Страница:
Почти весь животный мир вымер миллионы лет назад. Растительный мир простой массой своей зелени, произрастанию которой активность солнца только благоприятствовала, смял и уничтожил фауну. Но, подобно тому, как последние виды обыкновенных древесных форм оказались загнанными в болото и на берега океанов, так вместе с ними там укрылись и некоторые из животных. Здесь, в Безлюдье, продолжалось существование некоторых животных разновидностей, и существование довольно безбедное, ибо солнечный жар шел им только на пользу и пропитание им так же находилось, потому жизнь тут еще не до конца сдала свои позиции.
Поднявшись на ноги, Грин снова двинулся вперед, ступая теперь с удвоенной осторожностью.
К тому времени шум прибрежного сражения уже утих и он шел в почти полной мертвенной тишине. Все окружающее его молчало, словно бы в ожидании чего-то или пораженное проклятием.
Постепенно, с приближением к берегу, земля начала все более понижаться. Под ногами захрустели древние раковины. Деревья, которые разошлись в глубине суши в стороны, здесь снова росли группами, с тем, чтобы противостоять возможным нападениям со стороны моря.
Грин остановился и замер. В его душе гнездилось беспокойство. Ему до смерти хотелось поскорей убраться из этого непривычного и опасного места, но с не меньшей силой ему также хотелось найти своих сородичей и снова присоединиться к ним. В его голове крепла уверенность в том, что у горы на полуострове он поступил неправильно, но не потому что сыграл упрямца и отказался последовать за остальными, решив исследовать замок термитов, а потому что не сообразил повести за собой остальных.
Внимательно оглядываясь по сторонам, он негромко свистнул. Никто не ответил ему. Вокруг него внезапно повисла напряженная тишина, будто бы весь лишенный слуха мир вокруг него, напряженно прислушивался к тому, что делает здесь он.
Грина охватила паника.
– Той! – тихо позвал он. – Вэгги! Поили! Где вы?
На звук его голоса из листвы наверху на его голову неслышно опустилась клеть, сбила его с ног и пригвоздила к земле.
Оказавшись вслед за Той в зарослях высокой травы, шестеро членов племени упали в заросли и закрыли от пережитого страха глаза. На их телах еще не высохла пена, попавшая туда из самой геенны прибрежной битвы растений.
Наконец, отдышавшись и придя в себя, они уселись в кружок и обсудили исчезновение Грина. Грин был мужчина и представлял ценность для племени, но поскольку возвращаться обратно за ним означало подвергать себя смертельному риску, было решено посидеть и подождать его. Оставалось только разыскать место, где можно было дождаться Грина в относительной безопасности.
– Мы подождем, но недолго, – заметил Вэгги. – Грину не нужно было отставать, он сам виноват. Лучше будет, если мы бросим его и забудем.
– Он нам нужен для спаривания, – ответила Той.
– Я буду спариваться с тобой, – проговорил Вэгги. – Я мужчина и у моя штука уже большая и я могу засунуть ее в тебя когда захочу. Я не буду дожидаться нового урожая фиг и спарюсь со всеми вами, женщины! Я зрелый, как фиги в день урожая.
В восторге, он вскочил на ноги и принялся танцевать, демонстрируя себя женщинам, которые вовсе были не против на него посмотреть. Он оставался среди них единственным мужчиной; разве не достаточно было этого одного, чтобы вид его сделался желанным?
Мэй вскочила на ноги, чтобы танцевать вместе с Вэгги. Вэгги бросился на нее. Ловко уворачиваясь от него, она пустилась бежать. Мальчик бросился вслед за ней. Мэй весело кричала, он смеялся в ответ.
– Вернитесь! – сердито закричали им вслед Поили и Той.
Не обращая внимания на их гневные крики, Мэй и Вэгги выбежали из зарослей травы на прибрежные дюны, где принялись гоняться друг за другом, крича и распевая песни. Почти мгновенно из песка выскользнула могучая рука и схватила Мэй за лодыжку. Она пронзительно вскрикнула и упала, после чего тут же из песка появилась другая рука и так же крепко схватила ее поперек туловища. Пронзительно крича, Мэй билась в песке, силясь освободиться. В отчаянном порыве Вэгги бросился ей на выручку, выхватив из-за пояса нож, но тут же был схвачен третьей могучей рукой, выскользнувшей ему навстречу из песка.
Когда растительная жизнь захватила главенство на Земле, наименее пострадавшими от растений оказались морские животные. Вода, их среда существования, была менее всего подвержена переменам, происходящим на суше. И тем не менее, изменение размеров и формы жизнедеятельности морских водорослей принудило многих обитателей океанов искать для себя спасения на суше, меняя свои повадки и среду обитания.
Новые чудовищные разновидности морской травы научились ловле крабов, захватывая их своими длинными мускулистыми прядями, когда те пробегали по морскому дну, или вытаскивая из-под камней в то самое уязвимое для крабов время, когда они меняли свой панцирь. За несколько миллионов лет таким образом почти все крабообразные были истреблены.
И тогда осьминоги тоже вступили в неравную схватку с морской травой. После исчезновения крабов головоногие стали главным обеденным блюдом водорослей. По этой причине и не только осьминогам пришлось радикально сменить свою среду обитания и образ жизни. Вынужденные искать спасения от водорослей и находить вместе с тем для себя пропитание, многие разновидности головоногих покинули море. Они вышли на сушу и стали ее жителями – превратившись в песчаных спрутов.
Вместе с остальными девушками, Той бросилась на помощь Вэгги, в ужасе от того, что смертельная опасность нависла над их последним мужчиной. Не раздумывая, они бросились в битву, разметав во все стороны песок. Однако у песчаного спрута хватало рук для того, чтобы сладить со всеми ими одновременно. Не являя им свое тело из укрытия, спрут сжал людей в объятиях своих щупалец, настолько могучих, что сражаться с ними было почти что бесполезно.
Ножи едва могли причинить вред этой резиновой плоти. Одного за другим их прижимали к песку, и крики людей постепенно затихали.
Причиной победы, которую люди неожиданно одержали потом, была бессознательная изобретательность растений, которой те и были обязаны своим главенством на суше. Раз за разом растения выигрывали схватку с фауной только лишь благодаря простой имитации – пусть зачастую весьма грубой и отдаленной – приемов, используемых в животном мире, подобно тому как странник, самый могучий из всего живого среди растений, выделился из общего числа, повторив повадки жалкого паука, обитавшего еще в меловой период.
В Безлюдии, где борьба за выживание имела необыкновенно интенсивный и обостренный характер, подобные процессы имитации были особенно заметными. Разновидности ив были живым этому примером: копируя формой тела и образом жизни песчаных спрутов, эти растения постепенно стали самыми сильными и неуязвимыми существами среди всех ужасов побережья.
Обитающие под песком в укромных убежищах, ивы-убийцы демонстрировали на поверхности только свои крохотные ростки. Скрытая в глубине песков корневая система ив-убийц приобрела стальную хватку, постепенно превращаясь в щупальца. Именно паре этих практически лишенных сознания созданий племя людей и оказалось теперь обязанным своим спасением.
Схватив добычу, песчаный спрут стремился как можно скорее умертвить ее и утащить в свое логово. Продолжительная схватка могла привлечь большое количество недругов, таких как ивы-убийцы; имитируя песчаных спрутов, ивы заняли их среду обитания и превратились в их самых смертоносных и опасных врагов. Почуяв невдалеке суету схватки, две ивы бросилась туда, при этом на поверхности двигались только имеющие совершенно невинный вид ветви с иссушенными зелеными ростками, да позади оставалась полоска взрытого песка, отмечающая подземное продвижение.
Без колебаний и какого-либо предупреждения ивы-убийцы начали атаку.
Корневища ив были невероятно сильными, узловатыми и длинными. Напав с двух сторон, ивы мгновенно оплели своими корнями песчаного спрута. Несчастному головоногому были знакомы и эта смертельная хватка и невероятная стальная сила древесных петель. Отпустив людей, свою законную добычу, спрут принялся бороться с ивами за свою жизнь.
Вырвавшись из песка, отчего Той и ее товарищи покатились во все стороны, спрут с разверстым клювом и испуганно вытаращенными глазами принялся судорожно извиваться. Стремясь вновь овладеть противником, одна из ив выбросила свой корень и охватила им его голову. Тогда песчаный спрут снова дернулся вниз, скрывшись обратно в своем гнезде, ухитрившись в результате этого маневра освободить все свои щупальца, кроме одного. В ярости рванувшись, он оторвал оставшееся в ловушке щупальце, с такой могучей легкостью, словно его собственная плоть теперь стала его врагом.
Совсем рядом лежало хмурое море. Пытаясь спастись от врагов, спрут устремился к воде. Но следуя за сотрясениями, которыми отдавались в песке отчаянные прыжки массивного тела спрута, ивы принялись слепо шарить своими корнями, пытаясь нащупать добычу. И они снова отыскали ее! В ярости битва возобновилась и вокруг силящегося снова вырваться на свободу спрута полетели фонтаны песка и гальки.
Но на этот раз спруту не суждено было вырваться – в несколько мгновений ивы-убийцы разорвали и поделили между собой куски его тела с извивающимися в смертельной агонии и трепещущими щупальцами.
Забыв о том, что им нужно быстрее спасаться самим, люди стояли завороженные разворачивающейся перед ними неравной дуэлью. Но потом одна из слепых рук-корневищ устремились и в их строну.
– Бежим! – крикнула Той, вскакивая с песка, который ожил и зашевелился почти у самых ее ног.
– Оно схватило Фрэй! – пронзительно закричала Дрифф.
Иве удалось поймать самую маленькую девочку. Мечущийся над песком конец корневища наткнулся на Фрэй и мгновенно оплел ее поперек груди. Она даже не успела вскрикнуть. Ее лицо и руки быстро посинели. В следующее мгновение корневище вскинуло тело девочки в воздух и с размаху с силой ударило ее о ствол дерева. На глазах у племени раздавленное тело девочки, почти разрубленное на две половины, покатилось по песку, заливая его кровью.
– Таков Путь! – горько проговорила Поили. – Бежим!
Скрывшись в близлежащих кустах, они залегли там и затихли, чтобы отдышаться. Оплакивая гибель своей младшей подруги, они слышали, как ивы продолжают рвать на куски мясо песчаного спрута.
Глава девятая
Поднявшись на ноги, Грин снова двинулся вперед, ступая теперь с удвоенной осторожностью.
К тому времени шум прибрежного сражения уже утих и он шел в почти полной мертвенной тишине. Все окружающее его молчало, словно бы в ожидании чего-то или пораженное проклятием.
Постепенно, с приближением к берегу, земля начала все более понижаться. Под ногами захрустели древние раковины. Деревья, которые разошлись в глубине суши в стороны, здесь снова росли группами, с тем, чтобы противостоять возможным нападениям со стороны моря.
Грин остановился и замер. В его душе гнездилось беспокойство. Ему до смерти хотелось поскорей убраться из этого непривычного и опасного места, но с не меньшей силой ему также хотелось найти своих сородичей и снова присоединиться к ним. В его голове крепла уверенность в том, что у горы на полуострове он поступил неправильно, но не потому что сыграл упрямца и отказался последовать за остальными, решив исследовать замок термитов, а потому что не сообразил повести за собой остальных.
Внимательно оглядываясь по сторонам, он негромко свистнул. Никто не ответил ему. Вокруг него внезапно повисла напряженная тишина, будто бы весь лишенный слуха мир вокруг него, напряженно прислушивался к тому, что делает здесь он.
Грина охватила паника.
– Той! – тихо позвал он. – Вэгги! Поили! Где вы?
На звук его голоса из листвы наверху на его голову неслышно опустилась клеть, сбила его с ног и пригвоздила к земле.
Оказавшись вслед за Той в зарослях высокой травы, шестеро членов племени упали в заросли и закрыли от пережитого страха глаза. На их телах еще не высохла пена, попавшая туда из самой геенны прибрежной битвы растений.
Наконец, отдышавшись и придя в себя, они уселись в кружок и обсудили исчезновение Грина. Грин был мужчина и представлял ценность для племени, но поскольку возвращаться обратно за ним означало подвергать себя смертельному риску, было решено посидеть и подождать его. Оставалось только разыскать место, где можно было дождаться Грина в относительной безопасности.
– Мы подождем, но недолго, – заметил Вэгги. – Грину не нужно было отставать, он сам виноват. Лучше будет, если мы бросим его и забудем.
– Он нам нужен для спаривания, – ответила Той.
– Я буду спариваться с тобой, – проговорил Вэгги. – Я мужчина и у моя штука уже большая и я могу засунуть ее в тебя когда захочу. Я не буду дожидаться нового урожая фиг и спарюсь со всеми вами, женщины! Я зрелый, как фиги в день урожая.
В восторге, он вскочил на ноги и принялся танцевать, демонстрируя себя женщинам, которые вовсе были не против на него посмотреть. Он оставался среди них единственным мужчиной; разве не достаточно было этого одного, чтобы вид его сделался желанным?
Мэй вскочила на ноги, чтобы танцевать вместе с Вэгги. Вэгги бросился на нее. Ловко уворачиваясь от него, она пустилась бежать. Мальчик бросился вслед за ней. Мэй весело кричала, он смеялся в ответ.
– Вернитесь! – сердито закричали им вслед Поили и Той.
Не обращая внимания на их гневные крики, Мэй и Вэгги выбежали из зарослей травы на прибрежные дюны, где принялись гоняться друг за другом, крича и распевая песни. Почти мгновенно из песка выскользнула могучая рука и схватила Мэй за лодыжку. Она пронзительно вскрикнула и упала, после чего тут же из песка появилась другая рука и так же крепко схватила ее поперек туловища. Пронзительно крича, Мэй билась в песке, силясь освободиться. В отчаянном порыве Вэгги бросился ей на выручку, выхватив из-за пояса нож, но тут же был схвачен третьей могучей рукой, выскользнувшей ему навстречу из песка.
Когда растительная жизнь захватила главенство на Земле, наименее пострадавшими от растений оказались морские животные. Вода, их среда существования, была менее всего подвержена переменам, происходящим на суше. И тем не менее, изменение размеров и формы жизнедеятельности морских водорослей принудило многих обитателей океанов искать для себя спасения на суше, меняя свои повадки и среду обитания.
Новые чудовищные разновидности морской травы научились ловле крабов, захватывая их своими длинными мускулистыми прядями, когда те пробегали по морскому дну, или вытаскивая из-под камней в то самое уязвимое для крабов время, когда они меняли свой панцирь. За несколько миллионов лет таким образом почти все крабообразные были истреблены.
И тогда осьминоги тоже вступили в неравную схватку с морской травой. После исчезновения крабов головоногие стали главным обеденным блюдом водорослей. По этой причине и не только осьминогам пришлось радикально сменить свою среду обитания и образ жизни. Вынужденные искать спасения от водорослей и находить вместе с тем для себя пропитание, многие разновидности головоногих покинули море. Они вышли на сушу и стали ее жителями – превратившись в песчаных спрутов.
Вместе с остальными девушками, Той бросилась на помощь Вэгги, в ужасе от того, что смертельная опасность нависла над их последним мужчиной. Не раздумывая, они бросились в битву, разметав во все стороны песок. Однако у песчаного спрута хватало рук для того, чтобы сладить со всеми ими одновременно. Не являя им свое тело из укрытия, спрут сжал людей в объятиях своих щупалец, настолько могучих, что сражаться с ними было почти что бесполезно.
Ножи едва могли причинить вред этой резиновой плоти. Одного за другим их прижимали к песку, и крики людей постепенно затихали.
Причиной победы, которую люди неожиданно одержали потом, была бессознательная изобретательность растений, которой те и были обязаны своим главенством на суше. Раз за разом растения выигрывали схватку с фауной только лишь благодаря простой имитации – пусть зачастую весьма грубой и отдаленной – приемов, используемых в животном мире, подобно тому как странник, самый могучий из всего живого среди растений, выделился из общего числа, повторив повадки жалкого паука, обитавшего еще в меловой период.
В Безлюдии, где борьба за выживание имела необыкновенно интенсивный и обостренный характер, подобные процессы имитации были особенно заметными. Разновидности ив были живым этому примером: копируя формой тела и образом жизни песчаных спрутов, эти растения постепенно стали самыми сильными и неуязвимыми существами среди всех ужасов побережья.
Обитающие под песком в укромных убежищах, ивы-убийцы демонстрировали на поверхности только свои крохотные ростки. Скрытая в глубине песков корневая система ив-убийц приобрела стальную хватку, постепенно превращаясь в щупальца. Именно паре этих практически лишенных сознания созданий племя людей и оказалось теперь обязанным своим спасением.
Схватив добычу, песчаный спрут стремился как можно скорее умертвить ее и утащить в свое логово. Продолжительная схватка могла привлечь большое количество недругов, таких как ивы-убийцы; имитируя песчаных спрутов, ивы заняли их среду обитания и превратились в их самых смертоносных и опасных врагов. Почуяв невдалеке суету схватки, две ивы бросилась туда, при этом на поверхности двигались только имеющие совершенно невинный вид ветви с иссушенными зелеными ростками, да позади оставалась полоска взрытого песка, отмечающая подземное продвижение.
Без колебаний и какого-либо предупреждения ивы-убийцы начали атаку.
Корневища ив были невероятно сильными, узловатыми и длинными. Напав с двух сторон, ивы мгновенно оплели своими корнями песчаного спрута. Несчастному головоногому были знакомы и эта смертельная хватка и невероятная стальная сила древесных петель. Отпустив людей, свою законную добычу, спрут принялся бороться с ивами за свою жизнь.
Вырвавшись из песка, отчего Той и ее товарищи покатились во все стороны, спрут с разверстым клювом и испуганно вытаращенными глазами принялся судорожно извиваться. Стремясь вновь овладеть противником, одна из ив выбросила свой корень и охватила им его голову. Тогда песчаный спрут снова дернулся вниз, скрывшись обратно в своем гнезде, ухитрившись в результате этого маневра освободить все свои щупальца, кроме одного. В ярости рванувшись, он оторвал оставшееся в ловушке щупальце, с такой могучей легкостью, словно его собственная плоть теперь стала его врагом.
Совсем рядом лежало хмурое море. Пытаясь спастись от врагов, спрут устремился к воде. Но следуя за сотрясениями, которыми отдавались в песке отчаянные прыжки массивного тела спрута, ивы принялись слепо шарить своими корнями, пытаясь нащупать добычу. И они снова отыскали ее! В ярости битва возобновилась и вокруг силящегося снова вырваться на свободу спрута полетели фонтаны песка и гальки.
Но на этот раз спруту не суждено было вырваться – в несколько мгновений ивы-убийцы разорвали и поделили между собой куски его тела с извивающимися в смертельной агонии и трепещущими щупальцами.
Забыв о том, что им нужно быстрее спасаться самим, люди стояли завороженные разворачивающейся перед ними неравной дуэлью. Но потом одна из слепых рук-корневищ устремились и в их строну.
– Бежим! – крикнула Той, вскакивая с песка, который ожил и зашевелился почти у самых ее ног.
– Оно схватило Фрэй! – пронзительно закричала Дрифф.
Иве удалось поймать самую маленькую девочку. Мечущийся над песком конец корневища наткнулся на Фрэй и мгновенно оплел ее поперек груди. Она даже не успела вскрикнуть. Ее лицо и руки быстро посинели. В следующее мгновение корневище вскинуло тело девочки в воздух и с размаху с силой ударило ее о ствол дерева. На глазах у племени раздавленное тело девочки, почти разрубленное на две половины, покатилось по песку, заливая его кровью.
– Таков Путь! – горько проговорила Поили. – Бежим!
Скрывшись в близлежащих кустах, они залегли там и затихли, чтобы отдышаться. Оплакивая гибель своей младшей подруги, они слышали, как ивы продолжают рвать на куски мясо песчаного спрута.
Глава девятая
До тех пор, пока жуткие звуки не затихли, пять оставшихся людей племени продолжали испуганно лежать в кустах и прислушиваться. Наконец Той поднялась и села, первой подав голос.
– Вы видите, что случилось, – назидательно сказала она. – И все потому, что вы не сразу послушались моего приказа. Мы потеряли Грина. Теперь мертва Фрэй. Если так будет продолжаться, то скоро мы все будем мертвы и наши души сгниют в песках.
– Нам нужно выбраться из Безлюдья, – глухо проговорил Вэгги. – Это птица-липучка занесла нас сюда, это она во всем виновата.
Говоря это, он прятал глаза, потому что знал, что вина за то, что все племя угодило в щупальца песчаного спрута, лежит только на нем.
– Мы никуда не пойдем, – резко отозвалась Той, – до тех пор, пока вы не поклянетесь, что будете повиноваться мне. Или вы хотите по глупости наткнуться на очередного врага и умереть, прежде чем сообразите что происходит? После того, что случилось, вы должны повиноваться мне во всем. Ты понял меня, Вэгги?
– Да.
– Мэй?
– Да.
– А вы, Дрифф и Шрии?
– Да, – вместе отозвались те, а Шрии добавила: – Я хочу есть.
– Тогда тихо все идите за мной, – ответила Той, поудобнее устраивая свою душу у себя за поясом.
Она двинулась во главе своего племени, внимательно оглядывая землю у себя под ногами.
К этому времени битва на берегу уже стихла. Водоросли вырвали с корнями из песка и уволокли в море несколько деревьев. На берегу остались догнивать кучи морской травы, которой не суждено было больше вернуться в море. Часть морской травы оказалась заботливо развешенной на ветвях деревьев, дожидающихся когда водоросли тронет разложение и их органические вещества можно будет употребить в пищу, которой была столь бедна здешняя песчаная почва.
Внезапно мимо людей пронесся покрытый шерстью четвероногий зверек и исчез прежде, чем они успели его как следует рассмотреть.
– Вот наша добыча, – мрачно проговорила Шрии. – Мы могли бы поймать ее и съесть. Той обещала нам, что мы съедим птицу-липучку, но нам так ни кусочка и не досталось.
В том месте, куда исчез зверек, раздался шум внезапной схватки, шелест ветвей и резкий писк и хрип, потом наступила тишина.
– Что-то схватило его, – прошептала Той. – Выстроитесь в цепь и мы добудем его. Приготовьте ножи!
Племя выстроилось в линию и медленно двинулось вперед в высокой траве, довольное тем, что у них появилась цель. Предстояло найти еду, а эта часть выживания была всем хорошо понятна.
Они быстро нашли и окружили место, откуда донесся предсмертный хрип мохнатого зверька.
Со стоящего рядом искривленного дерева вниз свисала длинная ветвь; на конце этого сука имелась грубая клетка, состоящая из дюжины переплетенных между собой более мелких ветвей. Острые концы мелких ветвей глубоко вонзались в землю. Внутри клетки находился небольшой аллигатор, его морда и хвост высовывались наружу. Поблизости от его морды лежали остатки мохнатого зверька, который только что, мгновение назад, был живым.
Они уставились на аллигатора, который в свою очередь смотрел своими пустыми глазами на окруживших его людей.
– Мы можем убить его, – проговорила Шрии. – Он никуда не убежит.
Убить крокодила, шкура которого была очень крепкой, оказалось непросто. В самом начале, как только они начали трудиться над крокодилом, тот, сильно махнув хвостом, отшвырнул Дрифф в кусты, где та сильно поранила о колючки лицо. Но после того как бока его покрылись ножевыми ранениями, а глаза были выколоты, крокодил обессилел настолько, что Той удалось просунуть в клетку под его морду руку с ножом и перерезать ему горло.
Когда аллигатор уже бился в предсмертной агонии, случилась странная вещь. Острые прутья клетки выдернулись из земли и вся клетка резко сжалась, стиснувшись в один огромный костлявый кулак. Сук, на конце которого крепилась клетка, взлетел вверх свернувшись петлями; вместе с суком в листве искривленного дерева исчезла и клетка.
Пораженно охнув, люди схватили свою добычу и бросились бежать.
Миновав густой перелесок, состоящий из перевитых и поддерживающих друг друга деревьев, они выбрались на ровную каменистую площадку без растительности. Площадка казалась безопасным местом, хотя почти со всех сторон она была окружена колючей местной разновидностью чертополоха-свистуна.
Усевшись на корточки на камнях, племя принялось за свою неаппетитную трапезу. Ели все, даже Дрифф, хотя из ран, полученных в шипастом кустарнике, по ее лицу все еще обильно текла кровь.
Жуя мясо аллигатора, они услышала крики Грина, где-то поблизости зовущего на помощь.
– Оставайтесь здесь и охраняйте еду, – скомандовала Той. – Мы пойдем вместе с Поили, разыщем Грина и вместе с ним вернемся обратно.
Принятое ею решение было наилучшим. Отправляться куда-то вместе с едой, всегда стеснявший движение, было наихудшим решением; идти в одиночку было сопряжено с риском остаться без помощи.
Пробравшись мимо чертополоха, Той и Поили двинулись дальше, ориентируясь на крики Грина. Обогнув ряды колючих кактусов, девушки обнаружили Грина ничком лежащим на земле. Его тело было прижато к почве одной из клеток, на длинном суку свесившейся с кривого дерева, вроде того, под которым они убили аллигатора.
– О, Грин! – воскликнула Поили. – Как мы скучали по тебе!
Не успели они сделать шаг в направлении Грина, как с ветвей ближайшего дерева к нему метнулась хищная ползучая лиана, с огромным красным разверстым ртом, похожим на большой цветок, полный яда, как губа-капельник. Лиана намеревалась схватить Грина за голову.
Нежные чувства, которые испытывала Поили к Грину, толкнули ее вперед. Без размышлений она бросилась наперерез лиане, встретив ее на лету, вонзив в нее нож как можно ближе к разинутой пасти, чтобы избежать встречи с ядовитыми мясистыми губами. Выхватив из-за пояса другой нож, она быстрым и сильным ударом перерезала стебель, который пульсировал под ее руками. Потом, как можно быстрее, чтобы капли яда не упали на нее, отшвырнула от себя голову чудовища, жадно разевающего пасть, теперь уже совершенно безопасную, и, оттолкнув конвульсивно извивающееся тело, упала спиной на землю.
– Наверху, Поили! – крикнула Той, торопясь предупредить подругу и сама бросаясь вперед. Хищная лиана, почувствовав, что ей причинили урон, выпустила из своего убежища еще с полдюжины ротастых голов. Стремительные и смертоносные, они принялись извиваться над Поили, слепо выискивая самое уязвимое для атаки место. Но Той уже была рядом. Она помогла подруге подняться и отползти в сторону, подальше от брызжущего ядовитым соком обрубка лианы, подальше от ее хищных подруг. Поднявшись на ноги, они вступили в схватку, нанося точные удары и отрубая головы с жадными красными ртами, покуда все лианы не оказались истреблены, а их головы не попадали на землю. Растения не отличались быстротой реакции, поскольку не знали боли, являющейся отличным ускорителем движений.
Наконец, задыхаясь от борьбы, девушки снова обернулись к Грину, все еще без движения лежащему под ветвями клетки.
– Вы можете вытащить меня? – спросил он, беспомощно глядя на них снизу вверх.
– Я вождь. Конечно, я тебя вытащу, – ответила Той. Применив свой опыт, полученный во время добычи аллигатора, она проговорила: – Эта клетка – часть дерева. Мы заставим ее отпустить тебя, и ты освободишься.
Опустившись на колени возле Грина, она принялась резать прутья клетки ножом.
В Лесу, где всем правил Великий Баньян, покрывший все и вся слоями своей зелени, главной проблемой для младших разновидностей было высеять и вырастить свое потомство. Растениями вроде чертополоха-свистуна, имеющих для этой цели наивных глупышей, или огнелинза, превратившего свои семенные коробочки в линзы, эта проблема решалась с гениальной легкостью.
Не менее остроумными были и способы, выбранные флорой Безлюдья в решении многих насущных проблем; но здесь главной была отнюдь не задача размножения, а выживания; этим объяснялись многие различия разновидностей прибрежной полосы от их лесных двоюродных братьев.
Некоторые деревья, подобно манграм, спускались с суши в море и вылавливали оттуда смертоносные водоросли для пропитания. Другие, подобно ивам-убийцам, перенимали обычаи и повадки животных, выбираясь на охоту под видом хищников, и находили питательные вещества для своего тела из соков разлагающихся трупов своих жертв. Другие деревья, дубы, в течение миллионов лет нескончаемой усиливающейся солнечной активности, изменили некоторые свои ветви, превратив их в ветви-клетки, и научились ловить животных живьем, чтобы впитывать потом выделения их тел своими искривленными голодными корнями. После того, как животные в их клетках погибали от голода, продукты разложения тоже употреблялись в пищу.
Ничего этого Той не знала. Единственное, что она понимала, это что клетку Грина необходимо заставить подняться с места, точно так же, как недавно это удалось сделать с той, что удерживала в себе аллигатора. С мрачным упорством, вместе с Поили она продолжала резать и рубить ветви клетки. Сменяя друг друга, они резали по очереди все двадцать ветвей клетки. Возможно, что на определенном этапе дуб понял, что урон, который ему причиняют, становится с каждым мгновением все сильнее и сильнее; внезапно клетка оторвалась от земли и поднялась в воздух, сжалась и в таком виде втянулась в листву над их головами.
Забыв о табу, девушки подхватили Грина под руки и поддерживая его, втроем бросились к дожидающемуся их племени.
Все вместе, они уничтожили остатки мяса аллигатора, не прекращая поочередно оглядываться по сторонам, высматривая опасность.
Не без хвастовства Грин рассказал им о том, как ему удалось проникнуть в гнездо термитов. Его рассказ показался всем невероятным.
– У термитов не хватит ума устроить все это под землей, – заявил Вэгги.
– Но вы все видели, какую гору они воздвигли на полуострове.
– В Лесу термиты не такие умные, – подала голос Мэй, как всегда принимая сторону Вэгги.
– Но здесь не Лес, – возразил Грин. – Здесь жизнь идет по-другому. Мы уже увидели тут много удивительного и странного. Мы увидели много ужасных вещей.
– Все это случилось в твоей голове, – издевательски продолжила Мэй. – Ты придумал эти чудеса и рассказал нам их только для того, чтобы мы забыли о том, что ты не захотел слушаться Той. Под землей не может быть окон, чтобы сквозь них смотреть под воду.
– Я рассказал вам только то, что видел своими глазами, – упрямо повторил Грин. В душе у него поднималась ярость. – В Безлюдье жизнь течет по-другому. Таков путь. У многих термитов на голове были странные наросты, которых я никогда раньше нигде не видел. Но здесь, в Безлюдье, такие наросты встречаются часто. Выйдя из горы термитов, я видел наросты еще несколько раз. Их вид был неприятен мне.
– И где ты их видел? – спросила Шрии.
Грин подбросил в воздух и снова поймал в ладонь странного вида кусочек стекла, возможно для того, чтобы сделать паузу, а может быть потому, что был слишком хитер, чтобы сразу же говорить о своем недавнем испуге.
– Когда хватун-дерево поймало меня, – заговорил он, – я взглянул вверх на его сучья. И там, среди листвы, я снова увидел этот странный нарост. Я заметил его, но долго не мог точно понять что это, пока листья не зашевелились под ветром. Тогда я увидел на стволе дерева точно такой же нарост, как на головах у термитов, растущий прямо среди коры и блестящий на солнце.
– Смерть таится здесь повсюду, – сказала Той. – Нам нужно вернуться поскорее в Лес, туда где мы счастливо жили. А теперь все, хватит разговоров. Поднимайтесь.
– Сейчас, только обглодаю вот эту кость, – сказала Шрии.
– Пусть Грин закончит свой рассказ, – заявил Вэгги.
– Я приказываю вам подниматься и готовиться выступать в путь. Прячьте свои души за пояса, делайте так, как я вам говорю.
Понадежней засунув свое стекло за пояс, Грин вскочил на ноги первым, чтобы продемонстрировать свою готовность повиноваться Той. Когда все уже были на ногах, с неба на них упала тень; вскинув головы, они увидели двух птицелистов, сцепившихся среди солнечного блеска в схватке не на жизнь, а на смерть.
Над полосой Безлюдья пролетало много растительных птиц, как тех, что находили себе пропитание на суше, так и тех, что кормились в море. Оказываясь над Безлюдьем, они торопились миновать его и тем более не садились на растущие тут деревья, так как хорошо знали о множестве таящихся опасностей. Тени растительных птиц обычно скользили над здешними землями быстро и без остановки.
Однако эта пара птицелистов была настоль захвачена своей схваткой, что забыла о том, где они летят. Сцепившись, птицы с треском обрушились среди ветвей дерева, стоящего неподалеку от группы людей.
Мгновенно Безлюдье ожило.
Дерево, сучья которого оказались столь грубо потревожены, в ярости зашевелилось. Рядом распрямились зубастые шиповники. Гигантские жигуны затрясли своими увешанными колючими плодами головами. Путешествующие кактусы двинулись на шум, приготовляя в нападению свои колючки. Вьюны развернули липкие щупальца. Кошачьего вида создания, вроде тех, которых Грин уже видел в гнезде термитов, прыжками взлетели по ветвям деревьев, торопясь урвать свою часть добычи и поучаствовать в сражении. Все, что обладало способностью двигаться, пришло в движение, понукаемое голодом. В единое мгновение Безлюдье обратилось в боевую машину смерти.
Деревья, что были лишены подвижности, приготовились к тому, чтобы воспользоваться результатами действий других. Шипастые заросли чертополоха-свистуна, возле которого затаилось племя, задрожали от предвкушения. Обычно вполне безопасный в лесу, здесь, где голод заставлял изыскивать средства к добыче пищи, чертополох превратил свои корни в средство защиты и нападения. Любое движущееся мимо существо чертополох мог с легкостью уколоть. Точно так же, сотни других растений, меньших размеров и лишенные подвижности, но до зубов вооруженных, ничуть не зарились на упавших с неба и уже обреченных на гибель птицелистов, но коварно приготовились полакомиться плотью тех, кто возвращаясь со своего пиршества, случайно угодит в зону поражения их оружия.
Неожиданно появившаяся ива-убийца взмахнула в воздухе корневищами, разыскивая добычу. Песок и глина осыпались с его огромной головы, с силой вырвавшейся из-под земли. Через несколько мгновений ива-убийца уже бросилась в драку за тела двух несчастных птицелистов, схватившись с другими голодными растения и деревьями, с дубами-хватунами и всеми живыми созданиями, оказавшимися в пределах его досягаемости.
– Вы видите, что случилось, – назидательно сказала она. – И все потому, что вы не сразу послушались моего приказа. Мы потеряли Грина. Теперь мертва Фрэй. Если так будет продолжаться, то скоро мы все будем мертвы и наши души сгниют в песках.
– Нам нужно выбраться из Безлюдья, – глухо проговорил Вэгги. – Это птица-липучка занесла нас сюда, это она во всем виновата.
Говоря это, он прятал глаза, потому что знал, что вина за то, что все племя угодило в щупальца песчаного спрута, лежит только на нем.
– Мы никуда не пойдем, – резко отозвалась Той, – до тех пор, пока вы не поклянетесь, что будете повиноваться мне. Или вы хотите по глупости наткнуться на очередного врага и умереть, прежде чем сообразите что происходит? После того, что случилось, вы должны повиноваться мне во всем. Ты понял меня, Вэгги?
– Да.
– Мэй?
– Да.
– А вы, Дрифф и Шрии?
– Да, – вместе отозвались те, а Шрии добавила: – Я хочу есть.
– Тогда тихо все идите за мной, – ответила Той, поудобнее устраивая свою душу у себя за поясом.
Она двинулась во главе своего племени, внимательно оглядывая землю у себя под ногами.
К этому времени битва на берегу уже стихла. Водоросли вырвали с корнями из песка и уволокли в море несколько деревьев. На берегу остались догнивать кучи морской травы, которой не суждено было больше вернуться в море. Часть морской травы оказалась заботливо развешенной на ветвях деревьев, дожидающихся когда водоросли тронет разложение и их органические вещества можно будет употребить в пищу, которой была столь бедна здешняя песчаная почва.
Внезапно мимо людей пронесся покрытый шерстью четвероногий зверек и исчез прежде, чем они успели его как следует рассмотреть.
– Вот наша добыча, – мрачно проговорила Шрии. – Мы могли бы поймать ее и съесть. Той обещала нам, что мы съедим птицу-липучку, но нам так ни кусочка и не досталось.
В том месте, куда исчез зверек, раздался шум внезапной схватки, шелест ветвей и резкий писк и хрип, потом наступила тишина.
– Что-то схватило его, – прошептала Той. – Выстроитесь в цепь и мы добудем его. Приготовьте ножи!
Племя выстроилось в линию и медленно двинулось вперед в высокой траве, довольное тем, что у них появилась цель. Предстояло найти еду, а эта часть выживания была всем хорошо понятна.
Они быстро нашли и окружили место, откуда донесся предсмертный хрип мохнатого зверька.
Со стоящего рядом искривленного дерева вниз свисала длинная ветвь; на конце этого сука имелась грубая клетка, состоящая из дюжины переплетенных между собой более мелких ветвей. Острые концы мелких ветвей глубоко вонзались в землю. Внутри клетки находился небольшой аллигатор, его морда и хвост высовывались наружу. Поблизости от его морды лежали остатки мохнатого зверька, который только что, мгновение назад, был живым.
Они уставились на аллигатора, который в свою очередь смотрел своими пустыми глазами на окруживших его людей.
– Мы можем убить его, – проговорила Шрии. – Он никуда не убежит.
Убить крокодила, шкура которого была очень крепкой, оказалось непросто. В самом начале, как только они начали трудиться над крокодилом, тот, сильно махнув хвостом, отшвырнул Дрифф в кусты, где та сильно поранила о колючки лицо. Но после того как бока его покрылись ножевыми ранениями, а глаза были выколоты, крокодил обессилел настолько, что Той удалось просунуть в клетку под его морду руку с ножом и перерезать ему горло.
Когда аллигатор уже бился в предсмертной агонии, случилась странная вещь. Острые прутья клетки выдернулись из земли и вся клетка резко сжалась, стиснувшись в один огромный костлявый кулак. Сук, на конце которого крепилась клетка, взлетел вверх свернувшись петлями; вместе с суком в листве искривленного дерева исчезла и клетка.
Пораженно охнув, люди схватили свою добычу и бросились бежать.
Миновав густой перелесок, состоящий из перевитых и поддерживающих друг друга деревьев, они выбрались на ровную каменистую площадку без растительности. Площадка казалась безопасным местом, хотя почти со всех сторон она была окружена колючей местной разновидностью чертополоха-свистуна.
Усевшись на корточки на камнях, племя принялось за свою неаппетитную трапезу. Ели все, даже Дрифф, хотя из ран, полученных в шипастом кустарнике, по ее лицу все еще обильно текла кровь.
Жуя мясо аллигатора, они услышала крики Грина, где-то поблизости зовущего на помощь.
– Оставайтесь здесь и охраняйте еду, – скомандовала Той. – Мы пойдем вместе с Поили, разыщем Грина и вместе с ним вернемся обратно.
Принятое ею решение было наилучшим. Отправляться куда-то вместе с едой, всегда стеснявший движение, было наихудшим решением; идти в одиночку было сопряжено с риском остаться без помощи.
Пробравшись мимо чертополоха, Той и Поили двинулись дальше, ориентируясь на крики Грина. Обогнув ряды колючих кактусов, девушки обнаружили Грина ничком лежащим на земле. Его тело было прижато к почве одной из клеток, на длинном суку свесившейся с кривого дерева, вроде того, под которым они убили аллигатора.
– О, Грин! – воскликнула Поили. – Как мы скучали по тебе!
Не успели они сделать шаг в направлении Грина, как с ветвей ближайшего дерева к нему метнулась хищная ползучая лиана, с огромным красным разверстым ртом, похожим на большой цветок, полный яда, как губа-капельник. Лиана намеревалась схватить Грина за голову.
Нежные чувства, которые испытывала Поили к Грину, толкнули ее вперед. Без размышлений она бросилась наперерез лиане, встретив ее на лету, вонзив в нее нож как можно ближе к разинутой пасти, чтобы избежать встречи с ядовитыми мясистыми губами. Выхватив из-за пояса другой нож, она быстрым и сильным ударом перерезала стебель, который пульсировал под ее руками. Потом, как можно быстрее, чтобы капли яда не упали на нее, отшвырнула от себя голову чудовища, жадно разевающего пасть, теперь уже совершенно безопасную, и, оттолкнув конвульсивно извивающееся тело, упала спиной на землю.
– Наверху, Поили! – крикнула Той, торопясь предупредить подругу и сама бросаясь вперед. Хищная лиана, почувствовав, что ей причинили урон, выпустила из своего убежища еще с полдюжины ротастых голов. Стремительные и смертоносные, они принялись извиваться над Поили, слепо выискивая самое уязвимое для атаки место. Но Той уже была рядом. Она помогла подруге подняться и отползти в сторону, подальше от брызжущего ядовитым соком обрубка лианы, подальше от ее хищных подруг. Поднявшись на ноги, они вступили в схватку, нанося точные удары и отрубая головы с жадными красными ртами, покуда все лианы не оказались истреблены, а их головы не попадали на землю. Растения не отличались быстротой реакции, поскольку не знали боли, являющейся отличным ускорителем движений.
Наконец, задыхаясь от борьбы, девушки снова обернулись к Грину, все еще без движения лежащему под ветвями клетки.
– Вы можете вытащить меня? – спросил он, беспомощно глядя на них снизу вверх.
– Я вождь. Конечно, я тебя вытащу, – ответила Той. Применив свой опыт, полученный во время добычи аллигатора, она проговорила: – Эта клетка – часть дерева. Мы заставим ее отпустить тебя, и ты освободишься.
Опустившись на колени возле Грина, она принялась резать прутья клетки ножом.
В Лесу, где всем правил Великий Баньян, покрывший все и вся слоями своей зелени, главной проблемой для младших разновидностей было высеять и вырастить свое потомство. Растениями вроде чертополоха-свистуна, имеющих для этой цели наивных глупышей, или огнелинза, превратившего свои семенные коробочки в линзы, эта проблема решалась с гениальной легкостью.
Не менее остроумными были и способы, выбранные флорой Безлюдья в решении многих насущных проблем; но здесь главной была отнюдь не задача размножения, а выживания; этим объяснялись многие различия разновидностей прибрежной полосы от их лесных двоюродных братьев.
Некоторые деревья, подобно манграм, спускались с суши в море и вылавливали оттуда смертоносные водоросли для пропитания. Другие, подобно ивам-убийцам, перенимали обычаи и повадки животных, выбираясь на охоту под видом хищников, и находили питательные вещества для своего тела из соков разлагающихся трупов своих жертв. Другие деревья, дубы, в течение миллионов лет нескончаемой усиливающейся солнечной активности, изменили некоторые свои ветви, превратив их в ветви-клетки, и научились ловить животных живьем, чтобы впитывать потом выделения их тел своими искривленными голодными корнями. После того, как животные в их клетках погибали от голода, продукты разложения тоже употреблялись в пищу.
Ничего этого Той не знала. Единственное, что она понимала, это что клетку Грина необходимо заставить подняться с места, точно так же, как недавно это удалось сделать с той, что удерживала в себе аллигатора. С мрачным упорством, вместе с Поили она продолжала резать и рубить ветви клетки. Сменяя друг друга, они резали по очереди все двадцать ветвей клетки. Возможно, что на определенном этапе дуб понял, что урон, который ему причиняют, становится с каждым мгновением все сильнее и сильнее; внезапно клетка оторвалась от земли и поднялась в воздух, сжалась и в таком виде втянулась в листву над их головами.
Забыв о табу, девушки подхватили Грина под руки и поддерживая его, втроем бросились к дожидающемуся их племени.
Все вместе, они уничтожили остатки мяса аллигатора, не прекращая поочередно оглядываться по сторонам, высматривая опасность.
Не без хвастовства Грин рассказал им о том, как ему удалось проникнуть в гнездо термитов. Его рассказ показался всем невероятным.
– У термитов не хватит ума устроить все это под землей, – заявил Вэгги.
– Но вы все видели, какую гору они воздвигли на полуострове.
– В Лесу термиты не такие умные, – подала голос Мэй, как всегда принимая сторону Вэгги.
– Но здесь не Лес, – возразил Грин. – Здесь жизнь идет по-другому. Мы уже увидели тут много удивительного и странного. Мы увидели много ужасных вещей.
– Все это случилось в твоей голове, – издевательски продолжила Мэй. – Ты придумал эти чудеса и рассказал нам их только для того, чтобы мы забыли о том, что ты не захотел слушаться Той. Под землей не может быть окон, чтобы сквозь них смотреть под воду.
– Я рассказал вам только то, что видел своими глазами, – упрямо повторил Грин. В душе у него поднималась ярость. – В Безлюдье жизнь течет по-другому. Таков путь. У многих термитов на голове были странные наросты, которых я никогда раньше нигде не видел. Но здесь, в Безлюдье, такие наросты встречаются часто. Выйдя из горы термитов, я видел наросты еще несколько раз. Их вид был неприятен мне.
– И где ты их видел? – спросила Шрии.
Грин подбросил в воздух и снова поймал в ладонь странного вида кусочек стекла, возможно для того, чтобы сделать паузу, а может быть потому, что был слишком хитер, чтобы сразу же говорить о своем недавнем испуге.
– Когда хватун-дерево поймало меня, – заговорил он, – я взглянул вверх на его сучья. И там, среди листвы, я снова увидел этот странный нарост. Я заметил его, но долго не мог точно понять что это, пока листья не зашевелились под ветром. Тогда я увидел на стволе дерева точно такой же нарост, как на головах у термитов, растущий прямо среди коры и блестящий на солнце.
– Смерть таится здесь повсюду, – сказала Той. – Нам нужно вернуться поскорее в Лес, туда где мы счастливо жили. А теперь все, хватит разговоров. Поднимайтесь.
– Сейчас, только обглодаю вот эту кость, – сказала Шрии.
– Пусть Грин закончит свой рассказ, – заявил Вэгги.
– Я приказываю вам подниматься и готовиться выступать в путь. Прячьте свои души за пояса, делайте так, как я вам говорю.
Понадежней засунув свое стекло за пояс, Грин вскочил на ноги первым, чтобы продемонстрировать свою готовность повиноваться Той. Когда все уже были на ногах, с неба на них упала тень; вскинув головы, они увидели двух птицелистов, сцепившихся среди солнечного блеска в схватке не на жизнь, а на смерть.
Над полосой Безлюдья пролетало много растительных птиц, как тех, что находили себе пропитание на суше, так и тех, что кормились в море. Оказываясь над Безлюдьем, они торопились миновать его и тем более не садились на растущие тут деревья, так как хорошо знали о множестве таящихся опасностей. Тени растительных птиц обычно скользили над здешними землями быстро и без остановки.
Однако эта пара птицелистов была настоль захвачена своей схваткой, что забыла о том, где они летят. Сцепившись, птицы с треском обрушились среди ветвей дерева, стоящего неподалеку от группы людей.
Мгновенно Безлюдье ожило.
Дерево, сучья которого оказались столь грубо потревожены, в ярости зашевелилось. Рядом распрямились зубастые шиповники. Гигантские жигуны затрясли своими увешанными колючими плодами головами. Путешествующие кактусы двинулись на шум, приготовляя в нападению свои колючки. Вьюны развернули липкие щупальца. Кошачьего вида создания, вроде тех, которых Грин уже видел в гнезде термитов, прыжками взлетели по ветвям деревьев, торопясь урвать свою часть добычи и поучаствовать в сражении. Все, что обладало способностью двигаться, пришло в движение, понукаемое голодом. В единое мгновение Безлюдье обратилось в боевую машину смерти.
Деревья, что были лишены подвижности, приготовились к тому, чтобы воспользоваться результатами действий других. Шипастые заросли чертополоха-свистуна, возле которого затаилось племя, задрожали от предвкушения. Обычно вполне безопасный в лесу, здесь, где голод заставлял изыскивать средства к добыче пищи, чертополох превратил свои корни в средство защиты и нападения. Любое движущееся мимо существо чертополох мог с легкостью уколоть. Точно так же, сотни других растений, меньших размеров и лишенные подвижности, но до зубов вооруженных, ничуть не зарились на упавших с неба и уже обреченных на гибель птицелистов, но коварно приготовились полакомиться плотью тех, кто возвращаясь со своего пиршества, случайно угодит в зону поражения их оружия.
Неожиданно появившаяся ива-убийца взмахнула в воздухе корневищами, разыскивая добычу. Песок и глина осыпались с его огромной головы, с силой вырвавшейся из-под земли. Через несколько мгновений ива-убийца уже бросилась в драку за тела двух несчастных птицелистов, схватившись с другими голодными растения и деревьями, с дубами-хватунами и всеми живыми созданиями, оказавшимися в пределах его досягаемости.