накатывался на галечный пляж чуть правее того места, где они лежали.
   — Чего орешь?
   — Во, товарищ командир взвода, смотрите, кто это?
   Метель завывала, бросала в лицо снежную крупу. Войтюк поднес к глазам бинокль. К пляжу из круговерти шквала протянулась со стороны моря безветренная полоса — снег там падал, кружась, мягкими хлопьями, даже волны будто бы были меньше — без барашков и пенных дорожек. Сначала старшина увидел какой-то сгусток снега, словно где-то в море оторвался островок и плыл к берегу. Потом он разглядел мелькание весел, мокрые каски, согнутые спины гребцов. За первой лодкой из снега вышла вторая, третья. До них было метров пятьсот. Таким темпом добираться будут минут десять, прикинул он и, повернувшись в сторону первого поста, позвал Сиротина. Бухая сапогами подбежал боец.
   — Так, пулей лети в лагерь. Разбуди капитана, взвод в ружье и бегом сюда.
   — Есть, — стрелок умчался, спотыкаясь от усердия.
   — Ну, Умаров, говоришь, с басмачами воевал?
   — Так точно, товарищ командир взвода.
   — Лодки видишь?
   — Вижу.
   — Сможешь попасть во-он в того, что на первой впереди сидит?
   Умаров присмотрелся, сощурив глаза.
   — В того не могу, в лодку могу, товарищ командир…
   — Тьфу! Снайпер, мать твою.
 
   Назаров, смазывая трофейный автомат, смотрел, как Кривокрасов пытается утюгом, наполненным углями, навести стрелку на галифе. Стрелка выходила кривая, Кривокрасов чертыхался, набирал в рот воды и, выплюнув ее мелкими брызгами на брюки, начинал все сначала.
   — На танцы собираешься? — спросил Назаров.