Олдисс Брайан Уилсон. Перед закатом Земли (Мир-оранжерея)

   Происходящее действо было хаотическим. У птицелистов не было ни единого шанса.
   – Глядите – вон он, тот самый гриб-нарост! – воскликнул Грин, указывая рукой.
   Среди коротких змееподобных ветвей-отростков, образующих голову ивы-убийцы, рос отвратительного вида гриб. С момента падения птицелистов в гущу ветвей дуба-хватуна, Грин уже не впервые видел этот гриб. Некоторые растения, проносящиеся мимо них, тоже несли на себе эту отвратительную коричневую отметину. Вид отвратительного нароста заставил Грина содрогнуться, однако остальные были менее впечатлены видом гриба. У смерти множество лиц; все это знали: таков был Путь.
   С места схватки то и дело вылетали сломанные ветви и сучья, некоторые из которых падали рядом с ними. Птицелисты давно уже были разорваны на части; теперь драка шла среди пирующих.
   – Нам следует убраться подальше от опасного места, – прошептала Поили. – Давайте уйдем.
   – Я только что хотела сказать это сама, – едва шевеля губами, шепнула в ответ Той.
   С великой осторожностью они двинулись в путь, остерегаясь, как только это было возможно. У всех в руках теперь были длинные шесты, которыми они пробовали землю перед собой, прежде чем поставить туда ногу и сделать следующий шаг. Жуткие повадки ивы-убийцы вселили страх в их сердца и заставили двигаться с преувеличенной опаской.
   Так они шли довольно долго, избегая одну опасность за другой, часто смертоносную. Но в конце концов одолел их естественный враг – усталость, и они принялись выбирать место для ночлега.
   Они разыскали ствол поваленного дерева, выгнивший и пустой внутри. Выгнав из ствола ядовитое растительное существо, что обитало там, они улеглись спать, свернувшись все вместе и чувствуя себя в полной безопасности. Проснувшись, они обнаружили, что стали пленниками. Оба конца дерева были плотно закрыты.
   Дрифф, которая открыла глаза первой и первой обнаружила страшное происшествие, тревожными криками мгновенно разбудила остальных. Они принялись ощупывать стены вокруг в поисках выхода. Вскоре стало ясно, что никакого выхода нет и им грозит скорая смерть от удушья. Стены дерева, которые раньше казались изнутри сухими и выгнившими, теперь ожили и сочились со всех сторон на них сладким соком. По сути, дерево уже начало переваривать их!
   Поваленное дерево в действительности было огромным желудком, внутрь которого они так бездумно забрались.
   Многие века назад пищеварительный вяз оставил свои попытки добыть питательные вещества из почвы негостеприимных берегов Безлюдья. Упразднив все формы корневых структур, вяз нового образа принял горизонтальную форму жизнедеятельности. Одновременно с этим дерево замаскировало себя под гниющий поваленный ствол. Ветви и листья стали жить отдельно, приняв вид симбиотического растительного существа, которое племя с такой легкостью изгнало из его предполагаемого места обитания – при этом симбиот играл полезную роль приманки, завлекающей других живых существ в раскрытый желудок своего партнера.
   Обычной добычей пищеварительного вяза были, по преимуществу, растительные же существа, однако плоть тоже вполне удовлетворяла его питательные запросы. И семеро маленьких представителей людского племени были приняты здесь с гостеприимной готовностью.
   Однако семеро маленьких представителей людского племени принялись теперь энергично сражаться за свои жизни и свободу, оскальзываясь в вязкой тьме, с яростью пытаясь ужалить желудок растения своими жалкими ножами. Но что бы они не делали, не возымело действия на могучий ствол. Только желудочный сок тек все быстрее и быстрее, по мере того как аппетит пищеварительного вяза нарастал.
   – Дело плохо, – прохрипела Той. – Давайте немного передохнем и подумаем, что мы можем сделать.
   Они уселись рядышком, обхватив колени руками. Растерянные, испуганные в тесной темноте, они могли только сидеть на корточках.
   Напрягая ум, Грин силился придумать что-нибудь полезное. Он усиленно заставлял свою голову работать, не обращая внимания на липкий сок, стекающий по лицу и спине.
   Он попытался вспомнить, как выглядит ствол снаружи. Они обнаружили этого хищника, подыскивая себе место для ночлега. Перед этим они взобрались по крутому склону, обогнув подозрительную песчаную поляну, совершенно голую и лишенную всякой растительности, а потом, на вершине поросшего короткой травой утеса наткнулись наконец на поваленное дерево. Снаружи дерево было совершенно гладким…
   – Эй! – воскликнул он в темноте.
   – Что такое? – переспросил Вэгги. – Чего это ты кричишь?
   Он был зол на свое племя; разве не он мужчина, которого нужно защищать и оберегать от любых опасностей?
   – Мы все вместе разом толкнем изнутри эту стену, – объяснил Грин. – И тогда дерево покатится.
   Вэгги фыркнул в темноте.
   – И что толку? – спросил он.
   – Делай, что он говорит, ты, маленький сопляк! – в голосе Той слышна была неприкрытая ярость. Они поднялись, хлюпая соком. Как и Вэгги, Той не могла взять в толк, что придумал Грин, но она должна была поддерживать свой авторитет. – Быстро, все вместе, толкаем эту стену.
   Скользя в жиже под ногами, они занимали положение поудобней, ощупывая друг друга в темноте руками, чтобы убедиться, что все они повернулись и смотрят в одну сторону.
   – Все готовы? – спросила той. – Толкаем! Еще раз! Толкаем! Толкаем!
   Их ноги скользили в густом сиропе на дне ствола, но им удалось толкнуть дерево всем разом, потом еще и еще. Той командовала и подбадривала всех криками.
   Потом пищеварительный вяз стронулся с места.
   Теперь они кричали все, кто в восторге, кто от страха. Они навалились на стену снова, все вместе дружно крича в унисон. Ствол опять немного повернулся. Потом повернулся еще. Потом покатился уже без остановки.
   Им больше не нужно было толкать. Как и рассчитывал Грин, вяз, достигнув склона холма, покатился вниз сам по себе. Семь маленьких человеческих существ теперь кувыркались внутри со все нарастающей скоростью.
   – Приготовьтесь, и как только покажется просвет, выбирайтесь все наружу и бегите, – крикнул Грин. – Если только просвет покажется. На дне лощины ствол может расколоться.
   Когда они угодили в песчаную полосу, вяз начал увязать и скорость карусели замедлились, потом крутизна склона уменьшилась настолько, что дерево остановилось совсем. Симбиот вяза, маленькое растительное существо, скачками несущееся вслед за своим партнером, наконец настигло его. Вскочив на ствол вяза, растительный зверь прочно вцепился своими отростками в трещины коры; приготовившись питаться. Но пообедать оно не успело.
   Под песком что-то задвигалось.
   На свет появилось сначала одно похожее на корневище щупальце, за ним другое. Слепо взмахнув в воздухе, щупальца крепко обхватили вяз поперек ствола. Ива-убийца полностью выбралась из песка и растительный симбиот стремглав бросился наутек. В ужасе сжавшись внутри ствола, люди услышали как тяжко застонала ива-убийца.
   – Приготовьтесь бежать со всех ног, – прошептал Грин.
   Лишь малое число растений способно было противостоять хватке ивы-убийцы. Ее теперешняя жертва была совершенно беззащитна. В тисках могучей хватки щупалец ивы, тело вяза затрещало со звуком ломающихся ребер. Без надежды на спасение вяз развалился на несколько кусков словно гнилушка под сапогом лесника.
   Как только солнце блеснуло над их головами, племя бросилось к свету, ища спасения.
   На ногах оказались все, кроме Дрифф. Несчастная девочка попала в ловушку в дальнем конце ствола, откуда выход ей был перекрыт смявшимися внутрь стенами ствола вяза. В отчаянии она принялась кричать и биться, но вырваться не могла. Остальные – уже в спасительных зарослях высокой травы – в ужасе остановились, обернувшись назад.
   Переглянувшись, Той и Поили бросились на выручку.
   – Вернитесь, вы, глупые! – закричал им вслед Грин. – Вы погибните!
   Не оглядываясь, девушки устремились обратно к песчаной поляне. В панике, Грин следом сорвался с места.
   – Не подходите туда! – кричал он на бегу.
   В трех ярдах от них из песка поднялось огромное могучее тело ивы-убийцы. Посреди головного сосредоточения корней ивы блестел на солнце коричневый грибковый нарост, тот самый гриб, который Грин уже столько раз видел раньше. Вид этого гриба было невозможно вынести. Грин не понимал, как могли спокойно смотреть на него остальные. Он бросился к Той, сбил ее с ног и закричал ей в лицо, чтобы она поскорей убиралась прочь, спасая свою душу.
   Той словно и не слышала его. Всего в нескольких дюймах от извивающихся белесых корневищ, вместе с Поили она пыталась высвободить из плена вяза Дрифф, нога которой оказалась зажата между двумя кусками дерева. Наконец один кусок дерева поддался и девушки оттащили пленницу прочь. Схватив Дрифф под руки, Той и Поили повели ее к остальным в заросли спасительной травы. Грин бежал следом за ними.
   Еще через мгновение все они уже лежали, задыхаясь, на земле. Липкий сок, песок и грязь сплошь покрывали их тела и они с трудом узнавали друг друга.
   Той поднялась и села первой. Повернувшись к Грину, она проговорила голосом, в котором клокотала ледяная злоба:
   – Грин, я изгоняю тебя из племени. С сегодняшнего дня ты остаешься один.
   Под презрительными взглядами остальных, со слезами на глазах Грин вскочил на ноги. Изгнание из племени было самым суровым и страшным наказанием, которое только можно было придумать. Женщины редко изгонялись из племени; о том, чтобы из племени изгонялся мужчина, вообще никто и никогда не слышал.
   – Ты не можешь этого сделать! – крикнул он. – Почему ты так со мной поступаешь? За что я наказан?
   – Ты ударил меня, – ответила Той. – Ты ударил меня, своего вождя. И ты пытался помешать нам спасти Дрифф, бросив ее на верную смерть. Ты всегда делал все по-своему. Я не могу больше терпеть тебя в своем племени, потому что ты не подчиняешься мне. Ты должен уйти, Грин.
   Все остальные, кроме Дрифф, уже были на ногах и раскрыв рты, слушали.
   – Это ложь, ложь!
   – Нет, это правда.
   Потом, повернувшись к остальным пяти членам племени, Той, уже тише и спокойней, спросила:
   – Ведь это правда?
   Дрифф, нога которой невыносимо болела, первой с готовностью согласилась. Шрии, подруга Дрифф, тоже согласно поддакнула. Вэгги и Мэй просто молча кивнули, не сказав ничего; они чувствовали себя виноватыми, потому что тоже испугались бежать на выручку Дрифф и чтобы хоть как-то оправдаться, поддерживали теперь Той. Единственное слово возражения, неожиданно, прозвучало со стороны Поили, лучшей подруги Той.
   – Не знаю, правду ты говоришь или нет, – проговорила Поили, – но если бы не Грин, мы бы сейчас умерли внутри дерева-желудка. Он спас нас, и мы должны быть ему благодарны.
   – Нет, это ива-убийца спасла нас, – возразила Той.
   – Если бы не Грин…
   – Замолчи, Поили. Ты сама отлично видела, как Грин ударил меня. Он должен уйти из племени. Он должен быть изгнан – я сказала.
   Покраснев от злости, девушки с яростью уставились друг на друга, схватившись за рукоятки ножей.
   – Он наш мужчина. Мы должны сохранить его для племени! – выкрикнула Поили. – Ты говоришь глупости, Той.
   – У нас остается Вэгги, разве ты забыла?
   – Вэгги еще мальчик, и ты сама это прекрасно знаешь!
   В злости, Вэгги вскочил на ноги.
   – Я достаточно взрослый, чтобы заняться этим с тобой прямо сейчас, Поили-толстобрюхая! – выкрикнул он, прыгая вокруг и демонстрируя свое мужское достоинство. – Посмотрите что у меня есть – разве я хуже Грина?
   Но шикнув на Вэгги, девушки продолжили свой спор. Слово за слово, по примеру вождя и ее подруги, остальные тоже ввязались в спор. И только когда из глаз Грина брызнули слезы ярости, все разом умолкли.
   – Глупые, какие вы все глупые, – говорил он рыдая. – Вы не знаете, как вам выбраться из Безлюдья, а я знаю. Как вы спасетесь без меня?
   – Мы во всем прекрасно разберемся сами без тебя, – ответила Той, но тут же добавила: – И какой же у тебя план?
   Грин горько рассмеялся.
   – Вот такой ты вождь, Той! Ты даже не знаешь, где мы оказались. Ты даже не замечаешь, что мы добрались до самых окраин Безлюдья. Вон, взгляни, отсюда видна опушка Леса.
   Драматическим жестом он указал вперед.
 

Глава десятая

   В своем паническом бегстве от желудочного вяза они не замечали куда и в какую сторону бегут. Теперь, когда все посмотрели в указанную сторону, мало у кого остались сомнения в том, что Грин прав. Как он и сказал, племя находилось на окраине Безлюдья, близ опушки Леса.
 
   Перед ними кривые и выродившиеся деревца здешних пустошей росли еще гуще прежнего, превращаясь в непроходимую чащу, словно бы сплотив свои ряды. Среди прочих деревцев выделялись явные деревья-воины, вооруженные шипами, колючие кустарники и бамбук, кроме того, здесь было много высокой и жесткой травы, с краями настолько острыми, что только от одного прикосновения к ним можно было лишиться руки. И все это было переплетено и перепутано друг с другом совершенно непреодолимой стеной, стойкой и испытанной годами баррикадой. В эту гущу просто невозможно было проникнуть, безрассудно было даже приближаться к этой воинственной стене, грозящей любому созданию немедленной гибелью. Растения стояли шеренгами словно солдаты, неподвижно обратившись в сторону возможного появления неприятеля.
   Вид того, что находилось за ними тоже не вселял собой уверенности в успехе проникновения туда.
   Великий Баньян, выдвинувшийся вперед настолько, насколько это позволял питательный состав почвы, вздымался высокой и отвесной темной стеной, нависая своей растительной массой над отщепенцами Безлюдья. Передние сучья несли на себе вес непривычно огромного размера и прочности листвы; листва протягивалась вперед в сторону врага подобно неровным волнам, нависшим над пока еще прочным волнорезом, грозя вот-вот обрушиться, застилая собой как можно больше солнечного света.
   Союзниками Баньяна выступали обитающие в Лесу под его сенью создания, лови-хватаи, ползуны-душители, эти хищные лианы и «чертики в табакерке», ягодник-метелочник, смертоносные липун-губы, и прочее и прочее. И весь этот ужас стоял стражей на подступах к могучему древу, подобно его недремлющим сторожевым псам.
   Сам Лес, такой гостеприимный в воображении людей, сейчас являл им смертоносную мещанину когтистых лап, и о том, чтобы подойти к ним, нечего было даже мечтать.
   Грин следил, как менялось выражение лиц его спутников, рассматривающих эти две противостоящие им полосы растительности. Все замерло в ожидании; легкий бриз, дующий со стороны моря, едва ли мог пошевелить хотя бы один гигантский лист баньяна; в тишине особенно громко раздавалось урчание в пустых желудках людей.
   – Теперь вы видите, куда мы пришли, – снова заговорил Грин. – Что ж, прогоните меня! И тогда посмотрим, сумеете ли вы пробраться сквозь эту двойную чащу! Я хочу посмотреть, что от вас там останется.
   Инициатива теперь находилась в его руках и он определенно готов был воспользоваться этим фактом.
   Люди смотрели на непроходимую чащу, потом на Грина, потом опять поворачивались к чаще.
   – Ты лжешь нам, потому что не знаешь, как туда пробраться, – взволнованно подал голос Вэгги.
   Грин фыркнул.
   – Я знаю способ, – спокойно ответил он.
   – Ты надеешься, что термиты снова помогут тебе? – спросила его Поили.
   – Нет.
   – Тогда как ты собираешься туда пробраться?
   Он окинул племя победным взглядом. Потом повернулся к Той.
   – Я покажу вам путь, только если вы пойдете за мной. У Той не хватит на это мозгов. А у меня мозги есть. И я не хочу остаться один. Я стану вашим вождем вместо Той. Выберете меня своим вождем, и я проведу вас в Лес.
   – Ха, и это говоришь ты, мальчишка! – насмешливо бросила Той. – Опять одни только слова. Ты всегда слишком много болтал. И теперь хвастаешь.
   Вокруг нее тоже раздавались несогласные голоса.
   – Вождем может быть женщина, а не мужчина, – громко объявила Шрии.
   – Той плохой вождь, – ответил Грин.
   – Нет, она хороший вождь, – отозвалась Дрифф, – потому что храбрее тебя.
   Остальные согласно закивали и загомонили, даже Поили. Хотя вера людей в Той не была безгранична, Грину они доверяли еще меньше. Приблизившись к Грину, Поили тихо проговорила:
   – Ты знаешь закон и Путь людей. Племя заставит тебя уйти, если ты теперь же не скажешь нам как без опасности для своих жизней пробраться в Лес.
   – И что будет, если я скажу? – спросил он, чувствуя что после откровенности и симпатии Поили бравада оставляет его.
   – Тогда, если все пройдет благополучно, ты сможешь остаться с нами. Но даже не думай о том, чтобы занять место Той, потому что это неправильно.
   – Я сам знаю, что правильно, а что нет.
   – И это тоже неправильно.
   Глядя на Поили, Грин поморщился.
   – Ты слишком правильная, Поили. С тобой я не стану спорить.
   – Я просто не хочу, чтобы тебя прогнали, вот и все. Я на твоей стороне.
   – Хорошо. Смотрите все! – крикнул он и вытащил из-за пояса странный кривой кусочек стекла, который еще раньше вертел в пальцах. Он продемонстрировал всем стекло, держа его на раскрытой ладони вытянутой руки.
   – Я нашел это у подножия дуба-хватуна, когда лежал под ним в его ветке-ловушке, – сказал он племени. – Это называется слюда или стекло. Возможно, что это стекло выбросили на берег волны моря. Может быть именно его используют термиты для создания своих окон, через которые можно смотреть под воду.
   Той протянула руку, чтобы взять и рассмотреть стекло, но Грин поспешно отдернул свою руку.
   – Стоит только подержать это стекло правильным образом под солнцем, как под ним тоже образуется солнце, только маленькое, но зато очень горячее. Когда я лежал в ловушке, я обжег себе этим стеклом руку. Я собирался сжечь ветви дуба-хватуна и выбраться, но тут появились Той и Поили. Мы сможем проложить себе путь из Безлюдья огнем. Мы подожжем здесь какие-нибудь сухие листья и траву и огонь быстро разгорится. Ветер дует от моря в сторону Леса и поэтому огонь пойдет по ветру. Ничто не сможет устоять против огня – а за огнем пойдем мы, в полной безопасности от всего, что сейчас закрывает нам дорогу в Лес.
   Люди племени потрясенно уставились друг на друга.
   – Грин говорит умные вещи. То, что он придумал, спасет нас.
   – Из того, что он предлагает, ничего не получится, – упрямо твердила Той.
   Во внезапном порыве гнева, Грин швырнул Той свое стекло.
   – Ты глупая девчонка! Не меня, а тебя следовало изгнать из племени! Убирайся отсюда прочь!
   Той ловко поймала стекло и быстро попятилась.
   – Грин, ты сошел с ума! Ты не знаешь, что говоришь. Уходи, – выкрикнула она, – пока мы не убили тебя!
   Грин в ярости повернулся к Вэгги.
   – Ты видишь, как она обращается со мной, Вэгги! Ты не должен оставаться с ней – откажись от такого вождя! Либо мы уйдем вдвоем, либо уйдет она.
   – Той всегда была добра ко мне, – глухо отозвался Вэгги, старательно избегая участия в споре. – Я не хочу оставаться один.
   Мгновенно уловив настроение Вэгги, Той поторопилась этим воспользоваться.
   – В племени не должно быть споров, иначе племя погибнет. Таков Путь. Либо Грин, либо я должны уйти, и вы должны решить, как тому быть. Сейчас каждый должен будет сказать свое слово. Говорите, те кто хочет, чтобы я ушла из племени, а Грин остался.
   – Это несправедливо! – выкрикнула Поили, после чего наступила тяжкая тишина. Никто больше не подал за Грина свой голос.
   – Грин должен уйти, – прошептала Дрифф.
   Грин вытащил из-за пояса нож. Мгновенно вскочив на ноги, Вэгги выхватил свое оружие. Позади него Мэй сделала то же самое. Еще через несколько мгновений против Грина стоял ряд вооруженных людей с ножами наготове. Только Поили не двинулась с места.
   Лицо Грина исказилось.
   – Отдайте мне обратно мое стекло, – проговорил он, протянув к Той руку.
   – Стекло теперь наше, – ответила Той. – Мы сумеем сотворить маленькое солнце и без твоей помощи. Уходи прочь, пока мы не убили тебя.
   Грин по очереди заглянул в лица своих соплеменников в последний раз. Потом резко повернулся и молча зашагал прочь.
   Чувство обиды и поражения душили его. Его будущее было безысходным. Остаться одному в Великом Лесу было очень опасно; здесь, в Безлюдье, одиночество могло означать только верную гибель. Если бы он сумел вернуться обратно в срединные слои Леса, он мог бы надеяться отыскать там другие человеческие существа, другое племя, и присоединиться к нему. Но даже там племена людей были чрезвычайно редки и боялись всего на свете. Даже если бы ему удалось найти других людей и присоединиться к ним, перспектива провести всю жизнь с чужими людьми совершенно не вдохновляла Грина.
   Безлюдье было далеко не тем местом, где возможно было слепо бродить, переживая свое поражение и обиду. Уже через пять минут после своего изгнания из племени Грин пал жертвой растительного существа.
   Не глядя под ноги, он спустился вниз в русло некогда протекавшего здесь ручья, теперь пересохшего. Дно, а теперь низина, были усыпано гравием и галькой, среди которой высились и более крупные валуны, некоторые из которых размерами превышали самого Грина. Здесь почти ничего не росло, за исключением травы-осоки, с острыми словно бритва краями.
   Мало обращая внимания на окружающее, Грин медленно брел по дну пересохшего ручья, петляя между валунами, когда нечто упало на его голову – нечто легкое и почти незаметное.
   Уже несколько раз Грин с отвращением видел похожее на выпершее из головы и застывшее мозговое вещество, этот коричневый пористый гриб, паразитирующий на различных живых созданиях. Это создание представляло собой мутировавший гриб-сморчок. За прошедшие миллионы лет сморчок изыскал для себя новые способы добычи пропитания и размножения.
   Почувствовав, что его макушки что-то коснулось, несколько мгновений Грин стоял неподвижно, трепеща от осознания того, что на его голове что-то есть. Потом он поднял руку, но тут же уронил ее снова. Его голова онемела и словно бы похолодела.
   В конце концов он присел к одному из валунов, опершись о него спиной и обратившись лицом в ту сторону, откуда только что пришел. Он сидел в глубокой тени, его овевала прохлада; далее от него пересохшее русло ручья было залито ярчайшим солнечным светом, на фоне которого расстилающаяся во все стороны растительность казалась картиной, нарисованной безжизненными зеленой и белой красками. Грин остановившимся взглядом смотрел на зелень, пытаясь вынести какой-то смысл из движения пятен тени и света.
   Смутно он осознавал, что все это так и останется на свете после того как он умрет – что с его смертью жизнь здесь даже немного улучшится, после того как вещества его тела пойдут на пропитание здешних обитателей: для этих растений и животных окажется удачей то, что ему не суждено будет Подняться к Вершинам подобающим образом, как это было заведено его предками; вокруг него не будет никого, кто сможет позаботиться о его душе. Жизнь так коротка и в конце концов, что он такое? Ничто!
   – Ты человек, – проговорил незнакомый голос. То был призрачный голос, голос беззвучный, голос, которому не было необходимости выражать свои мысли звуками обычных слов. Подобный звучащей в пыльном подвале арфе, этот голос глухо звенел в каком-то дальнем уголке его головы.
   В своем теперешнем состоянии Грин уже ничему не удивлялся. Спиной он опирался о камень; тени по сторонам окутывали его и окружающее; его тело было обычным природным веществом, переходящим материалом; почему бы в его голове не открыться какому-то чужому голосу, гармонично отзывающемуся его мыслям?
   – Кто это говорит? – лениво переспросил он.
   – Ты можешь называть меня гриб-сморчок. Я теперь буду жить с тобой. И никогда не оставлю тебя.
   Грин не поверил в эти слова, потому что никогда раньше не слышал, чтобы хотя бы один сморчок или вообще гриб умел разговаривать. Слова в его голове звучали очень медленно и странно, словно бы сморчок, или что бы там ни было, никогда раньше человеческим языком не пользовался.
   – Мне действительно нужна помощь, – ответил он. – Мое племя прогнало меня.
   – Я так и знал. Я соединился с тобой для того, чтобы помочь тебе. Я навсегда теперь останусь с тобой.
   Мысли в голове Грина ворочались с огромным трудом, однако он сумел сформулировать новый вопрос:
   – И как же ты собираешься помочь мне.
   – До тебя прежде я уже помог многим живым существам, так же помогу и тебе, – ответил сморчок. – Соединившись, я оставался с ними навсегда. У многих живых существ вообще нет сознания или мозга; для таких сознанием и мозгом становился я. Я накапливаю в себе опыт жизни. Я и подобные мне мои сородичи представляют собой мозг, и любое существо, с которым я соединяюсь, становится гораздо более сообразительным и приспособленным к жизни, чем другие существа.
   – Значит и я смогу стать умнее других людей? – спросил Грин. Сияние солнечного света, падающего на ветви на краю ручья, горело как и прежде. В его голове все смешалось. Впечатление было такое, словно он разговаривает с богом.
   – Никогда прежде мы не соединялись с человеком, – продолжал говорить в его голове голос, подбирая слова теперь гораздо быстрее. – Мы, сморчки, обитаем только в граничной полосе Безлюдья. Вы, люди, живете в Лесу. Я рад, что мне довелось встретиться с тобой. Я дам тебе силу, о которой ты раньше не ведал. Ты сможешь отправиться куда угодно и понесешь на себе меня.