Прашкевич Геннадий Мартович. Противогазы для Саддама

   Валентин задумался.
   - Ну, если так... Пусть он будет сложен из красного кирпича... И пусть будет двухэтажный, как сейчас говорят, двухуровневым... Понятно, гараж, - сказал Валентин и уклончиво отвел глаза. Наверное, не хотел объяснять, под какую машину... - И чердак... Обязательно высокий чердак с большим круглым застекленным окном...
   - Это просторный дом?
   - Конечно, - уверенно сказал Валентин. - Места в доме должно быть много. Надоела вечная теснота. Пусть будет гостиная, столовая, кабинет, несколько спален. Само собой, просторная кухня. И бассейн! Да, да, настоящий бассейн!.. И понятно, библиотека...
   - Какая именно?
   - Что значит какая? - удивился Валентин. - Да самая обыкновенная. Со множеством книг и полок. Знаешь, такие иногда показывают в кино. Там всегда большой зал с камином, широкая лестница, а по всему периметру галерея с книжными полками...
   - Зачем тебе столько книг?
   - Пусть внуки читают.
   - А может, внуки уже не будут читать? Может, им ящика хватит?
   - Это ты брось! - огрызнулся Валентин. - Мои - будут! А ты смотри на дорогу и не пори чепуху. Что бы ни творилось в стране, это не причина для того, чтобы наши внуки выросли неграмотными.
   Валентин произнес это негромко.
   Наверное, боялся показаться сентиментальным.
   - Ладно, внуки разберутся без нас, - согласился Сергей. - Вернемся к дому.
   - Там обязательно должно быть два входа.
   - Прямо по фасаду?
   - Ну да.
   - А зачем два?
   - Не знаю, - пожал плечами Валентин. - Так мне нравится, когда два входа... Ты же сам просил говорить о том, что мне по душе... И ещё вот о чердаке... Он непременно должен быть светлым. Ненавижу темные пыльные чердаки. Пусть там висят березовые веники, пускай стоят ящики со всяким старьем, которое жаль выбрасывать, но света должно хватать... - Он вдруг спохватился и спросил подозрительно: - А зачем тебе это?.. Ты ведь знаешь, что мне такой двухуровневый дом не светит ни при какой жизни. Если уж коммунисты не обеспечили, то демократы точно не дадут...
   Сергей засмеялся:
   - Пытаюсь понять твой характер.
   - Получается?
   - Конечно, - ответил Сергей. - По этому тесту ты человек достаточно неординарный. Например, хорошо, что у твоего дома есть чердак, и при этом он светлый. Это говорит о твоей невидимой связи с космосом. Раз ты думаешь о чердаке, да ещё о светлом, значит, дела твои не так уж плохи. Тебя подпитывает энергия космоса. Ты из тех, кто умеет управлять собой.
   - Можешь не сомневаться.
   - Вот только...
   - Ну.
   - Вот только два входа... Зачем тебе два входа?..
   - Какие два входа?
   - Ну, ты же сам сказал, что в твой дом ведут два входа. И расположены они прямо по фасаду. Это как-то странно. Может, ты потерял в жизни нечто серьезное? Или какая-то важная мечта не сбылась?
   - Не люблю пустого трепа, - неприятно усмехнулся Валентин. - Я лучше вот что тебе скажу. Я ведь вижу, ты все время копаешь под мою профессию, я такое в тебе уже замечал. Но я тебе так скажу, - он, кажется, разозлился. О моей профессии ты можешь думать все, что тебе заблагорассудится, но профессия эта всем нужная. Мы работаем не на себя, и не на председателя госбезопасности, и даже не на президента, а на страну! Понял? На родину, если хочешь. На нашу общую родину. Я таких слов не боюсь. Цель у нас одна сделать все, чтобы граждане страны могли жить в безопасности и в спокойствии.
   - Ты чего это?
   - Да сам знаешь! - отрезал Валентин. - Ты нас, честных чекистов, не путай с городовыми. Я, например, свое дело всегда делал честно. И не моя в том вина, что в стране бардак. Недавно вот видел девку напротив "России". Шизануться можно! - выругался он. - Сидит дура под Пушкиным, ноги от шеи, локоны до плеч, все при ней, потягивает датское пиво, покуривает американскую сигарету и почитывает дневники Геббельса. Аж сердце сжало!
   - А ты бы хотел видеть под Пушкиным пропитого козла в кирзе гармошкой и в телогрейке, и чтобы он глотал бормотуху, дымил вонючим "Памиром" и читал газету "Правда"?
   - Оставь... Я не о том... Мне действительно за державу обидно... Мы ведь могли! Мы ведь многое могли!.. - Валентин опустил стекло и вдохнул рванувший в салон прохладный воздух. - Ты же помнишь, как все начиналось! Этот первый съезд и все такое прочее. Депутаты, говоруны, умники... А потом снова неразбериха. То баррикады на улицах, то ГКЧП с танцем маленьких лебедей... В отличие от тебя, я ведь многих больших рулей видел вблизи. Тот же Гавриил Попов, ведь умница, никто не возразит, а подошло время и он именно заорал с трибуны без всякого стыда: а присвоить нашему дорогому Борису Николаевичу звание Героя Советского Союза! Ты только вдумайся! запоздало изумился Валентин. - Ельцину - звание Героя Советского Союза!.. Или тот же полковник Руцкой. Видел бы ты, с каким удовольствием он разворачивал перед Верховным Советом топографическую карту Чечни, исчерканную боевыми стрелками. Очень сильно хотелось полковнику повоевать на своей территории!.. Или Бабурин. О деле надо думать, а он вечно с этой своей улыбочкой ябедника... Только и высчитывал, как бы посадить в лужу кого-нибудь из тех, кто мешает ему взобраться на дерево...
   Валентин сплюнул.
   - Ты вот нет-нет да дернешь за веревочку... - хмуро усмехнулся он. А я тебе так скажу. Среди чекистов дерьма, конечно, не меньше, чем в любом другом деле, но в основе это здоровые люди. И думающие. Тебе ещё в голову не приходило, а мы уже видели, что в новых президиумах сидят вовсе не новые мощные умы, а все те же козлы, все из одного огорода. Только мы ведь давали присягу... Вот, помню, сидел я как-то в приемной одного большого руля, ждал своей очереди, взял от скуки газету со стола, а там речь секретаря, Валентин, несомненно, имел в виду Горбачева. - Я читаю, получаю удовольствие, поглядываю на симпатичную секретаршу, но никак до меня не доходит, а чего, собственно, хочет от меня наш большой мудрый руль с пятном во лбу? Что за такая хреновина? Я тогда впервые за себя испугался: вот читаю, а не понимаю ни слова, и все тут! А я, оказывается, и не мог понять. Это я уже потом допёр. Понимаешь, в той речи было все, что угодно, ну абсолютно все, что угодно, - кроме меня самого... Понимаешь, в речи того большого руля с пятном во лбу было все, что угодно, только меня не было. Просто замечательно, как там про все было рассказано, а про меня ни слова! Ну строится, значит, невероятная страна с невероятными возможностями, а чем я, конкретный чекист Валентин Якушев, дававший этой стране присягу, буду заниматься, об этом в речи ни слова. Да что там слова! Там даже намека на такое не было!.. Ну, отложил я газету, поглядел на длинноногую секретаршу и думаю: да, правда, что же это получается за хреновина? Все вроде сказано от души, все даже отлично сказано, но места для меня в новой стране нет!.. И я тебе так скажу, - негромко пояснил Валентин. - Если я, совершенно конкретный человек, не вижу для себя места в новой стране, если о таком месте для меня не сказано в официальном документе ни слова, то на кой хрен мне такой документ? Он ведь все равно никогда не заработает в такой стране, как наша. Если в официальном документе не видно отношения к совершенно конкретным людям, значит, составлялся этот документ таким большим рулем, который добрался до верхов вовсе не для того, чтобы открыть своим гражданам новые пути, а просто для того, чтобы поруководить этими гражданами с целью наживы...
   - Не ожидал... - пробормотал Сергей.
   - Чего ты не ожидал?
   - Слов таких...
   - Ладно. И такое бывает. Скоро Старая Русса, - как бы спохватился Валентин. - В график мы с тобой уложились, даже некоторый запас времени есть. Подъедем к заводу, поспим немного.
   И ухмыльнулся:
   - Имеем право.
   Они проснулись около семи.
   Машина стояла на обочине, метрах в двадцати от проходной завода. Снизу бетонный забор порос пыльной ежевикой, поверху его обнесли густыми кольцами темной блестящей колючки из нержавейки. Опустив запотевшее от дыхания стекло, Валентин толкнул Сергея:
   - Вставай. Люди идут на смену.
   - Нам на смену? - не понял со сна Сергей.
   - Заводчанам.
   - Что их потянуло ни свет, ни заря?
   - Самое рабочее время, - хмыкнул Валентин. И поучающе добавил: Раньше встанешь, тверже будешь. Хочешь мяса - сделай зверя. И все такое прочее. Народная мудрость.
   - Вас и этому обучали?
   - Оставь шуточки, - оборвал Валентин.
   И внезапно понизил голос:
   - Видишь человека в сером костюме?
   Протерев глаза, Сергей увидел плотного человека в сером костюме.
   Ростом он был невелик, не торопился, шагал по бетонным плитам, как человек, хорошо изучивший дорогу. Он не глазел по сторонам, сосредоточенно дымил сигаретой. Разве что заметная лысина, уже отчетливо увеличившая загорелый лоб, несколько выделяла его из толпы совершенно таких же, как он сам, загорелых, одинаковых и, опять же, одинаково одетых людей.
   - Знаешь, как его звать?
   - Не знаю, - отозвался Сергей.
   - Иван Иванович, - похвастался Валентин. - Простое и хорошее русское имя. Нравится? Особист Иван Иванович Будыко. Для всех майор Будыко или там Иван Иванович, а вот для меня просто Иван.
   - Ну и что?
   - Я думал, тебе интересно.
   - Зачем нам этот Иван Иванович?
   - На данный момент майор Будыко самый нужный для нас человек.
   - Он же плешивый.
   - Ну и что? - возразил Валентин, чуть ли не с любовью разглядывая приближающегося к проходной особиста. - Никакая это не плешь. Это у него такой лоб. Как у Сократа. Где ты слышал, чтобы Сократа называли плешивым? Обычно говорят: у Сократа высокий лоб. Или говорят: у Ленина лоб, как у Сократа. Никто же не говорит, что у Ленина плешь, как у Сократа. Все, кроме тебя, понимают, что это такой большой лоб.
   - От носа до затылка?
   - От бровей до темени, - уточнил Валентин. И добавил со значением: Мы с Иваном вместе учились. А потом вместе проходили практику.
   - В пыточной?
   - Что за чепуху ты несешь?
   - Ладно, проехали. Сорвалось с языка. Но ты и сам хорош, ухмыльнулся Сергей. - Практика у чекистов... Вы что там, диссидентов шашками рубали? Или "Архипелаг ГУЛАГ" переписывали от руки?
   - Лучше спроси, чем таким особенным интересен для нас особист Будыко?
   - И чем таким особенным интересен для нас особист Будыко?
   - А тем, что он знает всех.
   - Что значит всех?
   - Всех это и означает - всех.
   - Он знает этих всех по характеру своей работы?
   - Да выброси из головы свои приколы, - терпеливо сплюнул Валентин. Особист Будыко знает всех, скажем так, по причине своего врожденного любопытства к людям. Профессионального заметь интереса. У него такой характер. Он любит и умеет видеть человека, наблюдать за ним, въедаться в него. При этом у него совершенно потрясающая, я бы сказал, совершенно феноменальная память на лица и на имена. Я не виделся с ним семь лет, раньше он часто был занят в командировках, но не думаю, что он сильно изменился. По крайней мере, раньше Иван умел разговорить и вызвать на откровенность самого замкнутого человека. Правда, для этого было нужно, чтобы Иван непременно сам этого захотел, хотя собственных желаний у него не так уж и много.
   - Но все-таки они есть?
   - А как же, - вполне серьезно ответил Валентин. - Служить Родине. Это, во-первых. Служить Родине, не покладая сил. Это, во-вторых. Ну, а в-третьих...
   - Можешь не продолжать, я догадываюсь.
   - Вот и хорошо, - кивнул Валентин. И приоткрыв дверцу, окликнул:
   - Иван!
   Особист Будыко, несомненно, расслышал оклик, но ничем этого не показал.
   Он не ускорил шаг, но и не замедлил его. Ничто не дрогнуло в широкой спине особиста. Правда, левая рука неторопливо, без всякой видимой связи с окликом, полезла в карман пиджака, будто искала там что-то. Ну, скажем, носовой платок. Неторопливо роясь рукой в кармане, особист Будыко, наверное, вычислял прозвучавший голос. Так, все ещё что-то ища в кармане, он и замедлил шаг, и наконец повернул голову. Взгляд его задержался на черной ели, торчавшей над обочиной подъездной дороги, потом перешел на белую "тринадцатую", явно зафиксировав московские номера. Только после этого особист неторопливо и без всякого удивления кивнул:
   - А-а-а, Валёк! Как добрался?
   Валентин выбрался из машины.
   Никто бы не сказал, что эти два человека не виделись семь лет.
   Со стороны все выглядело просто: двое мужчин, вовсе не пожилых, встретились на обочине, неподалеку от заводской проходной и пожали друг другу руки. Их неторопливо обтекала утренняя рабочая толпа, тут же заглатываемая заводскими воротами.
   Все выглядело донельзя обыкновенным, но Сергей прислушивался с изумлением.
   "Ты от Левого?"
   "Какое там! Левый стал много смеяться."
   "Тоскует?"
   "Я бы сказал, беспокоится."
   "Ну если так... Все позвонить хочу..."
   "А не надо пока... Он, наверное, расстроится..."
   Особист и Валентин странно рассмеялись. Потом особист заметил:
   "Он все-таки состоятельный крот. Я всегда ему не верил. Ты должен помнить мои слова. Хорошо, что ты гоняешь не с ним. Почему он крот все-таки?"
   "А имя, данное Адамом каждой твари, есть её правильное имя."
   - А водила-то у тебя недавно, - остро глянул Будыко в сторону Сергея.
   - Почему так решил?
   - Взгляд у него глупый.
   - Да нет, нормальный. Не жалуюсь.
   - Он из последнего набора?
   - Ну, в каком-то смысле...
   - Да мне в общем-то все равно, лишь бы было на уровне, - сказал особист каким-то сильно ровным голосом. - Если он не трепло, если носом не вертит, то и пусть. Они все глуповаты, бензин, что ли, на них так действует. Лишь бы работал. Сейчас, сам знаешь, люди любят трепаться, а работает Пушкин.
   - Наблюдается и такое, - легко согласился Валентин. - Но мой работает. Это точно. - И снова спросил: - Ты чего молчишь о Молчальнике? Что-то же сказать можно. Не издох?
   - От него дождешься! - ухмыльнулся особист.
   И подумав, предложил:
   - Раз уж ты в машине, то в ней меня и жди, Валёк. Я сейчас улажу кое-какие дела и вынырну. Ну, погуляем, развлечемся. Так ведь? А? Только ты тут прямо перед проходной не торчи, этого не надо. Это ни к чему это, не приветствуется это у нас.
   Он глянул на часы и смешался с потоком людей.
   Сергей не без интереса спросил:
   - Чем это он собирается нас развлечь?
   - Надеюсь, интересными встречами, - коротко ответил Валентин, раздумывая о чем-то своем. И усмехнулся: - Ты наверное слышал? Иван решил, что ты мой водила.
   - Слышал.
   - Ну, водилой и оставайся, - решил Валентин. - У Ивана глаз цепкий. Главное, пока я буду общаться с ребятами, помалкивай. Водилам, особенно нашим, как ты понимаешь, не рекомендуется вступать в беседы профессионалов. Ты, правда, не знаешь и того, что нашим водилам рекомендуется, но дай Бог, пронесет. Так что это не совет, а приказ: помалкивай!
   - А если твои приятели навалятся с расспросами? Как, дескать, дела в Москве? Как там в Службе безопасности Президента? Сколько там тебе платят, да как аккуратно?
   - Непременно навалятся, - кивнул Валентин. - Даже обязательно навалятся, если ты рот откроешь. А не будешь открывать, будешь молчать, как умная рыба, тогда никто не обратит на тебя внимания. Ну, сидит себе московский водила, пень тупой, хрен с ним. Все так и подумают, что вот сидит водила капитана Якушева, и хрен с ним. Зачем расспрашивать какого-то водилу, когда можно расспросить самого капитана? - Валентин нахмурился: Очень надеюсь, что сюда ещё не докатились слухи о моих разборках с Конторой.
   - Ладно, - кивнул Сергей. - Все понял.
   И кивнул в сторону проходной:
   - Вон твой кореш!
   Ныряя неторопливо в машину, особист Будыко объяснил, вытирая носовым платком широкую лысину:
   - Ну и жарко у нас, Валёк. Днем, думаю, будет ещё жарче. Но дела свои теперь я перекинул на помощника, можно не торопиться. Вы, небось, проголодались? Здесь неподалеку есть пельменная.
   - Нет, спасибо, - отказался Валентин. - Двинем сразу в Контору. Кто там сейчас начальствует?
   - Подполковник Ермилов. Душа-человек. Ты, Валёк, его не знаешь, но должен был слышать о нем. Он полгода как переведен к нам из Ростова, чтобы, значит, личным примером воздействовать на чекистов.
   - Отличился?
   - Перехватил груз украденного на северных приисках золота. Сильная была линия: Магадан - Ростов - Грозный.
   - Много?
   - Килограммов тридцать вернул.
   - А почему подполковника сюда?
   Особист улыбнулся:
   - А ты думаешь, ценности из России уплывают только через Чечню? Я тебе сразу скажу: Эстония сосет ничуть не меньше. Только, может, не так грубо, как Чечня. А вообще, не меньше.
   И пообещал:
   - Подполковник тебе понравится.
   Подполковник Ермилов понравился, прежде всего, Сергею.
   По выправке и по взгляду типичный кадровый офицер, подвижный, подтянутый, прозрачный, как стекло. В уголках ясных глаз уже завязались легкие сеточки будущих морщин, но смотрел подполковник легко, живо. По ровному блеску голубых глаз сразу было видно, что подполковник Ермилов действительно очень четко понимает, что такое Родина, и почему мы живем именно ради Родины, и почему ради неё должны жить дружно. Ко всему прочему, подполковник Ермилов на лету схватывал любую мысль собеседника, сразу честно давая понять - надо ли продолжать поднятую тему или нет никакого смысла в её продолжении.
   Кабинет оказался невелик.
   Непременный портрет железного Феликса, старый книжный шкаф, загруженный массивными книгами (в основном классиками марксизма-ленинизма), массивный металлический сейф, надежно врезанный в кирпичную стену, два кожаных кресла под грубыми матерчатыми чехлами, самый обыкновенный кожаный диван и какой-то совсем казенный письменный стол с мраморным чернильным прибором, которым, возможно, пользовались ещё во времена незабвенного Генриха Ягоды. Ну, конечно, непременный стул у стены. ("Для допрашиваемого", - ухмыльнулся про себя Сергей). Под правой рукой подполковника на специальной тумбочке утвердились четыре телефона, среди них один белый - с литым государственным гербом СССР вместо обычного диска.
   А ведь где-то я такой видел...
   Ну да. В "Русском чае".
   Многозначительный взгляд Валентина дал понять Сергею, что чекисты хотели бы остаться наедине. Покидая кабинет, он никак почему-то не мог отделаться от мысли, что говорить в кабинете будут о нем.
   Впрочем, вряд ли Валентин собирался терять время на столь бессмысленные разговоры. Так что действительно лучше не крутиться под ногами у профессионалов, пусть спокойно обсудят свои дела. Им, наверное, есть чем обменяться, они давно не виделись, у каждого свой опыт. Так что, сказал себе Сергей, терпеливо поднимай капот и ройся в движке машины. Это твое прямое и, кстати, не такое уж скучное дело. В движке всегда есть смысл порыться. Ты всего лишь водила при профессионале, значит, веди себя соответственно. Зачем лишний раз путаться под ногами у профессионалов? Они ведь знают, что свой человек - это прежде всего Валентин. Им конечно интересно узнать именно от своего человека, что там новенького в Москве, какие там веяния и течения? Да и вообще интересно узнать, что профессионалу из Москвы понадобилось в Старой Руссе? Они, наверное, не станут расспрашивать впрямую, существует же служебная этика, но, наверное, есть у них свои пути для таких расспросов.
   А я кому нужен?
   Впрочем, это и хорошо, решил Сергей.
   В кабинете симпатичного подполковника выгоднее всего сидеть не за столом, а в сторонке, со взглядом не умным, а наоборот дурным... Ну, как бы это сказать?.. С дурака спрос меньше...
   Кстати, подумал Сергей, почему даже самые высококлассные водилы часто выглядят природными дураками?
   Ладно, окончательно решил он.
   Валентин прав. Твое дело маленькое.
   Сиди в сторонке, да помалкивай. А чувствуешь, что твое присутствие мешает, поднимись, можешь даже лениво поковыряться спичкой в зубах, и гуляй неторопливо во двор к машине. В движке всегда можно покопаться, вот и покопайся. А то покури, подумай, смени воду в аквариуме. Кажись со стороны полным дураком, но сам для себя оставайся дураком понимающим. Задали непонятный вопрос, не дергайся, не пытайся ответить умно, лучше отшутись, вспомни к месту: а как там масло в машине? Не пора ли проверить?.. Ляпнул что-то не к месту, тоже не суетись, не хлопай себя по глупому лбу, не возмущайся, а опять вспомни: как там, дескать, движок? Не пора покопаться в нем?.. Ну, а если ты все-таки кого-то заинтересовал, если ты по собственной глупости попал все-таки на какую-то неожиданную зацепку, тоже не теряйся, ухмыльнись пошире: вот, дескать, вспомнил анекдот!.. Ну, этот!.. И выдавай. Только анекдот попроще, даже самый что ни на есть простой, чтобы от него скулы сводило. Ну, скажем, про гинеколога и про бабу с ваучером. "Туда, дескать, его и вложи..." И трави такие анекдоты, пока обескураженный Валентин не гаркнет: отставить!
   Короче, Валентин прав.
   И ни в какую пельменную они не пошли.
   Вместо этого по звонку ясного, как стекло, подполковника Ермилова появился в кабинете неразговорчивый человек в штатском. Он молча принес запотевшую трехлитровую банку с пивом, четыре стеклянные кружки и кусок порезанного кубанского сыра - решение, на взгляд Сергея, глубоко неправильное. Нельзя экономить на собственном желудке, подумал он, осторожно пробуя невкусный сыр и светлое пиво, явно разбавленное. И твердо решил: неважно, что я просто глупый водила. Прямо с этого дня начну резко отучать Валентина от скопидомства. Они теперь в Конторе, как в любой другой казенной лавочке, экономят даже на скрепках, но нам такая экономия не нужна. Прямо с этого дня, твердо решил Сергей, Валентин начнет садиться за стол с нужными людьми только со своей собственной выпивкой. Французского спирта у нас хватит на десяток таких компаний. В конце концов Карпицкий раскошелился сосем не для того, чтобы мы активно травили себя разбавленным пивом и несвежим кубанским сыром.
   Впрочем, пиво почти не пили.
   Пиво появилось в кабинете подполковника Ермилова для проформы, всего лишь как знак гостеприимства. Подполковник не собирался устраивать посиделки в служебном кабинете. "Отдохнем в другом месте", многозначительно заметил он, и подмигнул Валентину: "Дома принять не могу, родственники приехали из Киргизии, ну, а в ресторанах светиться нам не пристало. Мы проще сделаем. Ты, Иван, - кивнул он особисту, - поедешь с ребятами и устроишь их в ведомственной гостинице. Потом приезжай ко мне, есть одно дельце. А за ребятами к пяти часам я пришлю машину. Вполне отоспитесь, - опять подмигнул он. - Вот и посетим одну уютную кафушку. Мы все ею пользуемся. Не сильно дорогая, спокойная."
   - "Валдай"? - понимающе улыбнулся особист.
   Подполковник кивнул.
   - Гостиница у нас, конечно, без всякой излишней роскоши. "На тридцать девять комнаток всего одна уборная." Конечно, не совсем так, но близко к этому. И фикус есть. Сохранился с давних времен, не вымер. Да роскошь нам и не к лицу. Правду говорю? Или в Москве уже не так?
   Валентин молча улыбнулся.
   - Кстати, вы у нас в каком качестве? - поинтересовался подполковник.
   - По легенде мы обыкновенные предприниматели средней руки, улыбнулся Валентин. - Самые что ни на есть обыкновенные предприниматели. К нам даже придраться нельзя, такие мы обыкновенные. Движемся потихоньку на автомобиле по необъятным просторам родины и в меру сил и способностей толкаем её к расцвету и благоденствию.
   - Ну и отлично.
   Подполковник глянул на часы:
   - Все. Отдыхайте. Поговорим в "Валдае".
   "Валдай" оказался местечком с уютным залом и небольшой открытой терраской.
   Там на терраске они и сели.
   - Днем здесь пусто, - уточнил подполковник. - Зато вечером не протолкнешься. Отслеживаем наркоту, извращенцев. Почему-то этого добра меньше не становится. Чем больше топишь, тем больше его всплывает. Безнравственный уголок. Но согласитесь, уютный.
   Он потянулся к меню, но Валентин по-хозяйски отвел руку.
   Оценив строгие наставления Сергея (а Сергей в гостинице выговорился), Валентин денег не жалел. Он заказал сразу две больших фляжки "Смирновки", минеральную воду, копченое мясо. Овощи попросил крупно порезать и принести на блюде, никому не хотелось копаться в салатах. Подполковник наблюдал за Валентином с некоторым удивлением, но вполне доброжелательно, тем более, что первые две-три рюмки прошли очень даже хорошо.
   Начавшийся разговор оказался беспорядочным (а чего ждать после первых рюмок?) и касался вещей самых обыкновенных, но Сергей шестым чувством ощутил, что каким-то непонятным образом симпатичный подполковник Ермилов и лысый особист Будыко проверяют и прощупывают именно его, Сергея. "Вот жаркое лето, вот грибов нет..." - без особого сожаления пожаловался подполковник. Действительно... На что ему ещё жаловаться?.. "Вот жара стоит, грибов нет..." Что-то видимо должно было быть за всеми этими жалобами, но Сергей никак не мог понять - что? "Вот озера пересохли, дождей нет..." - без особого сожаления продолжил подполковник. И действительно, чего хорошего? Озера пересохли, прогнозы неверные...
   Еще поддали.
   Несмотря на короткий сон в гостинице, ночь, проведенная за рулем, сказывалась.
   Расслабление наступило необычно быстро.
   Сергею вдруг показалось, что он сидит в компании самых простых мужиков, среди которых можно и нужно чувствовать себя непринужденно. Ему вдруг захотелось рассказать мужикам что-нибудь этакое совсем интересное, что-нибудь из жизни, но заслуживающее разговора, показать себя не каким-то там глупым водилой, но достаточно соображающим человеком, даже остроумным, к которому и относиться следует соответственно.
   А он ни с того, ни с сего вспомнил о красной ртути.