О`Рейли Виктор. Забавы Палача

   — Сто двадцать метров, — сказал он Ноублу. — Он твой.
   Ноубл вопросительно посмотрел на Андреаса, он не расслышал ни слова. Андреас понял, что тот еще не пришел в себя после взрыва. Он прокричал свой приказ прямо в ухо ему. Ноубл кивнул и вскинул свой “узи”.
   Сапер преодолел метров двадцать по-пластунски, затем вскочил и бросился бегом вперед. Пулемет начал бить в направлении ворот.
   Сапер был в пятидесяти метрах от ворот, когда по-прежнему немного ошалевший Ноубл выстрелил и промахнулся. Сапер бросился на землю. Теперь он был слишком близко, и Андреас подумал, что, если он сейчас не выстрелит из своего SA-80, то скорее всего он ему больше не понадобится. “Не надо умничать” — так любят говорить англичане. Сапер опять приподнялся, и Андреас уже приготовился выстрелить, но последовавший залп пулеметного огня по стене чуть повыше отверстия, где он находился, заставил его пригнуться. Он услышал, как Ноубл выпустил длинную очередь из своего “узи”. Затем ворота озарились пламенем от взрыва разрывной мины. Взрывная волна отбросила Андреаса с его огневой позиции.
   — Попал, — сказал Ноубл.
   Андреас согласился с ним. В ушах у него звенело. Ему показалось, что Ноубл что-то сказал, но все его внимание было сосредоточено на мощном пулеметном огне. Пулемет методично бил в направлении ворот. От этого проклятого пулемета скоро воспламенятся стволы их автоматов, если он будет продолжать бить по воротам с такой же интенсивностью.
   Пулеметчик как будто прочитал его мысли, и огонь прекратился. Андреас опять осмотрел окружающую территорию через оптический прибор. Он видел, что противник подтягивается ближе, и решил внимательнее изучить позицию, которую пытались занять первые террористы. Пулемет молчал, и хотя по-прежнему велась стрельба из автоматического оружия, стреляли в основном по верхнему уровню.
   Фицдуэйн был прав. Противник осмелел. При дневном свете — и даже совсем недавно, когда бой только начался, — их не было видно, но теперь, в наступившей темноте, они покинули свои укрытия и медленно шли вперед, готовясь к атаке.
   Смерть сапера не напугала их, значит, они приготовили еще какой-то сюрприз. Он опять осмотрел приближающихся террористов. Складных лестниц и подобного оборудования не наблюдалось. Он постарался углубить точку обзора. Предел видимости у прибора ночного видения составлял шестьсот метров, и он почти исчерпал его возможности, когда заметил какие-то неясные очертания на дороге, ведущей к замку. Он разглядел большой черный предмет с чем-то вроде дула, торчащего впереди. Он выждал, когда предмет приблизился на сотню метров, глянул еще раз и протянул SA-80 Ноублу.
   Ноубл посмотрел в указанном направлении и тут же пригнулся, потому что из монолита послышались звуки выстрелов.
   — Похоже, нас ждет сюрприз.
   — Ненавижу сюрпризы, — ответил Андреас. Ноубл сообщил об увиденном Фицдуэйну по переговорному устройству. Отложив его в сторону, он сделал несколько одиночных выстрелов в направлении цепи террористов. Андреас наблюдал, как они бросились на землю и тут же поднялись, когда поняли, что никто из них не был задет и что противник слаб.
   Позади них, у центральной башни, раздался мощный взрыв. Они оба посмотрели на переговорник, он молчал. Ноубл дотянулся до него и собирался нажать на кнопку вызова, когда послышался голос Фицдуэйна.
   — Расслабьтесь, — сказал он. — Это Медведь шалит. А теперь займитесь воротами.
   Андреас обменялся взглядом с Ноублом:
   — Удастся им то, что они собираются сделать?
   — Пожалуй, что да, — ответил Ноубл. — Фицдуэйн хочет, чтобы мы открыли ворота.
   Ноубл не был уверен, исправен ли еще двигатель или им придется крутить лебедку вручную. Он дернул за рычаг. Старый мотор загудел, и шипы порткулис начали приподниматься над поверхностью земли.
   — Сумасшествие, — сказал Андреас. — Они проникнут внутрь.
   — Я думаю, что в этом-то и вся идея, — ответил Ноубл. Андреас почувствовал, что у него на лбу выступил пот. Он услышал, как Ноубл вставил свежую обойму в “узи” и щелчок, когда она встала на место. Ноубл указал на гранатомет “хок” и патронташ с гранатами 40-го калибра.
   — Приготовь бронебойные снаряды, — произнес он.
   Орудийная площадка центральной башни представляла собой лучший обзорный пункт в замке. Само по себе это было очень хорошо, но ее было видно издалека, и она могла вызвать нежелательный интерес.
   Фицдуэйна беспокоил не только возможный огонь по ней, но и само ее устройство. Верхняя часть башни представляла собой площадку внутри зубчатого парапета, который мог принять на себя взрывную волну. Не составляло труда разрушить площадку парой залпов из миномета или даже несколькими гранатами.
   Один из студентов, оценивая избранную Фицдуэйном тактику, заметил, что фамильным гербом Фицдуэйнов, видимо, служил девиз “окапывайся и живи” на фоне скрещенных пики и лопаты между мешками, набитых влажным песком. На площадку втащили таль и начали поднимать туда мешки с песком, кирпичом и гофрированным железом. В результате получился блиндаж времен первой мировой войны. Крыша должна была быть противоминометной — во всяком случае, на первые несколько взрывов (за это время обитатели блиндажа, если у них, конечно, была голова на плечах, должны были успеть покинуть его и спуститься этажом ниже). Как показали дальнейшие события, крыша выполнила свою задачу.
   Пилотами дирижаблей были два брата, Хусейн и Мохсен, оба иранцы и последователи учения Хасана Сабаха, основателя персидской секты Ассасинов в одиннадцатом веке. Изначальная вера братьев в убийство как лучшее средство достижения политических целей укреплялась и сознанием того, что из этого занятия можно еще извлечь определенную выгоду. После того как израильтяне разгромили их группировку, причем уцелеть удалось только им двоим, они еще более утвердились в своем убеждении. Но они все равно оставались яростными фанатиками, а может, были просто тупицами, так, во всяком случае, считал Кадар, и всегда были готовы действовать как камикадзе.
   Снимки и планы основных зданий замка Фицдуэйна удалось найти в библиотеке Дракер-колледжа, поэтому братья знали, что располагается внизу. По плану первый дирижабль, управляемый Хусейном, должен был сбросить разрывную мину на орудийную площадку главной башни, а дирижабль Мохсена — на крытую шифером крышу центрального зала. Затем оба пилота через дыры от взрывов разрывных мин сбросят туда зажигательные бомбы и подожгут верхний этаж здания — в одном из путеводителей было уделено особое внимание “резным дубовым балкам замка, изготовленным в начале нашего тысячелетия”, — и превратят его в выжженную территорию. После этого пилоты отключат двигатели и на парашютах спустятся на орудийную площадку, а подкрепление поднимется по натянутым веревкам.
   По расчету Кадара, атака с помощью дирижаблей должна была занять не более девяноста секунд. Чтобы подтвердить правильность выполненного расчета, они провели репетицию на псевдоготической башне в Дракер-колледже. Используя макеты бомб, и при дневном свете, братья совершили первую попытку за девяносто четыре секунды, при этом при спуске они вели автоматический огонь по площадке. Еще немного потренировавшись, они добились того, что промежуток времени сократился до девяноста секунд.
   Намеченный план не был осуществлен, за исключением того, что братья отправились по той же дорожке, что и остальные последователи учения Хасана Сабаха. Все они погибли во имя идеи. Но надо признать, что они были близки к цели.
   Никто не ожидал появления дирижаблей. Шум их двигателей не был слышен в общем шуме, и Хусейн уже завис незамеченным и приготовился сбросить свою разрывную мину — корпус, в котором находилась пластиковая взрывчатка, шрапнель и предохранитель трехсекундного действия — прямо в цель. К несчастью, свет от затемненной наполовину луны делал видимость нечеткой, и он не разглядел блиндаж, сооруженный на площадке.
   Бомба соскользнула с блиндажа и покатилась к шиферной кровле главного зала. Последовал взрыв, и второй дирижабль был поражен выброшенной из бомбы шрапнелью. Из-за каверзности ирландского ветра он оказался к крыше ближе, чем было предусмотрено.
   Мосхен не успел ни посетовать на ирландский климат, ни проклясть своего незадачливого брата. Он погиб мгновенно, его тело разорвало взрывом на куски и разметало в разные стороны, а дирижабль пронесся над стенами замка и через мгновение рухнул в облаке пламени на утесы большого острова. Внутри же блиндажа, защищенные трехслойным укрытием из мешков с песком, Медведь и Марроу практически не почувствовали последствий взрыва, хотя им стало не по себе: оправдались худшие опасения — у противника был миномет. Они не сомневались, что теперь, когда Кадар перешел в наступление, последует новая атака, и потому бросились по винтовой лестнице вниз и заняли позиции в спальне Фицдуэйна, которая находилась непосредственно под блиндажом.
   У защитников же, находившихся у зубцов снаружи, не оказалось времени на размышления. Вначале над ними проплыл огромный черный предмет, из которого летели брызги крови, а затем послышалась очередь из автомата, свидетельствовавшая о том, что в небе был кто-то еще.
   Итен, укрывшаяся за мешками с песком у зубцов, обращенных внутрь, первой отреагировала на появление неприятеля. Очередь из ее “маузера”, выпущенная в направлении неизвестного предмета, заставила Хусейна отпрянуть и отказаться от намерения сбросить зажигательную бомбу. Он собрался с духом и приготовился сделать еще одну попытку. Итен не могла разглядеть ничего, кроме неясных очертаний большого черного предмета, практически невидимого на фоне облаков, закрывших луну.
   — Что это такое? — спросил Хенсен, стирая со своего лица липкую жидкость. Он надеялся, что это не кровь. Боли он не чувствовал, но сердце его билось так учащенно, что, казалось, вот-вот выскочит из груди.
   — Не знаю, — ответила Итен. — Какая-то летающая штука. Похоже на воздушный шар, но перемещается очень быстро.
   Фицдуэйн бежал, низко пригнувшись к земле. Бежал он быстро, и со стороны казалось, что ему это не впервой, — а так оно и было на самом деле. Участие в боевых действиях развивает ловкость и быстроту реакций. А в этом отношении Фицдуэйн был мастером своего дела. Создалось впечатление, что он уменьшился вдвое.
   Итен указала туда, где, по ее мнению, находился странный предмет. Фицдуэйн, устроившись за мешками с песком, поднял свой SA-80 и осмотрел указанное ею место в прибор ночного видения. Сначала он ничего не увидел из-за ограниченного обзора — в этом приборы ночного видения уступают широкоугольным биноклям, — но затем разглядел лепкую металлическую конструкцию с сидящим в ней человеком. Голова его была обмотана кеффией, концы которой тянулись к гигантскому пропеллеру, заключенному в круглый защитный корпус, наподобие тех, что устанавливаются на моторных лодках. У Фицдуэйна мелькнула мысль, что, если бы концы кеффии протянулись бы еще на пару сантиметров, проблема бы решилась сама собой. Затем он посмотрел чуть выше и увидел знакомые очертания военного воздушно-реактивного грузового парашюта. Металлическая коробка направилась прямо на него, и он увидел вспышки пламени. Фицдуэйн перевел регулятор огня на автоматический режим и неохотно открыл огонь — он не хотел, чтобы противник узнал, что у них есть приборы ночного видения, но деваться сейчас было некуда.
   Дирижабль двигался довольно быстро — со скоростью приблизительно сорок километров в час — и поплыл уже над замком, прежде чем Фицдуэйн успел выпустить вторую очередь. Из металлической коробки вылетел небольшой черный предают и упал на зубцы на противоположной стороне. Предмет разорвался среди расположенных зигзагом мешков с песком, в воздух устремились потоки дыма и пламени, а во двор замка полилась жидкая огненная масса.
   Когда дирижабль развернулся и приготовился к новой атаке, он вновь оказался в поле зрения Фицдуэйна. На расстоянии в двести метров ему был хорошо виден профиль пилота. Фицдуэйн выстрелил. На этот раз фигура дернулась и голова отбросилась назад. Металлическая рамка с лодочным пропеллером накренилась, но продолжала полет и постепенно исчезла в темноте.
   — Слава Богу, — с облегчением сказал Хенсен. — Но они способны на все.
   Он обернулся к Итен, которой не было видно за мешками с песком.
   — Ты молодец, Итен, — сказал он. — Если бы не ты и не твой “маузер”, нас бы поджарили, как курицу на пикнике.
   Оттуда, где должна была находиться Итен, послышался слабый стон. Мешки были расположены двойным зигзагом, чтобы свести к минимуму эффект от взрывов ручных гранат и мин.
   Хенсен заглянул за мешки.
   Итен лежала на спине, руками сжимая правую ягодицу. Кровь, черная в темноте, сочилась сквозь ее пальцы.

У ЗАМКА ФИЦДУЭЙНА. 22.42

   Абу Рафа, командир подразделения “Малабар”, которое отвечало за нанесение удара по воротам, едва мог скрыть свое раздражение. Кадар, по его мнению, был бездарным полководцем. Он до мелочей продумал план высадки на остров и захват заложников, но теперь вел себя как дурак, столкнувшись с обычной военной проблемой: подавлением противника силами, значительно превосходящими его и численностью, и вооружением.
   Им следовало атаковать противника сразу, используя свою огневую мощь в полную силу и при дневном свете — и черт с ними, с потерями. Они наверняка были бы не столь велики, окажись атака стремительной и мошной.
   Вместо этого Кадар притащил сюда пулеметы, дирижабли, танк-трактор и сидел, бездействуя, дожидаясь темноты. Это, по мнению Абу Рафа, было верхом глупости. По странному совпадению, эта ситуация заставила его вспомнить об израильском генерале с черной повязкой на глазу — Моше Даяне. Он был его заклятым врагом в свое время. Даяна после окончания войны за независимость стали раздражать господствующие в израильской армии взгляды на методы ведения боевых действий. По его мнению, эти взгляды были чересчур заумными — он их называл еврейскими. Даян считал, что решающее значение имеют боевой дух и огневая мощь, а не тактика и стратегия. Надо было нападать, подавлять противника, не давая ему ни минуты передышки, а не пытаться его перехитрить и не строить из себя умников.
   Абу Рафа подумал, что Даян был прав, чтоб ему сгнить, собаке. Проклятые израильтяне не раз добивались успеха — и научились успешно комбинировать оба метода ведения боевых действий.
   Раздражение Абу Рафа еще более усилилось при последнем происшествии: танк-трактор, который должен был атаковать одновременно с дирижаблями, сломался менее чем в пятистах метрах от ворот. Поломка была не очень серьезной, но она произошла тогда, когда дирижабли уже было невозможно вернуть назад, поэтому совместная атака не удалась.
   Утешало, что огонь противника был слабым и редким, правда, с небольшого расстояния — о чем говорил горький опыт сапера. Это пока была единственная потеря в подразделении “Малабар”. Обнадеженные слабостью противника и окоченевшие от пронизывающего ветра и холодного воздуха, хотя по ирландским понятиям ночь была теплой, коммандос “Малабара” рвались в бой.
   Вначале Абу Рафа решил, что ему померещилось, но вскоре он убедился, что то, чему он вначале не поверил, происходит на самом деле: порткулисы, гораздо более серьезное препятствие, чем деревянные ворота, начали подниматься. Вылазка противника? Маловероятно. Хитрость? Они не посмеют это сделать при своем боезапасе. Нет, или они решили сдаться, или механизм порткулис вышел из строя. А может, находящийся там “жертвенник” жив и трудится на их благо?
   Как бы то ни было, Аллах решил им улыбнуться. Абу Рафа посмотрел на свой советский радиопередатчик и хотел было связаться с Кадаром, но жажда боя взяла верх.
   — Первое отделение, — закричал он, — за мной!
   С яростью, которая вызвала бы одобрение самого генерала Даяна, он рванулся вперед, стреляя от бедра. Его примеру последовали орущие, подбадривающие себя призывными выкриками бойцы первого подразделения с автоматами наготове.
   Они ворвались через ворота и бросились по сторонам, чтобы прочесать территорию, и в этот момент Абу Рафа понял, что Аллах не сдержал своего обещания.
   Двор замка внезапно осветился лучами прожекторов. Прямо впереди него и на зубцах были устроены оградительные сооружения из мешков с песком. Пуля попала ему в грудь, разворотила ребра и разорвала на куски легкие. Он успел увидеть, как три его бойца разлетелись на части от взрыва гранаты, брошенной из отверстия в укрытии, и еще опускающиеся порткулисы.

ЗАМОК ФИЦДУЭЙНА. 22.50

   Прежде чем порткулисы опустились, во двор вбежали одиннадцать террористов — больше, чем предполагали защитники замка. Двор представлял собой идеальное поле боя, и в первые мгновения их союзником был эффект неожиданности. На террористов были нацелены две пушки, управляемые Медведем и де Гювэном, Фицдуэйн, Джудит и Хенсен вели огонь от зубцов. Ноубл и Андреас находились сзади.
   Семь террористов погибли при первом залпе огня до того, как прожекторы были выключены. Еще двое попытались вскарабкаться на порткулисы и предупредить товарищей, находящихся снаружи, но их подстрелил Андреас.
   Оставалось еще двое. Один устроился у зубцов, в двадцати метрах от того места, где лежала без сознания Итен. Хенсен наложил ей повязку, и кровотечение приостановилось. Другой находился непосредственно под ним. Он укрылся в сарае — в том самом, который служил мишенью для пушек, — и вел стрельбу из окон. Огонь его был сосредоточенным. Медведь и де Гювэн были не в состоянии даже приподнять головы. Они не могли подобраться к пушкам и перезарядить их, не подставив себя под огонь противника.
   Андреас вытащил из гранатомета флешевые заряды. Еще имелись бронебойные снаряды сорокового калибра. После того как он зарядил двумя снарядами орудие, у него оставалось два бронебойных снаряда. В основном он располагал стандартными гранатами М406НЕ, но было еще несколько специальных гранат.
   Фицдуэйн был у зубцов, по диагонали от террористов. Мешки с песком теперь им только на руку. Лазутчик на парапете был надежно укрыт мешками, уложенными зигзагом, и его" местоположение было идеальным для того, чтобы поливать огнем весь двор. Наибольшую угрозу представляло то, что, находясь в этом месте, он мог обеспечить беспрепятственный подход подкреплению для штурма этой стены. Фицдуэйн начал осознавать, что его первоначальный план по истреблению противника имел и свою оборотную сторону.
   Он включил переговорник:
   — Гарри, что с их армированным трактором?
   — Застрял в пятистах метрах. Ноубл осмотрел территорию через прибор ночного видения. Около него возится парочка террористов, наверное, он сломался. Скорее всего трактор не рассчитан на дополнительную нагрузку. Но я думаю, что они его скоро починят. Кстати, у нас осталось всего четыре бронебойных снаряда…
   — Ты не пытался выстрелить в одного из наших гостей?
   — Нет. Попробовать?
   — Не надо, — ответил Фицдуэйн. — Вы с Андреасом останьтесь на месте и следите за воротами. Поставь SA-80 на одиночный режим и посмотри, не сможешь ли ты достать одного из тех, кто вертится у танка. Нам нужно выиграть время.
   Фицдуэйн переключил переговорник на другой канал:
   — Хенсен, проверка.
   — Итон нужна помощь, — ответил Хенсен. — Со мной все в порядке.
   — В двадцати метрах от тебя, в направлении ворот, находится враждебный элемент, — сказал Фицдуэйн.
   — Знаю, — отозвался Хенсен. — Я собираюсь им заняться.
   — Нет, — приказал Фицдуэйн. — Не надо прятаться по углам. Приготовь “коктейль Молотова”. Я тебе сейчас пришлю Джудит на помощь.
   Из— за укрытия напротив Фицдуэйна раздался взрыв гранаты, за ней последовала автоматная очередь из АК-47. После этого наступила полуминутная пауза, затем все повторилось снова.
   — Я думаю, что ко мне направляется гость, — раздался в переговорнике голос Хенсена. — Он швыряет гранаты налево и направо по мере своего приближения.
   — Пригнись, — предупредил Фицдуэйн.
   — Как ты думаешь, почему мы до сих пор живы? — спросил Хенсен и добавил: — Мне трудно все время перетаскивать Итен. Если он нарвется на нас, нам конец.
   — Если он нарвется на тебя, снеси ему голову.
   — Хьюго, — сказал Марроу, — он уже в моем поле зрения. Когда он еще раз приподнимет голову, я в него выстрелю.
   — О Господи, — сказал Фицдуэйн, — Где ты находишься?
   — На крыше главной башни, — ответил Марроу. — На крыше блиндажа точнее говоря.
   Джудит устроилась рядом с Хенсеном, от ее сумки с “коктейлем Молотова” пахло бензином.
   — Вытащи ее отсюда, — приказала она Хенсену. — Немедленно!
   Хенсен последовал ее распоряжению. Он оттащил бесчувственную Итен к каменной лавке позади них.
   Джудит зажгла две порции “коктейля Молотова” и направила их мимо мешков с песком, они покатились и взорвались дальше по ходу у зубцов. Она зажгла еще две порции и бросила их следом. Облако пламени осветило двух террористов, карабкавшихся по стене к тому месту, где укрывался лазутчик.
   Фицдуэйн и Марроу выстрелили одновременно и попали в одного и того же террориста. Уже мертвым он свалился в лужу горящего бензина. Второй скалолаз скончался секундой позже, когда Джудит пробила ему голову очередью из своего “узи”. Сам же лазутчик, объятый пламенем, бросился по зубцам навстречу Джудит, сжимая в руке нож. Он явно потерял рассудок от нестерпимой боли.
   Последовали два пистолетных выстрела, и горящий террорист рухнул в мешки с песком. Катя Маурер перезарядила пистолет и опять занялась Итен, а Джудит вставила новый рожок в свой “узи” и постаралась унять бьющую ее дрожь.
   Хенсен вытащил из дрожащих рук зажигалку, поджег новую партию “коктейлей Молотова” и бросил их к основанию зубцов. Снизу послышались вопли и крики о помощи. Через щель были видны исчезающие в темноте фигуры. Один из террористов упал после того, как Марроу выстрелил с крыши блиндажа. Джудит пробралась вдоль зубцов и зашвырнула две порции “коктейля Молотова”, привязанные к электрическому проводу, в окно сарая внизу. Укрытие террориста мгновенно превратилось в топку. Прошло несколько секунд, и объятая пламенем фигура выскочила во двор замка, попав под перекрестный огонь Фицдуэйна и Джудит.
   Внезапно, будто по негласному соглашению между воюющими сторонами, стрельба прекратилась, и наступила тишина. Фицдуэйн расслышал звуки набегающих волн, свист ветра, он слышал, как языки пламени лижут мертвые тела террористов. Он слышал, как кричат раненые у стен замка. В отблесках догорающих “коктейлей Молотова” ему были видны разбросанные по двору замка тела. Медведь и де Гювэн выскочили из своих укрытий и принялись перезаряжать пушки.
   Послышался еще какой-то звук. Чей-то голос настойчиво повторял одну и ту же фразу. Наверное, у него галлюцинации, здесь никого нет. Фицдуэйн сел и покрутил головой. Голос не исчезал. Ему казалось, что его вытащили из его телесной оболочки и он летает в темноте. Он посмотрел вниз и увидел под собой замок. Внутри и за стенами замка горели костры.
   Он заставил себя очнуться и только тут почувствовал, что Медведь трясет его за плечо и одновременно что-то говорит в переговорник. Над собой он расслышал приглушенный звук вертолетных двигателей.

НАД ОСТРОВОМ ФИЦДУЭЙНА. 23.05

   — Я не верю своим глазам, — сказал пилот. — Конец двадцатого века, а мы наблюдаем за осадой средневековой крепости.
   — Не совсем средневековой, — поправил Килмара. Из темноты вылетели два трассирующих снаряда и устремились к замку.
   — Калибр 12.7, — сказал пилот. Он встречался с такими во Вьетнаме. — Вызывают у меня чувство ностальгии. Слава Богу, что мы вне их досягаемости на этой высоте, а то нам могло бы не поздоровиться. Интересно, что у них еще есть.
   — Скоро узнаем, — ответил Килмара. — Вызови штаб рейнджеров.
   Самолеты с рейнджерами на борту остались над большим островом, а “Оптика” отправилась, вперед, чтобы заняться выполнением своей основной задачи: наблюдением. Они совершали облет острова на высоте пять тысяч футов, и Килмара пытался установить связь по рации с Фицдуэйном и выяснить масштабы и точки противостояния.
   Он уже понял, что недооценил своего противника. Увидев “Сабину”, он уяснил, каким образом Палач переправил на остров свои основные силы, и это убедило его в том, что вся операция в Дублине была отвлекающим маневром.
   Рейнджеры чуть было не сели в лужу. Даже, если немедленно поднять его соединения по тревоге, они не прибудут раньше, чем через два часа, и он по-прежнему сомневался, разрешат ли ему отдать такой приказ.

ЗАМОК ФИЦДУЭЙНА. 23.07

   Запертые в кладовой главного тоннеля студенты скорее чувствовали, чем слышали, звуки боя наверху и вокруг них. Но грохот пушек над их головами внушал тревогу. Это означало, что они все еще в опасности, и защитники крепости могут проиграть битву. Угроза опять оказаться в руках террористов заставила их серьезнее заняться отбором добровольцев.
   Они сначала с недовольством встретили отказ Фицдуэйна вооружить их и отправить на линию огня, но вскоре осознали точность этого решения. Им ничего не оставалось, как согласиться, что первоначальная угроза исходила именно от членов их студенческого братства и не было никакой гарантии, что среди них нет еще “жертвенников”. Ситуация переменилась, когда слово взял Сиг Бенктквист, швед, математик и дальний родственник Нобеля. До этого момента он не произнес ни слова, но блокнот, с которым он не расставался ни на минуту, даже во время спортивных состязаний, был испещрен его пометками, написанными мелким почерком.