Страница:
— Прямо как сегодня, — заметил Колчин.
— Дай послушать, — оборвал я его.
— М-да, верно, — подтвердил Сашкины слова Варез. — Но чем это все закончилось? Государство ас-Саббаха стали называть страной ассасинов. То есть убийц. Слово прочно вошло в западноевропейские языки. В тысяча двести пятьдесят шестом году в эту страну нагрянула армия и разгромила государство подчистую. Многих перебили. Многих пленили. Выжило и того меньше. И все они рассеялись по разным странам. Наш народ можно найти в Азии, Африке, Индии, Пакистане, Афганистане, Иране и здесь — в Горно-Бадахшанской области Таджикистана. Наши предки поняли, что совершили ошибку. И стали искать новый путь. Вот взгляните на эту стену…
Вся противоположная стена зала была грандиозной картиной: огромная голая планета, покрытая многочисленными следами человеческих ног. Следы складывались в слова, те — в предложения, и всю планету покрывали многочисленные письмена. Тут же стоял человек, одетый, как и Варез, в белый балахон.
— Это ас-Саббах, — пояснил Варез. — По древней легенде, Бог отправил душу ас-Саббаха на пустую планету. Там не было деревьев и травы, не было неба и облаков, не было звуков и запахов, не было вообще ничего. Только серо-голубая пыль под ногами, и больше ничего. Именно так древнему правителю Господь назначил искупить свои ошибки. Его дух понял это и покрыл трактатами о Боге всю планету. Он расшифровал послания Господа. У нас есть поверье, что первозданные поля, реки, горы, озера и леса Земли — это письмена Бога. Послание человеку. Их надо только расшифровать, чтобы понять скрытый от нас смысл жизни. Но человек пошел по другому пути. Он вырубает леса, осушает озера, направляет реки в другое русло. Человек рушит и марает письмена Бога, которые он оставил людям… Мы развили ту ветвь своей религии, что пыталась познать мироздание. И, надо сказать, преуспели. Поскольку то, что вы видите перед собой, — он снова указал на куб, — является плодом этих усилий.
Варез снял с шеи злополучный ключ-медальон. Вставил его в неприметную щель на кубе.
Внутри механически клацнуло. Створки куба разошлись. За ними открылся родниковый источник.
— Вот, — торжественно произнес Варез. — Именно за этим гоняется Федулов и его «Рубин».
— За фонтаном? — удивленно протянул Сашка.
— Давай сюда свое лицо, — Варез зачерпнул из фонтана пригоршню воды.
Колчин подставил лицо.
Варез полил на раны водой.
Сашка скорчил гримасу:
— Жжет.
— Так и должно быть… Теперь твоя очередь, — сказал мне Варез.
Да-а, переходим к водным процедурам. Тотчас кожа на лице загорелась. Словно его намазали какой-то прогревающей мазью.
— Теперь сами еще раз тщательно ополосните ваши лица.
Мы так и сделали. Жжение усилилось.
Варез поднес нам два серебряных стаканчика:
— Зачерпните и пейте.
— А мы не сгорим?
— Водка намного вреднее, чем эта вода.
Мы зачерпнули стаканы и выпили. Вода оказалась самой что ни на есть родниковой, без вкуса и запаха.
Вслед за нами Шумер и Зак наполнили водой свои фляги и тоже выпили воды из стаканов.
— Идемте на улицу, — пригласил Варез. — Лекция окончена.
Под деревьями уже стояла толпа исмаилитов. Все они были одеты по-разному. Кто-то в таджикских халатах с тюбетейками, в пестрых народных платьях, кто-то в ремонтных комбинезонах или джинсах.
Варез указал им на храм:
— Путь к источнику открыт!
Народ повалил в проем дверей.
— Ой! — воскликнула Вика, глядя на нас с Колчиным. — Ваши лица!
— Что наши лица?!
— Ваши лица просто заживают на глазах!
— В этом и состоит ценность источника, — заметил довольно Варез и пошел в храм.
— По-вашему, это называется живая вода, — прокомментировал Шумер.
— Или святая вода, — добавил Зак.
Мы с Колчиным разулыбались, как дети дауны при виде мороженого.
Я прислушался к себе. Ого! Чувствую себя очень даже неплохо. Замолчали всяческие болячки, синяки и ушибы, которые мы получили за время нашего путешествия по горам. И горячая волна бодрости прокатила по телу.
Из храма стали выходить люди. Они несли в руках наполненные водой фляги, канистры, пластиковые бутылки.
В дверях показался глава исмаилитов с тремя серебряными флягами, наполненными, как нетрудно догадаться, живой водой из источника.
— Я долго думал, — сказал Варез, протягивая фляги, — что же вам подарить за ту огромную услугу, какую вы оказали нашему народу. Эти древние фляги принадлежали людям, которые много веков назад открыли здесь этот источник. Я полагаю, что сейчас они должны принадлежать вам. Потому что вы открыли его для нас заново.
— Право, не стоило, — замялся я и добавил: — Спасибо. Получить такой подарок — огромная честь для нас.
— Неужели вы не могли просто автогеном разрезать этот куб? — спросил Колчин.
— Видишь ли, Саша, именно этот куб делает воду такой, какая она есть, — растолковал Шумер.
— Вода обладает чудесными целебными свойствами, — дотолковал Варез. — Мы пьем ее с детства и никогда не болеем. Наши воины и женщины вырастают сильными и смелыми. Вы, наверное, заметили необычайную выносливость Шумера, Зака и остальных?
— Да, потрясающе!
— Это действие святой воды. Она помогает нам жить свободными от болезней, а значит, свободными духовно и свободными физически.
— Мистика какая-то. И по какому принципу работает этот куб?
— Никакой магии и заклинаний. Сплошная наука. Стенки куба отлиты из благородных металлов: золото, серебро и платина. Есть там еще какие-то добавки, о которых мы пока ничего не знаем.
— Вы хотите сказать, что сами не знаете рецепт этого сплава?
— Именно это я и хочу сказать, — кивнул Варез. — Секрет сплава наш народ потерял еще в глубокой древности. Когда мы только переселялись в эти горы. Но мы установили куб строго по тем параметрам, что указаны в древних рукописях. Он стоит на горном ручье. Его специально помеченные грани смотрят на четыре сторона света. Этот момент очень важен, — он воздел палец, — так как металлический сплав взаимодействует и с магнитным полем Земли. В этом нам еще предстоит разобраться. В закрытом состоянии вода горного ручья не попадает внутрь куба и остается такой, как есть. В древних источниках сказано, что куб основную часть времени должен быть закрытым. Его стенки как бы «подзаряжаются» и накапливают энергию. Когда вставляешь ключ в прорезь, — Варез указал себе на грудь, где тускло блестел «медальон», — запорный механизм замка становится однородным по металлу, «резьба» ключа совпадает с рисунком внутри механизма, и замок открывается. В эти мгновения можно даже почувствовать, как ключ легонько вибрирует в руке. Это значит, что стенки окончательно подзарядились… Как я уже говорил, когда плоскости куба открываются, туда поступает вода из горного ручья. В кубе на нее воздействует какое-то мощное, непонятное нам излучение. Если в это время поднести к кубу механические часы, то они останавливаются. Причем навсегда. Через какое-то время… это, опять же, происходит всегда по-разному… плоскости куба «разряжаются» и смыкаются сами по себе.
— И сколько времени он так может «фонить» на воду? — поинтересовался Колчин.
— Мы еще не поняли окончательно. Все зависит от того, насколько долго куб «подзаряжается», насколько сильным было магнитное поле. Но достоверно об этом могли сказать только наши предки. А их уже не спросишь… — Варез вздохнул и погладил на груди «медальон».
— А разве нельзя каким-то образом разобрать куб и посмотреть, как он устроен? — не унимался Сашка.
— Исключено! — покачал головой Шумер. — Там нет ни болтов, ни шурупов. Все плоскости очень плотно подогнаны. Механизм спрятан внутри. Куб можно только сломать. Но тогда он перестанет работать.
— Постойте, — вмешался я, — а ведь я понял! Федулов каким-то образом узнал про источник и решил завладеть им. Ведь сами они со своими суперсолдатами пичкают друг друга какой-то химией, и это плохо сказывается на здоровье.
Исмаилиты, соглашаясь, кивнули.
— Но откуда Федулов узнал о существовании источника? — Я задумался.
— Откуда-то узнал, — житейски сказал Шумер. — По рукописям, которые его солдаты украли в храмах.
— О существовании источника узнал, а вот где именно он, источник, — нет… — уточнил Зак не без хитринки.
— В этом и ваша заслуга, друзья, — Варез коротко поклонился нам.
— Не понял… — не понял Сашка. Да и я не понял.
— Федулов потратил очень много времени на вас. Мы успели сделать кое-какие приготовления, и теперь он источник не найдет никогда.
Ладно, нас вроде это уже никак не касалось. Мы с Сашкой посмотрели друг на друга и угадали наше следующее желание.
— Зеркало где-нибудь есть? — спросили мы в один голос.
— Конечно! Там, в домике. Пошли… — позвала Вика.
Еще б женщине не знать, где зеркало!
— А ведь и вправду здорово заживает, — Сашка, разглядывая свое лицо перед зеркалом, тыкал пальцем в ссадины и запивал свою радость водой из серебряной фляжки.
Я уже насмотрелся на свое отражение и теперь размышлял о Федулове. Александр Петрович узнал про родник и собирался его… приватизировать. Что, конечно же, не могло устраивать исмаилитов. Как и сам способ приватизации: со стрельбой и трупами. Желая пробиться к источнику, Глухов и Федулов составили небольшой заговор и стали самостоятельно проводить операции. В том числе гонялись якобы за медальоном и за исмаилитами по всей Москве, чтобы не просочились слухи о работе «Рубина» и чтобы замазать всех, кто сунет в это дело свой нос.
В результате нас с Сашкой обвинили во всех смертных грехах. И теперь мы должны скрываться. Но если каким-то образом исмаилитам удастся разгромить «Рубин», а мы сможем вывести их на чистую воду, то тут же возникнет другая проблема: как только власти Таджикистана или России узнают об источнике — исмаилитам не жить. Никто не позволит им распоряжаться таким сокровищем единолично и в свое удовольствие. Ведь это — панацея! И это — огромные деньги!
Мне стало не по себе. Я выглянул в окно и представил себе, как поселение снесут бульдозером, огородят колючей проволокой с пулеметными вышками, поставят конвейер по розливу воды в бутылки. Сюда начнут ломиться все разведки мира и все торговцы. Исмаилиты превратятся в современных индейцев в резервации.
Я вздохнул. Рядом присел Колчин:
— Чего ты так погрустнел? По-моему, все пока не так уж плохо?
Я рассказал ему о своих размышлениях.
— Но ведь не обязательно орать на всех углах о нашем открытии, правда?
— Да, но в случае провала своей операции майор Федулов в отместку исмаилитам выставит этот козырь перед вышестоящим начальством и снова окажется на коне. Понимаешь? Мы не сможем разоблачить и победить Федулова. Он все равно выкрутится.
— М-да. Наверное, Леша, ты прав.
Из соседней комнаты вышла Вика. Она нарядилась в пестрое платье. Черные волосы, голубые глаза, длинные серебряные серьги делали ее похожей на местных женщин.
— Ну что, мальчики, собираетесь делать?
— Ты о чем?
— О возвращении, о будущем.
— Наше будущее пока не просматривается дальше завтрашнего дня, — буркнул Сашка. — Мы ни черта не понимаем, что происходит.
Раздался стук в дверь, и зашел Шумер. Он присел на диван, так, чтобы видеть всех нас, закурил, закинув ногу на ногу:
— У меня очень неприятная новость для вас.
У меня внутри все сжалось.
— Помните, я говорил о том армейском спецназе, что недавно здесь появился?
— У них еще связь с Москвой? — уточнил Сашка.
— Да. У них теперь еще и связь с нами. Они вышли на нашу частоту и потребовали вас выдать. В противном случае поднимут двести первую мотострелковую дивизию, — она дислоцируется как раз неподалеку, — и начнут против нас масштабную операцию. Что будете делать?
— Это что вы будете делать! — переадресовал я.
— Сейчас наши старейшины совещаются. Но вопрос трудный.
— И когда надо дать ответ?
— Уже сегодня к вечеру, — в голосе Шумера просквозила безысходность.
Я нервно заходил по комнате, словно стараясь поймать убегавшее от меня решение проблемы.
— Да сядь ты! — вскрикнул Колчин. Нервы у него были на взводе.
Шумер блуждал взглядом по комнате. Вика смотрела прямо на меня, и ресницы подрагивали в ожидании слез.
— Какие условия? — спросил я Шумера. — Что они сказали? Для чего мы им понадобились?
— Они сказали, что не убьют вас. Это все, что мы пока знаем.
— Как же! — Сашка скорчил гримасу. — Я бы им даже перхоть свою не доверил. Не то что наши жизни.
— Сегодня вечером — это во сколько? — уточнил я.
Шумер пожал плечами:
— Может, в семь. Может, в восемь. На самом деле связаться с ним несложно.
— А как насчет того, чтобы нам самим с ними переговорить?
— Идемте. Так будет даже лучше.
Рация стояла в домике Вареза. Он сидел возле нее и что-то записывал в блокнот.
— А, ребята. Нам очень неприятно. Мы тут совещались, но, по правде сказать, решение так и не приняли.
— Мы хотим сами с ними поговорить.
Варез посмотрел на нас, потом на Шумера. И согласился:
— Надеюсь, это принесет хороший результат.
Он настроил рацию на частоту и стал вызывать «Шарнир». Буквально через десять секунд ему ответили:
— На связи!
— Это «Блуждающие огни», говоря по-вашему.
— Я понял. Что решили? — сказал голос, как показалось, с самодовольной ухмылкой.
— Здесь ребята, о которых вы спрашивали. Они хотят сами с вами поговорить.
— Готов, — голос насторожился.
Я кивнул Сашке на рацию. Но он покачал головой и сделал мне приглашающий жест рукой.
— Я хочу обсудить условия нашей сдачи, — сказал я без всяких вступлений.
— Слушаю тебя, слушаю, — откликнулся голос.
— Первое, что я хочу сказать: мы не делали того, в чем нас обвиняют.
На том конце молчали, и я продолжил:
— Нас подставили пограничники, которые составили заговор. Они пытались разгромить исмаилитов, но мы случайно вмешались в это дело и нас впутали.
Я посмотрел на исмаилитов, они согласно кивнули головами.
— Все эти московские убийства, все эти нападения на сотрудников ФСБ и милиции не совершали ни мы, ни исмаилиты. Кроме того, в Чечне исмаилиты вынуждены были похитить майора погранслужбы Федулова, чтобы забрать у него священный медальон. Только и всего. Не знаю, что вам там наговорил сам Федулов, но он ключевая фигура в заговоре. Я хочу сказать, ребята, что дело зашло слишком далеко и уже давно вышло из-под контроля. Об этой войне в горах и этих спецоперациях знает очень много людей. Вы все слышите? Все поняли?
— Да, все поняли, — сказал голос.
— Теперь мы готовы сдаться… — Я посмотрел на Колчина. Он с трудом, но утвердительно кивнул. — Надеюсь, вы не станете нас сразу же стрелять и хотя бы выслушаете.
— Мы гарантируем вам безопасность, — пообещал голос.
Мне хотелось закончить с этим побыстрее. Я не чувствовал в себе уверенности. И боялся смалодушничать в самый последний момент.
— О координатах и времени встречи договоритесь с исмаилитами, — я передал рацию Варезу.
Шумер не отрываясь смотрел на нас с Сашкой и молчал. Варез записал координаты, согласовал время и отключил рацию.
— Вы не вините нас, что мы не даем вам защиту? — спросил он виновато.
— Нет. Спасибо вам за все. Я и Сашка, мы не хотим, чтобы из-за нас поубивали людей и разнесли этот поселок вдребезги.
— Встреча через два часа, — напомнил Шумер. — Может быть, у вас есть… — хотел, видимо, про последнее желание, но это получилось бы совсем бестактно.
— Вы можете мне пообещать кое-что? — спросил я.
— Конечно! — воскликнул Варез. — Говори, не стесняйся.
— Отправьте завтра же Вику в Москву. Хорошо?
— Обещаем.
Глава 32
— Дай послушать, — оборвал я его.
— М-да, верно, — подтвердил Сашкины слова Варез. — Но чем это все закончилось? Государство ас-Саббаха стали называть страной ассасинов. То есть убийц. Слово прочно вошло в западноевропейские языки. В тысяча двести пятьдесят шестом году в эту страну нагрянула армия и разгромила государство подчистую. Многих перебили. Многих пленили. Выжило и того меньше. И все они рассеялись по разным странам. Наш народ можно найти в Азии, Африке, Индии, Пакистане, Афганистане, Иране и здесь — в Горно-Бадахшанской области Таджикистана. Наши предки поняли, что совершили ошибку. И стали искать новый путь. Вот взгляните на эту стену…
Вся противоположная стена зала была грандиозной картиной: огромная голая планета, покрытая многочисленными следами человеческих ног. Следы складывались в слова, те — в предложения, и всю планету покрывали многочисленные письмена. Тут же стоял человек, одетый, как и Варез, в белый балахон.
— Это ас-Саббах, — пояснил Варез. — По древней легенде, Бог отправил душу ас-Саббаха на пустую планету. Там не было деревьев и травы, не было неба и облаков, не было звуков и запахов, не было вообще ничего. Только серо-голубая пыль под ногами, и больше ничего. Именно так древнему правителю Господь назначил искупить свои ошибки. Его дух понял это и покрыл трактатами о Боге всю планету. Он расшифровал послания Господа. У нас есть поверье, что первозданные поля, реки, горы, озера и леса Земли — это письмена Бога. Послание человеку. Их надо только расшифровать, чтобы понять скрытый от нас смысл жизни. Но человек пошел по другому пути. Он вырубает леса, осушает озера, направляет реки в другое русло. Человек рушит и марает письмена Бога, которые он оставил людям… Мы развили ту ветвь своей религии, что пыталась познать мироздание. И, надо сказать, преуспели. Поскольку то, что вы видите перед собой, — он снова указал на куб, — является плодом этих усилий.
Варез снял с шеи злополучный ключ-медальон. Вставил его в неприметную щель на кубе.
Внутри механически клацнуло. Створки куба разошлись. За ними открылся родниковый источник.
— Вот, — торжественно произнес Варез. — Именно за этим гоняется Федулов и его «Рубин».
— За фонтаном? — удивленно протянул Сашка.
— Давай сюда свое лицо, — Варез зачерпнул из фонтана пригоршню воды.
Колчин подставил лицо.
Варез полил на раны водой.
Сашка скорчил гримасу:
— Жжет.
— Так и должно быть… Теперь твоя очередь, — сказал мне Варез.
Да-а, переходим к водным процедурам. Тотчас кожа на лице загорелась. Словно его намазали какой-то прогревающей мазью.
— Теперь сами еще раз тщательно ополосните ваши лица.
Мы так и сделали. Жжение усилилось.
Варез поднес нам два серебряных стаканчика:
— Зачерпните и пейте.
— А мы не сгорим?
— Водка намного вреднее, чем эта вода.
Мы зачерпнули стаканы и выпили. Вода оказалась самой что ни на есть родниковой, без вкуса и запаха.
Вслед за нами Шумер и Зак наполнили водой свои фляги и тоже выпили воды из стаканов.
— Идемте на улицу, — пригласил Варез. — Лекция окончена.
Под деревьями уже стояла толпа исмаилитов. Все они были одеты по-разному. Кто-то в таджикских халатах с тюбетейками, в пестрых народных платьях, кто-то в ремонтных комбинезонах или джинсах.
Варез указал им на храм:
— Путь к источнику открыт!
Народ повалил в проем дверей.
— Ой! — воскликнула Вика, глядя на нас с Колчиным. — Ваши лица!
— Что наши лица?!
— Ваши лица просто заживают на глазах!
— В этом и состоит ценность источника, — заметил довольно Варез и пошел в храм.
— По-вашему, это называется живая вода, — прокомментировал Шумер.
— Или святая вода, — добавил Зак.
Мы с Колчиным разулыбались, как дети дауны при виде мороженого.
Я прислушался к себе. Ого! Чувствую себя очень даже неплохо. Замолчали всяческие болячки, синяки и ушибы, которые мы получили за время нашего путешествия по горам. И горячая волна бодрости прокатила по телу.
Из храма стали выходить люди. Они несли в руках наполненные водой фляги, канистры, пластиковые бутылки.
В дверях показался глава исмаилитов с тремя серебряными флягами, наполненными, как нетрудно догадаться, живой водой из источника.
— Я долго думал, — сказал Варез, протягивая фляги, — что же вам подарить за ту огромную услугу, какую вы оказали нашему народу. Эти древние фляги принадлежали людям, которые много веков назад открыли здесь этот источник. Я полагаю, что сейчас они должны принадлежать вам. Потому что вы открыли его для нас заново.
— Право, не стоило, — замялся я и добавил: — Спасибо. Получить такой подарок — огромная честь для нас.
— Неужели вы не могли просто автогеном разрезать этот куб? — спросил Колчин.
— Видишь ли, Саша, именно этот куб делает воду такой, какая она есть, — растолковал Шумер.
— Вода обладает чудесными целебными свойствами, — дотолковал Варез. — Мы пьем ее с детства и никогда не болеем. Наши воины и женщины вырастают сильными и смелыми. Вы, наверное, заметили необычайную выносливость Шумера, Зака и остальных?
— Да, потрясающе!
— Это действие святой воды. Она помогает нам жить свободными от болезней, а значит, свободными духовно и свободными физически.
— Мистика какая-то. И по какому принципу работает этот куб?
— Никакой магии и заклинаний. Сплошная наука. Стенки куба отлиты из благородных металлов: золото, серебро и платина. Есть там еще какие-то добавки, о которых мы пока ничего не знаем.
— Вы хотите сказать, что сами не знаете рецепт этого сплава?
— Именно это я и хочу сказать, — кивнул Варез. — Секрет сплава наш народ потерял еще в глубокой древности. Когда мы только переселялись в эти горы. Но мы установили куб строго по тем параметрам, что указаны в древних рукописях. Он стоит на горном ручье. Его специально помеченные грани смотрят на четыре сторона света. Этот момент очень важен, — он воздел палец, — так как металлический сплав взаимодействует и с магнитным полем Земли. В этом нам еще предстоит разобраться. В закрытом состоянии вода горного ручья не попадает внутрь куба и остается такой, как есть. В древних источниках сказано, что куб основную часть времени должен быть закрытым. Его стенки как бы «подзаряжаются» и накапливают энергию. Когда вставляешь ключ в прорезь, — Варез указал себе на грудь, где тускло блестел «медальон», — запорный механизм замка становится однородным по металлу, «резьба» ключа совпадает с рисунком внутри механизма, и замок открывается. В эти мгновения можно даже почувствовать, как ключ легонько вибрирует в руке. Это значит, что стенки окончательно подзарядились… Как я уже говорил, когда плоскости куба открываются, туда поступает вода из горного ручья. В кубе на нее воздействует какое-то мощное, непонятное нам излучение. Если в это время поднести к кубу механические часы, то они останавливаются. Причем навсегда. Через какое-то время… это, опять же, происходит всегда по-разному… плоскости куба «разряжаются» и смыкаются сами по себе.
— И сколько времени он так может «фонить» на воду? — поинтересовался Колчин.
— Мы еще не поняли окончательно. Все зависит от того, насколько долго куб «подзаряжается», насколько сильным было магнитное поле. Но достоверно об этом могли сказать только наши предки. А их уже не спросишь… — Варез вздохнул и погладил на груди «медальон».
— А разве нельзя каким-то образом разобрать куб и посмотреть, как он устроен? — не унимался Сашка.
— Исключено! — покачал головой Шумер. — Там нет ни болтов, ни шурупов. Все плоскости очень плотно подогнаны. Механизм спрятан внутри. Куб можно только сломать. Но тогда он перестанет работать.
— Постойте, — вмешался я, — а ведь я понял! Федулов каким-то образом узнал про источник и решил завладеть им. Ведь сами они со своими суперсолдатами пичкают друг друга какой-то химией, и это плохо сказывается на здоровье.
Исмаилиты, соглашаясь, кивнули.
— Но откуда Федулов узнал о существовании источника? — Я задумался.
— Откуда-то узнал, — житейски сказал Шумер. — По рукописям, которые его солдаты украли в храмах.
— О существовании источника узнал, а вот где именно он, источник, — нет… — уточнил Зак не без хитринки.
— В этом и ваша заслуга, друзья, — Варез коротко поклонился нам.
— Не понял… — не понял Сашка. Да и я не понял.
— Федулов потратил очень много времени на вас. Мы успели сделать кое-какие приготовления, и теперь он источник не найдет никогда.
Ладно, нас вроде это уже никак не касалось. Мы с Сашкой посмотрели друг на друга и угадали наше следующее желание.
— Зеркало где-нибудь есть? — спросили мы в один голос.
— Конечно! Там, в домике. Пошли… — позвала Вика.
Еще б женщине не знать, где зеркало!
— А ведь и вправду здорово заживает, — Сашка, разглядывая свое лицо перед зеркалом, тыкал пальцем в ссадины и запивал свою радость водой из серебряной фляжки.
Я уже насмотрелся на свое отражение и теперь размышлял о Федулове. Александр Петрович узнал про родник и собирался его… приватизировать. Что, конечно же, не могло устраивать исмаилитов. Как и сам способ приватизации: со стрельбой и трупами. Желая пробиться к источнику, Глухов и Федулов составили небольшой заговор и стали самостоятельно проводить операции. В том числе гонялись якобы за медальоном и за исмаилитами по всей Москве, чтобы не просочились слухи о работе «Рубина» и чтобы замазать всех, кто сунет в это дело свой нос.
В результате нас с Сашкой обвинили во всех смертных грехах. И теперь мы должны скрываться. Но если каким-то образом исмаилитам удастся разгромить «Рубин», а мы сможем вывести их на чистую воду, то тут же возникнет другая проблема: как только власти Таджикистана или России узнают об источнике — исмаилитам не жить. Никто не позволит им распоряжаться таким сокровищем единолично и в свое удовольствие. Ведь это — панацея! И это — огромные деньги!
Мне стало не по себе. Я выглянул в окно и представил себе, как поселение снесут бульдозером, огородят колючей проволокой с пулеметными вышками, поставят конвейер по розливу воды в бутылки. Сюда начнут ломиться все разведки мира и все торговцы. Исмаилиты превратятся в современных индейцев в резервации.
Я вздохнул. Рядом присел Колчин:
— Чего ты так погрустнел? По-моему, все пока не так уж плохо?
Я рассказал ему о своих размышлениях.
— Но ведь не обязательно орать на всех углах о нашем открытии, правда?
— Да, но в случае провала своей операции майор Федулов в отместку исмаилитам выставит этот козырь перед вышестоящим начальством и снова окажется на коне. Понимаешь? Мы не сможем разоблачить и победить Федулова. Он все равно выкрутится.
— М-да. Наверное, Леша, ты прав.
Из соседней комнаты вышла Вика. Она нарядилась в пестрое платье. Черные волосы, голубые глаза, длинные серебряные серьги делали ее похожей на местных женщин.
— Ну что, мальчики, собираетесь делать?
— Ты о чем?
— О возвращении, о будущем.
— Наше будущее пока не просматривается дальше завтрашнего дня, — буркнул Сашка. — Мы ни черта не понимаем, что происходит.
Раздался стук в дверь, и зашел Шумер. Он присел на диван, так, чтобы видеть всех нас, закурил, закинув ногу на ногу:
— У меня очень неприятная новость для вас.
У меня внутри все сжалось.
— Помните, я говорил о том армейском спецназе, что недавно здесь появился?
— У них еще связь с Москвой? — уточнил Сашка.
— Да. У них теперь еще и связь с нами. Они вышли на нашу частоту и потребовали вас выдать. В противном случае поднимут двести первую мотострелковую дивизию, — она дислоцируется как раз неподалеку, — и начнут против нас масштабную операцию. Что будете делать?
— Это что вы будете делать! — переадресовал я.
— Сейчас наши старейшины совещаются. Но вопрос трудный.
— И когда надо дать ответ?
— Уже сегодня к вечеру, — в голосе Шумера просквозила безысходность.
Я нервно заходил по комнате, словно стараясь поймать убегавшее от меня решение проблемы.
— Да сядь ты! — вскрикнул Колчин. Нервы у него были на взводе.
Шумер блуждал взглядом по комнате. Вика смотрела прямо на меня, и ресницы подрагивали в ожидании слез.
— Какие условия? — спросил я Шумера. — Что они сказали? Для чего мы им понадобились?
— Они сказали, что не убьют вас. Это все, что мы пока знаем.
— Как же! — Сашка скорчил гримасу. — Я бы им даже перхоть свою не доверил. Не то что наши жизни.
— Сегодня вечером — это во сколько? — уточнил я.
Шумер пожал плечами:
— Может, в семь. Может, в восемь. На самом деле связаться с ним несложно.
— А как насчет того, чтобы нам самим с ними переговорить?
— Идемте. Так будет даже лучше.
Рация стояла в домике Вареза. Он сидел возле нее и что-то записывал в блокнот.
— А, ребята. Нам очень неприятно. Мы тут совещались, но, по правде сказать, решение так и не приняли.
— Мы хотим сами с ними поговорить.
Варез посмотрел на нас, потом на Шумера. И согласился:
— Надеюсь, это принесет хороший результат.
Он настроил рацию на частоту и стал вызывать «Шарнир». Буквально через десять секунд ему ответили:
— На связи!
— Это «Блуждающие огни», говоря по-вашему.
— Я понял. Что решили? — сказал голос, как показалось, с самодовольной ухмылкой.
— Здесь ребята, о которых вы спрашивали. Они хотят сами с вами поговорить.
— Готов, — голос насторожился.
Я кивнул Сашке на рацию. Но он покачал головой и сделал мне приглашающий жест рукой.
— Я хочу обсудить условия нашей сдачи, — сказал я без всяких вступлений.
— Слушаю тебя, слушаю, — откликнулся голос.
— Первое, что я хочу сказать: мы не делали того, в чем нас обвиняют.
На том конце молчали, и я продолжил:
— Нас подставили пограничники, которые составили заговор. Они пытались разгромить исмаилитов, но мы случайно вмешались в это дело и нас впутали.
Я посмотрел на исмаилитов, они согласно кивнули головами.
— Все эти московские убийства, все эти нападения на сотрудников ФСБ и милиции не совершали ни мы, ни исмаилиты. Кроме того, в Чечне исмаилиты вынуждены были похитить майора погранслужбы Федулова, чтобы забрать у него священный медальон. Только и всего. Не знаю, что вам там наговорил сам Федулов, но он ключевая фигура в заговоре. Я хочу сказать, ребята, что дело зашло слишком далеко и уже давно вышло из-под контроля. Об этой войне в горах и этих спецоперациях знает очень много людей. Вы все слышите? Все поняли?
— Да, все поняли, — сказал голос.
— Теперь мы готовы сдаться… — Я посмотрел на Колчина. Он с трудом, но утвердительно кивнул. — Надеюсь, вы не станете нас сразу же стрелять и хотя бы выслушаете.
— Мы гарантируем вам безопасность, — пообещал голос.
Мне хотелось закончить с этим побыстрее. Я не чувствовал в себе уверенности. И боялся смалодушничать в самый последний момент.
— О координатах и времени встречи договоритесь с исмаилитами, — я передал рацию Варезу.
Шумер не отрываясь смотрел на нас с Сашкой и молчал. Варез записал координаты, согласовал время и отключил рацию.
— Вы не вините нас, что мы не даем вам защиту? — спросил он виновато.
— Нет. Спасибо вам за все. Я и Сашка, мы не хотим, чтобы из-за нас поубивали людей и разнесли этот поселок вдребезги.
— Встреча через два часа, — напомнил Шумер. — Может быть, у вас есть… — хотел, видимо, про последнее желание, но это получилось бы совсем бестактно.
— Вы можете мне пообещать кое-что? — спросил я.
— Конечно! — воскликнул Варез. — Говори, не стесняйся.
— Отправьте завтра же Вику в Москву. Хорошо?
— Обещаем.
Глава 32
Вика долго не хотела нас отпускать. Порывалась идти с нами. Плакала, просила исмаилитов хоть как-то вмешаться. Шумер и Зак, потупив глаза, молчали.
У меня и так душа заламывала в отчаянии свои нежные ручонки, а тут еще такая душераздирающая сцена!
И всплыл в памяти дурацкий детский стишок:
Что за звуки фуги?
Может, стоны Баха?
Это кошки серут
По ночам от страха.
Я взял Викины руки в свои и сказал:
— Завтра-послезавтра ты будешь в Москве. Следом приедем мы с Сашкой. Обещаю.
Вика ничего не ответила, и только слезы еще пуще покатились у нее из глаз.
Я поцеловал ее. И мы с Сашкой пошли.
Боевая группа исмаилитов поджидала нас у выхода из ущелья.
Рядом со мной шагал Шумер:
— Я хочу сказать вам напоследок одну вещь.
— Весь — внимание.
— Не знаю, станет ли тебе легче… Но ты, Леша, не убивал никакого Идриса. Это Акрам специально подстроил, чтобы повязать вас кровью.
— Но там были трупы!
— Ты их сам лично осматривал?
— Нет.
— Так вот, это всего лишь розыгрыш. Просто Акраму позарез нужен был выход на Москву. И вы, конечно же. Вот он и исхитрился таким образом. Никаких убитых не было. Уж мы-то знаем. Горы — это та же большая деревня, — напомнил Шумер.
— Спасибо, — сказал я невпопад.
— Всегда рад. И еще одно. Саша, тебя это тоже касается… Если вас станут спрашивать, куда мы собираемся идти и так далее, говорите, слышали что-то о Камышовом поле.
— А что это?
— Место такое. Через него люди уходят ночами в Афганистан. Запомните, Камышовое поле. И не говорите, что мы там пойдем. Просто если спросят: ничего такого не слышали? — отвечайте: что-то говорили про Камышовое поле. И больше никаких подробностей. Иначе вам не поверят и убьют.
— Вы думаете… — начал я и осекся.
— Нельзя ничего исключать. Есть у нас одно предположение… А теперь запомните еще вот что. Древние русичи очень любили устраивать в камышах засады. Они брали полую трубку камыша, ныряли под воду и дышали через нее, поджидая противника. Точно так же можно обмануть своих преследователей. Понятно?
Через час вышли к подножию горной сопки. Мы обнялись с исмаилитами и пошли наверх.
Отряд быстро отступил назад и растворился между камней.
— Если эти бойцы убьют вас, никто из них отсюда живым не уйдет, — шепнул мне на прощание Шумер.
Я, грешным делом, подумал, что если нас все же собираются шлепнуть, то лучше бы они сделали это тут же. По крайней мере, возмездие настигло бы их молниеносно.
Вскоре из-за скал по-волчьи метнулись тени — группа в пять человек, в черной форме с масками на лице. Они наспех обыскали нас и потащили за собой.
Снова пришлось бежать через какие-то расселины, преодолевать небольшие перевалы и плутать среди здоровенных валунов. Я надеялся, что исмаилиты идут за нами по пятам. Но это я так себя утешал.
К лагерю мы вышли, когда уже совсем стемнело. Нас молча подвели к пещере и подтолкнули внутрь. Внутри дежурили часовые. Они расступились и пропустили нас к огню.
Пламя костра колыхнулось, щелкнуло, брызнуло искрами. Тени вокруг заволновались. Ватная тишина заползла во все потайные углы пещеры и там притаилась. Языки пламени выхватили из темноты знакомое лицо. От удивления мы с Колчиным моментально прилипли подошвами к полу. Возле костра сидел… убиенный исмаилитами Виктор Сухомлинский.
— Добрый вечер, — сказало привидение без тени враждебности.
Мы издали что-то навроде: «уэ-а-у».
Привидение указало на место возле костра, где лежали свернутые кем-то бушлаты.
Не отрывая глаз от воскресшего майора, мы осторожно присели.
Сухомлинский молча вглядывался в огонь и давал языкам пламени облизывать свои озябшие руки.
— Товарищ майор? — начал было Колчин, но тут же осекся и поправился: — Извините, я правильно произнес ваше звание? В загробном мире офицерские погоны так же действительны, как и на Земле?
— Шутники, — Сухомлинский провел по глазам ладонью. — Жаль будет с вами расставаться.
— Вы нас опять покидаете? — спросил я тревожно.
— Нет, это вы нас покидаете, — уточнил майор.
— В каком смысле? — встрепенулся Колчин.
— Ладно, шутки побоку, — Сухомлинский стал серьезен. — Я жив, как видите. Никакой мистики.
— А как же? — И Колчин провел большим пальцем себе по шее, намекая на смерть.
Майор усмехнулся:
— Придется, как видно, объясниться. Начну с самого начала. Я тот самый таинственный злодей, что направлял в последнее время вашу нелегкую судьбу.
Мы опешили.
— Попрошу с подробностями, — попросил Колчин.
— И без громких заявлений, — громко заявил я.
— Подробности, ау? Где вы там? — обратился в темноту пещеры Сухомлинский.
В облако света шагнула та самая женщина, что побывала у нас в гостиничном номере. Ну, когда мы в первый раз приехали в Душанбе. Тогда она представилась нам журналистом, и от нее мы впервые узнали о «Блуждающих огнях».
Женщина уселась рядом с Сухомлинским.
— Не ожидали?
— Если сюда теперь зайдет и наш редактор Павлов, я даже не удивлюсь, — сказал Колчин.
— Зовут меня Таня. Я работаю в Главном разведуправлении Генерального штаба. Знаете такую организацию?
Кто ж не знает!
— Извините, что впутали вас в это дело. Хотя вы сами, можно сказать, на него нарвались. И так уж получилось, что нам просто необходимо было с вашей помощью распутать этот клубок.
— Что-что распутать?
— Чей клубок?
— Распутать клубок заговора, как вы говорили только что по рации.
С тяжелым пыхтеньем заворочались в моей голове догадки.
— Вспомните, я пришла к вам в номер и так, для проформы, ни на что особенно не надеясь, рассказала вам историю о «Блуждающих огнях». Мы уже знали, куда и зачем вы едете. Я подкинула вам информацию в надежде, что ваше любопытство заставит вас немного порешать эту проблему. Но вам повезло еще больше, если уместно здесь это слово, — она улыбнулась. — Вы не только влезли в это дело, вы оказались на острие событий. Пока вы барахтались, заставляя заговорщиков совершать разные ошибки и резкие действия, мы просто наблюдали за вами, беря на заметку всех, кто замешан в заговоре. Опять же, если можно так выразиться, наблюдали, не следуя за вами по пятам, но зная все отправные и стратегические точки. Сказать честно, мы вас потеряли, когда вы попали в плен к наркоторговцам. Но у нас есть свои источники… Так что мы поняли в конце концов, где вас искать. И вот клубок окончательно распутался. Теперь мы все знаем. Спасибо вам.
— Бла-бла-бла-бла, — писклявым голосом передразнил ее Колчин.
— Товарищ майор, поясните нам более популярно, что происходит? — попросил я.
Сухомлинский пошкрябал пальцами щетину на скулах.
— Как вы оказались в живых? — настаивал я.
— Когда мы поняли, что исмаилиты гоняются за Федуловым, нас это заинтриговало еще больше. Выходило так: он спер у них что-то очень важное, и они хотят любой ценой заполучить это обратно. К тому времени мы уже знали, что Федулов промышляет грабежом золота в храмах. Но тут просматривалось нечто большее. Я решил познакомиться с Федуловым поближе. Организовал с ним совместную охоту на исмаилитов. Потом приехали вы. Федулов очень занервничал. Я обратился в Москву. Там проанализировали и предложили план. Надо было выпустить исмаилитов на свободу. Мы специально разместили пленных в палатке возле штаба. Потом я развязал, как бы из гуманных соображений, веревку, которая связывала их запястья с ногами. Дальше — вы знаете. Один из них ворвался в штабную палатку и расстрелял всех, кто там находился. На мне был бронежилет. Я, конечно же, рисковал, но дело того стоило. Потом все произошло так, как мы и предполагали. Вас и Федулова взяли в заложники. Привезли в Таджикистан. Мы не ожидали, что Федулов так легко отделается от исмаилитов. Но и тут выяснились интересные подробности: оказывается, они практикуют торговлю пленными. Меняют пойманных наркоторговцев на разного рода услуги… Кстати! — неожиданно спросил Сухомлинский. — Это не вы убили генерала Глухова?
— Господь с вами! — вскричали мы дуэтом в унисон.
— Мы так и думали, — кивнул Сухомлинский.
— А как же все эти чудовищные обвинения: переход на сторону врага, измена родине и так далее? — поинтересовался Колчин.
— Это мы все сотворили, — будничным тоном пояснил Сухомлинский, точно речь шла о буханке хлеба. — Нам надо было убедить заговорщиков, что они в полной безнаказанности. А это, в свою очередь, заставило их совершать все новые и новые ошибки. А обвинения против вас… Да как выдвинули, так и снимем.
— А если бы они доошибались до того, что убили бы нас, на фиг? — дал я нервного петуха.
Никто мне не ответил.
Татьяна достала флягу и разложила на бушлате металлические стаканчики:
— Хотите выпить? Тут чистый спирт.
— Да уж, не помешало бы!
— Врезать бы вам! — добавил Колчин.
— А за что врезать? — спросил после паузы Сухомлинский, после «первой».
— За наши мучения хотя бы!
— Ну, ребятки, в это дело вы попали случайно. Нашей вины тут нет. А потом мы просто не стали вмешиваться и всего лишь отслеживали ситуацию. Сработали вы отлично. Ни один наш оперативный работник никогда бы не смог так органично вписаться, не вызвав никаких подозрений. А у вас было стопроцентное алиби как у журналистов.
У меня и так душа заламывала в отчаянии свои нежные ручонки, а тут еще такая душераздирающая сцена!
И всплыл в памяти дурацкий детский стишок:
Что за звуки фуги?
Может, стоны Баха?
Это кошки серут
По ночам от страха.
Я взял Викины руки в свои и сказал:
— Завтра-послезавтра ты будешь в Москве. Следом приедем мы с Сашкой. Обещаю.
Вика ничего не ответила, и только слезы еще пуще покатились у нее из глаз.
Я поцеловал ее. И мы с Сашкой пошли.
Боевая группа исмаилитов поджидала нас у выхода из ущелья.
Рядом со мной шагал Шумер:
— Я хочу сказать вам напоследок одну вещь.
— Весь — внимание.
— Не знаю, станет ли тебе легче… Но ты, Леша, не убивал никакого Идриса. Это Акрам специально подстроил, чтобы повязать вас кровью.
— Но там были трупы!
— Ты их сам лично осматривал?
— Нет.
— Так вот, это всего лишь розыгрыш. Просто Акраму позарез нужен был выход на Москву. И вы, конечно же. Вот он и исхитрился таким образом. Никаких убитых не было. Уж мы-то знаем. Горы — это та же большая деревня, — напомнил Шумер.
— Спасибо, — сказал я невпопад.
— Всегда рад. И еще одно. Саша, тебя это тоже касается… Если вас станут спрашивать, куда мы собираемся идти и так далее, говорите, слышали что-то о Камышовом поле.
— А что это?
— Место такое. Через него люди уходят ночами в Афганистан. Запомните, Камышовое поле. И не говорите, что мы там пойдем. Просто если спросят: ничего такого не слышали? — отвечайте: что-то говорили про Камышовое поле. И больше никаких подробностей. Иначе вам не поверят и убьют.
— Вы думаете… — начал я и осекся.
— Нельзя ничего исключать. Есть у нас одно предположение… А теперь запомните еще вот что. Древние русичи очень любили устраивать в камышах засады. Они брали полую трубку камыша, ныряли под воду и дышали через нее, поджидая противника. Точно так же можно обмануть своих преследователей. Понятно?
Через час вышли к подножию горной сопки. Мы обнялись с исмаилитами и пошли наверх.
Отряд быстро отступил назад и растворился между камней.
— Если эти бойцы убьют вас, никто из них отсюда живым не уйдет, — шепнул мне на прощание Шумер.
Я, грешным делом, подумал, что если нас все же собираются шлепнуть, то лучше бы они сделали это тут же. По крайней мере, возмездие настигло бы их молниеносно.
Вскоре из-за скал по-волчьи метнулись тени — группа в пять человек, в черной форме с масками на лице. Они наспех обыскали нас и потащили за собой.
Снова пришлось бежать через какие-то расселины, преодолевать небольшие перевалы и плутать среди здоровенных валунов. Я надеялся, что исмаилиты идут за нами по пятам. Но это я так себя утешал.
К лагерю мы вышли, когда уже совсем стемнело. Нас молча подвели к пещере и подтолкнули внутрь. Внутри дежурили часовые. Они расступились и пропустили нас к огню.
Пламя костра колыхнулось, щелкнуло, брызнуло искрами. Тени вокруг заволновались. Ватная тишина заползла во все потайные углы пещеры и там притаилась. Языки пламени выхватили из темноты знакомое лицо. От удивления мы с Колчиным моментально прилипли подошвами к полу. Возле костра сидел… убиенный исмаилитами Виктор Сухомлинский.
— Добрый вечер, — сказало привидение без тени враждебности.
Мы издали что-то навроде: «уэ-а-у».
Привидение указало на место возле костра, где лежали свернутые кем-то бушлаты.
Не отрывая глаз от воскресшего майора, мы осторожно присели.
Сухомлинский молча вглядывался в огонь и давал языкам пламени облизывать свои озябшие руки.
— Товарищ майор? — начал было Колчин, но тут же осекся и поправился: — Извините, я правильно произнес ваше звание? В загробном мире офицерские погоны так же действительны, как и на Земле?
— Шутники, — Сухомлинский провел по глазам ладонью. — Жаль будет с вами расставаться.
— Вы нас опять покидаете? — спросил я тревожно.
— Нет, это вы нас покидаете, — уточнил майор.
— В каком смысле? — встрепенулся Колчин.
— Ладно, шутки побоку, — Сухомлинский стал серьезен. — Я жив, как видите. Никакой мистики.
— А как же? — И Колчин провел большим пальцем себе по шее, намекая на смерть.
Майор усмехнулся:
— Придется, как видно, объясниться. Начну с самого начала. Я тот самый таинственный злодей, что направлял в последнее время вашу нелегкую судьбу.
Мы опешили.
— Попрошу с подробностями, — попросил Колчин.
— И без громких заявлений, — громко заявил я.
— Подробности, ау? Где вы там? — обратился в темноту пещеры Сухомлинский.
В облако света шагнула та самая женщина, что побывала у нас в гостиничном номере. Ну, когда мы в первый раз приехали в Душанбе. Тогда она представилась нам журналистом, и от нее мы впервые узнали о «Блуждающих огнях».
Женщина уселась рядом с Сухомлинским.
— Не ожидали?
— Если сюда теперь зайдет и наш редактор Павлов, я даже не удивлюсь, — сказал Колчин.
— Зовут меня Таня. Я работаю в Главном разведуправлении Генерального штаба. Знаете такую организацию?
Кто ж не знает!
— Извините, что впутали вас в это дело. Хотя вы сами, можно сказать, на него нарвались. И так уж получилось, что нам просто необходимо было с вашей помощью распутать этот клубок.
— Что-что распутать?
— Чей клубок?
— Распутать клубок заговора, как вы говорили только что по рации.
С тяжелым пыхтеньем заворочались в моей голове догадки.
— Вспомните, я пришла к вам в номер и так, для проформы, ни на что особенно не надеясь, рассказала вам историю о «Блуждающих огнях». Мы уже знали, куда и зачем вы едете. Я подкинула вам информацию в надежде, что ваше любопытство заставит вас немного порешать эту проблему. Но вам повезло еще больше, если уместно здесь это слово, — она улыбнулась. — Вы не только влезли в это дело, вы оказались на острие событий. Пока вы барахтались, заставляя заговорщиков совершать разные ошибки и резкие действия, мы просто наблюдали за вами, беря на заметку всех, кто замешан в заговоре. Опять же, если можно так выразиться, наблюдали, не следуя за вами по пятам, но зная все отправные и стратегические точки. Сказать честно, мы вас потеряли, когда вы попали в плен к наркоторговцам. Но у нас есть свои источники… Так что мы поняли в конце концов, где вас искать. И вот клубок окончательно распутался. Теперь мы все знаем. Спасибо вам.
— Бла-бла-бла-бла, — писклявым голосом передразнил ее Колчин.
— Товарищ майор, поясните нам более популярно, что происходит? — попросил я.
Сухомлинский пошкрябал пальцами щетину на скулах.
— Как вы оказались в живых? — настаивал я.
— Когда мы поняли, что исмаилиты гоняются за Федуловым, нас это заинтриговало еще больше. Выходило так: он спер у них что-то очень важное, и они хотят любой ценой заполучить это обратно. К тому времени мы уже знали, что Федулов промышляет грабежом золота в храмах. Но тут просматривалось нечто большее. Я решил познакомиться с Федуловым поближе. Организовал с ним совместную охоту на исмаилитов. Потом приехали вы. Федулов очень занервничал. Я обратился в Москву. Там проанализировали и предложили план. Надо было выпустить исмаилитов на свободу. Мы специально разместили пленных в палатке возле штаба. Потом я развязал, как бы из гуманных соображений, веревку, которая связывала их запястья с ногами. Дальше — вы знаете. Один из них ворвался в штабную палатку и расстрелял всех, кто там находился. На мне был бронежилет. Я, конечно же, рисковал, но дело того стоило. Потом все произошло так, как мы и предполагали. Вас и Федулова взяли в заложники. Привезли в Таджикистан. Мы не ожидали, что Федулов так легко отделается от исмаилитов. Но и тут выяснились интересные подробности: оказывается, они практикуют торговлю пленными. Меняют пойманных наркоторговцев на разного рода услуги… Кстати! — неожиданно спросил Сухомлинский. — Это не вы убили генерала Глухова?
— Господь с вами! — вскричали мы дуэтом в унисон.
— Мы так и думали, — кивнул Сухомлинский.
— А как же все эти чудовищные обвинения: переход на сторону врага, измена родине и так далее? — поинтересовался Колчин.
— Это мы все сотворили, — будничным тоном пояснил Сухомлинский, точно речь шла о буханке хлеба. — Нам надо было убедить заговорщиков, что они в полной безнаказанности. А это, в свою очередь, заставило их совершать все новые и новые ошибки. А обвинения против вас… Да как выдвинули, так и снимем.
— А если бы они доошибались до того, что убили бы нас, на фиг? — дал я нервного петуха.
Никто мне не ответил.
Татьяна достала флягу и разложила на бушлате металлические стаканчики:
— Хотите выпить? Тут чистый спирт.
— Да уж, не помешало бы!
— Врезать бы вам! — добавил Колчин.
— А за что врезать? — спросил после паузы Сухомлинский, после «первой».
— За наши мучения хотя бы!
— Ну, ребятки, в это дело вы попали случайно. Нашей вины тут нет. А потом мы просто не стали вмешиваться и всего лишь отслеживали ситуацию. Сработали вы отлично. Ни один наш оперативный работник никогда бы не смог так органично вписаться, не вызвав никаких подозрений. А у вас было стопроцентное алиби как у журналистов.