Прашкевич Геннадий Мартович. Противогазы для Саддама

   Совсем недавно в какой-то газетке прочел он статью, в которой всерьез и подробно описывалось, как мечтали о таинственной красной ртути самые известные физики-ядерщики мира и как поползли слухи, что в России красная ртуть уже получена. Понятно, западные спецслужбы захотели выяснить, действительно получена в России красная ртуть или нет? Через неофициальные каналы пробросили заявку некоторым людям, постоянно трущимся вокруг крупных бирж. Биржа не спецотдел, информация моментально просочилась наружу. Поднялся невиданный бум, одна за другой заключались сделки на фантастические суммы. К Сергею тоже, кстати, обращались однажды на этот предмет. Да и как иначе? Живет ведь он не где-нибудь, а в Томске... С одной стороны там медведи и тайга, а с другой точные технологии... Самый недалекий шпион знает, чем знаменит город Томск... Ну, и все такое прочее...
   Это Сергей и выложил.
   - Только я, - выпалил он, - дал себе зарок ни во что не впутываться. Все эти драгметаллы, да редкоземы, да красная ртуть, скажу вам... Да ну! Тошнит от всего этого. Так скажу, не мое это дело.
   Выпалил и всей шкурой почувствовал что-то неладное.
   Мужики, только что с интересом и вполне одобрительно посматривавшие на веселого водилу из метрополии, вдруг захлопнулись. Даже Валентин опустил жесткие голубые глаза и глядел в тарелку, мелко нарезая ножом кусок мяса. Никто в добром уме и здравии не станет нарезать мясо такими мелкими кусочками. А особист, тот даже отвел взгляд в сторону. Особиста заинтересовала вдруг официантка, негромко переругивающаяся с каким-то залетным мужичком, заглядывающим на террасу прямо с улицы. Терраса была высокая, залетному мужичку приходилось вставать на цыпочки, но видел он снизу, конечно, больше, чем можно было увидеть сидя за столиком. А вот симпатичный подполковник Ермилов, тот просто окаменел. Он окаменел, напомнив собой изваяние некоего мужественного сдержанного человека, вынужденного срочно окаменеть. Ясные глаза подполковника налились изнутри непонятным грозовым светом. Эти глаза не всегда, наверное, бывают добродушными, запоздало догадался Сергей. Честно говоря, ему моментально расхотелось не то что говорить, а попросту даже знать что-либо о красной ртути. Ну, читал о ней, почему не прочесть, для того газеты и выпускаются. Ну, действительно кто-то там пытался продать красную ртуть за кордон, чуть ли не сам Бурбулис, а на вырученные таким образом бабки накупить от пуза капусты и хлеба, репы и тапочек, чтобы, значит, накормить, напоить и обуть всю страну...
   Страшное дело!
   Не понимая, что собственно произошло, Сергей не нашел ничего лучшего, как спросить:
   - А где тут можно сменить воду в аквариуме?
   Прозвучало действительно глупо.
   - Воду? - не понял особист.
   - В аквариуме? - не понял подполковник.
   Только Валентин мрачно кивнул на выход с терраски.
   Хмыкнув что-то вроде извинения, Сергей вышел, на ходу закуривая.
   Он понимал, что Валентин сейчас все объяснит коллегам. Бросьте, дескать, волноваться, ну, перегрелся водила-мудила на солнышке, мозги у него запудренные, много читает. А Валентину возразят: а зачем простому водиле так много читать? Он должен баранку крутить, это его прямое дело. А захочется почитать, пусть читает книжки Дюма... А то газеты!.. С ума сошел!.. В наше время таких умных близко не подпускали к хозяйскому столу!
   Может и правильно, что не подпускали.
   Сергей чуть не расхохотался, вновь представив заледеневшие глаза подполковника Ермилова, и как-то машинально (так уж получилось) ущипнул подвернувшуюся под руку официантку.
   Как писал один томский поэт: троечница с ногами Моны Лизы.
   Сергей, правда, не знал, какие ноги были у настоящей Моны Лизы, но у троечницы ноги оказались отличными. Она, конечно, взвизгнула, но негромко, знала толк в службе. У подполковника Ермилова тут все, наверное, были свои. Наверное, и эта троечница - своя.
   - Муж есть? - не мог остановиться Сергей.
   Мона Лиза презрительно фыркнула, в её бесстыдных прищуренных глазах мелькнула тень мысли. Интересно, о чем может думать такая вот троечница? Ах да, она же обслуживает их столик! Она сейчас, наверное, думает, как бы сделать приятное своему старшему по званию товарищу симпатичному подполковнику Ермилову. Отсюда и тень некоторой мысли в глазах: свой или не свой щиплет её за крутой бок?
   - Есть, - ответила официантка с некоторым запозданием.
   - А кто он? - уже в наглую спросил Сергей, удивляясь сам себе, и в ответ получил:
   - Бытовой пьяница.
   - С чего это такая гордость?
   - А на вас, на алкашей, насмотришься, и бытовой пьяница подарком покажется.
   Когда Сергей вернулся к столику, чекисты, прикончив вторую фляжку, заказали третью. На Сергея они взглянули как на непонятное, но опасное чудовище и Сергею пришлось сделать вид, что ничего необычного не произошло. Тогда его дружно забыли, поскольку разговор шел уже по третьему кругу. Валентин подробно расспрашивал подполковника о ростовской операции с золотом, подполковник так же подробно отвечал. Не много, не мало, а ведь вернул родине почти тридцать килограммов украденного золота!
   Заодно подполковник и особист дружно жаловались на жизнь, на зарплату, на надоевших жен. Старая Русса ничем не лучше других городов, жаловались они. Инфляция, резкое падение жизненного уровня, столь же резкое падение нравов, проститутки, педики, наркота, чиновники, ворующие напропалую. Воровство сейчас у чиновников как запущенная болезнь. Ну нет никакой возможности работать нормально, жаловался подполковник, сил не хватает. А разве они не хотят работать? - спросил он Да хотят, конечно. Даже очень хотят! А только кому это нужно? Вот взять, к примеру, прессу. Подполковник многозначительно покосился на Сергея. У прессы нынче всех дел, что мешать нашу службу с грязью. Еще недавно помалкивали, делали вид, что уважают, и сами не мало пользовались плодами наших трудов, а сегодня все лучшее мешают с грязью!
   - Им бы только раздуть скандал, - подтвердил особист.
   На нравственные и педагогические нормы нынешней прессе наплевать, весело жаловался подполковник Ермилов. Так впрямую и пишут: Контора - зло, Контора - уродство, Контора - репрессивная машина. А разве всякие такие задачи ставим мы? Вот то-то! Задачи нам ставят сверху. Те самые люди ставят, кому рукоплещет и кого прославляет та самая продажная пресса.
   - А мы просто работаем, - подтвердил особист. - Мы честные исполнители.
   Прислушиваясь, запивая водку минералкой, щедро поставляемой на столик троечницей с ногами Моны Лизы, Сергей из общего разговора так понял, что нынешняя реформация госбезопасности привела к далеко не желательным переменам.
   Ну и хрен с вами, подумал он.
   Но слушать подполковника было интересно.
   - Вот возьмем нашу ситуацию, - покачал головой Ермилов и сделал большой глоток из своей рюмки. - Это только так говорят, что большие события отшибают у людей память. Не надо! Уж мы-то знаем! Сейчас память у людей особенно обострена. Вот сам вдумайся, Валентин, - они уже перешли на ты. - Много лет Выру и Псков были просто соседними городами, а не городами разных государств. Их ничто не разделяло. И там и там обитали обыкновенные люди. Они дружили, брали невест друг у друга, обзаводились родственниками. Даже управление госбезопасности было единым, это теперь бывшие коллеги оказались по разные стороны баррикад. Ты сам вдумайся: Псков и Выру теперь не просто разные города, теперь они - пограничные города! А ведь и там, и там остались на местах прежние люди. Родственники, друзья, бывшие коллеги... Такие сложные отношения в одночасье не рвутся, их не может в одночасье порвать никакая перестройка. Эти люди, в том числе наши бывшие коллеги, продолжают жить и работать. Никто не приказывал им оставлять работу, а сами они ещё не разучились работать. Конечно, прежнего контроля нет, прежние задачи сняты, а новых никто ещё четко не сформулировал, но люди работают. Худо-бедно, они продолжают контролировать свои районы и скрупулезно составляют рабочие донесения. Вот только передавать их некому. Ценнейшая информация месяцами пылится в сейфах. А ведь это оперативный материал!
   - Я знаю своих ребят, - весело и с каким-то особенным значением подчеркнул подполковник Ермилов. - Это хорошие, это деловые ребята. Каждый день они видят, как утекает через границу достояние страны. Медь, золото, редкие металлы... Мои ребята по именам знают всех, кто сегодня незаконно сплавляет за кордон ценное сырье. Да эти типы и не скрываются. Вот погоди, поедешь в Псков, сам увидишь новенькие трехэтажные коттеджи. Этими коттеджами все поля поросли как погаными грибами. Цветут, как мухоморы. А построены на украденные деньги. Эти деньги, эти коттеджи, эти особняки должны принадлежать государству, народу, а принадлежат, к сожалению, ворам. И ничего, Валентин, с этим не поделать. Ну, скажем так, пока не поделать. Но мы, Валентин, не спим.
   - Не спим! - подтвердил особист.
   - Каждый день в наши сейфы ложатся агентурные донесения с точными цифрами, адресами, именами, с подробными описаниями трудовых подвигов каждого вора.
   - И из Эстонии? - спросил Валентин.
   - Так я же говорю, что никто не давал сигнал общего отбоя.
   - Неужели наши люди в Эстонии продолжают работать?
   - Частично. К сожалению, только частично, - с веселой горечью подтвердил подполковник. - Денег нет, техники нет. Люди работают как в подполье. Да не как в подполье, а точно как в подполье. Ведь чтобы поставить профессионального агента, сам знаешь, нужны не малые деньги... Тут нам, правда, помогают наши предприниматели, - он многозначительно покосился на Сергея. - Среди наших предпринимателей есть разные люди, например, много дерьма, но есть патриоты... А ситуация не простая. Раньше в стокилометровой приграничной зоне у нас работала густая надежная сеть информаторов, постоянно уточнявших оперативную обстановку, а теперь... Сам понимаешь, отделение Эстонии от СССР поставило многих людей в странную ситуацию. Они долго работали вместе и достаточно много знали друг о друге, и вдруг оказывается, что одни оказались в России, а другие в Эстонии. Это, понятно, заставляет их нервничать. А вдруг выйдет наружу прежде закрытая информация? А вдруг, грубо говоря, сдадут тебя из-за каких-то там высших или наоборот низших соображений? А? Кто тебе даст гарантию?.. Или возьмем вывод наших войск? Ты сам подумай, черт тебя побери! - не выдержав выругался полковник. - Это же не вывод, а самое прямое и циничное разбазаривание важнейшего государственного имущества! Куда ни ткни, везде до сих пор торгуют украденным у армии обмундированием и даже оружием... А как бороться? У нас папки пухнут от оперативных и аналитических материалов, а что этому противопоставишь? Больно за родину.
   - Больно, - мрачно подтвердил особист.
   - Ладно, - усмехнулся Валентин. - Хватит о печальном.
   И широким жестом выложил на стол диктофон.
   - О, "Сони"! О, Иван, посмотри - "Сони"! - приятно изумился подполковник. И тотчас уставился на Валентина: - Это зачем?
   - Презент, - радушно кивнул Валентин. - Не должно быть у нас все плохо. Неправильно это. Хоть что-то, но должно радовать.
   - Презент? - радостно не поверил подполковник, но мгновенно сгреб подарок и опустил в карман. - Ценю. Царский подарок. Ответственный. За такой подарок - спасибо! Сам знаешь, как трудно с техникой. Чтобы выбить такой диктофон у начальства, нужно исписать кучу бумаг. Легче украсть или конфисковать у контрабандистов.
   Подполковник окончательно растрогался.
   - Меня, кстати, тоже интересует Эстония, - налил по рюмке Валентин, и подполковник и особист дружно уставились на него.
   - Работает в Москве одна фирма, частная фирма, но своя, наша, российская. Так вот, эту фирму года полтора назад крупно кинули эстонцы. Сами понимаете, святое дело вернуть кровные деньги на родину. Поскольку мы сейчас с эстонцами по разные стороны баррикад, думаю, ничего плохого не будет в том, если органы помогут вернуть российские деньги на родину.
   - Гуманно, - согласился подполковник.
   - Гуманно, - согласился особист.
   Сергей удивился.
   Он вдруг вновь почувствовал себя причастным к какому-то большому и важному делу. И, оказывается, изумленно отметил он, чувство причастности к общему делу может быть очень приятным. Несколько мешала, правда, песенка, которую завела на магнитофоне троечница с ногами Моны Лизы. Этакая странная песенка... Ее герой, значить, через густую ежевику продирался к любимой. "Ежевика, ежевика мне бока ободрала!.. Ежевика, ежевика мне бока ободрала!.." Продирался он, значить, продирался, и продрался все-таки... "Ежевика, ежевика, сладка ягодка моя!.."
   Это всех рассмешило.
   Хорошо, наверное, трахаться в густой ежевике.
   - Не торопись, Соня, - отечески остановил подполковник троечницу, нацелившуюся было забрать со столика пустую посуду. - Тарелки забирай, а фляжки оставь.
   - Они ж пустые!
   - Нам и пустые по делу.
   Когда троечница отошла, подполковник весело подмигнул Валентину:
   - Вы там, в Москве, небось, только "Смирновку" и хлещете, а у нас не так. У нас зарплата не позволяет. Я эти фляжки заберу с собой, буду настаивать в них водочку на клюкве. На стол выставлю, не хуже "Смирновки" покажется.
   Валентин понимающе кивнул:
   - Ничего, мужики, прорвемся!
   И кивнул Сергею:
   - Тащи презент!
   - Спирт? Почему французский? - страшно удивился особист, разглядывая бутылки, вытащенные Сергеем из дорожной сумки, стоявшей у его ног. Похоже, особист не предполагал, что французы тоже способны производить такое. Почему "Калинка"? - ещё больше удивился он, разобравшись в этикетке. Какая к черту калинка во Франции?
   - Да есть, есть у них калинка, - вступился за честь французов подполковник Ермилов. - Я у французов бывал. Жили у нас в Ростове в профсоюзной школе французы. Я у них бывал, спирт у них есть.
   И засмеялся:
   - Ты прав, Валентин. Вернуть на родину российские деньги - гуманно.
   И спросил:
   - Тебя, наверное, интересуют люди, причастные к указанному делу, да? Или курировавшие его? Или имевшие к нему какое-то отношение? Ну, так вот. Уверен, что такие люди найдутся и на нашей стороне и на эстонской. Расскажешь мне потом все подробнее, введешь в курс дела. Конечно, стопроцентно не обещаю, но зацепки найдем. Считаю прямым долгом помочь коллеге, - подполковник многозначительно глянул на задумавшегося особиста. - Хотя, думаю, эстонцев отсюда сейчас сильно не ущучишь. На своих, Валентин, мы тебе накопаем столько, что мало не покажется, а вот эстонцев отсюда ущучить трудно. Если речь идет о гражданах Эстонии, то копать на них по-настоящему можно только на той стороне. Сам знаешь, доверительные отношения между эстонскими товарищами и нами, к сожалению, разрушены, почти прекратились, сама структура Конторы поломана. Даже у нас в стране поломана, я уж не говорю об Эстонии. Но часть людей мы, конечно, оставили в Эстонии, как бы в запасе. Правда, контактов мало, люди боятся. По новым законам любому эстонцу, хоть он семи пядей во лбу, за контакты с российской Конторой светит шпионская статья. Мы тебе, Валентин, конечно, поможем, но с настоящими эстонцами можно договориться только там. Мысли глобально, а действуй локально, - ухмыльнулся подполковник. - Вот верный принцип. Но на некоторых нужных людей у тебя, пожалуй, выведу.
   Подполковник задумался.
   - Завтра я, кстати, вот еду в Новгород. Там точно есть нужные люди.
   - За людей спасибо, не откажусь, - с достоинством кивнул Валентин. И в свою очередь предложил: - Мы на колесах. Для нас, что Старая Русса, что Новгород, нет никакой разницы. Это я о расстояниях, конечно. Так что приглашаем. Место найдется.
   - Вот это доброе дело! - обрадовался подполковник.
   И подмигнул Сергею:
   - Наливай!
   Сергей проснулся рано.
   В голове шумело. Всю ночь мучили кошмары.
   Всю ночь видел он во сне прозрачного, как стекло, подполковника Ермилова, пронзительно орущего: "Где красная ртуть, мать твою? Колись, сраный водила, где ртуть?" А лысый особист кивал: "Колись, колись, не тяни резину!" А троечница с ногами Моны Лизы науськивала мужа бытового пьяницу. И ещё видел Сергей во сне что-то такое, от чего сердце неприятно колотилось, а тяжелый мозг затопляло жаром.
   - Проснулся, диверсант?
   Сергей с трудом оторвал голову от подушки:
   - Почему диверсант?
   - А ты забыл, что плёл нам вчера?
   - Ну почему же... Помню, кажется...
   - Ну, хоть помнишь, - неодобрительно хмыкнул Валентин. - Начадил, начадил ты вчера...
   - А знаешь, - почесал голову Сергей. - Если честно, я так и не понял, чего взъелись твои кореша? Я ведь действительно читал в газете про эту красную ртуть.
   - Тс-с-с, - прижал палец к губам Валентин. - Это ведомственная гостиница. Зачем повторять глупости?
   - Но почему глупости?
   - Да потому что вся эта история - блеф! - так же упрямо ответил Валентин. - Искусственно состряпанная история. Никакой красной ртути в природе не существовало, не существует, и не может существовать. Получить физическое вещество с такими параметрами в принципе невозможно.
   - Ну да, пока нужды нет.
   - Есть нужда! - возразил Валентин. - И особая. А красной ртути нет!
   - Тогда тем более. Чего взъелись твои приятели?
   - А ты их внимательно слушал?
   - Конечною
   Работая бритвой, Сергей сильно дивился раздражению Валентина.
   - Да ты сам подумай, собственной своей дурной головой! - разозлился Валентин. - Наша страна из страны Советов превратилась в страну Слухов. С одной стороны - полный развал, полное обнищание, безденежье, срыв всех планов и начинаний, а с другой - всяческая активизация врагов...
   - Каких ещё врагов? - удивился Сергей.
   - Да разных! - раздраженно объяснил Валентин. - И внешних, и внутренних. От банальных криминальных авторитетов до изощренных асов международного шпионажа. Но и это ещё полбеды. На любой криминальный авторитет, на любого шпионского аса у нас найдутся свои асы и авторитеты. Борьба профессионалов вечна и неизбежна, она заложена в программу любой развивающейся страны. Гораздо хуже собственная человеческая масса, та самая, которую и называют населением. В условиях безденежья, развала и неразберихи эта масса легко разлагается и ещё легче становится жертвой самых невероятных слухов. Недавно, приведу пример, в городе Электросталь два чудака притащили с закрытого предприятия, где работали, во двор своего многоэтажного дома пару сильно радиоактивных железяк. И притащили, как ты, наверное, догадываешься, не из-за научного любопытства, а из-за чисто торгашеских соображений. Прослышали, что такие штуковины можно сбыть за большие деньги. Понятно, сами облучились, ну, это хрен с ними, это, так сказать, награда за их личную инициативность. Но ведь могли облучить соседей. А еще... Ты только представь, - уставился Валентин на Сергея. Они собирались толкнуть упомянутые железяки за бугор! То есть им было абсолютно все равно, кому продать! Немцу, арабу, китайцу, кому угодно, кто больше даст! Вот теперь и думай! Если на такое идут обыкновенные работяги, то чего можно ждать от их начальства? У начальства ведь возможности шире, они всегда могут упереть и продать что-нибудь похлеще! А? Как в таких условиях работать Конторе?
   - Ну, Контора, наверное, не пропадёт.
   Валентин недовольно покачал головой:
   - Хочется верить. Но общая ситуация тревожная. Потому и запускаются некоторые слухи.
   - Это ты о чем?
   - Да о той же красной ртути. Эту утку запустили большие рули. Специально придумали покрасивее, чтобы отвлечь внимание влиятельных и предприимчивых людей от вещей, гораздо более реальных. У этой операции было даже свое кодовое название.
   - Какое?
   - Откуда в тебе привычка задавать столько вопросов? - совсем обозлился Валентин. - В историю с красной ртутью замешано столько людей, что тебе там попросту нечего делать. Но отличиться ты сумел! Выполз вчера с этими своими газетными историями. И к кому? К профессионалам! А значит, за кого тебя могут принять? Правильно, - заметил он, хотя Сергей молчал. - За провокатора! Однажды сам залетишь и меня подставишь.
   - Мне подполковник понравился...
   - Ну о тебе он вряд ли скажет такое.
   Встали они напрасно.
   Выехать утром не удалось, подполковника задержали неотложные дела.
   Ждали до десяти, потом до одиннадцати, но только в двенадцатом часу Сергей вывел, наконец, машину из города. Почему-то ему казалось, что подполковник, как человек живой и веселый, сквозь пальцы посмотрит на любое превышение скорости, но подполковник отреагировал незамедлительно:
   - Знак видел?
   Сергей кивнул.
   - Вот и держи свои шестьдесят.
   Сергей покосился на Валентина, но Валентин упрямо глядел в сторону.
   В итоге только через три часа блеснула за Коростынью голубая, как глаза полковника, полоска озера Ильмень.
   - В Шимске свернешь, там отворот на Новгород, - подсказал Ермилов. И погрозил пальцем: - Советую держаться правил. Верю, что ты классный водила, но хорошо знаю новгородское ГАИ. И скажу по секрету, не любят они заезжих нарушителей.
   - Большой город?
   - Ты о Новгороде?
   - Ну да.
   - Приличный.
   Что хотел сказать подполковник словом приличный, Сергей не понял, но принял к сведению. Приличный так приличный. Тем более, что ничего такого уж бросающегося в глаза приличного или неприличного он не видел. Подбросил подполковника к отделению местной Конторы за рекой Волхов в тупичке на Садовой и остался в машине ждать. Ушли Ермилов и Валентин в старинный особнячок из красного кирпича и с концом. Само собой, никаких опознавательных вывесок на домике не наблюдалось.
   Сергей не знал, когда вернется Валентин.
   Может, через полчаса, может, через пару часов.
   Все зависело от того, как сложится разговор с местными большими рулями, на которых обещал вывести Валентина неутомимый подполковник Ермилов. Сергей на указанную встречу допущен не был. Никто не просил его ждать именно в машине, но Сергей уже научился понимать взгляды. Никаких обид, кстати, он не испытывал, наоборот, чувствовал что-то вроде облегчения, даже благодарности от того, что Валентин единолично берет на себя то, с чем ему, Сергею, ни в коем случае не хотелось связываться, и все же что-то царапало изнутри... Как бы чувствовал себя оттертым в сторону... Поэтому и не удивился, увидев Валентина, мрачно спускавшегося с кирпичного крылечка. Даже не удивился, когда он хлопнул дверцей:
   - Двигай!
   - Куда?
   - В Питер.
   - А здесь?..
   - Здесь делать нечего. Отсюда лучше убраться, и поскорее, - ещё мрачнее бросил Валентин, хмуро поглядывая с моста на рябую, серую, взбитую ветерком поверхность реки Волхов. - Одно жаль, не посидели мы ещё один вечерок с подполковником?
   - А что в местной Конторе?
   - Ничего хорошего. У них тут дышать нечем. У них вовсю идут крутые разборки с военно-транспортной прокуратурой. Полковник Холкин, начальник местной Конторы, со страшной силой пытается не выпустить в Эстонию эшелон с бензином. Все бумаги на отправку давно выправлены, имеется конкретное распоряжение, но этот Холкин - молодец. Уперся всеми копытами и держит эшелон на путях.
   - Почему?
   - Потому что считает бензин украденным у армии. Понятно, у нашей армии. У российской. - Валентин мрачно усмехнулся: - А знаешь, кто с той стороны тянет эшелон в Эстонию? Знаешь, кому позарез понадобился бензин, украденный у российской армии?
   - Не знаю.
   - Ну, вот... А я знаю... Так что, в общем, время мы не потеряли, чуть просветлел Валентин. - И в Новгороде побывали не зря. Из-за этих цистерн с бензином торчат мохнатые уши господина Коблакова, одного из учредителей банка РПЮЭ!.. Ну как? Теперь дошло?.. Это господин Коблаков пытается проглотить эшелон.
   - Он в Новгороде?
   Валентин хмыкнул:
   - Господин Коблаков любит Эстонию. Он пьет свой кофе с коньяком в Пыльву, а может, в Таллинне, не знаю точно. Правда знаю теперь, что он, оказывается, любит индонезийский кофе с армянским коньяком. Я только что беседовал с человеком, не раз бывавшим в его доме. Оказывается, в кабинете господина Коблакова всегда найдется рюмка хорошего армянского коньяка.
   - Он алкоголик?
   - Алкоголики коньяк не пьют, - усмехнулся Валентин. - Когда-то армянский коньяк нравился господину Черчиллю, а его никак алкоголиком не назовешь. Теперь армянский коньяк нравится господину Коблакову. Оттого, наверное, руки у господина Коблакова такие длинные, ну, прямо как у господина Черчилля. Полковник Холкин, например, считает, что руки у господина Коблакова даже длиннее. Руки у господина Коблакова такие длинные, что дотягиваются из Пыльву до Новгорода, где на железнодорожных путях застряли цистерны с российским бензином. Похоже, дотягиваются его мохнатые лапы и до некоторых чинов в московской военно-транспортной прокуратуре... Так что, черт с ней, с местной Конторой. Главное, мы нашли серьезного союзника.
   - Имеешь в виду полковника Холкина?
   - Вот именно.
   - А чем он может нам помочь? Ты же сам сказал, что обстановка в Конторе сложная.
   - Выдаю открытым текстом, - Валентин взял себя в руки. - Если мы поможем российскому патриоту Холкину вырвать из жадных лап гражданина Эстонии господина Коблакова эшелон с краденым российским бензином, полковник Холкин, начальник местной Конторы, в свою очередь, с большим удовольствием сдаст нам бывшего гражданина России Коблакова вместе со всеми его погаными потрохами, а главное, вместе с небольшой папочкой очень серьезных материалов. Думаю, в указанной папочке найдутся и такие материалы, что господин Коблаков без особой, конечно, охоты, но начнет прислушиваться к нашим советам. Если, конечно, мы захотим давать ему какие-то советы.