Прашкевич Геннадий Мартович. Противогазы для Саддама

   Речь идет всего лишь о фотографии господина Тоома, доброжелательно пояснил господин Пирсман. У него имеется одна очень интересная фотография, причем не только интересная по содержанию, но и отличная по качеству. Сделана фотография фотоаппаратом "Кодак", что само по себе редкость. Вряд ли такой хороший фотоаппарат даже сегодня имеется хотя бы у каждого сотого эстонца. Впрочем главная ценность фотографии, повторил господин Пирсман, не в качестве, очень, очень, кстати, приличном, а в том, что на фотографии имеется точная дата. Известно, что на всех фотографиях, сделанных "Кодаком", автоматически фиксируется дата съемки.
   - Хотите знать, какая дата стоит на фотографии? - хитро улыбнулся господин Пирсман.
   Сергей кивнул.
   - Фотография помечена шестым текабря отна тысяча тевятьсот тевяностоко кота, - прочувствованно пояснил господин Пирсман. Как только он начинал вещать прочувствованно, в его речь вкрадывался невыносимый акцент.
   - Можно увидеть фотографию?
   Господин Пирсман, как величайшую драгоценность, извлек из сейфа тонкую папочку. Осторожно открыв её, извлек плоский конверт. И уже из конверта достал фотографию.
   На фоне высокой стены, выложенной из тесаного светлого камня, дружески улыбались, приобняв друг друга за плечи, два человека: долговязый эст с типичным широким лицом, в длинном, чуть не до земли, дорогом плаще, но с непокрытой головой, и некто смуглый - в таком же длинном европейском плаще и в коричневом, надвинутом на глаза берете.
   Почему-то Сергей решил, что оба улыбаются кому-то третьему. Не фотографу, а человеку, который почему-то не попал в кадр. О фотографе вообще речь не шла. Скорее всего, в момент фотографирования ни господин Тоом, ни его гость не догадывались о фотографе. Обычно, когда человек видит направленный на него фотообъектив, он ведет себя несколько иначе.
   - Кто стоит рядом с господином Тоомом?
   - О-о-о, - уважительно протянул господин Пирсман и его седые усы задрались весело и нахально. - Это один из особенных друзей господина Тоома. У господина Тоома широкий круг друзей, а среди них есть совсем особенные. Это один из них. Все, что мы знаем об этом его друге, это то, что он приезжал в Эстонию с Ближнего востока.
   - Он араб? - удивился Сергей.
   - Конечно, не швед. И не румын, к слову. Он действительно араб, вновь блеснул чувством юмора господин Пирсман. - По нашим данным, он приезжал к господину Тоому дважды. И то я говорю так только потому, что на сегодняшний день ни у нас, ни у других компетентных лиц или органов нет сведений, опровергающих данную информацию.
   Сергей кивнул.
   Что-то его смущало.
   Человек на фотографии был в плаще и в берете. Это как-то не складывалось с представлением Сергея об арабах.
   Он спросил:
   - Имя этого араба, наверное, неизвестно?
   - Ну почему же? - вежливо улыбнулся господин Пирсман. - У этого человека хорошее арабское имя. Очень хорошее имя. Если верить официальным документам, его зовут Абу Фазл.
   - Абу Фазл? Вы так сказали?
   - Именно так, - господин Пирсман внимательно взглянул на Сергея: - На востоке это имя не считается редким. - И спросил вкрадчиво: - Вы уже слышали об этом человеке?
   - Нет, - покачал головой Сергей, стараясь не выдать волнения. Ничего я о нем не слышал. Да и не мог слышать. Просто арабские имена все ещё звучат для нас экзотично.
   - Еще мы знаем, - вежливо добавил господин Пирсман, - что этим человеком в свое время интересовались спецслужбы.
   - Эстонские?
   - Не только.
   - Известен род занятий этого араба?
   - О, род его занятий чисто мужской! - хихикнул господин Пирсман. Было, было у него было чувство юмора. - Он торгует оружием. Мы знаем, что господин Абу Фазл занимался поставками оружия для кувейтского сопротивления во время оккупации Кувейта Ираком. Гранаты, взрывчатка, ручное оружие, приборы ночного видения. В общем, все, что необходимо для уличных боев. Но, возможно, - добавил, господин Пирсман, - что параллельно этому господин Абу Фазл работал и на Навуходоносора.
   - Это ещё кто такой?
   Господин Пирсман мелко рассмеялся:
   - Вы плохо изучали историю в школе? Или вы недостаточно внимательно читаете газеты?
   - И то, и другое возможно.
   - Навуходоносор это древний вавилонский царь. Именно он превратил небольшое государство Вавилон в великую державу. Он был истинным царем-воителем. Это занятие ему никогда не надоедало. Если вам интересно, усы господина Пирсмана нахально задрались вверх, - именно Навуходоносор более двух с половиной тысячелетий тому назад разрушил иерусалимский храм и обрек евреев на скитания.
   - Но при чем тут Навуходоносор? - удивился Сергей. - Разве мог господин Абу Фазл поставлять современное оружие древнему вавилонскому царю?
   Господин Пирсман засмеялся:
   - Вот я и говорю, что вы, наверное, недостаточно внимательно читаете газеты. Когда в позапрошлом году военные силы международного сообщества изгоняли из Кувейта армию Саддама Хусейна, в газетах печаталось много интересного. Это ведь Саддама называют Навуходоносором. И не только в Ираке. Если быть совсем точным, его называют Навуходоносором из Тикрита, этим подчеркивая его происхождение. В Тикрите, в крошечном городке к северу от Богдада, родине Навуходоносора, родился и Саддам. Поэтому, наверное, он и считает себя прямым наследником великого завоевателя. Говорят, даже физически Саддам очень похож на древнего вавилонского царя. У него даже усы как у настоящего Навуходоносора. Саддаму это нравится. Даже во время семилетней войны с Ираном он ни на один день не забывал о восстановлении древней столицы Вавилона. Во многих газетах публиковались фотографии огромных панно, на которых мудрый Навуходоносор передает Саддаму Хусейну огромные кирпичи для восстановления своей столицы. Следует признать, что Саддам Хусейн достоин своего предка. Даже его имя Саддам означает по-арабски - Наносящий удар. Чувствуете энергию? И уж, наверное, помните, что Саддам Хусейн, он как бы это сказать... Он сумел плюнуть в лицо американцам...
   - По-моему, не очень удачно.
   - Сами арабы так не считают. Они даже очень так не считают, довольно хихикнул господин Пирсман. - Не исключено, что араб, изображенный на фотографии рядом с господином Тоомом, работал на кувейтское сопротивление, но вполне возможно, что параллельно он мог поставлять кое-что и Навуходоносору из Тикрита. Мог, очень даже мог... При его-то уклончивых принципах... А, кроме того, нам абсолютно точно известно, что кое-что господин Абу Фазл не стеснялся поставлять и прямым врагам президента Саддама Хусейна. То есть не даже арабам, а совсем наоборот, военным силам международного сообщества, - сладко улыбнулся господин Пирсман. - Я могу даже конкретизировать. Вот скажем, - он улыбнулся, - этот Абу Фазл совершал поставки американским солдатам, которые изгоняли Саддама из Кувейта.
   - Что он мог им поставлять? - удивился Сергей.
   - Презервативы.
   - Зачем солдатам в пустыне презервативы?
   - Солдаты использовали их для защиты от пыли. Они натягивали презервативы на стволы автоматов и карабинов.
   Господин Пирсман был очень доволен произведенным эффектом.
   Вернемся к господину Тоому, предложил он. Нас ведь интересует господин Тоом, правда? Он, господин Пирсман, хорошо знает, что его ученый московский коллега впервые в Выру. Он, господин Пирсман, советует своему московскому коллеге хорошо отдохнуть те два или даже три дня, которые понадобятся ему, господину Пирсману, на обработку полученных документов. Возможно, за эти два-три дня он, господин Пирсман, решит поставленную перед ним проблему, или приблизится к её решению. В любом случае эти два-три дня московскому коллеге лучше не показываться в конторе господина Пирсмана. Господин Тоом сейчас в отъезде, но он может появиться в Выру буквально в любой день. Не надо, чтобы приятели господина Тоома случайно заинтересовались новыми людьми, бывающими у известного юриста. Эстонцы рассудительный сдержанный народ, но почему-то неофициальные новости в Эстонии разносятся быстрее, чем электричество по проводам. На господина Тоома в Эстонии сердиты многие, поэтому господин Тоом всегда настороже, у него много глаз и ушей, поэтому лучше не привлекать к себе излишнего внимания. Он, господин Пирсман, думает, что Московское Акционерное Предприятие тоже в свое время, как бы это сказать... Ну, скажем так, это предприятие обидело господина Тоома. Поэтому господин Тоом настроен к Московскому Акционерному Предприятию недружелюбно. Очень даже недружелюбно. Отсюда некоторая натянутость в отношениях с господином Лео Тиилком. А потому ученому московскому коллеге лучше не появляться в эти дни в конторе господина Пирсмана. Он, господин Пирсман, надеется, что вполне понятно выразил свою мысль...
   Сергей кивнул.
   А лучше всего, со скрытым значением добавил господин Пирсман, лучше всего будет, если его ученый московский коллега попросту уедет в Таллинн. На день или на два. Вот почему, правда, не съездить в город Таллинн? Это небольшой город, но в нем масса современных развлечений. Господин Лео Тиилк, несомненно, порекомендует своему московскому гостю тихую недорогую гостиницу. У господина Тиилка в Таллинне много друзей. У него в Таллинне есть очень влиятельные друзья. Кроме того, в Таллинне часто и подолгу живет сам господин Тоом и там у него имеется хижина. Скажем так, удобная хижина. Она построена в самой зеленой части Таллинна, в Нымме, к югу от города. Конечно, это не Рокка-аль-Маре, зато хижина господина Тоома построена очень удобно. Может, с её обзорной галереи виден не весь Таллиннский залив, зато у господина Тоома есть собственная яхта. Как говорится, для отдыха и расширения кругозора. Морские путешествия действительно расширяют кругозор даже самого недалекого человека. Ученому московскому коллеге интересно будет увидеть хижину господина Тоома и его новый модный большой магазин, расположенный не где-нибудь, а на улице Пикк-Ялг. По-русски это можно перевести как Длинная Нога. Это очень древняя и крутая, это очень модная улочка. По ней ты идешь среди голых каменных стен, зато, когда увидишь очень современный новый богатый магазин, это будет магазин именно господина Тоома. А когда идешь к Морским воротам, то непременно увидишь новое удобное и современное кафе. Это красивое модное кафе тоже принадлежит господину Тоому. Оно расположено напротив известной старинной башни. Если день солнечный, тень башни приятно падает на круглые столики. А второй богатый магазин господина Тоома, объяснил господин Пирсман, расположен на улице Лай, которая идет параллельно улице Пикк-Ялг. Как вы понимаете, человек, владеющий такими магазинами, такой хижиной, таким модным кафе, кое-что значит. И не только в Эстонии.
   Сергей кивнул.
   Теперь, после беседы с юристом, он был уверен, что бумаги Карпицкого находятся в надежных руках. Более того, он был уверен, что и у господина Тиилка имеются собственные претензии к господину Тоому, а значит, бумаги Карпицкого никуда не уплывут из конторы столь любезно и деловито настроенного господина Пирсмана.
   Вот только этот Абу Фазл...
   Он, Сергей, конечно, слыхал это имя. И совсем недавно слыхал. И не от кого-нибудь, а от Жорки Матвеева!
   Некий странно исчезнувший приятель Жорки оставил у него не только немалые и невостребованные до сих пор деньги, но ещё какую-то самую обыкновенную сумку. Правда, прощупав сумку, Жорка обнаружил во внутреннем боковом кармане записную книжечку, этакую маленькую записушку, а в ней, если верить Жорке (а почему не верить?) - копию некоей расписки. Даже не копию, а некий черновичок. "Я такой-то... Принял от господина Абу Фазла... Такую-то сумму в долларах США..." И соответствующая сумма. Очень звучная.
   Интересные приятели у Жорки.
   Похоже, араб, друживший с господином Тоомом, неплохо знал и исчезнувшего Жоркиного приятеля. А тот Жоркин приятель занимался недвижимостью... Ну да, Швейцария, Франция, Кипр, Финляндия... Это все Жорка уяснил, когда побывал в фирме, основанной приятелем. Как тогда выразился Жорка, не фирма, а вечный двигатель. При этом почти вся прибыль оседала где-то за рубежом. И опять же система. Хорошо, надежно продуманная система... А еще, вспомнил Сергей, в той же записушке Жорка обнаружил несколько таллиннских адресов.
   Было над чем подумать.
   - Все, - предупредил Сергей Лешу. - Завязывай. Больше не капли. Вообще больше никакой выпивки. Ни по тшерному, ни по пелому. Утром выдвигаемся в Таллинн.
   Леша кивнул.
   Араб... Странный араб...
   В течение дня Сергей никак не мог отделаться от мыслей о человеке, которого увидел на фотографии рядом с господином Тоомом. Что могло связывать долговязого эста и некоего араба, подозреваемого в причастности к торговле оружием?
   Да все, что угодно, сказал себе Сергей.
   Противогазы, в принципе, тоже являются военным товаром.
   В любом случае, противогазы имеют самое прямое отношение к военной технике. Если уж господин Абу Фазл сумел продать межнациональным вооруженным силам огромную партию презервативов, то Саддаму, в свою очередь, мог толкнуть и противогазы... Вот какую совместную операцию проворачивали совместно господин Тоом и господин Абу Фазл в одна тысяча девятьсот девяностом году? Имела ли их операция хоть какое-то отношение к интересующей его, Сергея, истории?
   По времени вроде все сходилось.
   Сергей обрадовался звонку Валентина.
   - В нашем деле появилось новое имя, - сразу предупредил он. - Может, случайность, но я думаю, что нет. В любом случае, стоит проверить. Ты можешь это сделать через Контору?
   - Не могу, - резко ответил Валентин. - Ты знаешь, я уволен. Какие-то каналы, конечно, я сохранил, но пользоваться ими следует лишь в крайнем случае.
   - А твой новгородский руль?
   - А если это пустой след? - в тон Сергею ответил Валентин. - Сам знаешь, прежде, чем залезать в долг, надо ясно себе представлять, когда и каким образом ты можешь вернуть занятое.
   - Мне кажется, есть смысл рискнуть.
   - А что ты знаешь об этом человеке? - неохотно уступил Валентин.
   - Он араб. Его имя Абу Фазл. Возможно, что это его настоящее имя. Он торгует оружием. Профессионально торгует. Думаю, что он может быть как-то причастен к истории с противогазами.
   - А кроме всех этих возможно ты чем-то располагаешь?
   - Только тем, что в декабре одна тысяча девятьсот девяностого года этот человек дважды встречался с господином Тоомом в Таллинне.
   Утром машина стояла во дворе, но Леши в машине не оказалось.
   Не оказалось его и в комнате.
   Чертыхаясь, Сергей спустился на первый этаж и постучал в дверь Петера.
   - Ком! Ком!
   Сергей открыл дверь.
   На огромном, раскинутом, как крылья бабочки, диване на фоне спящего аккуратно укутанного белыми простынями белесого бородавочника Петера в несколько необычных, но достаточно вольных позах разбросались две полные полуголые белокурые бестии. Лениво покуривая, они с презрением поглядывали на третью, явно не профессионалку. Любительница была только в лифчике. Больше на ней ничего не было. Вообще ничего, даже сапог, но Сергей все равно понял, что без Леши тут не обошлось.
   - Где гуманист? - спросил он проституток.
   - О, Леша! О, хуманист! Найн, найн! - сердито ответила Сергею любительница и незамедлительно объяснила, почему она в лифчике: - О, Леша! О, хуманист! Он кусать за грудь! Потом сказать, что идет за деньги. Сперва он меня спросить: "Знаешь, как кусаются лошадки?" Я думала, что он играть, и сказала: "О, найн!". Тогда он кусать меня за грудь. Теперь я ждать Лешу.
   Если Леша отправился за деньгами, значит, он не совсем ясно представлял, где их надо искать: Сергей обнаружил Лешу в ванной.
   Леша ворочался и плескался в горячей воде, как пьяный Архимед, и, несмотря на холодный душ, включенный Сергеем, появился перед ним только минут через пятнадцать. При этом Леша все равно оставался пьяным и до машины добирался на автопилоте, почти не открывая безобразно запухших глаз. Из комнаты Петера сквозь открытое окно на опухшего спотыкающегося Лешу печально смотрели две проститутки и любительница. Они оказались не дуры, даже любительница: ни одна не выскочила во двор. Наверное, понимали, что им невыгодно поднимать шум. Кроме того, они вполне разумно решили, что клиент, спящий под рукой на диване, куда перспективнее клиента, наладившего сани в сторону.
   - Освободи место.
   Сергей с трудом перевалил Лешу с водительского места на правое сиденье и пристегнул ремнями.
   - Экологически, Леша, ты сейчас не безупречен, - сказал он, стараясь не дышать испарениями, исходящими от Леши. - И ни к какому делу не способен. Поэтому единственное, что от тебя требуется, это не загадить салон.
   Леша что-то неразборчиво пробурчал.
   Черт с ним, решил Сергей.
   Пусть отсыпается.
   Программу выпить по тшёрному Леша и Петер выполнили на сто процентов.
   Это сближает.
   Машину резко повело вправо.
   Сергей тормознул.
   - Выкатывайся из машины, - приказал он несчастному Леше.
   - Триста крон... - бессмысленно пробурчал Леша, с трудом открывая мутные глаза. - Я, правда, отдал триста крон?..
   - А ты нанимал меня в бухгалтера? - удивился Сергей. Ему вовсе не улыбалось возиться со спущенным колесом, кроме того, Леша непременно должен был быть наказан. - Выкатывайся из машины. Считай, тебе повезло. Кроны при тебе, но колесо спустило.
   И повторил:
   - Колесо, Леша! Ко-ле-со! Понимаешь? Круглое, а внутри камера с воздухом. Только воздух сейчас из неё выходит. Слышал что-нибудь о колесе? Оно может катиться по земле. А в пустую камеру можно прятать серебряные ложки.
   И повторил:
   - Действуй.
   До Леши, наконец, дошло.
   Протестовать он не смел. А может, не хватило сил.
   Постанывая, он грузно вывалился из машины и, не удержавшись на ногах, уселся на земле.
   - Работа лечит, - суховато, но справедливо напомнил Сергей. - Вся Прибалтика так считает. Вставай и делай все, что тебе следует делать. И старайся не падать, держись на ногах, мы все-таки представители великой державы. Не позорь Россию. Я тебя поднимать не буду, и помогать тебе не буду, ты давно уже совершеннолетний. Брошу прямо на дороге, пусть поднимает полиция. Ты ведь совершеннолетний?
   - К-к-кажется...
   Почти бессознательно Леша добыл из багажника крестообразный балонный ключ. Он ничего не понимал, его подташнивало, ключ казался ему чрезмерно тяжелым. Раза два он уронил ключ на землю и с трудом сумел отыскать.
   Сергей терпеливо ждал.
   Наконец, Леше удалось поймать волну удачи.
   Постанывая, он поставил под машину домкрат и скинул спустившее колесо. Оно с глухим стуком, как мертвое, упало на землю и осталось лежать прямо там, где упало.
   Рядом с Лешей.
   - Прикрой дверцу и дыши в сторону, - приказал Сергей. - Что ты там возишься, как глист в обмороке?
   Леша напрягся и прикрыл дверцу.
   Кажется, день начинал ему удаваться.
   Обливаясь потом, он поставил новое колесо, отпустил домкрат и, сделав три шага, бессильно рухнул на переднее сиденье.
   - Все, - выдохнул он, скашивая больные глаза в сторону. - Забрось сам колесо в багажник. Я не смогу.
   Сергей пожалел Лешу:
   - Ладно. Отдыхай.
   Леша благодарно захрипел, но тут же впал в полуобморочное состояние.
   Сергей вел машину по шоссе.
   "Конечно, - думал он. - Все хорошо. Вот прекрасное шоссе. Вот независимость. Вот дружба народов. Но на чьи деньги все это построено? Почему в Эстонии дороги не уступают швейцарским, а в Сибири застрять можно даже на основной магистрали?"
   Тихие хутора.
   Зеленые перелески.
   Луга, мягкие ленты проселков, низкие облака.
   Мы стояли на плоскости с переменным углом отраженья... Наблюдая закон, приводящий пейзажи в движенье...
   "Красавец Лео, конечно, вор. Самый обыкновенный вор, только крупный. И господин Тоом - вор. И господин Вейхестэ - вор. И Петер, наверное, мелкий воришка. А все туда же - национальное самоопределение. Видел я, как тащат к красавцу Лео металл, украденный в России. Тут Валентин прав, нашим комитетчикам не позавидуешь. Если можно эшелонами угонять из России никем не учтенный бензин, то..."
   А, ну их к черту, решил он.
   И поймал себя на странной мысли: ему самому ведь помогают воры.
   Не снижая скорости, раздраженный Лешей и мыслями, проскочил Пыльву.
   Непривычно было ехать по прекрасному шоссе, видеть вдали на лужайках, как на картинках, черно-пестрых крупных коров, и одну за другой встречать бензоколонки, перед которыми не было никаких очередей. "В Москве мы простояли бы в очереди часа три... Если бы, конечно, оказался бензин..." Непривычно было видеть чистые поселки и уютные магазины, полные продуктов. "В Москве пришлось бы не мало покрутиться, чтобы найти нужное..."
   Время от времени под солнцезащитным козырьком вспыхивал огонек радара, тонким писком пугая спящего Лешу.
   Приходилось сбрасывать скорость.
   "Т вот так, - подумал Сергей. - И вот так за пару часов можно пересечь чуть ли не всю Эстонию... Не Сибирь, конечно..."
   Вздохнув, он прислушался к бреду Леши, переживавшего в темных безднах своего тусклого сумеречного подсознания какую-то очередную драку по-людски. В Таллинне я выбью из Леши дурь. А заодно выбью из него все, что он знает о господине Тооме. Не может он ничего не знать о господине Тооме. У Карпицкого Леша на хорошем счету, значит, должен знать.
   И усмехнулся.
   В Таллинне он у меня очнется!
   Как это ни странно, Леша очнулся гораздо раньше.
   Он очнулся под Куйвайыэ и, приоткрыв мутные глаза, попытался прочесть название городка на указателе, но язык плохо слушался. У него получилось что-то вроде ужасного непонятного ругательства. Оно поразило даже самого Лешу.
   - Где я? - с трудом спросил он.
   - За границей.
   - Ты что? - испугался Леша. - Как я сюда попал?
   - Легально.
   - А чего у меня руки трясутся?
   - Скорее всего, поздний даун, - предположил Сергей. - И немудрено. Ты же двое суток пил по тшёрному. Твой бородавочник вообще еще, наверное, не проснулся. С ним, кстати, остались все три шлюхи, которых вы извлекли из своего глючного социума.
   - Почему три?
   Сергей пожал плечами:
   - Может, была и четвертая. Не знаю. Я видел только трех. Одной, кстати, ты успел показать, как лошадки кусаются.
   Он скосил глаза на Лешу:
   - Может, тебя опохмелить?
   Леша прорычал:
   - Исключительно минералкой.
   И запричитал, жадно захлебываясь холодной водой:
   - Больше никогда! Ну вот ни одной капли! Это все Петер... У него ликер сладкий... После такого ликера все время пить хочется... Но больше никогда! Никогда больше! Ни одной капли... Ликера!
   - Пристегнись ремнем. Выпадешь.
   - Плохо мне.
   - А кому сейчас хорошо?
   А на кладбище все спокойненько... От общественности вдалеке... Все приличненько и пристойненько... И закусочка на бугорке...
   - А кому сейчас хорошо? - повторил Сергей. - Хотя, наверное, хуже, чем тебе, редко кому бывает.
   Леша безобразно выпучил глаза. Видимо, таким образом он боролся с приступами тошноты. Но в его похмельных безумных глазах уже проскальзывала жалкая искорка сознания. Из последних сил он попытался опротестовать жестокие слова Сергея:
   - Почему не бывает? Всегда найдется человек, которому сейчас хуже. Хуже даже, чем мне.
   - Не вижу таких.
   - Ну, мало ли, - жалко протестовал Леша. - У меня есть приятель...
   - Представляю, - с отвращением скосил глаза Сергей. - Кто-нибудь вроде бородавочника Петера. - И добил Лешу: - Сейчас, по-моему, даже твоему приятелю, о котором ты пытаешься вспомнить, не может быть хуже, чем тебе.
   - Он лысый.
   - Быть лысым ничуть не хуже, чем страдать с похмелья.
   - Он совсем лысый, - бормотал Леша, открывая новую бутылку минеральной воды. - Ты не поверишь, у него голова глаже, чем колено моей эстонской подруги. А колени у неё круглые, как бильярдный шар.
   - О чем ты бормочешь? Даже самому лысому человеку сейчас не может быть хуже, чем тебе.
   - Он летал в Японию.
   - Разве это хуже, чем умирать с похмелья?
   - Он заработал много денег.
   - Только не говори, что это хуже, чем умирать с похмелья.
   - Там же в Японии мой приятель согласился на операцию. Он отдал за неё все заработанные деньги. Он отдал все деньги, ничего не пожалел. Ему врастили в голову нейлоновые волосы. В Японии богатый выбор красивых нейлоновых волос, - бессмысленно бормотал Леша. - Мой приятель выбрал для себя черную шевелюру. Как вороново крыло. Такой редкий молодящий человека цвет. И стричься не надо, и всегда красиво. Раньше бабы смеялись над моим приятелем, а теперь стали на него вешаться...
   - Все равно это нисколько не хуже похмелья.
   - Да погоди ты, - несколько оживился Леша. Кажется, он попал в колею. - Мой приятель прилетел в Москву такой черный и моложавый, что его не узнала собственная жена. Вот встречала его в аэропорту, а не узнала. Ведь улетал в Японию муж лысый и скрюченный, смотреть не на что, а сошел с трапа обалденный волосатый мужик. Такой обалденный, что прямо у стойки ему хотела отдаться старшая таможенница. А жену мой приятель и сам не узнал, потому что надрался ещё в самолете. Ты ещё не видел, чтобы так можно было надраться, - тоскливо выдохнул Леша. - А в Москве мой приятель живет на Сходне. От Шереметьево не так уж далеко, но домой в тот день он так и не попал. Прямо в такси он стал издеваться над каким-то лысым соотечественником, прямо надругался над ним и тот сдал его ментам...
   Сергей невольно заинтересовался.
   - Понятно, приятель не сдался без боя. Он же обалденный мужик. Цвета воронова крыла. Он сильно ментам не понравился. Прямо в вытрезвиловке его подвергли насильственной стрижке. Под машинку. А это все равно как изнасиловать, - тоскливо пробормотал Леша. - Здесь меня только бабы поймут. "Не стригите, - кричал приятель, - нельзя меня стричь, я только что из-за бугра!" - "А мы таких стрижем в первую очередь, - весело отвечали менты, чтобы, значить, не везли к нам забугорных мандавошек!" - "У меня искусственные волосы, - кричал приятель, они сами по себе не растут!" - "А ты поливай их почаще", - весело отвечали менты. "Я кучу денег выложил за эти волосы", - кричал мой приятель. - "Значит, и на штраф насобираешь!" Двое суток держали в вытрезвиловке приятеля, потом выпустили. А что толку? Ходит лысый, ненавидит ментов, голова стала страшная. Ему ведь нейлоновые волосы срезали все под корень. Голова голая, как бильярдный шар, и вся в черных точках.