Страница:
Весь день потом ходила сама не своя. Ближе к вечеру в квартиру зашел сосед ингуш. Шепнул украдкой:
– Уходите немедленно. Вас хотят зарезать.
Муж был на службе. Галина Владимировна не стала его беспокоить. Быстренько собрала в кучу четверку своих ребят, прихватила документы и какие были в доме деньжата. Сумерками ушли в сторону железнодорожного вокзала, к мужней родне. Добрались благополучно. А через полчаса после их удода к ингушу явились двое в масках: вспороли «доносчику» живот.
Вечером в дом инженера Е. угодила боевая ракета. Траектория ее была рассчитана на бортовом компьютере федерального истребителя СУ-25. Имена пилота и штурмана, естественно, неизвестны. Генштаб Минобороны РФ клялся-божился, что в тот злополучный день воздушные операции в небе столицы Чечни и ее окрестностях даже не планировались. Значит, поработали инопланетяне. На худой конец, русские черти.
Несколько суток семья нефтехимика Е. скрывалась в теткином погребе. Ребятне строго-настрого было приказано: со двора не выходить! Чуя опасность, они сидели тихо, как цыплята, разговаривали вполголоса. А маленькая Соня неотрывно держалась за мамин подол.
Но жить-то надо. Перед завтраком Галина Владимировна послала Павлушу за хлебом. Не прошло и пяти минут, как с улицы донесся истошный вопль:
– Возле школы паренька убивают!
Выскочила со двора как безумная. Каждая секунда казалась вечностью. Вот уже позади водоразборная колонка. Вот и газетный киоск. Еще несколько секунд и за углом открылось непонятное. Мужчины в пятнистых штанах и таких же куртках танцевали на тротуаре без музыки. Под их ногами корчилось человеческое тело.
Ее осенило: «Это же Павлуша! Что же они с ним делают?» Осталось еще шагов пять-шесть. Над голубенькой в полоску рубашкой вспыхнул желтый факел. Она дико закричала: «Не надо! За что?» Не помня себя, плашмя упала на огонь, моментально потеряла сознание.
Обезображенного Павлушу похоронили в братской могиле вместе с фрагментами безымянных тел, что оказались на месте взрыва фугаса на привокзальном базарчике. Ни мать, ни отец Павлуши не могли совершить гражданский обряд погребения. Вслед за Галиной Владимировной в тот же день, в ту же больницу доставили и ее мужа. Он тоже пострадал, как записано в милицейском протоколе, «при уличной драке». Вот что произошло на самом деле.
По дороге на завод, возле печально известной площади «Минутка», Владимира остановил президентский патруль. Проверили документы. Попросили огонька. Он спокойно достал зажигалку. Боевики прикурили по очереди. Один спросил: «Ты русский?» Владимир кивнул. Бензиновая зажигалка, описав дугу, полетела в грязь. Последовала команда: «Достать!» Владимир спокойно ответил: «Она мне не нужна». Профессиональным приемом его сбивают с ног. Лежачего колошматят солдатскими «берцами», норовя угодить в пах, ударить по голове. Когда жертва обмякла, стала похожа на куль с мукой, кодла неспешно пошла своей дорогой. Никто бандитов не остановил, даже не укорил.
Подобрала Е. армейская машина с красным крестом на борту. Хирургам еле-еле удалось вывести «пострадавшего» из коматозного состояния. В тот же день в Москве, в Кремлевской больнице бригада хирургов провела операцию на носовой перегородке президента РФ Ельцина.
Воспользовавшись тем, что Главнокомандующий без сознания, министр обороны Грачев под покровом темноты кинул первую же попавшую под руки воздушную дивизию через Кавказский хребет. Так вот бездарно вляпалась истерзанная «реформами» Россия в бандитскую западню, куда ее заманили милые сердцу союзнички.
Еще недавно это был великий секрет, теперь же провозглашенный как доктрина. Слушайте и мотайте себе на ус. Оказывается, весь наш Кавказ, Каспий, а также республики Средней Азии – зона стратегических (и значит экономических) интересов Соединенных Штатов Америки. Не больше и не меньше!
Может ли кто представить себе в натуре, чтобы подобная заявочка была сделана в отношении, ну скажем, внутренней Монголии или же Тибета, принадлежащих, как известно, Китайской Народной Республике? Сама постановка такого вопроса в открытую чревата дипломатическими неприятностями. Но ведь я рассуждаю гипотетически, предположительно. Тогда повернем вопросец в нашу сторону.
Скажем, осмелились бы США при жизни Сталина заявить на весь мир, что советская Грузия или там советский Азербайджан, советская Молдавия являются зонами «стратегических интересов Америки». В мыслях, разумеется, держали, вымолвить вслух не могли. При Горбачеве уже пробовали заикаться. Теперь же «о том» рассуждают вкривь и вкось, во всеуслышанье. Ну и попутно, значит, оценки расставляют нашим государственным деятелям. По их мнению, Сталин был оч-чень плохой: злодей, деспот окаянный. Зато Горбачев – цаца! Добряк, умный и дальновидный политик, непревзойденный стратег. Ну как же, свалил такое «царство», о которое зубы поломали и костьми полегли Наполеон Бонапарт, Вильгельм Второй, Гитлер.
ЭПИЗОД СО ШКЕТОМ
В ЛАБИРИНТЕ МИНОТАВРА
ДЕЛА БЕЗУМНЫЕ
– Уходите немедленно. Вас хотят зарезать.
Муж был на службе. Галина Владимировна не стала его беспокоить. Быстренько собрала в кучу четверку своих ребят, прихватила документы и какие были в доме деньжата. Сумерками ушли в сторону железнодорожного вокзала, к мужней родне. Добрались благополучно. А через полчаса после их удода к ингушу явились двое в масках: вспороли «доносчику» живот.
Вечером в дом инженера Е. угодила боевая ракета. Траектория ее была рассчитана на бортовом компьютере федерального истребителя СУ-25. Имена пилота и штурмана, естественно, неизвестны. Генштаб Минобороны РФ клялся-божился, что в тот злополучный день воздушные операции в небе столицы Чечни и ее окрестностях даже не планировались. Значит, поработали инопланетяне. На худой конец, русские черти.
Несколько суток семья нефтехимика Е. скрывалась в теткином погребе. Ребятне строго-настрого было приказано: со двора не выходить! Чуя опасность, они сидели тихо, как цыплята, разговаривали вполголоса. А маленькая Соня неотрывно держалась за мамин подол.
Но жить-то надо. Перед завтраком Галина Владимировна послала Павлушу за хлебом. Не прошло и пяти минут, как с улицы донесся истошный вопль:
– Возле школы паренька убивают!
Выскочила со двора как безумная. Каждая секунда казалась вечностью. Вот уже позади водоразборная колонка. Вот и газетный киоск. Еще несколько секунд и за углом открылось непонятное. Мужчины в пятнистых штанах и таких же куртках танцевали на тротуаре без музыки. Под их ногами корчилось человеческое тело.
Ее осенило: «Это же Павлуша! Что же они с ним делают?» Осталось еще шагов пять-шесть. Над голубенькой в полоску рубашкой вспыхнул желтый факел. Она дико закричала: «Не надо! За что?» Не помня себя, плашмя упала на огонь, моментально потеряла сознание.
Обезображенного Павлушу похоронили в братской могиле вместе с фрагментами безымянных тел, что оказались на месте взрыва фугаса на привокзальном базарчике. Ни мать, ни отец Павлуши не могли совершить гражданский обряд погребения. Вслед за Галиной Владимировной в тот же день, в ту же больницу доставили и ее мужа. Он тоже пострадал, как записано в милицейском протоколе, «при уличной драке». Вот что произошло на самом деле.
По дороге на завод, возле печально известной площади «Минутка», Владимира остановил президентский патруль. Проверили документы. Попросили огонька. Он спокойно достал зажигалку. Боевики прикурили по очереди. Один спросил: «Ты русский?» Владимир кивнул. Бензиновая зажигалка, описав дугу, полетела в грязь. Последовала команда: «Достать!» Владимир спокойно ответил: «Она мне не нужна». Профессиональным приемом его сбивают с ног. Лежачего колошматят солдатскими «берцами», норовя угодить в пах, ударить по голове. Когда жертва обмякла, стала похожа на куль с мукой, кодла неспешно пошла своей дорогой. Никто бандитов не остановил, даже не укорил.
Подобрала Е. армейская машина с красным крестом на борту. Хирургам еле-еле удалось вывести «пострадавшего» из коматозного состояния. В тот же день в Москве, в Кремлевской больнице бригада хирургов провела операцию на носовой перегородке президента РФ Ельцина.
Воспользовавшись тем, что Главнокомандующий без сознания, министр обороны Грачев под покровом темноты кинул первую же попавшую под руки воздушную дивизию через Кавказский хребет. Так вот бездарно вляпалась истерзанная «реформами» Россия в бандитскую западню, куда ее заманили милые сердцу союзнички.
Еще недавно это был великий секрет, теперь же провозглашенный как доктрина. Слушайте и мотайте себе на ус. Оказывается, весь наш Кавказ, Каспий, а также республики Средней Азии – зона стратегических (и значит экономических) интересов Соединенных Штатов Америки. Не больше и не меньше!
Может ли кто представить себе в натуре, чтобы подобная заявочка была сделана в отношении, ну скажем, внутренней Монголии или же Тибета, принадлежащих, как известно, Китайской Народной Республике? Сама постановка такого вопроса в открытую чревата дипломатическими неприятностями. Но ведь я рассуждаю гипотетически, предположительно. Тогда повернем вопросец в нашу сторону.
Скажем, осмелились бы США при жизни Сталина заявить на весь мир, что советская Грузия или там советский Азербайджан, советская Молдавия являются зонами «стратегических интересов Америки». В мыслях, разумеется, держали, вымолвить вслух не могли. При Горбачеве уже пробовали заикаться. Теперь же «о том» рассуждают вкривь и вкось, во всеуслышанье. Ну и попутно, значит, оценки расставляют нашим государственным деятелям. По их мнению, Сталин был оч-чень плохой: злодей, деспот окаянный. Зато Горбачев – цаца! Добряк, умный и дальновидный политик, непревзойденный стратег. Ну как же, свалил такое «царство», о которое зубы поломали и костьми полегли Наполеон Бонапарт, Вильгельм Второй, Гитлер.
ЭПИЗОД СО ШКЕТОМ
Нынче ведь и воюют не так, как бывало прежде. Без меморандумов. Без ультиматумов. Как бы невзначай, походя. На карте и не прочертить хотя бы условную линию фронта.
Без единого пушечного выстрела пал великий Советский Союз. Настал черед России. Схема знакомая: взрыв страны изнутри. В качестве боевого детонатора взята взрывоопасная Чечня.
Конфликт разыгран по канонам бандитской драматургии.
Ограбить ночного путника в безлюдном месте можно по-разному. Делают обычно просто и грубо. Жертве преграждают путь. Прижимают к стенке или к столбу. Заламывают руки, выворачивают карманы. По ходу действия могут еще и морду набить. Так часто и бывает.
Шайка урки Масика. Орудовавшая в Кировограде в конце сороковых годов, ту же операцию выполняла не просто мастерски, но и артистически. Непременным элементом ограбления был эпизод «со шкетом». В подходящий момент перед пешеходом будто из-под земли возникал мальчуган лет 7–8, так называемый «шкет». Озорник мог вас нарочно толкнуть, обрызгать грязью. И тут же истерично завизжать: «Чего, гад, лезешь!» При этом толкнуть и обматерить. Ежели «задетый» гражданин попытается воздействовать на сорванца средствами народной педагогики – уши надрать или же дать шлепка, на шум из тени выходили громилы. И опять игра: «Зачем малого обижаешь?» И требовали от «обидчика» компенсацию: часы, бумажник, а то и пальто, шапку. Если сопротивлялись, отымали силой и добавляли пинка в зад.
Роль шкета в кавказской трагедии играет Чечня. За ее спиной стоят громилы-профессионалы.
Когда в 1991-м Джохар Дудаев устанавливал со своими клевретами в «своей» республике криминальный бандитский режим, никто на Западе и слова не проронил. Авторитеты из Евросоюза сделали вид, будто все в норме. Никак не отреагировали стоящие в тени громилы во фраках и тогда, когда из охваченного чадящим пламенем региона начался массовый исход русских и чеченцев, не пожелавших сотрудничать с оголтелой властью. Не нашла европейская знать ничего предосудительного и в том, что на подмогу Дудаеву будто ангелы с неба явились посланцы Усама Бен Ладена – головорез Хоттаб, садист Бараев и иже с ними.
Но как только Москва шуганула обнаглевших террористов, Запад засуетился, «однозначно» встав на сторону обиженного «шкета». И тут же против России образовался единый фронт. В его цепи оказались и наши доморощенные демократы, в образе клакеров.
Театральная публика знает: наемные крикуны за гонорар способны создать мнимый успех произведению пошлому, бездарному; но могут запросто освистать шедевр. Классический пример: провал знаменитой пьесы А. П. Чехова «Иванов» на сцене Александрийского театра в 1889 году. Горечь поражения Антон Павлович пронес через всю оставшуюся жизнь.
Куда больше зла несут в жизнь клакеры из политики. В чеченском театре военных действий им была отведена специфическая роль. По едва заметному мановению руки закулисного режиссера-продюсера, аки бесы выскочили они из темных углов на просцениум. Завопили истерично, на разные голоса: «Русские забижают маленький народ. Как при Сталине попирают его гражданские права. Выручай из беды, благородная Европа, маленькую гибнущую Ичкерию!»
Хитрющая словесная похлебка – была она рассчитана на доверчивых простачков. На войне ведь не только бомбят, стреляют, убивают. В тылу противника активизируется враждебная агентура, тайные резиденты и завербованные «шкеты». Они будоражат население, дезориентируют колеблющихся. Сбивают с панталыку далеких от политики обывателей. Тут своя система, свои приемчики оболванивая. Контуры ее четко обозначены в известной директиве главы американской разведки в Европе, директора ЦРУ Алена Даллеса. Она у меня под рукой. Цитирую.
«Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу, – все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом. И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или понимать, что происходит в действительности».
До такого цинизма не опускались (или не подымались?) даже мэтры злодейства, описанные Мольером, Шекспиром. Всякий раз содрогаешься, видя их на экране, на сцене. А в жизни? В жизни, на языке электриков, произошел «сдвиг по фазе». Человеческие пороки хитро смазаны и завуалированы, они как бы понизились параллельно с курсом советского рубля в десятки тысяч раз. Потому и пришлось пересмотреть многие статьи Уголовного кодекса в сторону послабления. В результате девальвации правовых (и моральных) норм вольготно живется теперь шпионам, изменникам Родины, торгующим военными тайнами, госсекретами. Такого рода деятельность предательством уже и не называют. Спокойно разгуливают раскольники, лазутчики. Они обрядились даже в белые мантии, называют себя правозащитниками. Имена их всюду на слуху. Их загримированные лица бесконечно мелькают на телеэкранах. Их фото, помещенные в многоколонники статей, интервью, кочуют из номера в номер официальной и коммерческой прессы. Так создается видимость, будто клакеров легион. На самом деле их компашку можно по пальцам перечесть. В основном это фигуранты политического кордебалета, выкормыши на ненависти к социализму и получавшие дополнительный паек в виде заморской «зелени».
Долго скрывались они под разными личинами, притворялись, лицедействовали. Но вот пришло желанное времечко, и маски сброшены. Сразу стало видно кто есть кто. Ба, знакомые до боли лица: Ковалев, Бонар, Гайдар, Новодворская, Боровой, Гусинский, Хакамада, Растропович, курсанты и курсистки академии профессора Бжезинского. Люди деловые, весьма предприимчивые. С двумя, а то и тремя гражданствами. На пожарный, так сказать, случай, ежели в презренном Отечестве снова «что-то» произойдет. По той же причине ушлые клакеры держат свои деньжата не как все «совки» – в Сбербанке, а в зарубежных тайниках. Подстраховываются Боятся, что новые хозяева отымут наворованное. Но страх свой скрывают. В то же время на всех перекрестках кричат: «Россия-де полностью исчерпала лимит на революции». Потому, дескать, господа могут спать спокойно, без оглядки.
Известно, курице просо снится. А буржуям – золото в слитках. Да еще коробки из-под ксероксов, набитые твердой валютой. Вообще, политический бизнес нынче самый доходный. Только не зевай! Во время чеченских войн на мировом политическом «рынке» высоко котировались услуги по части защиты террористов от нападок федеральной власти. Подоплека такова: ни при каких обстоятельствах не допустить их полного разгрома и увести от ответственности.
Благородное из благородных дел – заступничество за слабого, убогого, и напрасно обиженного, гонимого – переродилось в наши дни, стало объектом презренной торговли. Ни для кого не секрет: за правозащитным движением стоят бессчетные деньги отнюдь не российского происхождения.
Под патронажем ЦРУ и НАТО на нашей территории свили себе гнезда замаскированные фонды. Под маркой благотворительности они культивируют и подпитывают «зеленью» падкую на оную интеллектуалов определенного толка: раздаривают налево и направо всевозможную оргтехнику, оплачивают загранкомандировки в Европу и за океан. Официально – для чтения лекций, на деле же – для инструктажа и корректировки планов общей работы.
Самый легальный и общепризнанный в мире и у нас, естественно, – это фонд Сороса. Современный спрут. Ядовитые его щупальца с присосками расползлись по белу свету. Промышляют главным образом в вузовской среде, среди сотрудников НИИ и академических институтов. Их задача – вылавливать податливую профессуру, политически инертных молодых людей. Соблазняют грантами (денежными приплатами) и посулом переезда на работу в США. Многие «романтики» из России, число их, говорят, уже перевалило за полтора миллиона душ, трудятся во благо мировой цивилизации. А ежели отбросить словесную шелуху, служат дяде Сэму. Коллеги-единомышленники в ожидании вызова томятся пока дома. От нечего делать записались в кружки правозащитников. Потому имеют возможность пить не только «Клинское», а и «Баварское». Хор-р-рошо! Пойло приятно пощипывает нёбо и душу греет.
Соблазны портят нравы и сбивают молодежь с толку. В результате общество расслаивается, разлагается. Мастер политических ток-шоу Владимир Познер в одном из своих ревю, млея от удовольствия, молвил подобострастно:
– Пора нам уже признать, что в России есть часть населения, которое по праву считает себя частью западной цивилизации.
Процесс, действительно, идет. Да и как ему не идти, если в открытую рану злоумышленники внесли смертельную дозу отравы.
По соседству, в братской Белоруссии разогнали «сорокскую малину». Содержателям ее отказано в дипломатическом статусе. Президент Александр Лукашенко, который за словом в карман не лезет, назвал ее служителей двурушниками и смутьянами. Европа, понятно, вне себя. Негодует. Европейский Союз считает, что в Белоруссии пахнет тоталитаризмом, чуть ли не фашизмом. Свобода вне закона. Свободные права граждан сплошь нарушаются. И вообще Гимн не тот. Флаг не тот. Президент полный диктатор.
Какой же надо иметь запас здравого смысла (здравомыслия), чтобы не поддаться психическим атакам воинствующих смутьянов и подстрекателей. У меня недавно был случай убедиться в том, что белорусов голыми руками не взять. У этого народа крепок иммунитет верности славянскому дружеству.
Однажды, пересекая площадь возле Киевского вокзала, я оказался в толпе митингующих. Микрофон стоял прямо на асфальте, все, кто хотел, мог высказаться. Воспользовавшись паузой, слово взял гость из Белоруссии, металлург Жлобинского металлургического завода. Назвав свое полное имя-отчество, выдал корявую речь в защиту строя и порядков на своей родине. Смысл сказанного сводился к тому, что живем мы, дескать, не богато, но и не бедно. Не как другие браты. А душа болит. Болит за нашего батьку. А дальше цитирую дословно: «Они же, – выразительный жест ладонью за плечо, – делают из Лукашенки Милошевича». Повернулся и отошел от микрофона.
На ум явились разные аналоги. Ведь и «чеченский фактор» возник не сам по себе, не по случайному стечению обстоятельств – по тайному умыслу недоброжелателей России как внешних, так и внутренних.
Неглупые головы сочинили план «событий» на Кавказе. Спецслужбы разыграли его как по нотам. В партитуре была предусмотрена грозненская провокация. По сути, это увеличенная копия бандитского сценария с участием «шкета» и шумной ватаги клакеров. В качестве солиста выступал корреспондент радиостанции «Свобода» Андрей Бабицкий. Оказалось, сын эфира работал на два фронта. Улик целый воз. Запахло жареным. Но какой тут вопль поднялся! Профи-правозащитники вывели на Пушкинскую площадь своих штатных сотрудников. И те в присутствии осветителей и телеоператоров подняли гвалт: «Бабицкий хороший! Самый лучший! Свободу нашему Андрею!» Со своей стороны сенат США заявил гневный протест. Начались телефонные переговоры на уровне президентов двух держав. Наш не устоял и дал отмашку: дело прекратить! Обвинение с арестанта сняли. Бабицкий вышел на работу. А наши генералы имели побитый вид, словно после Аустерлицкого сражения.
В итоге, чья взяла? Вопрос тонкий, политичный. Лучше его не заострять, а замять для ясности, как говорят молдаване.
По части интриг и козней Запад нам не переплюнуть. Вот снова наших доверчивость подвела.
Домашние советники уломали Ельцина ехать на саммит главных держав, куда его настойчиво и любезно звал друг Билл. Тяжелый на подъем Борис нехотя собрался и на четырех лайнерах со свитой отправился в Стамбул.
Погода чудная была. Были и крепкие объятия, дружеские похлопывания по спине, по плечу. А лучше всего был кипрский арманьяк тридцатилетней выдержки, ударивший одновременно и в ноги, и в голову.
На следующий день делегации заняли свои места за белым круглым столом. В соответствии с регламентом заслушали обстоятельный доклад. Затем прения по широкому кругу вопросов. Неожиданно всплыл русский вопрос, который увенчался публичной поркой ЕБН «за необдуманную политику на Северном Кавказе». После экзекуции поротый держался высокомерно, с истинно царским достоинством. Виду не подал, что ему больно али за державу обидно. Да скорее всего вообще ничего не понял, не осознал. Ибо, по словам сопровождающих лиц, на протяжении всей командировки «царь Борис» пребывал в седьмой степени самосозерцания. И по возвращении в первопрестольную долго на людях не показывался.
Как писала тогда независимая пресса, «дискуссия» (надо понимать «экзекуция») превзошла ожидаемые результаты. Наши двуликие клакеры ходили с высоко поднятыми головами. Рты были до ушей. Вид имели загадочный. Похоже, ведомо было им такое, о чем никто и не подозревал.
После Стамбула состоялось позорище в Страсбурге. Несчастную Россию под аплодисменты наших собственных правозащитников линчевали во Дворце наций батогами. Причем без права на крик. Это никакая не метафора – протокольная формула. Европейские парламентарии подавляющим большинством голосов лишили российскую делегацию права голоса, пригрозили исключить нашу страну из ПАСЕ и Совета Европы. Следом в меморандуме особым пунктом пометили: ежели Россия не прекратит разбой в Чечне, дело передадут в Страсбургский суд. Оный и должен был спешно решить главный вопрос уходящего тысячелетия: куда относить россиян – к европейцам али к азиатам? И дали короткий испытательный срок.
В мире нашлось немало охотников увидеть в натуре, как святая Русь барахтается в грязи и дерьме, истекая кровью. Причем коловерть явно по-сатанински ведь устроена: ни правого от виноватого, ни победителя от побежденного вроде бы не отличить.
Без единого пушечного выстрела пал великий Советский Союз. Настал черед России. Схема знакомая: взрыв страны изнутри. В качестве боевого детонатора взята взрывоопасная Чечня.
Конфликт разыгран по канонам бандитской драматургии.
Ограбить ночного путника в безлюдном месте можно по-разному. Делают обычно просто и грубо. Жертве преграждают путь. Прижимают к стенке или к столбу. Заламывают руки, выворачивают карманы. По ходу действия могут еще и морду набить. Так часто и бывает.
Шайка урки Масика. Орудовавшая в Кировограде в конце сороковых годов, ту же операцию выполняла не просто мастерски, но и артистически. Непременным элементом ограбления был эпизод «со шкетом». В подходящий момент перед пешеходом будто из-под земли возникал мальчуган лет 7–8, так называемый «шкет». Озорник мог вас нарочно толкнуть, обрызгать грязью. И тут же истерично завизжать: «Чего, гад, лезешь!» При этом толкнуть и обматерить. Ежели «задетый» гражданин попытается воздействовать на сорванца средствами народной педагогики – уши надрать или же дать шлепка, на шум из тени выходили громилы. И опять игра: «Зачем малого обижаешь?» И требовали от «обидчика» компенсацию: часы, бумажник, а то и пальто, шапку. Если сопротивлялись, отымали силой и добавляли пинка в зад.
Роль шкета в кавказской трагедии играет Чечня. За ее спиной стоят громилы-профессионалы.
Когда в 1991-м Джохар Дудаев устанавливал со своими клевретами в «своей» республике криминальный бандитский режим, никто на Западе и слова не проронил. Авторитеты из Евросоюза сделали вид, будто все в норме. Никак не отреагировали стоящие в тени громилы во фраках и тогда, когда из охваченного чадящим пламенем региона начался массовый исход русских и чеченцев, не пожелавших сотрудничать с оголтелой властью. Не нашла европейская знать ничего предосудительного и в том, что на подмогу Дудаеву будто ангелы с неба явились посланцы Усама Бен Ладена – головорез Хоттаб, садист Бараев и иже с ними.
Но как только Москва шуганула обнаглевших террористов, Запад засуетился, «однозначно» встав на сторону обиженного «шкета». И тут же против России образовался единый фронт. В его цепи оказались и наши доморощенные демократы, в образе клакеров.
Театральная публика знает: наемные крикуны за гонорар способны создать мнимый успех произведению пошлому, бездарному; но могут запросто освистать шедевр. Классический пример: провал знаменитой пьесы А. П. Чехова «Иванов» на сцене Александрийского театра в 1889 году. Горечь поражения Антон Павлович пронес через всю оставшуюся жизнь.
Куда больше зла несут в жизнь клакеры из политики. В чеченском театре военных действий им была отведена специфическая роль. По едва заметному мановению руки закулисного режиссера-продюсера, аки бесы выскочили они из темных углов на просцениум. Завопили истерично, на разные голоса: «Русские забижают маленький народ. Как при Сталине попирают его гражданские права. Выручай из беды, благородная Европа, маленькую гибнущую Ичкерию!»
Хитрющая словесная похлебка – была она рассчитана на доверчивых простачков. На войне ведь не только бомбят, стреляют, убивают. В тылу противника активизируется враждебная агентура, тайные резиденты и завербованные «шкеты». Они будоражат население, дезориентируют колеблющихся. Сбивают с панталыку далеких от политики обывателей. Тут своя система, свои приемчики оболванивая. Контуры ее четко обозначены в известной директиве главы американской разведки в Европе, директора ЦРУ Алена Даллеса. Она у меня под рукой. Цитирую.
«Хамство и наглость, ложь и обман, пьянство и наркомания, животный страх друг перед другом и беззастенчивость, предательство, национализм и вражду народов, прежде всего вражду и ненависть к русскому народу, – все это мы будем ловко и незаметно культивировать, все это расцветет махровым цветом. И лишь немногие, очень немногие будут догадываться или понимать, что происходит в действительности».
До такого цинизма не опускались (или не подымались?) даже мэтры злодейства, описанные Мольером, Шекспиром. Всякий раз содрогаешься, видя их на экране, на сцене. А в жизни? В жизни, на языке электриков, произошел «сдвиг по фазе». Человеческие пороки хитро смазаны и завуалированы, они как бы понизились параллельно с курсом советского рубля в десятки тысяч раз. Потому и пришлось пересмотреть многие статьи Уголовного кодекса в сторону послабления. В результате девальвации правовых (и моральных) норм вольготно живется теперь шпионам, изменникам Родины, торгующим военными тайнами, госсекретами. Такого рода деятельность предательством уже и не называют. Спокойно разгуливают раскольники, лазутчики. Они обрядились даже в белые мантии, называют себя правозащитниками. Имена их всюду на слуху. Их загримированные лица бесконечно мелькают на телеэкранах. Их фото, помещенные в многоколонники статей, интервью, кочуют из номера в номер официальной и коммерческой прессы. Так создается видимость, будто клакеров легион. На самом деле их компашку можно по пальцам перечесть. В основном это фигуранты политического кордебалета, выкормыши на ненависти к социализму и получавшие дополнительный паек в виде заморской «зелени».
Долго скрывались они под разными личинами, притворялись, лицедействовали. Но вот пришло желанное времечко, и маски сброшены. Сразу стало видно кто есть кто. Ба, знакомые до боли лица: Ковалев, Бонар, Гайдар, Новодворская, Боровой, Гусинский, Хакамада, Растропович, курсанты и курсистки академии профессора Бжезинского. Люди деловые, весьма предприимчивые. С двумя, а то и тремя гражданствами. На пожарный, так сказать, случай, ежели в презренном Отечестве снова «что-то» произойдет. По той же причине ушлые клакеры держат свои деньжата не как все «совки» – в Сбербанке, а в зарубежных тайниках. Подстраховываются Боятся, что новые хозяева отымут наворованное. Но страх свой скрывают. В то же время на всех перекрестках кричат: «Россия-де полностью исчерпала лимит на революции». Потому, дескать, господа могут спать спокойно, без оглядки.
Известно, курице просо снится. А буржуям – золото в слитках. Да еще коробки из-под ксероксов, набитые твердой валютой. Вообще, политический бизнес нынче самый доходный. Только не зевай! Во время чеченских войн на мировом политическом «рынке» высоко котировались услуги по части защиты террористов от нападок федеральной власти. Подоплека такова: ни при каких обстоятельствах не допустить их полного разгрома и увести от ответственности.
Благородное из благородных дел – заступничество за слабого, убогого, и напрасно обиженного, гонимого – переродилось в наши дни, стало объектом презренной торговли. Ни для кого не секрет: за правозащитным движением стоят бессчетные деньги отнюдь не российского происхождения.
Под патронажем ЦРУ и НАТО на нашей территории свили себе гнезда замаскированные фонды. Под маркой благотворительности они культивируют и подпитывают «зеленью» падкую на оную интеллектуалов определенного толка: раздаривают налево и направо всевозможную оргтехнику, оплачивают загранкомандировки в Европу и за океан. Официально – для чтения лекций, на деле же – для инструктажа и корректировки планов общей работы.
Самый легальный и общепризнанный в мире и у нас, естественно, – это фонд Сороса. Современный спрут. Ядовитые его щупальца с присосками расползлись по белу свету. Промышляют главным образом в вузовской среде, среди сотрудников НИИ и академических институтов. Их задача – вылавливать податливую профессуру, политически инертных молодых людей. Соблазняют грантами (денежными приплатами) и посулом переезда на работу в США. Многие «романтики» из России, число их, говорят, уже перевалило за полтора миллиона душ, трудятся во благо мировой цивилизации. А ежели отбросить словесную шелуху, служат дяде Сэму. Коллеги-единомышленники в ожидании вызова томятся пока дома. От нечего делать записались в кружки правозащитников. Потому имеют возможность пить не только «Клинское», а и «Баварское». Хор-р-рошо! Пойло приятно пощипывает нёбо и душу греет.
Соблазны портят нравы и сбивают молодежь с толку. В результате общество расслаивается, разлагается. Мастер политических ток-шоу Владимир Познер в одном из своих ревю, млея от удовольствия, молвил подобострастно:
– Пора нам уже признать, что в России есть часть населения, которое по праву считает себя частью западной цивилизации.
Процесс, действительно, идет. Да и как ему не идти, если в открытую рану злоумышленники внесли смертельную дозу отравы.
По соседству, в братской Белоруссии разогнали «сорокскую малину». Содержателям ее отказано в дипломатическом статусе. Президент Александр Лукашенко, который за словом в карман не лезет, назвал ее служителей двурушниками и смутьянами. Европа, понятно, вне себя. Негодует. Европейский Союз считает, что в Белоруссии пахнет тоталитаризмом, чуть ли не фашизмом. Свобода вне закона. Свободные права граждан сплошь нарушаются. И вообще Гимн не тот. Флаг не тот. Президент полный диктатор.
Какой же надо иметь запас здравого смысла (здравомыслия), чтобы не поддаться психическим атакам воинствующих смутьянов и подстрекателей. У меня недавно был случай убедиться в том, что белорусов голыми руками не взять. У этого народа крепок иммунитет верности славянскому дружеству.
Однажды, пересекая площадь возле Киевского вокзала, я оказался в толпе митингующих. Микрофон стоял прямо на асфальте, все, кто хотел, мог высказаться. Воспользовавшись паузой, слово взял гость из Белоруссии, металлург Жлобинского металлургического завода. Назвав свое полное имя-отчество, выдал корявую речь в защиту строя и порядков на своей родине. Смысл сказанного сводился к тому, что живем мы, дескать, не богато, но и не бедно. Не как другие браты. А душа болит. Болит за нашего батьку. А дальше цитирую дословно: «Они же, – выразительный жест ладонью за плечо, – делают из Лукашенки Милошевича». Повернулся и отошел от микрофона.
На ум явились разные аналоги. Ведь и «чеченский фактор» возник не сам по себе, не по случайному стечению обстоятельств – по тайному умыслу недоброжелателей России как внешних, так и внутренних.
Неглупые головы сочинили план «событий» на Кавказе. Спецслужбы разыграли его как по нотам. В партитуре была предусмотрена грозненская провокация. По сути, это увеличенная копия бандитского сценария с участием «шкета» и шумной ватаги клакеров. В качестве солиста выступал корреспондент радиостанции «Свобода» Андрей Бабицкий. Оказалось, сын эфира работал на два фронта. Улик целый воз. Запахло жареным. Но какой тут вопль поднялся! Профи-правозащитники вывели на Пушкинскую площадь своих штатных сотрудников. И те в присутствии осветителей и телеоператоров подняли гвалт: «Бабицкий хороший! Самый лучший! Свободу нашему Андрею!» Со своей стороны сенат США заявил гневный протест. Начались телефонные переговоры на уровне президентов двух держав. Наш не устоял и дал отмашку: дело прекратить! Обвинение с арестанта сняли. Бабицкий вышел на работу. А наши генералы имели побитый вид, словно после Аустерлицкого сражения.
В итоге, чья взяла? Вопрос тонкий, политичный. Лучше его не заострять, а замять для ясности, как говорят молдаване.
По части интриг и козней Запад нам не переплюнуть. Вот снова наших доверчивость подвела.
Домашние советники уломали Ельцина ехать на саммит главных держав, куда его настойчиво и любезно звал друг Билл. Тяжелый на подъем Борис нехотя собрался и на четырех лайнерах со свитой отправился в Стамбул.
Погода чудная была. Были и крепкие объятия, дружеские похлопывания по спине, по плечу. А лучше всего был кипрский арманьяк тридцатилетней выдержки, ударивший одновременно и в ноги, и в голову.
На следующий день делегации заняли свои места за белым круглым столом. В соответствии с регламентом заслушали обстоятельный доклад. Затем прения по широкому кругу вопросов. Неожиданно всплыл русский вопрос, который увенчался публичной поркой ЕБН «за необдуманную политику на Северном Кавказе». После экзекуции поротый держался высокомерно, с истинно царским достоинством. Виду не подал, что ему больно али за державу обидно. Да скорее всего вообще ничего не понял, не осознал. Ибо, по словам сопровождающих лиц, на протяжении всей командировки «царь Борис» пребывал в седьмой степени самосозерцания. И по возвращении в первопрестольную долго на людях не показывался.
Как писала тогда независимая пресса, «дискуссия» (надо понимать «экзекуция») превзошла ожидаемые результаты. Наши двуликие клакеры ходили с высоко поднятыми головами. Рты были до ушей. Вид имели загадочный. Похоже, ведомо было им такое, о чем никто и не подозревал.
После Стамбула состоялось позорище в Страсбурге. Несчастную Россию под аплодисменты наших собственных правозащитников линчевали во Дворце наций батогами. Причем без права на крик. Это никакая не метафора – протокольная формула. Европейские парламентарии подавляющим большинством голосов лишили российскую делегацию права голоса, пригрозили исключить нашу страну из ПАСЕ и Совета Европы. Следом в меморандуме особым пунктом пометили: ежели Россия не прекратит разбой в Чечне, дело передадут в Страсбургский суд. Оный и должен был спешно решить главный вопрос уходящего тысячелетия: куда относить россиян – к европейцам али к азиатам? И дали короткий испытательный срок.
В мире нашлось немало охотников увидеть в натуре, как святая Русь барахтается в грязи и дерьме, истекая кровью. Причем коловерть явно по-сатанински ведь устроена: ни правого от виноватого, ни победителя от побежденного вроде бы не отличить.
В ЛАБИРИНТЕ МИНОТАВРА
Майским утром, в День Победы возле переправы через Сунжу погиб отец Галины Владимировны, ученый-геофизик. Гонимый пристал к колонне таких же, как сам, бедолаг, пробивавшимся кружным путем в Хасавьюрт.
У кромки воды образовалась толкучка. Тут и накрыл людскую массу шатер залпового огня федеральной установки «град». На сей раз и хоронить-то было нечего. Как, впрочем, не с кого было и спросить за кровавое побоище. Все списывалось на войну. А как возникла сия содомская бойня? Кому она нужна? На том этапе «перестройки» не было вразумительного ответа – одни лишь догадки.
У пехоты есть железное правило: нельзя долго находиться в зоне артиллерийского обстрела. Точно так поступают и беженцы. Бегут они безостановочно, как овцы, даже не оглядываясь. Только вперед.
С Владимиром Григорьевичем познакомился я в Москве, в приемной федерального ведомства мигрантов, что по соседству с вестибюлем метро «Красные ворота». В переполненном сверх всякой меры зале, смахивающем на вонючий предбанник для зеков, мы оказались припертыми друг к другу. И вот с тоски чужой человек почти протокольно поведал постороннему одиссею свою (см. главу «Кошмар и ужас»). После чеченского сериала у несчастной семьи начался сериал московский, которому я уже был свидетель.
В одну из последних бомбардировок Грозного исчезли их дети – Соня и младший сын Костик. Обезумившие от горя родители начали борьбу за спасение своих чад.
Интуиция привела Е. в Краснодар, затем в Ростов и наконец в Москву. Двигались наугад, на ощупь, будто по лабиринту Минотавра. На каждом шагу натыкались на равнодушие чиновной челяди. В ответ на мольбу, на крик души – немота, алчные взгляды.
Не узнать было любимой столицы. Привычный ее облик исказили рекламные щиты торгашей, вывески чужеземных фирм с непотребными картинками сексуального содержания. Вместе с тем стены домов, заборы, столбы, витражи витрин, подъезды офисов, жилых домов, подворотни – все были нахально залеплено самодельными и типографскими ярлыками объявлений: «Продается! Продается!» На этом же фоне – голь, нищета. Чуть ли не на каждом шагу попрошайки, бомжи, калеки, уроды. У всех в глазах одно и то же: «Помогите! Помогите!» Народ бежит безостановочно. Редко у кого дрогнет сердце, рука потянется к кошельку. Да и то в основном, похоже, нервы не выдерживали у приезжих.
В этой пульсирующей туда-сюда толпе, как щуки на мелководье, шныряла милиция. У супругов Е. было ощущение, будто они находятся не в столице своего Отечества, а где-то на враждебной территории или в строгом гетто. Чувствовалось, что они поднадзорные. По нескольку раз на дню их останавливали в метро, на улице – требовали документы. Проще было откупиться, чем всякий раз доказывать свою гражданскую правоту. Так что жили со сжатым сердцем, в состоянии унижения, страха.
Добрые люди подсказали, что на севере столицы есть «концлагерь» для бездомных и потерявшихся подростков. Галина Владимировна увидела своих чад случайно, сквозь зарешеченное окно. Тут уж мать напролом пошла. Перед ней не устояли ни вооруженные церберы, ни электронные запоры.
– Как докажете, что это ваши дети? Предъявите на них документы, – вперив руки в бока, вещала секретарь окружной комиссии по делам несовершеннолетних госпожа Белова. А в это время дети Е. бились в палате в истерике.
Кроме того, у чиновницы был еще один, не менее веский аргумент:
– Да у вас же и средств нет на содержание детей.
Действительно, супруги Е. перебивались случайными заработками. О достойной работе по специальности и речи не было. Для того требовалась регистрация, прописка. Стоило же это огромных денег. Да и не собирались пришельцы оседать в Москве. Одно было на уме: вызволить из неволи Сонечку и Костика, потом затеряться где-нибудь в российской глубинке. Их же будто по накатанному желобу загоняли в пропахший порохом и кровью ненавистный Грозный. При одной лишь мысли о возвращении на Кавказ с Владимиром Григорьевичем делалось плохо.
В кабинете начальника отдела миграционной службы почувствовал он у виска металлический щелчок, похожий на удар бойка по боевому патрону. Выстрела не услышал – полетел в темень. Врачи определили: переферийный инсульт с параличом нижних конечностей. В московских департаментах стреляют не хуже, чем в чеченских ущельях. Причем огонь ведут свои же по своим. Бьют на поражение.
Малышей все-таки удалось вызволить из-за колючей проволоки. Это стало возможно исключительно благодаря вмешательству известного кинорежиссера. Право же, готовый сценарий для кино.
Когда-то, на заре туманной юности отец Галины Владимировны случайно познакомился в Таганроге со студентом ВГИКа Быковым. На память о встречах осталась любительская фотография с дарственной надписью будущей знаменитости.
Сорок лет пролежала карточка в семейном альбоме. Покидая горящий Грозный, Галина Владимировна машинально сунула «исторический» снимок в пачку с документами. В Москве вспомнила о реликвии. Собравшись с духом, отправилась в адресное бюро, где получила точные координаты Быкова.
Далее шло все будто по писанному. Дверь открыл сам Ролан Антонович. Пригласил в дом. Усадил за обеденный стол. Гостья сбивчиво поведала о своих злоключениях и мытарствах.
Хозяин тихо спросил:
– Могу ли чем-то быть вам полезен?
В ту пору Ролан Антонович был уже тяжело болен. Однако принял горячее участие в делах семьи уже ушедшего из жизни курортного знакомца. Чиновники не решились перечить известному киношнику. На следующий же день детей Е. выпустили из темницы на волю. Быков стал их вторым крестным отцом.
Изуродованная, сильно поредевшая семья нашла наконец пристанище на гостеприимной калужской земле. Бездомные странники влились в бедный колхоз, занялись непривычным крестьянским делом. А кстати сказать, это ж полезно. Земля (трудотерапия) не хуже искусных докторов врачует больные сердца. Потому-то в трудные моменты жизни человек неосознанно стремится в лоно природы. К сожалению, деревенская жизнь теперь сама тоже донельзя исковеркана. Одно утешение: хоть земля-то родная.
На кой ляд народу нашему все эти тяготы, страдания, мытарства, гонения? Тогда как сами-то затейники «революции» очумело купаются в роскоши. Попутно запасаются твердой валютой и надежной недвижимостью, которой, по слухам, хватит на паразитское житье по меньшей мере десяти поколениям их чад.
У кромки воды образовалась толкучка. Тут и накрыл людскую массу шатер залпового огня федеральной установки «град». На сей раз и хоронить-то было нечего. Как, впрочем, не с кого было и спросить за кровавое побоище. Все списывалось на войну. А как возникла сия содомская бойня? Кому она нужна? На том этапе «перестройки» не было вразумительного ответа – одни лишь догадки.
У пехоты есть железное правило: нельзя долго находиться в зоне артиллерийского обстрела. Точно так поступают и беженцы. Бегут они безостановочно, как овцы, даже не оглядываясь. Только вперед.
С Владимиром Григорьевичем познакомился я в Москве, в приемной федерального ведомства мигрантов, что по соседству с вестибюлем метро «Красные ворота». В переполненном сверх всякой меры зале, смахивающем на вонючий предбанник для зеков, мы оказались припертыми друг к другу. И вот с тоски чужой человек почти протокольно поведал постороннему одиссею свою (см. главу «Кошмар и ужас»). После чеченского сериала у несчастной семьи начался сериал московский, которому я уже был свидетель.
В одну из последних бомбардировок Грозного исчезли их дети – Соня и младший сын Костик. Обезумившие от горя родители начали борьбу за спасение своих чад.
Интуиция привела Е. в Краснодар, затем в Ростов и наконец в Москву. Двигались наугад, на ощупь, будто по лабиринту Минотавра. На каждом шагу натыкались на равнодушие чиновной челяди. В ответ на мольбу, на крик души – немота, алчные взгляды.
Не узнать было любимой столицы. Привычный ее облик исказили рекламные щиты торгашей, вывески чужеземных фирм с непотребными картинками сексуального содержания. Вместе с тем стены домов, заборы, столбы, витражи витрин, подъезды офисов, жилых домов, подворотни – все были нахально залеплено самодельными и типографскими ярлыками объявлений: «Продается! Продается!» На этом же фоне – голь, нищета. Чуть ли не на каждом шагу попрошайки, бомжи, калеки, уроды. У всех в глазах одно и то же: «Помогите! Помогите!» Народ бежит безостановочно. Редко у кого дрогнет сердце, рука потянется к кошельку. Да и то в основном, похоже, нервы не выдерживали у приезжих.
В этой пульсирующей туда-сюда толпе, как щуки на мелководье, шныряла милиция. У супругов Е. было ощущение, будто они находятся не в столице своего Отечества, а где-то на враждебной территории или в строгом гетто. Чувствовалось, что они поднадзорные. По нескольку раз на дню их останавливали в метро, на улице – требовали документы. Проще было откупиться, чем всякий раз доказывать свою гражданскую правоту. Так что жили со сжатым сердцем, в состоянии унижения, страха.
Добрые люди подсказали, что на севере столицы есть «концлагерь» для бездомных и потерявшихся подростков. Галина Владимировна увидела своих чад случайно, сквозь зарешеченное окно. Тут уж мать напролом пошла. Перед ней не устояли ни вооруженные церберы, ни электронные запоры.
– Как докажете, что это ваши дети? Предъявите на них документы, – вперив руки в бока, вещала секретарь окружной комиссии по делам несовершеннолетних госпожа Белова. А в это время дети Е. бились в палате в истерике.
Кроме того, у чиновницы был еще один, не менее веский аргумент:
– Да у вас же и средств нет на содержание детей.
Действительно, супруги Е. перебивались случайными заработками. О достойной работе по специальности и речи не было. Для того требовалась регистрация, прописка. Стоило же это огромных денег. Да и не собирались пришельцы оседать в Москве. Одно было на уме: вызволить из неволи Сонечку и Костика, потом затеряться где-нибудь в российской глубинке. Их же будто по накатанному желобу загоняли в пропахший порохом и кровью ненавистный Грозный. При одной лишь мысли о возвращении на Кавказ с Владимиром Григорьевичем делалось плохо.
В кабинете начальника отдела миграционной службы почувствовал он у виска металлический щелчок, похожий на удар бойка по боевому патрону. Выстрела не услышал – полетел в темень. Врачи определили: переферийный инсульт с параличом нижних конечностей. В московских департаментах стреляют не хуже, чем в чеченских ущельях. Причем огонь ведут свои же по своим. Бьют на поражение.
Малышей все-таки удалось вызволить из-за колючей проволоки. Это стало возможно исключительно благодаря вмешательству известного кинорежиссера. Право же, готовый сценарий для кино.
Когда-то, на заре туманной юности отец Галины Владимировны случайно познакомился в Таганроге со студентом ВГИКа Быковым. На память о встречах осталась любительская фотография с дарственной надписью будущей знаменитости.
Сорок лет пролежала карточка в семейном альбоме. Покидая горящий Грозный, Галина Владимировна машинально сунула «исторический» снимок в пачку с документами. В Москве вспомнила о реликвии. Собравшись с духом, отправилась в адресное бюро, где получила точные координаты Быкова.
Далее шло все будто по писанному. Дверь открыл сам Ролан Антонович. Пригласил в дом. Усадил за обеденный стол. Гостья сбивчиво поведала о своих злоключениях и мытарствах.
Хозяин тихо спросил:
– Могу ли чем-то быть вам полезен?
В ту пору Ролан Антонович был уже тяжело болен. Однако принял горячее участие в делах семьи уже ушедшего из жизни курортного знакомца. Чиновники не решились перечить известному киношнику. На следующий же день детей Е. выпустили из темницы на волю. Быков стал их вторым крестным отцом.
Изуродованная, сильно поредевшая семья нашла наконец пристанище на гостеприимной калужской земле. Бездомные странники влились в бедный колхоз, занялись непривычным крестьянским делом. А кстати сказать, это ж полезно. Земля (трудотерапия) не хуже искусных докторов врачует больные сердца. Потому-то в трудные моменты жизни человек неосознанно стремится в лоно природы. К сожалению, деревенская жизнь теперь сама тоже донельзя исковеркана. Одно утешение: хоть земля-то родная.
На кой ляд народу нашему все эти тяготы, страдания, мытарства, гонения? Тогда как сами-то затейники «революции» очумело купаются в роскоши. Попутно запасаются твердой валютой и надежной недвижимостью, которой, по слухам, хватит на паразитское житье по меньшей мере десяти поколениям их чад.
ДЕЛА БЕЗУМНЫЕ
Кочует нынче по умам некогда известная главным образом любителям русской словесности стихотворная строка Федора Тютчева: «Умом Россию не понять». Особенно любят ее всуе употреблять (не по делу и не к месту) политиканы-пустомели. Мудрствуют лукаво. У Тютчева же есть другое изречение, будто только что написанное. Бьет не в бровь, а в глаз сорвавшихся с привязи горе-реформаторов: