Страница:
Продовольственный налог, хотя и устанавливался ниже продоволь-
ственной разверстки, для разоренных гражданской войной крестьян
был по-прежнему обременительным. Налог на крестьянское хозяйство
был дифференцирован в зависимости от размеров обрабатываемой зем-
ли. Богатые и зажиточные крестьяне облагались во много раз сильнее,
чем маломощные и малоимущие. В 1923-1924 годах высшая ставка
превышала низшую в 10 раз, причем понятие "богатый и зажиточный
------------
*1 Законы о трудовом землепользовании. М., 1922.С. 49.
*2 Там же. С.12-13.
------------
679
крестьянин", как правило, намного отличалось от соответствующего по-
нятия в дореволюционный период. В 1920-е годы в это понятие входил
энергичный крестьянин, ведший свое хозяйство с определенным до-
статком, по довоенным категориям - середняк.
Пролетарские, полупролетарские и люмпен-пролетарские слои села
освобождались от налога. В 1923-1924 годах от уплаты продналога
полностью или частично были освобождены 5,9 млн. хозяйств. Преоб-
ладающая часть налога падала на коренного крестьянина.
Кроме налога, крестьяне были обязаны выполнять так называемые
трудовые повинности. По разнарядкам сверху крестьян направляли на
ремонт и строительство дорог и сооружений, заготовку дров, перевоз-
ку грузов на собственных лошадях и т.д.
Несмотря на разрешение денежного оборота, в первые годы НЭПа
крестьянство во многих местах не желало принимать обесцененные
рубли. Торговля в деревне шла по реальному эквиваленту - на хлеб,
на пуды, на фунты. Каждая сделка непременно переводилась на хлеб-
ное исчисление: например, баба принесла в кооператив 10 фунтов бе-
лых грибов и хочет обменять их на ситец, но надо сначала и ситец, и
грибы перевести на ржаные единицы, а потом уже менять.
С самых первых дней НЭПа политическое руководство берет курс
на эксплуатацию крестьянства путем несправедливой перекачки со-
зданного им продукта в пользу государства на содержание огромного
аппарата, репрессивных органов и армии. Партийные теоретики разра-
батывают концепцию развития социалистического накопления за счет
эксплуатации досоциалистических форм хозяйства (т.е. крестьянского
хозяйства) путем перекачки средств через высокие налоги и цены в го-
сударственную казну. Так, Е. Преображенский писал: "Чем более эко-
номически отсталой, мелкобуржуазной, крестьянской является та или
иная страна, переходящая к социалистической организации производ-
ства, чем менее то наследство, которое получает в фонд своего социа-
листического накопления пролетариат данной страны в момент соци-
альной революции, тем больше социалистическое накопление будет вы-
нуждено опираться на эксплуатацию досоциалистических форм хозяй-
ства и тем меньше будет удельный вес накопления на его собственной
производственной базе, т.е. тем меньше оно будет питаться прибавоч-
ным продуктом работников социалистической промышленности". Ис-
пользуя беззащитное положение крестьян, государство назначило на
товары, необходимые крестьянскому хозяйству, непомерно высокие це-
ны. Так, если в 1913 году, чтобы купить плуг, крестьянин продавал 20
пудов зерна, в 1923 году - 150 пудов, покупка косилки обходилась со-
ответственно в 150 и 847 пудов, жнейки - в 120 и 704 пуда. Таким об-
680
разом, цены на промышленную продукцию возросли в 5-7 раз. Также
высокими были цены на товары личного крестьянского потребления.*1
В результате этого преобладающая часть крестьянства была не в состо-
янии покупать промышленные товары, средства производства и инвен-
тарь, что сдерживало производительность их труда и ухудшало уровень
жизни. Многие хозяйства вынуждены были возвращаться к деревянной
сохе.
Напротив, заготовительные цены на сельскохозяйственные товары
государство устанавливало на низком уровне. С 1924 года существова-
ли так называемые лимитные цены, выше которых государственные и
кооперативные (вот она, экономическая свобода!) заготовители не име-
ли права платить.
Используя высокое налогообложение и непомерно высокие цены на
промышленные товары, государство изымало у крестьянства значи-
тельные средства для своих целей. Одновременно оно производило
кредитование крестьянства под проценты, близкие к ростовщическим.
До 1925 года краткосрочный кредит выдавался из расчета 12% годовых,
долгосрочный - 7% (с ноября 1925 года краткосрочный - 10%, долго-
срочный - 6%).*2 Налоги, цены и кредиты ставили крестьянство в пол-
ную экономическую зависимость от государства.
По-прежнему, как и в годы гражданской войны, государство органи-
зует и поддерживает в деревне своих агентов в лице пролетарских, по-
лупролетарских и люмпен-пролетарских слоев населения. Им предо-
ставляются различные привилегии и льготы в налогообложении и це-
нах. Таким образом, поощряются нетрудовые элементы, намеренно тор-
мозилось развитие самых энергичных и трудоспособных крестьян.
В целом политика государства в деревне в 1921-1927 годах строи-
лась на двух основах - осуществление полной экономической и поли-
тической зависимости крестьян от государства посредством налогов,
цен и кредита и ставка на пролетарские, полупролетарские и люмпен-
пролетарские слои сельского населения как на опору государства.
Ставка государства на пролетарские, зачастую, по сути дела, деклас-
сированные, оторвавшиеся от крестьянского труда слои сельского на-
селения, противопоставление их настоящим крестьянским труженикам
использовались этими слоями для настоящего паразитирования.М. Ка-
линин отмечает характерную черту: "Около власти такая беднота, ко-
торая прикрывается ее флагом для своих частных интересов. Беднота
формальная. Оглянитесь кругом села или волости: кому попала рекви-
------------
*1 ИСЭ СССР. Т.2. С.41.
*2 Там же. С.47.
------------
681
зированная изба, корова, имущество совхозов? Вам перечислят по
пальцам, что самое ценное заполучили довольно далекие от Советской
власти элементы. Да и реквизиции-то подвергалась иногда действи-
тельная беднота. Пример: старуха - ее сыновья погибли на фронтах -
осталась одна в двух пустых избах, от нее берут избу и дают молодцу,
который удачно ускользнул с боевой линии, у него действительно не
было избы. Сейчас старуха ходит по миру, а цепкий крестьянин про-
бивается в середняки и выше".*1
<Мужики в... (двадцатые годы.- О.П.) недоумевали по поводу ни-
жеследующей, непонятной им, проблематической дилеммы... - отмечал
писатель Б. Пильняк. - В непонятности проблемы мужики делились -
пятьдесят, примерно, процентов и пятьдесят. Пятьдесят процентов му-
жиков вставали в три часа утра и ложились спать в одиннадцать вече-
ра, и работали у них все, от мала до велика, не покладая рук; ежели они
покупали телку, они десять раз примеривались, прежде чем купить; хво-
ростину с дороги они тащили в дом; избы у них были исправны, как те-
леги; скотина сыта и в холе, как сами сыты и в труде по уши; продна-
логи и прочие повинности они платили государству аккуратно, власти
боялись; и считались они: врагами революции, ни более, ни менее того.
Другие же проценты мужиков имели по избе, подбитой ветром, по то-
щей корове и по паршивой овце, - больше ничего не имели; весной им
из города от государства давалась семссуда, половину семссуды они по-
едали, ибо своего хлеба не было, - другую половину рассеивали - ко-
лос к колосу, как голос от голоса; осенью у них поэтому ничего не ро-
дилось, - они объясняли властям недород недостатком навоза от тощих
коров и паршивых овец, - государство снимало с них продналог, и
семссуду, - и они считались: друзьями революции. Мужики из "врагов"
по поводу "друзей" утверждали, что процентов тридцать пять друзей -
пьяницы (и тут, конечно, трудно установить - нищета ли от пьянства,
пьянство ли от нищеты) - процентов пять - не везет (авось не только
выручает!) - а шестьдесят процентов - бездельники, говоруны, фило-
софы, лентяи, недотепы. "Врагов" по деревням всемерно жали, чтобы
превратить их в "друзей", а тем самым лишить их возможности платить
продналог, избы их превращая в состояние подбитое ветром>.*2
Демагогические заявления о крестьянской демократии не могли вве-
сти в заблуждение крестьянскую массу, ибо большая часть деревни ви-
дела, как преимущественно пролетарские или люмпен-пролетарские
элементы, а не настоящие крестьяне, на помочах государственных ор-
------------
*1 Калинин М. Вопросы советского строительства.М., 1958.С. 174.
*2 Пильняк Б. Красное Дерево// Дружба народов. 1989. N 1.С. 146.
------------
682
ганов вводились в Советы депутатов фактически без права замены. По-
этому преобладающая часть крестьянства не участвовала в выборах в
Советы. В 1925 году во многих местах процент участия крестьян в вы-
борах составлял 14 и ниже процентов всего сельского населения.*1
Преобладающее настроение крестьян по отношению к политике пра-
вящей партии можно выразить двумя словами - "оставьте нас в покое".
Американский писатель Т. Драйзер, побывавший в России середины
20-х годов, так и пишет: "Русский крестьянин больше всего хочет, что-
бы его оставили в покое, не мешали ему трудиться, как он привык".
Несмотря на активную пропаганду и значительную материальную
поддержку, колхозное движение не пользовалось популярностью среди
крестьян. Если число колхозов за 1921-1925 годы возрастало, то в
1926-1927 годы стало снижаться. Значение колхозов в сельском хозяй-
стве было мизерным. В 1924-1925 годах валовая продукция колхозов
составляла 1 процент валовой продукции сельского хозяйства. В 1925-
1926 годах государству удавалось заготавливать только около полови-
ны товарного хлеба страны. Одновременно снизилась общая товарность
сельского хозяйства. В 1925 году урожай зерновых достиг довоенного
уровня, а товарность сельского хозяйства снизилась с 29,3% до 13,4%,
т.е. в 2,2 раза,*1 упав ниже уровня товарности в эпоху крепостного пра-
ва. Снижение товарности сельского хозяйства во многом объяснялось
невыгодностью для крестьян продажи своих продуктов при установ-
ленных соотношениях цен на промышленные и сельскохозяйственные
товары. Правительство, делая главную ставку на рабочих городов и ар-
мию, обеспечивая их в значительной степени посредством низких заку-
почных цен на сельскохозяйственную продукцию, фактически перека-
чивало средства крестьян в пользу этих слоев.
В первые годы НЭПа русские люди пытаются возродить традицион-
ные формы хозяйственной организации, и прежде всего артели и близ-
кие виды кооперации. Большевики, несмотря на декларативные заявле-
ния о поддержке этих форм, на самом деле их опасались, видя в них
подрыв централизованного коммунистического хозяйства. Тем не ме-
нее русские артели росли очень быстро. Если в 1919 году насчитыва-
лось 1722 промышленных артели, то уже в 1922 году - 12 тыс., в
1923 - 20 тыс., в 1925 - 38 тыс. Значительная часть артелей объеди-
нилась в союзы, которых в 1922 году насчитывалось 254 с 5153 входя-
щих в них артелями, объединявшими 622 тыс. членов. А через год воз-
никло еще более ста артельных союзов.*3
------------
*1 Калинин М. Указ. соч.С. 265.
*2 ИСЭ СССР.Т. 2.С. 384.
*3 БСЭ. 1-е изд.Т. 3.С. 474; Архив истории труда в России (АИТР). Кн. 10.С. 73-74,
------------
683
Многие артели уже не ограничивались мелким и кустарным произ-
водством, а приобретали характер средних и крупных предприятий.
Знаменитая Павловская артель, основанная в 1890 году и состояв-
шая из 13 членов, в 1920-е годы выросла из мелкой кустарной органи-
зации в большую фабрику, имевшую несколько корпусов, оборудован-
ную двигателями, машинами и станками. Общее число членов артели
достигло 324 человек.
В середине 20-х годов Московский союз производительных артелей
арендовал у Совета народного хозяйства несколько фабрик и заводов,
передав их в руки артелей: механический проволочно-гвоздильный за-
вод, фабрика металлических изделий, гребенная фабрика, текстильно-
галантерейная, парфюмерная.*1
Производительность труда во многих артелях и кооперативных
предприятиях 20-х годов была выше производительности труда госу-
дарственной промышленности (по сопоставимому кругу мелких пред-
приятий). Артели постепенно завоевывают мелкую промышленность.
Всего в 1928-1929 годах в мелкой промышленности кооперировано
29,5% занятых. Процент кооперирования по районам с высокой кон-
центрацией промыслов был еще выше: в Ленинградской области -
33%, в Иванове - 46%, в Московской области - 56%.*2
В 20-е годы ведутся многочисленные разработки по научной органи-
зации труда, создаются специальные учреждения. П.М. Керженцев об-
разует Лигу "Время-НОТ". Директор Центрального института труда
(ЦИТ) А.К. Гастев провозглашает: "Развивай свои способности, трени-
руйся, совершенствуйся!.. Мы все время говорим: двигайся вперед, ак-
тивизируйся, достигай!" В трудах ЦИТ и других исследовательских уч-
реждений того времени делаются открытия, разрабатываются направ-
ления развития, к которым за рубежом пришли гораздо позже. Прак-
тически все направления западной науки о труде (гуманизации труда,
производственной демократии, качества трудовой жизни и т.д.) в той
или иной степени разрабатывались в 20-х годах. Однако большевист-
ские экспериментаторы в области экономики и трудовых отношений
практически не учитывали национальную специфику труда, националь-
ные характеристики российского труженика. Они находились в плену
ложных представлений, что "русский человек - плохой работник" и
"лентяй", и основывались на наблюдениях за какой-то узкой группой
рабочих, подвергнувшихся процессу отчуждения труда.
------------
*1 АИТР. Кн. 10.С. 74.
*2 Экономическая энциклопедия. Т.2. С.252.
------------
684
Директор ЦИТ А. Гастев выступал с докладами на тему:
Трудовая культура
Тезисы
1. Лень и спячка - зараза России.
2. Трудовая паника - обратная сторона лени.
3. Надо бороться за равную трудовую выдержку.
4. Голая проповедь о приятности труда - дика и некультурна.
5. Надо прививать не "вкус" к труду, а тренировку.
Вход свободный.*1
Можно ли называть ленью и спячкой тяжелый упорный труд десят-
ков миллионов крестьян, кормивших всю Россию и позволявших вы-
возить часть сельскохозяйственной продукции за границу? Конечно,
русскому крестьянину не хватало техники, а порой и умения читать и
писать, но его земледельческое искусство, умение напряженно и споро
работать не отрицается ни одним из исследователей крестьянства. Ни
"вкус к труду", ни тем более "тренировку" крестьянину "прививать" не
требовалось, ибо для подавляющего большинства из них труд был вос-
питяттной с молоком матери добродетелью.
Приведенные выше воззрения Гастева на "лень" и "спячку" трудовой
России отражали непонимание им и многими большевистскими идео-
логами огромных ценностей традиционной крестьянской культуры тру-
да.
В 20-х годах как чума продолжают развиваться симптомы отрицания
народной культуры труда. Америка, американская техника, Форд, Тэй-
лор становятся моделью, предметом поклонения. Отрицание народной
культуры всячески поощряется с самого верха. Даже Сталин говорит о
сочетании "русского революционного размаха и американской делови-
тости". Уже упомянутый мною Алексей Гастев провозглашает: "Возьмем
буран революции - СССР. Вложим пульс Америки и сделаем работу,
выверенную как хронометр". Троцкист Л. Сосновский объявляет, что
надо искать "русских американцев", людей, которые "умеют работать та-
ким темпом и с таким напором и нажимом, каких не знала старая Русь".
Дошло даже до того, что и некоторые псевдокрестьянские поэты нача-
ли воспевать Америку; Петр Орешин, например, писал: "И снится каж-
дой полевой лачуге чудесный край - железный Нью-Йорк".
Возникают, по сути дела, бредовые идеи превращения сельского хо-
зяйства в ряд гигантских фабрик с тейлоризированной организацией
труда (агрогородов), в которых практически не оставалось места для
применения ценностей традиционной крестьянской культуры.
------------
*1 Научная организация труда 20-х годов. Казань, 1965.С. 663.
------------
685
На практике рассуждения о "лени и спячке" трудовой России были
тесно связаны с теоретическими постулатами Троцкого о "культурном
идиотизме" русского крестьянства - "смердяковской философии" пре-
зрения крестьянской культуры. "Культурный идиотизм" крестьянства
считался фактом, не требующем доказательств, и применялся не толь-
ко Троцким, но и многими другими политиками и культурными деяте-
лями того времени. В частности, М. Горький неоднократно использо-
вал этот "термин" в своих статьях.*1
Вся государственная политика 20-30-х годов исходит из предпо-
сылки, что крестьяне - люди второго сорта. Государство стремится вы-
качать из деревни как можно больше средств, постепенно лишает их
права самоуправления, удерживая руководство деревней в руках люм-
пен-пролетарских и босяцких элементов.
Частное предпринимательство во время НЭПа носило искусствен-
ный и очень специфический характер.
Прежде всего - была физически уничтожена большая часть рос-
сийских предпринимателей и купцов, а те, кто сумел выжить, осели за
границей. Прирожденных российских предпринимателей в стране ос-
тались единицы. На их место пришли люди другого сорта и другого
профессионального уровня. Как со знанием дела рассказывает тогдаш-
ний член Политбюро ЦК ВКП(б) Н. Бухарин: <Во время военного
коммунизма мы русскую среднюю и мелкую буржуазию наряду с
крупной обчистили... Затем была допущена свободная торговля. Ев-
рейская мелкая и средняя буржуазия заняла позиции мелкой и сред-
ней российской буржуазии, вышибленной из седла в период военного
коммунизма. Если были маленькие лавчонки, на которых было напи-
сано "Иванов", то потом появились в большей пропорции лавчонки, на
которых написано "Розенблюм"... Своеобразное положение... заключа-
ется в том, что у нас в центральных районах, в центральных городах
сосредоточена еврейская буржуазия и еврейская интеллигенция, пере-
селившаяся из западных губерний и из южных городов>.*2 Трудовые
ценности этого нового предпринимательского слоя (ни в коем случае
его нельзя сводить только к еврейской буржуазии) были несколько
иные, чем у дореволюционной буржуазии. Не всегда положительным
было и отношение к качествам русского работника, что нередко вызы-
вало национальные трения. Да и условия, которые были созданы (ог-
ромное налогообложение, ущемление в правах, неуверенность в буду-
щем), совсем не способствовали честному предпринимательству. По-
------------
*1 Горький М. Если враг не сдается, его уничтожают.М., 1938.С. 251.
*2 Правда. 2.2.1927.
------------
686
этому в период НЭПа частная предприимчивость нередко превраща-
лась в настоящее мошенничество.
Опасаясь потерять украденную у Русского народа собственность на
промышленные предприятия, большевистский режим сдает их частным
предпринимателям только в аренду во временное пользование, на ус-
ловиях, оговоренных в арендном соглашении. Но собственником пред-
приятия оставалось государство. Арендатор обставлялся множеством
ограничений. Он не имел права ни продать, ни заложить арендованно-
го предприятия. Арендный договор определял направление производ-
ственной деятельности арендованного предприятия, объем и ассорти-
мент подлежащей выпуску продукции, долевое отчисление в пользу го-
сударства, размеры восстановления и обновления основных фондов,
выполнение отдельных государственных заказов или переработку госу-
дарственного сырья.*1 Всего к концу 1923 года в аренду было сдано 5,7
тыс. преимущественно мелких и средних предприятий,*2 арендаторы ко-
торых всячески образом пытались (большей частью безуспешно) "пере-
играть" большевистский режим. Однако для большинства "нэпманов"
эта "игра" заканчивалась тюрьмой.
НЭПу приписывались особые экономические свободы, невиданные
возможности для самостоятельного хозяйствования. На самом деле бы-
ло не так - свободы были сильно урезанные, возможности ограничен-
ные. Большевистский режим одной рукой открывал дверь, а другой
мертвой хваткой душил частную инициативу. Политика на подчинение
и контроль всей жизни страны особо проявилась в экономической дея-
тельности. Большевики ликвидировали крестьянское самоуправление,
передав власть в деревне пролетарским и босяцким элементам, ненави-
дящим настоящий крестьянский труд. Аналогичные процессы происхо-
дили и в артельном движении. Здесь лишение самостоятельности шло
путем создания союзов и советов, которые начинали управлять артеля-
ми чисто административными методами, подобными методам, применя-
емым в государственной промышленности. Уже к 1927 году промысло-
вые артели объединяются в союзы по производственному или террито-
риальному признаку. Руководители Центрального совета союзов и мно-
гих артелей уже не выбирались демократическим путем, а "доброволь-
но-принудительно" рекомендовались партийными органами. Самостоя-
тельность, предприимчивость, инициатива снизу погибали от прикосно-
вения к ним административной палочки назначенных сверху руководи-
телей, думавших не о процветании артелей и союзов, а том, как бы уго-
дить власть имущим.
------------
*1 СУ. 1921. N 53, ст. 313.
*2 ИСЭ СССР. Т. 2.С. 173.
------------
687
Не в 30-е годы, а сразу после революции родился тип бесплодного
администратора, совершенно независимого от народа и даже от резуль-
татов своей деятельности, но чутко улавливающего каждое слово, каж-
дый намек вышестоящих "товарищей". Об этом типе советского адми-
нистратора писал в свое время В. Короленко: "Есть два типа админис-
траторов: один представляет простор всему, что закономерно возника-
ет в жизни; другие полагают, что должно существовать только то, что
насаждается и процветает под их непосредственным влиянием. Такие
администраторы полагают, что даже растения нужно подтягивать из
земли мерами администрации.
Большевизм за все берется сам, потому подходит ко второму типу.
Закрытие демократических самоуправлений, попытка все сделать дек-
ретами и предписаниями без содействия общественных сил вредит да-
же лучшим начинаниям этого рода..."
Настоятельную необходимость изменения в государственном меха-
низме, омертвляющем многие общественные начинания, понимали и
наверху. На XV съезде ВКП(б), состоявшемся в 1927 году, председа-
тель Совнаркома А.И. Рыков признался, что "необходимо изменить си-
стему и метод работы наших организаций".
Крах денежной реформы. - Экономика за счет дореволюционной
России. - Изменение государственных монополий. -
Индустриализация. - Первые пятилетки. - Экономический подъем и
понижение уровня жизни Русского народа.
На золото и серебро, изъятое у Русской Церкви, большевики уже в
конце 1922 года стали чеканить сначала серебряные полтинники и руб-
ли, а с 1923-го - золотые червонцы. Этот антинародный акт был на-
зван денежной реформой, которая официально была завершена выпус-
ком в обращение государственных казначейских билетов достоинством
в один, три и пять рублей золотом, а Наркомфин приступил к чеканке
и выпуску в обращение разменной серебряной и медной монеты. 1 ию-
ня 1924 года большевики объявили, что ими создана твердая советская
валюта. Однако поддержать "твердость" валюты привычным декретом
советской власти не удалось. Этому не способствовали прежде всего
состояние экономики и неуверенность многих участников обществен-
ного производства в завтрашнем дне. Золото и серебро быстро исчезли
из обращения, частично пропав за границей, частично осев в "чулках"
населения России. Бумажный же рубль стал, как и раньше, падать в це-
688
не. Потерпев крушение своих надежд по-настоящему укрепить рубль,
большевики уже в 1925 году прекратили чеканку серебряного рубля, а
в 1928 году - и полтинника.
Попытки организовать настоящий хозяйственный подъем большеви-
кам не удавались. Вплоть до 1928 года советская экономика в основ-
ном существовала за счет активов дореволюционной России. Проеда-
лись основные фонды, созданные при Царе. Инвестиции в основные
фонды были минимальны, а производительность труда на государст-
венных предприятиях находилась на очень низком уровне по сравне-
нию с 1914 годом. Как справедливо отмечал польский дипломат С. Па-
тек, "во внутренней своей жизни СССР по большей части как эконо-
мически, так и персонально живет за счет материала, накопленного в
царское время".*1
В поисках выхода из тяжелейшего экономического положения боль-
шевистский режим решается на договоры о концессиях с частными
предпринимателями и иностранными фирмами на эксплуатацию про-
мышленных предприятий, земельных и других угодий. Суть концессий
состояла в том, что их организаторам за определенную плату предо-
ставлялось право перекачивать ресурсы России в зарубежные страны.
Цены на эти ресурсы устанавливались по минимуму, что позволяло за-
рубежным дельцам бессовестно грабить Россию, ее недра, лесные и
другие природные богатства. Из 145 концессионных договоров, заклю-
ченных в 1922-1926 годах, 36 были созданы в сфере торговли (по об-
служиванию перекачки русских ресурсов за рубеж), 6 - в лесном хо-
зяйстве, 10-в сфере сельского хозяйства, 6 - в области рыболовства
и охоты (добыча пушнины), 25 - в горном деле, 32 - в обрабатываю-
щей промышленности, 12-в сфере транспорта и связи, 3 - в строи-
тельстве. Однако концессионные предприятия не получили широкого
распространения, так как иностранные предприниматели требовали от
большевиков поделиться с ними не только природными богатствами
России, но и властью над Русским народом, а это вызвало большую
обеспокоенность большевиков.*2
В начале 20-х годов степень монополизации и централизации управ-
ления промышленностью снижается, однако не настолько, чтобы мож-
но было говорить о самостоятельности развития промышленности. На-
ряду с системой главков была создана система преимущественно круп-
ных сильно централизованных трестов, определявших всю политику
промышленности. На долю 140 крупных трестов приходилось 90% всех
ственной разверстки, для разоренных гражданской войной крестьян
был по-прежнему обременительным. Налог на крестьянское хозяйство
был дифференцирован в зависимости от размеров обрабатываемой зем-
ли. Богатые и зажиточные крестьяне облагались во много раз сильнее,
чем маломощные и малоимущие. В 1923-1924 годах высшая ставка
превышала низшую в 10 раз, причем понятие "богатый и зажиточный
------------
*1 Законы о трудовом землепользовании. М., 1922.С. 49.
*2 Там же. С.12-13.
------------
679
крестьянин", как правило, намного отличалось от соответствующего по-
нятия в дореволюционный период. В 1920-е годы в это понятие входил
энергичный крестьянин, ведший свое хозяйство с определенным до-
статком, по довоенным категориям - середняк.
Пролетарские, полупролетарские и люмпен-пролетарские слои села
освобождались от налога. В 1923-1924 годах от уплаты продналога
полностью или частично были освобождены 5,9 млн. хозяйств. Преоб-
ладающая часть налога падала на коренного крестьянина.
Кроме налога, крестьяне были обязаны выполнять так называемые
трудовые повинности. По разнарядкам сверху крестьян направляли на
ремонт и строительство дорог и сооружений, заготовку дров, перевоз-
ку грузов на собственных лошадях и т.д.
Несмотря на разрешение денежного оборота, в первые годы НЭПа
крестьянство во многих местах не желало принимать обесцененные
рубли. Торговля в деревне шла по реальному эквиваленту - на хлеб,
на пуды, на фунты. Каждая сделка непременно переводилась на хлеб-
ное исчисление: например, баба принесла в кооператив 10 фунтов бе-
лых грибов и хочет обменять их на ситец, но надо сначала и ситец, и
грибы перевести на ржаные единицы, а потом уже менять.
С самых первых дней НЭПа политическое руководство берет курс
на эксплуатацию крестьянства путем несправедливой перекачки со-
зданного им продукта в пользу государства на содержание огромного
аппарата, репрессивных органов и армии. Партийные теоретики разра-
батывают концепцию развития социалистического накопления за счет
эксплуатации досоциалистических форм хозяйства (т.е. крестьянского
хозяйства) путем перекачки средств через высокие налоги и цены в го-
сударственную казну. Так, Е. Преображенский писал: "Чем более эко-
номически отсталой, мелкобуржуазной, крестьянской является та или
иная страна, переходящая к социалистической организации производ-
ства, чем менее то наследство, которое получает в фонд своего социа-
листического накопления пролетариат данной страны в момент соци-
альной революции, тем больше социалистическое накопление будет вы-
нуждено опираться на эксплуатацию досоциалистических форм хозяй-
ства и тем меньше будет удельный вес накопления на его собственной
производственной базе, т.е. тем меньше оно будет питаться прибавоч-
ным продуктом работников социалистической промышленности". Ис-
пользуя беззащитное положение крестьян, государство назначило на
товары, необходимые крестьянскому хозяйству, непомерно высокие це-
ны. Так, если в 1913 году, чтобы купить плуг, крестьянин продавал 20
пудов зерна, в 1923 году - 150 пудов, покупка косилки обходилась со-
ответственно в 150 и 847 пудов, жнейки - в 120 и 704 пуда. Таким об-
680
разом, цены на промышленную продукцию возросли в 5-7 раз. Также
высокими были цены на товары личного крестьянского потребления.*1
В результате этого преобладающая часть крестьянства была не в состо-
янии покупать промышленные товары, средства производства и инвен-
тарь, что сдерживало производительность их труда и ухудшало уровень
жизни. Многие хозяйства вынуждены были возвращаться к деревянной
сохе.
Напротив, заготовительные цены на сельскохозяйственные товары
государство устанавливало на низком уровне. С 1924 года существова-
ли так называемые лимитные цены, выше которых государственные и
кооперативные (вот она, экономическая свобода!) заготовители не име-
ли права платить.
Используя высокое налогообложение и непомерно высокие цены на
промышленные товары, государство изымало у крестьянства значи-
тельные средства для своих целей. Одновременно оно производило
кредитование крестьянства под проценты, близкие к ростовщическим.
До 1925 года краткосрочный кредит выдавался из расчета 12% годовых,
долгосрочный - 7% (с ноября 1925 года краткосрочный - 10%, долго-
срочный - 6%).*2 Налоги, цены и кредиты ставили крестьянство в пол-
ную экономическую зависимость от государства.
По-прежнему, как и в годы гражданской войны, государство органи-
зует и поддерживает в деревне своих агентов в лице пролетарских, по-
лупролетарских и люмпен-пролетарских слоев населения. Им предо-
ставляются различные привилегии и льготы в налогообложении и це-
нах. Таким образом, поощряются нетрудовые элементы, намеренно тор-
мозилось развитие самых энергичных и трудоспособных крестьян.
В целом политика государства в деревне в 1921-1927 годах строи-
лась на двух основах - осуществление полной экономической и поли-
тической зависимости крестьян от государства посредством налогов,
цен и кредита и ставка на пролетарские, полупролетарские и люмпен-
пролетарские слои сельского населения как на опору государства.
Ставка государства на пролетарские, зачастую, по сути дела, деклас-
сированные, оторвавшиеся от крестьянского труда слои сельского на-
селения, противопоставление их настоящим крестьянским труженикам
использовались этими слоями для настоящего паразитирования.М. Ка-
линин отмечает характерную черту: "Около власти такая беднота, ко-
торая прикрывается ее флагом для своих частных интересов. Беднота
формальная. Оглянитесь кругом села или волости: кому попала рекви-
------------
*1 ИСЭ СССР. Т.2. С.41.
*2 Там же. С.47.
------------
681
зированная изба, корова, имущество совхозов? Вам перечислят по
пальцам, что самое ценное заполучили довольно далекие от Советской
власти элементы. Да и реквизиции-то подвергалась иногда действи-
тельная беднота. Пример: старуха - ее сыновья погибли на фронтах -
осталась одна в двух пустых избах, от нее берут избу и дают молодцу,
который удачно ускользнул с боевой линии, у него действительно не
было избы. Сейчас старуха ходит по миру, а цепкий крестьянин про-
бивается в середняки и выше".*1
<Мужики в... (двадцатые годы.- О.П.) недоумевали по поводу ни-
жеследующей, непонятной им, проблематической дилеммы... - отмечал
писатель Б. Пильняк. - В непонятности проблемы мужики делились -
пятьдесят, примерно, процентов и пятьдесят. Пятьдесят процентов му-
жиков вставали в три часа утра и ложились спать в одиннадцать вече-
ра, и работали у них все, от мала до велика, не покладая рук; ежели они
покупали телку, они десять раз примеривались, прежде чем купить; хво-
ростину с дороги они тащили в дом; избы у них были исправны, как те-
леги; скотина сыта и в холе, как сами сыты и в труде по уши; продна-
логи и прочие повинности они платили государству аккуратно, власти
боялись; и считались они: врагами революции, ни более, ни менее того.
Другие же проценты мужиков имели по избе, подбитой ветром, по то-
щей корове и по паршивой овце, - больше ничего не имели; весной им
из города от государства давалась семссуда, половину семссуды они по-
едали, ибо своего хлеба не было, - другую половину рассеивали - ко-
лос к колосу, как голос от голоса; осенью у них поэтому ничего не ро-
дилось, - они объясняли властям недород недостатком навоза от тощих
коров и паршивых овец, - государство снимало с них продналог, и
семссуду, - и они считались: друзьями революции. Мужики из "врагов"
по поводу "друзей" утверждали, что процентов тридцать пять друзей -
пьяницы (и тут, конечно, трудно установить - нищета ли от пьянства,
пьянство ли от нищеты) - процентов пять - не везет (авось не только
выручает!) - а шестьдесят процентов - бездельники, говоруны, фило-
софы, лентяи, недотепы. "Врагов" по деревням всемерно жали, чтобы
превратить их в "друзей", а тем самым лишить их возможности платить
продналог, избы их превращая в состояние подбитое ветром>.*2
Демагогические заявления о крестьянской демократии не могли вве-
сти в заблуждение крестьянскую массу, ибо большая часть деревни ви-
дела, как преимущественно пролетарские или люмпен-пролетарские
элементы, а не настоящие крестьяне, на помочах государственных ор-
------------
*1 Калинин М. Вопросы советского строительства.М., 1958.С. 174.
*2 Пильняк Б. Красное Дерево// Дружба народов. 1989. N 1.С. 146.
------------
682
ганов вводились в Советы депутатов фактически без права замены. По-
этому преобладающая часть крестьянства не участвовала в выборах в
Советы. В 1925 году во многих местах процент участия крестьян в вы-
борах составлял 14 и ниже процентов всего сельского населения.*1
Преобладающее настроение крестьян по отношению к политике пра-
вящей партии можно выразить двумя словами - "оставьте нас в покое".
Американский писатель Т. Драйзер, побывавший в России середины
20-х годов, так и пишет: "Русский крестьянин больше всего хочет, что-
бы его оставили в покое, не мешали ему трудиться, как он привык".
Несмотря на активную пропаганду и значительную материальную
поддержку, колхозное движение не пользовалось популярностью среди
крестьян. Если число колхозов за 1921-1925 годы возрастало, то в
1926-1927 годы стало снижаться. Значение колхозов в сельском хозяй-
стве было мизерным. В 1924-1925 годах валовая продукция колхозов
составляла 1 процент валовой продукции сельского хозяйства. В 1925-
1926 годах государству удавалось заготавливать только около полови-
ны товарного хлеба страны. Одновременно снизилась общая товарность
сельского хозяйства. В 1925 году урожай зерновых достиг довоенного
уровня, а товарность сельского хозяйства снизилась с 29,3% до 13,4%,
т.е. в 2,2 раза,*1 упав ниже уровня товарности в эпоху крепостного пра-
ва. Снижение товарности сельского хозяйства во многом объяснялось
невыгодностью для крестьян продажи своих продуктов при установ-
ленных соотношениях цен на промышленные и сельскохозяйственные
товары. Правительство, делая главную ставку на рабочих городов и ар-
мию, обеспечивая их в значительной степени посредством низких заку-
почных цен на сельскохозяйственную продукцию, фактически перека-
чивало средства крестьян в пользу этих слоев.
В первые годы НЭПа русские люди пытаются возродить традицион-
ные формы хозяйственной организации, и прежде всего артели и близ-
кие виды кооперации. Большевики, несмотря на декларативные заявле-
ния о поддержке этих форм, на самом деле их опасались, видя в них
подрыв централизованного коммунистического хозяйства. Тем не ме-
нее русские артели росли очень быстро. Если в 1919 году насчитыва-
лось 1722 промышленных артели, то уже в 1922 году - 12 тыс., в
1923 - 20 тыс., в 1925 - 38 тыс. Значительная часть артелей объеди-
нилась в союзы, которых в 1922 году насчитывалось 254 с 5153 входя-
щих в них артелями, объединявшими 622 тыс. членов. А через год воз-
никло еще более ста артельных союзов.*3
------------
*1 Калинин М. Указ. соч.С. 265.
*2 ИСЭ СССР.Т. 2.С. 384.
*3 БСЭ. 1-е изд.Т. 3.С. 474; Архив истории труда в России (АИТР). Кн. 10.С. 73-74,
------------
683
Многие артели уже не ограничивались мелким и кустарным произ-
водством, а приобретали характер средних и крупных предприятий.
Знаменитая Павловская артель, основанная в 1890 году и состояв-
шая из 13 членов, в 1920-е годы выросла из мелкой кустарной органи-
зации в большую фабрику, имевшую несколько корпусов, оборудован-
ную двигателями, машинами и станками. Общее число членов артели
достигло 324 человек.
В середине 20-х годов Московский союз производительных артелей
арендовал у Совета народного хозяйства несколько фабрик и заводов,
передав их в руки артелей: механический проволочно-гвоздильный за-
вод, фабрика металлических изделий, гребенная фабрика, текстильно-
галантерейная, парфюмерная.*1
Производительность труда во многих артелях и кооперативных
предприятиях 20-х годов была выше производительности труда госу-
дарственной промышленности (по сопоставимому кругу мелких пред-
приятий). Артели постепенно завоевывают мелкую промышленность.
Всего в 1928-1929 годах в мелкой промышленности кооперировано
29,5% занятых. Процент кооперирования по районам с высокой кон-
центрацией промыслов был еще выше: в Ленинградской области -
33%, в Иванове - 46%, в Московской области - 56%.*2
В 20-е годы ведутся многочисленные разработки по научной органи-
зации труда, создаются специальные учреждения. П.М. Керженцев об-
разует Лигу "Время-НОТ". Директор Центрального института труда
(ЦИТ) А.К. Гастев провозглашает: "Развивай свои способности, трени-
руйся, совершенствуйся!.. Мы все время говорим: двигайся вперед, ак-
тивизируйся, достигай!" В трудах ЦИТ и других исследовательских уч-
реждений того времени делаются открытия, разрабатываются направ-
ления развития, к которым за рубежом пришли гораздо позже. Прак-
тически все направления западной науки о труде (гуманизации труда,
производственной демократии, качества трудовой жизни и т.д.) в той
или иной степени разрабатывались в 20-х годах. Однако большевист-
ские экспериментаторы в области экономики и трудовых отношений
практически не учитывали национальную специфику труда, националь-
ные характеристики российского труженика. Они находились в плену
ложных представлений, что "русский человек - плохой работник" и
"лентяй", и основывались на наблюдениях за какой-то узкой группой
рабочих, подвергнувшихся процессу отчуждения труда.
------------
*1 АИТР. Кн. 10.С. 74.
*2 Экономическая энциклопедия. Т.2. С.252.
------------
684
Директор ЦИТ А. Гастев выступал с докладами на тему:
Трудовая культура
Тезисы
1. Лень и спячка - зараза России.
2. Трудовая паника - обратная сторона лени.
3. Надо бороться за равную трудовую выдержку.
4. Голая проповедь о приятности труда - дика и некультурна.
5. Надо прививать не "вкус" к труду, а тренировку.
Вход свободный.*1
Можно ли называть ленью и спячкой тяжелый упорный труд десят-
ков миллионов крестьян, кормивших всю Россию и позволявших вы-
возить часть сельскохозяйственной продукции за границу? Конечно,
русскому крестьянину не хватало техники, а порой и умения читать и
писать, но его земледельческое искусство, умение напряженно и споро
работать не отрицается ни одним из исследователей крестьянства. Ни
"вкус к труду", ни тем более "тренировку" крестьянину "прививать" не
требовалось, ибо для подавляющего большинства из них труд был вос-
питяттной с молоком матери добродетелью.
Приведенные выше воззрения Гастева на "лень" и "спячку" трудовой
России отражали непонимание им и многими большевистскими идео-
логами огромных ценностей традиционной крестьянской культуры тру-
да.
В 20-х годах как чума продолжают развиваться симптомы отрицания
народной культуры труда. Америка, американская техника, Форд, Тэй-
лор становятся моделью, предметом поклонения. Отрицание народной
культуры всячески поощряется с самого верха. Даже Сталин говорит о
сочетании "русского революционного размаха и американской делови-
тости". Уже упомянутый мною Алексей Гастев провозглашает: "Возьмем
буран революции - СССР. Вложим пульс Америки и сделаем работу,
выверенную как хронометр". Троцкист Л. Сосновский объявляет, что
надо искать "русских американцев", людей, которые "умеют работать та-
ким темпом и с таким напором и нажимом, каких не знала старая Русь".
Дошло даже до того, что и некоторые псевдокрестьянские поэты нача-
ли воспевать Америку; Петр Орешин, например, писал: "И снится каж-
дой полевой лачуге чудесный край - железный Нью-Йорк".
Возникают, по сути дела, бредовые идеи превращения сельского хо-
зяйства в ряд гигантских фабрик с тейлоризированной организацией
труда (агрогородов), в которых практически не оставалось места для
применения ценностей традиционной крестьянской культуры.
------------
*1 Научная организация труда 20-х годов. Казань, 1965.С. 663.
------------
685
На практике рассуждения о "лени и спячке" трудовой России были
тесно связаны с теоретическими постулатами Троцкого о "культурном
идиотизме" русского крестьянства - "смердяковской философии" пре-
зрения крестьянской культуры. "Культурный идиотизм" крестьянства
считался фактом, не требующем доказательств, и применялся не толь-
ко Троцким, но и многими другими политиками и культурными деяте-
лями того времени. В частности, М. Горький неоднократно использо-
вал этот "термин" в своих статьях.*1
Вся государственная политика 20-30-х годов исходит из предпо-
сылки, что крестьяне - люди второго сорта. Государство стремится вы-
качать из деревни как можно больше средств, постепенно лишает их
права самоуправления, удерживая руководство деревней в руках люм-
пен-пролетарских и босяцких элементов.
Частное предпринимательство во время НЭПа носило искусствен-
ный и очень специфический характер.
Прежде всего - была физически уничтожена большая часть рос-
сийских предпринимателей и купцов, а те, кто сумел выжить, осели за
границей. Прирожденных российских предпринимателей в стране ос-
тались единицы. На их место пришли люди другого сорта и другого
профессионального уровня. Как со знанием дела рассказывает тогдаш-
ний член Политбюро ЦК ВКП(б) Н. Бухарин: <Во время военного
коммунизма мы русскую среднюю и мелкую буржуазию наряду с
крупной обчистили... Затем была допущена свободная торговля. Ев-
рейская мелкая и средняя буржуазия заняла позиции мелкой и сред-
ней российской буржуазии, вышибленной из седла в период военного
коммунизма. Если были маленькие лавчонки, на которых было напи-
сано "Иванов", то потом появились в большей пропорции лавчонки, на
которых написано "Розенблюм"... Своеобразное положение... заключа-
ется в том, что у нас в центральных районах, в центральных городах
сосредоточена еврейская буржуазия и еврейская интеллигенция, пере-
селившаяся из западных губерний и из южных городов>.*2 Трудовые
ценности этого нового предпринимательского слоя (ни в коем случае
его нельзя сводить только к еврейской буржуазии) были несколько
иные, чем у дореволюционной буржуазии. Не всегда положительным
было и отношение к качествам русского работника, что нередко вызы-
вало национальные трения. Да и условия, которые были созданы (ог-
ромное налогообложение, ущемление в правах, неуверенность в буду-
щем), совсем не способствовали честному предпринимательству. По-
------------
*1 Горький М. Если враг не сдается, его уничтожают.М., 1938.С. 251.
*2 Правда. 2.2.1927.
------------
686
этому в период НЭПа частная предприимчивость нередко превраща-
лась в настоящее мошенничество.
Опасаясь потерять украденную у Русского народа собственность на
промышленные предприятия, большевистский режим сдает их частным
предпринимателям только в аренду во временное пользование, на ус-
ловиях, оговоренных в арендном соглашении. Но собственником пред-
приятия оставалось государство. Арендатор обставлялся множеством
ограничений. Он не имел права ни продать, ни заложить арендованно-
го предприятия. Арендный договор определял направление производ-
ственной деятельности арендованного предприятия, объем и ассорти-
мент подлежащей выпуску продукции, долевое отчисление в пользу го-
сударства, размеры восстановления и обновления основных фондов,
выполнение отдельных государственных заказов или переработку госу-
дарственного сырья.*1 Всего к концу 1923 года в аренду было сдано 5,7
тыс. преимущественно мелких и средних предприятий,*2 арендаторы ко-
торых всячески образом пытались (большей частью безуспешно) "пере-
играть" большевистский режим. Однако для большинства "нэпманов"
эта "игра" заканчивалась тюрьмой.
НЭПу приписывались особые экономические свободы, невиданные
возможности для самостоятельного хозяйствования. На самом деле бы-
ло не так - свободы были сильно урезанные, возможности ограничен-
ные. Большевистский режим одной рукой открывал дверь, а другой
мертвой хваткой душил частную инициативу. Политика на подчинение
и контроль всей жизни страны особо проявилась в экономической дея-
тельности. Большевики ликвидировали крестьянское самоуправление,
передав власть в деревне пролетарским и босяцким элементам, ненави-
дящим настоящий крестьянский труд. Аналогичные процессы происхо-
дили и в артельном движении. Здесь лишение самостоятельности шло
путем создания союзов и советов, которые начинали управлять артеля-
ми чисто административными методами, подобными методам, применя-
емым в государственной промышленности. Уже к 1927 году промысло-
вые артели объединяются в союзы по производственному или террито-
риальному признаку. Руководители Центрального совета союзов и мно-
гих артелей уже не выбирались демократическим путем, а "доброволь-
но-принудительно" рекомендовались партийными органами. Самостоя-
тельность, предприимчивость, инициатива снизу погибали от прикосно-
вения к ним административной палочки назначенных сверху руководи-
телей, думавших не о процветании артелей и союзов, а том, как бы уго-
дить власть имущим.
------------
*1 СУ. 1921. N 53, ст. 313.
*2 ИСЭ СССР. Т. 2.С. 173.
------------
687
Не в 30-е годы, а сразу после революции родился тип бесплодного
администратора, совершенно независимого от народа и даже от резуль-
татов своей деятельности, но чутко улавливающего каждое слово, каж-
дый намек вышестоящих "товарищей". Об этом типе советского адми-
нистратора писал в свое время В. Короленко: "Есть два типа админис-
траторов: один представляет простор всему, что закономерно возника-
ет в жизни; другие полагают, что должно существовать только то, что
насаждается и процветает под их непосредственным влиянием. Такие
администраторы полагают, что даже растения нужно подтягивать из
земли мерами администрации.
Большевизм за все берется сам, потому подходит ко второму типу.
Закрытие демократических самоуправлений, попытка все сделать дек-
ретами и предписаниями без содействия общественных сил вредит да-
же лучшим начинаниям этого рода..."
Настоятельную необходимость изменения в государственном меха-
низме, омертвляющем многие общественные начинания, понимали и
наверху. На XV съезде ВКП(б), состоявшемся в 1927 году, председа-
тель Совнаркома А.И. Рыков признался, что "необходимо изменить си-
стему и метод работы наших организаций".
Крах денежной реформы. - Экономика за счет дореволюционной
России. - Изменение государственных монополий. -
Индустриализация. - Первые пятилетки. - Экономический подъем и
понижение уровня жизни Русского народа.
На золото и серебро, изъятое у Русской Церкви, большевики уже в
конце 1922 года стали чеканить сначала серебряные полтинники и руб-
ли, а с 1923-го - золотые червонцы. Этот антинародный акт был на-
зван денежной реформой, которая официально была завершена выпус-
ком в обращение государственных казначейских билетов достоинством
в один, три и пять рублей золотом, а Наркомфин приступил к чеканке
и выпуску в обращение разменной серебряной и медной монеты. 1 ию-
ня 1924 года большевики объявили, что ими создана твердая советская
валюта. Однако поддержать "твердость" валюты привычным декретом
советской власти не удалось. Этому не способствовали прежде всего
состояние экономики и неуверенность многих участников обществен-
ного производства в завтрашнем дне. Золото и серебро быстро исчезли
из обращения, частично пропав за границей, частично осев в "чулках"
населения России. Бумажный же рубль стал, как и раньше, падать в це-
688
не. Потерпев крушение своих надежд по-настоящему укрепить рубль,
большевики уже в 1925 году прекратили чеканку серебряного рубля, а
в 1928 году - и полтинника.
Попытки организовать настоящий хозяйственный подъем большеви-
кам не удавались. Вплоть до 1928 года советская экономика в основ-
ном существовала за счет активов дореволюционной России. Проеда-
лись основные фонды, созданные при Царе. Инвестиции в основные
фонды были минимальны, а производительность труда на государст-
венных предприятиях находилась на очень низком уровне по сравне-
нию с 1914 годом. Как справедливо отмечал польский дипломат С. Па-
тек, "во внутренней своей жизни СССР по большей части как эконо-
мически, так и персонально живет за счет материала, накопленного в
царское время".*1
В поисках выхода из тяжелейшего экономического положения боль-
шевистский режим решается на договоры о концессиях с частными
предпринимателями и иностранными фирмами на эксплуатацию про-
мышленных предприятий, земельных и других угодий. Суть концессий
состояла в том, что их организаторам за определенную плату предо-
ставлялось право перекачивать ресурсы России в зарубежные страны.
Цены на эти ресурсы устанавливались по минимуму, что позволяло за-
рубежным дельцам бессовестно грабить Россию, ее недра, лесные и
другие природные богатства. Из 145 концессионных договоров, заклю-
ченных в 1922-1926 годах, 36 были созданы в сфере торговли (по об-
служиванию перекачки русских ресурсов за рубеж), 6 - в лесном хо-
зяйстве, 10-в сфере сельского хозяйства, 6 - в области рыболовства
и охоты (добыча пушнины), 25 - в горном деле, 32 - в обрабатываю-
щей промышленности, 12-в сфере транспорта и связи, 3 - в строи-
тельстве. Однако концессионные предприятия не получили широкого
распространения, так как иностранные предприниматели требовали от
большевиков поделиться с ними не только природными богатствами
России, но и властью над Русским народом, а это вызвало большую
обеспокоенность большевиков.*2
В начале 20-х годов степень монополизации и централизации управ-
ления промышленностью снижается, однако не настолько, чтобы мож-
но было говорить о самостоятельности развития промышленности. На-
ряду с системой главков была создана система преимущественно круп-
ных сильно централизованных трестов, определявших всю политику
промышленности. На долю 140 крупных трестов приходилось 90% всех