Прашкевич Геннадий Мартович. Противогазы для Саддама

   - Все это хорошо, - хмуро сказал Валентин, вешая трубку. - Я рад за нашего новгородского руля, но, к сожалению, он ещё раз подтвердил, что в случае необходимости мы можем опереться на господина Тоома.
   Сергей засмеялся.
   - Зря смеешься, - остановил его Валентин. - Я говорю о совершенно определенных вещах. Ты должен, черт побери, понимать, что сказанное нашим новгородским рулем может означать только одно: господин Тоом, несомненно, является его человеком.
   Пожалуй, впервые за время знакомства с Валентином Сергей услышал такой вариант. Не нашим человеком, как обычно, а его человеком. Не грозное обобщающее - наш, а это как бы уже несколько отвлеченное - его.
   Прогресс, хмыкнул он.
   - А еще, - хмуро добавил Валентин. - Эти перцы, что приехали от Коблакова, они крепко влипли. В Новгороде их взяли на выходе из поезда, а в их дорожных сумках, конечно, нашли пакетики с героином. В размере, превышающем индивидуальную норму. Видимо, собирались торговать. Хорошо им в Новгороде теперь им не покажется.
   - У них действительно были при себе наркотики?
   Валентин не ответил.
   Да, покачал головой Сергей. Не знаю, как выглядит в жизни этот полковник Холкин, но человек он, похоже, серьезный. За ним, как за каменной стеной.
   Правда, волновало Сергея отсутствие Леши.
   У белесого бородавочника Петера, выходившего на крылечко покурить, они узнали, что Леша утром ушел погулять один. Петер, к сожалению, не смог составить ему компанию. "Отшень занят, - объяснил он. - Отшень и отшень занят. Мой каштый тень расписан по секунтам."
   - Неужели все же надрался? - покачал головой Сергей.
   - Это был бы ещё не худший вариант, - усмехнулся Валентин.
   - А существуют худшие?
   - Разумеется, существуют. Если наш новгородский руль действует так, как подсказывают ему собственная совесть и ситуация, то почему господин Тоом не может действовать так же?
   - Да нет, - с облегчением отмахнулся Сергей. - Вон он!
   - И кажется не очень пьяный!
   Впрочем, Леша не сразу поднялся к ним.
   Сперва Леша зашел к веселому бородавочнику.
   Что-то они там полопотали, похохотали, шумно побили ладонь об ладонь, покрякали густо, только после этого Леша поднялся на второй этаж и деликатно постучал в дверь.
   - Не пьян?
   И Сергей удивился:
   - Неужели не надрался?
   - Ну, сначала надрался, это само собой. Вычислим - задавим! - шумно выдохнул Леша. Душным перегарчиком от него все-таки несло. - До обеда было далеко, чего не надраться? Ну, а потом протрезвел... Даже жалко...
   И туманно намекнул:
   - У Петера внизу есть ликер...
   - А вот этого не надо, - негромко, но властно приказал Валентин. Никаких таких ликеров, ни горьких, ни сладких. Есть чай, чай могу заварить. Не тяни, выкладывай, где был?
   - Да везде был, - довольно выпятил Леша толстые губы. - Совсем безнравственный городок.
   - Это это понимать?
   - А как понимаешь, - сплюнул Леша. - Совсем безнравственный.
   Со слов воинствующего моралиста Леши так получалось, что все граждане маленького эстонского городка Выру отличаются крайней безнравственностью, если уж не прямой распущенностью. Одни, например, мечтают крепко выпить на халяву, другие вообще прикидываются полными придурками. Их вот чему учили? - искренне возмущался Леша. Их учили добротному русскому языку и литературе. Их учили честно трудиться, не покладая рук. Их учили с уважением относиться к своим согражданам, даже к бывшим, а они? Вот ты, Серега? - прямо спросил Леша. Ты вот, например, как думаешь? Кто научил их обманывать такого простого честного парня, как я?
   - Это ты-то простой честный парень?
   - Да я прост, как порох! Мною стрелять можно.
   - Пиво пил? - заподозрил Сергей, принюхавшись. - Пиво мешал с ликером?
   - Отставить! - вмешался Валентин. - Говори коротко.
   - А я и говорю коротко, - обиделся Леша. - Просто мне обидно. Мне от души обидно. Совсем безнравственный городок. Все жители с какими-то вывертами. Вроде засечешь боевую точку, а чтобы её раздавить - вот тебе хрен! Или она уже со всех сторон заминирована, или окопана ужасными рвами или вообще в упор не видит тебя, не слышит, не понимает.
   - Ты это о чем?
   - Ну, как о чем? - совсем обиделся Леша. - Прошел я штук пятнадцать кафушек. В меня кофе уже не лез, хорошо, иногда запивал ликером, а то требовал коньяка. К тому кофе. В пропорции один к одному, - уточнил он, иначе бы сердце не выдержало. В одной кафушке даже покемарил минут с пяток, но меня все время будили. Ну, козлы! Я ж нигде там не наблевал. А потом наткнулся на одно совсем хорошенькое местечко под старым ветряком. Над головой крылья, в зале пусто, только за соседним столиком мичуринская коза сидит.
   - Наверное, ты хочешь сказать - женщина?
   - А я так и говорю - мичуринская коза, - с вызовом подтвердил Леша. Ну, присмотрелся я. А ведь и правда, не столько коза, сколько боевая точка. Я в таких делах всё сразу секу. Ну, значит, занимаю стратегически выгодную позицию - прямо в упор против её линялых эстонских глаз. Пялюсь в эти развратные глаза и думаю, вот ведь вычислил я тебя, никуда, линялая, не сбежишь. А тут подплывает официантка. Или хозяйка. Их хрен поймешь. Их набен. Но вся в беленьком фартучке, хабен гут, вся в заколочках, в оборочках, в складочках. На первый взгляд и не разберешь, то ли школьница, то ли блядешка.
   - Короче, Склифосовский!
   - Так я уже совсем коротко! Если ещё короче, непонятно будет, вы ничего не поймете. Я же не просто так глядел на козу, у меня принципы. Я же почти не пил, вон Серега подтвердит, - почему-то кивнул Леша в сторону Сергея. - А эта, значит, козлиха...
   - Официантка, - сухо поправил Валентин.
   - Вот-вот, я и говорю - козлиха! - обрадовался Леша. - Подходит, значит, и развратно лопочет что-то на своем нечеловеческом языке. Их майне нихт! А я ей резко: "Не надо слов, мадам. Пиво несите!" Куда уж яснее, правда? А она лопочет ещё развратнее и протягивает меню. А у них в меню, заржал Леша, - у них там в меню одни иероглифы, как у древних египтян. По-человечески-то в Эстонии пишут только цифры. Я деликатно так говорю: "Их гутте-мутте. Вы фартучек поддерните, раз такие безнравственные!" А козлиха разводит пальчиками, качает плечиками, тыркает носиком, глазки пучит, и фартук у неё повязан выше живота, - затосковал Леша. - Их бин, их бинне, их бинне дас! Она вот, дескать, совсем не понимает нашего добротного русского человеческого языка. И показывает на тонких пальчиках, как сильно не понимает. А тут еще...
   - Ну?
   - А тут ещё садятся передо мной двое. Я даже не слышал, как вошли. Могли бы сходу вмазать бутылкой, пока я их не видел, но вижу, нет, терпеливые. В черных косухах на молниях, с хвостиками на затылках. Выползли молча, как вражеские танки. Сначала я так и решил: защищают вычисленную мною боевую точку. Потому и возразил им по-французски. Как бы укор сделал: бон жур, их бин, дескать, все здесь занято! А они топорщат клопиные усики и ухмыляются, только козлиха слиняла в сторону, - вздохнул Леша. - Ну, а эти сидят. Их двое. Усиками шевелят. Непонятные. Ни разу не выругались, не полезли кулаками в рыло. Я, в общем, одобряю таких. Только хвостики у них как у засранцев, не нравятся мне такие. Посидели чуток, потом один по-русски говорит: "Сваливай, Иван!" Я говорю: "А пиво?" А он, вы слышите? - заржал Леша. - Ну, он совсем как русский. Пиво, говорит, только членам профсоюза. Я такого даже не ожидал от них, - похвастался Леша своей проницательностью. - Я просто прикидывал, кто первым тяпнет меня бутылкой по голове. Лишь бы, думаю, не ликерной. Ликер здесь сладкий, липучий, замучишься потом отмываться. "Бон жур, - говорю. - Без пива никуда. Их шмассе, ту пассе! Какой бон вояж без пива?" А они опять на добротном русском: "Тебе, Иван, русская свинья, хватит. Дома нажрешься. Паленой водки." Я ещё сильней удивился. "Бон жур, - говорю, - битте-дритте. Наверное, я ослышался? Где ваше деликатное воспитание, паскуда ты белобрысая?" Легко, с юмором говорю. А они тоже с юмором: "Ты, Иван, не ослышался." И так хорошо они говорят, в том смысле, что все понятно. Вот только хвостики у них как у засранцев. "Да зачем сваливать? - деликатно спрашиваю. - Я даже и не блевал." - "А затем, Иван, - отвечают с юмором, что сваливай поскорее отсюда и беги к своим мудакам." Слово-то какое нашли добротное! Древнее русское слово, изобретено ещё до татаро-монгольского ига, - объяснил Леша. Ну, точно говорю, безнравственный городок. Совсем никакого понятия о культуре. "Сваливай, Иван, - говорят, - к своим русским мудакам, и скажи, что хочет их видеть сам господин Тоом." - "А это кто? притворяюсь, рукой перед собой вожу, кошу, как слепой, левым глазом. - Я с ним знаком?" - "Вот и познакомишься, - трясут они хвостиками. - Завтра в двенадцать дня господин Тоом всех вас ждет. И вам лучше приехать" - "А где?" - "Спросите у любого прохожего." Я хотел было возразить, но они так на меня посмотрели, что я сразу за стул вцепился. Тогда они ушли. Вот тогда я и протрезвел, понимаете?
   - Понимаем, - кивнул Валентин. - Как выглядят эти ребята?
   - Я же сказал, как засранцы.
   - А точнее?
   - Ну, здоровые такие. Белобрысые, как киты. С усиками клопиными. Вот карманы их мне не понравились. Карманы у них были нехорошие. Накладные, огромные. В таких карманах хоть бутылку держи, хоть гранату.
   - Ну, как тебе такое приглашение? - прервал Лешину болтовню Сергей и посмотрел на Валентина. - Поедем?
   Валентин усмехнулся:
   - Может быть... Может быть...
   И подошел к окну.
   - Только знаешь, что... Странное у меня ощущение... Если эти люди в кафе вели себя так нагло, как говорит Леша, значит, они плюют не только на нас. Значит, они плюют и на медного короля. До тебя доходит? Ведь мы личные гости Лео Тиилка, а они плюют на это. Сдается мне, что не следует нам больше злоупотреблять гостеприимством Лео. Карпицкий в Москве, а господин Тоом рядом. Если господин Тоом решит нацепить на нас наручники, Лео вряд ли нас защитит. Вряд ли это придет ему в голову.
   - Что предлагаешь?
   Валентин усмехнулся:
   - Встретиться с господином Тоомом.
   - Ну, с этим, вроде, проблем нет. Он же пригласил нас.
   - Есть, есть проблемы, - возразил Валентин. - Я ведь теперь только на словах человек из Конторы. Это больше все так, игра. Слова, как говорил один классик. Если господин Тоом в курсе внутренних конторских разборок, он запросто нас задавит.
   - Действительно есть такой риск?
   - Да, - подумав, подтвердил Валентин. - Но существуют и варианты. Как без вариантов? Если даже господин Тоом действительно является человеком нашего новгородского руля, ему совсем не обязательно знать о нынешнем состоянии дел некоего капитана Якушева. Так ведь? То есть для него я все ещё могу оставаться человеком Конторы. Понимаешь?
   Но было видно, что Валентин колеблется.
   - Что тебя смущает?
   - Ну как что? - возмутился Валентин. - Конечно, господин Тоом. Я ведь ещё в Москве подробно обговорил все условия работы с нашим перцем из МАП. Я ещё в Москве твердо заявил ему, что если мы вдруг наткнемся на забор из собственных кольев, то я незамедлительно выйду из игры... Вот, кажется, мы и наткнулись на такой забор...
   - Есть смысл довести дело до конца, - покачал головой Сергей. - Иначе зачем старались? Мы же накопали горы документов. Остался последний шаг.
   - Да знаю, знаю, - хмуро оборвал Валентин.
   И спросил:
   - Может, все же слинять? Ты прав, в принципе, документы собраны. Потому-то, наверное, господин Тоом и заволновался. Он ведь на своей земле, а мы чужаки. Это существенная деталь. Это непременно надо учитывать. Если господин Тоом хоть что-то разнюхал о моем положении в Конторе, на нас запросто могут надавить даже из Москвы...
   - Да почему? - удивился Сергей. - Ты же не пользуешься удостоверением. Ты вообще не ссылаешься на Контору. Мы даже с гаишниками не сталкивались.
   - Дело не в удостоверении.
   - А в чем?
   - А в том, что мы не знаем, кем все-таки является этот господин Тоом на самом деле. Ты вот, например, можешь мне поручиться, что он не из тех людей, с помощью которых Контора отмывает для себя не совсем чистые деньги?
   - Такое возможно?
   Валентин засмеялся:
   - А ты вспомни "Русский чай". Ты же сам видел, что под правой рукой Фесуненко стоит телефон с государственным гербом на вертушке. С чего бы это?.. Не задумывался? А я задумывался. Я ведь тоже побывал в "Русском чае". И скажу честно, именно тогда я впервые подумал о собственных кольях в этом заборе, - Валентин раздраженно хлопнул ладонью по подоконнику. Собственные, собственные колья... Иначе наш новгородский руль не рекомендовал бы мне господина Тоома...
   Леша вдруг возмутился:
   - Да ну вас, я ухожу. Вы тут решайте свои вопросы, а я к Петеру. С ним хоть можно выпить кофе, а с вами вляпаешься в историю. Сам не заметишь, как с пива перейдешь на баланду.
   И вышел.
   - Он, в сущности, прав, - усмехнулся Валентин.
   И вдруг спросил:
   - Вещи в машине?
   - Леша все уложил.
   - Тогда выезжаем. Минут через десять и выезжаем. Если Петер спросит, куда, ответим, что хотим просто развлечься. То да се, да покатаемся, дескать. А потом, дескать, заглянем к разлюбезному господину Пирсману. А уже совсем потом, вечером, закатим пьянку по-тшерному.
   - А на самом деле?
   - А разве мы на самом деле не хотим развлечься?
   - Может быть... Но куда мы поедем на самом деле?
   - Как куда? К господин Тоому.
   - Но он же назначил встречу на завтра.
   - Вот поэтому мы поедем к нему прямо сейчас.
   Выезжая на Новую площадь, они увидели Лео.
   Медный король стоял с незнакомым Сергею высоким пожилым человеком в темных очках и в длинном светлом плаще с погончиками. Заметив знакомую машину, он снял шляпу и вежливо помахал ею.
   Валентин усмехнулся:
   - Пронзительный человек. Спорим, он догадывается, куда мы едем.
   Сергей промолчал.
   Ему почему-то не понравилась уверенность Валентина.
   Не понравилась ему и подчеркнутая вежливость медного короля. В конце концов, если Лео впрямь догадывается... Ну, хотя бы выразил... Ну, скажем так, озабоченность...
   А почему, собственно? - спросил себя Сергей.
   В сущности, кто мы для Лео? Всего лишь незнакомые люди, приехавшие от его московского приятеля. Всего лишь люди, работающие на его давнего, но все равно лишь приятеля и, наверное, партнера по каким-то неизвестным нам делам. Кто знает, что это за дела? После истории с наездом на господина Тоома, услышанной от Леши, Карпицкий несколько поблек в глазах Сергея. Может и правда, что наш бизнес пока только выживание, подумал он. Может и правда, что в нашем тесном муравейнике надо ходить лишь по заранее оговоренным тропам. Но тогда чем мы отличаемся от господина Тоома? Только тем, что представляем другую сторону? Монета-то одна. Реверс, аверс... Выбор небогат...
   Чистенькие домики Выру убегали назад. Леша деловито крутил баранку. Если он и беспокоился, это никак не отражалось на его слегка опухшем лице. Плевал он на все эти дела. У него были свои представления о жизни. Он просто честно выполнял работу. У него не дрогнул ни один мускул, хотя слышал он каждое слово, произнесенное в машине.
   Валентин ухмыльнулся.
   - Ну, чего уставился? Шею свернешь, - не выдержал Сергей. - И похлопал себя по колену, обтянутому легкой черной тканью. - Я просто не успел переодеться. Ты сам нас подгонял. Да в машине в спортивном костюме и удобнее.
   - В этом спортивном костюме, Сергей, ты смахиваешь на киллера.
   - У них теперь униформа?
   - Нет, конечно, - без улыбки ответил Валентин, но глаза его загорелись. - Послушай... Это ведь хорошо... Это ведь здорово, что ты действительно смахиваешь на киллера... А ну-ка, растрепли свои рыжие волосы.... Вот так, вот так, ещё энергичней... Поплюй на ладонь и пригладь... Ага, вот так, челку направо и морду зверем... Чего стесняешься, - ухмыльнулся он, - здесь все свои...
   И толкнул локтем Лешу:
   - Обернись, водила. Что бы ты сказал, увидев перед собой такого человека?
   - Придурок, - буркнул Леша.
   - И немедленно получил бы по роже, - мрачно заметил Сергей.
   - Отставить! - Валентин внимательно озирал Сергея. - А знаешь, будет совсем неплохо, если при первом взгляде на тебя у нашего большого эстонского перца защемит в желудке...
   - Он гомик?
   - Не думаю. Но у тебя такой вид. Это хорошо, что ты не успел переодеться.
   - Чем хорошо?
   - Да тем, что это поможет нам сыграть с господином Тоомом в открытую. У нас с тобой мало шансов прижать господина Тоома на его территории, тут и говорить нечего, но мы можем сбить его с толку. Если он ничего не знает о моем положении в Конторе, то мы ничем не рискуем. Все равно других вариантов нет, - решил он. - Наш шанс как раз в том что господин Тооом пока не пришел к какому-то окончательному выводу...
   - Насчет чего?
   - Насчет нас.
   - А когда он придет к окончательному выводу?
   - Тогда, надеюсь, мы успеем смыться.
   - Здесь, - негромко произнес Леша.
   Не выходя из машины, продолжая двигаться, они видели широкий бетонный съезд с шоссе и металлическую решетку, ограждающую пространство. На этом пространстве одновременно просматривались - плоское круглое озерцо, окруженное кленами, желтая лодка, красиво вытащенная на плоский, поросший травой берег, аккуратно подстриженные кусты вокруг двухэтажного кирпичного особняка, выстроенного без особых архитектурных затей, зато основательно и надежно, нежная сосновая рощица на заднем плане, наконец, кленовая аллея, ведущая от металлических ворот к дому, и от дома к озеру.
   И везде - на траве, на ещё зеленых кустах, на сером бетоне въездного пути, и на крыше дома, и на тропинках перед домом, буквально везде, как следы фантастических птиц, краснели опавшие кленовые листья.
   Металлические ворота были гостеприимно распахнуты.
   Не дожидаясь разрешения, Леша въехал в кленовую аллею и притормозил на круглой поляне.
   Наверное, хозяин вилы приехал недавно, потому ворота и не были заперты.
   Метрах в пяти от Лешиной "семерки" сразу появились двое мужчин. Они были в обыкновенных темных костюмах, даже, видимо, не пошитых, а просто приобретенных в магазине, может, ещё московского производства. Два плечистых, неброских человека, без особых примет, оба с непокрытыми головами, причем голову одного уже немножко тронула седина.
   Охрана, решил Сергей.
   Он не удивился бы, обнаружив в охране господина Тоома арабов или каких-нибудь там латинос, но эти явно были эстонцами. И не седина это была на их головах, а тоже самые обыкновенные светлые волосы. Правда, в группе людей, показавшихся на крыльце, могли находиться и латыши, и русские. Сергей, впрочем, сразу узнал хозяина виллы.
   Господин Тоом поднимался на невысокое крыльцо.
   Он обернулся, услышав звук автомобильного мотора, и Сергей усмехнулся.
   На фотографии, вспомнил он, господин Тоом стоял с арабом на фоне такой же вот стены, аккуратно выложенной из светлого камня. На фотографии он дружески улыбался, приобняв гостя за талию - здоровый долговязый эст в длинном плаще, с непокрытой головой. И так же дружески улыбался смуглый человек в таком же длинном европейском плаще, в коричневом берете, чуть надвинутом на глаза. "А господину Тоому пошли бы армяк и лапти, усмехнулся Сергей. - Здоров скотина. Всем вышел: и ростом, и плечами, и толстогубой улыбкой. Вот только морда подкачала - слишком широкая. И глаза линялые, будто много пьет. А может и правда пьет, - подумал он. - А главное - крошечный носик, будто специально вдавили между щек..."
   Носик, конечно, портил впечатление, но сам господин Тоом не догадывался об этом. Он даже бровью не повел, неторопливо повернувшись к неожиданно выехавшей на поляну машине.
   - Ну, иди, - сказал Сергей Валентину. - Отсюда мы все услышим. Каждое ваше слово. Надеюсь, микрофон ты закрепил надежно? - И негромко приказал Леше: - Включи приемник. Совсем на чуть-чуть. Чтобы только мы с тобой слышали все, что они будут говорить.
   Уставясь на охрану, твердо замершую метрах в пяти от "семерки", Сергей (как они заранее договорились с Валентином) лениво, даже нагловато развалился на заднем сиденье. Все равно ничего другого не оставалось. "Если нас захотят перестрелять, никакие шокеры тут не помогут."
   Он вдруг разозлился на Валентина.
   В конце концов, вместо не сильно-то понадобившейся видеокамеры можно было приобрести Макарова. Будь у нас серьезное оружие, подумал Сергей, к нам и отнеслись бы иначе. Не покуривали бы, держа сигарету в левой руке (правая демонстративно утоплена в кармане). Не поплевывали бы на зеленую траву с таким показным равнодушием...
   Тоже мне, никакого оружия!
   Эти двое напротив явно не разделяют взглядов Валентина.
   То, что они вооружены, не вызывает сомнений. И то, что в любой момент они без всяких колебаний готовы пустить оружие в ход, тоже не вызывает никаких сомнений.
   Однако наглость Сергея сработала.
   Глядя на плотного рыжего человека, лениво развалившегося на заднем сиденье, охранники господина Тоома невольно подтянулись. Сергей не знал, что именно пришло им в голову, но они подтянулись, что-то их насторожило. Они-то ведь ничего не знали об оружии: есть ли оно в машине? Что-то их здорово насторожило. Наверное, у меня вид непереносимо наглый, решил Сергей, выпячивая для острастки нижнюю губу.
   Леша незаметно включил приемник.
   Микрофон оказался гораздо чувствительнее, чем предполагал Сергей.
   Он сразу услышал противный скрип сухого гравия под ботинками Валентина.
   Охранники не оборачивались, объектом их внимания была только машина. За Валентином наверняка смотрел кто-то другой. Или - другие. А до этих двоих дошло вдруг, что позицию они, кажется, выбрали вовсе не самую лучшую: врубив скорость, чужой водила в одно мгновение мог их покалечить. Один из охранников даже отступил на шаг и постарался встать так, чтобы его наполовину прикрывал мощный клен.
   Сергей не изменил позу.
   Всем своим видом он выказывал наглое тупое равнодушие, хотя но на самом деле страшно злился на Валентина. Выставляя напоказ толстые презрительные губы, он, конечно, чувствовал правоту Валентина, но все равно злился. Черт побери, въехать в логово господина Тоома вообще без оружия!.. Как Валентину пришло такое в голову? Теперь, несомненно, вся надежда на то, что Валентин ни в чем не ошибся, что он абсолютно четко просчитал ситуацию. Ведь господин Тоом действительно не ждал их сегодня. Он назначил им встречу на завтра. Появление нежданных гостей должно было сбить его с толку. В конце концов, он должен хотя бы удивиться...
   "Ты хотел нас видеть, Тоом?"
   Прислушиваясь к негромким, но внятным голосам, слышимым только в салоне, Сергей нагло уставился не на Валентина и господина Тоома, а на охранников. Это создавало иллюзию чего-то неправильного. Голоса одни, а люди другие.
   Очень лаже раздражающее несоответствие.
   Однако приходилось терпеть.
   "Видишь этого рыжего в машине, Тоом?"
   Сейчас долговязый эст поднимет на меня глаза, понял Сергей. Не надо на него смотреть, не надо на него коситься. Надо смотреть только на охранников, иначе кто-нибудь догадается, что я что-то такое слышу.
   "Та, - ответил Тоом, подумав. - Я вижу."
   "Знаешь, кто он?"
   "Нет."
   "Буду откровенен с тобой, Тоом. У некоторых серьезных людей в Москве лежат твои долговые расписки. Ты помнишь? Это серьезные расписки и суммы в них указаны серьезные. Ты ведь помнишь? Правда, ты и сам серьезный человек, так ведь? И ты, конечно, понимаешь, что в Москве к тебе относятся как к серьезному человеку. Так вот, Тоом, рыжий, которого ты видишь в машине, приехал сюда не просто так. Он интересуется именно тобой. Не долгами, а именно тобой. Понимаешь?"
   "А потшему он не скажет этоко сам?"
   "А это вовсе не входит в его обязанности, Тоом...".
   Ну теперь-то он должен понять намек, решил Сергей, глядя только на охранников. Но в центре его внимания были только Валентин и господин Тоом. Ишь, тоже мне... Белокурые бестии из Конторы... Кажется, они понимают друг друга с полуслова...
   Господин Тоом вдруг понизил голос.
   Впрочем, нет. Он просто наклонил к Валентину большое ухо.
   При этом они обменялись, видимо, какими-то тайными знаками, по крайней мере, микрофон не донес до Сергея ни единого слова, хотя краем глаза Сергей отчетливо видел, как господин Тоом согласно и быстро кивнул Валентину. Они действительно понимают друг друга даже без слов, с некоторым разочарованием подумал Сергей, но слова тут же пошли.
   "...Теперь ты понимаешь, почему я говорю открыто, Тоом. Мы просто обязаны помочь тебе. Мы с тобой за одним забором. Потому мы тебе и помогаем. Но ты должен отчетливо понимать, что Контора не отвечает за твои личные авантюры, за твои личные долги. Твои личные долги это вообще твое частное дело, правда, они не должны мешать твоей основной работе. Мы, Тоом, всячески стараемся помочь тебе, мы стараемся, чтобы ты избежал крупных неприятностей, но погашать твои личные долги не собираемся..."
   Валентин помолчал, потом спросил негромко: "До тебя дошло? Я все объяснил понятно?"
   Господин Тоом кивнул.
   Кажется, слова Валентина произвели на него впечатление.
   "Теперь я ухожу, Тоом."
   "Нет, покоти..."
   Сергей насторожился.
   Руки Леши цепко легли на баранку.
   Нагло упершись взглядом в охранников, Сергей самым краем глаза все же видел, что господин Тоом смотрит на Валентина с каким-то новым необычным интересом. Похоже, он действительно был полностью сбит с толку. Наверное, до него только сейчас дошло, что рыжий наглый человек в машине действительно может оказаться киллером. Наверное, господин Тоом хорошо соображал в таких делах и уж наверняка помнил наезд на него московской братвы. Та история, несомненно, многому научила господина Тоома. Говорят, московскую братву трудно обвести вокруг пальца, но почему-то один раз господину Тоому это удалось. Может быть, в принципе, такое можно провернуть и дважды, но господин Тоом явно знал, что опасные ситуации лучше не повторять. Само повторение таких ситуаций опасно.