Страница:
— У генерала на шее тот самый медальон, — шепнул я.
Солдат посмотрел на меня о-очень внимательно, поправил автомат и пошел вверх по лестнице. Как я и предполагал, здание имело три этажа. Генеральская комната располагалась на самом верху. Начальство всегда почему-то предпочитает селиться на верхних этажах.
Мы миновали коридор. И отыскали нужную дверь.
Анатолий Петрович Глухов, генерал спецназа погранвойск, спал на солдатской кровати возле стены. Он лежал на спине, раскинув руки. И луна сквозь окно освещала его, как софит в театре. На шее Глухова тускло поблескивала цепочка.
Солдат осторожно приблизился к генералу. Вгляделся в медальон, повернулся к нам и кивнул. В лунном луче я его хорошо разглядел — лицо показалось отдаленно знакомым.
Солдат достал какой-то темный предмет. Это был нож с черным клинком. Боец легонько толкнул Глухова в плечо.
— А? Что? — Тот спросонья попытался приподняться.
В ту же секунду клинок вошел генералу в грудь по самую рукоятку. Глухов откинулся на подушку и затих.
Теперь у меня не было никаких сомнений. Перед нами самый настоящий исмаилит. Планировать операцию с убийством Глухова Федулов никогда бы не стал. Генерал был не только его начальником, но и прикрывал майора в верхах.
Солдат осторожно снял медальон и показал рукой, чтобы мы выходили.
На первом этаже, в каморке дежурного, сонно клевал носом прапорщик.
Мы не стали рисковать и просто вылезли через окно.
Воинская часть безмолвствовала.
Мы быстрым шагом пересекли двор, зашли за какие-то гаражи, перелезли через стену. Тут нас осторожно приняли чьи-то руки. Чтобы мы не гремели костями, падая на землю. Потом те же руки потащили нас по сопкам прочь от воинской части.
На одной из сопок нас поджидал отряд человек в двадцать. Все они были одеты так, как и в тот раз, когда я впервые увидел их во время разгрома заставы. Куртки-«горки». Черные шапочки-маски. Российские автоматы. Ну, просто-таки группа российского спецназа.
Перевалив вместе с ними через вторую сопку, мы спустились к дороге. Отряд запрыгнул в грузовые машины с опознавательными знаками Коллективных миротворческих сил, и колонна сразу же тронулась.
Я удивленно оглядел бойцов и услышал голос Зака:
— Ничего более подходящего для маскировки просто не придумать.
Утро полыхнуло по горам, как всегда, неожиданно. К этому времени отряд бросил машины и уже с час карабкался в горы, стараясь уйти от возможного преследования. Никакой дороги или тропинки. Мы просто хватались за валуны, камни и тянули друг друга наверх. Вернее, тянули нас с Сашкой. Остальные довольно легко справлялись с крутым подъемом, никто даже не запыхался.
Мы с Колчиным уже валились с ног, и нас буквально несли на руках, подталкивали под задницу и чуть не волокли на закорках. Пот застилал глаза, и я давно уже не разбирал, куда нас тащат. Просто передвигал ногами, и все.
Наконец нам с Колчиным дали свалиться на какой-то площадке. Заботливые руки просто отпустили нас, и мы шмякнулись в пыль.
Я перевернулся на спину. Открыл глаза и занемевшей рукой стер пот с лица. Как сказал бы поэт, передо мной набухло небо синевой. Но мне было не до поэтических упражнений. Я с трудом сел и заявил:
— Если я когда-нибудь стану президентом, напомните мне, что надо подровнять эти горы.
Вокруг засмеялись.
Исмаилиты сняли свои маски. Я узнал Зака, Шумера. Остальных бойцов я видел впервые.
Колчин посмотрел на меня и ухмыльнулся:
— При свете дня, Леша, ты выглядишь еще ужасней.
— На самом деле ты смотришь на свое отражение, — ответил я.
То ли недостаток кислорода сказывался, то ли меня распирало мое природное веселье. Конечно, быть среди исмаилитов на воле, на горе значительно лучше, чем лежать в подвале «Рубина» и ждать расстрела. Еще мелькнула мысль о том, что, может быть, вообще не стоит возвращаться в Москву. Чего я там забыл? А здесь красиво, и Вика тоже где-то здесь. А что нас ждет дома? Арест и колония строгого режима.
— Точно! Оно самое! — услышал я голос Шумера. Но Шумер не прочитал мои мысли. Он это по другому поводу сказал.
Тот самый солдат-спаситель, что вывел нас из подвала, держал на цепочке медальон. Драгоценность, ради которой полегло столько людей и еще больше людей пошло на предательство, мерно покачивалась.
— Теперь все в порядке, — сказал Зак. — Мы можем возвращаться домой.
— Столько всего из-за такой маленькой вещицы, — подал голос Колчин.
— По-своему ты прав, — сказал со смешком Шумер. — Но если по-нашему… Знал бы ты, что скрывает эта «вещица»!
— И что она скрывает? — спросил я.
— Не все сразу, мой друг. Тайны должны открываться постепенно. Ведь так?
Я кивнул.
— А сейчас хочу познакомить тебя, — Зак показал рукой на нашего ночного спасителя, — с Дорофеевым Виктором Семеновичем. Семьдесят второго года рождения. Ты читал о нем в бумагах, которые передала тебе его мать.
Так вот откуда мне показалось знакомым его лицо! Только на фотографии был исхудавший, болезненный парень. А этот — мускулист, пышет здоровьем.
— Погодите-погодите! В бумагах значилось, что он умер. И мать его так считает.
— Нет, не умер. Мы его выкрали. Фактически спасли. Обставили дело так, будто он погиб.
— Но зачем?!
— Если бы мы его не спасли, — пояснил теперь уже Шумер, — он бы действительно умер. В «Рубине» его накачали химикатами…
— Да я знаю, я читал бумаги. Но как он снова оказался в «Рубине»?
— После лечения мы его внедрили в прежнее подразделение. Кто как не он знает всю эту контору сверху донизу? Кроме того, у него были свои счеты с Глуховым и Федуловым. С одним из них он уже разобрался. Остался последний.
— Теперь понимаешь, что мы специально перехватили Вику вместе с медальоном и бумагами? — Зак цокнул языком. — Мы не хотели, чтобы ты раньше времени писал об этом. Навел бы Глухова и Федулова на подозрения. Они стали бы проверять каждого в отряде и непременно раскрыли бы нашего человека.
— Объясните мне наконец, какая разница: настоящий медальон или подделка? — встрял Колчин. — Все дело в антикварной ценности?
— Подделать его легко только внешне. На самом деле важен сплав металла. Замочная скважина, куда вставляется этот ключ, состоит из того же металла. И таким образом достигается целостность и однородность металла для всего замка. Понятно?
— Более-менее. И замок тогда открывается, — умно-умно сказал я. — И что же под замком?
— Долго объяснять. Лучше мы просто тебе покажем. Тогда у тебя будет меньше вопросов ко мне. А сейчас нам пора.
— Опять в горы? — взвыл Сашка.
— Куда уж выше? — взвыл я.
— Не дрейфь, камрад, — весело бросил Шумер.
Нам помогли подняться. И мы пошли к краю площадки, которая уходила за гору, опоясывая ее как балкон. По мере нашего продвижения площадка стала сужаться.
— Здесь надо быть очень осторожным, — предупредил Шумер. — Ширины выступа скоро будет хватать только на одного человека. Смотрите на идущего впереди и делайте как он.
Выступ действительно становился всё уже и уже. Я шел бочком, как и боец впереди меня.
И вдруг за поворотом он неожиданно пропал.
Я по своей городской привычке запаниковал было. Но чья-то рука втащила меня в небольшую пещеру в горе.
Колчин был уже здесь и с огромным вниманием разглядывал какие-то рисунки и надписи на стенах.
— Что тут? — спросил я.
— Древние письмена. Им наверняка несколько веков.
— Им ровно десять веков, — сказал Шумер. — Именно в это время наш народ пришел сюда из Ирана и остался здесь навсегда.
— Ого! — сказал я, чтобы поддержать разговор.
— Вот тебе и «ого!», — передразнил меня Колчин.
— На самом деле, мы ждем только вас, — заметил вежливо Зак.
Мы с Колчиным переглянулись.
— Вообще-то мы готовы.
— Тогда пошли.
Отряд углубился в пещеру. Бойцы зажгли фонарики. Нам оставалось только смотреть под ноги и пялиться на рисунки по сторонам.
— Берегите голову!
Мы пригнулись. Проход становился все теснее. Наконец отряд вытянулся цепочкой по одному. Вскоре мы опустились на четвереньки и ползли так метров двадцать. У меня начала разыгрываться клаустрофобия. Говоря человеческим языком, боязнь замкнутого пространства. Выступил по телу холодный пот. Запрыгали мелкой дрожью руки. И когда я собрался уже шмякнуться в обморок, мы выползли в огромную пещеру.
Исмаилиты подобрали где-то факелы, и по пещере запрыгали тени.
— Первый дом! — выдохнул Шумер.
Все молча склонили голову, зашептали беззвучную молитву, сложили руки лодочкой по мусульманскому обычаю и провели ладонями по лицу.
Я и Колчин с интересом оглядывали стены. Все они были покрыты древними письменами и рисунками.
— Ты что-нибудь в этом понимаешь? — спросил я тихонько Сашку.
— Ничего абсолютно, — ответил он так же шепотом.
— Но ты же востоковед.
— Ну и что? Что, я все должен знать? Я вообще впервые с таким сталкиваюсь.
— На этом материале, наверное, можно докторскую диссертацию написать.
— Хочешь — пиши, я свое отписал. Мне интересно это чисто с человеческой точки.
— Человечище! — Я похлопал его по плечу.
— Пора идти дальше, — сказал Зак, и отряд двинулся в глубь пещеры.
Я догнал Шумера, который шел одним из первых и разгонял темноту факелом:
— Ты сказал «Первый дом». Что это значит?
— То и значит. Здесь впервые поселился наш народ, скрываясь от иранского шаха.
— Ни фига себе!
— Не сквернословь.
— Извини, больше не буду. Просто меня это так поразило.
— Нас это тоже поражает всякий раз, когда мы приходим сюда. Кстати, вы первые чужаки, которые попали в эту святыню за эти десять веков.
Я снова хотел сказать «ни фига себе!», но вовремя сдержался. Только заметил:
— Можно было и другое слово подыскать слову «чужаки».
— Ну, гости. Не придирайся к словам.
— Не буду.
От пещеры отходил тоннель, куда мы и свернули. На стенах по-прежнему прыгали тени, и казалось, что вместе с ними шевелятся письмена.
— А почему ваш народ бежал от шаха?
— Это долгая история.
— Ничего. Путь, я так понимаю, неблизкий, да и командировка моя не скоро закончится.
— Ты будешь меня перебивать или послушаешь?
Я с готовностью кивнул, я само внимание!
— Мы верим в появление на Земле мессии, махди — по-нашему, который принесет миру социальную справедливость. В начале десятого века ожидаемым имамом и махди из потомков Али и Фатимы, дочери пророка, объявил себя Убейдаллах. Он основал Фатимидский халифат. Его властью распространялась на Северную Африку, Египет, Сирию, Палестину и Хиджаз… — Голос Шумера звучал тихо и размеренно. — Земным воплощением так называемого «мирового разума», непостижимого Бога стали семь пророков: Адам, Ибрахим — Авраам, Нух — Ной, Мусса — Моисей, Иса — Иисус Христос, Мухаммед и Исмаил. Каждый из них олицетворяет собой историческую эпоху. Земное воплощение «мировой души» — это наши имамы. Они состоят при каждом пророке. Как апостол Петр при Христе, например, или Али при Мухаммеде. Они разъясняют нам сокровенный смысл проповеди пророков. Иными словами, наше вероучение основано на иносказательном толковании Корана. Большинство из нас достигало только второй степени учения, а дай — наши проповедники — шестой степени. Всего же существует семь степеней учения.
Шумер посмотрел на меня внимательно:
— Я не слишком мудрено рассказываю?
— Нормально. Я пока схватываю.
— Так вот. В начале одиннадцатого века в нашем учении произошел раскол. Предполагалось, что халиф Хаким раскроется миру как воплощение Бога на Земле. И вокруг него в Ливане объединились сторонники. Их стали называть друзами. По имени приближенного Хакима — Дарази. Последнего считали «скрытым имамом». Второй раскол произошел, когда халиф аль-Мустансир сначала назначил преемником своего старшего сына Абу Маису Ра Низара, а затем неожиданно изменил свое решение и назначил преемником младшего сына Абул Касима Ахмеда. В результате исмаилиты разделились на два течения. Те, кто поддерживал старшего сына Низара, стали нашими предками. Великий Хасан ас-Саббах захватил крепости в Иране и Сирии. Заставил своих приверженцев слепо ему подчиняться. Говоря по-современному, он первый в мире прибегнул к террористическим акциям в соседних государствах. И в результате мы здесь.
Шумер посветил факелом на кованую железную дверь.
— Ты хочешь сказать, что вы террористы?
— Скорее потомки террористов, — поправил Шумер.
Он коснулся двери. Та легко распахнулась. За ней уходила вниз каменная лестница.
Шумер начал спускаться. Ширина лестницы была рассчитана только на одного человека. Поэтому дальнейшие расспросы пришлось прекратить.
Спускались мы очень долго. Временами в стенах попадались такие же кованые двери, но Шумер проходил мимо и спускался все ниже и ниже. Что скрывалось за этими дверями, можно только догадываться.
Потом лестница перешла в узкий коридор. Тут, наверное, вся гора изрыта древними переходами и залами. Невыносимо давила темнота и эти скальные стены. Сколько ж надо было долбить все это? Хотя за десять веков времени у них было достаточно…
Все это время отряд шел молча, не проронив ни звука. К чему такая конспирация? Или не принято разговаривать в святых местах?
Коридор сделал поворот направо. И мы снова очутились в просторной пещере. Из ее дальнего конца вовсю хлестало солнце.
Я облегченно вздохнул.
— Устал? — спросил с улыбкой Шумер.
— Ненавижу темноту. А еще терпеть не могу узкие пространства. Я даже в лифтах езжу с опаской.
— Хороший воин, — незлобно хмыкнул Шумер.
— Ну не всем же быть такими, как вы.
Отряд собрался у выхода из пещеры. Ждали команды Зака, который ушел на разведку. У входа его страховали два бойца с оружием на изготовку.
— Я уж думал, что мы ушли от преследования, — разочарованно протянул Колчин.
Я прекрасно его понимал. Кому охота снова лазить по горам или шуровать по подземным пещерам. Мне это тоже порядком надоело.
— Мы оторвались, это наверняка, — пояснил Шумер. — Но не так давно мы обнаружили тут группу вашего армейского спецназа. Раньше этого отряда в наших местах никогда не было. Это вам что-нибудь говорит?
— Ни хрена, — сказал я.
Колчин также пожал плечами.
— Мы вот тоже немного задумались, — сказал Шумер. — Непонятно как-то, зачем они здесь появились? Мы послушали их переговоры по рации и поняли, что они посланы из Москвы.
— Из самой Москвы? — неприятная догадка уже махала мне красным флажком.
— Да, — кивнул Шумер. — Правда, пока мы с ними не сталкивались нос к носу, но неизвестно, чего от них ждать.
— Думаю, вы поступаете очень разумно, — погрустнел Колчин. — Они, скорее всего, пришли за нами.
— За вами?!
— Ну а за кем же еще? — поддержал я Сашку. — Вы, что не знаете, сколько на нас уголовных статей повесили? Мы же считаемся вашими агентами. Предателями родины. Убийцами сотрудников ФСБ, милиции, пограничников и еще бог знает кого.
— Не хило! Дай я пожму тебе руку, Леша, и тебе, Саша! — Похоже, Шумера это забавляло.
— Смешного тут мало. На нас теперь повесят еще и убийство генерала. Да и часового, который оказался вашим бойцом, нам припаяют. Мол, мы взяли его в заложники… Да таких извергов, как мы, Москва просто обязана найти и обезвредить. Самым что ни на есть радикальным способом! — Я подбавил в голос изрядную долю сарказма, но, пока говорил, сам поверил.
— А у них там, в Москве, ни у кого нет времени хорошенько подумать? Пораскинуть мозгами и понять, что вы не диверсанты, а обыкновенные журналисты, которые и на войну-то попали недавно.
— Нет, Шумер, раскидывать мозгами будем мы сами. И помогут нам раскинуть мозгами по этим скалам те самые армейские спецназовцы. Майор Федулов, без сомнения, им уже все рассказал о нас. Нам не дадут времени оправдаться.
— Более того! Леша пристрелил тут давеча некоего Идриса, наркоторговца какого-то Абдулы, — довеском прибавил Колчин. — Теперь и нарики за нами гоняются.
— Лихо вы работаете, — покачал головой Шумер. — Только я вам вот что скажу: если они хорошо подумают, то дело покажется им нечисто. Двое журналистов, пусть даже вместе с нами, вряд ли смогу так облапошить все российские спецслужбы.
Вернулся Зак и сказал, что дорога свободна. Рысью мы выскочили из пещеры и побежали по еле приметной дороге.
— Эта физкультура меня доконает, — сказал я на бегу Колчину.
Он только кивнул. Дескать, и его тоже.
Глава 31
Солдат посмотрел на меня о-очень внимательно, поправил автомат и пошел вверх по лестнице. Как я и предполагал, здание имело три этажа. Генеральская комната располагалась на самом верху. Начальство всегда почему-то предпочитает селиться на верхних этажах.
Мы миновали коридор. И отыскали нужную дверь.
Анатолий Петрович Глухов, генерал спецназа погранвойск, спал на солдатской кровати возле стены. Он лежал на спине, раскинув руки. И луна сквозь окно освещала его, как софит в театре. На шее Глухова тускло поблескивала цепочка.
Солдат осторожно приблизился к генералу. Вгляделся в медальон, повернулся к нам и кивнул. В лунном луче я его хорошо разглядел — лицо показалось отдаленно знакомым.
Солдат достал какой-то темный предмет. Это был нож с черным клинком. Боец легонько толкнул Глухова в плечо.
— А? Что? — Тот спросонья попытался приподняться.
В ту же секунду клинок вошел генералу в грудь по самую рукоятку. Глухов откинулся на подушку и затих.
Теперь у меня не было никаких сомнений. Перед нами самый настоящий исмаилит. Планировать операцию с убийством Глухова Федулов никогда бы не стал. Генерал был не только его начальником, но и прикрывал майора в верхах.
Солдат осторожно снял медальон и показал рукой, чтобы мы выходили.
На первом этаже, в каморке дежурного, сонно клевал носом прапорщик.
Мы не стали рисковать и просто вылезли через окно.
Воинская часть безмолвствовала.
Мы быстрым шагом пересекли двор, зашли за какие-то гаражи, перелезли через стену. Тут нас осторожно приняли чьи-то руки. Чтобы мы не гремели костями, падая на землю. Потом те же руки потащили нас по сопкам прочь от воинской части.
На одной из сопок нас поджидал отряд человек в двадцать. Все они были одеты так, как и в тот раз, когда я впервые увидел их во время разгрома заставы. Куртки-«горки». Черные шапочки-маски. Российские автоматы. Ну, просто-таки группа российского спецназа.
Перевалив вместе с ними через вторую сопку, мы спустились к дороге. Отряд запрыгнул в грузовые машины с опознавательными знаками Коллективных миротворческих сил, и колонна сразу же тронулась.
Я удивленно оглядел бойцов и услышал голос Зака:
— Ничего более подходящего для маскировки просто не придумать.
Утро полыхнуло по горам, как всегда, неожиданно. К этому времени отряд бросил машины и уже с час карабкался в горы, стараясь уйти от возможного преследования. Никакой дороги или тропинки. Мы просто хватались за валуны, камни и тянули друг друга наверх. Вернее, тянули нас с Сашкой. Остальные довольно легко справлялись с крутым подъемом, никто даже не запыхался.
Мы с Колчиным уже валились с ног, и нас буквально несли на руках, подталкивали под задницу и чуть не волокли на закорках. Пот застилал глаза, и я давно уже не разбирал, куда нас тащат. Просто передвигал ногами, и все.
Наконец нам с Колчиным дали свалиться на какой-то площадке. Заботливые руки просто отпустили нас, и мы шмякнулись в пыль.
Я перевернулся на спину. Открыл глаза и занемевшей рукой стер пот с лица. Как сказал бы поэт, передо мной набухло небо синевой. Но мне было не до поэтических упражнений. Я с трудом сел и заявил:
— Если я когда-нибудь стану президентом, напомните мне, что надо подровнять эти горы.
Вокруг засмеялись.
Исмаилиты сняли свои маски. Я узнал Зака, Шумера. Остальных бойцов я видел впервые.
Колчин посмотрел на меня и ухмыльнулся:
— При свете дня, Леша, ты выглядишь еще ужасней.
— На самом деле ты смотришь на свое отражение, — ответил я.
То ли недостаток кислорода сказывался, то ли меня распирало мое природное веселье. Конечно, быть среди исмаилитов на воле, на горе значительно лучше, чем лежать в подвале «Рубина» и ждать расстрела. Еще мелькнула мысль о том, что, может быть, вообще не стоит возвращаться в Москву. Чего я там забыл? А здесь красиво, и Вика тоже где-то здесь. А что нас ждет дома? Арест и колония строгого режима.
— Точно! Оно самое! — услышал я голос Шумера. Но Шумер не прочитал мои мысли. Он это по другому поводу сказал.
Тот самый солдат-спаситель, что вывел нас из подвала, держал на цепочке медальон. Драгоценность, ради которой полегло столько людей и еще больше людей пошло на предательство, мерно покачивалась.
— Теперь все в порядке, — сказал Зак. — Мы можем возвращаться домой.
— Столько всего из-за такой маленькой вещицы, — подал голос Колчин.
— По-своему ты прав, — сказал со смешком Шумер. — Но если по-нашему… Знал бы ты, что скрывает эта «вещица»!
— И что она скрывает? — спросил я.
— Не все сразу, мой друг. Тайны должны открываться постепенно. Ведь так?
Я кивнул.
— А сейчас хочу познакомить тебя, — Зак показал рукой на нашего ночного спасителя, — с Дорофеевым Виктором Семеновичем. Семьдесят второго года рождения. Ты читал о нем в бумагах, которые передала тебе его мать.
Так вот откуда мне показалось знакомым его лицо! Только на фотографии был исхудавший, болезненный парень. А этот — мускулист, пышет здоровьем.
— Погодите-погодите! В бумагах значилось, что он умер. И мать его так считает.
— Нет, не умер. Мы его выкрали. Фактически спасли. Обставили дело так, будто он погиб.
— Но зачем?!
— Если бы мы его не спасли, — пояснил теперь уже Шумер, — он бы действительно умер. В «Рубине» его накачали химикатами…
— Да я знаю, я читал бумаги. Но как он снова оказался в «Рубине»?
— После лечения мы его внедрили в прежнее подразделение. Кто как не он знает всю эту контору сверху донизу? Кроме того, у него были свои счеты с Глуховым и Федуловым. С одним из них он уже разобрался. Остался последний.
— Теперь понимаешь, что мы специально перехватили Вику вместе с медальоном и бумагами? — Зак цокнул языком. — Мы не хотели, чтобы ты раньше времени писал об этом. Навел бы Глухова и Федулова на подозрения. Они стали бы проверять каждого в отряде и непременно раскрыли бы нашего человека.
— Объясните мне наконец, какая разница: настоящий медальон или подделка? — встрял Колчин. — Все дело в антикварной ценности?
— Подделать его легко только внешне. На самом деле важен сплав металла. Замочная скважина, куда вставляется этот ключ, состоит из того же металла. И таким образом достигается целостность и однородность металла для всего замка. Понятно?
— Более-менее. И замок тогда открывается, — умно-умно сказал я. — И что же под замком?
— Долго объяснять. Лучше мы просто тебе покажем. Тогда у тебя будет меньше вопросов ко мне. А сейчас нам пора.
— Опять в горы? — взвыл Сашка.
— Куда уж выше? — взвыл я.
— Не дрейфь, камрад, — весело бросил Шумер.
Нам помогли подняться. И мы пошли к краю площадки, которая уходила за гору, опоясывая ее как балкон. По мере нашего продвижения площадка стала сужаться.
— Здесь надо быть очень осторожным, — предупредил Шумер. — Ширины выступа скоро будет хватать только на одного человека. Смотрите на идущего впереди и делайте как он.
Выступ действительно становился всё уже и уже. Я шел бочком, как и боец впереди меня.
И вдруг за поворотом он неожиданно пропал.
Я по своей городской привычке запаниковал было. Но чья-то рука втащила меня в небольшую пещеру в горе.
Колчин был уже здесь и с огромным вниманием разглядывал какие-то рисунки и надписи на стенах.
— Что тут? — спросил я.
— Древние письмена. Им наверняка несколько веков.
— Им ровно десять веков, — сказал Шумер. — Именно в это время наш народ пришел сюда из Ирана и остался здесь навсегда.
— Ого! — сказал я, чтобы поддержать разговор.
— Вот тебе и «ого!», — передразнил меня Колчин.
— На самом деле, мы ждем только вас, — заметил вежливо Зак.
Мы с Колчиным переглянулись.
— Вообще-то мы готовы.
— Тогда пошли.
Отряд углубился в пещеру. Бойцы зажгли фонарики. Нам оставалось только смотреть под ноги и пялиться на рисунки по сторонам.
— Берегите голову!
Мы пригнулись. Проход становился все теснее. Наконец отряд вытянулся цепочкой по одному. Вскоре мы опустились на четвереньки и ползли так метров двадцать. У меня начала разыгрываться клаустрофобия. Говоря человеческим языком, боязнь замкнутого пространства. Выступил по телу холодный пот. Запрыгали мелкой дрожью руки. И когда я собрался уже шмякнуться в обморок, мы выползли в огромную пещеру.
Исмаилиты подобрали где-то факелы, и по пещере запрыгали тени.
— Первый дом! — выдохнул Шумер.
Все молча склонили голову, зашептали беззвучную молитву, сложили руки лодочкой по мусульманскому обычаю и провели ладонями по лицу.
Я и Колчин с интересом оглядывали стены. Все они были покрыты древними письменами и рисунками.
— Ты что-нибудь в этом понимаешь? — спросил я тихонько Сашку.
— Ничего абсолютно, — ответил он так же шепотом.
— Но ты же востоковед.
— Ну и что? Что, я все должен знать? Я вообще впервые с таким сталкиваюсь.
— На этом материале, наверное, можно докторскую диссертацию написать.
— Хочешь — пиши, я свое отписал. Мне интересно это чисто с человеческой точки.
— Человечище! — Я похлопал его по плечу.
— Пора идти дальше, — сказал Зак, и отряд двинулся в глубь пещеры.
Я догнал Шумера, который шел одним из первых и разгонял темноту факелом:
— Ты сказал «Первый дом». Что это значит?
— То и значит. Здесь впервые поселился наш народ, скрываясь от иранского шаха.
— Ни фига себе!
— Не сквернословь.
— Извини, больше не буду. Просто меня это так поразило.
— Нас это тоже поражает всякий раз, когда мы приходим сюда. Кстати, вы первые чужаки, которые попали в эту святыню за эти десять веков.
Я снова хотел сказать «ни фига себе!», но вовремя сдержался. Только заметил:
— Можно было и другое слово подыскать слову «чужаки».
— Ну, гости. Не придирайся к словам.
— Не буду.
От пещеры отходил тоннель, куда мы и свернули. На стенах по-прежнему прыгали тени, и казалось, что вместе с ними шевелятся письмена.
— А почему ваш народ бежал от шаха?
— Это долгая история.
— Ничего. Путь, я так понимаю, неблизкий, да и командировка моя не скоро закончится.
— Ты будешь меня перебивать или послушаешь?
Я с готовностью кивнул, я само внимание!
— Мы верим в появление на Земле мессии, махди — по-нашему, который принесет миру социальную справедливость. В начале десятого века ожидаемым имамом и махди из потомков Али и Фатимы, дочери пророка, объявил себя Убейдаллах. Он основал Фатимидский халифат. Его властью распространялась на Северную Африку, Египет, Сирию, Палестину и Хиджаз… — Голос Шумера звучал тихо и размеренно. — Земным воплощением так называемого «мирового разума», непостижимого Бога стали семь пророков: Адам, Ибрахим — Авраам, Нух — Ной, Мусса — Моисей, Иса — Иисус Христос, Мухаммед и Исмаил. Каждый из них олицетворяет собой историческую эпоху. Земное воплощение «мировой души» — это наши имамы. Они состоят при каждом пророке. Как апостол Петр при Христе, например, или Али при Мухаммеде. Они разъясняют нам сокровенный смысл проповеди пророков. Иными словами, наше вероучение основано на иносказательном толковании Корана. Большинство из нас достигало только второй степени учения, а дай — наши проповедники — шестой степени. Всего же существует семь степеней учения.
Шумер посмотрел на меня внимательно:
— Я не слишком мудрено рассказываю?
— Нормально. Я пока схватываю.
— Так вот. В начале одиннадцатого века в нашем учении произошел раскол. Предполагалось, что халиф Хаким раскроется миру как воплощение Бога на Земле. И вокруг него в Ливане объединились сторонники. Их стали называть друзами. По имени приближенного Хакима — Дарази. Последнего считали «скрытым имамом». Второй раскол произошел, когда халиф аль-Мустансир сначала назначил преемником своего старшего сына Абу Маису Ра Низара, а затем неожиданно изменил свое решение и назначил преемником младшего сына Абул Касима Ахмеда. В результате исмаилиты разделились на два течения. Те, кто поддерживал старшего сына Низара, стали нашими предками. Великий Хасан ас-Саббах захватил крепости в Иране и Сирии. Заставил своих приверженцев слепо ему подчиняться. Говоря по-современному, он первый в мире прибегнул к террористическим акциям в соседних государствах. И в результате мы здесь.
Шумер посветил факелом на кованую железную дверь.
— Ты хочешь сказать, что вы террористы?
— Скорее потомки террористов, — поправил Шумер.
Он коснулся двери. Та легко распахнулась. За ней уходила вниз каменная лестница.
Шумер начал спускаться. Ширина лестницы была рассчитана только на одного человека. Поэтому дальнейшие расспросы пришлось прекратить.
Спускались мы очень долго. Временами в стенах попадались такие же кованые двери, но Шумер проходил мимо и спускался все ниже и ниже. Что скрывалось за этими дверями, можно только догадываться.
Потом лестница перешла в узкий коридор. Тут, наверное, вся гора изрыта древними переходами и залами. Невыносимо давила темнота и эти скальные стены. Сколько ж надо было долбить все это? Хотя за десять веков времени у них было достаточно…
Все это время отряд шел молча, не проронив ни звука. К чему такая конспирация? Или не принято разговаривать в святых местах?
Коридор сделал поворот направо. И мы снова очутились в просторной пещере. Из ее дальнего конца вовсю хлестало солнце.
Я облегченно вздохнул.
— Устал? — спросил с улыбкой Шумер.
— Ненавижу темноту. А еще терпеть не могу узкие пространства. Я даже в лифтах езжу с опаской.
— Хороший воин, — незлобно хмыкнул Шумер.
— Ну не всем же быть такими, как вы.
Отряд собрался у выхода из пещеры. Ждали команды Зака, который ушел на разведку. У входа его страховали два бойца с оружием на изготовку.
— Я уж думал, что мы ушли от преследования, — разочарованно протянул Колчин.
Я прекрасно его понимал. Кому охота снова лазить по горам или шуровать по подземным пещерам. Мне это тоже порядком надоело.
— Мы оторвались, это наверняка, — пояснил Шумер. — Но не так давно мы обнаружили тут группу вашего армейского спецназа. Раньше этого отряда в наших местах никогда не было. Это вам что-нибудь говорит?
— Ни хрена, — сказал я.
Колчин также пожал плечами.
— Мы вот тоже немного задумались, — сказал Шумер. — Непонятно как-то, зачем они здесь появились? Мы послушали их переговоры по рации и поняли, что они посланы из Москвы.
— Из самой Москвы? — неприятная догадка уже махала мне красным флажком.
— Да, — кивнул Шумер. — Правда, пока мы с ними не сталкивались нос к носу, но неизвестно, чего от них ждать.
— Думаю, вы поступаете очень разумно, — погрустнел Колчин. — Они, скорее всего, пришли за нами.
— За вами?!
— Ну а за кем же еще? — поддержал я Сашку. — Вы, что не знаете, сколько на нас уголовных статей повесили? Мы же считаемся вашими агентами. Предателями родины. Убийцами сотрудников ФСБ, милиции, пограничников и еще бог знает кого.
— Не хило! Дай я пожму тебе руку, Леша, и тебе, Саша! — Похоже, Шумера это забавляло.
— Смешного тут мало. На нас теперь повесят еще и убийство генерала. Да и часового, который оказался вашим бойцом, нам припаяют. Мол, мы взяли его в заложники… Да таких извергов, как мы, Москва просто обязана найти и обезвредить. Самым что ни на есть радикальным способом! — Я подбавил в голос изрядную долю сарказма, но, пока говорил, сам поверил.
— А у них там, в Москве, ни у кого нет времени хорошенько подумать? Пораскинуть мозгами и понять, что вы не диверсанты, а обыкновенные журналисты, которые и на войну-то попали недавно.
— Нет, Шумер, раскидывать мозгами будем мы сами. И помогут нам раскинуть мозгами по этим скалам те самые армейские спецназовцы. Майор Федулов, без сомнения, им уже все рассказал о нас. Нам не дадут времени оправдаться.
— Более того! Леша пристрелил тут давеча некоего Идриса, наркоторговца какого-то Абдулы, — довеском прибавил Колчин. — Теперь и нарики за нами гоняются.
— Лихо вы работаете, — покачал головой Шумер. — Только я вам вот что скажу: если они хорошо подумают, то дело покажется им нечисто. Двое журналистов, пусть даже вместе с нами, вряд ли смогу так облапошить все российские спецслужбы.
Вернулся Зак и сказал, что дорога свободна. Рысью мы выскочили из пещеры и побежали по еле приметной дороге.
— Эта физкультура меня доконает, — сказал я на бегу Колчину.
Он только кивнул. Дескать, и его тоже.
Глава 31
Вскоре мы углубились в гигантскую расщелину между скал. Она петляла, уходила в сторону под прямыми углами, и через пару-тройку километров она вывела нас в шикарную долину. Здесь густо росли деревья, журчала в траве небольшая речка. Вдоль берегов стояли опрятные белые домики. На одной из крыш я заметил спутниковую тарелку. Возле скопления домиков торчала высокая железная опора с торчащими во все стороны антеннами.
Мы с Колчиным остановились и смотрели во все глаза.
— Не может быть! — выдохнул Сашка.
— Что, не ожидали? — с непроизвольной горделивостью спросил Зак. — Думали увидеть глиняные хижины, грязных детей и лохматых дикарей возле костра?
— Не хватает только кадиллаков, ну, или джипов, — восхитился я.
— Это точно! Только ездить здесь невозможно, — посетовал Зак, — даже на вертолете трудновато залететь.
— Как вас сверху еще не увидели?!
— Увидеть можно случайно или если знать, где искать. А вы, ребята, первые гости, которые сюда попадают.
— Вика здесь? — тут же спросил я.
Исмаилиты засмеялись.
— Девушка с волосами вороненого крыла, глазами небесной глубины? — спросил Шумер.
— Ты верно ее описал.
— Она тут.
— Тогда чего мы ждем?!
Навстречу из сада выскочила стая здоровенных овчарок. Мы с Колчиным напряглись.
Заметив нашу реакцию, исмаилиты посмеялись:
— Не бойтесь, они не кусаются.
Одна клыкастая зверюга ткнулась влажным носом мне в ладонь. Потом обнюхала мои кроссовки. Той же процедуре подвергся и Колчин.
— А зачем ей такие зубы, если она не кусается? — поинтересовался я.
— Выросли просто, — пожал Шумер плечами. — Но вы не бойтесь. Раз вы с нами — они вас не тронут.
Я толкнул дверь и шагнул в гостиную.
Вика стояла ко мне спиной и разглядывала какие-то фотографии.
— Гражданка Лихолит! С вещами на выход!
Она резко повернулась и тут же бросилась мне на шею:
— Я могла бы и не оборачиваться, чтобы узнать тебя! — Она целовала мое лицо. — Только ты можешь так по-дурацки шутить!
Потом мы целовались уже по-взрослому… Думаю, что читателям это уже неинтересно.
Вика сидела возле окна. Колчин раздобыл где-то баночное пиво, и мы с ним булькали себе в горло шипящей прохладой, сидя на кожаном диване.
— Здесь красиво, правда? — Вика мечтательно смотрела на природу.
— Не ожидал такого увидеть, — признался я. — Всегда полагал, что в горах цивилизации нет.
— Честно говоря, я тоже! — Она рассмеялась. — Ты уже был в храме?
— Нет.
— Там красиво. Еще тебе надо поговорить с главой этого поселка. Очень занимательный мужик.
— Вика, а ты это… хм… — как бы поделикатней? Медальон-то был фальшивый…
Она снова рассмеялась:
— Ну и что? Это никак не сказалось на их отношении ко мне.
— Честно говоря, думал, что они тебя прибьют. Когда я сам узнал, что это подделка.
— Нет. Даже слова упрека не сказали. Мне кажется, они сами все прекрасно поняли.
— Ты не обижаешься на меня за то, что я тогда так подставил тебя?
— Поначалу готова была тебя на клочки порвать, — призналась она. — Но теперь нисколечко не жалею, что оказалась здесь. Так интересно! Даже не представляешь, сколько всего нового я узнала.
— Да, почти год прошел. За это время можно многое успеть, — кивнул Колчин.
— Не очень-то вы за мной спешили! — подковырнула Вика.
— Опять недовольна! Вот и спасай друзей, ё-мое!
— Сейчас мне так хочется домой! — Вика посмотрела на меня. Глаза голубые-голубые.
Мы с Колчиным переглянулись, словно решая, кому из нас рассказывать.
— Ты еще не знаешь, что нас обвиняют по самым тяжким статьям Уголовного кодекса? — начал все-таки Колчин.
— Что? — Небесная глубина Викиных глаз потемнела.
— Да, Вика, — продолжил уже я. — Скорее всего, ни я, ни Колчин больше не сможем вернуться в Москву. И вообще в Россию.
— Что вы такое говорите?! Почему?!
Я глянул на Колчина, прося его снова взять инициативу.
— Потому что нас обвиняют в государственной измене, многочисленных убийствах, похищении и много в чем еще. Придется перечислять весь уголовный кодекс. А мне неохота! — Он хлебнул пивка.
— Вы что, ради меня на все это пошли?
— Ну, в общем, да.
— И… — она запнулась. — И многих вы… того самого… убили?
Мы с Сашкой расхохотались:
— Да так, пару батальонов противника! Не больше!.. Ну-ну, ну-ну! Никого мы не убивали. Просто некие товарищи, мечтающие уничтожить исмаилитов, оказались довольно проворными людьми. И они свалили все на нас. Теперь нам невозможно оправдаться. Мы звонили домой. Говорили с Павловым. Он нас предупредил честно, что мы будем арестованы или даже убиты, как только попадем в Россию.
Вика все еще отказывалась верить.
Пришлось вкратце ей рассказать о наших злоключениях — в последовательности.
— Ой-ёй! И никак не доказать вашу невиновность?
— Ну, а как?! Кстати, а ты сама звонила домой? Связывалась с нашими?
— Да, один раз. Но я попросила родителей ничего никому не говорить. Это опасно. Исмаилитов могут запеленговать. Так они мне объяснили. А в редакцию звонить не стала. Мне запретили.
— И чем ты тут занималась? — поинтересовался я.
— У них тут Интернет есть! Спутниковый правда, немного медленный. Но это лучше, чем без него. Потом, тут огромная библиотека. На русском, на арабском… С людьми общалась. Жила, в общем.
— На что же они тут живут? Что-то я не видел тут никаких полей или заводов.
— Не знаю. Я как-то не спрашивала. Неловко. Они ведь меня от смерти спасли, а я к ним с такими вопросами… Раз в месяц привозят сюда на ишаках товары, раздают кому чего. Также горючее для дизелей, продукты, одежду… ну, в общем, все, что нужно.
— Рай! — выдохнул я восхищенно. — Город Солнца.
— Но ведь ты могла бы сама уйти? — сказал Колчин.
— Могла. А куда я пойду одна?
В распахнутом окне появилось лицо Шумера:
— Ребята, пойдемте, я вам кое-что покажу.
Мы вышли на улицу. Тут нас поджидал Зак и еще один — неизвестный нам человек.
— Это глава нашего поселка, Варез, — представил Шумер.
Местный администратор был одет в белый просторный балахон, на груди у него красовался «наш» медальон. Варез светился от счастья. Он то ли так радовался за нас, то ли так был рад обретению медальона.
После рукопожатия Варез повел нас к древнему храму. По дороге рассказывал:
— Все, что вы тут видите, абсолютно привозное. Мы отбираем для себя на рынке все самое лучшее и везем сюда. Вика уже говорила вам, что у нас тут есть Интернет?
Мы кивнули.
— Есть бесперебойное электричество. Есть огромная библиотека.
— На что же вы живете? — спросил напрямую Колчин.
А действительно! Как можно забесплатно жить в горах, ничего, по сути, не делая и не производя. И жить при этом не хуже того же наркоторговца Акрама. Мне, признаться, тоже не терпелось получить рецепт безбедной жизни. Может пригодиться на будущее.
Варез хитро улыбнулся:
— Мы не торгуем наркотиками, как вы знаете. Нас кормят горы. За те десять веков, что наш народ тут живет, мы исследовали все эти горы, — он указал на остроконечные вершины. — Тут много чего есть…
— Понял, — кивнул Сашка. — Золото, серебро, изумруды.
— Ты правильно понял, — смеясь, подтвердил Варез и открыл перед нами дверь скального храма. — Но главное богатство вы сейчас увидите… Вика, ты этого тоже пока не видела, но я хочу, чтобы ты знала, из-за чего именно попала сюда. То есть почему тебя похитили.
Глава поселка подошел к стене, из которой выпирал огромный металлический куб. Темные от времени плоскости украшала густая резьба с завитушками и длиннолапчатыми буквами. Старинная арабская вязь.
Варез провел рукой по загадочным письменам:
— Вот она, тайна тайн!
Мы разглядывали куб и усиленно размышляли: чем тут восхититься, чтобы не обидеть хозяев? Ничего выдающего в этой глыбе художественного металлолома. Ну, разве что древние загогулины, в которых ни я, ни Колчин абсолютно ничего не понимали. Может, тут древние матерные частушки написаны? А мы начнем цокать языками, как парочка пошляков.
Варез подождал немного, давая нам насладиться зрелищем, и спросил лукаво:
— Вы никуда не торопитесь?
— Да вроде нет.
— Ну, мало ли. Может, у вас какие-то дела?
— Да вроде нет.
— Тогда я поведаю вам небольшую историю, переложенную на современный лад, чтобы вам было понятнее и не обременяло сознание. Готовы?
— Да вроде да.
— Итак. В начале одиннадцатого века основателем народа, а тогда религиозного течения исмаилитов стал Хасан ас-Саббах. Он захватил несколько замков и крепостей в Иране и Сирии. Заставил всех своих подданных беспрекословно подчиняться его власти. Потом, говоря современным языком, занялся террористической деятельностью. Исмаилиты пили особую смесь, настоянную на гашише, и шли убивать своих врагов. Ну, или тех, кого им заказали. Потому что они не брезговали и заказными убийствами. Наши предки настигали свои жертвы даже во Франции и Англии. Вся средневековая Европа содрогалась при имени нашего народа.
Мы с Колчиным остановились и смотрели во все глаза.
— Не может быть! — выдохнул Сашка.
— Что, не ожидали? — с непроизвольной горделивостью спросил Зак. — Думали увидеть глиняные хижины, грязных детей и лохматых дикарей возле костра?
— Не хватает только кадиллаков, ну, или джипов, — восхитился я.
— Это точно! Только ездить здесь невозможно, — посетовал Зак, — даже на вертолете трудновато залететь.
— Как вас сверху еще не увидели?!
— Увидеть можно случайно или если знать, где искать. А вы, ребята, первые гости, которые сюда попадают.
— Вика здесь? — тут же спросил я.
Исмаилиты засмеялись.
— Девушка с волосами вороненого крыла, глазами небесной глубины? — спросил Шумер.
— Ты верно ее описал.
— Она тут.
— Тогда чего мы ждем?!
Навстречу из сада выскочила стая здоровенных овчарок. Мы с Колчиным напряглись.
Заметив нашу реакцию, исмаилиты посмеялись:
— Не бойтесь, они не кусаются.
Одна клыкастая зверюга ткнулась влажным носом мне в ладонь. Потом обнюхала мои кроссовки. Той же процедуре подвергся и Колчин.
— А зачем ей такие зубы, если она не кусается? — поинтересовался я.
— Выросли просто, — пожал Шумер плечами. — Но вы не бойтесь. Раз вы с нами — они вас не тронут.
Я толкнул дверь и шагнул в гостиную.
Вика стояла ко мне спиной и разглядывала какие-то фотографии.
— Гражданка Лихолит! С вещами на выход!
Она резко повернулась и тут же бросилась мне на шею:
— Я могла бы и не оборачиваться, чтобы узнать тебя! — Она целовала мое лицо. — Только ты можешь так по-дурацки шутить!
Потом мы целовались уже по-взрослому… Думаю, что читателям это уже неинтересно.
Вика сидела возле окна. Колчин раздобыл где-то баночное пиво, и мы с ним булькали себе в горло шипящей прохладой, сидя на кожаном диване.
— Здесь красиво, правда? — Вика мечтательно смотрела на природу.
— Не ожидал такого увидеть, — признался я. — Всегда полагал, что в горах цивилизации нет.
— Честно говоря, я тоже! — Она рассмеялась. — Ты уже был в храме?
— Нет.
— Там красиво. Еще тебе надо поговорить с главой этого поселка. Очень занимательный мужик.
— Вика, а ты это… хм… — как бы поделикатней? Медальон-то был фальшивый…
Она снова рассмеялась:
— Ну и что? Это никак не сказалось на их отношении ко мне.
— Честно говоря, думал, что они тебя прибьют. Когда я сам узнал, что это подделка.
— Нет. Даже слова упрека не сказали. Мне кажется, они сами все прекрасно поняли.
— Ты не обижаешься на меня за то, что я тогда так подставил тебя?
— Поначалу готова была тебя на клочки порвать, — призналась она. — Но теперь нисколечко не жалею, что оказалась здесь. Так интересно! Даже не представляешь, сколько всего нового я узнала.
— Да, почти год прошел. За это время можно многое успеть, — кивнул Колчин.
— Не очень-то вы за мной спешили! — подковырнула Вика.
— Опять недовольна! Вот и спасай друзей, ё-мое!
— Сейчас мне так хочется домой! — Вика посмотрела на меня. Глаза голубые-голубые.
Мы с Колчиным переглянулись, словно решая, кому из нас рассказывать.
— Ты еще не знаешь, что нас обвиняют по самым тяжким статьям Уголовного кодекса? — начал все-таки Колчин.
— Что? — Небесная глубина Викиных глаз потемнела.
— Да, Вика, — продолжил уже я. — Скорее всего, ни я, ни Колчин больше не сможем вернуться в Москву. И вообще в Россию.
— Что вы такое говорите?! Почему?!
Я глянул на Колчина, прося его снова взять инициативу.
— Потому что нас обвиняют в государственной измене, многочисленных убийствах, похищении и много в чем еще. Придется перечислять весь уголовный кодекс. А мне неохота! — Он хлебнул пивка.
— Вы что, ради меня на все это пошли?
— Ну, в общем, да.
— И… — она запнулась. — И многих вы… того самого… убили?
Мы с Сашкой расхохотались:
— Да так, пару батальонов противника! Не больше!.. Ну-ну, ну-ну! Никого мы не убивали. Просто некие товарищи, мечтающие уничтожить исмаилитов, оказались довольно проворными людьми. И они свалили все на нас. Теперь нам невозможно оправдаться. Мы звонили домой. Говорили с Павловым. Он нас предупредил честно, что мы будем арестованы или даже убиты, как только попадем в Россию.
Вика все еще отказывалась верить.
Пришлось вкратце ей рассказать о наших злоключениях — в последовательности.
— Ой-ёй! И никак не доказать вашу невиновность?
— Ну, а как?! Кстати, а ты сама звонила домой? Связывалась с нашими?
— Да, один раз. Но я попросила родителей ничего никому не говорить. Это опасно. Исмаилитов могут запеленговать. Так они мне объяснили. А в редакцию звонить не стала. Мне запретили.
— И чем ты тут занималась? — поинтересовался я.
— У них тут Интернет есть! Спутниковый правда, немного медленный. Но это лучше, чем без него. Потом, тут огромная библиотека. На русском, на арабском… С людьми общалась. Жила, в общем.
— На что же они тут живут? Что-то я не видел тут никаких полей или заводов.
— Не знаю. Я как-то не спрашивала. Неловко. Они ведь меня от смерти спасли, а я к ним с такими вопросами… Раз в месяц привозят сюда на ишаках товары, раздают кому чего. Также горючее для дизелей, продукты, одежду… ну, в общем, все, что нужно.
— Рай! — выдохнул я восхищенно. — Город Солнца.
— Но ведь ты могла бы сама уйти? — сказал Колчин.
— Могла. А куда я пойду одна?
В распахнутом окне появилось лицо Шумера:
— Ребята, пойдемте, я вам кое-что покажу.
Мы вышли на улицу. Тут нас поджидал Зак и еще один — неизвестный нам человек.
— Это глава нашего поселка, Варез, — представил Шумер.
Местный администратор был одет в белый просторный балахон, на груди у него красовался «наш» медальон. Варез светился от счастья. Он то ли так радовался за нас, то ли так был рад обретению медальона.
После рукопожатия Варез повел нас к древнему храму. По дороге рассказывал:
— Все, что вы тут видите, абсолютно привозное. Мы отбираем для себя на рынке все самое лучшее и везем сюда. Вика уже говорила вам, что у нас тут есть Интернет?
Мы кивнули.
— Есть бесперебойное электричество. Есть огромная библиотека.
— На что же вы живете? — спросил напрямую Колчин.
А действительно! Как можно забесплатно жить в горах, ничего, по сути, не делая и не производя. И жить при этом не хуже того же наркоторговца Акрама. Мне, признаться, тоже не терпелось получить рецепт безбедной жизни. Может пригодиться на будущее.
Варез хитро улыбнулся:
— Мы не торгуем наркотиками, как вы знаете. Нас кормят горы. За те десять веков, что наш народ тут живет, мы исследовали все эти горы, — он указал на остроконечные вершины. — Тут много чего есть…
— Понял, — кивнул Сашка. — Золото, серебро, изумруды.
— Ты правильно понял, — смеясь, подтвердил Варез и открыл перед нами дверь скального храма. — Но главное богатство вы сейчас увидите… Вика, ты этого тоже пока не видела, но я хочу, чтобы ты знала, из-за чего именно попала сюда. То есть почему тебя похитили.
Глава поселка подошел к стене, из которой выпирал огромный металлический куб. Темные от времени плоскости украшала густая резьба с завитушками и длиннолапчатыми буквами. Старинная арабская вязь.
Варез провел рукой по загадочным письменам:
— Вот она, тайна тайн!
Мы разглядывали куб и усиленно размышляли: чем тут восхититься, чтобы не обидеть хозяев? Ничего выдающего в этой глыбе художественного металлолома. Ну, разве что древние загогулины, в которых ни я, ни Колчин абсолютно ничего не понимали. Может, тут древние матерные частушки написаны? А мы начнем цокать языками, как парочка пошляков.
Варез подождал немного, давая нам насладиться зрелищем, и спросил лукаво:
— Вы никуда не торопитесь?
— Да вроде нет.
— Ну, мало ли. Может, у вас какие-то дела?
— Да вроде нет.
— Тогда я поведаю вам небольшую историю, переложенную на современный лад, чтобы вам было понятнее и не обременяло сознание. Готовы?
— Да вроде да.
— Итак. В начале одиннадцатого века основателем народа, а тогда религиозного течения исмаилитов стал Хасан ас-Саббах. Он захватил несколько замков и крепостей в Иране и Сирии. Заставил всех своих подданных беспрекословно подчиняться его власти. Потом, говоря современным языком, занялся террористической деятельностью. Исмаилиты пили особую смесь, настоянную на гашише, и шли убивать своих врагов. Ну, или тех, кого им заказали. Потому что они не брезговали и заказными убийствами. Наши предки настигали свои жертвы даже во Франции и Англии. Вся средневековая Европа содрогалась при имени нашего народа.