Страница:
– Я сказал тебе, что не могу.
– Ты меня совсем не любишь?
– Ты знаешь, что я люблю тебя.
– Нет, Ричард. Ты не любишь меня. Ты любишь… вот это. – Мэйсон обвела рукой вокруг себя.
– Это просто смешно.
– Разве? Тогда почему ты ни разу не спросил меня ни о чем личном? Тебе абсолютно плевать на меня настоящую, наплевать, почему я писала эти картины. Все, что тебя волнует, лишь та Мэйсон Колдуэлл, которую создал ты. Той Мэйсон ты можешь управлять. Но ко мне это не имеет никакого отношения.
Лицо Ричарда приняло напряженное выражение. Сжав руку в кулак, он ударил им по столу.
– Я сказал тебе – это ключевой момент для того, чтобы…
– Но зачем, Ричард? Почему это так для тебя важно? Что спрятано в твоем прошлом такого, что заставляет тебя пускаться в такие крайности? Что преследует тебя в твоих кошмарах? Что, если именно это превратило тебя в вора – вора от искусства?
– Мое прошлое не имеет к этому никакого отношения.
– Имеет, и самое прямое. Разве ты не видишь, что вся эта кампания, которую ты затеял, – очередная кража?
– И кого же я обкрадываю?
– Меня, Ричард. Меня. Но мне и это теперь безразлично. Я о тебе волнуюсь. Ты пугаешь меня. Ты позволил этому, – Мэйсон обвела рукой вокруг себя, – заполонить твою жизнь – стать твоей жизнью, так, что у тебя больше совсем ничего не осталось. Ты создал монстра, который не имеет со мной даже приблизительного сходства. И твоя увлеченность, твоя преданность этому чудовищу разрушает тебя. Ричард, я люблю тебя. Я хочу тебе помочь. Ты можешь мне доверять. Скажи мне ради Бога, что тебя заставляет это делать?
Ричард смотрел на Мэйсон, и в глазах его была мука. Кулак его был сжат так крепко, что костяшки пальцев побелели.
– Я никогда не хотел ничего у тебя отнимать. Я хотел лишь дать. Я хотел подарить Мэйсон миру.
– Ты скажешь мне или нет?
– Мне нечего тебе сказать.
– Ладно. Тогда я сама выясню. – Мэйсон повернулась, чтобы уйти.
– Куда ты? – На этот раз голос Ричарда звучал раздраженно, даже зло.
Мэйсон повернулась к нему лицом:
– Ричард, ты одержим чем-то, чего сам не понимаешь, не желаешь понимать, не в силах держать под контролем. И я собираюсь найти способ освободить тебя от этой нечисти.
Ричард не дал ей уйти и схватил Мэйсон за плечи.
– Я спрашиваю: куда ты идешь?
– Туда, куда придется. Мэйсон высвободилась.
– Ты никуда не пойдешь. – Он перегородил ей путь к двери.
Мэйсон бросилась к столу, сгребла письма и швырнула их в окно. Когда Ричард бросился за ними, Мэйсон воспользовалась моментом и бегом слетела вниз по ступенькам и на улицу.
Персиваль, тот самый слуга, что возвестил о прибытии Эммы в гостиницу, где жила Мэйсон, открыл перед ней дверь.
– Мисс Колдуэлл, – поприветствовал он ее, перекрикивая шум, – как приятно видеть вас вновь. Мы вас не ждали.
– Извините, что пришла без приглашения, но мне действительно очень нужно повидаться с герцогиней.
– Ну что вы, вам здесь всегда рады. Ее светлость всего лишь устраивает маленькую вечеринку.
Мэйсон заглянула в зал. В нем было полно гостей. Люди из высшего общества мешались с личностями весьма сомнительного вида. Кто-то пил шампанское прямо из бутылки, передавая ее по кругу, как в лагере у костра. Внезапно раздался выстрел, за которым последовал взрыв смеха.
– О Боже! – вздрогнул Персиваль. – Весьма энергичные ребята, это точно. Надеюсь, никто не пострадал.
– И в чью честь вечеринка? – спросила Мэйсон.
– Как, вы не знаете? В честь полковника Коди, естественно. Если вы подождете минуточку, я разыщу ее светлость и сообщу ей о вашем приходе.
Персиваль удалился, и как раз в это момент группа мужчин у барной стойки затянула во все горло:
Буффало Билл, Буффало Билл
Ни разу мимо не пробил,
Уж если стрельнул, то убил,
И по счетам не он платил,
Этот Буффало Билл.
Все покатывались от хохота и хлопали друг друга по спине. И как раз в этот момент Эмма показалась в фойе с приветливой улыбкой на губах.
– Эми, какой приятный сюрприз! – Эмма выглядела еще милее, чем раньше, в своем наряде абрикосового цвета. Сама непринужденность посреди всей этой немыслимой вакханалии. – Мы как раз развлекаем кое-кого из ваших соотечественников. Почетный гость еще не появился, но я могу познакомить вас с его друзьями.
– Мне надо с вами поговорить, – настойчиво сказала Мэйсон.
– Моя дорогая, вы бледны как смерть. Давайте найдем местечко потише, и вы мне скажете, что я могу для вас сделать.
Они прошли в соседнюю комнату и сели на кушетку в относительно спокойном уголке.
– Боюсь, более тихого местечка нам сегодня не найти. Ну, так о чем вы хотели со мной поговорить?
– Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что вам известно о прошлом Ричарда.
– Господи! Вот уж действительно странная просьба.
– Мне надо знать.
– Боюсь, вы зря проделали весь этот путь. Видите ли, у нас с Ричардом есть договоренность. Мы никому не говорим о прошлом друг друга. Ничего.
Из комнаты снизу донесся звон разбитого стекла. Затем раздались крики:
– Драка! Драка!
Мэйсон постаралась не отвлекаться.
– Ричард в беде. В большой беде. Я хочу помочь ему выбраться из беды.
– Ричард в беде? В это трудно поверить. На днях он просто раздувался от гордости за свою победу над Сеньором Лугини.
– Он во власти заблуждения. Мне нужно понять, почему это с ним произошло.
– Заблуждение?
– Эмма, перед тем как стать агентом Пинкертона, он был вором…
Маска вежливого безразличия частично спала с лица Эммы.
– Он вам об этом рассказал?
– Значит, вы знали?
– Да, – осторожно кивнула Эмма. – Я знала.
– Что вы можете рассказать мне о той его жизни?
Несколько ядовито Эмма заметила:
– Если вы с ним на такой короткой ноге, почему сами не спросите у него?
– Я пыталась, но он ничего не говорит. Похоже, что есть что-то, на что он не хочет смотреть, но то, что имеет над ним власть. Я надеялась, что вы дадите мне подсказку.
– Боюсь, вы теряете время. С ним, и со мной тоже.
Кое-кто из гостей бандитской наружности ввалился в комнату и стал размахивать над головой оружием. Хорошо же развлекаются гости герцогини, подумала Мэйсон.
Она чуть повысила голос:
– Если вы скажете мне, я могу кое-что дать вам взамен.
– В самом деле? И что же это?
– Информацию, которая избавит вас от многих неприятных моментов.
– И что это за информация?
– Я видела картины, которые вы купили, и я с абсолютной определенностью могу сказать вам, что они – подделка.
Эмма прищурилась. Фиалковые глаза ее опасно блеснули.
– Как вы можете заявлять подобное с такой уверенностью?
Мэйсон пребывала в нерешительности. Не за этим она сюда пришла. Но раз уж так вышло, она готова была прыгнуть в пропасть. Другого выхода не было.
– Я могу заявить с абсолютной уверенностью, что эти картины не были написаны Мэйсон Колдуэлл, потому что Мэйсон Колдуэлл – это я.
Кровь отлила от лица Эммы.
– Это… бред. Вы ее сестра.
– У меня нет сестры.
Эмма была в шоке, и это чувствовалось. Мэйсон даже показалось, что она вот-вот упадет в обморок.
– Не может быть!
– Уверяю вас, я – Мэйсон. У Эммы глаза полезли на лоб:
– Мэйсон совершила самоубийство. Зачем вы так говорите?
– Не было никакого самоубийства. Ниже по течению нашли тело другой женщины. Все это просто большое недоразумение, которому, с сожалением вынуждена сознаться, я немало поспособствовала.
Эмма закрыла глаза. Ее пробила дрожь. Затем, ни слова не говоря, она вскочила, выхватила «кольт» из кобуры ближайшего мужчины и нажала на курок.
Глава 23
Глава 24
– Ты меня совсем не любишь?
– Ты знаешь, что я люблю тебя.
– Нет, Ричард. Ты не любишь меня. Ты любишь… вот это. – Мэйсон обвела рукой вокруг себя.
– Это просто смешно.
– Разве? Тогда почему ты ни разу не спросил меня ни о чем личном? Тебе абсолютно плевать на меня настоящую, наплевать, почему я писала эти картины. Все, что тебя волнует, лишь та Мэйсон Колдуэлл, которую создал ты. Той Мэйсон ты можешь управлять. Но ко мне это не имеет никакого отношения.
Лицо Ричарда приняло напряженное выражение. Сжав руку в кулак, он ударил им по столу.
– Я сказал тебе – это ключевой момент для того, чтобы…
– Но зачем, Ричард? Почему это так для тебя важно? Что спрятано в твоем прошлом такого, что заставляет тебя пускаться в такие крайности? Что преследует тебя в твоих кошмарах? Что, если именно это превратило тебя в вора – вора от искусства?
– Мое прошлое не имеет к этому никакого отношения.
– Имеет, и самое прямое. Разве ты не видишь, что вся эта кампания, которую ты затеял, – очередная кража?
– И кого же я обкрадываю?
– Меня, Ричард. Меня. Но мне и это теперь безразлично. Я о тебе волнуюсь. Ты пугаешь меня. Ты позволил этому, – Мэйсон обвела рукой вокруг себя, – заполонить твою жизнь – стать твоей жизнью, так, что у тебя больше совсем ничего не осталось. Ты создал монстра, который не имеет со мной даже приблизительного сходства. И твоя увлеченность, твоя преданность этому чудовищу разрушает тебя. Ричард, я люблю тебя. Я хочу тебе помочь. Ты можешь мне доверять. Скажи мне ради Бога, что тебя заставляет это делать?
Ричард смотрел на Мэйсон, и в глазах его была мука. Кулак его был сжат так крепко, что костяшки пальцев побелели.
– Я никогда не хотел ничего у тебя отнимать. Я хотел лишь дать. Я хотел подарить Мэйсон миру.
– Ты скажешь мне или нет?
– Мне нечего тебе сказать.
– Ладно. Тогда я сама выясню. – Мэйсон повернулась, чтобы уйти.
– Куда ты? – На этот раз голос Ричарда звучал раздраженно, даже зло.
Мэйсон повернулась к нему лицом:
– Ричард, ты одержим чем-то, чего сам не понимаешь, не желаешь понимать, не в силах держать под контролем. И я собираюсь найти способ освободить тебя от этой нечисти.
Ричард не дал ей уйти и схватил Мэйсон за плечи.
– Я спрашиваю: куда ты идешь?
– Туда, куда придется. Мэйсон высвободилась.
– Ты никуда не пойдешь. – Он перегородил ей путь к двери.
Мэйсон бросилась к столу, сгребла письма и швырнула их в окно. Когда Ричард бросился за ними, Мэйсон воспользовалась моментом и бегом слетела вниз по ступенькам и на улицу.
* * *
Мэйсон вышла из омнибуса в респектабельном районе Шайо. Прямо перед собой она увидела величественный особняк Галлери, который занимал целый квартал. Обычно в этом уголке Парижа всегда было очень тихо и мирно, но сегодня из здания доносились раскаты громового хохота и пьяное пение.Персиваль, тот самый слуга, что возвестил о прибытии Эммы в гостиницу, где жила Мэйсон, открыл перед ней дверь.
– Мисс Колдуэлл, – поприветствовал он ее, перекрикивая шум, – как приятно видеть вас вновь. Мы вас не ждали.
– Извините, что пришла без приглашения, но мне действительно очень нужно повидаться с герцогиней.
– Ну что вы, вам здесь всегда рады. Ее светлость всего лишь устраивает маленькую вечеринку.
Мэйсон заглянула в зал. В нем было полно гостей. Люди из высшего общества мешались с личностями весьма сомнительного вида. Кто-то пил шампанское прямо из бутылки, передавая ее по кругу, как в лагере у костра. Внезапно раздался выстрел, за которым последовал взрыв смеха.
– О Боже! – вздрогнул Персиваль. – Весьма энергичные ребята, это точно. Надеюсь, никто не пострадал.
– И в чью честь вечеринка? – спросила Мэйсон.
– Как, вы не знаете? В честь полковника Коди, естественно. Если вы подождете минуточку, я разыщу ее светлость и сообщу ей о вашем приходе.
Персиваль удалился, и как раз в это момент группа мужчин у барной стойки затянула во все горло:
Буффало Билл, Буффало Билл
Ни разу мимо не пробил,
Уж если стрельнул, то убил,
И по счетам не он платил,
Этот Буффало Билл.
Все покатывались от хохота и хлопали друг друга по спине. И как раз в этот момент Эмма показалась в фойе с приветливой улыбкой на губах.
– Эми, какой приятный сюрприз! – Эмма выглядела еще милее, чем раньше, в своем наряде абрикосового цвета. Сама непринужденность посреди всей этой немыслимой вакханалии. – Мы как раз развлекаем кое-кого из ваших соотечественников. Почетный гость еще не появился, но я могу познакомить вас с его друзьями.
– Мне надо с вами поговорить, – настойчиво сказала Мэйсон.
– Моя дорогая, вы бледны как смерть. Давайте найдем местечко потише, и вы мне скажете, что я могу для вас сделать.
Они прошли в соседнюю комнату и сели на кушетку в относительно спокойном уголке.
– Боюсь, более тихого местечка нам сегодня не найти. Ну, так о чем вы хотели со мной поговорить?
– Я хочу, чтобы вы рассказали мне все, что вам известно о прошлом Ричарда.
– Господи! Вот уж действительно странная просьба.
– Мне надо знать.
– Боюсь, вы зря проделали весь этот путь. Видите ли, у нас с Ричардом есть договоренность. Мы никому не говорим о прошлом друг друга. Ничего.
Из комнаты снизу донесся звон разбитого стекла. Затем раздались крики:
– Драка! Драка!
Мэйсон постаралась не отвлекаться.
– Ричард в беде. В большой беде. Я хочу помочь ему выбраться из беды.
– Ричард в беде? В это трудно поверить. На днях он просто раздувался от гордости за свою победу над Сеньором Лугини.
– Он во власти заблуждения. Мне нужно понять, почему это с ним произошло.
– Заблуждение?
– Эмма, перед тем как стать агентом Пинкертона, он был вором…
Маска вежливого безразличия частично спала с лица Эммы.
– Он вам об этом рассказал?
– Значит, вы знали?
– Да, – осторожно кивнула Эмма. – Я знала.
– Что вы можете рассказать мне о той его жизни?
Несколько ядовито Эмма заметила:
– Если вы с ним на такой короткой ноге, почему сами не спросите у него?
– Я пыталась, но он ничего не говорит. Похоже, что есть что-то, на что он не хочет смотреть, но то, что имеет над ним власть. Я надеялась, что вы дадите мне подсказку.
– Боюсь, вы теряете время. С ним, и со мной тоже.
Кое-кто из гостей бандитской наружности ввалился в комнату и стал размахивать над головой оружием. Хорошо же развлекаются гости герцогини, подумала Мэйсон.
Она чуть повысила голос:
– Если вы скажете мне, я могу кое-что дать вам взамен.
– В самом деле? И что же это?
– Информацию, которая избавит вас от многих неприятных моментов.
– И что это за информация?
– Я видела картины, которые вы купили, и я с абсолютной определенностью могу сказать вам, что они – подделка.
Эмма прищурилась. Фиалковые глаза ее опасно блеснули.
– Как вы можете заявлять подобное с такой уверенностью?
Мэйсон пребывала в нерешительности. Не за этим она сюда пришла. Но раз уж так вышло, она готова была прыгнуть в пропасть. Другого выхода не было.
– Я могу заявить с абсолютной уверенностью, что эти картины не были написаны Мэйсон Колдуэлл, потому что Мэйсон Колдуэлл – это я.
Кровь отлила от лица Эммы.
– Это… бред. Вы ее сестра.
– У меня нет сестры.
Эмма была в шоке, и это чувствовалось. Мэйсон даже показалось, что она вот-вот упадет в обморок.
– Не может быть!
– Уверяю вас, я – Мэйсон. У Эммы глаза полезли на лоб:
– Мэйсон совершила самоубийство. Зачем вы так говорите?
– Не было никакого самоубийства. Ниже по течению нашли тело другой женщины. Все это просто большое недоразумение, которому, с сожалением вынуждена сознаться, я немало поспособствовала.
Эмма закрыла глаза. Ее пробила дрожь. Затем, ни слова не говоря, она вскочила, выхватила «кольт» из кобуры ближайшего мужчины и нажала на курок.
Глава 23
Мэйсон бросилась на пол, и пуля, просвистев над головой, разбила вазу с цветами, стоявшую у нее за спиной. Не веря своим глазам, Мэйсон подняла голову и увидела, что Эмма, передернув затвор, снова нажала на курок. Мэйсон перекатилась в сторону, и вовремя: пуля со свистом врезалась в паркет.
Решив, что веселье в разгаре, гости повытаскивали свои «кольты» и принялись стрелять в потолок с воплями и улюлюканьем. Мэйсон, воспользовавшись суматохой, вскочила на ноги и бросилась мимо Эммы к двери. Эмма кинулась следом, выстрелив в нее в третий раз. Пуля влетела в дверной проем, но, по счастью, миновала Мэйсон.
Мэйсон со всех ног пустилась бежать через лужайку к воротам. У ворот Мэйсон успела оглянуться. Эмма стояла на портике с пистолетом в вытянутой руке. Она выстрелила еще три раза, но Мэйсон уже была далеко.
Она стремглав помчалась по улице, не задумываясь о том, куда бежит. Ей просто надо было как можно быстрее убраться подальше от этого гостеприимного дома. Времени на то, чтобы обдумать произошедшее и понять причину такого странного поведения Эммы, у нее не было.
Мэйсон на бегу врезалась в группу мужчин, выходивших из ресторана. Они окликнули ее, но Мэйсон не стала останавливаться.
Она пробежала около мили, плутая по улицам, и, наконец, остановилась, прислонившись спиной к каменной стене.
Мэйсон судорожно хватала ртом воздух, легкие ее горели, она дошла до изнеможения и была вне себя от страха. Эта женщина пыталась ее убить! Но, Господи, зачем?
Все это казалось совершенно бессмысленным. По какой-то непонятной причине тот факт, что Мэйсон Колдуэлл была жива, напугал герцогиню Уимсли до такой степени, что у нее совсем сдали нервы. Сцена эта была такой неожиданной и дикой, что Мэйсон спрашивала себя, не привиделось ли ей все от начала до конца. Только в одном она была уверена – так могла вести себя только женщина патологически ревнивая.
И тут Мэйсон осенила ужасная мысль. Если Эмма была настолько ревнива и настолько неуправляема, что попыталась убить ее, не хватит ли у нее безумия убить виновника ее состояния – Ричарда? И если после сегодняшнего разговора он догадается, куда она пошла, не решит ли он перехватить ее у Эммы?
«Он может сейчас быть у нее!»
Мэйсон ясно как наяву представила Ричарда на лужайке перед особняком Галлери, Эмму, направляющую на него дуло пистолета и спускающую курок.
Но Мэйсон не могла туда вернуться. Эмма тут же ее пристрелит. Она могла бы остановить Ричарда, перехватив его, но она не могла знать наверняка, пошел он к Эмме или нет, и с какой стороны появится. А что, если Эмма сама решит пойти к нему? Ричарду грозила опасность. Со всех сторон, куда ни посмотри. И Мэйсон была совершенно бессильна отвести от него беду.
Если только не…
Сказав Эмме, кто она такая, Мэйсон сожгла все мосты, и назад ей дороги не было.
Внезапно она поняла, что должна сделать.
Ситуация стремительно уходила из-под контроля. Пора поставить точку. Жирную точку.
Мэйсон вышла на бульвар и остановила проезжающий экипаж. Кучер бросил на нее удивленный взгляд, тем самым дав ей понять, что она производит не самое благоприятное впечатление.
– Отвезите меня в Префектуру полиции как можно быстрее. Это вопрос жизни и смерти.
Кучер щелкнул кнутом, и кони пустились с места в карьер, Мэйсон думала только о Ричарде, только о том, что он сейчас в смертельной опасности, о которой и не догадывается.
– Быстрее, быстрее, – поторапливала Мэйсон возницу.
Ей казалось, что прошли часы с того момента, как она наняла экипаж и он остановился у железных ворот Префектуры.
– Подождите меня здесь, – сказала Мэйсон, спрыгивая с приступки. – Я заплачу, когда вернусь.
Возница недовольно закричал ей вслед, но она даже не оглянулась. Вход в здание охраняли двое полицейских. Мэйсон попыталась протиснуться мимо, но они остановили ее.
– Мне назначена встреча с инспектором Дювалем, – заявила Мэйсон. – Не смейте мне мешать.
Властные нотки в ее голосе сыграли свою роль, и полицейские ее пропустили. Мэйсон поднялась по двум лестничным пролетам. Сердце ее готово было выскочить из груди. Но когда она вошла в приемную и подошла к секретарю, оказалось, что Дюваля нет в своем кабинете.
– Где он? – требовательно спросила Мэйсон у секретаря.
– Он наверху, на совещании, – ответил секретарь.
– Я должна его видеть. У меня к нему срочное дело.
– Это невозможно. Он встречается с министром юстиции. Вам туда нельзя.
Мэйсон развернулась и бегом взлетела на третий этаж. В конце коридора она увидела двойные двери под нарядным плинтусом из резного дерева. Перед дверью стояли двое охранников. Мэйсон направилась прямо к ним. Не останавливаясь и ничего не объясняя, она ворвалась в приемную еще до того, как охранники сообразили, что произошло.
Мэйсон вошла в просторное помещение с высокими потолками. Настолько громадное, что оно, казалось, призвано было олицетворять собой всю славу и величие самой Франции. Дюваль сидел за столом в стиле Людовика XIV напротив чиновника с редеющими рыжими волосами. Оба уставились на Мэйсон в недоумении.
– Назад! – послышался за ее спиной голос. Мэйсон бросилась к Дювалю, но тот же голос снова попытался ее остановить:
– Назад или я буду стрелять!
Но Дюваль уже встал и поднял руку:
– Нет, подождите.
Мэйсон едва не упала ему на грудь.
– Инспектор! Вы должны мне помочь! Я здесь, чтобы во всем признаться.
Дюваль посмотрел на министра и сказал:
– Месье, боюсь, что мне придется этим заняться. Это может быть важным для дела, которое мы сейчас обсуждаем.
Дюваль велел охранникам проводить Мэйсон в комнату для допросов.
– Я сейчас к вам вернусь, – пообещал он Мэйсон.
– Прошу вас, допросите меня сейчас же. Нельзя терять время. На кону стоит человеческая жизнь.
Охранники проводили Мэйсон в маленькую комнату по соседству с кабинетом Дюваля. Единственное окно выходило на собор Парижской Богоматери. Прошло несколько минут, а Дюваль все не появлялся. Мэйсон встала и принялась нервно ходить по комнате. Где он? Чем он занят? Разве она не сказала ему, что у нее срочное дело?
Наконец, дверь открылась и вошел инспектор. Он сел за стол и сказал:
– Очень хорошо, мадемуазель, я готов вас выслушать.
– Я хочу во всем сознаться. Я устала от вранья. Глаза Дюваля широко распахнулись:
– Хорошо, мадемуазель.
– Я ничего не стану говорить, пока вы не отправите своих людей на поиски Ричарда Гаррета. Его жизнь в опасности. – Мэйсон сбивчиво поведала инспектору о том, что только что произошло, а в конце добавила: – Если он уже не в том особняке, то его можно найти в квартире на Монмартре или в его номере в «Лё-Гранд-Отеле». Но где бы он ни был, вы должны найти его и защитить от этой сумасшедшей.
После недолгого колебания Дюваль встал, подошел к двери и отдал распоряжения охраннику. Когда Мэйсон услышала, что именно тот ему сказал, она сразу же почувствовала облегчение. Слава Богу. Теперь, по крайней мере, Ричард будет в безопасности. Словно из нее разом вышибли дух, Мэйсон бессильно опустилась на стул.
Дюваль вернулся и сел напротив.
– Ну что же, начнем. Теперь пути назад уже не было.
– Мэйсон Колдуэлл не совершала самоубийства.
– Я прекрасно об этом осведомлен. Но скажите мне, как вы об этом узнали?
– Потому что я и есть Мэйсон Колдуэлл.
Дюваль дернулся, словно случайно положил ладонь на раскаленную сковородку. Он явно был удивлен. Но почему? Он же не раз намекал, что знает правду? У него есть доказательства того, что на мосту была еще одна женщина.
– Расскажите мне все, что знаете, – ледяным тоном приказал он.
Мэйсон так и сделала. Не в силах усидеть на месте, она вскочила и, расхаживая взад-вперед, рассказала Дювалю, как все было с самого начала. Во всех подробностях, не щадя себя, не пытаясь как-то оправдать свои поступки.
Он слушал, не сводя с нее глаз. Закончив рассказ, Мэйсон в изнеможении опустилась на стул.
Дюваль продолжал сидеть неподвижно, погрузившись в глубокое раздумье. Затем он встал и медленно подошел к окну.
После еще более продолжительного молчания он сказал:
– Я намерен вас задержать.
– Я так и предполагала. Я готова нести ответственность за то, что совершила.
– Боюсь, – сказал Дюваль, продолжая смотреть в окно, – что ответственность, которую вы намерены нести, не вполне та, что вы ожидаете.
– Мне все равно, что вы со мной сделаете. Я просто хочу, чтобы все это кончилось, и Ричарду перестала бы угрожать опасность.
– К сожалению, я не могу принять на веру ваш рассказ, как бы вы ни были при этом убедительны и искренни.
Мэйсон с тревогой посмотрела на Дюваля:
– Но это правда. Каждое слово.
– Это не может быть правдой, мадемуазель. Вы не можете быть Мэйсон Колдуэлл, потому что тело Мэйсон Колдуэлл было найдено на берегу Сены.
– Я вам сказала. То была Бланш Куверо.
– И в то же время вы говорите, что не существует записей, свидетельствующих о существовании этой женщины.
– Я же вам сказала, Ричард их уничтожил.
– Не слишком убедительно.
– Прекратите играть со мной в игры, инспектор! Я же сказала вам, я себя не убивала.
– Это в основном верно. Мэйсон Колдуэлл себя не убирала.
– Наконец-то!
– Она была убита.
Казалось, последнее слово повисло в воздухе, продолжая зловеще вибрировать.
– Убита?!
– Подло убита женщиной, с которой ее видели чуть раньше тем же вечером. Женщиной, которая сбросила ее с моста.
Мэйсон вскочила со стула:
– Нет-нет, все не так. Я сказала вам…
– Все эти несколько недель я трудился над тем, чтобы выяснить ее имя. Имя убийцы. И сегодня же это имя станет известно прессе.
– Это безумие. Какая убийца?
– Подойдите сюда. Я вам покажу. Смотрите. Вот ее привезли.
Из окна Мэйсон видела, как полицейский фургон заехал во двор. Двое полицейских вытащили из фургона в наручниках женщину, которая отчаянно сопротивлялась. Солнечный луч упал на ее золотистые локоны. Лизетта!
Решив, что веселье в разгаре, гости повытаскивали свои «кольты» и принялись стрелять в потолок с воплями и улюлюканьем. Мэйсон, воспользовавшись суматохой, вскочила на ноги и бросилась мимо Эммы к двери. Эмма кинулась следом, выстрелив в нее в третий раз. Пуля влетела в дверной проем, но, по счастью, миновала Мэйсон.
Мэйсон со всех ног пустилась бежать через лужайку к воротам. У ворот Мэйсон успела оглянуться. Эмма стояла на портике с пистолетом в вытянутой руке. Она выстрелила еще три раза, но Мэйсон уже была далеко.
Она стремглав помчалась по улице, не задумываясь о том, куда бежит. Ей просто надо было как можно быстрее убраться подальше от этого гостеприимного дома. Времени на то, чтобы обдумать произошедшее и понять причину такого странного поведения Эммы, у нее не было.
Мэйсон на бегу врезалась в группу мужчин, выходивших из ресторана. Они окликнули ее, но Мэйсон не стала останавливаться.
Она пробежала около мили, плутая по улицам, и, наконец, остановилась, прислонившись спиной к каменной стене.
Мэйсон судорожно хватала ртом воздух, легкие ее горели, она дошла до изнеможения и была вне себя от страха. Эта женщина пыталась ее убить! Но, Господи, зачем?
Все это казалось совершенно бессмысленным. По какой-то непонятной причине тот факт, что Мэйсон Колдуэлл была жива, напугал герцогиню Уимсли до такой степени, что у нее совсем сдали нервы. Сцена эта была такой неожиданной и дикой, что Мэйсон спрашивала себя, не привиделось ли ей все от начала до конца. Только в одном она была уверена – так могла вести себя только женщина патологически ревнивая.
И тут Мэйсон осенила ужасная мысль. Если Эмма была настолько ревнива и настолько неуправляема, что попыталась убить ее, не хватит ли у нее безумия убить виновника ее состояния – Ричарда? И если после сегодняшнего разговора он догадается, куда она пошла, не решит ли он перехватить ее у Эммы?
«Он может сейчас быть у нее!»
Мэйсон ясно как наяву представила Ричарда на лужайке перед особняком Галлери, Эмму, направляющую на него дуло пистолета и спускающую курок.
Но Мэйсон не могла туда вернуться. Эмма тут же ее пристрелит. Она могла бы остановить Ричарда, перехватив его, но она не могла знать наверняка, пошел он к Эмме или нет, и с какой стороны появится. А что, если Эмма сама решит пойти к нему? Ричарду грозила опасность. Со всех сторон, куда ни посмотри. И Мэйсон была совершенно бессильна отвести от него беду.
Если только не…
Сказав Эмме, кто она такая, Мэйсон сожгла все мосты, и назад ей дороги не было.
Внезапно она поняла, что должна сделать.
Ситуация стремительно уходила из-под контроля. Пора поставить точку. Жирную точку.
Мэйсон вышла на бульвар и остановила проезжающий экипаж. Кучер бросил на нее удивленный взгляд, тем самым дав ей понять, что она производит не самое благоприятное впечатление.
– Отвезите меня в Префектуру полиции как можно быстрее. Это вопрос жизни и смерти.
Кучер щелкнул кнутом, и кони пустились с места в карьер, Мэйсон думала только о Ричарде, только о том, что он сейчас в смертельной опасности, о которой и не догадывается.
– Быстрее, быстрее, – поторапливала Мэйсон возницу.
Ей казалось, что прошли часы с того момента, как она наняла экипаж и он остановился у железных ворот Префектуры.
– Подождите меня здесь, – сказала Мэйсон, спрыгивая с приступки. – Я заплачу, когда вернусь.
Возница недовольно закричал ей вслед, но она даже не оглянулась. Вход в здание охраняли двое полицейских. Мэйсон попыталась протиснуться мимо, но они остановили ее.
– Мне назначена встреча с инспектором Дювалем, – заявила Мэйсон. – Не смейте мне мешать.
Властные нотки в ее голосе сыграли свою роль, и полицейские ее пропустили. Мэйсон поднялась по двум лестничным пролетам. Сердце ее готово было выскочить из груди. Но когда она вошла в приемную и подошла к секретарю, оказалось, что Дюваля нет в своем кабинете.
– Где он? – требовательно спросила Мэйсон у секретаря.
– Он наверху, на совещании, – ответил секретарь.
– Я должна его видеть. У меня к нему срочное дело.
– Это невозможно. Он встречается с министром юстиции. Вам туда нельзя.
Мэйсон развернулась и бегом взлетела на третий этаж. В конце коридора она увидела двойные двери под нарядным плинтусом из резного дерева. Перед дверью стояли двое охранников. Мэйсон направилась прямо к ним. Не останавливаясь и ничего не объясняя, она ворвалась в приемную еще до того, как охранники сообразили, что произошло.
Мэйсон вошла в просторное помещение с высокими потолками. Настолько громадное, что оно, казалось, призвано было олицетворять собой всю славу и величие самой Франции. Дюваль сидел за столом в стиле Людовика XIV напротив чиновника с редеющими рыжими волосами. Оба уставились на Мэйсон в недоумении.
– Назад! – послышался за ее спиной голос. Мэйсон бросилась к Дювалю, но тот же голос снова попытался ее остановить:
– Назад или я буду стрелять!
Но Дюваль уже встал и поднял руку:
– Нет, подождите.
Мэйсон едва не упала ему на грудь.
– Инспектор! Вы должны мне помочь! Я здесь, чтобы во всем признаться.
Дюваль посмотрел на министра и сказал:
– Месье, боюсь, что мне придется этим заняться. Это может быть важным для дела, которое мы сейчас обсуждаем.
Дюваль велел охранникам проводить Мэйсон в комнату для допросов.
– Я сейчас к вам вернусь, – пообещал он Мэйсон.
– Прошу вас, допросите меня сейчас же. Нельзя терять время. На кону стоит человеческая жизнь.
Охранники проводили Мэйсон в маленькую комнату по соседству с кабинетом Дюваля. Единственное окно выходило на собор Парижской Богоматери. Прошло несколько минут, а Дюваль все не появлялся. Мэйсон встала и принялась нервно ходить по комнате. Где он? Чем он занят? Разве она не сказала ему, что у нее срочное дело?
Наконец, дверь открылась и вошел инспектор. Он сел за стол и сказал:
– Очень хорошо, мадемуазель, я готов вас выслушать.
– Я хочу во всем сознаться. Я устала от вранья. Глаза Дюваля широко распахнулись:
– Хорошо, мадемуазель.
– Я ничего не стану говорить, пока вы не отправите своих людей на поиски Ричарда Гаррета. Его жизнь в опасности. – Мэйсон сбивчиво поведала инспектору о том, что только что произошло, а в конце добавила: – Если он уже не в том особняке, то его можно найти в квартире на Монмартре или в его номере в «Лё-Гранд-Отеле». Но где бы он ни был, вы должны найти его и защитить от этой сумасшедшей.
После недолгого колебания Дюваль встал, подошел к двери и отдал распоряжения охраннику. Когда Мэйсон услышала, что именно тот ему сказал, она сразу же почувствовала облегчение. Слава Богу. Теперь, по крайней мере, Ричард будет в безопасности. Словно из нее разом вышибли дух, Мэйсон бессильно опустилась на стул.
Дюваль вернулся и сел напротив.
– Ну что же, начнем. Теперь пути назад уже не было.
– Мэйсон Колдуэлл не совершала самоубийства.
– Я прекрасно об этом осведомлен. Но скажите мне, как вы об этом узнали?
– Потому что я и есть Мэйсон Колдуэлл.
Дюваль дернулся, словно случайно положил ладонь на раскаленную сковородку. Он явно был удивлен. Но почему? Он же не раз намекал, что знает правду? У него есть доказательства того, что на мосту была еще одна женщина.
– Расскажите мне все, что знаете, – ледяным тоном приказал он.
Мэйсон так и сделала. Не в силах усидеть на месте, она вскочила и, расхаживая взад-вперед, рассказала Дювалю, как все было с самого начала. Во всех подробностях, не щадя себя, не пытаясь как-то оправдать свои поступки.
Он слушал, не сводя с нее глаз. Закончив рассказ, Мэйсон в изнеможении опустилась на стул.
Дюваль продолжал сидеть неподвижно, погрузившись в глубокое раздумье. Затем он встал и медленно подошел к окну.
После еще более продолжительного молчания он сказал:
– Я намерен вас задержать.
– Я так и предполагала. Я готова нести ответственность за то, что совершила.
– Боюсь, – сказал Дюваль, продолжая смотреть в окно, – что ответственность, которую вы намерены нести, не вполне та, что вы ожидаете.
– Мне все равно, что вы со мной сделаете. Я просто хочу, чтобы все это кончилось, и Ричарду перестала бы угрожать опасность.
– К сожалению, я не могу принять на веру ваш рассказ, как бы вы ни были при этом убедительны и искренни.
Мэйсон с тревогой посмотрела на Дюваля:
– Но это правда. Каждое слово.
– Это не может быть правдой, мадемуазель. Вы не можете быть Мэйсон Колдуэлл, потому что тело Мэйсон Колдуэлл было найдено на берегу Сены.
– Я вам сказала. То была Бланш Куверо.
– И в то же время вы говорите, что не существует записей, свидетельствующих о существовании этой женщины.
– Я же вам сказала, Ричард их уничтожил.
– Не слишком убедительно.
– Прекратите играть со мной в игры, инспектор! Я же сказала вам, я себя не убивала.
– Это в основном верно. Мэйсон Колдуэлл себя не убирала.
– Наконец-то!
– Она была убита.
Казалось, последнее слово повисло в воздухе, продолжая зловеще вибрировать.
– Убита?!
– Подло убита женщиной, с которой ее видели чуть раньше тем же вечером. Женщиной, которая сбросила ее с моста.
Мэйсон вскочила со стула:
– Нет-нет, все не так. Я сказала вам…
– Все эти несколько недель я трудился над тем, чтобы выяснить ее имя. Имя убийцы. И сегодня же это имя станет известно прессе.
– Это безумие. Какая убийца?
– Подойдите сюда. Я вам покажу. Смотрите. Вот ее привезли.
Из окна Мэйсон видела, как полицейский фургон заехал во двор. Двое полицейских вытащили из фургона в наручниках женщину, которая отчаянно сопротивлялась. Солнечный луч упал на ее золотистые локоны. Лизетта!
Глава 24
Мэйсон мерила шагами тесную камеру. Бесконечный путь, ведущий в никуда. Вне себя от переживаний за Ричарда и Лизетту. Сбитая с толку нагромождением немыслимых домыслов. В ужасе от того, куда это чудовище, созданное ею самой, может их всех завести.
После того как допрос был окончен, Дюваль вызвал тюремщика. Тот надел на Мэйсон наручники и накинул ей на голову капюшон. Затем Мэйсон потащили по лестнице вниз, в подвальный этаж, в темницу. Там с нее сняли наручники и заперли в камере. Мэйсон в недоумении оглядела свою новую обитель – Дюваль сообщил ей, что эта камера – пересыльный пункт для буйных сумасшедших. Отсюда Мэйсон должны были отправить в сумасшедший дом.
– В настоящий момент здесь нет никого, кроме вас, – пояснил Дюваль. – Вы можете не тратить силы попусту. Поскольку, что бы вы ни говорили, как бы ни кричали, охранники сочтут все бредом сумасшедшей.
– Вы не можете так поступить, Дюваль, – взмолилась Мэйсон. – Если вы считаете, что должны так поступить со мной, прошу вас, не поступайте так с Лизеттой. Это чудовищное преступление. Лизетта и мухи в своей жизни не обидела.
Дюваль ушел, захлопнув за собой дверь.
Прошли сутки. Мэйсон устала колотить в дверь, умоляя охранников ее выслушать. Она пыталась унять тревогу, говоря себе, что Дюваль не может допустить, чтобы события развивались в этом же ключе. Неужели он действительно всерьез намеревался до конца жизни запереть ее в психиатрической лечебнице в Шарантоне? Неужели всерьез собирается судить Лизетту за убийство? В это невозможно поверить! Дюваль придет в себя и увидит всю нелепость своих построений. Как только он поговорит с Лизеттой, и она все ему расскажет, он поймет ошибку, и они обе окажутся на свободе.
Но в минуты отчаяния Мэйсон приходило на ум совсем другое. Она знала, насколько несовершенна система правосудия во Франции.
Прошел еще один день и еще одна ночь. Тюремщик большую часть дня проводил, сидя на стуле перед камерой. Мэйсон требовала встречи с инспектором, умоляла позволить ей увидеться с Лизеттой, спрашивала о том, где сейчас Ричард. Но тюремщик был глух ко всем мольбам. Он сидел на стуле и читал газету, не обращая никакого внимания на бесноватую сумасшедшую.
Если бы только знать, что происходило снаружи, за стенами этого здания. Мэйсон спрашивала его о том, что нового в мире, но он и на эти вопросы не отвечал. Тюремщик всегда приходил с бутылкой вина и медленно его посасывал. К вечеру он обычно засыпал на своем стуле.
В очередной раз Мэйсон услышала его храп, и у нее родилась идея. Заглянув в щель под дверью, через которую ей дважды в день просовывали миску с едой, Мэйсон увидела, что газета стражника лежит на полу. Рука у Мэйсон была гонкой, так что, если постараться…
Еще чуть-чуть… еще немного… Ей все же удалось подцепить двумя пальцами газету и втащить ее через щель в камеру.
Заголовки на первой полосе оповещали о скандале, которого давно не видел город. Американская художница Мэйсон Колдуэлл не совершала самоубийства, она была убита. Убита своей лучшей подругой, цирковой артисткой Лизеттой Ладо. Лизетту Ладо арестовали, но она отказалась признаваться в совершенном преступлении, как отказалась говорить что-либо в свою защиту. Была назначена дата суда. Инспектор Оноре Дюваль, чудом сумевший раскрыть преступление, стал героем дня. Скандал лишь способствовал стремительно растущему интересу к произведениям художницы, выставленным на Марсовом поле. Сестра убитой, надломленная известием об убийстве, сделалась затворницей и вообще перестала выходить на улицу.
Затворница… Означало ли это, что они собираются держать ее всю жизнь взаперти? И где же Ричард? Что с ним стряслось? Успели ли они его спасти? Все было так запутанно.
Мэйсон все бы отдала, лишь бы вернуться в ту ночь на мосту Альма и все переиграть.
Наконец Мэйсон сморил сон, а через несколько часов ее разбудил скрежет металла. Потом Мэйсон услышала голоса. Один из них принадлежал Дювалю. Мэйсон понятия не имела, который час, но почему-то решила, что сейчас или очень поздняя ночь, или очень раннее утро.
Она услышала, как в двери повернулся ключ. Дверь со скрипом отворилась. Свет ударил в глаза, на мгновение ослепив Мэйсон.
– Что происходит? – ворчливо спросила она.
– Нам пора ехать, – спокойно заявил инспектор. «Ехать?»
– В Шарантон? – спросила Мэйсон.
– Вам лучше не задавать вопросов, мадемуазель.
– Инспектор, вы умный человек. Вы должны понимать, что изложенная вами версия событий не может быть правдой. Вы должны понимать, что правду говорю я.
– Я знаю, что вы говорите правду, – тихо сказал Дюваль. У Мэйсон сердце подпрыгнуло в надежде:
– Тогда… Вы здесь, чтобы освободить меня?
– Увы, нет.
– Нет?
Дюваль подал знак двум мужчинам, сопровождавшим его, и они подняли Мэйсон на ноги. На всех троих были дождевики.
Один из охранников спросил:
– Мешок на голову будем надевать, сэр?
– Нет необходимости. В это время никого не будет поблизости.
Они повели Мэйсон вверх по лестнице и вывели из здания на улицу. Снаружи бушевала настоящая буря. Завывал ветер, и дождь лил так, как ни разу не лил с той ночи, когда все это началось. Карета и трое всадников уже ждали. На Мэйсон не было пальто, и она промокла до нитки еще до того, как Дюваль усадил ее в экипаж.
Карета выехала со двора, переехала по мосту Нотр-Дам на правый берег и укатила в ночь, следуя за конным эскортом. Инспектор Дюваль казался погруженным в глубокие раздумья.
– Вы полицейский, – с горьким упреком сказала ему Мэйсон. – Ваша работа – раскрывать преступления, выявлять истину. Как можете вы отворачиваться от правды сейчас?
Мэйсон почувствовала меланхолическое настроение Дюваля.
– Удовольствия мне это не приносит, – сказал он.
– Тогда в чем же дело?
– У меня нет выбора.
Мэйсон смотрела на него во все глаза.
– Нет выбора?
– Меня собираются произвести в рыцари Почетного легиона.
Мэйсон не понимала, о чем он.
– За что?
– За раскрытие преступления века.
– Но вы же знаете, что никакого убийства не было.
– Нет. Но к тому времени, как вы сказали мне, кто вы такая на самом деле, было уже поздно. Я уже убедил министра юстиции, министра культуры и самого президента Карно в том, что совершено убийство. Ваша подруга мадемуазель Ладо уже была арестована. Уже назначена пресс-конференция, посвященная моему «легендарному расследованию». Я стал знаменитым человеком. Так что, как видите, я едва ли могу все это взять и остановить, признавшись в том, что свалял дурака. Моя карьера была бы загублена, моя репутация… вся моя жизнь.
– Вы позволите умереть невинной женщине ради спасения вашей карьеры?
Дюваль заерзал на сиденье:
– Я не ждал, что вы меня поймете. Но мужчина без репутации – ничто. Пария. Даже если бы я смог выстоять в этой буре, моя жена не смогла бы. Она происходит из старинного аристократического рода, и она вышла за простого полицейского. Орден Почетного легиона мог бы отчасти реабилитировать ее и меня в глазах ее семьи. Кроме того, здоровье у нее слабое, и скандал просто убьет ее. Так что мой выбор ясен.
– Значит, вам пришлось выбирать между вашей женой и Лизеттой.
Дюваль отвел взгляд. Повисла пауза. И вдруг Мэйсон поняла.
– Дело не в одной лишь Лизетте, верно? Вы не смогли бы спать по ночам, осознавая, что тот, кто знает правду, еще жив. Вам мало того, что я стану затворницей или попаду в сумасшедший дом. В конце концов, оттуда можно сбежать.
После того как допрос был окончен, Дюваль вызвал тюремщика. Тот надел на Мэйсон наручники и накинул ей на голову капюшон. Затем Мэйсон потащили по лестнице вниз, в подвальный этаж, в темницу. Там с нее сняли наручники и заперли в камере. Мэйсон в недоумении оглядела свою новую обитель – Дюваль сообщил ей, что эта камера – пересыльный пункт для буйных сумасшедших. Отсюда Мэйсон должны были отправить в сумасшедший дом.
– В настоящий момент здесь нет никого, кроме вас, – пояснил Дюваль. – Вы можете не тратить силы попусту. Поскольку, что бы вы ни говорили, как бы ни кричали, охранники сочтут все бредом сумасшедшей.
– Вы не можете так поступить, Дюваль, – взмолилась Мэйсон. – Если вы считаете, что должны так поступить со мной, прошу вас, не поступайте так с Лизеттой. Это чудовищное преступление. Лизетта и мухи в своей жизни не обидела.
Дюваль ушел, захлопнув за собой дверь.
Прошли сутки. Мэйсон устала колотить в дверь, умоляя охранников ее выслушать. Она пыталась унять тревогу, говоря себе, что Дюваль не может допустить, чтобы события развивались в этом же ключе. Неужели он действительно всерьез намеревался до конца жизни запереть ее в психиатрической лечебнице в Шарантоне? Неужели всерьез собирается судить Лизетту за убийство? В это невозможно поверить! Дюваль придет в себя и увидит всю нелепость своих построений. Как только он поговорит с Лизеттой, и она все ему расскажет, он поймет ошибку, и они обе окажутся на свободе.
Но в минуты отчаяния Мэйсон приходило на ум совсем другое. Она знала, насколько несовершенна система правосудия во Франции.
Прошел еще один день и еще одна ночь. Тюремщик большую часть дня проводил, сидя на стуле перед камерой. Мэйсон требовала встречи с инспектором, умоляла позволить ей увидеться с Лизеттой, спрашивала о том, где сейчас Ричард. Но тюремщик был глух ко всем мольбам. Он сидел на стуле и читал газету, не обращая никакого внимания на бесноватую сумасшедшую.
Если бы только знать, что происходило снаружи, за стенами этого здания. Мэйсон спрашивала его о том, что нового в мире, но он и на эти вопросы не отвечал. Тюремщик всегда приходил с бутылкой вина и медленно его посасывал. К вечеру он обычно засыпал на своем стуле.
В очередной раз Мэйсон услышала его храп, и у нее родилась идея. Заглянув в щель под дверью, через которую ей дважды в день просовывали миску с едой, Мэйсон увидела, что газета стражника лежит на полу. Рука у Мэйсон была гонкой, так что, если постараться…
Еще чуть-чуть… еще немного… Ей все же удалось подцепить двумя пальцами газету и втащить ее через щель в камеру.
Заголовки на первой полосе оповещали о скандале, которого давно не видел город. Американская художница Мэйсон Колдуэлл не совершала самоубийства, она была убита. Убита своей лучшей подругой, цирковой артисткой Лизеттой Ладо. Лизетту Ладо арестовали, но она отказалась признаваться в совершенном преступлении, как отказалась говорить что-либо в свою защиту. Была назначена дата суда. Инспектор Оноре Дюваль, чудом сумевший раскрыть преступление, стал героем дня. Скандал лишь способствовал стремительно растущему интересу к произведениям художницы, выставленным на Марсовом поле. Сестра убитой, надломленная известием об убийстве, сделалась затворницей и вообще перестала выходить на улицу.
Затворница… Означало ли это, что они собираются держать ее всю жизнь взаперти? И где же Ричард? Что с ним стряслось? Успели ли они его спасти? Все было так запутанно.
Мэйсон все бы отдала, лишь бы вернуться в ту ночь на мосту Альма и все переиграть.
Наконец Мэйсон сморил сон, а через несколько часов ее разбудил скрежет металла. Потом Мэйсон услышала голоса. Один из них принадлежал Дювалю. Мэйсон понятия не имела, который час, но почему-то решила, что сейчас или очень поздняя ночь, или очень раннее утро.
Она услышала, как в двери повернулся ключ. Дверь со скрипом отворилась. Свет ударил в глаза, на мгновение ослепив Мэйсон.
– Что происходит? – ворчливо спросила она.
– Нам пора ехать, – спокойно заявил инспектор. «Ехать?»
– В Шарантон? – спросила Мэйсон.
– Вам лучше не задавать вопросов, мадемуазель.
– Инспектор, вы умный человек. Вы должны понимать, что изложенная вами версия событий не может быть правдой. Вы должны понимать, что правду говорю я.
– Я знаю, что вы говорите правду, – тихо сказал Дюваль. У Мэйсон сердце подпрыгнуло в надежде:
– Тогда… Вы здесь, чтобы освободить меня?
– Увы, нет.
– Нет?
Дюваль подал знак двум мужчинам, сопровождавшим его, и они подняли Мэйсон на ноги. На всех троих были дождевики.
Один из охранников спросил:
– Мешок на голову будем надевать, сэр?
– Нет необходимости. В это время никого не будет поблизости.
Они повели Мэйсон вверх по лестнице и вывели из здания на улицу. Снаружи бушевала настоящая буря. Завывал ветер, и дождь лил так, как ни разу не лил с той ночи, когда все это началось. Карета и трое всадников уже ждали. На Мэйсон не было пальто, и она промокла до нитки еще до того, как Дюваль усадил ее в экипаж.
Карета выехала со двора, переехала по мосту Нотр-Дам на правый берег и укатила в ночь, следуя за конным эскортом. Инспектор Дюваль казался погруженным в глубокие раздумья.
– Вы полицейский, – с горьким упреком сказала ему Мэйсон. – Ваша работа – раскрывать преступления, выявлять истину. Как можете вы отворачиваться от правды сейчас?
Мэйсон почувствовала меланхолическое настроение Дюваля.
– Удовольствия мне это не приносит, – сказал он.
– Тогда в чем же дело?
– У меня нет выбора.
Мэйсон смотрела на него во все глаза.
– Нет выбора?
– Меня собираются произвести в рыцари Почетного легиона.
Мэйсон не понимала, о чем он.
– За что?
– За раскрытие преступления века.
– Но вы же знаете, что никакого убийства не было.
– Нет. Но к тому времени, как вы сказали мне, кто вы такая на самом деле, было уже поздно. Я уже убедил министра юстиции, министра культуры и самого президента Карно в том, что совершено убийство. Ваша подруга мадемуазель Ладо уже была арестована. Уже назначена пресс-конференция, посвященная моему «легендарному расследованию». Я стал знаменитым человеком. Так что, как видите, я едва ли могу все это взять и остановить, признавшись в том, что свалял дурака. Моя карьера была бы загублена, моя репутация… вся моя жизнь.
– Вы позволите умереть невинной женщине ради спасения вашей карьеры?
Дюваль заерзал на сиденье:
– Я не ждал, что вы меня поймете. Но мужчина без репутации – ничто. Пария. Даже если бы я смог выстоять в этой буре, моя жена не смогла бы. Она происходит из старинного аристократического рода, и она вышла за простого полицейского. Орден Почетного легиона мог бы отчасти реабилитировать ее и меня в глазах ее семьи. Кроме того, здоровье у нее слабое, и скандал просто убьет ее. Так что мой выбор ясен.
– Значит, вам пришлось выбирать между вашей женой и Лизеттой.
Дюваль отвел взгляд. Повисла пауза. И вдруг Мэйсон поняла.
– Дело не в одной лишь Лизетте, верно? Вы не смогли бы спать по ночам, осознавая, что тот, кто знает правду, еще жив. Вам мало того, что я стану затворницей или попаду в сумасшедший дом. В конце концов, оттуда можно сбежать.