...
ОЛД
ОР АН
ДО
Ври возбужденно рассмеялась, рассматривая монеты. Они олицетворяли для нее новую жизнь, власть, знания.
– Руны! – воскликнула она. – Это богатство!
– Ключи к богатству.
Она положила монеты на стол.
– Сейчас я проверю твой ум, Райнил Лайан, – сказала она.
Он рассмеялся, но по лицу Ври понял, что она серьезна.
– Пусть пол-руна будет наш мир, Хрл-Ичор. Большой один рун – Беталикс, а маленькая золотая монета – Фреир… – Она пальцем заставила пол-руна описать круг вокруг однорунной монеты. – Вот так мы двигаемся во внешнем пространстве. Один круг в год. И за это время пол-руна вращается как мячик вокруг своей оси, четыреста восемьдесят раз. Видишь? Мы думаем, что движется один рун, а на самом деле вращается пол-руна. Но все же рун не неподвижен. Это вообще общий принцип во Вселенной – что все вокруг чего-нибудь вращается. Как жизнь ребенка вращается вокруг его матери. Как пол-руна вращается вокруг руна, так же, я думаю, рун вращается вокруг пяти рунов.
– Ты так думаешь? Это догадка?
– Нет, это не догадка, а выводы из наблюдений. Это все становится очевидным, если умеешь правильно делать наблюдения. Представь, что где-то далеко снаружи, дальше, чем пять рунов, есть еще много других, выглядящих неподвижными звезд. И представь, что ты стоишь на пол-руна. Можешь это представить?
– Даже более, могу представить, как ты стоишь рядом со мной.
Ври подумала, что он все очень быстро схватывает, и голос ее дрогнул, когда она продолжила:
– Вот здесь мы стоим, и пол-руна расположена вот так относительно руна, и двигается вот сюда… Видишь, почему нам кажется, что пять рунов движутся по отношению к далеким звездам?
– Только кажется?
– По отношению к нам – да. Это движение показывает, что Фреир гораздо ближе к нам, чем далекие звезды, и что движемся на самом деле мы, а не светила.
Райнил Лайан задумчиво смотрел на монеты.
– Но ты сказала, что две меньших двигаются вокруг пяти рунов?
– Ты знаешь, что мы виновны в раскрытии некоторых секретов. Твой предшественник нарушил закон и показал Шей Тал книгу своей гильдии. Из нее мы узнали, что сейчас, по календарю короля Дэнниса, 466-й год после какого-то Надира…
– Моя дорогая, мне гораздо легче, чем тебе, разгадать эту загадку. Мне известно, что по календарю Дэнниса даты отсчитываются от самого холодного и темного года.
– Именно это я и подозревала. Сейчас 466-й год после того, как Фреир перестал бледнеть. Беталикс же светит всегда одинаково ярко. Фреир же – почему-то нет. Раньше я думала, что его свет изменяется просто сам по себе, произвольно. Но теперь мне кажется, что ничего произвольного в этом нет. Для этого есть какая-то причина; Вселенная подобна механизму. Фреир становится ярче, потому что он приближается – или мы к нему приближаемся… Но у меня для всего этого не хватает понятий.
Райнил Лайан задумчиво смотрел на стол, зажав бороду в кулак.
– Но чем теория приближения лучше, чем угасания-разгорания?
– Это хороший вопрос. Но если Беталикс не становится то ярче, то светлее, почему это должен делать Фреир? А потемнения, я думаю, происходят из-за того, что в какой-то момент пол-руна, рун и пять рунов оказываются на одной линии. Тогда одно светило закрывает другое. – Она расположила монеты так, чтобы проиллюстрировать это.
– Но почему тогда это не происходит каждый год? Что-то в твоей теории неправильно. Это как хоксни, который пытается бегать на трех ногах.
«Он умен, – подумала она. – Умнее, чем Датка или Лейнтал Эй. А мне нравятся умные люди, пусть даже они не всегда честны и щепетильны в вопросах совести».
– Ох, это все потому, что я не совсем правильно показываю. Потому-то мне и нужен мастер, чтобы изготовить правильную модель. И тогда я смогу тебе все правильно показать.
Он улыбнулся и снова взял ее тонкую руку. Ври задрожала так же, как тогда, внутри брассимпса.
– Мастер будет у тебя прямо завтра, будет делать из золота все, что ты скажешь, если ты согласишься быть моей и позволишь мне всем сообщить это. Я хочу, чтобы ты была в моей постели…
– О, давай подождем… пожалуйста… пожалуйста… – Она, дрожа, упала в его объятия, и Райнил Лайан крепко обнял ее. Руки его жадно шарили по ее щуплому телу. Он хочет меня, подумала она. Голова ее кружилась. Он хочет меня так, как никогда бы не осмелился Датка. Он более зрелый, более умный. Он совсем не такой плохой, как говорят о нем. Шей Тал ошибалась относительно его. Она во многом ошибалась. А кроме того, он сейчас имеет власть в Олдорандо, и я все равно стану его, если он захочет…
– Постель, – выдохнула она, срывая с него одежду, – быстрее, пока я не передумала. Я в смятении… Быстрее… Я уже готова…
– О, мои брюки… осторожнее, – однако он был доволен ее нетерпеливостью, с которой она разорвала его прекрасные шелковые брюки и, опустившись на кровать, рукой помогла ему попасть в себя. Она застонала от наслаждения, а он рассмеялся от радости. Ври видела себя и Райнила Лайана, слившихся воедино и кружащих среди звезд в объятиях могучей силы Вселенной…
Больница была новой и еще не совсем достроенной. Она находилась на окраине города вблизи башни Праста. Сюда приносили чужеземцев, которые больными прибыли в город. Рядом располагалась лечебница для больных животных.
И больница и лечебница пользовались дурной репутацией, но здесь уже работала молодая женщина-аптекарь и пожилая женщина, известная под именем Ма Скантиом.
Раб провел Лейнтала Эй к ней. Это была высокая крупная женщина с большой грудью и ласковым лицом. Одна из ее родственниц была женой Нахкри. И она и Лейнтал Эй всегда были в хороших отношениях.
– У меня в изоляторе двое больных, – сказала она. – Я хочу, чтобы ты посмотрел на них.
Она выбрала нужный ключ из связки, накинула на себя длинный белый халат.
Они прошли в изолятор, который находился на верхнем этаже башни.
Откуда-то снизу доносился шум реки Ворал, которая непрерывно несла свои воды… Куда?.. Зачем?.. Совсем не ради любви или жизни.
Верхний этаж башни был разделен перегородками на маленькие комнаты с зарешеченными дверями. Молча, Ма Скантиом сняла заслонку с одной решетки и позволила Лейнталу Эй заглянуть туда.
В комнате было две кровати, и на каждой из них лежал человек. Оба были почти голые. Человек на кровати, ближней к двери, с густой гривой черных волос, лежал, выгнувшись и сцепив руки за головой. Пальцы его были ободраны о каменную стену и покрыты кровью. Голова повернута под неестественным углом. Он заметил лицо Лейнтала Эй в окне и попытался зафиксировать на нем взгляд, но это ему не удалось. Голова его еще больше вывернулась в сторону. На шее вздулись жилы.
Второй пациент лежал возле окна. Руки его судорожно прижимались к груди. Он то скручивался в комочек, то выпрямлялся, выгибаясь так, что кости его трещали. Лейнтал Эй узнал в нем человека, подобранного на улице.
Оба человека были смертельно бледны, лица их блестели от пота. Они как будто сражались с невидимыми врагами, наседавшими на них. Лейнтал Эй опустил заслонку.
– Костная лихорадка, – сказал он. Он пытался в полутьме угадать выражение ее лица.
Она просто кивнула и стала спускаться. Лейнтал Эй проследовал за нею. Снова он услышал журчание потока.
Ты куда течешь, река, широка и глубока?
Ты несешь меня к любимой, иль уносишь на века?
Ма Скантиом сказала через плечо:
– Первый из них прибыл два дня назад. Я должна была сообщить тебе раньше. Оба голодают. Их не удается уговорить даже выпить воды. Эта болезнь похожа на длительные мышечные спазмы. Это подействовало на их разум.
– Они умрут?
– Выздоравливает только половина заболевших. Они теряют до трети своего веса, но восстанавливают его после выздоровления. Остальные сходят с ума и умирают. Вероятно, если болезнь проникает в мозг.
У Лейнтала Эй пересохло в горле. Вернувшись в комнату Ма Скантиом, он тщательно прополоскал горло дезинфицирующим раствором и высунулся в окно, чтобы прочистить легкие. Комната была выкрашена в белый цвет.
– Кто они? Торговцы?
– Оба пришли с востока. Путешествовали с различными группами мади. Один торговец, другой бард. У обоих были рабы-фагоры, которые сейчас в лечебнице. Ты знаешь, что костная лихорадка распространяется быстро и может стать настоящей эпидемией. Я хочу, чтобы этих пациентов убрали из больницы. Нужно найти для таких больных изолированное место за городом. Ведь это не последние больные.
– Ты говорила Фаралину Ферду об этом?
Она нахмурилась.
– Бесполезно. И он и Тант Эйн заявили, что больные должны быть тут. Затем они предложили убить их и бросить тела в реку.
– Посмотрим, что я смогу сделать. В пяти милях отсюда есть старая разрушенная башня. Может, она подойдет.
– Я знала, что ты поможешь. – Она положила ему руку на плечо. – Откуда-то проникает зараза. При хороших условиях она распространится как пожар. Половина народа вымрет. Мы не умеем лечить эту болезнь. Я уверена, что переносчики фагоры. У нас два фагора присматривают за животными. Сегодня ночью я убью их и сожгу их тела. Я хочу, чтобы об этом знал кто-нибудь из обладающих властью. Поэтому говорю тебе. Я знаю, что ты будешь на моей стороне.
– Ты думаешь, что они будут распространять костную лихорадку?
– Не знаю. Но не хочу рисковать. Может быть, Вутра шлет нам эту болезнь.
Она поджала губы. На лице ее ясно читалось беспокойство.
– Закопайте их поглубже, чтобы собаки не смогли выкопать. Я посмотрю, на что пригодна разрушенная башня. Ты считаешь, что скоро будут и другие больные?
Не изменив выражения лица, она ответила:
– Никаких сомнений.
Когда он уходил, поток все еще выводил свою мирную песню, струясь где-то в глубинах под башней.
Лейнтал Эй не забывал о просьбе Ма Скантиом, хотя у него были другие планы на эти два часа после захода Фреира.
Слова Датки, которые он произнес утром, когда Ойра вернулась из своего путешествия в мир мертвых, очень тревожили его. Он понимал, что и он, и Ойра были главными кандидатами на правление в Олдорандо. Он понимал, что это его неотъемлемое право. Но хочет ли он править Олдорандо?
Но слова Датки слегка изменили его мнение. Похоже на то, что он может завоевать Ойру только взяв власть в свои руки.
Именно об этом размышлял он, когда шел по делу Ма Скантиом, хотя это было общественное дело. Костная лихорадка теперь стала реальностью, и эта реальность оказалась более страшной, чем легенды об этой болезни. Люди умирали. Остальных охватывал ужас.
Поэтому он работал без жалоб, помогая Гойе Хину. Они привели рабов в изолятор, и те завернули своих больных хозяев в циновки и понесли из больницы. Невинные циновки не могли вызвать любопытство и послужить причиной паники.
Маленькая группа вышла из города и направилась к разрушенной башне. С ними вместе шел и старый раб Мик, чтобы подменять фагоров, которые несли рабов. Это должно было увеличить скорость передвижения, однако Мик был настолько стар, что процессия пошла еще медленнее.
Гойя Хин, тоже очень старый, сгорбленный, с седыми волосами, спадающими на плечи, яростно хлестал Мика. Но ни кнут, ни ругань не могли заставить его идти быстрее. Он шел вперед, спотыкаясь, еле волоча ноги, но без стонов и жалоб.
«У меня есть серьезный недостаток: я никогда не хотел бить кого-либо, и не бывал битым», – подумал Лейнтал Эй. Другие мысли всплыли в его мозгу, как туман тихим утром. Он ощущал, что ему кое-чего недостает, чтобы быть правителем. Но он и не хотел иметь эти качества. Он был доволен тем, что у него есть.
Не слишком ли доволен? Ему было достаточно знать, что Ойра любит его. Ему было достаточно того, что Аоз Рун когда-то заменил ему отца. Ему было достаточно, что климат изменился сам собой. Его вполне устраивало, что Вутра заставлял светила двигаться по небу.
А теперь светила стали скрываться. Аоз Рун исчез. Да еще и Ойра вдруг сказала, что Датка стал мужчиной – намекая, что он так и не стал?
В нем было слишком много от деда, Малого Юлия. И слишком мало от Юлия-Жреца. И впервые он вспомнил о том, как его дед был околдован Лойл Бри и как хорошо им было вместе в маленькой комнате. Тогда было другое время. Все тогда было проще. Тогда все они довольствовались малым.
Он не хотел умирать сейчас. Он не хотел, чтобы его убили помощники, если бы они заподозрили его в том, что он вошел в заговор с Даткой. Он не хотел умирать от костной лихорадки, заразившись от этих двоих, которых они сейчас несли из города. Оставалось еще три мили до старой башни.
Он остановился. Фагоры и Гойя Хин тоже остановились. Хватит! Хватит делать то, что просят от него другие. Хватит глупой покорности!
Он прикрикнул на фагоров. Те стояли там, где остановились, не двигаясь. Завернутые в циновки люди ворочались.
Все они стояли на узкой тропе среди густых кустов. Несколько дней назад здесь на ребенка напал сабр-тонг. Хищники теперь, когда хоксни стало совсем мало, приблизились к поселениям людей. Поэтому жители города редко показывались в этих местах. Лейнтал Эй приказал фагорам тащить больных в кусты и там положить их на землю. Монстры сделали это без излишней осторожности, почти бросив их на землю.
Губы у больных стали совсем синими. Их скручивала невидимая сила так, что кости у них трещали. Они не могли сопротивляться этой безжалостной силе, и только глаза их бешено вращались в глазницах.
– Вы знаете, что с ними? – спросил Лейнтал Эй.
Гойя Хин кивнул и дьявольски ухмыльнулся, демонстрируя свое пренебрежение к этим людям.
– Они больны, – сказал он.
Лейнтал Эй помнил ту болезнь, которой когда-то заразился от фагоров.
– Убей их. Пусть фагоры побыстрее выкопают могилу.
– Понял, – надсмотрщик тяжелыми шагами пошел вперед.
Лейнтал Эй прислонился спиной к толстому стволу и смотрел, как происходит то, что должно произойти. Он чувствовал, что не может не смотреть. Гойя Хин вытащил меч и вонзил его по очереди в сердца двух больных. Фагоры быстро выкопали яму. Мик помогал им, хотя работал очень медленно.
У всех фагоров на ногах были цепи. Они столкнули мертвых людей в яму и присыпали их тела землей. Затем они встали, ожидая дальнейших указаний. Лейнтал Эй приказал им выкопать еще одну яму. Они немедленно принялись за работу. После Гойя Хин вонзил меч под ребра двух фагоров и вытер меч об их шкуру, чтобы очистить его от желтоватой слизи.
Мик столкнул их в яму и засыпал землей.
Затем он встал, выпрямился и посмотрел на Лейнтала Эй.
– Не убивай Мика, хозяин. Сними с меня оковы и отпусти на волю умирать.
– Что? Отпустить тебя, старый пес? – закричал Гойя Хин, подняв меч.
Лейнтал Эй остановил его. Он не сводил глаз со старого раба. Фагор возил его когда-то на себе. И сейчас он даже не напоминал об этом Лейнталу Эй. Он не просил о милости, снисхождения. Он стоял молча, неподвижно, ожидая удара судьбы.
– Сколько тебе лет, Мик? – спросил он. Опять сантименты. Неужели ты не можешь отдать приказ убить его? Ведь это необходимо.
– Я пленник и не считал лет, – ответил фагор. – Когда-то мы правили Эмбруддоком, и вы, сыны Фреира, были нашими рабами. Спроси Шей Тал, она знает.
– Она говорила мне. И вы убивали нас, как мы убиваем вас.
Красные глаза моргнули.
– Мы поступили глупо, оставив вас живыми. Но теперь, сыны Фреира, вы все умрете. Отпустите меня, дайте мне умереть на воле.
Лейнтал Эй махнул рукой, показав на вырытую яму.
– Убей его, – приказал он Гойе Хину.
Мик не сопротивлялся. Гойя Хин столкнул тело в яму и ногой спихнул туда комья земли. Затем посмотрел с беспокойством на Лейнтала Эй, нервно облизывая губы.
– Я знал тебя, когда ты был еще ребенком. Я всегда хорошо относился к тебе и всегда говорил, что ты должен быть лордом Эмбруддока. Спроси кого хочешь.
Он даже не делал попыток защититься. Напротив, он выронил меч и упал на колени, опустив голову и всхлипывая.
– Возможно, Мик прав, – сказал Лейнтал Эй. – На нас обрушилась страшная болезнь. Возможно, мы уже опоздали. – Отвернувшись от Гойи Хина, он пошел обратно в город, ругая себя за то, что сам не нанес смертельного удара.
Было уже поздно, когда он вошел в свою комнату. Он угрюмо посмотрел по сторонам. Косые лучи Фреира освещали все углы, и вещи отбрасывали длинные тени.
Он вымыл лицо и руки над тазом, поеживаясь от холодной воды, текущей по его лбу, щекам и капающей с подбородка. Лейнтал Эй еще раз ополоснул лицо, чувствуя, как тепло покидает его, но гнев на самого себя остается. Вытирая руки, он с удовлетворением заметил, что они перестали дрожать.
Лейнтал Эй прошелся по комнате, собирая вещи, которые ему могут понадобиться. Причем он не отдавал себе отчет, что собирается делать.
Послышался стук в дверь. Заглянула Ойра. Как будто ощутив напряжение в комнате, она задержалась на пороге.
– Лейнтал Эй, где ты был? Я ждала тебя.
– Мне нужно было кое-что сделать.
Она все еще стояла возле двери, держась за дверную ручку. Лейнтал Эй стоял спиной к окну, и девушка не могла видеть выражения его лица, но почувствовала холод в его словах.
– Что-нибудь случилось?
Он сунул в мешок старое одеяло.
– Я ухожу из Олдорандо.
– Уходишь? Но куда?
– О… я иду искать Аоза Руна, – голос его звучал горько. – Меня все здесь перестало интересовать.
– Не будь глупцом, – она сделала к нему шаг, думая, какой он большой в этой комнате с низким потолком. – Где ты будешь искать его?
Он повернулся к ней, закинув мешок за спину.
– Неужели искать его в реальном мире более глупо, чем искать его в мире призраков, как это сделала ты? Ты всегда говорила мне, что я должен сделать нечто великое. Ничто не удовлетворило тебя… Ну что же, теперь я ухожу, чтобы сделать это или умереть.
Она слабо улыбнулась.
– Я не хочу, чтобы ты уходил. Я хочу…
– Я знаю, что ты хочешь. Ты думаешь, что Датка мужчина, а я нет. Черт с ним. С меня хватит. Я ухожу. Попытай свое счастье с Даткой.
– Я люблю тебя, Лейнтал Эй. Ты сейчас поступаешь, как Аоз Рун.
Он резко повернулся.
– Не нужно сравнивать меня с кем-то. Может, я и не такой умный, но ты всегда знаешь, куда ударить, чтобы сделать больно. Я тоже люблю тебя, но ухожу…
Она вскрикнула:
– Ну почему ты такой жестокий!
– Я долго жил среди жестоких. Не задавай глупых вопросов.
Он обнял ее, притянул к себе и впился губами в ее губы так, что зубы их встретились. По телу Ойры прошла сладострастная дрожь.
– Может, я и вернусь, – сказал Лейнтал Эй. Он рассмеялся, сам поняв глупость сказанного. Бросив на нее прощальный взгляд, он вышел, оставив ее в пустой комнате. Золотой свет Фреира превратился в пепел. В комнате становилось темно.
– О, идиот, – простонала она. – Будь ты проклят… и будь проклята я.
Вскоре она пришла в себя, подбежала к двери, распахнула ее и стала звать Лейнтала Эй. Он был уже внизу и не отозвался. Она побежала за ним, догнала, схватила за рукав.
– Лейнтал Эй, ты идиот, куда ты идешь?
– Я иду седлать Золото.
Он сказал это с такой злостью, что она осталась на месте. И затем ей пришло в голову, что обо всем нужно немедленно сказать Датке. Датка наверняка знает, как обуздать своего сумасшедшего друга.
С недавних пор Датка стал неуловим. Иногда он ночевал в недостроенной башне, иногда у друзей, иногда в одном из вновь выстроенных домов. Ойра сделала единственное, что смогла – побежала в башню Шей Тал, где жила Ври. К счастью, Датка оказался там. Он ссорился с Ври. Щека Ври горела, как будто она только что получила пощечину. Датка был бледен от гнева. Однако Ойра бросилась к ним и рассказала все. Датка сразу же забыл о своих неприятностях.
– Мы не можем позволить ему уйти именно сейчас. Если он уйдет, все рухнет.
Бросив злой взгляд на Ври, он выбежал из комнаты.
До конюшни он бежал, не останавливаясь, и успел застать там Лейнтала Эй, выводящего Золото. Они встали друг против друга.
– Ты сошел с ума, друг. Приди в себя. Никто не хочет, чтобы ты ушел. Вспомни о своих интересах.
– Мне надоело делать то, что хотят от меня другие. Ты хочешь, чтобы я остался только потому, что играю определенную роль в твоем плане.
– Ты нужен нам, чтобы Тант Эйн, Фаралин Ферд и этот слизняк Райнил Лайан не захватили власть. – Лицо Датки было угрюмым.
– Не уговаривай меня. Я еду искать Аоза Руна.
Датка фыркнул.
– Ты сумасшедший. Кто знает, где он?
– Я уверен, что он уехал в Сиборнал с Шей Тал.
– Идиот! Забудь Аоза Руна. Его звезда закатилась. Он стар. Теперь наше время. Ты покидаешь Олдорандо, потому что боишься? Ну что же, у меня еще остались друзья, которые не предали меня. И один из них в больнице.
– Что ты имеешь в виду?
– Я знаю все. Ты уезжаешь, потому что боишься болезни.
Впоследствии Лейнтал Эй много раз повторял про себя, вспоминая, те обидные слова, которыми обменялись они с Даткой. Но тогда он действовал, повинуясь рефлексам. Он ударил Датку – своего друга – изо всех сил. Кулак правой руки угодил прямо в переносицу, и Лейнтал Эй услышал, как хрустнула кость.
Датка упал, закрыв лицо руками. Между пальцами текла кровь, расплываясь алым пятном по земле. Лейнтал Эй вскочил в седло, пришпорил Золото и поехал прямо сквозь толпу. Возбужденные люди собрались вокруг лежащего Датки, который отчаянно ругался, сплевывая кровь.
Гнев все еще кипел в Лейнтале Эй, когда он выехал из города. При нем было очень мало вещей. В нынешнем состоянии духа он был рад, что взял с собою только меч и одеяло.
В кармане он нащупал что-то и вытащил странную вещь. В полумраке он вгляделся в нее и узнал игрушку своего детства – это была вырезанная из кости собака, которая открывала пасть, когда хвост ее двигался вверх и вниз. Он не брал в руки эту собаку с того дня, как умер его дед.
Лейнтал Эй забросил игрушку в кусты.
Глава 14
Сквозь игольное ушко
Люди боялись укуса фагора, но укус вши фагора был более ужасным.
Укус вши совершенно не доставляет беспокойства фагору, да и человеку. Она прокусывает кожу совершенно безболезненно и высасывает кровь незаметно, так как это необходимо для продления рода.
У вши сложные половые органы и совершенно отсутствует голова. Она при укусе прокалывает кожу и впрыскивает в кровь сильное обезболивающее вещество. При этом насекомое впивается в кожу, комфортабельно устраиваясь на жертве.
В теле вши нашел надежное убежище вирус «геллико». Отсюда он начинает свое триумфально-смертельное шествие по планете, дождавшись благоприятных условий. Такие условия для вируса возникают только дважды в большой гелликонский год.
Целая цепь неотвратимых событий определяла судьбу человечества. Вутра, с философской точки зрения, был вирусом «геллико».
Повинуясь внешнему сигналу, вирус устремляется из тела вши в кровь человека, которого кусает вошь. Как бы следуя своим октавам, вирус находит путь в человеческий мозг, в гипоталамус, и там он вызывает мучительное жжение и нередко смерть.
В гипоталамусе, этом центре гнева и вожделения, вирус воспроизводит себя в многочисленных копиях, с яростью, сопоставимой с бурями Никтрихка.
Жуткие мучения, которые испытывают жертвы, большей частью остаются неописанными, так как и жертвы, и свидетели в большинстве случаев погибают.
В результате же действия вируса заболевший человек превращается в иное существо, с другими свойствами, с другой генетической структурой клеток, подобно тому, как изменяется город, захваченный во время войны.
Все эти факты были установлены в результате терпеливого наблюдения и осторожной дедукции. Ученые Аверна были хорошими наблюдателями, имеющими прекрасную аппаратуру. Чтобы получить исчерпывающие данные, им необязательно было спускаться на поверхность планеты.
Однако их вынужденное заключение на Аверне давило на них не только чисто психологически. Они понимали, что не имеют возможности непосредственно проверить свои гипотезы.
Их понимание природы так называемой костной лихорадки с некоторых пор стало предметом горячих споров. Новые знания и наблюдения породили новые гипотезы. Семья Пин обратила внимание, что во времена затмений, перед вторжением вируса, происходит ряд изменений в составе пищи людей. Ратель выходит из моды. Брассимпсы, богатые витаминами и целые столетия спасавшие людей от смерти, выходят из рациона. Не служит ли такое изменение питания причиной ослабления сопротивляемости людей вирусу? Дебаты разгорались все жарче, и некоторые горячие головы уже высказывались за то, чтобы совершить незаконную экспедицию на планету, несмотря на опасность.
Не все заболевшие костной лихорадкой погибали. К тому же проявляла она себя по-разному, иногда принимая легкую форму. Одни люди в страхе бежали от нее, другие меланхолично продолжали жить прежней жизнью, ожидая удара судьбы – ибо бежать было все равно бесполезно, заболевали практически все. Из заболевших выживала примерно половина. Но из умерших только немногие получали свою могилу. Остальных убивали сами соплеменники, соседи, оставляя трупы стервятникам, целые тучи которых парили над селениями, ожидая следующей жертвы. Некоторые люди, боясь смерти, покидали селения, но лихорадка настигала их и в дороге.
Выжившие от болезни теряли треть своего веса и впоследствии они так и не восстанавливали нормальный вес – впрочем, понятие «нормальный» здесь было относительным. Не восстанавливали вес ни они, ни их дети, ни дети их детей. Эта структура передавалась в следующее поколение. Сама лихорадка служила для срабатывания эктоморфизма населения Гелликонии – для переключения биологического вида в разновидность, адаптированную для жаркого периода.