Страница:
На вид ему было чуть более двадцати. И действительно, двадцать три года назад он родился в богатой семье правительственного чиновника во французском городе Бордо. Пьер де ла Круа — таково было его настоящее имя. Он учился, однако диплом бакалавра не получил. Его он был вынужден променять на вольную жизнь моряка: два года плавал по Средиземному морю под вымпелами разных капитанов. Пьера тянуло домой, но всякий раз, когда он возвращался в родной Бордо, происходили стычки с отцом. После очередной ссоры, когда родитель ударил сына по лицу, Пьер навсегда оставил отчий дом. Нанявшись на торговый корабль, Пьер пришел в испанский порт Сантандер. Плавал на испанских судах, потом ушел за океан в Сантьяго-де-Куба, а затем, приняв испанское подданство, поселился на постоянное жительство в городе Тринидаде.
Педро де ла Крус хорошо зарекомендовал себя перед городскими властями как знающий морское дело офицер, а перед горожанами — смелым и справедливым, воспитанным молодым человеком. Помощник городского нотариуса Антонио Игнасио Идальго стал его другом. Известный испанский корсар капитан Хуан Васкес оказывал ему протекцию. Богатый коммерсант Рикардо Луис де Андрадэ подумывал о покупке небольшого судна, на которое капитаном намеревался пригласить Педро де ла Круса. Благосклонно к нему относился и губернатор Тринидада дон Херонимо Франсиско де Фуэнтес и Террерос.
Среди сверстников Педро слыл храбрецом, превосходно владеющим шпагой. За год он выиграл три дуэли, в каждой из них он участвовал как защитник незаслуженно оскорбленных. Вокруг его имени создался ореол славы и таинственности, что заставляло молодых девушек Тринидада при встрече с ним опускать глаза и краснеть. Многие мамаши считали Педро хорошей партией для своих дочерей, хотя пока выжидали, когда счастливый случай улыбнется молодому моряку и он немного разбогатеет.
Месяц назад Педро получил выгодное предложение от дона Рикардо, который зафрахтовал у гаванского купца небольшое судно и собирался отправить на нем капитаном де ла Круса. Педро должен был доставить в Картахену тысячу связок табачного листа. В то время в порту находился предприимчивый коммерсант из города Санкти-Спириту, расположенного неподалеку от Тринидада, он предложил Педро тайно перевезти и вручить контрагенту в Картахене партию солонины и выделанных бычьих шкур. За это Педро получил бы солидное вознаграждение.
Небольшая двухмачтовая шхуна, выйдя из устья реки Гуаурабо, где в то время располагался порт Тринидада, уже ставила полные паруса, когда вдогонку ей был произведен пушечный выстрел, означавший, что власти приказывают судну возвратиться в порт. Педро де ла Крус пережил в тот день весьма неприятные минуты. Первое, что он тогда подумал, — властям стало известно о контрабандном вывозе из города солонины и шкур, и теперь его арестуют.
На причале судно ожидал сам губернатор. Только вера в свою счастливую звезду, на которую уповал Педро с тех пор, как оставил родной Бордо, помогла ему не потерять самообладания и не вызвать подозрений у такого опытного человека, как дон Херонимо Франсиско де Фуэнтес и Террерос.
Поднявшись на борт, дон Херонимо и Педро прошли в каюту. Там, после длинной и мучительной тирады, мучительной потому, что Педро долго не мог понять, куда клонит и чего хочет от него губернатор, тирады о том, что местные власти высоко ценят храбрость и честность молодого капитана, Педро получил от дона Херонима секретный пакет к генерал-губернатору Картахены. Этот пакет следовало вручить по назначению не позже чем через час после прибытия судна в порт.
Как впоследствии стало известно, дон Херонимо сообщал испанскому генерал-губернатору Новой Гренады о том, что в водах Карибского моря появилась флотилия английского пирата Ганта, и в этой связи просил у него помощи порохом и ядрами.
Но за неделю до назначенного дня отплытия Педро из Картахены стало известно, что город Тринидад подвергся нападению английских пиратов, разграблен и сожжен.
Что произошло с семьей дона Рикардо, Педро не знал, и мысль о том, не случилось ли что-нибудь с милой его сердцу Каталиной, неотступно преследовала молодого моряка, именно это терзало его душу. В мешочке на груди у него хранился подарок Каталине — драгоценное ожерелье. Педро знал, что в католических испанских семьях считается неприличным, когда девушка принимает подарки от малознакомого мужчины. Но Каталина так обрадовалась кулону… И на этот раз он решил подарить ей, в знак своего расположения и в качестве доказательства своего удачного плавания, дорогую нитку жемчуга, зерна которого переливались молочно-белым цветом. Но для Педро дело было не столько в цене этого подарка, сколько в его цвете — символе чистоты и невинности.
А в Картахене молодой капитан простоял еще месяц. Генерал-губернатор снарядил все-таки судно, как просил его о том дон Херонимо. И когда де ла Крус привел шхуну к пристани в Гуаурабо, город уже несколько подлечил раны, полученные от набега пиратов. На причале Педро встречал его лучший друг — помощник городского нотариуса Антонио Игнасио Идальго.
Первым делом Антонио справился о здоровье капитана и поинтересовался, успешным ли было плавание, чуть позже он сообщил, что старый губернатор погиб. Причем не во время нападения пиратов, а темной ночью на одной из улиц города от руки неизвестного. Эта неприятная новость заставила Педро на какое-то время забыть о том, что он намеревался спросить у Антонио.
— Какая нелепость! — говорил Педро другу. — Я выполнил его поручение к генерал-губернатору Картахены…
— Крепись! Его уже нет. А у тебя все впереди. Я предчувствую, что скоро ты будешь капитаном собственного корабля.
Педро поручил разгрузку судна старшему помощнику и вместе с Антонио верхом отправился в город. Через круп стройного андалузского жеребца, то и дело игравшего под седоком, были переброшены два кожаных мешка, полные золотых дукатов, которые надлежало вручить дону Рикардо как выручку за проданный в Картахене табак. Еще на корабле Педро надел приобретенный в Картахене новый костюм. Он спешил посетить дом Андрадэ не столько ради того, чтобы отчитаться за сделку и вручить деньги дону Рикардо, который отправлял его в плавание, сколько ради того, чтобы поскорее повидать Каталину. Находясь три месяца вдали от любимой, Педро остро ощущал тоску по ней.
Нетрудно представить себе, что почувствовал Педро, когда Антонио приступил к рассказу о пиратском налете, о том, что случилось с дозорным, о том, как разграбили и сожгли собор, и наконец произнес:
— Бедный дон Рикардо! После делового визита сразу заходи ко мне.
— Я вручу ему деньги и буду у тебя. А что с ним?
— Бедняга до сих пор не может прийти в себя. Добро-то он успел вывезти, а вот старшую дочь Гант увез с собой.
Конь отпрянул к обочине, словно у него, а не у его хозяина на миг в груди остановилось сердце. Скосив карий глаз на седока, конь будто спрашивал: «Что случилось? Отчего хозяин, так резко натянув, вдруг обронил поводья?»
Антонио подъехал, чтобы успокоить друга:
— Что с тобой?
— Мне холодно! — сказал Педро.
— День сегодня жаркий! — сказал Антонио, начиная догадываться о чувствах, которые испытывал Педро.
— А мне холодно!
— Извини, Педро. Я ведь не знал.
— А если б знал, не сказал?
— Сказал бы, но не так.
Погрузившись в свои мысли, путь к городу друзья продолжили молча. Конь Педро то и дело прядал ушами, а из широких, нервно ходивших ноздрей с шумом вырывалось возбужденное дыхание.
— Как это случилось? — нарушил молчание Педро.
— Когда все уже было готово к отъезду, Каталина вдруг выскочила из экипажа и побежала в сад. Тем временем Андрадэ, полагая, что дочь его пересела в шарабан к няне, распорядился трогать. Пираты уже орудовали на соседних улицах. Андрадэ до сих пор не может понять, зачем его дочери понадобилось бежать в сад в такую минуту.
Жеребец снова покосился на седока, почувствовав, что с тем творится неладное. Но каким чутким ни был конь, ему не дано было узнать, что его хозяин только что догадался, зачем Каталина побежала в сад.
— Кто ее видел у Ганта?
Голос Педро испугал Антонио, и он поспешил с ответом:
— В одной из лодок к пиратскому флагману везли раба, похищенного из дома твоего приятеля Васкеса. С наступлением темноты негру удалось бежать. Он вплавь добрался до берега и рассказал все, что знал.
У самого въезда в город Педро подал стремена вперед, и конь послушно остановился. Переложив кожаные сумы на лошадь друга, Педро попросил его:
— Отвези это дону Рикардо. Там деньги за товар, расчеты и все необходимые бумаги. Скажи, что я удачно продал его табак, поэтому привез больше, чем он запрашивал. А я зайду к нему позже.
Друзья пожали друг другу руки, и Педро направил коня прочь от города, к полю. У входа в небольшой сложенный из камня дом возвращения Педро ждал его верный слуга Бартоло, крепкий малый, некогда, еще мальчиком, привезенный работорговцами из Сенегала. Он искренне привязался к молодому капитану, который выкупил его из рабства и сделал свободным горожанином.
В пору, когда Бартоло был еще рабом, он подрезал деревья в саду хозяина. Тот спустил с цепи собак, и негр вынужден был защищаться. Одну из собак, налетевших на него, Бартоло убил ударом кулака. Пес оказался любимцем хозяина. Плантатор принялся бить беднягу. В это время мимо проезжал де ла Крус. Узнав причину жестокой расправы, Педро предложил рабовладельцу вместо строптивого раба, которого хозяин все равно запорет насмерть, кругленькую сумму и предоставил Бартоло полное право самому устраивать свою жизнь, как тому заблагорассудится. Негр пожелал служить Педро.
Верный Бартоло не знал причины терзаний Педро но чувствовал, что она очень серьезна.
Была глубокая ночь. Стоило Педро вернуться домой как горячий ужин был подан на стол. Однако он не притронулся к еде, лег в постель, не раздеваясь, и велел убрать из комнаты светильник.
Сильному человеку важно пережить первые минуты отчаяния. Одолев состояние крайней безнадежности, он заставляет себя свыкнуться с тем, что так потрясло его поначалу. Затем он собирает волю в кулак, принимает решение, что ему в данной ситуации делать, и начинает действовать.
Так произошло и с Педро. На третьи сутки он попросил Бартоло подать ему еду. Плотно пообедал, привел себя в порядок, переоделся в новое платье и вышел из дому. К Педро уже дважды приходили слуги от дона Рикардо, но он отвечал, что болен. А теперь принял твердое решение, хотя пока понятия не имел, как соберет крупную сумму денег, необходимую для выполнения задуманного плана. Шуточное ли дело, в только что разграбленном городе найти 20 тысяч дукатов и получить их под честное слово. Сумма в 10 тысяч дукатов равнялась годовому жалованью самого генерал-губернатора Кубы. А Педро последним удачным плаванием заработал всего 650 дукатов плюс жемчужное ожерелье.
Педро попросил Антонио сохранить в тайне его чувство к Каталине и первым делом, скрывая истинную причину своего визита, направился к дону Лукасу Понсиано де Эскасена, настоятелю сожженного пиратами Ганта собора Святой Троицы.
— Падре, за святотатство, совершенное над собором Великой Святой Троицы морскими разбойниками, я должен отомстить. Благословите на подвиг. Соберу нужные деньги, куплю в Гаване судно и буду корсаром до тех пор, пока не рассчитаюсь с Гантом, — решительно заявил Педро священнику.
— Сын мой, да осенит тебя десница Господня! Бог по заслугам оценит твою решимость. На подаяния верноподданных Святой Троицы мы думаем начать строительство нового собора, — священник дал понять молодому человеку, что денежной помощи от церкви ему ждать не следует.
Да Педро и предполагал, что так будет, на церковные деньги он не рассчитывал, он надеялся на поддержку пресвитера у нового губернатора, который должен был снабдить капитана рекомендательным письмом к наместнику испанской короны в Гаване. Дело в том, что новый губернатор Тринидада, который сменил дона Херонимо, был сторонником австрийского двора. Педро понимал, что губернатор может холодно отнестись к его затее, когда узнает, что де ла Крус был французским подданным.
— Прошу вас, падре, замолвить за меня слово у губернатора.
— Замолвить-то я замолвлю… И благослови тебя Господь! — с готовностью пообещал служитель божий.
Очень скоро молва облетела город: де ла Крус собирается стать корсаром, чтобы отомстить Ганту. Посыпались пожертвования, и Педро собрал шесть тысяч дукатов. Губернатор не оказал ему никакой помощи и, зная, что у молодого капитана нет нужных денег, отделался обещанием вернуться к разговору о рекомендательном письме, когда у Педро будет необходимая для покупки судна сумма.
Помощи просить было больше не у кого. Капитан Хуан Васкес все не возвращался в порт. Педро обошел каждый дом в городе, за исключением одного. К дону Рикардо он заходить не стал. Встреча с отцом Каталины, которого Педро считал главным виновником того, что случилось, была невыносима для него, и он ее всячески избегал.
Казалось, решению, которое принял Педро, было не суждено осуществиться. Однако помощь пришла неожиданно от доньи Марселы, матери Каталины, которая остановила в конце мая свой кабриолет у дома Педро, вошла к нему и сказала:
— Рикардо плох. Вы, сеньор Педро, напрасно не навестите его. Он был всегда к вам так добр. Мы знаем что вы собираетесь разыскать Ганта и отомстить ему за осквернение нашего собора Святой Троицы. Встретите нашу девочку, дайте нам знать о ней. В кабриолете у меня восемь тысяч дукатов. Это от нас с Рикардо. Найдите нам нашу Каталину! — и донья Марсела, не выдержав, залилась слезами.
Педро усадил ее в кресло, а Бартоло тут же принес глиняную кружку с целительным напитком из цветков апельсина.
Донья Марсела отпила глоток и закрыла глаза.
— Пейте, пейте, донья Марсела, вам будет легче!
— Хорошо, Педро, — прошептала убитая горем мать, — только ты найди ее нам!
Педро смотрел на осунувшееся от страданий лицо доньи Марселы, находил и не находил в нем черты милой его сердцу Каталины. Он преклонил колено, склонился к холодной руке доньи Марселы и прошептал:
— Я найду ее! Клянусь!
— Заходи к нам. Рикардо тебя ждет.
— Я зайду, — пообещал Педро, — только не сегодня и не завтра. Но я обязательно буду.
В июне 1703 года, к счастью для Педро, сменился губернатор Тринидада. Им стал дон Кристобаль Франсиско Понсе, сторонник французского короля Людовика XIV. Новый губернатор написал необходимое рекомендательное письмо. К этому времени в Тринидад возвратился корсар Хуан Васкес. Он, несмотря на то что месяц назад его «Марианну» потрепало в бою английское пиратское судно и теперь его кораблю была необходима основательная починка, как всегда, пребывал в отличном расположении Духа. Васкес дал Педро ряд ценных советов, написал письмо к одному деловому человеку в Гаване и подарил будущему корсару украшения из драгоценных камней стоимостью в две тысячи дукатов.
Теперь Педро де ла Крус мог смело браться за выполнение задуманного им плана. Он отдал коня верному другу Антонио, тепло попрощался с родителями Каталины, заколотил свой скромный дом и вместе с Бартоло на первом же торговом судне отправился в Гавану.
Глава 3
Педро де ла Крус хорошо зарекомендовал себя перед городскими властями как знающий морское дело офицер, а перед горожанами — смелым и справедливым, воспитанным молодым человеком. Помощник городского нотариуса Антонио Игнасио Идальго стал его другом. Известный испанский корсар капитан Хуан Васкес оказывал ему протекцию. Богатый коммерсант Рикардо Луис де Андрадэ подумывал о покупке небольшого судна, на которое капитаном намеревался пригласить Педро де ла Круса. Благосклонно к нему относился и губернатор Тринидада дон Херонимо Франсиско де Фуэнтес и Террерос.
Среди сверстников Педро слыл храбрецом, превосходно владеющим шпагой. За год он выиграл три дуэли, в каждой из них он участвовал как защитник незаслуженно оскорбленных. Вокруг его имени создался ореол славы и таинственности, что заставляло молодых девушек Тринидада при встрече с ним опускать глаза и краснеть. Многие мамаши считали Педро хорошей партией для своих дочерей, хотя пока выжидали, когда счастливый случай улыбнется молодому моряку и он немного разбогатеет.
Месяц назад Педро получил выгодное предложение от дона Рикардо, который зафрахтовал у гаванского купца небольшое судно и собирался отправить на нем капитаном де ла Круса. Педро должен был доставить в Картахену тысячу связок табачного листа. В то время в порту находился предприимчивый коммерсант из города Санкти-Спириту, расположенного неподалеку от Тринидада, он предложил Педро тайно перевезти и вручить контрагенту в Картахене партию солонины и выделанных бычьих шкур. За это Педро получил бы солидное вознаграждение.
Небольшая двухмачтовая шхуна, выйдя из устья реки Гуаурабо, где в то время располагался порт Тринидада, уже ставила полные паруса, когда вдогонку ей был произведен пушечный выстрел, означавший, что власти приказывают судну возвратиться в порт. Педро де ла Крус пережил в тот день весьма неприятные минуты. Первое, что он тогда подумал, — властям стало известно о контрабандном вывозе из города солонины и шкур, и теперь его арестуют.
На причале судно ожидал сам губернатор. Только вера в свою счастливую звезду, на которую уповал Педро с тех пор, как оставил родной Бордо, помогла ему не потерять самообладания и не вызвать подозрений у такого опытного человека, как дон Херонимо Франсиско де Фуэнтес и Террерос.
Поднявшись на борт, дон Херонимо и Педро прошли в каюту. Там, после длинной и мучительной тирады, мучительной потому, что Педро долго не мог понять, куда клонит и чего хочет от него губернатор, тирады о том, что местные власти высоко ценят храбрость и честность молодого капитана, Педро получил от дона Херонима секретный пакет к генерал-губернатору Картахены. Этот пакет следовало вручить по назначению не позже чем через час после прибытия судна в порт.
Как впоследствии стало известно, дон Херонимо сообщал испанскому генерал-губернатору Новой Гренады о том, что в водах Карибского моря появилась флотилия английского пирата Ганта, и в этой связи просил у него помощи порохом и ядрами.
Но за неделю до назначенного дня отплытия Педро из Картахены стало известно, что город Тринидад подвергся нападению английских пиратов, разграблен и сожжен.
Что произошло с семьей дона Рикардо, Педро не знал, и мысль о том, не случилось ли что-нибудь с милой его сердцу Каталиной, неотступно преследовала молодого моряка, именно это терзало его душу. В мешочке на груди у него хранился подарок Каталине — драгоценное ожерелье. Педро знал, что в католических испанских семьях считается неприличным, когда девушка принимает подарки от малознакомого мужчины. Но Каталина так обрадовалась кулону… И на этот раз он решил подарить ей, в знак своего расположения и в качестве доказательства своего удачного плавания, дорогую нитку жемчуга, зерна которого переливались молочно-белым цветом. Но для Педро дело было не столько в цене этого подарка, сколько в его цвете — символе чистоты и невинности.
А в Картахене молодой капитан простоял еще месяц. Генерал-губернатор снарядил все-таки судно, как просил его о том дон Херонимо. И когда де ла Крус привел шхуну к пристани в Гуаурабо, город уже несколько подлечил раны, полученные от набега пиратов. На причале Педро встречал его лучший друг — помощник городского нотариуса Антонио Игнасио Идальго.
Первым делом Антонио справился о здоровье капитана и поинтересовался, успешным ли было плавание, чуть позже он сообщил, что старый губернатор погиб. Причем не во время нападения пиратов, а темной ночью на одной из улиц города от руки неизвестного. Эта неприятная новость заставила Педро на какое-то время забыть о том, что он намеревался спросить у Антонио.
— Какая нелепость! — говорил Педро другу. — Я выполнил его поручение к генерал-губернатору Картахены…
— Крепись! Его уже нет. А у тебя все впереди. Я предчувствую, что скоро ты будешь капитаном собственного корабля.
Педро поручил разгрузку судна старшему помощнику и вместе с Антонио верхом отправился в город. Через круп стройного андалузского жеребца, то и дело игравшего под седоком, были переброшены два кожаных мешка, полные золотых дукатов, которые надлежало вручить дону Рикардо как выручку за проданный в Картахене табак. Еще на корабле Педро надел приобретенный в Картахене новый костюм. Он спешил посетить дом Андрадэ не столько ради того, чтобы отчитаться за сделку и вручить деньги дону Рикардо, который отправлял его в плавание, сколько ради того, чтобы поскорее повидать Каталину. Находясь три месяца вдали от любимой, Педро остро ощущал тоску по ней.
Нетрудно представить себе, что почувствовал Педро, когда Антонио приступил к рассказу о пиратском налете, о том, что случилось с дозорным, о том, как разграбили и сожгли собор, и наконец произнес:
— Бедный дон Рикардо! После делового визита сразу заходи ко мне.
— Я вручу ему деньги и буду у тебя. А что с ним?
— Бедняга до сих пор не может прийти в себя. Добро-то он успел вывезти, а вот старшую дочь Гант увез с собой.
Конь отпрянул к обочине, словно у него, а не у его хозяина на миг в груди остановилось сердце. Скосив карий глаз на седока, конь будто спрашивал: «Что случилось? Отчего хозяин, так резко натянув, вдруг обронил поводья?»
Антонио подъехал, чтобы успокоить друга:
— Что с тобой?
— Мне холодно! — сказал Педро.
— День сегодня жаркий! — сказал Антонио, начиная догадываться о чувствах, которые испытывал Педро.
— А мне холодно!
— Извини, Педро. Я ведь не знал.
— А если б знал, не сказал?
— Сказал бы, но не так.
Погрузившись в свои мысли, путь к городу друзья продолжили молча. Конь Педро то и дело прядал ушами, а из широких, нервно ходивших ноздрей с шумом вырывалось возбужденное дыхание.
— Как это случилось? — нарушил молчание Педро.
— Когда все уже было готово к отъезду, Каталина вдруг выскочила из экипажа и побежала в сад. Тем временем Андрадэ, полагая, что дочь его пересела в шарабан к няне, распорядился трогать. Пираты уже орудовали на соседних улицах. Андрадэ до сих пор не может понять, зачем его дочери понадобилось бежать в сад в такую минуту.
Жеребец снова покосился на седока, почувствовав, что с тем творится неладное. Но каким чутким ни был конь, ему не дано было узнать, что его хозяин только что догадался, зачем Каталина побежала в сад.
— Кто ее видел у Ганта?
Голос Педро испугал Антонио, и он поспешил с ответом:
— В одной из лодок к пиратскому флагману везли раба, похищенного из дома твоего приятеля Васкеса. С наступлением темноты негру удалось бежать. Он вплавь добрался до берега и рассказал все, что знал.
У самого въезда в город Педро подал стремена вперед, и конь послушно остановился. Переложив кожаные сумы на лошадь друга, Педро попросил его:
— Отвези это дону Рикардо. Там деньги за товар, расчеты и все необходимые бумаги. Скажи, что я удачно продал его табак, поэтому привез больше, чем он запрашивал. А я зайду к нему позже.
Друзья пожали друг другу руки, и Педро направил коня прочь от города, к полю. У входа в небольшой сложенный из камня дом возвращения Педро ждал его верный слуга Бартоло, крепкий малый, некогда, еще мальчиком, привезенный работорговцами из Сенегала. Он искренне привязался к молодому капитану, который выкупил его из рабства и сделал свободным горожанином.
В пору, когда Бартоло был еще рабом, он подрезал деревья в саду хозяина. Тот спустил с цепи собак, и негр вынужден был защищаться. Одну из собак, налетевших на него, Бартоло убил ударом кулака. Пес оказался любимцем хозяина. Плантатор принялся бить беднягу. В это время мимо проезжал де ла Крус. Узнав причину жестокой расправы, Педро предложил рабовладельцу вместо строптивого раба, которого хозяин все равно запорет насмерть, кругленькую сумму и предоставил Бартоло полное право самому устраивать свою жизнь, как тому заблагорассудится. Негр пожелал служить Педро.
Верный Бартоло не знал причины терзаний Педро но чувствовал, что она очень серьезна.
Была глубокая ночь. Стоило Педро вернуться домой как горячий ужин был подан на стол. Однако он не притронулся к еде, лег в постель, не раздеваясь, и велел убрать из комнаты светильник.
Сильному человеку важно пережить первые минуты отчаяния. Одолев состояние крайней безнадежности, он заставляет себя свыкнуться с тем, что так потрясло его поначалу. Затем он собирает волю в кулак, принимает решение, что ему в данной ситуации делать, и начинает действовать.
Так произошло и с Педро. На третьи сутки он попросил Бартоло подать ему еду. Плотно пообедал, привел себя в порядок, переоделся в новое платье и вышел из дому. К Педро уже дважды приходили слуги от дона Рикардо, но он отвечал, что болен. А теперь принял твердое решение, хотя пока понятия не имел, как соберет крупную сумму денег, необходимую для выполнения задуманного плана. Шуточное ли дело, в только что разграбленном городе найти 20 тысяч дукатов и получить их под честное слово. Сумма в 10 тысяч дукатов равнялась годовому жалованью самого генерал-губернатора Кубы. А Педро последним удачным плаванием заработал всего 650 дукатов плюс жемчужное ожерелье.
Педро попросил Антонио сохранить в тайне его чувство к Каталине и первым делом, скрывая истинную причину своего визита, направился к дону Лукасу Понсиано де Эскасена, настоятелю сожженного пиратами Ганта собора Святой Троицы.
— Падре, за святотатство, совершенное над собором Великой Святой Троицы морскими разбойниками, я должен отомстить. Благословите на подвиг. Соберу нужные деньги, куплю в Гаване судно и буду корсаром до тех пор, пока не рассчитаюсь с Гантом, — решительно заявил Педро священнику.
— Сын мой, да осенит тебя десница Господня! Бог по заслугам оценит твою решимость. На подаяния верноподданных Святой Троицы мы думаем начать строительство нового собора, — священник дал понять молодому человеку, что денежной помощи от церкви ему ждать не следует.
Да Педро и предполагал, что так будет, на церковные деньги он не рассчитывал, он надеялся на поддержку пресвитера у нового губернатора, который должен был снабдить капитана рекомендательным письмом к наместнику испанской короны в Гаване. Дело в том, что новый губернатор Тринидада, который сменил дона Херонимо, был сторонником австрийского двора. Педро понимал, что губернатор может холодно отнестись к его затее, когда узнает, что де ла Крус был французским подданным.
— Прошу вас, падре, замолвить за меня слово у губернатора.
— Замолвить-то я замолвлю… И благослови тебя Господь! — с готовностью пообещал служитель божий.
Очень скоро молва облетела город: де ла Крус собирается стать корсаром, чтобы отомстить Ганту. Посыпались пожертвования, и Педро собрал шесть тысяч дукатов. Губернатор не оказал ему никакой помощи и, зная, что у молодого капитана нет нужных денег, отделался обещанием вернуться к разговору о рекомендательном письме, когда у Педро будет необходимая для покупки судна сумма.
Помощи просить было больше не у кого. Капитан Хуан Васкес все не возвращался в порт. Педро обошел каждый дом в городе, за исключением одного. К дону Рикардо он заходить не стал. Встреча с отцом Каталины, которого Педро считал главным виновником того, что случилось, была невыносима для него, и он ее всячески избегал.
Казалось, решению, которое принял Педро, было не суждено осуществиться. Однако помощь пришла неожиданно от доньи Марселы, матери Каталины, которая остановила в конце мая свой кабриолет у дома Педро, вошла к нему и сказала:
— Рикардо плох. Вы, сеньор Педро, напрасно не навестите его. Он был всегда к вам так добр. Мы знаем что вы собираетесь разыскать Ганта и отомстить ему за осквернение нашего собора Святой Троицы. Встретите нашу девочку, дайте нам знать о ней. В кабриолете у меня восемь тысяч дукатов. Это от нас с Рикардо. Найдите нам нашу Каталину! — и донья Марсела, не выдержав, залилась слезами.
Педро усадил ее в кресло, а Бартоло тут же принес глиняную кружку с целительным напитком из цветков апельсина.
Донья Марсела отпила глоток и закрыла глаза.
— Пейте, пейте, донья Марсела, вам будет легче!
— Хорошо, Педро, — прошептала убитая горем мать, — только ты найди ее нам!
Педро смотрел на осунувшееся от страданий лицо доньи Марселы, находил и не находил в нем черты милой его сердцу Каталины. Он преклонил колено, склонился к холодной руке доньи Марселы и прошептал:
— Я найду ее! Клянусь!
— Заходи к нам. Рикардо тебя ждет.
— Я зайду, — пообещал Педро, — только не сегодня и не завтра. Но я обязательно буду.
В июне 1703 года, к счастью для Педро, сменился губернатор Тринидада. Им стал дон Кристобаль Франсиско Понсе, сторонник французского короля Людовика XIV. Новый губернатор написал необходимое рекомендательное письмо. К этому времени в Тринидад возвратился корсар Хуан Васкес. Он, несмотря на то что месяц назад его «Марианну» потрепало в бою английское пиратское судно и теперь его кораблю была необходима основательная починка, как всегда, пребывал в отличном расположении Духа. Васкес дал Педро ряд ценных советов, написал письмо к одному деловому человеку в Гаване и подарил будущему корсару украшения из драгоценных камней стоимостью в две тысячи дукатов.
Теперь Педро де ла Крус мог смело браться за выполнение задуманного им плана. Он отдал коня верному другу Антонио, тепло попрощался с родителями Каталины, заколотил свой скромный дом и вместе с Бартоло на первом же торговом судне отправился в Гавану.
Глава 3
ГАВАНА
Ко времени описываемых событий Испания была втянута в военный конфликт с Англией и Голландией. Испанские колонии, в том числе и Куба, по сути, вели войну против тех, кто вчера еще был их союзником и чьи корабли имели приют в колониальных испанских портах. Куба, находясь за тысячи миль от королевских дворов, борьба между которыми вовлекла ее в военный конфликт, вместо того чтобы заниматься производством сахара, разведением скота и выращиванием табака, вынуждена была взяться за оружие и защищаться от нападений.
В столице острова Куба, городе Гаване, наступили неспокойные времена. Среди местного населения было немало сторонников английского двора, которые объединялись вокруг полковника Лоренсо де Прадо. К тому же чуть более чем на пушечный выстрел от гавани уже стояла английская эскадра в тридцать пять кораблей под началом адмиралов Грайдена и Уолкера.
Под покровом темной июльской ночи, в непогоду, рискуя сесть на коралловые рифы Мариэля или быть расстрелянным из пушек форта Эль-Морро, капитан торгового судна, на котором находились Педро де ла Крус и Бартоло, без опознавательных огней вплотную подошел к входу в гавань. Наутро судно получило разрешение войти в порт, и уже обед Педро де ла Крус заказывал хозяину харчевни «Роза ветров», окна которой выходили на обширный торговый причал Гаваны.
У хозяина небольшого, стоявшего на бойком месте трактира была уйма дел. Меж тем он счел своим долгом выяснить, что за птица у него поселилась. Хозяин видел, как Педро, держась с таким достоинством, снял комнаты для себя и для слуги, а затем усадил своего чернокожего за тот же стол, где обедал сам.
— Вам понравилось жаркое из поросенка? — хозяин «Розы ветров» подошел к столу, за которым сидели Педро и Бартоло.
— Да, — коротко ответил де ла Крус.
— А не подать ли вам к нему соус из бобов?
— Подавайте, если он у вас есть, — так же сухо ответил Педро.
— А может быть, сеньор желает французского вина? Я недавно получил бочонок из Бордо.
Этот вопрос несколько удивил молодого капитана. Он оторвался от еды, внимательно поглядел на хозяина, стремясь угадать, действительно ли тому удалось определить, что он француз по происхождению, да еще из Бордо, или это совпадение.
— Вы не верите, что у меня есть отличное красное вино? — трактирщик по-своему истолковал пристальный взгляд Педро.
На что Педро просто ответил:
— У вас, любезнейший хозяин, есть ко мне разговор? Если так, присаживайтесь и спрашивайте, что вас интересует.
Теперь в свою очередь удивился хозяин, которого проницательность и прямота гостя несколько обескуражили. Но пожилой трактирщик был опытен и по натуре упрям, тем более что начало разговора его заинтриговало.
— Так сеньор желает французского вина? — переспросил хозяин, присаживаясь к столу.
— Если у вас ко мне разговор, то угощайте, и на этом сойдемся.
Трактирщик кликнул жену, та приказала одному из слуг спуститься в подвал. Через несколько минут темно-красный напиток уже заискрился в кружках. В морских скитаниях кружка вина, особенно доброго французского бордо, нередко сближает людей. А хозяин «Розы ветров», проявляя поначалу только профессиональное любопытство, через полчаса уже превратился в собеседника, который, казалось со стороны, многие годы хорошо знал де ла Круса. Теперь трактирщик уже считал своим долгом поведать молодому человеку, приехавшему испытать свое счастье в Гавану, как можно больше. Педро счел преждевременным открывать цель своего приезда, но от беседы не отказался.
— Ох, как неприятны эти осложнения, — быстро говорил новый знакомый. — За последние пять лет кто только не останавливался у меня: и англичане, и голландцы, чаще те, кому посчастливилось возвращаться из колоний домой. У всех были полные кошельки. За эти годы я надстроил третий этаж с мансардой. Правда, вместо англичан и голландцев теперь появились французы с их хорошими манерами, добротными товарами, но с ними пришла и опасность. А когда солдаты говорят о войне, они чаще это делают не за столом трактира. Согласитесь, дон Педро. Одного ядра английской пушки достаточно, чтобы моя «Роза ветров» превратилась в развалины, и усталому путнику никто уж не смог бы указать правильного пути, — с нескрываемой гордостью повторил трактирщик, очевидно, кем-то удачно высказанную мысль по поводу его гостеприимного заведения. — Я не политик, и мне все равно, кто король Он далеко. Лишь бы генерал-губернатор не притеснял торговлю. Да и война не отрывала людей от дела. Мой зятек — табачник. Только-только у него пошли дела. Повысился спрос на табак. Так на тебе, призвали в ополчение. Тревожно сейчас в Гаване, сеньор. Но вы не беспокойтесь, я готов вам помочь.
Педро внимательно слушал трактирщика, не перебивая, отмечал про себя, что обстановка, должно быть, весьма благоприятная для осуществления его замысла. Просидев за беседой более часа, Педро встал, собираясь уйти.
— Так вы мне и не сказали, сеньор, чем я могу быть вам полезен, — напомнил хозяин «Розы ветров».
— Пока, милейший, я благодарен вам за вкусный обед и прекрасное вино. Я моряк и ищу место капитана. Хочу наняться к хорошему судовладельцу на приличное судно. Если порекомендуете меня одному из них, окажете мне услугу, — с этими словами Педро надел шляпу и вышел на улицу.
Хозяину «Розы ветров» понравился молодой де ла Крус, тем более что капитаны в его трактире останавливались не так уж часто. А Педро и рассчитывал в своих поисках на хозяина гостиницы средней руки. Будущему корсару казалось, что только с его помощью он может познакомиться с судовладельцами, а когда судно будет приобретено, и подобрать бывалых моряков.
Выйдя на улицу, Педро без промедления направился во дворец генерал-губернатора. Внешний вид де ла Круса заметно отличался от того, как выглядели простые горожане. Наряд, приобретенный у модного портного в Картахене. На боку, подхваченная яркой Щегольской перевязью, длинная шпага. Он воспользовался советом, который дал когда-то молодому капитану Хуан Васкес, и во дворце, сунув в руки секретаря золотой дублон [2], оказался среди первых, кто попал в этот день на прием.
С начала 1703 года, после смерти генерал-губернатора Кубы, его обязанности исполняли по гражданской линии почтенный аудитор граф Николас Чирино Ваудебаль, а по военной с успехом вел дела начальник форта Эль-Морро генерал Луис Чакон,
Чирино был в возрасте, полноват, но с худым запавшим лицом; он внимательно выслушал де ла Круса.
— Имею твердое намерение, ваше сиятельство, приобрести корабль. На то располагаю нужными деньгами. Затем хочу просить вас оказать мне содействие в получении патента на каперство, — закончил свое короткое, но предельно ясное изложение дела Педро, — Вот рекомендательное письмо от дона Кристобаля Франсиско Понсе, как вы знаете, губернатора Тринидада, а вот этим письмом известный вам корсар Хуан Васкес свидетельствует мои благие намерения, — и Педро вручил оба письма правительственному аудитору.
Чирино прочел их сразу же, при Педро, и заявил:
— Похвально, капитан! В такое бурное и тревожное время каждый, кто верен королю Филиппу Пятому, должен быть патриотом.
— Надеюсь честно и верно послужить интересам короля, ваша светлость, и моей второй родине.
— Ах да! Вы же по происхождению француз, — заметил с улыбкой дон Николас Чирино. При этом он вспомнил о недавних встречах с французскими моряками. У него в доме теперь только и разговоров, что о Франции. Вспомнил он и о том, что женщины его многочисленного семейства день и ночь наряжаются во французские платья, преподнесенные им галантным адмиралом Шато-Рено.
Де ла Крус верно понял благосклонность этой улыбки, но все же без промедления произнес:
— Ваша светлость, помогите мне доказать верность короне Испании. Письмо капитана Васкеса было адресовано другому лицу, вы позволите мне забрать этот конверт?
— Конечно! — аудитор возвратил письмо Васкеса. — Но, капитан, я не об этом. Французы не раз доказывали свою дружбу испанцам. Даже здесь, на Кубе. К примеру, прошедший год. Он был самым благоприятным для нашего города и для всего острова. Торговые ряды ломятся от разных товаров, горожане закладывают строительство новых домов, в сельском хозяйстве расцвет: табак и сахар хорошо идут во Франции. Под охраной военных французских кораблей наши суда благополучно добираются до европейских портов. Правда, каботаж несет солидные потери от расплодившихся вокруг Ямайки, Гаити, Багамских островов английских и голландских флибустьеров. Но вот вы и станете им помехой. Я не сомневаюсь в вашей честности и порядочности, капитан де ла Крус. Тем более что вы ведь присягали испанскому королю.
— Благодарю вас, — Педро слегка поклонился.
— Честно говоря, меня смущает несколько ваша молодость, — продолжил аудитор, ожидая реакций молодого капитана. И когда увидел, как сверкнули глаза де ла Круса и к лицу прилила краска возмущения, добавил: — Но не беда.
— Во-первых, ваша светлость, да будет мне позволено думать, что вы шутите, а во-вторых, благородство, храбрость…
— Ну, полно, полно. Я знаю, что Альваро де Базан [3] был не старше вас, когда впервые повел корабль в бой с противником.
— Молодость не помеха верности королю!
Аудитор кивнул и произнес:
— Ну, а что касается вашего дела, конечно, я и генерал Луис Чакон, к которому рекомендую обязательно попасть на прием, вам поможем. У генерала сейчас много дел. Но я уверен, вы найдете способ повидать его, если только сегодня прибыли в Гавану, а уже получили аудиенцию во дворце губернатора, — Николас Чирино вновь приятно улыбнулся. — Допустим, храбрый комендант окажет вам содействие в получении патента. Однако затруднение я вижу в другом, — и поскольку аудитор поднялся со своего кресла, Педро с поспешностью вскочил на ноги. Сердце его застучало быстрее. — Как вы сами заметили, капитан, Гавана обложена кораблями противника. Оба адмирала: и Грейден, и Уолкер — старые морские волки. В военной доблести им не откажешь. Поэтому дон Луис Чакон распорядился мобилизовать для защиты города все суда, что были на плаву. Все вооружение, которым он располагал, как говорится, в деле. Но дерзайте, мой юный друг, и после сообщите мне название корабля. Я в тот же день прикажу составить для вас необходимые бумаги, — закончил аудитор и дружелюбно протянул де ла Крусу руку.
В столице острова Куба, городе Гаване, наступили неспокойные времена. Среди местного населения было немало сторонников английского двора, которые объединялись вокруг полковника Лоренсо де Прадо. К тому же чуть более чем на пушечный выстрел от гавани уже стояла английская эскадра в тридцать пять кораблей под началом адмиралов Грайдена и Уолкера.
Под покровом темной июльской ночи, в непогоду, рискуя сесть на коралловые рифы Мариэля или быть расстрелянным из пушек форта Эль-Морро, капитан торгового судна, на котором находились Педро де ла Крус и Бартоло, без опознавательных огней вплотную подошел к входу в гавань. Наутро судно получило разрешение войти в порт, и уже обед Педро де ла Крус заказывал хозяину харчевни «Роза ветров», окна которой выходили на обширный торговый причал Гаваны.
У хозяина небольшого, стоявшего на бойком месте трактира была уйма дел. Меж тем он счел своим долгом выяснить, что за птица у него поселилась. Хозяин видел, как Педро, держась с таким достоинством, снял комнаты для себя и для слуги, а затем усадил своего чернокожего за тот же стол, где обедал сам.
— Вам понравилось жаркое из поросенка? — хозяин «Розы ветров» подошел к столу, за которым сидели Педро и Бартоло.
— Да, — коротко ответил де ла Крус.
— А не подать ли вам к нему соус из бобов?
— Подавайте, если он у вас есть, — так же сухо ответил Педро.
— А может быть, сеньор желает французского вина? Я недавно получил бочонок из Бордо.
Этот вопрос несколько удивил молодого капитана. Он оторвался от еды, внимательно поглядел на хозяина, стремясь угадать, действительно ли тому удалось определить, что он француз по происхождению, да еще из Бордо, или это совпадение.
— Вы не верите, что у меня есть отличное красное вино? — трактирщик по-своему истолковал пристальный взгляд Педро.
На что Педро просто ответил:
— У вас, любезнейший хозяин, есть ко мне разговор? Если так, присаживайтесь и спрашивайте, что вас интересует.
Теперь в свою очередь удивился хозяин, которого проницательность и прямота гостя несколько обескуражили. Но пожилой трактирщик был опытен и по натуре упрям, тем более что начало разговора его заинтриговало.
— Так сеньор желает французского вина? — переспросил хозяин, присаживаясь к столу.
— Если у вас ко мне разговор, то угощайте, и на этом сойдемся.
Трактирщик кликнул жену, та приказала одному из слуг спуститься в подвал. Через несколько минут темно-красный напиток уже заискрился в кружках. В морских скитаниях кружка вина, особенно доброго французского бордо, нередко сближает людей. А хозяин «Розы ветров», проявляя поначалу только профессиональное любопытство, через полчаса уже превратился в собеседника, который, казалось со стороны, многие годы хорошо знал де ла Круса. Теперь трактирщик уже считал своим долгом поведать молодому человеку, приехавшему испытать свое счастье в Гавану, как можно больше. Педро счел преждевременным открывать цель своего приезда, но от беседы не отказался.
— Ох, как неприятны эти осложнения, — быстро говорил новый знакомый. — За последние пять лет кто только не останавливался у меня: и англичане, и голландцы, чаще те, кому посчастливилось возвращаться из колоний домой. У всех были полные кошельки. За эти годы я надстроил третий этаж с мансардой. Правда, вместо англичан и голландцев теперь появились французы с их хорошими манерами, добротными товарами, но с ними пришла и опасность. А когда солдаты говорят о войне, они чаще это делают не за столом трактира. Согласитесь, дон Педро. Одного ядра английской пушки достаточно, чтобы моя «Роза ветров» превратилась в развалины, и усталому путнику никто уж не смог бы указать правильного пути, — с нескрываемой гордостью повторил трактирщик, очевидно, кем-то удачно высказанную мысль по поводу его гостеприимного заведения. — Я не политик, и мне все равно, кто король Он далеко. Лишь бы генерал-губернатор не притеснял торговлю. Да и война не отрывала людей от дела. Мой зятек — табачник. Только-только у него пошли дела. Повысился спрос на табак. Так на тебе, призвали в ополчение. Тревожно сейчас в Гаване, сеньор. Но вы не беспокойтесь, я готов вам помочь.
Педро внимательно слушал трактирщика, не перебивая, отмечал про себя, что обстановка, должно быть, весьма благоприятная для осуществления его замысла. Просидев за беседой более часа, Педро встал, собираясь уйти.
— Так вы мне и не сказали, сеньор, чем я могу быть вам полезен, — напомнил хозяин «Розы ветров».
— Пока, милейший, я благодарен вам за вкусный обед и прекрасное вино. Я моряк и ищу место капитана. Хочу наняться к хорошему судовладельцу на приличное судно. Если порекомендуете меня одному из них, окажете мне услугу, — с этими словами Педро надел шляпу и вышел на улицу.
Хозяину «Розы ветров» понравился молодой де ла Крус, тем более что капитаны в его трактире останавливались не так уж часто. А Педро и рассчитывал в своих поисках на хозяина гостиницы средней руки. Будущему корсару казалось, что только с его помощью он может познакомиться с судовладельцами, а когда судно будет приобретено, и подобрать бывалых моряков.
Выйдя на улицу, Педро без промедления направился во дворец генерал-губернатора. Внешний вид де ла Круса заметно отличался от того, как выглядели простые горожане. Наряд, приобретенный у модного портного в Картахене. На боку, подхваченная яркой Щегольской перевязью, длинная шпага. Он воспользовался советом, который дал когда-то молодому капитану Хуан Васкес, и во дворце, сунув в руки секретаря золотой дублон [2], оказался среди первых, кто попал в этот день на прием.
С начала 1703 года, после смерти генерал-губернатора Кубы, его обязанности исполняли по гражданской линии почтенный аудитор граф Николас Чирино Ваудебаль, а по военной с успехом вел дела начальник форта Эль-Морро генерал Луис Чакон,
Чирино был в возрасте, полноват, но с худым запавшим лицом; он внимательно выслушал де ла Круса.
— Имею твердое намерение, ваше сиятельство, приобрести корабль. На то располагаю нужными деньгами. Затем хочу просить вас оказать мне содействие в получении патента на каперство, — закончил свое короткое, но предельно ясное изложение дела Педро, — Вот рекомендательное письмо от дона Кристобаля Франсиско Понсе, как вы знаете, губернатора Тринидада, а вот этим письмом известный вам корсар Хуан Васкес свидетельствует мои благие намерения, — и Педро вручил оба письма правительственному аудитору.
Чирино прочел их сразу же, при Педро, и заявил:
— Похвально, капитан! В такое бурное и тревожное время каждый, кто верен королю Филиппу Пятому, должен быть патриотом.
— Надеюсь честно и верно послужить интересам короля, ваша светлость, и моей второй родине.
— Ах да! Вы же по происхождению француз, — заметил с улыбкой дон Николас Чирино. При этом он вспомнил о недавних встречах с французскими моряками. У него в доме теперь только и разговоров, что о Франции. Вспомнил он и о том, что женщины его многочисленного семейства день и ночь наряжаются во французские платья, преподнесенные им галантным адмиралом Шато-Рено.
Де ла Крус верно понял благосклонность этой улыбки, но все же без промедления произнес:
— Ваша светлость, помогите мне доказать верность короне Испании. Письмо капитана Васкеса было адресовано другому лицу, вы позволите мне забрать этот конверт?
— Конечно! — аудитор возвратил письмо Васкеса. — Но, капитан, я не об этом. Французы не раз доказывали свою дружбу испанцам. Даже здесь, на Кубе. К примеру, прошедший год. Он был самым благоприятным для нашего города и для всего острова. Торговые ряды ломятся от разных товаров, горожане закладывают строительство новых домов, в сельском хозяйстве расцвет: табак и сахар хорошо идут во Франции. Под охраной военных французских кораблей наши суда благополучно добираются до европейских портов. Правда, каботаж несет солидные потери от расплодившихся вокруг Ямайки, Гаити, Багамских островов английских и голландских флибустьеров. Но вот вы и станете им помехой. Я не сомневаюсь в вашей честности и порядочности, капитан де ла Крус. Тем более что вы ведь присягали испанскому королю.
— Благодарю вас, — Педро слегка поклонился.
— Честно говоря, меня смущает несколько ваша молодость, — продолжил аудитор, ожидая реакций молодого капитана. И когда увидел, как сверкнули глаза де ла Круса и к лицу прилила краска возмущения, добавил: — Но не беда.
— Во-первых, ваша светлость, да будет мне позволено думать, что вы шутите, а во-вторых, благородство, храбрость…
— Ну, полно, полно. Я знаю, что Альваро де Базан [3] был не старше вас, когда впервые повел корабль в бой с противником.
— Молодость не помеха верности королю!
Аудитор кивнул и произнес:
— Ну, а что касается вашего дела, конечно, я и генерал Луис Чакон, к которому рекомендую обязательно попасть на прием, вам поможем. У генерала сейчас много дел. Но я уверен, вы найдете способ повидать его, если только сегодня прибыли в Гавану, а уже получили аудиенцию во дворце губернатора, — Николас Чирино вновь приятно улыбнулся. — Допустим, храбрый комендант окажет вам содействие в получении патента. Однако затруднение я вижу в другом, — и поскольку аудитор поднялся со своего кресла, Педро с поспешностью вскочил на ноги. Сердце его застучало быстрее. — Как вы сами заметили, капитан, Гавана обложена кораблями противника. Оба адмирала: и Грейден, и Уолкер — старые морские волки. В военной доблести им не откажешь. Поэтому дон Луис Чакон распорядился мобилизовать для защиты города все суда, что были на плаву. Все вооружение, которым он располагал, как говорится, в деле. Но дерзайте, мой юный друг, и после сообщите мне название корабля. Я в тот же день прикажу составить для вас необходимые бумаги, — закончил аудитор и дружелюбно протянул де ла Крусу руку.