Олдисс Брайан Уилсон. Перед закатом Земли (Мир-оранжерея)

   Промолчав в ответ, Грин тихо сидел, опираясь спиной о камень. Его силы были на исходе и выдержка тоже, но он спокойно сидел, позволяя времени медленно утекать. По прошествии короткой паузы голос зазвучал в его голове снова.
   – Теперь я многое узнал о вас, людях. Этот мир существует неисчислимое число лет, еще дольше существует окружающая его вселенная, полная других миров. Когда-то давным-давно, когда солнце еще не было таким горячим, вы, двуногая раса, правили этим миром. В те времена вы были гораздо больше, в пять раз выше чем ты теперь. После того как условия жизни изменились, для того, чтобы хоть как-то выжить, рост твоей расы значительно уменьшился. В ту пору мои предки наоборот были гораздо меньше в размерах, но уже тогда перемены имели место, пусть медленные и незаметные. Теперь вы просто разновидность мелких животных, обитающих в зарослях, и моему виду ничего не стоит овладеть такими как вы.
   Выслушав сказанное сморчком и обдумав его слова, Грин спросил:
   – Откуда ты все это можешь знать, сморчок? Ведь ты сказал, что никогда раньше не встречал людей?
   – Я получил все эти знания, исследовав кору твоего мозга. Большая часть опыта и воспоминаний, унаследованных тобой от предков из далекого прошлого, сохранена в твоем мозге, хотя и скрыта так глубоко, что ты не можешь ими воспользоваться. Но я со своими способностями могу легко добраться до этих воспоминаний. Разобравшись в твоей родовой памяти, я узнал о подробностях прошлого вашей расы. Со временем моя раса сможет стать такой же сильной и могущественной, какой была твоя когда-то…
   – Значит, и я тоже стану могущественным?
   – Да, скорее всего, если все пойдет так, как следует тому быть…
   Внезапно новая волна сонливости затмила сознание Грина. В его сне не было сновидений, но среди тьмы плавало много удивительных и странных рыб-видений, которых после, проснувшись, он никак не мог ухватить за скользкие ускользающие хвосты.
   Внезапно он очнулся. Рядом с ним что-то двигалось.
   На высоком берегу, там где вечно сияло яркое солнце, стояла Поили.
   – Грин, мой дорогой! – воскликнула она, прежде чем он успел пошевелиться. – Я ушла из племени, чтобы жить с тобой и быть твоей подругой.
   Его сознание очистилось, став словно ключевая вода, его разум был хваток и остер. Многое вокруг приобрело для него вид гораздо более ясный и отчетливый, чем раньше. То, что было доселе скрыто, теперь стало совершенно понятным. Он вскочил на ноги.
   Поили взглянула вниз на него, стоящего в тени. С ужасом она узрела коричневый гриб, выросший у него на голове, в точности такой же, какой прежде они видели на иве-убийце и дубе-хватуне. Гриб торчал наружу между волосами Грина, спускался вниз вокруг его шеи и острым воротником стоял на обоих его ключицах. Сложные извилины на теле гриба тускло поблескивали.
   – Грин! На тебе этот гриб! – в ужасе воскликнула она, попятившись. – Он вырос по всей твоей голове!
   Мгновенно оказавшись рядом с Поили, Грин схватил ее за руку.
   – Не бойся, Поили, этот гриб – он не опасный. Это сморчок, и он не причинит нам вреда. Он поможет нам.
   Охваченная отвращением и страхом, в первые мгновения Поили не ответила ничего. Она знала Путь Леса и Путь Безлюдья. Каждое живое существо заботится в первую очередь о себе самом, но никак не о другом живом существе. Смутно она осознавала, что истинной целью гриба-сморчка является найти себе пропитание и распространить по свету как можно шире свое потомство; коль скоро это было именно так, он будет убивать своего носителя как можно более медленно.
   – Этот гриб, он плохой, Грин, – проговорила она. – Он не может быть хорошим, если поселился на тебе.
   Грин упал на колени и потянул за собой вниз Поили, продолжая ободрительно приговаривать.
   Он гладил ее кудрявые волосы.
   – Сморчок сможет многому научить нас, – говорил он. – Мы станем лучше, чем были прежде. Мы были бедными и слабыми; сморчок поможет нам стать сильнее, что в этом плохого?
   – Как сможет сморчок сделать нас лучше, чем мы есть?
   В голове Грина ответил сморчок.
   – Женщине не грозит никакой опасности и она не погибнет. Две головы лучше одной. Ваши глаза должны быть открыты. В этом нет ничего удивительного – вы станете подобны богам!
   Почти слово в слово Грин повторил Поили то, что сказал ему сморчок.
   – Возможно, ты понимаешь в этом лучше меня, Грин, – покорно ответила девушка. – Ты всегда был умнее.
   – Ты тоже можешь поумнеть, – прошептал он.
   Она нерешительно подалась к нему навстречу, обняла и спрятала лицо у него на груди.
   Крупица гриба упала с шеи Грина на лоб Поили. Девушка вздрогнула и поежилась, потом подняла руку для того, чтобы стряхнуть с головы гриб, но тут же опустила и закрыла глаза. Когда глаза Поили открылись снова, их свет был особенно чист.
   Словно новая Ева, она притянула Грина к себе. Под лучами горячего солнца они занялись любовью. Их развязанные пояса были сброшены на землю, а вместе с поясами упали и их души.
   После всего они поднялись на ноги, не сводя друг с друга глаз.
   Грин опустил взгляд.
   – Мы обронили наши души, – проговорил он.
   Поили беспечно махнула рукой.
   – Они больше не нужны нам, Грин. Пусть себе остаются здесь. Эти души – это просто символ, такая мелочь, милый.
   Они нежно поцеловались и принялись обдумывать свое положение, уже полностью свыкнувшись со своим новым грибным украшением на голове.
   – Нам больше не придется беспокоиться о Той и остальных, – сказала Поили. – К тому же, Грин, они уже приготовили для нас свободный проход в Лес. Пойдем, я покажу тебе!
   Взяв Грина за руку, она повела его вокруг высокого дерева. Мягко стелющаяся стеной пелена дыма поднималась вверх, отклоняясь вглубь материка, в ту сторону, где пламя выжгло проход к зеленой стене Великого Баньяна. Рука об руку они двинулись прочь из земель Безлюдья, в сторону своего полного опасностей Рая.

Часть вторая

Глава одиннадцатая

   Крохотные и беззвучные создания, лишенные способности мыслить, проносились поперек тропы, возникая из окружающей зеленой тьмы и исчезая туда же.
   Вдоль прохода продвигались два огромный плода, точнее кожура плодов. В проделанных в кожуре отверстиях зорко блестели две пары глаз, провожая взглядами мелкие летучие создания и без устали зыркая то туда, то сюда со скоростью и суматошностью, сравнимой со скоростью движения этих летучих существ, выискивая на своем пути в проходе источники возможной опасности.
   Проход тянулся очень далеко, уходя стенами вертикально вверх; две пары внимательных глаз не могли разглядеть ни его начала, ни конца. На их пути время от времени появлялись распяленные рогатками сучья, торчащие горизонтально из чащи; от сучьев можно было легко уклониться и в своем продвижении вперед две плодовые кожуры мало обращали на сучья внимания. Поверхность под их ногами была неровной, обеспечивая отличное сцепление для голых пяток и пальцев ног, торчащих из-под кожуры. Само дно прохода было закругленным и цилиндрическим, ибо проход представлял собой часть ствола великого Баньяна.
   Две плодовые кожуры повернулись и двинулись от среднего уровня ствола к нижнему почвенному уровню. Листва постепенно начала заслонять солнце и казалось, что они движутся сквозь зеленоватый туман в сторону еще более зеленой тьмы.
   В конце концов та кожура, что шла впереди, остановилась, помедлила и направилась в сторону одной из боковых горизонтальных ветвей, выбрав едва приметную тропинку. Другая кожура послушно двинулась следом. Немного пройдя по тропинке, кожуры присели, прислонившись друг к другу, опершись спинами о стену естественного тоннеля.
   – Мне страшно спускаться в самый низ, к Почве, – прошептала из-под своей кожуры Поили.
   – Мы должны идти туда, куда велит нам сморчок, – терпеливо ответил подруге Грин, вновь повторяя то, что уже говорил прежде. Теперь в его голове было больше терпения и выдержки, чем прежде. – Сморчок знает, что нам делать, потому что у него больше ума, чем у нас. Он вывел нас на тропинку, протоптанную людьми, каким-то чужим племенем и было бы глупо не послушаться его. Подумай, разве бы выжили мы в Лесу одни без его помощи?
   Говоря это, Грин знал, что гриб на голове Поили теперь убеждает свою хозяйку примерно такими же словами. С той поры, как несколько ночлегов назад они вышли из Безлюдья, Поили была взволнована и постоянно пребывала в напряжении, поскольку совершенно не ожидала того, что ее добровольный уход из племени доставит ей гораздо больше переживаний, чем она предполагала.
   – Нам нужно постараться отыскать следы Той и остального нашего племени, – опять повторила она. – Если бы мы дождались, когда погаснет огонь, нам почти наверняка бы удалось найти их след.
   – Нам нельзя было ждать, потому что стоило нам только остановиться, как мы бы немедленно сгорели, – ответил Грин. – Кроме того, ты же знаешь, что Той ни за что не согласилась бы принять нас обратно. Ей не знакомо ни сострадание, ни понимание, и она не пощадила бы даже тебя, свою подругу.
   На эти слова Поили только вздохнула в ответ и между ними на некоторое время повисла тишина. Потом она заговорила опять.
   – Может быть, мы не пойдем дальше? – спросила она, взяв Грина за руку.
   После этого оба они замолчали, дожидаясь звона тихих голосов у себя в головах, которые, они знали, должны ответить им.
   – Нет, Грин и Поили, вы должны идти дальше, потому что я прошу вас и советую вам идти дальше, ибо я мудрее вас.
   Они уже привыкли к звучащим в их головах голосам. Это были голоса, говорящие без помощи губ и ртов, и чтобы слышать их не требовалось ушей, они возникали в их головах внезапно, подобно чертикам из табакерки, до поры сидящим в своих крохотных темницах. Звук этих голосов напоминал пропыленное эхо звона крохотных арф.
   – До сих пор под моим руководством вам удалось избежать множества опасностей, – продолжал вещать сморчок. – И я обещаю вам, что вам удастся избегать опасностей и дальше. Я научил вас как спрятаться в кожуре больших плодов, чтобы вас не заметили враги, и до сих пор ничто не угрожало вам. Осталось пройти еще немного, и удача улыбнется нам непременно.
   – Нам нужно отдохнуть, сморчок, – ответил Грин.
   – Отдохните немного и двинемся дальше. Мы вышли на след племени людей – теперь нет времени ждать и тем более не следует отступать и колебаться. Мы должны найти это племя и присоединиться к нему.
   Повинуясь голосам в своих головах, пара прилегла, чтобы немного отдохнуть. Одетые на них неудобные оболочки, которые Грин вырезал из плодов одного из безопасных лесных растительных разновидностей, удалив сердцевину и проделав дыры для рук и ног, не позволяли им лежать свободно. Они лежали скорчившись на боку, подогнув под себя руки и ноги, как только это было возможно, словно бы придавленные половинками гигантской кожуры, навалившейся на них сверху.
   Среди монотонного тока их собственного сознания то и дело пробивался отдаленный фоновых шум бурной мыслительной деятельности сморчка. В эту растительную эпоху, когда представители флоры старались специализироваться в увеличении собственных размеров, оставаясь совершенно лишенными разума, сморчок пошел по другому пути, собрав в себе всю остроту невостребованного разума и опыта Леса. Для того чтобы оставить после себя обильное потомство, сморчок научился паразитировать на других растениях, прибавляя свои мыслительные способности к их силе и подвижности. Один из представителей племени сморчков, который, разделившись, завладел теперь сознанием Грина и Поили, пребывая в неутомимой исследовательской деятельности, не переставал удивляться, обнаруживая в этой сокровищнице удивительные свойства нервной системы, ранее незнакомые ему по другим существам, растительным и животным, в чем не самым последним оказывалась смутная и отдаленная скрытая наследственная память, потаенная даже от ее собственных владельцев.
   Не слышавший никогда пословицы: «В стране слепых и одноглазый – король», по сути дела сморчок пребывал именно в таком положении, являя собой силу и возможности чистого разума. Практически все до единой жизненные формы Леса пребывали в вечном яростном круговороте бегства, преследования или мирного покоя, бессознательно дожидаясь того дня, когда им суждено будет пасть в зелень и удобрить собой плодородный компост, идущий на прокорм последующих поколений. Для большинства организмов не было понятий будущего и прошлого; их существование было подобно гобелену, без дополнительной размерности глубины, в котором сами они были вытканным плоскими фигурами. Сморчок, теперь безустанно изучающий сознание несущих его людей, был совершенно иным. Он прекрасно осознавал всю пользу понимания перспективы.
   Гриб на головах Грина и Поили был первым за многие миллиарды лет существования Земли созданием, обладающим врожденной способностью заглянуть в уходящий в бесконечные дали тоннель прошедших времен. Однако увиденное им теперь в сознании людей оказывалось настолько пугающим и неожиданным, что туманило сознание, страшило и едва ли не глушило тонкий, но упрямый голосок пыльной арфы.
   – Как сможет сморчок защитить нас от Почвы? – спросила, выйдя из дающего отдых сознанию транса, Поили. – Как сможет он, такой маленький, защитить нас от ползунов-душителей и липун-губ?
   – Он хорошо знает мир, – просто ответил Грин. – Он заставил нас влезть в эту плодовую кожуру, чтобы спрятаться от врагов. Мы столько уже прошли, и все это время никто не угрожал нам. Как только мы найдем другое племя, то окажемся в полной безопасности. Мы будем спасены.
   – Эта кожура натерла мне бедра, – отозвалась Поили, с тем женским умением в самый неподходящий момент досадить мужчине, которое даже прошедшие века не смогли искоренить.
   Лежа на спине, она почувствовала, как рука ее спутника легла на ее бедро и нежно погладила кожу. Она удовлетворенно улыбнулась, но глаза ее продолжали рассеянно блуждать в листве над головой, выискивая там признаки опасности.
   Растительное создание, яркое и разноцветное, словно тысячи радуг после дождя, порхнуло между листвой и уселось на ветку над их головами. Почти сразу из своего укрытия вынырнул и бросился вниз трясун-глотун и от растительной птички в стороны полетели только клочки да капли нутряного сока. Немного жидкости упало на кожуру Грина и Поили. Потом, так же мгновенно, растительная птаха была унесена и пропала из виду, и только пятно зеленого сока помечало то место, где она только что сидела.
   – Здесь обитает трясун-глотун, Грин! Нам нужно быстрее уходить отсюда, – испуганно проговорила Поили. – Если мы задержимся еще хоть ненадолго, он почует нас и нападет.
   Сморчок тоже видел стремительную атаку трясуна-глотуна – даже взирая на происходящее с одобрением.
   – Люди, если вы отдохнули, то мы можем выступать, – проговорил гриб.
   Пора было продолжать движение, и любой повод устраивал сморчка в равной мере: будучи паразитом, гриб не нуждался в отдыхе.
   С неохотой прервав свой краткий, но такой сладостный отдых, от которого их не смог оторвать даже трясун-глотун, понукаемые сморчком, люди поднялись на ноги. До сих пор гриб обращался с людьми как можно мягче и деликатней, не пытаясь устраивать состязание воли, поскольку нуждался в их содействии. То, что обещал людям гриб, носило вид туманный, хотя и невероятно привлекательный и сулящий всяческие блага. Сам же гриб видел себя безостановочно репродуцирующимся, опять и опять, занимающим своей массой при помощи своих новых носителей все новые и новые земли, до тех пор, пока вся поверхность планеты не окажется покрытой сплошным коричневым покровом, заполнившим все долы и веси.
   Однако подобное было недостижимо без ценнейшего посредничества людей. Люди были краеугольным камнем плана сморчка. В настоящий момент – в своем ленивом и пассивном способе жизнедеятельности и существования – сморчок нуждался в людях и намеревался захватить их под свое покровительство так много, сколько удастся.
   Поэтому, мягко, но настойчиво, он толкал Грина и Поили вперед. До сих пор ни тот, ни другая ему не отказали.
   Они вернулись по суку обратно в бесконечную ложбину тропы, устроенную в глубине ствола, и шагнув на шероховатую поверхность тропы, как прежде устремились вперед.
   Вместе с ними по той же медленно, но верно восходящей вверх дороге продвигалось множество других растительных существ, начиная от совершенно безопасных двоелиственников, влачащих свой бесконечный путь от глубин джунглей к Вершинам, до других, далеко не безопасных существ, с зелеными клыками и когтями. Однако то тут, то там на стволе дерева можно было заметить видимые только тренированному глазу знаки (царапина тут, пятно там), которые способны были оставить только человеческие существа, и это означало, что люди находились уже где-то неподалеку. Именно по этим следам и шли изгнанники.
   Великое Древо и обитатели его сени вели свое существование в полнейшем молчании. Грин и Поили тоже старались вести себя как можно тише. Когда знаки, которые они высматривали на стенах тропы, свернули в одно из боковых ответвлений, они так же, без каких-либо рассуждений и колебаний, устремились туда.
   Их путь продолжался, то горизонтально, то вертикально, до тех пор, пока Поили не заметила среди листвы движение. Убегающее человеческое существо выдало себя резким движением. Петляя среди ветвей, человек бросился в гущу мха-жигуна, разросшегося среди сучьев впереди – показавшись лишь на краткую долю мига – и сразу же исчезнув.
   Все, что удалось им разглядеть, были только кусок плеча, да лицо, быстро посмотревшее назад, да длинные волосы вразлет, но этого хватило, чтобы Поили мгновенно насторожилась.
   – Она убежит и предупредит остальных, если мы сейчас же не поймаем ее, – прошипела она Грину. – Позволь, я догоню ее и изловлю! А ты стой и смотри, чтобы поблизости не появился никто из людей ее племени.
   – Я пойду с тобой.
   – Нет, я поймаю ее одна. А ты устрой тут шум, чтобы отвлечь ее внимание, как только почувствуешь, что я зашла с другой стороны.
   Сбросив с себя свою плодовую кожуру, Поили подтянулась на руках и перевесившись через края ствола, оказалась по другую его сторону, повиснув там вниз спиной. После этого она, удерживаясь на руках, поползла вперед, чувствуя, как сморчок, обеспокоенный тем, что вместе со своей носительницей так же подвергается опасности, принялся изо всех сил помогать ей. Все чувства Поили невероятным образом обострились, ее зрение сделалось четким и ясным, ее кожа приобрела поразительную чувствительность.
   – Подкрадись к ней и выскочи неожиданно. Поймай ее, но не убивай, потому что она отведет нас к своим сородичам, – глухо звенел в голове Поили голос пыльной арфы.
   – Тихо, а то она услышит нас, – прошипела Поили.
   – Никто не услышит меня, только ты и Грин; вы – всё мое королевство.
   Только достигнув кущей мха-жигуна, Поили снова осторожно перебралась внутрь пустотелого сука, за все это время благодаря помощи сморчка не хрустнув ни одной веточкой, не зашелестев ни одним листком. Медленно-медленно они поползла вперед.
   Под одним из шарообразных плодов мха-жигуна она наконец заметила голову своей жертвы. Миловидная девушка опасливо оглядывалась по сторонам, ее полные текучей влаги темные глаза под сложенной козырьком рукой и густой челкой рыскали то вправо, то влево.
   – Она увидела перед собой движущуюся кожуру плодов, но не узнала в вас людей, вот почему она спряталась от вас, – объяснил сморчок.
   Глупости, подумала про себя Поили. Узнала в нас людей эта девушка или нет, она все равно бы спряталась от нас, потому что мы для нее чужаки. Сморчок уловил ее мысли и мгновенно согласился с тем, что был неправ; того, что он успел узнать о людях, было ужасно мало, и до сих пор человеческая сущность была все еще чужда и непонятна ему.
   Он тактично отвернулся от мыслей Поили, предоставив ей возможность завершить поимку девушки самой, так как она, дикарка, могла тут справиться гораздо лучше без его помощи.
   Согнувшись почти вдвое, Поили продвинулась на шаг вперед, потом сделала еще один шаг. Пригнув голову вниз, она дожидалась когда Грин поднимет шум, по их уговору.
   По другую сторону от зарослей мха-жигуна Грин с силой тряхнул ветвь. Девушка испуганно вздрогнула и старательно принялась всматриваться в сторону источника шума, то и дело взволнованно облизывая губы языком. И прежде чем она успела выхватить из-за пояса нож, Поили бросилась на нее.
   Они дрались как кошки среди спутанных прядей мха, и девушка изо всех сил пыталась дотянуться до горла Поили. В ответ Поили сильно ударила девушку в плечо. Треща ветвями в гущу мха вломился Грин и, схватив девушку сзади за горло, оттаскивал ее от Поили прочь, а грива спутанных волос чужачки закрывала его лицо. Девушка дико билась и вырывалась, но одолеть двоих ей было не под силу. Вскоре она была связана лианами по рукам и ногам и уложена на сук, откуда яростно и испуганно обжигала их взглядами.
   – Ты здорово с ней справился! – воскликнул через Поили сморчок. – Где ты этому научился…
   – Тихо! – прохрипел Грин, и сморчок мгновенно повиновался.
   Над их головами среди зарослей зелени что-то быстро и почти бесшумно двигалось.
   Грин отлично знал Лес. Ему хорошо было известно, как привлекательны для любых хищников бывают звуки борьбы. Он не сказал ни слова, но когда острошип внезапно выскочил из-за ближайшего ствола и распрямившись словно тетива, по спирали устремился к ним, Грин был готов отразить нападение.
   Обнажать нож против острошипа было бесполезно. Он отразил атаку острошипа подвернувшейся под руку ветвью дерева и от удара растительный хищник рухнул вниз. Чтобы приготовиться к новой атаке, острошипу пришлось закрепиться за ближайшую ветвь шипастым хвостом – но ровно в этот момент из листвы над головой вынырнул птицелист, схватил его поперек туловища и был с добычей таков.
   Обессилев от пережитого, Поили и Грин рухнули на ствол рядом со своей жертвой и принялись дожидаться продолжения. Однако ужасная тишина Леса теперь сохранялась непоколебимой, сомкнувшись над их головами подобно глубинным водам, а с тишиной пришло и ощущение безопасности.
 

Глава двенадцатая

   Казалось, что их пленница вообще лишена способности говорить. На любые вопросы Поили она только мотала из стороны в сторону головой и трясла гривой своих волос. После длительного и упорного допроса им удалось вытянуть из девушки лишь то, что ее зовут Яттмур. Было ясно, что особенно девушку пугали оборчатые зловещие воротники гриба вокруг шей чужаков и такие же тускло поблескивающие венцы на головах.
   – Сморчок, она слишком напугана, чтобы внятно говорить, – объявил наконец Грин, тронутый миловидностью девушки, сидящей со связанными руками у его ног. – Вид тебя, угнездившегося у нас на головах, пугает ее. Быть может, нам стоит просто бросить ее здесь и пойти дальше. Мы и сами найдем поблизости людей, без ее помощи.
   – Ударь ее, и тогда она, может быть, заговорит, – зазвенел в его голове беззвучный голос сморчка.
   – Но она и без того напугана.
   – Но у нее развяжется язык. Ударь ее по лицу, по этой щеке, которая тебе, похоже, так нравится…
   – Ударить ее, хотя нам не грозит от нее никакой опасности?
   – Ты, глупое создание, ну почему ты никогда даже не пытаешься воспользоваться своими мозгами? Мы теряем здесь с ней время, а это очень опасно.
   – Похоже, что ты прав. Я об этом даже не подумал. Ты мудр, сморчок, и видишь суть вещей, я должен это признать.
   – Тогда, делай то, что я сказал, и ударь ее по щеке.
   Грин нерешительно поднял руку. Его мышцы трепетали от мысленных приказов сморчка. Его рука резко обрушилась вниз, отвесив по щеке Яттмур звонкую пощечину, от которой у той дернулась голова. Поили вздрогнула и вопросительно взглянула на своего друга.
   – Ты гадкое существо! Мое племя убьет вас, когда поймает, – с угрозой выкрикнула Яттмур, скаля на них зубы.
   Заблестев от ярости глазами, Грин снова поднял руку.
   – Ты что, хочешь заработать еще одну оплеуху? Говори, где ты живешь.
   Девушка снова попыталась вырваться, и опять безрезультатно.
   – Я просто пастушка. Ты плохо делаешь, что бьешь меня, ведь ты моего рода. Что я тебе сделала? Я собирала здесь фрукты.
   – Ты должна ответить на мой вопрос. Если бы ты сразу ответила, мне не пришлось бы причинять тебе боль.
   И снова его рука поднялась, и на этот раз девушка сдалась.
   – Я просто пастушка – я ловлю и пасу прыгпрыгов. И не мое дело сражаться или отвечать на вопросы. Я отведу вас к моему племени, если вы хотите.
   – Скажи, где обитает твое племя.
   – Мы живем на Губе Черного Зева, который находится совсем недалеко отсюда. Мы мирные люди. И мы никогда не бросаемся с неба на других людей.
   – Губа Черного Зева? Ты отведешь нас туда?
   – Вы не причините нам зла?
   – Мы не собираемся никого обижать. Кроме того, ты же видишь, что нас только двое здесь. У твоего племени нет причин нас бояться.
   Яттмур подняла на Грина недоверчивый взгляд, потому что явно сомневалась в его словах.
   – Тогда позволь мне подняться и развяжи мне руки. Моим сородичам не понравится, когда они увидят меня со связанными руками. Я не убегу от вас.
   – Только попробуй, и я воткну тебе нож в бок, – отозвался Грин.