Страница:
Когда в микрорайоне, в городе или в стране случается криминальный эксцесс, первый обывательский вопрос: «Куда смотрела милиция?» В самом деле, куда?
Запала мне в память водевильная сценка из жизни провинциального театра. Герой-любовник по ходу действия искал соперника-злодея. Как угорелый носился красавец по сцене, закатывал глаза, заламывал руки. Между тем, неуловимый гад преспокойно, ухмыляясь, стоял за второй кулисой. Его хорошо видно из зала. В действие вступает публика. Простофиле помогают, кричат, указывают пальцами: «Да вон же он! Не туда глядишь! Вон, вон! Еще гад и улыбается!» По мановению режиссера занавес падает. Антракт.
Точно также «работает» и наша милиция. Обычно в упор не видит всю эту разномастную сволочь, непуганых паразитов, от которых честному люду уже спасу нет. Как нынче говорят, это же нонсенс! Пожалуй, еще и похуже.
В таком случае вполне логичен вопрос: почему была высокорезультативной розыскная работа Жеглова и его товарищей? Хотя они не кончали ни университетов, ни академий, пришли в губчека кто-то от заводского станка, кто-то из красногвардейского отряда. Но это были истинные рыцари правопорядка. К тому же у них были чистые руки и чистая совесть. Если же у слуг Фемиды этих качеств нет, их знания, опыт идут на поводу криминала.
Профессионализм, как нынче выражаются, дорогого стоит.
Но чтобы распутать – а не разрубить! – криминальный клубок, подчас достаточно старательности, здравомыслия. Ну и, разумеется, еще желание. Чего-чего, а желания вырвать из когтистых лап свои деньжата у нас с Павлом Павловичем было предостаточно. Хотя, по примеру бегунов-спринтеров, каждый действовал в границах своей колеи и возможностей. Кстати сказать, Щелкун на старт вышел раньше меня, к тому же не один, с целой командой.
– Мы сразу же почуяли запах жареного. Приехали в офис на Крутицком. Двери на запоре, опечатаны.
Поговаривали, будто братья Ларины сделали пластические операции на рожах и рванули вон из России. Их видели на побережье Адриатики, потом в Хорватии. Вскоре их примеру последовали Гусинский, Березовский и другие господа-бизнесмены, воспользовавшись конституционным правом свободы передвижения по планете. Теперь они взирают на содеянное в России издалека.
В капле воды отражается мир. Обстановка в разворованном ЛЛД-банке один к одному повторяла ситуацию в стране.
Конкурсный управляющий П. Щелкун протокольно изложил мне порядок действий их команды:
– Не теряя ни минуты, приступили мы к исполнению своих обязанностей. Нам же все, кому не лень, вставляли палки в колеса. Особенно усердствовали чиновники разных мастей и званий. Затягивали время, уводили следопытов в сторону. Очень это было похоже на маневры куропатки возле своего гнезда с детенышами. Водили кругами. Так что по свежим следам не удалось даже возбудить дело о банкротстве.
Генпрокуратура отклонила официальное заявление «следопытов», переадресовав на порядок ниже, в свой Таганский филиал. И тишина. Павел Павлович самолично явился в сие учреждение за разъяснением. Сотрудники от него шарахались. В кабинете № 10 сидела молоденькая особа в прокурорских погонах. Дрожащим от волнения голосом обронила: «Центральный банк не допускает меня к первичным документам». Тем временем Ларины вместе с Центробанком попытались провернуть «нежное банкротство»: чтоб не угодить за решетку и успеть попрятать деньжищи.
Будто черт из табакерки на сцене объявилось новое юридическое лицо в образе «Темп-банка». У своего собрата Ларины взяли 8 миллионов баксов якобы на погашение срочных платежей. Названная сумма бесследно испарилась. В указанный срок взаимодавец деньги не получил и обратился с иском в Арбитражный суд столицы (судья Попова). Интересы ответчика представлял некто Демидов, знавший назубок роль бухгалтера Берлаги из жульнического холдинга «Геркулес». Новый нэпман отлично вписался в рыночный контур постсоветской России. Вертелся аки бес: всех дурачил, все отрицал, в то же время на все был согласен. В итоге плакали денежки «Темпа».
В следующий заход Щелкун выложил передо мной кипу бумаг, которые документально подтверждали преступный характер денежной крепости на Крутицком валу. Еще и полгода не минуло со дня провозглашенного банкротства, но за этот срок на ее руинах кто-то успел поживиться, говоря по фени, сильно нагрел руки. Ведь кроме огромной денежной массы, братья-близнецы контролировали пакет незаурядной недвижимости. В реестре числился автозавод в Ульяновске (УАЗ), золотые прииски в Бурятии (Жардал), да еще несколько предприятий ВВП. Все сгинуло. В наличии остались смешные остатки в виде обглоданных косточек.
На самом деле в Банковском Доме Лариных обнаружились ценные бумаги ТОО «Проспект». Но за три дня до банкротства была снята наличность и переведена в Сбербанк (возможно, на имя бабушки), остатки же недвижимости за гроши вновь перепродали ллд.
Буквально из-под рук конкурсной комиссии кто-то увел несколько суперавто, квартиры и дачи, поменявшие собственников, до того принадлежавшие Лариным и их компаньонам из совета директоров, чьи имена закодированы под многозначительной литерой «Д», что расшифровывается как «другие».
Такие дела без сообщников не делаются. Прямых улик нет, но есть подозрительные факты.
Центробанк в критический момент проявил удивительную халатность: выдал ЛЛД лицензию (к тому же льготную) на международную деятельность. В ту пору такой чести были удостоены всего шесть банков. Для сведения: персонально курировал ЛЛД замглавы правительства РФ г-н Сосковец. Еще деталь. У обреченного Торгового Дома потребовал (неизвестно за что) два миллиарда рублей мэр Москвы Лужков. А перед этим Ларин отчислил восемь миллиардов на восстановление храма Христа Спасителя. Причем деньги взяты из страхового фонда, дабы в случае дефолта ублаготворить вкладчиков хотя бы утешительной суммой.
Так вот близнецы Ларины и пустили по ветру мои больничные денежки.
На языке юристов подлые деяния банкиров подпадали под статью 142 ч. З УК старого формата. Да вот беда: никто не хотел и не хочет глубоко копать. Те, кто обязан был это делать, сами погрязли в скверне или же повязаны круговой коррупцией под мерзким брендом «мафия».
В последний момент блеснул луч надежды.
Возвращая мне исполнительный лист Никулинского суда, Павел Павлович произнес:
– Спите спокойно. Все, что вам причитается, вернем сполна.
Мы обменялись телефонами. При прощании мой наставник долго и крепко жал мне руку.
Три месяца бесполезной борьбы и хождений по инстанциям не прошли бесследно. Снова свалил меня с ног гипертонический криз. Вернувшись из клиники домой, в тот же день позвонил своему сообщнику. Женский голос по-вороньи каркнул: «Здесь нет таких!»
Оклемавшись, побрел в Крутицкое подворье. Парадное и черный ход были заколочены нестругаными досками.
По аналогичной схеме грабанул меня акционерный банк «Гермес-Союз». Движимый патриотическими чувствами, а также стремлением прикрыть вретищем надвигающуюся старость, приобрел в своей же редакции восемь акций (по 10 тысяч рублей каждая), заверенные синими печатями, а также личными подписями гендиректора В. Нефедова и президента Г. Данилова. Но и эти господа оказались из плеяды мазуриков. Так что получил второй кукиш.
И все же более всего жаль мне свой ваучер.
Было, было недоброе предчувствие, поэтому снял с чека (его номер 2224434) ксерокопию. С пакетом ценных бумаг, собранных в кругу коллег редакции газеты «Труд», поехал в славный град Тольятти. Явился на АвтоВАЗ. Из рук в руки передал пачку темно-голубых фантиков генеральному директору В. В. Каданникову.
Владимир Васильевич с радостью принял наш вклад. Взвесив пакет на ладони, со слезою во взоре молвил: «Это нам сгодится. Будьте уверены, ваши ваучеры тысячекратно прирастут и превратятся в весомый капитал, которым каждый распорядится по собственному усмотрению».
Красиво товарищ сказал.
Через год пришло из Тольятти письмо с уведомлением. В конверте оказалось свидетельство, гласящее, что имярек является владельцем семи акций Автозавода (серия ЧА № 0008615). Номинальная стоимость каждой 1000 рублей. Прозрачно намекалось: ежегодно мне будет отчисляться энная сумма заводской прибыли.
Подвел, обманул уважаемый господин Каданников. За пятнадцать лет я не получил от ВАЗа ни гроша. По счету третий кукиш.
Впав в безденежье, с отчаянья накатал я письмо в Белый дом главе правительства РФ В. И. Матвиенко. Мадам в ту пору ведала в масштабе страны вопросами социального пакета. Поведал Валентине Ивановне о пропавшем вкладе в Сбербанке. Упомянул о несчастном ваучере, заодно и об украденных деньгах со счета Гермес-союза и ненавистном ЛЛД.
Ответ пришел из Минфина. Какой-то фигляр по фамилии Уткин – из департамента макроэкономической политики – профессионально пудрил мозги челобитчику. Цитирую: «Наше государство гарантирует восстановление и обеспечение сохранности ценности денежных сбережений, созданных гражданами путем помещения денежных средств на личные вклады. Гарантированные сбережения являются государственным внутренним долгом правительства Российской Федерации».
Бальзам плеснул на душу. Что я должен был делать? Правильно! Быстро бежать в Сбербанк. За двадцать лет, в результате чудовищных трансформаций мой вклад поднялся как на опаре. Преодолел трехмиллионную планку. Так что хотел уж было свежую сорочку надевать и любимый галстук повязывать. Однако решил все же текст до конца дочитать.
Четвертый абзац был убийственным: «Возможности федерального бюджета пока что не позволяют провести компенсацию сбережений, их восстановление осуществляется поэтапно».
Восьмой абзац поверг в шок: «Какие-либо исключения по проведению компенсации вкладов вышеназванным Порядком (!) не предусмотрены».
По народной табели, это был уже не простой, а спаренный, причем хорошо промасленный кукиш.
Сколько раз жулики в погонах честных людей обманули – счету нет. Нам же все кажется мало.
По прочтении фитюльки из Минфина, захотелось тотчас же влиться в отряд НБП, идти на штурм резиденции г-на Зурабова.
Это, можно сказать, наследственное. Прадед мой, по отцовской линии нрава был строптивого, участвовал в восстании черкасских казаков против засилия самодуров-чиновников. Братва много шуму-грому наделала, оказав достойное сопротивление регулярным частям. Однако сила солому ломит: повстанцы должны были сложить свои буйные головы на плахе. По милости императрицы Елизаветы бунтовщиков помиловали. Впоследствии факт сей закрепился поначалу в кличке нашего пращура, затем перешел, как водится, в фамилию последующих родов.
Хочется вычеркнуть из памяти недоброе прошлое. В конце 1980-х блеснул было луч надежды. Но после августа девяносто первого года небо над Россией вплоть до горизонта заслонили свинцовые тучи.
Ненастным днем девяносто шестого оказался я в Боровске: со стороны наблюдал первомайскую демонстрацию трудящихся старинного, богоспасенного городка. Среди протестующей толпы увидел свою знакомую, бывшую ткачиху местной фабрики «Красный Октябрь» Антонину Петровну Климову. Старушка держала в руках хоругвь, на которой несмываемой нитрокраской начертаны были слова. По сути вопль: «Боже, что мы натворили!» Это следовало понимать так: вместо большевистской диктатуры народу подсунули черт те что. Более точно – диктатуру мошенников. А это едва ль не худшая из диктатур. Тьфу, тьфу. Изыди! Но от наших причитаний химерам ни холодно, ни жарко. Да и честно говоря, нечистую силу заклинаниями не избыть.
Нашел я подвал, где гнездился штаб НБП. Молча положил на стол дежурного заявление. Ясноглазый паренек в джинсовой куртке, усыпанной множеством стальных заклепок, сказал без пафоса:
– Спасибо, товарищ, за солидарность. К сожалению, для нас вы староваты. Присылайте-ка своих внуков.
На всякий случай записал мой адрес.
По уточненным сведениям жертвами банковских бандитов стали 87 миллионов граждан. Украдено более шести триллионов уже деноминированных рублей. По современному курсу 400 миллиардов целковых. Это чистоган, без навара, без моржи. Ежели приплюсовать еще просроченные проценты, за невыплаченные штрафные ставки, сумма возрастет в десятки, а то и сотни раз. На эти безумные деньжищи можно было бы купить тысячи «Челси» в комплекте яхт как у Романа Абрамовича. Из той «великой торбы» застенчивому магнату Владимиру Евтушенко тоже малая толика перепала. На дворец библейского царя Гаруна аль Рашида хватило бы точно! Осталось бы и Олегу Дерибаске на покупку Большого театра в Москве, стадиона в Лужниках, в придачу получив малую спортивную арену и футбольный клуб «Спартак».
Как простые смертные за два-три года могли «накопить» скирды деньжищ, если только счастливец не связан с нечистой силой? Но это вопрос к Генеральному прокурору РФ.
Перед тем как навечно потерять сознание, самодержец Петр Великий, открыв вежды изрек: «Возьмите все!» Стоявшие у изголовья едва не обратились в блаженных. Час спустя корили себя за малодушие.
В этой связи хочу высказать мысль, которая, уверен, не всем придется по сердцу.
Сталинский режим, конечно, был крут, строг, порой жесток. Но ведь в том была суровая жизненная необходимость. В конкретных драматических условиях диктатор и вождь решал неимоверной сложности историческую задачу. В результате разгромленная, опустошенная и униженная царская Россия совершила непредсказуемый рывок. За двадцать лет (с 1920 по 1940) в стране было построено и задействовано свыше пятидесяти семи тысяч заводов, фабрик, комбинатов, промышленных комплексов, шахт, рудников и иных объектов промышленного назначения. СССР превратился в великую державу и вскоре дал отпор извечному врагу отечества, за одно освободив поверженную в прах Европу от фашистской оккупации.
Прошли годы, десятилетия. И вот инакомыслящие умники задним числом – после драки – попрекают и поучают победителей: неправильно-де они, такие сякие, воевали, более того, слишком мнят о себе, не признают лесбиянства и мужеложства, не по-европейски пашут и сеют зерновые, наконец, свиней не так смолят.
Судьба дала перестройщикам шанс: проявить таланты не на словах – на деле. Что же успели сделать эти умники за те же двадцать – сталинских! – лет? М-да, братки от политики заметный след оставили. Страна покрыта сетью казино. Рулетку крутят стар и млад. Игровой бизнес вышел на третье место после банковского и водочно-аптечного.
Это ль не содомство? Бедствующий народ погряз в пьянстве и разврате. Гляньте на рекламные полосы СМИ: за полцены желающих выводят из запоев, сексуальные услуги круглосуточно и на все вкусы, аборты по европейским стандартам, решетки на окнах и дверях всего за час, черная магия, белая магия.
До чего же скучно, как неинтересно жилось народу в застойные годы. Зачем-то надо было подымать целину, на какой-то хрен осваивали север, строили БАМ, боролись за звание ударников коммунистического труда, по производительности труда заставляли нас догонять Америку. Наконец свершилось: по числу миллиардеров Москва опередила Нью-Йорк. Ежели и дальше так пойдет, по прогнозам футурологов, к концу второго тысячелетия великая Россия скукожится в сотню раз. Называться будет просто: Московией или близко к тому. В истории земной цивилизации уже не раз такое бывало. Куда-то ведь исчезли баснословно богатые инки и их воинственные соседушки ацтеки. Однако не стоит далеко за примерами ходить. Оглянемся вокруг. Куда делись обры, те же халдеи? Историки и археологи яростно спорят о времени и пространстве обитания названных народов, да все как-то невпопад.
Мой старый друг, пастух с хутора Крутой, Валентин Васильевич Рак, говоря о переменах в жизни, выдал сентенцию:
– Во какие, брат, дела, мышка кошку родила.
Не могу не высказать мысль попутную. При всей суровости советская власть была добра к работягам, к людям честным. Ну а врагов не щадила, поблажек не давала. Среди репрессированных были не только государственные преступники и предатели высокого ранга, не было пощады ворью, мошенникам, взяточникам. Вину перед страной и народом проштрафившиеся искупали подневольным трудом на лесоповале, в рудниках, на пресловутом Беломорканале. Враги же отпетые – вредители, саботажники, шпионы, террористы, убийцы – за содеянное расплачивались собственной жизнью. Так было заведено не только в стране советов, в США по сей день не сдан в музей электрический стул.
Хорошо, отчетливо помню довоенный быт. Люди в общей массе жили скромно, довольствовались малым без обиды. К роскоши не то чтобы тяги не было, над ней подтрунивали. Ребятня, школьники друг перед дружкой ни одеждой, ни игрушками не щеголяли, не задавались. Зато ценились самоделки, рукоделие.
Настроение людей глубоко и тонко выразил поэт Михаил Исаковский в своей песне о Родине. В ней есть такие слова: «Была бы ты счастливая (родина – Н. П.),а мы-то будем счастливы».
Искренне, без трепа народ жил интересами и задачами страны. Международные финансовые воротилы СССР всей душой ненавидели. Средства на развитие промышленного потенциала молодой республики отстегивали наши граждане. До войны это были займы на укрепление обороноспособности страны. После войны средства на восстановление порушенного оккупантами народного хозяйства опять же собирали с миру. Мои родители ежемесячно отдавали от своей получки двенадцатую часть. Эта привычка перешла и ко мне. Поначалу делился с государством стипендией, потом заработками.
Так и жили. Ни в чем себе не отказывали. По-детски радовались, когда ежегодно (почему-то именно в марте) правительство снижало розничные цены на все товары на 10–12 и даже 15 процентов. Циник скажет: какая, однако, наивность! Да, наивность совковая. Но вместе с тем и житейская мудрость.
А в 1990-м году случился сюрприз. Последний советский премьер Н. И. Рыжков вернул всем без исключения долг за последний заем (1957 года) сполна, по нормальному курсу национальной валюты. Вышла вполне приличная сумма. Экономные люди положили нежданные денежки на сберкнижки, открыли счета на детей и внуков. А через полтора года вклады оказались в лапах двуногих хищников. Чтобы скрыть украденное, жулики-хапуги цитируют изречение профессора пиратских наук, лоснящегося от жира Гайдара:
– Нехорошо и некрасиво деньги в чужих кошельках считать.
По библейским источникам, эту поговорку пустил в обиход Иуда Искариотский. Сказано было тихо, а все равно стала известна миру цена его сделки с дьяволом. Точно так же будут обнародованы банковские счета ворюг во фраках и смокингах. В Священном Писании сказано: «Судимы будут все. И мертвые тоже».
Как ни противоречива с современной, так сказать, колокольни была предвоенная жизнь, в целом, по большому счету простые люди были счастливы. Причем состояние души определяли ценности отнюдь не материального порядка, не бытовая обустроенность. Может, это звучит выспренно, но тогдашние идеалы лежали в сфере общественного служения, как правило, в труде. И то была никакая не марксистская выдумка, а изначальная христианская заповедь: «В поте лица добывайте хлеб свой насущный». Жаль, что сей завет Иисуса Христа, записанный на божественных скрижалях, сегодня хитро подменен другим, сатанинского происхождения: «Обогащайтесь кто как может!»
На шкале человеческих достоинств произошел, на языке электриков, «сдвиг по фазе». Отнюдь не высокие помыслы служению народу, Отечеству вдохновляют теперь аппаратчиков, на уме у них одно: погоня за деньгами. Это слуги Желтого Дьявола.
В России искони презирали богатеев, кулаков, мироедов, в то же время уважали, чтили бессребреников. Из их среды вышли подвижники, носители высоких общественных идей. В начале прошлого века эта когорта образовала авангард восставшего народа, после октябрьского переворота лучшие его представители составили костяк революционного правительства. Комиссары и наркомы сосредоточили в своих руках власть преогромную, имели прямой допуск к несметным богатствам республики советов, о чем могли лишь мечтать кесари всех времен. А ведь никто из легендарных борцов за счастье народа не смел позволить себе ничего лишнего. Хотя зарплата руководящего звена не превышала так называемый партмаксимум: среднестатистический заработок высококвалифицированного рабочего. И не больше. Да, был служебный паек. На месяц четыре фунта ситника (сухарей), пачка чаю, фунт сахару, полфунта масла. В кризисных ситуациях и этого не было.
Это не легенда, факт реальный: председатель Совнаркома Ульянов (Ленин) от недоедания порой терял сознание. По настоянию врачей было принято специальное постановление о сверхнормативной пищевой добавке. Узнав о «самоуправстве», Владимир Ильич учинил разнос добродеям, расценив их поступок как подхалимаж и подкуп. Управляющий делами Кремля Горбунов за эту выходку получил строгача.
Народный комиссар по делам продовольствия и снабжения Урицкий страдал от малокровия (анемия), но ни разу не позволил себе «наглости» взять в служебной столовой лишнее блюдо.
В партийных кругах фигурировало выражение «нескромен в быту». Ежели эта фраза попадала в деловую характеристику, на служебной карьере товарища обычно ставили крест.
Называть вещи, дела (тем более делишки) своими именами не только в приличном, аив корпоративном кружке не принято. Для того есть птичий язык. В последнее время бытовая, служебная лексика сильно трансформировалась и пополнилась за счет иноземных словечек. На каждом шагу слышно: драйв, тренд, брэнд, трэш, флеш. С перестройкой в обиход, между прочим, вошло чуждое русскому уху слово «коррупция». Без конца звучит по радио, мелькает в прессе, порхает в кулуарах и залах заседаний Госдумы, им жонглируют прокуроры, судьи, срывается с языка домохозяек, пенсионеров, сантехников. Удобное, емкое словцо. За «жулика», за «ворюгу» можно и по роже схлопотать, а ежели господина обозвали коррупционером, господин и глазом не моргнет.
На определенном этапе социалистического строительства моральные качества ценились иной раз превыше деловых. Во всяком случае ни высокое положение члена партии, ни прошлые его заслуги не служили оправданию алчности. Наоборот, как правило, планка повышалась. Несмотря ни на что, шкурников, взяточников, казнокрадов, с любой должности гнали «в три шеи». Борьба с пресловутой коррупцией велась не на словах, а на деле, по неписаным еще законам революционной этики. По-другому и нельзя было: иначе все пошло бы прахом. Значит, и жертвы были бы напрасны.
После скоропостижной кончины Феликса Дзержинского в его сейфе обнаружили 130 рублей (половина месячного оклада), револьвер с початой обоймой и семь золотых червонцев царской чеканки. (Публикация «АиФ», 1992 год.) Мой приятель коллега Н. И., сжав зубы, зло процедил:
– Хапуга! Наверняка, казненного золотишко заначил.
– С чего ты взял? Это могли быть и взятка, и вещдок, не оформленные еще протоколом.
– Не защищай палача.
Одно время трудился я на Всесоюзном радио (на Пятницкой). К удивлению, среди сотрудников оказалось немало близких родственников прошлых знаменитостей. Идем как-то с Н. И. длинным кривоколенным коридором. Он дергает меня за рукав и шепчет:
– Вон прошмыгнула жена Дзержинского.
Очень точно подметил: не прошла, а как мышка беззвучно прошмыгнула невзрачная на вид женщина, во всем сером. Много раз после видел я ее в буфете на третьем этаже, в кинозале, на партсобраниях.
Как-то оказались с глазу на глаз за одним столиком в столовой. Моя визави заплатила только за чашечку кофе. Еда же была домашняя: какой-то салатик, бутерброд с плавленым сыром да небольшое яблоко.
Каждый молча ел свой обед. Под конец все же разговорились: сперва о погоде, потом и о редакционных буднях. Елена (не помню отчества) была сотрудницей какой-то редакции иновещания. Разговаривала тихо, но очень внятно, причем немного грассируя. Судя по внешнему виду, боевой подруге «железного Феликса» жилось не ахти. Обвислая и заношенная юбка старомодного покроя, неопределенного колера (серо-буро-малиновая) кофтенка, явно самоделка, да скособоченные туфли свидетельствовали о скудном бытии. В то же время ослеплял белизной узорчатый ворот блузки в сочетании с перламутровыми пуговками. И никаких украшений, никакого изыска. А ведь в ту пору в радиокомитете многие женщины, в том числе и почтенного возраста, знали толк в высокой моде. Являлись на работу как в гости или на праздник. Но не все могли себе такое позволить.
Вдруг подумалось о судьбе Светланы Иосифовны Джугашвили. Кто-кто, а уж дочь генералиссимуса могла жить как царица, купаться в роскоши. Ан нет! Знаменитый на весь мир папенька не оставил деткам ни палат каменных, ни достойных сбережений в Швейцарском банке. После кончины имущественный реестр «хозяина» первого на планете социалистического государства уместился на одной стороне листа на ученической тетради в клеточку. Под № 1 стояла поношенная шинель. Далее: генеральского покроя френч, хромовые офицерские сапоги, курительная трубка, початая пачка табака «Золотое руно», «Золотая Звезда» Героя Советского Союза, орден «Победы». В конце того реестра значится собрание сочинений вождя в 13-ти томах, вышедшее на тридцати семи языках народов мира многомиллионным тиражом. Автор, как известно, наотрез отказался от гонорара, который исчислялся суммой, превышающей сотню миллионов долларов. Всю причитающуюся ему кучу денег Иосиф Виссарионович Сталин передал в фонд обороны. А после войны деньги от печатных трудов пошли на строительство Волго-Донского канала, по праву получивший его имя.
Запала мне в память водевильная сценка из жизни провинциального театра. Герой-любовник по ходу действия искал соперника-злодея. Как угорелый носился красавец по сцене, закатывал глаза, заламывал руки. Между тем, неуловимый гад преспокойно, ухмыляясь, стоял за второй кулисой. Его хорошо видно из зала. В действие вступает публика. Простофиле помогают, кричат, указывают пальцами: «Да вон же он! Не туда глядишь! Вон, вон! Еще гад и улыбается!» По мановению режиссера занавес падает. Антракт.
Точно также «работает» и наша милиция. Обычно в упор не видит всю эту разномастную сволочь, непуганых паразитов, от которых честному люду уже спасу нет. Как нынче говорят, это же нонсенс! Пожалуй, еще и похуже.
В таком случае вполне логичен вопрос: почему была высокорезультативной розыскная работа Жеглова и его товарищей? Хотя они не кончали ни университетов, ни академий, пришли в губчека кто-то от заводского станка, кто-то из красногвардейского отряда. Но это были истинные рыцари правопорядка. К тому же у них были чистые руки и чистая совесть. Если же у слуг Фемиды этих качеств нет, их знания, опыт идут на поводу криминала.
Профессионализм, как нынче выражаются, дорогого стоит.
Но чтобы распутать – а не разрубить! – криминальный клубок, подчас достаточно старательности, здравомыслия. Ну и, разумеется, еще желание. Чего-чего, а желания вырвать из когтистых лап свои деньжата у нас с Павлом Павловичем было предостаточно. Хотя, по примеру бегунов-спринтеров, каждый действовал в границах своей колеи и возможностей. Кстати сказать, Щелкун на старт вышел раньше меня, к тому же не один, с целой командой.
– Мы сразу же почуяли запах жареного. Приехали в офис на Крутицком. Двери на запоре, опечатаны.
Поговаривали, будто братья Ларины сделали пластические операции на рожах и рванули вон из России. Их видели на побережье Адриатики, потом в Хорватии. Вскоре их примеру последовали Гусинский, Березовский и другие господа-бизнесмены, воспользовавшись конституционным правом свободы передвижения по планете. Теперь они взирают на содеянное в России издалека.
В капле воды отражается мир. Обстановка в разворованном ЛЛД-банке один к одному повторяла ситуацию в стране.
Конкурсный управляющий П. Щелкун протокольно изложил мне порядок действий их команды:
– Не теряя ни минуты, приступили мы к исполнению своих обязанностей. Нам же все, кому не лень, вставляли палки в колеса. Особенно усердствовали чиновники разных мастей и званий. Затягивали время, уводили следопытов в сторону. Очень это было похоже на маневры куропатки возле своего гнезда с детенышами. Водили кругами. Так что по свежим следам не удалось даже возбудить дело о банкротстве.
Генпрокуратура отклонила официальное заявление «следопытов», переадресовав на порядок ниже, в свой Таганский филиал. И тишина. Павел Павлович самолично явился в сие учреждение за разъяснением. Сотрудники от него шарахались. В кабинете № 10 сидела молоденькая особа в прокурорских погонах. Дрожащим от волнения голосом обронила: «Центральный банк не допускает меня к первичным документам». Тем временем Ларины вместе с Центробанком попытались провернуть «нежное банкротство»: чтоб не угодить за решетку и успеть попрятать деньжищи.
Будто черт из табакерки на сцене объявилось новое юридическое лицо в образе «Темп-банка». У своего собрата Ларины взяли 8 миллионов баксов якобы на погашение срочных платежей. Названная сумма бесследно испарилась. В указанный срок взаимодавец деньги не получил и обратился с иском в Арбитражный суд столицы (судья Попова). Интересы ответчика представлял некто Демидов, знавший назубок роль бухгалтера Берлаги из жульнического холдинга «Геркулес». Новый нэпман отлично вписался в рыночный контур постсоветской России. Вертелся аки бес: всех дурачил, все отрицал, в то же время на все был согласен. В итоге плакали денежки «Темпа».
В следующий заход Щелкун выложил передо мной кипу бумаг, которые документально подтверждали преступный характер денежной крепости на Крутицком валу. Еще и полгода не минуло со дня провозглашенного банкротства, но за этот срок на ее руинах кто-то успел поживиться, говоря по фени, сильно нагрел руки. Ведь кроме огромной денежной массы, братья-близнецы контролировали пакет незаурядной недвижимости. В реестре числился автозавод в Ульяновске (УАЗ), золотые прииски в Бурятии (Жардал), да еще несколько предприятий ВВП. Все сгинуло. В наличии остались смешные остатки в виде обглоданных косточек.
На самом деле в Банковском Доме Лариных обнаружились ценные бумаги ТОО «Проспект». Но за три дня до банкротства была снята наличность и переведена в Сбербанк (возможно, на имя бабушки), остатки же недвижимости за гроши вновь перепродали ллд.
Буквально из-под рук конкурсной комиссии кто-то увел несколько суперавто, квартиры и дачи, поменявшие собственников, до того принадлежавшие Лариным и их компаньонам из совета директоров, чьи имена закодированы под многозначительной литерой «Д», что расшифровывается как «другие».
Такие дела без сообщников не делаются. Прямых улик нет, но есть подозрительные факты.
Центробанк в критический момент проявил удивительную халатность: выдал ЛЛД лицензию (к тому же льготную) на международную деятельность. В ту пору такой чести были удостоены всего шесть банков. Для сведения: персонально курировал ЛЛД замглавы правительства РФ г-н Сосковец. Еще деталь. У обреченного Торгового Дома потребовал (неизвестно за что) два миллиарда рублей мэр Москвы Лужков. А перед этим Ларин отчислил восемь миллиардов на восстановление храма Христа Спасителя. Причем деньги взяты из страхового фонда, дабы в случае дефолта ублаготворить вкладчиков хотя бы утешительной суммой.
Так вот близнецы Ларины и пустили по ветру мои больничные денежки.
На языке юристов подлые деяния банкиров подпадали под статью 142 ч. З УК старого формата. Да вот беда: никто не хотел и не хочет глубоко копать. Те, кто обязан был это делать, сами погрязли в скверне или же повязаны круговой коррупцией под мерзким брендом «мафия».
В последний момент блеснул луч надежды.
Возвращая мне исполнительный лист Никулинского суда, Павел Павлович произнес:
– Спите спокойно. Все, что вам причитается, вернем сполна.
Мы обменялись телефонами. При прощании мой наставник долго и крепко жал мне руку.
Три месяца бесполезной борьбы и хождений по инстанциям не прошли бесследно. Снова свалил меня с ног гипертонический криз. Вернувшись из клиники домой, в тот же день позвонил своему сообщнику. Женский голос по-вороньи каркнул: «Здесь нет таких!»
Оклемавшись, побрел в Крутицкое подворье. Парадное и черный ход были заколочены нестругаными досками.
По аналогичной схеме грабанул меня акционерный банк «Гермес-Союз». Движимый патриотическими чувствами, а также стремлением прикрыть вретищем надвигающуюся старость, приобрел в своей же редакции восемь акций (по 10 тысяч рублей каждая), заверенные синими печатями, а также личными подписями гендиректора В. Нефедова и президента Г. Данилова. Но и эти господа оказались из плеяды мазуриков. Так что получил второй кукиш.
И все же более всего жаль мне свой ваучер.
Было, было недоброе предчувствие, поэтому снял с чека (его номер 2224434) ксерокопию. С пакетом ценных бумаг, собранных в кругу коллег редакции газеты «Труд», поехал в славный град Тольятти. Явился на АвтоВАЗ. Из рук в руки передал пачку темно-голубых фантиков генеральному директору В. В. Каданникову.
Владимир Васильевич с радостью принял наш вклад. Взвесив пакет на ладони, со слезою во взоре молвил: «Это нам сгодится. Будьте уверены, ваши ваучеры тысячекратно прирастут и превратятся в весомый капитал, которым каждый распорядится по собственному усмотрению».
Красиво товарищ сказал.
Через год пришло из Тольятти письмо с уведомлением. В конверте оказалось свидетельство, гласящее, что имярек является владельцем семи акций Автозавода (серия ЧА № 0008615). Номинальная стоимость каждой 1000 рублей. Прозрачно намекалось: ежегодно мне будет отчисляться энная сумма заводской прибыли.
Подвел, обманул уважаемый господин Каданников. За пятнадцать лет я не получил от ВАЗа ни гроша. По счету третий кукиш.
Впав в безденежье, с отчаянья накатал я письмо в Белый дом главе правительства РФ В. И. Матвиенко. Мадам в ту пору ведала в масштабе страны вопросами социального пакета. Поведал Валентине Ивановне о пропавшем вкладе в Сбербанке. Упомянул о несчастном ваучере, заодно и об украденных деньгах со счета Гермес-союза и ненавистном ЛЛД.
Ответ пришел из Минфина. Какой-то фигляр по фамилии Уткин – из департамента макроэкономической политики – профессионально пудрил мозги челобитчику. Цитирую: «Наше государство гарантирует восстановление и обеспечение сохранности ценности денежных сбережений, созданных гражданами путем помещения денежных средств на личные вклады. Гарантированные сбережения являются государственным внутренним долгом правительства Российской Федерации».
Бальзам плеснул на душу. Что я должен был делать? Правильно! Быстро бежать в Сбербанк. За двадцать лет, в результате чудовищных трансформаций мой вклад поднялся как на опаре. Преодолел трехмиллионную планку. Так что хотел уж было свежую сорочку надевать и любимый галстук повязывать. Однако решил все же текст до конца дочитать.
Четвертый абзац был убийственным: «Возможности федерального бюджета пока что не позволяют провести компенсацию сбережений, их восстановление осуществляется поэтапно».
Восьмой абзац поверг в шок: «Какие-либо исключения по проведению компенсации вкладов вышеназванным Порядком (!) не предусмотрены».
По народной табели, это был уже не простой, а спаренный, причем хорошо промасленный кукиш.
Сколько раз жулики в погонах честных людей обманули – счету нет. Нам же все кажется мало.
По прочтении фитюльки из Минфина, захотелось тотчас же влиться в отряд НБП, идти на штурм резиденции г-на Зурабова.
Это, можно сказать, наследственное. Прадед мой, по отцовской линии нрава был строптивого, участвовал в восстании черкасских казаков против засилия самодуров-чиновников. Братва много шуму-грому наделала, оказав достойное сопротивление регулярным частям. Однако сила солому ломит: повстанцы должны были сложить свои буйные головы на плахе. По милости императрицы Елизаветы бунтовщиков помиловали. Впоследствии факт сей закрепился поначалу в кличке нашего пращура, затем перешел, как водится, в фамилию последующих родов.
Хочется вычеркнуть из памяти недоброе прошлое. В конце 1980-х блеснул было луч надежды. Но после августа девяносто первого года небо над Россией вплоть до горизонта заслонили свинцовые тучи.
Ненастным днем девяносто шестого оказался я в Боровске: со стороны наблюдал первомайскую демонстрацию трудящихся старинного, богоспасенного городка. Среди протестующей толпы увидел свою знакомую, бывшую ткачиху местной фабрики «Красный Октябрь» Антонину Петровну Климову. Старушка держала в руках хоругвь, на которой несмываемой нитрокраской начертаны были слова. По сути вопль: «Боже, что мы натворили!» Это следовало понимать так: вместо большевистской диктатуры народу подсунули черт те что. Более точно – диктатуру мошенников. А это едва ль не худшая из диктатур. Тьфу, тьфу. Изыди! Но от наших причитаний химерам ни холодно, ни жарко. Да и честно говоря, нечистую силу заклинаниями не избыть.
Нашел я подвал, где гнездился штаб НБП. Молча положил на стол дежурного заявление. Ясноглазый паренек в джинсовой куртке, усыпанной множеством стальных заклепок, сказал без пафоса:
– Спасибо, товарищ, за солидарность. К сожалению, для нас вы староваты. Присылайте-ка своих внуков.
На всякий случай записал мой адрес.
По уточненным сведениям жертвами банковских бандитов стали 87 миллионов граждан. Украдено более шести триллионов уже деноминированных рублей. По современному курсу 400 миллиардов целковых. Это чистоган, без навара, без моржи. Ежели приплюсовать еще просроченные проценты, за невыплаченные штрафные ставки, сумма возрастет в десятки, а то и сотни раз. На эти безумные деньжищи можно было бы купить тысячи «Челси» в комплекте яхт как у Романа Абрамовича. Из той «великой торбы» застенчивому магнату Владимиру Евтушенко тоже малая толика перепала. На дворец библейского царя Гаруна аль Рашида хватило бы точно! Осталось бы и Олегу Дерибаске на покупку Большого театра в Москве, стадиона в Лужниках, в придачу получив малую спортивную арену и футбольный клуб «Спартак».
Как простые смертные за два-три года могли «накопить» скирды деньжищ, если только счастливец не связан с нечистой силой? Но это вопрос к Генеральному прокурору РФ.
Перед тем как навечно потерять сознание, самодержец Петр Великий, открыв вежды изрек: «Возьмите все!» Стоявшие у изголовья едва не обратились в блаженных. Час спустя корили себя за малодушие.
В этой связи хочу высказать мысль, которая, уверен, не всем придется по сердцу.
Сталинский режим, конечно, был крут, строг, порой жесток. Но ведь в том была суровая жизненная необходимость. В конкретных драматических условиях диктатор и вождь решал неимоверной сложности историческую задачу. В результате разгромленная, опустошенная и униженная царская Россия совершила непредсказуемый рывок. За двадцать лет (с 1920 по 1940) в стране было построено и задействовано свыше пятидесяти семи тысяч заводов, фабрик, комбинатов, промышленных комплексов, шахт, рудников и иных объектов промышленного назначения. СССР превратился в великую державу и вскоре дал отпор извечному врагу отечества, за одно освободив поверженную в прах Европу от фашистской оккупации.
Прошли годы, десятилетия. И вот инакомыслящие умники задним числом – после драки – попрекают и поучают победителей: неправильно-де они, такие сякие, воевали, более того, слишком мнят о себе, не признают лесбиянства и мужеложства, не по-европейски пашут и сеют зерновые, наконец, свиней не так смолят.
Судьба дала перестройщикам шанс: проявить таланты не на словах – на деле. Что же успели сделать эти умники за те же двадцать – сталинских! – лет? М-да, братки от политики заметный след оставили. Страна покрыта сетью казино. Рулетку крутят стар и млад. Игровой бизнес вышел на третье место после банковского и водочно-аптечного.
Это ль не содомство? Бедствующий народ погряз в пьянстве и разврате. Гляньте на рекламные полосы СМИ: за полцены желающих выводят из запоев, сексуальные услуги круглосуточно и на все вкусы, аборты по европейским стандартам, решетки на окнах и дверях всего за час, черная магия, белая магия.
До чего же скучно, как неинтересно жилось народу в застойные годы. Зачем-то надо было подымать целину, на какой-то хрен осваивали север, строили БАМ, боролись за звание ударников коммунистического труда, по производительности труда заставляли нас догонять Америку. Наконец свершилось: по числу миллиардеров Москва опередила Нью-Йорк. Ежели и дальше так пойдет, по прогнозам футурологов, к концу второго тысячелетия великая Россия скукожится в сотню раз. Называться будет просто: Московией или близко к тому. В истории земной цивилизации уже не раз такое бывало. Куда-то ведь исчезли баснословно богатые инки и их воинственные соседушки ацтеки. Однако не стоит далеко за примерами ходить. Оглянемся вокруг. Куда делись обры, те же халдеи? Историки и археологи яростно спорят о времени и пространстве обитания названных народов, да все как-то невпопад.
Мой старый друг, пастух с хутора Крутой, Валентин Васильевич Рак, говоря о переменах в жизни, выдал сентенцию:
– Во какие, брат, дела, мышка кошку родила.
Не могу не высказать мысль попутную. При всей суровости советская власть была добра к работягам, к людям честным. Ну а врагов не щадила, поблажек не давала. Среди репрессированных были не только государственные преступники и предатели высокого ранга, не было пощады ворью, мошенникам, взяточникам. Вину перед страной и народом проштрафившиеся искупали подневольным трудом на лесоповале, в рудниках, на пресловутом Беломорканале. Враги же отпетые – вредители, саботажники, шпионы, террористы, убийцы – за содеянное расплачивались собственной жизнью. Так было заведено не только в стране советов, в США по сей день не сдан в музей электрический стул.
Хорошо, отчетливо помню довоенный быт. Люди в общей массе жили скромно, довольствовались малым без обиды. К роскоши не то чтобы тяги не было, над ней подтрунивали. Ребятня, школьники друг перед дружкой ни одеждой, ни игрушками не щеголяли, не задавались. Зато ценились самоделки, рукоделие.
Настроение людей глубоко и тонко выразил поэт Михаил Исаковский в своей песне о Родине. В ней есть такие слова: «Была бы ты счастливая (родина – Н. П.),а мы-то будем счастливы».
Искренне, без трепа народ жил интересами и задачами страны. Международные финансовые воротилы СССР всей душой ненавидели. Средства на развитие промышленного потенциала молодой республики отстегивали наши граждане. До войны это были займы на укрепление обороноспособности страны. После войны средства на восстановление порушенного оккупантами народного хозяйства опять же собирали с миру. Мои родители ежемесячно отдавали от своей получки двенадцатую часть. Эта привычка перешла и ко мне. Поначалу делился с государством стипендией, потом заработками.
Так и жили. Ни в чем себе не отказывали. По-детски радовались, когда ежегодно (почему-то именно в марте) правительство снижало розничные цены на все товары на 10–12 и даже 15 процентов. Циник скажет: какая, однако, наивность! Да, наивность совковая. Но вместе с тем и житейская мудрость.
А в 1990-м году случился сюрприз. Последний советский премьер Н. И. Рыжков вернул всем без исключения долг за последний заем (1957 года) сполна, по нормальному курсу национальной валюты. Вышла вполне приличная сумма. Экономные люди положили нежданные денежки на сберкнижки, открыли счета на детей и внуков. А через полтора года вклады оказались в лапах двуногих хищников. Чтобы скрыть украденное, жулики-хапуги цитируют изречение профессора пиратских наук, лоснящегося от жира Гайдара:
– Нехорошо и некрасиво деньги в чужих кошельках считать.
По библейским источникам, эту поговорку пустил в обиход Иуда Искариотский. Сказано было тихо, а все равно стала известна миру цена его сделки с дьяволом. Точно так же будут обнародованы банковские счета ворюг во фраках и смокингах. В Священном Писании сказано: «Судимы будут все. И мертвые тоже».
Как ни противоречива с современной, так сказать, колокольни была предвоенная жизнь, в целом, по большому счету простые люди были счастливы. Причем состояние души определяли ценности отнюдь не материального порядка, не бытовая обустроенность. Может, это звучит выспренно, но тогдашние идеалы лежали в сфере общественного служения, как правило, в труде. И то была никакая не марксистская выдумка, а изначальная христианская заповедь: «В поте лица добывайте хлеб свой насущный». Жаль, что сей завет Иисуса Христа, записанный на божественных скрижалях, сегодня хитро подменен другим, сатанинского происхождения: «Обогащайтесь кто как может!»
На шкале человеческих достоинств произошел, на языке электриков, «сдвиг по фазе». Отнюдь не высокие помыслы служению народу, Отечеству вдохновляют теперь аппаратчиков, на уме у них одно: погоня за деньгами. Это слуги Желтого Дьявола.
В России искони презирали богатеев, кулаков, мироедов, в то же время уважали, чтили бессребреников. Из их среды вышли подвижники, носители высоких общественных идей. В начале прошлого века эта когорта образовала авангард восставшего народа, после октябрьского переворота лучшие его представители составили костяк революционного правительства. Комиссары и наркомы сосредоточили в своих руках власть преогромную, имели прямой допуск к несметным богатствам республики советов, о чем могли лишь мечтать кесари всех времен. А ведь никто из легендарных борцов за счастье народа не смел позволить себе ничего лишнего. Хотя зарплата руководящего звена не превышала так называемый партмаксимум: среднестатистический заработок высококвалифицированного рабочего. И не больше. Да, был служебный паек. На месяц четыре фунта ситника (сухарей), пачка чаю, фунт сахару, полфунта масла. В кризисных ситуациях и этого не было.
Это не легенда, факт реальный: председатель Совнаркома Ульянов (Ленин) от недоедания порой терял сознание. По настоянию врачей было принято специальное постановление о сверхнормативной пищевой добавке. Узнав о «самоуправстве», Владимир Ильич учинил разнос добродеям, расценив их поступок как подхалимаж и подкуп. Управляющий делами Кремля Горбунов за эту выходку получил строгача.
Народный комиссар по делам продовольствия и снабжения Урицкий страдал от малокровия (анемия), но ни разу не позволил себе «наглости» взять в служебной столовой лишнее блюдо.
В партийных кругах фигурировало выражение «нескромен в быту». Ежели эта фраза попадала в деловую характеристику, на служебной карьере товарища обычно ставили крест.
Называть вещи, дела (тем более делишки) своими именами не только в приличном, аив корпоративном кружке не принято. Для того есть птичий язык. В последнее время бытовая, служебная лексика сильно трансформировалась и пополнилась за счет иноземных словечек. На каждом шагу слышно: драйв, тренд, брэнд, трэш, флеш. С перестройкой в обиход, между прочим, вошло чуждое русскому уху слово «коррупция». Без конца звучит по радио, мелькает в прессе, порхает в кулуарах и залах заседаний Госдумы, им жонглируют прокуроры, судьи, срывается с языка домохозяек, пенсионеров, сантехников. Удобное, емкое словцо. За «жулика», за «ворюгу» можно и по роже схлопотать, а ежели господина обозвали коррупционером, господин и глазом не моргнет.
На определенном этапе социалистического строительства моральные качества ценились иной раз превыше деловых. Во всяком случае ни высокое положение члена партии, ни прошлые его заслуги не служили оправданию алчности. Наоборот, как правило, планка повышалась. Несмотря ни на что, шкурников, взяточников, казнокрадов, с любой должности гнали «в три шеи». Борьба с пресловутой коррупцией велась не на словах, а на деле, по неписаным еще законам революционной этики. По-другому и нельзя было: иначе все пошло бы прахом. Значит, и жертвы были бы напрасны.
После скоропостижной кончины Феликса Дзержинского в его сейфе обнаружили 130 рублей (половина месячного оклада), револьвер с початой обоймой и семь золотых червонцев царской чеканки. (Публикация «АиФ», 1992 год.) Мой приятель коллега Н. И., сжав зубы, зло процедил:
– Хапуга! Наверняка, казненного золотишко заначил.
– С чего ты взял? Это могли быть и взятка, и вещдок, не оформленные еще протоколом.
– Не защищай палача.
Одно время трудился я на Всесоюзном радио (на Пятницкой). К удивлению, среди сотрудников оказалось немало близких родственников прошлых знаменитостей. Идем как-то с Н. И. длинным кривоколенным коридором. Он дергает меня за рукав и шепчет:
– Вон прошмыгнула жена Дзержинского.
Очень точно подметил: не прошла, а как мышка беззвучно прошмыгнула невзрачная на вид женщина, во всем сером. Много раз после видел я ее в буфете на третьем этаже, в кинозале, на партсобраниях.
Как-то оказались с глазу на глаз за одним столиком в столовой. Моя визави заплатила только за чашечку кофе. Еда же была домашняя: какой-то салатик, бутерброд с плавленым сыром да небольшое яблоко.
Каждый молча ел свой обед. Под конец все же разговорились: сперва о погоде, потом и о редакционных буднях. Елена (не помню отчества) была сотрудницей какой-то редакции иновещания. Разговаривала тихо, но очень внятно, причем немного грассируя. Судя по внешнему виду, боевой подруге «железного Феликса» жилось не ахти. Обвислая и заношенная юбка старомодного покроя, неопределенного колера (серо-буро-малиновая) кофтенка, явно самоделка, да скособоченные туфли свидетельствовали о скудном бытии. В то же время ослеплял белизной узорчатый ворот блузки в сочетании с перламутровыми пуговками. И никаких украшений, никакого изыска. А ведь в ту пору в радиокомитете многие женщины, в том числе и почтенного возраста, знали толк в высокой моде. Являлись на работу как в гости или на праздник. Но не все могли себе такое позволить.
Вдруг подумалось о судьбе Светланы Иосифовны Джугашвили. Кто-кто, а уж дочь генералиссимуса могла жить как царица, купаться в роскоши. Ан нет! Знаменитый на весь мир папенька не оставил деткам ни палат каменных, ни достойных сбережений в Швейцарском банке. После кончины имущественный реестр «хозяина» первого на планете социалистического государства уместился на одной стороне листа на ученической тетради в клеточку. Под № 1 стояла поношенная шинель. Далее: генеральского покроя френч, хромовые офицерские сапоги, курительная трубка, початая пачка табака «Золотое руно», «Золотая Звезда» Героя Советского Союза, орден «Победы». В конце того реестра значится собрание сочинений вождя в 13-ти томах, вышедшее на тридцати семи языках народов мира многомиллионным тиражом. Автор, как известно, наотрез отказался от гонорара, который исчислялся суммой, превышающей сотню миллионов долларов. Всю причитающуюся ему кучу денег Иосиф Виссарионович Сталин передал в фонд обороны. А после войны деньги от печатных трудов пошли на строительство Волго-Донского канала, по праву получивший его имя.