О`Рейли Виктор. Забавы Палача

   — У нас нет надежного способа, с помощью которого мы смогли бы отсеять “жертвенников”, — сказал он, — но я думаю, что можно установить определенные критерии, которые помогут нам решить эту задачу.
   — Ты что, разработал математическую формулу? — послышался чей-то голос.
   — Конечно, — ответил другой голос. — Мы напишем имена счастливчиков на клочках бумаги, бросим их в шляпу и потом посмотрим, кому выпадет шанс подставить себя под пули.
   Присутствующие постарались выдавить из себя улыбки. Чувствовалось, что единодушия во мнениях не было. Часть студентов была в ужасе от одной мысли, что придется принимать участие в бою. Другие же не хотели оставаться наблюдателями в этой схватке между жизнью и смертью и рвались в бой. То, что им пришлось наблюдать несколькими часами раньше — бойню в колледже, — не оставило у них никаких иллюзий по поводу возможных последствий схватки.
   — Продолжай, Сиг, — раздался глубокий баритон Осман Ба.
   Осман Ба приехал из северной части Судана и был лучшим другом шведа. Из-за контраста цвета кожи их прозвали “День и ночь”. Остальные закивали в знак согласия. В комнате находилось около пятидесяти студентов разных национальностей, и поскольку стульев на всех не хватило, часть из них сидела на ящиках или просто на полу. Около двери были сложены пустые тарелки и стаканы. Несколько студентов уснули, измотанные долгим, напряженным днем. Остальные были вымотаны не менее, но возбуждение и чрезвычайность происходящего держали их в напряжении. Глаза их, воспаленные от бессонницы, выражали предвкушение опасности.
   — Я набросал матрицу, — сказал Сиг. — Всего заложено шестнадцать фамилий добровольцев, и мы должны сократить этот список до десяти, как нас о том попросили. Я не могу предложить ничего иного, как обсудить эти имена, вычеркнуть кого-нибудь, если будут возражения, а оставшиеся фамилии внесем на листки, бросим их в шапку и вытянем оттуда имена первой десятки.
   — Разумно, — сказал Осман Ба.
   — А каковы критерии? — спросил один из мексиканцев. — Мне кажется, мы должны это узнать, прежде чем переходить к обсуждению кандидатур.
   — Конечно, — ответил Сиг. — В них нет ничего особенного. Если у вас будут какие-нибудь дополнения, можете внести.
   Последовала пауза, прежде чем Сиг заговорил вновь. Послышались звуки ружейной стрельбы и взрывов. Перспектива покинуть безопасное убежище становилась менее привлекательной с каждой минутой.
   — Кандидат не должен быть членом лыжного клуба, — сказал Сиг. — Если вы вспомните, все “жертвенники” были членами этого клуба.
   — Значит, я вне игры, — заметил студент-поляк, — но, тем не менее, я не “жертвенник”.
   — Возраст его — восемнадцать лет или старше, — продолжал Сиг, — доброволец должен владеть оружием, иметь хорошую реакцию, острое зрение, говорить по-английски — на этом языке говорят все защитники замка, — быть выносливым. И он не должен быть единственным ребенком в семье.
   Он перечислил еще двенадцать пунктов.
   — И мы должны ему доверять. Внутреннее чутье, — добавил он.
   Он зачитал список из шестнадцати имен. Три кандидатуры были отклонены. По предложению Сига, их вывели из списка без обсуждения. Листки с оставшимися тринадцатью именами были помещены в пустую хлебницу. Три минуты спустя отобранная десятка смотрела в глаза друг другу, полностью осознавая, что к рассвету кто-то из них, а возможно, все будут ранены или убиты.
   Сиг был избран командиром добровольцев.
   — Интересно, а почему нас всего десять? — спросил Осман Ба. — Почему, скажем, не двенадцать, как апостолов?
   — Один из двенадцати апостолов оказался предателем, — ответил Сиг, — Фицдуэйн решил избежать этого.
   Сигу пришло в голову, что его небольшое воинство оказалось более чем интернациональным. Может, это пойдет на пользу, исторические враги — русский и поляк, кувейтец и израильтянин, француз и немец — будут сражаться по одну сторону? И имеет ли значение национальность, когда ты мертв?
   В горле у него пересохло. Он с трудом проглотил слюну. Он заметил, что Осман проделал то же самое. У него стало немного легче на душе.

НАД ЗАМКОМ ФИЦДУЭЙНА. 23.07

   — Ну и вечерок, — сказал Килмара в микрофон, укрепленный на шлеме.
   — Ты подоспел вовремя, — послышался голос Фицдуэйна.
   Слышимость была хорошей, и он старался, чтобы голос его звучал бесстрастно, но не мог скрыть облегчения.
   — Надеюсь, ты прилетел не один, — сказала он. — Палач прибыл сюда во всеоружии.
   — Доложи обстановку, — приказал Килмара. Отчет Фицдуэйна был сжатым и точным. Он только не упомянул о страхе, боли и о сжигающем нутро напряжении битвы.
   — Вы сможете продержаться? — спросил Килмара. — Мне надо разместить свой Д7 к северу от вас, иначе калибр 12.7 разнесет нас на части. Это может занять больше часа.
   — Продержимся, — ответил Фицдуэйн, — но мы висим на волоске. У нас не хватает живой силы, чтобы держать оборону по всему периметру замка. Нам, наверное, придется отступить к центральной башне.
   — Понятно, — сказал Килмара.
   Экран IR-18 запылал. Практически одновременно с сигналом пилот отбросил рукоятку и, успев отклониться от направленной в “Оптику” ракеты, начал серию маневров, завершившихся крутым пикированием.
   — Проклятая SAM, — сказал пилот несколько секунд спустя, когда стало ясно, что ракета не сможет причинить им вреда.
   — Кто бы мог подумать? Я думаю, что это SAM с тепловым отражателем. Хорошо, что мы успели удрать, не то из нас бы устроили фейерверк.
   — Приготовься к новым сюрпризам, — предупредил Килмара. — Нам надо по возможности не привлекать к себе внимания.
   Он прервал разговор, чтобы отдать приказ двум транспортным самолетам, которые направлялись к зоне, где рейнджеры должны были совершить прыжки. Выполняя его приказ, ведущий самолет накренился на правый борт, а второй “Айлэндер” продолжал полет в направлении HZ [36]. Они сейчас находились вне досягаемости пулеметов, но SAM-7, или “Стрела”, как ее называют русские, имела радиус действия до 4,5 тысячи метров. “Айлэндер” медленно и уверенно направляющийся к зоне броска, представлял собой очень удобную мишень. Можно было лететь на небольшой высоте, потому что SAM-7 обычно не поражает цель, находящуюся ниже ста пятидесяти метров над землей, но в этом случае могло не хватить времени на раскрытие парашютов. К тому же, из-за бюджетных ограничений, самолеты не были оборудованы автоматическими распределителями светящихся бомб, но на борту имелись обычные ракетницы и они могли бы пригодиться.
   Килмара опять вызвал Фицдуэйна, чтобы вкратце обсудить с ним тактику и расположение сил Палача. Первоочередными мишенями должны были стать ракетная установка и брустверы с пулеметами. Остальное могло пока подождать.
   К несчастью, противник не стал ждать. Пока “Оптика” готовилась к штурму, а рейнджеры направлялись к HZ, Палач предпринял новую атаку на замок, выпустив вперед танк.

ЗАМОК ФИЦДУЭЙНА. 23.18

   Танк приближался очень медленно. Вряд ли он двигался медленно из-за веса брони, не было и никаких видимых причин для такого ползка. Значит, либо танк не был отремонтирован как следует, либо у террористов в запасе были еще какие-либо сюрпризы.
   На расстоянии ста пятидесяти метров Андреас открыл огонь из “хока”, помня, что у него осталось всего четыре бронебойных снаряда. Первый снаряд отрикошетил от узкого отверстия в стене замка, и он промахнулся. Раздосадованный Андреас прицелился и, когда танк приблизился на сто двадцать метров, выстрелил снова. На этот раз снаряд опустился на бронированную плиту и разорвался, но танк продолжал движение.
   На расстоянии восьмидесяти метров Андреас выпустил два бронебойных снаряда, 40-миллиметровая граната угодила в переднюю броневую плиту ближе к месту соединения с боковой. Снаряд, как консервный нож, сорвал сварную конструкцию, обнажив внутренности танка. Но танк продолжал следовать вперед и только тут стала понятна причина его низкой скорости и сопротивляемости бронебойным снарядам. За стальными плитами было устроено многослойное ограждение из бетонных блоков и мешков с песком. Вся эта физическая масса была неуязвима для легкого оружия защитников замка.
   Срезанная броня и близкое расстояние предоставляли кое-какие возможности. Андреас опустил точку прицела немного ниже. Может, ему удастся попасть в колесо и вывести из строя это чудовище. Его последний бронебойный снаряд не принес успеха, но три высоковзрывные гранаты, выпущенные по переднему правому колесу танка, вывели из строя передний мост и танк отклонился от прямого курса на ворота.
   Но он продолжал движение. Стрельба теперь велась отовсюду. Террористы почувствовали, что цель близка, а защитники, отбросив всякую предосторожность, решили использовать приборы ночного видения и огневую мощь в полную силу.
   Этого оказалось недостаточно. Шесть террористов погибли под прицельным автоматическим огнем. Остальные же сообразили, в чем дело и поспешили укрыться — и ситуация изменилась не в пользу обороняющих замок. Облака разошлись, и поле битвы на несколько критических секунд озарилось лунным светом. Окна и отверстия для стрельбы выглядели черными прямоугольниками на фоне серых стен замка. Последовал прицельный огонь из автоматического оружия, заставивший защитников укрыться, а танк приготовился к броску в зону прямой наводки, где он должен был привести в действие размещенные в нем взрывные устройства.
   Находясь между замком Фицдуэйна и ракетной установкой SAM-7, “Оптика” совершала облет практически на нулевой высоте, заставив Марроу отпрянуть, когда футуристический предмет чуть не сел ему на голову, но в последний момент взмыл вверх. SAM-7 еще успела выпустить очередную “Стрелу” до того, как залп трассирующих пуль разнес всю установку и самих ракетчиков на части.
   Ракета была нацелена на самолет с рейнджерами, зависший для броска на северной части острова. Шестеро из них успели выпрыгнуть до того, как ракета, летевшая со скоростью в полтора раза выше скорости звука, поразила двигатель по левому борту. Высоковзрывная головка воспламенилась, двигатель взорвался, и огонь проник в топливные баки. Небо озарилось багровым светом, и горящая масса с отлетающими на ходу обломками прорезала ночной воздух и рухнула у подножия гор. На борту в момент взрыва находились пилот, штурман и два рейнджера. Еще один рейнджер был убит обломком огненно-красного двигателя, когда он приземлялся с парашютом.
   Живыми на землю спустились пять рейнджеров, в их числе были двое из ракетной бригады “Милан”. Когда они оказались вместе, командир подразделения лейтенант Харти вызвал по радио Килмару. Затем он отдал приказ в свой нашлемный микрофон:
   — За работу, ребята, — сказал он. — Пора этим ублюдкам заплатить по счету.
   Распределившись в боевом порядке, нагруженное амуницией, оружием и оборудованием, подразделение двинулось вперед. Звуки стрельбы, грохот гранат, свист трассирующих пуль и запах дыма безошибочно подсказывали направление боя.

ЗАМОК ФИЦДУЭЙНА. 23.38

   Андреас зарядил гранатомет последними двумя снарядами. Шум внутри сторожки у ворот был оглушительным. Рядом с ним Гарри Ноубл, на подкрепление к которому прибыли Медведь и де Гювэн, вел стрельбу по угрожающим фигурам снаружи. Террористов кое-чему научили их предыдущие потери, и теперь они цеплялись за любое укрытие, в том числе и за громаду танка. Огонь противника стал более прицельным и сзади его поддерживали пулеметы.
   Теперь танк находился на расстоянии менее двадцати метров и было ясно, что внутри него в защитном металлическом корпусе находится мощное взрывное устройство. Андреас приготовился запустить свою самую последнюю гранату. Она попала в цель. Танк задергался совсем как живое существо. Правое колесо и передний мост отлетели напрочь. Танк, направлявшийся к правой части ворот до того, как Андреас выпустил последнюю гранату, съехал с дороги и повалился на бок. Андреас и Ноубл вздохнули с облегчением.
   — Ложись! — заорал Медведь и толкнул Андреаса на пол. Здание закачалось от взрыва бомбы. Взрывная волна проникла через щели для стрельбы и отбросила Ноубла на вращательный механизм порткулисов. Громадное зубчатое колесо разорвало его тело на куски. Медведь выглянул через отверстие. Толстые стены замка приняли на себя основной удар взрывной волны. Порткулисы же, покореженные и пострадавшие от предыдущей атаки РПГ-7, оставались на месте. Он осмотрел подступ к замку, где поврежденный танк, теперь превратившийся в груду металла, лежал по одну сторону дороги. Пока он наблюдал, густой чад от дымовых гранат образовал плотную завесу над подходом к порткулисам. Оглушающий грохот стрельбы на время прекратился, но продолжали раздаваться автоматные очереди по замку.
   Из облака дыма вынырнул “лендровер” и устремился к воротам. Медведь успел заметить, как из автомобиля выпрыгнула фигура, и он опять швырнул Андреаса на пол.
   На этот раз сила взрыва была поистине ужасающей по внезапности и интенсивности. Пол заходил ходуном и развалился, обнажив остатки порткулисов, находившиеся внизу. Мощная и надежная преграда прекратила свое существование. Оглушенный и почти бездыханный после взрыва Медведь беспомощно наблюдал, как через открытые ворота во двор замка стали вбегать террористы.
   Он услышал шаги на наружной лестнице, и вслед за этим в комнату влетела ручная граната. Маленький черный предмет упал на пол в двух метрах от Медведя. Он замер, пока граната вращалась на полу, — затем раздался взрыв.
   В комнату влетел террорист в маскировочном костюме, кеффия вокруг шеи была мокрой от крови, сочившейся из раны на левой щеке. Он начал палить из АК-47. Лежавший на полу позади террориста и находившийся вне его поля зрения де Гювэн, который в этот момент перезаряжал свое ружье, схватил кавалерийскую шашку и перерубил ему ноги на уровне колен. Тот рухнул на пол, выпустив при этом из рук свой автомат. Андреас, тоже распростертый на полу, одной рукой дотянулся до своего SA-80 и выстрелил террористу прямо в шею. От выстрела голова мужчины разлетелась на части, обдав всех вокруг кровавыми брызгами.
   В комнату влетела еще одна граната, но в пылу боя террорист позабыл выдернуть чеку. Медведь, едва пришедший в себя, но вынужденный действовать, схватил гранату, выдернул чеку и бросил ее в коридор.
   Террорист, укрывшийся там, не мог спуститься по винтовой лестнице, потому что на ней было полно народу. И у него не оставалось времени, чтобы бросить в комнату еще одну гранату. Он выбрал единственно возможный для себя путь — влетел в комнату, развернулся и начал стрелять. Пули, выпущенные им, попали в мертвое тело Гарри Ноубла. На верхней ступеньке винтовой лестницы взорвалась граната и на время заблокировала вход в комнату. Андреас выстрелил террористу в живот до того, как тот успел поменять точку прицела.
   Де Гювэн подбежал к потайной двери, ведущей в тоннель, и распахнул ее. Андреас и Медведь, прихватив все оружие, боеприпасы и бросив последний взгляд на мертвое тело Гарри Ноубла, побежали в укрытие. Де Гювэн последовал за ними, захлопнул за собой массивную дверь и закрепил ее болтами и скобами. Они выиграли время ценой еще одной жизни, но люди Палача теперь были внутри замка.

НАД ЗАМКОМ ФИЦДУЭЙНА. 23.51

   “Сабина” приблизилась к берегу на расстояние пятьсот метров и открыла пулеметный огонь по центральной башне. Марроу снесло с крыши блиндажа волной огня с неожиданной точки, и теперь его тело лежало за стенами замка.
   Облетающий поле битвы Килмара нацелил последний из своих артиллерийских снарядов на эту новую угрозу. Он вывел пулеметы на борту “Сабины” из строя и продырявил судно ниже ватерлинии. Двигатели скотовоза и отсеки для команды располагались на корме, открытые палубы соединялись между собой, а внутри не было перегородок, и морская вода, хлынувшая через проделанное “Оптикой” отверстие, заполнила все судно. “Сабина” пошла ко дну.
   Несколько уцелевших членов команды направились на остров в надувных лодках. Поскольку боеприпасы для наружных орудий кончились, Килмара приказал пилоту лететь на низкой высоте. Он пристрелил трех беглецов из автомата, используя прибор ночного видения и ведя огонь через дверное отверстие.
   Ракетная установка была выведена из строя, поэтому “Оптика” смогла приступить к выполнению своих основных функций — осуществлению наблюдения и согласования действий всех сил. Килмара не сводил глаз с экрана — время от времени он поглядывал на отблески пламени, следы трассирующих пуль и другие графические признаки интенсивного боя внизу. Находясь выше досягаемости уцелевших на суше пулеметных орудий, “Оптика” кружила над полем боя, следя за развитием событий, указывая точное местонахождение противника приближающимся рейнджерам и поддерживая связь с Фицдуэйном, Дублином, незадействованным вертолетом с рейнджерами, который по-прежнему совершал облет территории, готовый произвести сброс десантников, как только будет подавлен огонь пулеметов.
   Килмара знал, что в любой военной ситуации психологически самое трудное — отстраненность от участия в схватке в то время, когда твои люди сражаются и гибнут. Он едва удерживался от желания спрыгнуть на парашюте со своего прозрачного купола и старался сконцентрироваться на том, что современные военные называют “С31”: командование, контроль, связь и разведка. Или, как он однажды определил: “разгуливать с волынкой, пока Рим не сгорит”.
   Килмара нажал на кнопку, чтобы вызвать на связь рейнджеров, находящихся на земле, но тут же передумал. Его люди сами хорошо знали, что им делать.
   По иронии судьбы, теперь, когда рейнджеры прибыли на остров и наконец поступило сообщение, что подтягиваются армейские подразделения, хотя они должны были прибыть только через несколько часов, ситуация на острове ухудшилась донельзя. Террористы были уже внутри замка. Они заняли сторожку у ворот, сарай и зубцы во дворе замка. Фицдуэйн принял решение покинуть большой зал и сосредоточиться в центральной башне и в тоннеле под ней. Выбирать было не из чего — террористы заняли этажи под центральным залом.
   Отряд Фицдуэйна сократился до семи человек, из них две женщины без всякой военной подготовки. Некоторые были ранены, правда легко, но это неизбежно сказывалось на их состоянии. У Хенсена не действовала одна рука. Боеприпасы подходили к концу. Гранат и другого специального вооружения осталось мало.
   Фицдуэйн, против воли, решился задействовать студентов-добровольцев. Если события будут и дальше развиваться так, то скоро он будет возглавлять горстку подростков, вооруженных средневековым оружием.

Глава двадцать девятая

ЗАМОК ФИЦДУЭЙНА. 00.04

   В последние несколько часов Кадар пережил всевозможные эмоции. Теперь же он пребывал в эйфории, неудачи были забыты. Победа была неминуема, и она была тем слаще, чем труднее она досталась.
   Он оглядел главный зал. Весьма впечатляюще. Резьба по дереву просто потрясающая. Скольких поколений Фицдуэйнов пережил этот зал? Проливалась ли здесь кровь? На какие компромиссы и предательства приходилось идти Фицдуэйнам, чтобы уцелеть в бурной истории Ирландии?
   Он сел на обитый войлоком дубовый стул во главе стола и потер его массивную, изношенную временем дубовую твердь. Он ощутил под пальцами неровную, шероховатую поверхность — стол был изготовлен в те времена, когда еще не умели гладко обрабатывать дерево. О Господи, подумал он, этот стол, должно быть, был изготовлен до того, как Колумб открыл Америку, Леонардо да Винчи написал Мону Лизу, до того, как Людовик Четырнадцатый построил Версаль.
   — Сэр? — обратился к нему Сабри Сартави, командир подразделения “Икарус”, единственный из уцелевших старших командиров Кадара. Кадар сидел во главе стола, глаза его были полузакрыты, пальцы поглаживали деревянную поверхность. На его лице играла улыбка. Из главной башни доносились звуки стрельбы и глухие шлепки “коктейлей Молотова”. Не очень подходящий момент для мечтаний, но Кадар уже ничем не мог удивить Сартави. Этот человек, определенно, был безумцем, но безумие его сочеталось с гениальностью. И похоже, что, несмотря ни на что, дело шло к победе.
   — Сэр? — повторил Сартави на этот раз настойчивее, и глаза Кадара открылись. На мгновение Сартави подумал, что он зашел слишком далеко. Глаза Кадара запылали от гнева.
   — Да? — спросил Кадар мягко. Его пальцы по-прежнему ощущали тепло дерева.
   — Докладываю положение.
   — Начинайте.
   — Мы обнаружили потайную дверь в помещении, где установлен подъемный механизм для порткулис, — сказал Сартави, — оттуда по винтовой лестнице можно попасть в тоннель. Тоннель, видимо, соединяется с основанием центральной башни, но у нас нет абсолютной уверенности в этом, так как путь нам преграждает тяжелая стальная дверь.
   — Взорвите ее.
   — Не можем, — ответил Сартави. — Мы использовали остатки взрывчатки для автомобиля-бомбы. У нас не осталось гранат и снарядов для РПГ-7. Мы никак не предполагали, что придется участвовать в подобном бою. Кроме того, на исходе боеприпасы, осталось по две-три обоймы на каждого.
   — Готовы ли дирижабль и ЛПО-50? — спросил Кадар. Дирижабль, о котором он спрашивал, был тот самый, которым управлял незадачливый последователь учения Хасана-Сабаха иранец Хусейн. Хотя сам Хусейн и отошел в мир иной после знакомства с огневой мощью SA-80 Фицдуэйна, но вес и положение его мертвого тела сбалансировали направление дирижабля таким образом, что он самостоятельно совершил приземление, причем неподалеку от места взлета. Кадар приказал переместить его в новую точку, откуда он смог бы совершить взлет, не привлекая к себе внимания защитников замка.
   — Оба готовы, — доложил Сартави. — И пулеметные команды проинструктированы.
   Кадар некоторое время сидел в раздумье. Затем поднялся и принялся расхаживать по комнате. Наконец он обернулся к Сартави:
   — У нас есть металлорежущее оборудование, — сказал он, — то, что мы использовали для танка-трактора. Оно пригодится для этой двери в тоннеле. Готов поспорить, что заложники прячутся именно за ней. Дверь должна быть открыта в тот момент, когда начнется атака дирижабля. Кроме того, я хочу, чтобы все это, — он обвел глазами зал, — было в огне. Мы выжжем этих ублюдков.
   — А как быть с рейнджерами? — спросил Сартави. — Некоторые из них успели спрыгнуть до того, как мы поразили самолет.
   — Горстка людей в двух километрах отсюда вряд ли сможет повлиять на исход сражения, — ответил Кадар. — И пока они доберутся до замка, в наших руках будут и замок, и заложники.
   Надеюсь, что ты окажешься прав, подумал Сартави, но не произнес вслух ни слова. Ему приходилось слышать самые лестные отзывы о рейнджерах, но ведь сейчас их действительно была всего лишь горстка — и кроме того, они будут передвигаться по открытой местности и попадут под огонь пулеметчиков.
   Кадар бросил последний взгляд на главный зал:
   — Великолепно, не правда ли?
   Сартави отдал приказы. Измотанные боем бойцы подразделения “Икарус” втащили по лестнице баки с горючим и облили им полы и панели великолепного зала, затем облили горючим лестницу и нижние комнаты.

ЗАМОК ФИЦДУЭЙНА. 00.13

   В перестрелке наступила краткая передышка, только изредка раздавались отдельные снайперские очереди. Фицдуэйн воспользовался паузой, чтобы вооружить и проинструктировать студентов и совершить инспекционную проверку своего сильно сократившегося в масштабе периметра. Все защитники замка были голодны и вымотаны до предела. Но времени у них было в обрез, и они не тратили его на еду.
   Сев на мешок с песком, стоявший в углу помещения, которое еще недавно служило ему спальней, а теперь превратилось в главный оборонительный пункт в верхней части центральной башни, — стало ясно, что орудийная площадка вызывает на себя основной огонь противника — Фицдуэйн взял предложенные ему Уной сэндвич и чашку кофе. Он не знал, как ему теперь разговаривать с ней. Двенадцать часов назад она еще была счастливой женщиной, у нее был муж, которого она обожала, а теперь Марроу мертв. Столько жертв, и все из-за него одного. Может, ему следовало отойти в сторонку, и пусть бы Палач делал все, что он хочет? Конечно, он не мог поступить так, но когда под угрозой оказываются близкие тебе люди, очень трудно определить кто прав, а кто виноват.
   Ведь жестокость не избирательна, и в большинстве своем жертвы войны ничем не отличаются от остальных людей, несмотря на все усилия пропагандистов. Вьетнамцы — северные или южные, израильтяне, арабы, полицейские, террористы — обычные люди, у них есть матери, жены, и все они против своей воли втянуты в те или иные события.
   Уна закончила раздачу кофе и сэндвичей и обернулась к Фицдуэйну. Фицдуэйн почувствовал, как сэндвич встал у него в горле комом. Он с трудом проглотил его и попытался было произнести утешительные слова, но то, что ему удалось из себя выдавить, показалось ему самому неубедительным.