Страница:
— Да, боевики тут ни при чем. Сдается мне, первую заставу «Блуждающие огни» тоже не просто так разгромили.
— Интересно, что же было в тех рюкзаках?
— Капитан же тебе сказал.
— Что?
— Гостайна. Лучше не соваться.
— Опять ты со своими нравоучениями! Из-за этого груза людей пачками убивают. И кто убивает? Неизвестный отряд европейского типа, вооруженный и одетый точь-в-точь как наши десантники. Тебе не странно?
— Мне странно. А что мы можем в данной ситуации узнать? Я тебе уже сказал, что это не афганцы, не таджики. И говорят они на неизвестном языке. Судя по всему, вообще не из этих мест.
— Был бы диктофон, мы бы их хоть записать могли, — сказал я мечтательно.
— А была бы камера, могли бы взять у них интервью, — сострил Колчин.
Вновь появился Федулов:
— Своих убитых они забрали с собой. Странное дело, не могу найти тело командира мангруппы.
— Может, он еще жив? — предположил Сашка. — Может, в плен забрали? Логично?
— Где-то логично…
— Товарищ капитан, — начал я.
— Только не начинай эту тему опять, — отмахнулся Федулов и сел рядом с нами.
— Что дальше? — спросил Колчин.
— Помощь будем ждать. Мы уже несколько часов как исчезли из эфира. Я успел передать в Отряд о прорыве боевиков.
Глава 8
Глава 9
— Интересно, что же было в тех рюкзаках?
— Капитан же тебе сказал.
— Что?
— Гостайна. Лучше не соваться.
— Опять ты со своими нравоучениями! Из-за этого груза людей пачками убивают. И кто убивает? Неизвестный отряд европейского типа, вооруженный и одетый точь-в-точь как наши десантники. Тебе не странно?
— Мне странно. А что мы можем в данной ситуации узнать? Я тебе уже сказал, что это не афганцы, не таджики. И говорят они на неизвестном языке. Судя по всему, вообще не из этих мест.
— Был бы диктофон, мы бы их хоть записать могли, — сказал я мечтательно.
— А была бы камера, могли бы взять у них интервью, — сострил Колчин.
Вновь появился Федулов:
— Своих убитых они забрали с собой. Странное дело, не могу найти тело командира мангруппы.
— Может, он еще жив? — предположил Сашка. — Может, в плен забрали? Логично?
— Где-то логично…
— Товарищ капитан, — начал я.
— Только не начинай эту тему опять, — отмахнулся Федулов и сел рядом с нами.
— Что дальше? — спросил Колчин.
— Помощь будем ждать. Мы уже несколько часов как исчезли из эфира. Я успел передать в Отряд о прорыве боевиков.
Глава 8
Солнечный день уже гнал по небу стада пушистых облаков. Искрились снеговые шапки. Красиво! Но стоило опустить взгляд, и — длинный ряд трупов, горящие машины и танки. Хотелось бежать отсюда без оглядки. Самый дремучий ужас может таиться даже в лучах солнца.
Время от времени Александр Петрович одиночными выстрелами отгонял от убитых пограничников крадущихся шакалов. Добавляя вдогонку самые скверные слова. Целиться он даже не пытался. Пули вышибали бесполезные фонтанчики пыли. Но этого шакалам хватало. Они резво отбегали, прятались за камни и горящие машины.
Убитых повезут теперь к родным. Наверное, им расскажут, как они приняли свой последний бой. Какими героями себя показали. Но что, в сущности, это меняет? Взяли у родителей сына, убили непонятно во имя чего и привезли домой его труп. Ну, может, еще медаль посмертно дадут. А за ради чего все это? Зачем?
Я сказал об этом Федулову.
Александр Петрович окатил взглядом снеговые горы и невесело хмыкнул:
— Не тебе первому приходит эта мысля на ум. Как говорят в войсках: родина вас не забудет, но фиг вспомнит. Человек, в сущности, на хрен никому не нужен. Думаешь, те, что погибли на той заставе, и те, что погибли сейчас, выполнили какую-то ох…ую миссию? Да нашей родине на хрен такие миссии не нужны.
— А если бы они… или мы… попросту удрали с заставы? — спросил я.
— Живы бы остались. И попали бы под трибунал за трусость. — Федулов снова пальнул из автомата по шакалам.
— Но ведь ни они, ни вы все равно ничего не решали и решить не могли. Вы никого не прикрывали. Никого не спасали.
— А я о чем толкую? Родине в данном случае ты в упор не нужен. Но если смоешься отсюда — трибунал. Это и есть так называемый военный парадокс.
В клубах мелкой кофейной пыли с неимоверным лязгом, катившимся далеко впереди, появилась бронеколонна. Это шли нам на выручку подразделения 201-й дивизии. Десяток танков, пяток БМП, три БТР и «Уралы» с пехотой.
Федулов достал из кармана разгрузки картонный цилиндр, сорвал кольцо и воткнул его в землю. В небо повалил густой столб оранжевого дыма.
— Обозначаю наше присутствие. Бегите за вещами.
Мы с Сашкой спустились в гостиничный блиндаж и остолбенели. Наши рюкзаки пропали. Исчезло все: паспорта, редакционные удостоверения, записные книжки с телефонами и ежедневники, куда мы записывали впечатления от командировок. На титульном листе своей книжки я вывел когда-то жирными цифрами номер моего домашнего телефона. Теперь я понял, что поступил опрометчиво.
Сашка горестно простонал. Мои проклятья застряли в глотке. Никаких сомнений, что наши вещи забрали «огни». Зачем? По спине пробежал неприятный холодок.
В полном молчании мы вылезли наружу и пошли к командирскому блиндажу. Обходя место, где лежали рядком убитые, я заметил майора медицинской службы. Он как раз закончил осматривать тела и шел туда же, к блиндажу.
— Что ужасного на этот раз? — спросил я.
Майор посмотрел на наши запыленные камуфляжи, на небритые морды и счел за своих:
— Все как обычно. Вам самим помощь нужна? Не ранены?
— Нет, спасибо, — сказал Колчин.
— А зачем они трупы рядком сложили? — спросил я.
— Проверяли, не осталось ли кого в живых. А заодно опознавали убитых.
— А это-то им зачем? — удивился Сашка. — Они что, кого-то ищут?
Майор подозрительно на нас посмотрел, не стал развивать эту тему и прошел вперед.
Мы присели на землю неподалеку от командирского блиндажа. На сопку заехал «Урал» с солдатами. Они рассыпались по заставе и стали собирать убитых. Федулов покрутился среди них, отдавая какие-то приказы, потом убежал встречать командира колонны.
Рядом с нами остановился контрактник с двумя молодыми солдатами. Троица с почтительным ужасом в глазах разглядывала нас — единственных, кто остался в живых после жестокого боя.
— Разрешите обратиться? — спросил по-уставному молоденький солдат.
По возрасту мы с Сашкой вполне годились в офицеры.
Колчин кивнул.
— Вы не знаете Решкина?
— Знаем, — сказал я.
Колчин показал рукой в сторону блиндажа. Солдаты подхватили тело Решкина и понесли к машинам. С тела убитого скользнул в кофейную пыль маленький медальон. Типа жетона.
Я решил подобрать его и передать Федулову. Но это оказался не обычный «собачий» жетон, а пластинка темной стали с какими-то значками и фигурками. Даже на первый взгляд медальон очень древний. Я припомнил огромные рюкзаки маневренной группы. Мелькнула неясная догадка. Я спрятал медальон в карман и вернулся к Колчину.
К нам шел капитан Федулов:
— Ну, все? Вещи собрали? Пора ехать. Кажется, ваша миссия выполнена. Будет теперь о чем рассказать.
— У нас нет вещей, — сказал хмуро Сашка.
— Как это?
— Украли, — подтвердил я. — Все украли. Документы, диктофоны, записные книжки.
Александр Петрович слегка побледнел. Это хорошо просматривалось даже сквозь толстый слой пыли на лице.
— Мать честная, — только и сказал он. — Что теперь будет?
— Это вы нас спрашиваете, что будет? — спросил сердито Колчин.
— Там ваши домашние телефоны и прописка с адресом в Москве, так?
Мы оба кивнули.
Александр Петрович, понизив голос, сказал доверительно:
— Ребята, как вернетесь в Москву, советую первым делом продавать квартиры и сматывать с этих адресов. Паспорта, понятно, вам другие дадут. Да! Редакция! Срочно меняйте место работы. И не говорите, куда уходите. В общем, заметайте следы тщательней. Если «огни» забрали ваши документы, они могут к вам еще наведаться.
Меня такая перспектива не обрадовала. Судя по реакции Колчина, его — тоже.
— Капитан, вы не говорите нам, в чем дело! — Сашку распирало от злости. — Как мы можем от них уберечься, если даже не знаем, кто это такие?
Федулов молчал.
— Вы понимаете, что это разбивает всю нашу жизнь? — добавил я.
— Ребята, поступайте как знаете, — ответил примирительным тоном Александр Петрович. — Видит Бог, вы не по своей воле влезли в это дело. Но теперь имейте в виду: эти ребята свидетелей не оставляют. Мы гоняемся за ними уже полгода и ничего поделать с ними не можем. А уж они, будьте спокойны, наверняка пересчитали все трупы и точно вычислили, что вас среди убитых нет. У них просто времени не было вас искать. Они наверняка знали, что помощь уже идет, а путь им предстоял неблизкий. Вот они и взяли ваши вещички, чтобы потом получше разобраться: кто вы такие и где вас искать.
— Дурдом!.. Капитан, вы хоть можете намекнуть, кто это?
— Это страшные, безжалостные люди.
— Мы это уже поняли! — заорал на него Колчин.
Подскочил тот самый майор из медслужбы:
— Все нормально?
— Да-да, — заверил его Федулов.
— Это посттравматический синдром, — участливо сообщил майор. — Дать вам успокоительное?
— Спирта, — сказал Сашка.
— Бутылку, — добавил я.
— Вот теперь я вижу перед собой настоящих бойцов, — майор хлопнул каждого по плечу и пошел к машинам.
Зашевелились танки и БМП. Еще раньше исчезли БТР с разведкой. Но я это заметил только теперь. Машины выезжали с заставы и уходили по дороге — откуда мы вчера вечером привезли маневренную группу.
— Куда колонна? — спросил я.
— Акция возмездия, — ответил Федулов. — Теперь наш черед этих козлов загонять.
— Понятно.
— Ага, — Александр Петрович снова улыбался. — У нас игра такая. То они нас, то мы их. Не скучаем, в общем.
К нам подкатил военный «Урал». Шофер высунулся и проорал весело:
— Кто заказывал такси на Дубровку?
— Прыгайте, — скомандовал Федулов. И добавил: — Ежели что, генерал Глухов угостит вас подробностями.
Подошел майор-медик и протянул нам в кузов пластиковую бутылку спирта и газировку.
Мы поблагодарили его, но он только рукой махнул.
На соседний грузовик погрузили убитых. Их завернули в брезент и сложили на дне, закрепив тела веревками.
Я отхлебнул спирта, добавил в рот газировки, помотал головой и проглотил коктейль. Меня чуть не вырвало. Но сила воли победила. Сашка проделал то же самое. Мы уселись на какие-то сваленные в кузове доски, закурили и оставили наши земные заботы. «Урал» подпрыгивал на ухабах и временами чуть ли не взлетал. Мы глазели по сторонам на природу и поминутно мешали спирт с газировкой.
Как показали дальнейшие события, военный «Урал» спешил доставить нас к новым неприятностям.
Не успели мы выпрыгнуть из машины возле штаба погранвойск, как нас вежливо подхватили под руки и потащили в кабинет начальника.
— Ну, слава богу! — вскричал Анатолий Петрович Глухов, кладя трубку телефона на рогульки аппарата. Благословенная радость играла на лице генерала. — Все целы-здоровы?!
Мы кивнули.
— Из Москвы только что звонили. От директора! — Анатолий Петрович многозначительно оттопырил указательный палец в потолок. — Там уже знают о событиях. Очень волновались за вас.
— Все нормально, — заверил я, садясь за стол совещаний. Напротив примостырился Колчин.
— Это вам все нормально, — сказал генерал, не прекращая улыбаться. — А мы тут чуть инфаркт не получили. Нам ночью передают: застава захвачена. Предположительно, все убиты. У меня сердце провалилось. Ладно, мы — военные, у нас работа такая. Но корреспонденты!.. Тьфу-тьфу-тьфу, — он постучал костяшками по столу. — Я бы тогда следом за вами застрелился. Точно вам говорю. Представляю, что бы сказал мне директор, когда бы я ему сообщил о смерти его друзей.
— Ну, зачем же так, — скромно сказал Сашка. — Война дело такое…
— Война! Меня директор подвесил бы за яйца, если бы я вас угробил. Понимать надо! Ну, кто ж знал, что эта мангруппа попрется именно к вам на заставу? — спросил генерал у занавешенной на стене оперативной карты и сам же за нее ответил: — Никто не знал. Я-то думал: вы просто смотаетесь, посмотрите быт, так сказать. Заставу разбитую и все. А вишь, мать его, как обернулось. Ну, ничего-ничего. Вы сами-то хоть довольны?
— Конечно! Материал получится что надо.
— Ну, вы там все нормально напишете? — Генеральский сильный голос вдруг ослаб до доверительных ноток.
— Конечно, — пообещал Сашка.
— А ваши вещи где? — спросил вдруг Анатолий Петрович. — Что-то не вижу… — Он даже заглянул под стол. — У входа оставили?
— Украли у нас вещи, — мрачно сказал Сашка.
— Как это? Кто?
— Те, кто нападал, те и украли, — подтвердил я. Глухов забарабанил пальцами по столу:
— Документы? Записные книжки? Диктофоны?
Мы трижды кивнули.
— Кабздец, — резюмировал Анатолий Петрович.
В двери возник ординарец.
— Заноси. Чего ждешь? — сказал генерал. — Ваш первый бой надо отметить. Вы теперь настоящие фронтовые корреспонденты.
На столе появился поднос с водкой, закуской, запивкой, зажевкой.
(Небольшое объяснение: «закуска» — салатик, а «зажевка» — бутербродик.)
Генеральская рука щедро разлила высокооктановое питье по стаканам. Мы чокнулись, швырнули комком водку и полезли вилками по тарелкам.
— Анатолий Петрович, вы не можете просветить нас в одном вопросе, — начал я невинным тоном.
— Да, с удовольствием, — генерал подался вперед, изображая готовность ответить на любой вопрос.
— Кто такие «Блуждающие огни»?
Глухов откинулся назад, и его глаза заскользили по кабинету, словно он уже принял граммов пятьсот без закуски.
— Откуда вы это взяли?
— На заставе.
— Понятно.
— Ну, так кто?
— Военная тайна. Наверное, самая страшная тайна за всю мою карьеру, — на полном серьезе проговорил генерал и скосил взгляд к звездам на погонах.
— Хорошо, зайдем с другой стороны, — предложил я. — Чем нам грозит потеря вещей, если они оказались в руках противника?
— В данном случае — ничем хорошим.
Новая порция водки усвоилась желудками.
— Попрошу уточнений! — Колчин помахал огурцом.
Генерал взял ручку, подошел к оперативной карте, сдвинул занавеску и показал на темные пятна горной гряды.
— Я не могу всего вам рассказать, но, поскольку вы друзья нашего директора, считаю вправе указать вам на некоторые серьезные обстоятельства, — начал он тоном докладчика. — То есть чтобы вы ощутили всю серьезность положения. Видите горы? Не далее как месяц назад мы проводили здесь операцию. Я лично летел на одном из шести вертолетов, чтобы проследить, как будет нанесен ракетный удар по позициям моджахедов. А если проще говорить, то по позициям обыкновенных наркоторговцев. При подлете к месту операции летчики заметили еще одну шестерку наших вертолетов. Мы думали, что это ребята из двести первой дивизии. Попросили их отойти в сторонку, чтобы не мешали работать. — Острие ручки ползало по карте, показывая, где и как все происходило. — Не говоря ни слова по рации, эти вертолеты отошли в сторону. Мы отработали по позициям и вернулись. Я решил спросить армейцев, что они делали в этой зоне. Но они сказали мне, что ни один боевой вертолет в этот день аэродрома не покидал.
Генерал зашторил карту и вернулся за стол.
— Вот так. У таджиков таких вертолетов нет. Армейцы в тот день вообще не работали. Мы тоже не высылали вторую группу. Теперь понимаете, на ЧТО способны эти… «огни», как вы говорите?
— Это вы так говорите, — поправил Колчин.
— А откуда они? — спросил я.
Генерал пожал плечами:
— Одно утешение, моджахедов они так же безжалостно мочат, как и нас.
Помолчали.
— Вы мне верите? — спросил задушевно Анатолий Петрович. В его глазах проступила вся лавина ответственности, которая обрушилась на него в последнее время. — Знали бы мы, кто они, давно бы уже разобрались.
Мы поверили Глухову.
Но, как оказалось впоследствии, поверили мы ему зря.
Раздавив пару бутылок, генерал спросил, когда мы собираемся в Москву.
— Чем быстрее, тем лучше!
Снова невообразимая радость лучами растеклась по его военному лицу.
— Мы тут билеты вам уже купили. На сегодняшний рейс.
— У нас же документов нет, — напомнили мы.
— А на что же тогда пограничное братство? — воскликнул генерал. — Зачем мы тогда границу охраняем, если не можем ей воспользоваться?!
Он глянул на нас победителем, давая нам время оценить его смекалку и предвидение наших желаний, а заодно и всемогущество, позволяющее провозить людей через государственные границы без документов.
Мы не стали скрывать своего восхищения.
— Когда самолет? — спросил я. — И можно ли быть уверенным, что в Москве пограничники обойдутся с нами столь же гостеприимно?
— Через три часа. У вас еще будет время принять душ и привести себя в порядок. Мой ординарец отвезет вас в аэропорт. А насчет Москвы не волнуйтесь. Я передам кому надо, и вас встретят.
— А деньги за билеты?
— Отдадите в Москве моему ординарцу. Он через неделю туда приедет по делам. Не стоит благодарности, — упредил он наш порыв.
В кабинете появился тот самый ординарец. То ли подслушивал под дверями, чтобы знать, когда появится в нем нужда, то ли у генерала под столом тайная кнопка.
— Отведи их, Кирилл Николаич, в душ. Пусть приведут себя в порядок. Отвезешь их потом в аэропорт. И проследи, чтобы они сели в самолет на Москву.
— Будет сделано, Анатолий Петрович, — ординарец прищелкнул каблуками.
Время от времени Александр Петрович одиночными выстрелами отгонял от убитых пограничников крадущихся шакалов. Добавляя вдогонку самые скверные слова. Целиться он даже не пытался. Пули вышибали бесполезные фонтанчики пыли. Но этого шакалам хватало. Они резво отбегали, прятались за камни и горящие машины.
Убитых повезут теперь к родным. Наверное, им расскажут, как они приняли свой последний бой. Какими героями себя показали. Но что, в сущности, это меняет? Взяли у родителей сына, убили непонятно во имя чего и привезли домой его труп. Ну, может, еще медаль посмертно дадут. А за ради чего все это? Зачем?
Я сказал об этом Федулову.
Александр Петрович окатил взглядом снеговые горы и невесело хмыкнул:
— Не тебе первому приходит эта мысля на ум. Как говорят в войсках: родина вас не забудет, но фиг вспомнит. Человек, в сущности, на хрен никому не нужен. Думаешь, те, что погибли на той заставе, и те, что погибли сейчас, выполнили какую-то ох…ую миссию? Да нашей родине на хрен такие миссии не нужны.
— А если бы они… или мы… попросту удрали с заставы? — спросил я.
— Живы бы остались. И попали бы под трибунал за трусость. — Федулов снова пальнул из автомата по шакалам.
— Но ведь ни они, ни вы все равно ничего не решали и решить не могли. Вы никого не прикрывали. Никого не спасали.
— А я о чем толкую? Родине в данном случае ты в упор не нужен. Но если смоешься отсюда — трибунал. Это и есть так называемый военный парадокс.
В клубах мелкой кофейной пыли с неимоверным лязгом, катившимся далеко впереди, появилась бронеколонна. Это шли нам на выручку подразделения 201-й дивизии. Десяток танков, пяток БМП, три БТР и «Уралы» с пехотой.
Федулов достал из кармана разгрузки картонный цилиндр, сорвал кольцо и воткнул его в землю. В небо повалил густой столб оранжевого дыма.
— Обозначаю наше присутствие. Бегите за вещами.
Мы с Сашкой спустились в гостиничный блиндаж и остолбенели. Наши рюкзаки пропали. Исчезло все: паспорта, редакционные удостоверения, записные книжки с телефонами и ежедневники, куда мы записывали впечатления от командировок. На титульном листе своей книжки я вывел когда-то жирными цифрами номер моего домашнего телефона. Теперь я понял, что поступил опрометчиво.
Сашка горестно простонал. Мои проклятья застряли в глотке. Никаких сомнений, что наши вещи забрали «огни». Зачем? По спине пробежал неприятный холодок.
В полном молчании мы вылезли наружу и пошли к командирскому блиндажу. Обходя место, где лежали рядком убитые, я заметил майора медицинской службы. Он как раз закончил осматривать тела и шел туда же, к блиндажу.
— Что ужасного на этот раз? — спросил я.
Майор посмотрел на наши запыленные камуфляжи, на небритые морды и счел за своих:
— Все как обычно. Вам самим помощь нужна? Не ранены?
— Нет, спасибо, — сказал Колчин.
— А зачем они трупы рядком сложили? — спросил я.
— Проверяли, не осталось ли кого в живых. А заодно опознавали убитых.
— А это-то им зачем? — удивился Сашка. — Они что, кого-то ищут?
Майор подозрительно на нас посмотрел, не стал развивать эту тему и прошел вперед.
Мы присели на землю неподалеку от командирского блиндажа. На сопку заехал «Урал» с солдатами. Они рассыпались по заставе и стали собирать убитых. Федулов покрутился среди них, отдавая какие-то приказы, потом убежал встречать командира колонны.
Рядом с нами остановился контрактник с двумя молодыми солдатами. Троица с почтительным ужасом в глазах разглядывала нас — единственных, кто остался в живых после жестокого боя.
— Разрешите обратиться? — спросил по-уставному молоденький солдат.
По возрасту мы с Сашкой вполне годились в офицеры.
Колчин кивнул.
— Вы не знаете Решкина?
— Знаем, — сказал я.
Колчин показал рукой в сторону блиндажа. Солдаты подхватили тело Решкина и понесли к машинам. С тела убитого скользнул в кофейную пыль маленький медальон. Типа жетона.
Я решил подобрать его и передать Федулову. Но это оказался не обычный «собачий» жетон, а пластинка темной стали с какими-то значками и фигурками. Даже на первый взгляд медальон очень древний. Я припомнил огромные рюкзаки маневренной группы. Мелькнула неясная догадка. Я спрятал медальон в карман и вернулся к Колчину.
К нам шел капитан Федулов:
— Ну, все? Вещи собрали? Пора ехать. Кажется, ваша миссия выполнена. Будет теперь о чем рассказать.
— У нас нет вещей, — сказал хмуро Сашка.
— Как это?
— Украли, — подтвердил я. — Все украли. Документы, диктофоны, записные книжки.
Александр Петрович слегка побледнел. Это хорошо просматривалось даже сквозь толстый слой пыли на лице.
— Мать честная, — только и сказал он. — Что теперь будет?
— Это вы нас спрашиваете, что будет? — спросил сердито Колчин.
— Там ваши домашние телефоны и прописка с адресом в Москве, так?
Мы оба кивнули.
Александр Петрович, понизив голос, сказал доверительно:
— Ребята, как вернетесь в Москву, советую первым делом продавать квартиры и сматывать с этих адресов. Паспорта, понятно, вам другие дадут. Да! Редакция! Срочно меняйте место работы. И не говорите, куда уходите. В общем, заметайте следы тщательней. Если «огни» забрали ваши документы, они могут к вам еще наведаться.
Меня такая перспектива не обрадовала. Судя по реакции Колчина, его — тоже.
— Капитан, вы не говорите нам, в чем дело! — Сашку распирало от злости. — Как мы можем от них уберечься, если даже не знаем, кто это такие?
Федулов молчал.
— Вы понимаете, что это разбивает всю нашу жизнь? — добавил я.
— Ребята, поступайте как знаете, — ответил примирительным тоном Александр Петрович. — Видит Бог, вы не по своей воле влезли в это дело. Но теперь имейте в виду: эти ребята свидетелей не оставляют. Мы гоняемся за ними уже полгода и ничего поделать с ними не можем. А уж они, будьте спокойны, наверняка пересчитали все трупы и точно вычислили, что вас среди убитых нет. У них просто времени не было вас искать. Они наверняка знали, что помощь уже идет, а путь им предстоял неблизкий. Вот они и взяли ваши вещички, чтобы потом получше разобраться: кто вы такие и где вас искать.
— Дурдом!.. Капитан, вы хоть можете намекнуть, кто это?
— Это страшные, безжалостные люди.
— Мы это уже поняли! — заорал на него Колчин.
Подскочил тот самый майор из медслужбы:
— Все нормально?
— Да-да, — заверил его Федулов.
— Это посттравматический синдром, — участливо сообщил майор. — Дать вам успокоительное?
— Спирта, — сказал Сашка.
— Бутылку, — добавил я.
— Вот теперь я вижу перед собой настоящих бойцов, — майор хлопнул каждого по плечу и пошел к машинам.
Зашевелились танки и БМП. Еще раньше исчезли БТР с разведкой. Но я это заметил только теперь. Машины выезжали с заставы и уходили по дороге — откуда мы вчера вечером привезли маневренную группу.
— Куда колонна? — спросил я.
— Акция возмездия, — ответил Федулов. — Теперь наш черед этих козлов загонять.
— Понятно.
— Ага, — Александр Петрович снова улыбался. — У нас игра такая. То они нас, то мы их. Не скучаем, в общем.
К нам подкатил военный «Урал». Шофер высунулся и проорал весело:
— Кто заказывал такси на Дубровку?
— Прыгайте, — скомандовал Федулов. И добавил: — Ежели что, генерал Глухов угостит вас подробностями.
Подошел майор-медик и протянул нам в кузов пластиковую бутылку спирта и газировку.
Мы поблагодарили его, но он только рукой махнул.
На соседний грузовик погрузили убитых. Их завернули в брезент и сложили на дне, закрепив тела веревками.
Я отхлебнул спирта, добавил в рот газировки, помотал головой и проглотил коктейль. Меня чуть не вырвало. Но сила воли победила. Сашка проделал то же самое. Мы уселись на какие-то сваленные в кузове доски, закурили и оставили наши земные заботы. «Урал» подпрыгивал на ухабах и временами чуть ли не взлетал. Мы глазели по сторонам на природу и поминутно мешали спирт с газировкой.
Как показали дальнейшие события, военный «Урал» спешил доставить нас к новым неприятностям.
Не успели мы выпрыгнуть из машины возле штаба погранвойск, как нас вежливо подхватили под руки и потащили в кабинет начальника.
— Ну, слава богу! — вскричал Анатолий Петрович Глухов, кладя трубку телефона на рогульки аппарата. Благословенная радость играла на лице генерала. — Все целы-здоровы?!
Мы кивнули.
— Из Москвы только что звонили. От директора! — Анатолий Петрович многозначительно оттопырил указательный палец в потолок. — Там уже знают о событиях. Очень волновались за вас.
— Все нормально, — заверил я, садясь за стол совещаний. Напротив примостырился Колчин.
— Это вам все нормально, — сказал генерал, не прекращая улыбаться. — А мы тут чуть инфаркт не получили. Нам ночью передают: застава захвачена. Предположительно, все убиты. У меня сердце провалилось. Ладно, мы — военные, у нас работа такая. Но корреспонденты!.. Тьфу-тьфу-тьфу, — он постучал костяшками по столу. — Я бы тогда следом за вами застрелился. Точно вам говорю. Представляю, что бы сказал мне директор, когда бы я ему сообщил о смерти его друзей.
— Ну, зачем же так, — скромно сказал Сашка. — Война дело такое…
— Война! Меня директор подвесил бы за яйца, если бы я вас угробил. Понимать надо! Ну, кто ж знал, что эта мангруппа попрется именно к вам на заставу? — спросил генерал у занавешенной на стене оперативной карты и сам же за нее ответил: — Никто не знал. Я-то думал: вы просто смотаетесь, посмотрите быт, так сказать. Заставу разбитую и все. А вишь, мать его, как обернулось. Ну, ничего-ничего. Вы сами-то хоть довольны?
— Конечно! Материал получится что надо.
— Ну, вы там все нормально напишете? — Генеральский сильный голос вдруг ослаб до доверительных ноток.
— Конечно, — пообещал Сашка.
— А ваши вещи где? — спросил вдруг Анатолий Петрович. — Что-то не вижу… — Он даже заглянул под стол. — У входа оставили?
— Украли у нас вещи, — мрачно сказал Сашка.
— Как это? Кто?
— Те, кто нападал, те и украли, — подтвердил я. Глухов забарабанил пальцами по столу:
— Документы? Записные книжки? Диктофоны?
Мы трижды кивнули.
— Кабздец, — резюмировал Анатолий Петрович.
В двери возник ординарец.
— Заноси. Чего ждешь? — сказал генерал. — Ваш первый бой надо отметить. Вы теперь настоящие фронтовые корреспонденты.
На столе появился поднос с водкой, закуской, запивкой, зажевкой.
(Небольшое объяснение: «закуска» — салатик, а «зажевка» — бутербродик.)
Генеральская рука щедро разлила высокооктановое питье по стаканам. Мы чокнулись, швырнули комком водку и полезли вилками по тарелкам.
— Анатолий Петрович, вы не можете просветить нас в одном вопросе, — начал я невинным тоном.
— Да, с удовольствием, — генерал подался вперед, изображая готовность ответить на любой вопрос.
— Кто такие «Блуждающие огни»?
Глухов откинулся назад, и его глаза заскользили по кабинету, словно он уже принял граммов пятьсот без закуски.
— Откуда вы это взяли?
— На заставе.
— Понятно.
— Ну, так кто?
— Военная тайна. Наверное, самая страшная тайна за всю мою карьеру, — на полном серьезе проговорил генерал и скосил взгляд к звездам на погонах.
— Хорошо, зайдем с другой стороны, — предложил я. — Чем нам грозит потеря вещей, если они оказались в руках противника?
— В данном случае — ничем хорошим.
Новая порция водки усвоилась желудками.
— Попрошу уточнений! — Колчин помахал огурцом.
Генерал взял ручку, подошел к оперативной карте, сдвинул занавеску и показал на темные пятна горной гряды.
— Я не могу всего вам рассказать, но, поскольку вы друзья нашего директора, считаю вправе указать вам на некоторые серьезные обстоятельства, — начал он тоном докладчика. — То есть чтобы вы ощутили всю серьезность положения. Видите горы? Не далее как месяц назад мы проводили здесь операцию. Я лично летел на одном из шести вертолетов, чтобы проследить, как будет нанесен ракетный удар по позициям моджахедов. А если проще говорить, то по позициям обыкновенных наркоторговцев. При подлете к месту операции летчики заметили еще одну шестерку наших вертолетов. Мы думали, что это ребята из двести первой дивизии. Попросили их отойти в сторонку, чтобы не мешали работать. — Острие ручки ползало по карте, показывая, где и как все происходило. — Не говоря ни слова по рации, эти вертолеты отошли в сторону. Мы отработали по позициям и вернулись. Я решил спросить армейцев, что они делали в этой зоне. Но они сказали мне, что ни один боевой вертолет в этот день аэродрома не покидал.
Генерал зашторил карту и вернулся за стол.
— Вот так. У таджиков таких вертолетов нет. Армейцы в тот день вообще не работали. Мы тоже не высылали вторую группу. Теперь понимаете, на ЧТО способны эти… «огни», как вы говорите?
— Это вы так говорите, — поправил Колчин.
— А откуда они? — спросил я.
Генерал пожал плечами:
— Одно утешение, моджахедов они так же безжалостно мочат, как и нас.
Помолчали.
— Вы мне верите? — спросил задушевно Анатолий Петрович. В его глазах проступила вся лавина ответственности, которая обрушилась на него в последнее время. — Знали бы мы, кто они, давно бы уже разобрались.
Мы поверили Глухову.
Но, как оказалось впоследствии, поверили мы ему зря.
Раздавив пару бутылок, генерал спросил, когда мы собираемся в Москву.
— Чем быстрее, тем лучше!
Снова невообразимая радость лучами растеклась по его военному лицу.
— Мы тут билеты вам уже купили. На сегодняшний рейс.
— У нас же документов нет, — напомнили мы.
— А на что же тогда пограничное братство? — воскликнул генерал. — Зачем мы тогда границу охраняем, если не можем ей воспользоваться?!
Он глянул на нас победителем, давая нам время оценить его смекалку и предвидение наших желаний, а заодно и всемогущество, позволяющее провозить людей через государственные границы без документов.
Мы не стали скрывать своего восхищения.
— Когда самолет? — спросил я. — И можно ли быть уверенным, что в Москве пограничники обойдутся с нами столь же гостеприимно?
— Через три часа. У вас еще будет время принять душ и привести себя в порядок. Мой ординарец отвезет вас в аэропорт. А насчет Москвы не волнуйтесь. Я передам кому надо, и вас встретят.
— А деньги за билеты?
— Отдадите в Москве моему ординарцу. Он через неделю туда приедет по делам. Не стоит благодарности, — упредил он наш порыв.
В кабинете появился тот самый ординарец. То ли подслушивал под дверями, чтобы знать, когда появится в нем нужда, то ли у генерала под столом тайная кнопка.
— Отведи их, Кирилл Николаич, в душ. Пусть приведут себя в порядок. Отвезешь их потом в аэропорт. И проследи, чтобы они сели в самолет на Москву.
— Будет сделано, Анатолий Петрович, — ординарец прищелкнул каблуками.
Глава 9
Всех приезжающих Москва встречала холодными дождями. Август щедро поливал столицу круглые сутки. Расползлись по дорогам широченные лужи. Бежали мутные потоки у кромки тротуаров с кораблями-окурками. И машины соревновались друг с другом, кто обильнее обольет прохожих.
После жаркого Таджикистана мы с Сашкой постоянно мерзли и немедленно подхватили насморк. Неожиданно для себя я вдруг понял, как много в Москве народа. Несмотря на дождь, на улице не протолкнуться. Прохожие поминутно сшибались зонтами. Вежливо раскланивались или тихонько матерились. В метро ездили куда-то толпы, причем в разные стороны. Казалось, горожане в массовом порядке переезжают в новые районы.
Мы остановились возле выхода метро «Таганская». Взяли пива и под козырьком с колоннами решили подвести небольшой итог командировки.
— Я бы не заикался пока о «Блуждающих огнях», — предложил Сашка.
— Наверное, ты прав. Но все же мне кажется, что мы стоим на пороге обалденной тайны.
Колчин смерил меня саркастическим взглядом:
— Мы стоим на пороге могилы, а не тайны. Еще один шаг вперед, и мы окажемся на полметра под землей.
— Да ладно тебе! Преувеличиваешь! Погранцы специально нас пугают, чтобы мы не лезли в это дело. Будь все так серьезно, как они говорят, нас бы просто шлепнули на заставе как опасных свидетелей.
— У меня, между прочим, семья и дети. Я единственный кормилец. Поэтому меня эта тайна совсем не цепляет. Другое дело — ты. Гол, как сокол, материальным имуществом не обременен. Терять тебе нечего. Вот ты и занимайся, — ответил Сашка.
— Кстати, наши вещи могли спереть не «огни», а сами пограничники. Тот же Федулов. Чтобы мы тут не расследованием занимались, а бегали и прятались, — выдал я новое предположение.
— Знаешь, Леша, — устал Колчин, — мне уже все равно. Уезжать и прятаться не намерен. Но и соваться в это дело не хочу.
Дождь рассвирепел и уже сплошной пеленой выписывал кругами по площади. Как рыбки в аквариуме, проплывали машины, тараща фары.
— Блуждающие огни, — показал я на поток автомобилей.
— Тебе смешно. А мне еще пожить охота, — Колчин хлебнул пивка.
Я достал из кармана медальон, который нашел возле убитого контрактника Решкина, показал Сашке.
— Тот самый? — уточнил он.
Я кивнул и протянул вещицу Колчину.
Сашка внимательно посмотрел на медальон, пытаясь прочесть надписи:
— Ни фига не понимаю… Однако вещица очень древняя. Сразу видно.
— Я тут подумал, а что, если в рюкзаках у маневренной группы лежало полно таких вещей?
— Да ладно тебе пургу на погранцов гнать, — возмутился Сашка. — Где ты там в этих горах найдешь сокровища?
— Ну, эти-то «огни» пришли же откуда-то? Вот там и надо искать. Возьми медальон домой, — предложил я. — У тебя полно справочной литературы, словарей. Может, там чего отыщешь?
— Ладно, — медальон исчез у Сашки в кармане.
— А по поводу помалкивать, я с тобой полностью согласен, — добавил я. — В репортаже опишем все как было, но без упоминания этих «огней». И без них круто получится.
— Господи! Как я рад, что вернулся! — Сашка возвел глаза к небу, опустил в мусорку пустую бутылку.
— Ты сейчас поедешь как все? — спросил я.
— Придется. Денег и так нет.
Дело в том, что Сашка некоторое время назад изобрел новый способ езды в переполненном метро. Колчин живет у станции «Красногвардейская». В этот район каждый вечер устремляется тьма горожан. В вагонах не протолкнуться. На станции «Каширская» ветка метро разделяется. Одна колея ведет до «Варшавской», самой незагруженной станции. Другая — до «Красногвардейской». Очень часто пассажиры путают поезда, поэтому машинист постоянно объявляет, в какую сторону идет состав. Колчин стал совать машинисту стольник, и тот заявлял по связи, что поезд идет до «Варшавской». Народ покидал вагоны, а Колчин ехал себе в полупустом поезде до своей станции «Красногвардейская».
На время командировок связку запасных ключей от квартиры я всегда отдаю соседке, бабушке Дарье. Она и за домом присмотрит, и цветы польет. Я это все рассказываю к тому, что какой-нибудь дотошный читатель наверняка влезет с вопросом: как это я попал в квартиру, если все вещи у меня украли? Вот так и попал.
Дверь с тихим чмоканьем впустила меня, и по прихожей разлился уютный свет лампы. Не стану долго описывать свою квартиру. Ну, обычное гнездилище любого рядового московского корреспондента. Справа от прихожей — большая гостиная, где двенадцать пар запросто могут станцевать венский вальс, и еще останется место для оркестра и гостей. Рядом с гостиной — просторная библиотека, где я работаю в свободные минуты. В центре — массивный стол с компьютером. Большой телевизор — в углу. И тянутся по стенам книжные полки на десять тысяч книг. Здесь же хранится моя любимая «Британская энциклопедия» 1911 года выпуска. А также раритетное издание трудов Марка Аврелия 1666 года выпуска стоимостью примерно в 500 тысяч евро. А может, и больше. Отсюда по винтовой лестнице можно попасть на второй этаж в мой кабинет… Ну, ладно-ладно, не пыхтите так злобно. Пошутил я, пошутил.
У меня обычная хрущовка. Никаких излишеств и особенных удобств.
Я прошел в комнату. И темнота заговорила со мной:
— Можете и тут включить освещение, Алексей. А то нам надоело сидеть в темноте.
Тьма щелкнула под рукой, комнату затопило ярким светом.
В кресле сидел человек, как принято писать, средних лет, плотного телосложения, с лицом чекиста на работе, да еще одетый в плащ немодного покроя. В одной руке он держал сигарету, отставив ее в сторону, чтобы дым не лез в лицо. В другой руке плотно сидел пистолет и хищно таращился мне в живот.
Незнакомец вежливо спросил:
— Вы в порядке?
— Не стану скрывать, — ответил я. — Но пока вроде бы да.
— Это хорошо, — кивнул человек, и ствол пистолета кивнул вслед за ним.
«Как же банально поворачивается сюжет!» — воскликнет с негодованием любитель детективов.
Но в том-то и дело, отвечу я, что это ни фига не детектив, а моя жизнь. И я не виноват, что этот парень избрал именно такой способ знакомства со мной. Возможно, он тоже любит детективы и сейчас изображает из себя любимого героя.
Я не стал спрашивать, как он вошел. И не стал тыкать его лицом в подарочное издание Конституции, которое лежит у меня на столе. Не стал напирать на неприкосновенность жилища, забыл на время о частной собственности. У человека в руках был пистолет, а это напрочь отменяет всякие права и правила.
— Поднимите, пожалуйста, руки вверх, — все так же вежливо попросил незнакомец. — Не сочтите за оскорбительное недоверие, Алексей, но мои товарищи вас обыщут на всякий случай.
У меня за спиной выросли двое внушительных типов, затянутых в кожаные куртки. Наверное, прятались в соседней комнате. Их я причислил к молодому поколению чекистов.
— Чист, — сказал после скоротечного обыска первый кожаный.
— Даже документов нет, — добавил второй.
— Хм, этого, впрочем, и следовало ожидать. — Незнакомец убрал пистолет и предложил мне сесть. — Чувствуйте себя как дома, — он дружески улыбнулся.
— Спасибо, — я опустился на диван-кровать и всем своим видом изобразил бесконечную благодарность.
— Извините за обыск. Но это вынужденная предосторожность. Итак, представлюсь: Трофимов Сергей Николаевич.
— А ваше настоящее имя?
— Не ерничайте, Алексей. Мы из Федеральной службы безопасности. Как вы уже догадались.
— Да, только эти ребята везде чувствуют себя как дома, — согласился я. А сам подумал: уж больно вежливо он разговаривает.
— Мы шли к вам по делу. Как человек порядочный, вы бы не стали ведь нас держать под дождем, правда? Наверняка предложили бы нам свое гостеприимство? Но поскольку вы немного задерживались, мы решили войти.
— Забавные у вас извинения, — сказал я. — Может, пивка?
— Это то, что в холодильнике? — проявил он потрясающую осведомленность.
— Вы его, что, уже выпили?
— С вашего позволения, — чуть поклонился Сергей Николаевич.
— А то, что в ящике под вами? — спросил я.
Трофимов привстал и вытащил из кресла ящик.
— Добрые люди хранят там постельное белье, — прокомментировал я. — А вот мне больше нравится держать там пиво.
Сергей Николаевич с укоризной посмотрел на кожаных. Явная промашка со стороны сыщиков.
Мы откупорили баночное пиво и продолжили.
— Что вы делали в Таджикистане? — спросил Трофимов.
— Как будто вы не знаете.
— Хорошо, зайдем с другой стороны. Куда подевались все ваши вещи? Почему погранслужба провела вас через две границы без документов? Кем вы работали на тринадцатой погранзаставе?
— Э-э, отвечать на вопросы строго по порядку? Документы украли. Пограничники, видимо, чувствовали себя в долгу перед нами, поэтому и провели через границу. На заставу мы приехали, чтобы сделать репортаж.
После жаркого Таджикистана мы с Сашкой постоянно мерзли и немедленно подхватили насморк. Неожиданно для себя я вдруг понял, как много в Москве народа. Несмотря на дождь, на улице не протолкнуться. Прохожие поминутно сшибались зонтами. Вежливо раскланивались или тихонько матерились. В метро ездили куда-то толпы, причем в разные стороны. Казалось, горожане в массовом порядке переезжают в новые районы.
Мы остановились возле выхода метро «Таганская». Взяли пива и под козырьком с колоннами решили подвести небольшой итог командировки.
— Я бы не заикался пока о «Блуждающих огнях», — предложил Сашка.
— Наверное, ты прав. Но все же мне кажется, что мы стоим на пороге обалденной тайны.
Колчин смерил меня саркастическим взглядом:
— Мы стоим на пороге могилы, а не тайны. Еще один шаг вперед, и мы окажемся на полметра под землей.
— Да ладно тебе! Преувеличиваешь! Погранцы специально нас пугают, чтобы мы не лезли в это дело. Будь все так серьезно, как они говорят, нас бы просто шлепнули на заставе как опасных свидетелей.
— У меня, между прочим, семья и дети. Я единственный кормилец. Поэтому меня эта тайна совсем не цепляет. Другое дело — ты. Гол, как сокол, материальным имуществом не обременен. Терять тебе нечего. Вот ты и занимайся, — ответил Сашка.
— Кстати, наши вещи могли спереть не «огни», а сами пограничники. Тот же Федулов. Чтобы мы тут не расследованием занимались, а бегали и прятались, — выдал я новое предположение.
— Знаешь, Леша, — устал Колчин, — мне уже все равно. Уезжать и прятаться не намерен. Но и соваться в это дело не хочу.
Дождь рассвирепел и уже сплошной пеленой выписывал кругами по площади. Как рыбки в аквариуме, проплывали машины, тараща фары.
— Блуждающие огни, — показал я на поток автомобилей.
— Тебе смешно. А мне еще пожить охота, — Колчин хлебнул пивка.
Я достал из кармана медальон, который нашел возле убитого контрактника Решкина, показал Сашке.
— Тот самый? — уточнил он.
Я кивнул и протянул вещицу Колчину.
Сашка внимательно посмотрел на медальон, пытаясь прочесть надписи:
— Ни фига не понимаю… Однако вещица очень древняя. Сразу видно.
— Я тут подумал, а что, если в рюкзаках у маневренной группы лежало полно таких вещей?
— Да ладно тебе пургу на погранцов гнать, — возмутился Сашка. — Где ты там в этих горах найдешь сокровища?
— Ну, эти-то «огни» пришли же откуда-то? Вот там и надо искать. Возьми медальон домой, — предложил я. — У тебя полно справочной литературы, словарей. Может, там чего отыщешь?
— Ладно, — медальон исчез у Сашки в кармане.
— А по поводу помалкивать, я с тобой полностью согласен, — добавил я. — В репортаже опишем все как было, но без упоминания этих «огней». И без них круто получится.
— Господи! Как я рад, что вернулся! — Сашка возвел глаза к небу, опустил в мусорку пустую бутылку.
— Ты сейчас поедешь как все? — спросил я.
— Придется. Денег и так нет.
Дело в том, что Сашка некоторое время назад изобрел новый способ езды в переполненном метро. Колчин живет у станции «Красногвардейская». В этот район каждый вечер устремляется тьма горожан. В вагонах не протолкнуться. На станции «Каширская» ветка метро разделяется. Одна колея ведет до «Варшавской», самой незагруженной станции. Другая — до «Красногвардейской». Очень часто пассажиры путают поезда, поэтому машинист постоянно объявляет, в какую сторону идет состав. Колчин стал совать машинисту стольник, и тот заявлял по связи, что поезд идет до «Варшавской». Народ покидал вагоны, а Колчин ехал себе в полупустом поезде до своей станции «Красногвардейская».
На время командировок связку запасных ключей от квартиры я всегда отдаю соседке, бабушке Дарье. Она и за домом присмотрит, и цветы польет. Я это все рассказываю к тому, что какой-нибудь дотошный читатель наверняка влезет с вопросом: как это я попал в квартиру, если все вещи у меня украли? Вот так и попал.
Дверь с тихим чмоканьем впустила меня, и по прихожей разлился уютный свет лампы. Не стану долго описывать свою квартиру. Ну, обычное гнездилище любого рядового московского корреспондента. Справа от прихожей — большая гостиная, где двенадцать пар запросто могут станцевать венский вальс, и еще останется место для оркестра и гостей. Рядом с гостиной — просторная библиотека, где я работаю в свободные минуты. В центре — массивный стол с компьютером. Большой телевизор — в углу. И тянутся по стенам книжные полки на десять тысяч книг. Здесь же хранится моя любимая «Британская энциклопедия» 1911 года выпуска. А также раритетное издание трудов Марка Аврелия 1666 года выпуска стоимостью примерно в 500 тысяч евро. А может, и больше. Отсюда по винтовой лестнице можно попасть на второй этаж в мой кабинет… Ну, ладно-ладно, не пыхтите так злобно. Пошутил я, пошутил.
У меня обычная хрущовка. Никаких излишеств и особенных удобств.
Я прошел в комнату. И темнота заговорила со мной:
— Можете и тут включить освещение, Алексей. А то нам надоело сидеть в темноте.
Тьма щелкнула под рукой, комнату затопило ярким светом.
В кресле сидел человек, как принято писать, средних лет, плотного телосложения, с лицом чекиста на работе, да еще одетый в плащ немодного покроя. В одной руке он держал сигарету, отставив ее в сторону, чтобы дым не лез в лицо. В другой руке плотно сидел пистолет и хищно таращился мне в живот.
Незнакомец вежливо спросил:
— Вы в порядке?
— Не стану скрывать, — ответил я. — Но пока вроде бы да.
— Это хорошо, — кивнул человек, и ствол пистолета кивнул вслед за ним.
«Как же банально поворачивается сюжет!» — воскликнет с негодованием любитель детективов.
Но в том-то и дело, отвечу я, что это ни фига не детектив, а моя жизнь. И я не виноват, что этот парень избрал именно такой способ знакомства со мной. Возможно, он тоже любит детективы и сейчас изображает из себя любимого героя.
Я не стал спрашивать, как он вошел. И не стал тыкать его лицом в подарочное издание Конституции, которое лежит у меня на столе. Не стал напирать на неприкосновенность жилища, забыл на время о частной собственности. У человека в руках был пистолет, а это напрочь отменяет всякие права и правила.
— Поднимите, пожалуйста, руки вверх, — все так же вежливо попросил незнакомец. — Не сочтите за оскорбительное недоверие, Алексей, но мои товарищи вас обыщут на всякий случай.
У меня за спиной выросли двое внушительных типов, затянутых в кожаные куртки. Наверное, прятались в соседней комнате. Их я причислил к молодому поколению чекистов.
— Чист, — сказал после скоротечного обыска первый кожаный.
— Даже документов нет, — добавил второй.
— Хм, этого, впрочем, и следовало ожидать. — Незнакомец убрал пистолет и предложил мне сесть. — Чувствуйте себя как дома, — он дружески улыбнулся.
— Спасибо, — я опустился на диван-кровать и всем своим видом изобразил бесконечную благодарность.
— Извините за обыск. Но это вынужденная предосторожность. Итак, представлюсь: Трофимов Сергей Николаевич.
— А ваше настоящее имя?
— Не ерничайте, Алексей. Мы из Федеральной службы безопасности. Как вы уже догадались.
— Да, только эти ребята везде чувствуют себя как дома, — согласился я. А сам подумал: уж больно вежливо он разговаривает.
— Мы шли к вам по делу. Как человек порядочный, вы бы не стали ведь нас держать под дождем, правда? Наверняка предложили бы нам свое гостеприимство? Но поскольку вы немного задерживались, мы решили войти.
— Забавные у вас извинения, — сказал я. — Может, пивка?
— Это то, что в холодильнике? — проявил он потрясающую осведомленность.
— Вы его, что, уже выпили?
— С вашего позволения, — чуть поклонился Сергей Николаевич.
— А то, что в ящике под вами? — спросил я.
Трофимов привстал и вытащил из кресла ящик.
— Добрые люди хранят там постельное белье, — прокомментировал я. — А вот мне больше нравится держать там пиво.
Сергей Николаевич с укоризной посмотрел на кожаных. Явная промашка со стороны сыщиков.
Мы откупорили баночное пиво и продолжили.
— Что вы делали в Таджикистане? — спросил Трофимов.
— Как будто вы не знаете.
— Хорошо, зайдем с другой стороны. Куда подевались все ваши вещи? Почему погранслужба провела вас через две границы без документов? Кем вы работали на тринадцатой погранзаставе?
— Э-э, отвечать на вопросы строго по порядку? Документы украли. Пограничники, видимо, чувствовали себя в долгу перед нами, поэтому и провели через границу. На заставу мы приехали, чтобы сделать репортаж.