Страница:
Конь запоздало захрапел, хотел прянуть в сторону, но Илья удержал его рукой.
Дорогу полномочному послу сиятельного Тюбетейк-паши! – захрипел незнакомец. – На колени, холоп, или я тебя зарублю! – Он потянулся было к сабле, но моментально получил по морде и ненадолго затих, выплевывая выбитые зубы.
– Кто холоп? – по-отечески осведомился Илья.
– Ты, ты! – заверещал полномочный посол, дико вращая глазами. Он все еще надеялся на подмогу, но подмога опасливо выглядывала из дальних кустов и на выручку полномочному послу не спешила.
– Неверный ответ! – вздохнул Илья и отвесил нарядному незнакомцу подзатыльник. Посла словно неведомой силой вынесло из седла, но до земли он не долетел. Яромир, подошедший уже совсем близко, принял его, как пас, и передал Добрыне. Никитич очень удачно перепасовал его Поповичу, а тот – Илье. Минут десять шла веселая игра в футбол.
За все это время посол так и не коснулся земли. Над дорогой вилась белесая пыль, слышалось сосредоточенное сопение и кряхтенье богатырей.
– Как бы не помер мужик с непривычки, – неожиданно озаботился Яромир. – Блудослав к футболу приученный, а этот может и окочуриться. Что, ежели он и впрямь государственный человек? Это что же будет? Международный скандал, дипломатические протесты, может быть, даже война…
Улучив момент, он поймал незнакомца за шиворот, пару раз стукнул его о землю, чтобы отряхнуть пыль, и уложил на травяной бугорок.
Илья Муромец подошел, присел на корточки:
– Ну так кто холоп?
Минут пять незнакомец кашлял, чихал, пускал пузыри и по-младенчески гукал, пока Яромир не вспомнил о снадобье, которое ему дал Альфред. Снадобье пахло очень знакомо, и Муромец ревниво зашевелил усами.
– Спиритус? – осведомился он. Яромир смущенно пожал плечами:
– Это особая настойка. Мне ее Альфред дал. Она типа возвращает силы и разум. Он ее называл Надракакаш.
Илья поежился:
– Что уж, покрасивей нельзя было название придумать?
– Можно, наверное, – подумав, согласился Яромир. – Но у него все точно. Надракакаш – это настойка на драконьих…
– Какаш… – с ужасом догадался Илья.
– Вот именно, – кивнул Яромир. – Вещество редкое, как правило, окаменевшее и действует лучше, чем мумие.
– А мумие твое?
– Ну это, иногда бывает, на мертвецах проступает смола, типа вонючего пота, – охотно принялся объяснять Яромир. – Ее пустынные мудрецы соскабливали и пили вместе с чаем.
– Тьфу, извращенцы! – разозлился Добры-ня. – Да что же они, получше лекарства не могли придумать? Чаек с мертвецким потом! О-хо-хо!
– Это еще что! – оживился Яромир. – Я вот слышал, что в черной Априке тамошние мужики… – договорить он не успел. Полномочный посол затрясся, словно отбойный молоток, утробно рыкнул и пришел в себя. Он посмотрел на богатырей, ощупал пальцами остатки зубов и всхлипнул.
– Кто-то что-то говорил насчет холопов, – мстительно напомнил Илья. – Вопрос понятен?
– Это я холоп! – истово заявил незнакомец. – Это я – мерзкий, подлый, грязный, вонючий холоп! Разрешите поцеловать вашу ручку!
Муромец ласково потрепал полномочного посла по щеке:
– Перебьешься. Если все полезут руки целовать, без рук останешься… Звать-то тебя как? Да и вообще кто ты есть, сынку?
Я полномочный посол Тюбетейк-паши, Василий Парураз. Везу письмо туранскому Салтану от наместника Урмынского!
– Ну вот теперь все ясно! – кивнул Илья и запустил обе руки посланнику за пазуху. Через минуту на свет были извлечены грамота, подорожная и два кошелька: один толстый, другой тонкий.
– Это в казну премьер-министра! – испугался посол.
Можешь отвезти своему министру драка-каш, – строго сказал Илья. – Пусть погрызет на досуге. Валюта конфискуется.
– Я буду жаловаться, – захныкал посол. – По какому праву?!
– Вот по какому! – строго сказал Муромец и поднес к носу Василия пудовый кулак. – Это как называется?
– Аргумент, – затрясся посол.
– Вот именно. А письмо мы сейчас прочтем. Может, там что не так, так мы его подправим. И вообще письмо туранскому Салтану нужно писать по-другому. Твой наместник небось сладкие сопли развесил, а мы ему правду-матку врежем! Чтобы на всю жизнь запомнил! А то развел тут, понимаешь, упырятник! Яро-мирка, у тебя красивый почерк? Достань-ка бумагу и перо, да не жадничай, мы тебе в Коксфорде новой купим!
Яромир вздохнул, полез в торбу, извлек лист желтоватой бумаги, чернильницу и перо. Все это дело он пристроил на пеньке, подложив для удобства собственную тетрадь со стихами.
– Так что писать-то? – спросил он и снова вздохнул.
– Ты меня, Яромирка, не разочаровывай, – нахмурился Илья. – Кто у нас писатель? Ну-ка, блесни, покажи талант!
– Яромир порозовел от удовольствия, закатил глаза и, воздев правую руку, продекламировал:
– Ну, чего замер? – не выдержал Муромец. – Не томи, говори, что потеряет Салтан?
– А я понял, – тонко улыбнулся Попович.
– Я тоже, – кивнул Добрыня. – Потому что в рифму.
– Может, другое стихотворение придумать? – засомневался Яромир. – Я сейчас.
Яромир напрягся:
– А может, хватит?
– Не халтурь! Сочиняй! – вмешался Добрыня. – Чтоб его величество до кишок пробрало! Пусть запомнит русских богатырей!
– Надо, чтобы этот Салтан поумерил аппетит, а то пол-Европы загреб, и все ему мало!
– Думаешь, он нас испугается? – усмехнулся Добрыня.
– А то! – хором, не сговариваясь, ответили Яромир и Муромец.
Муромец взял грамоту и помахал ею в воздухе, просушивая чернила.
– Приедем домой, – мечтательно сказал он, – закажу Петровичу картину: «Богатыри пишут письмо туранскому Салтану»!
– И повесим ее в «Трех дураках», – обрадовался Добрыня. – Пусть Блудослав завидует!
– Он и так нам завидует, – не согласился Попович. – Дальше уж некуда. А то заболеет мужик…
– А мы его вылечим! – подмигнул Муромец, и богатыри расхохотались. Даже полномочный посол принялся угодливо хихикать, хотя и представить не мог, какое такое лекарство есть у богатырей для Блудослава.
– Погодите, ребята, – сказал, отсмеявшись, Муромец. – Надо доделать дело. – Он скатал письмо в трубку, перевязал его тесемкой. – Вот, Вася… как там тебя дальше?
– Парураз, – прошептал полномочный посол. Илья вздрогнул и поморщился:
– Да ведь с тебя и одного раза хватит, мил человек! И так на ладан дышишь…
– Это фамилия виновата, – закручинился Василий.
– Тем более. Ишь ты, Парураз! А впрочем, обратись к Салтану. Может, он тебя пару раз и приголубит дубиной, а мне на тебя и смотреть противно! Ты лучше отвези послание от богатырей лодимерских.
– А Ибн Гашишу? – прошептал посол.
– А Ибн Гашишу вместо денег отвезешь дракакаш! – Муромец поднял Василия за шиворот и посадил на коня. – Ты все понял, мальчик?
– Все, мой господин! – смиренно ответил посол.
– Вот и скачи! – Илья засунул в рот два пальца и свистнул так, что у Яромира заломило зубы. С деревьев полетела листва, посыпались ветки. Богатыри невольно присели. Высоко в воздухе, словно лист, подхваченный ветром, витали синие янычарские штаны.
– Вот это да! – прошептал Яромир, с уважением глядя на Илью. – Научил бы меня так свистеть, а?
– Научу, не фиг делать, – осклабился Муромец. – Есть один секрет. Просто нужно… – Он не успел договорить. На дорогу упала гигантская угловатая тень. Казалось, соседняя гора шагнула вперед, загородив собой половину неба. Яромир поднял голову и ахнул. На дороге стояло волосатое чудовище, упираясь головой в облака, и нахально скалило большие желтые зубы. На руках у него сидела Миледя и тоже скалилась. Вот только зубов у нее было поменьше.
– Вот они! – завизжала она, увидев богатырей. – Лиходеи, злодеи, убивцы!
– Шо? – чудовище завертело башкой, затопталось на месте и едва не уронило бабку на землю.
– Тише ты чурбан неотесанный! Отпусти, отпусти, кому говорят, – Яга ухватила гиганта за волосину и пребольно дернула.
– Урр, – произнесло чудовище и опустило Миледю на землю. – Хде?
– А это что?! – Яга ткнула пальцем в сторону богатырей. – Вот они, разбойники! Сожри их, милый, сожри поскорей!
– Так ить, не видно ни шиша! – пробормотал великан, присаживаясь на корточки. Ближайшая сосна тут же воткнулась ему в ноздрю. Гигант сморщил волосатую рожу, развалил розовую пасть и оглушительно чихнул. Ягу едва не отнесло в сторону. В последний момент она уцепилась за шерсть и удержалась.
– Хде злодеи, бабуся? – снова произнесло чудовище, шаря лапами по земле.
– Да вот же они, слепой дьявол! – не выдержала бабка. – Бельмы-то выкатил, а смотришь не туда!
– В чем дело, гражданка Яга? – возмутился Яромир. – Немедленно освободите дорогу и не мешайте движению! Иначе мы примем меры…
– Ха-ха! – театрально захохотала Яга. – Они примут меры! Да куда уж вам против моего красавца. Это вам не Груня! Он от вас даже кусочка не оставит. Кеша, вперед!
Великан с достоинством выпрямился.
– Я – Кинг Конг! – гордо прорычал он и ударил себя кулаком в грудь.
– Нет, Кеша, Кеша! – завизжала Яга и топнула ногой. – Не сметь мне перечить! Иначе заколдую, замордую, по косточкам размечу!
– Урр! – Чудовище в страхе прикрыло глаза косматой лапой.
– Ну кто ты еся? – нахально приосанилась Яга.
– Кеша, – покорно произнес Кинг Конг.
– Давай, Кеша, дави злодеев, – искусственно всхлипнула Миледя. – Они меня, старушку, обидели, всю опозорили, испаскудили-и!
– Хрр, – неуверенно зарычал Кинг Конг, он же Кеша. – Сожру, сгрызу, победю! – Чтобы подбодрить себя, он принялся скакать, ударяя себя лапами в грудь. При этом едва не раздавил Ягу в лепешку, но старушка оказалась шустра не по годам. Она вовремя отскочила в кусты и оказалась в безопасности. Между тем нелепые скачки чудовища сначала озадачили богатырей, а потом рассмешили.
– Ишь как накачивается! – прищурился Муромец. – Что делать будем?
– Драться, – сказал Яромир, засучивая рукава. – Велика Федора, да дура! Он же нас боится, вы что, не видите? Эй, дядя!
– Шо? – Кинг Конг перестал скакать и прислушался.
– Шо, шо, – передразнил его Муромец. – Будет тебе шо! Эй, нагнись-ка, что скажу!
– Ась? – Чудовище встало на колени и вытянуло вперед морду.
– Хрясь! – Это Муромец подпрыгнул и влепил Кинг Конгу затрещину.
Чудовище удивленно проглотило слюну и вытянуло морду еще ближе, словно специально подставляя под удар. И тут на нее обрушился такой град тумаков, что исполин не выдержал, взревел, вскочил на ноги и… бросился наутек, оглушительно топоча лапами. Когда земля перестала дрожать, друзья огляделись.
– А где бабка-то? – удивился Яромир. – Только что тут была.
– Была, да сплыла, – проворчал Илья, приставив лидонь ко лбу. – А это что?
Над дорогой клубилась пыль. Яга скакала во весь опор верхом на Рокфоре. Резвый граф уносил Миледи с поля боя со скоростью породистого скакуна.
– Мы еще встретимся! – донеслось до друзей. – Я вам покажу-у!
– Смотря что покажешь, – рассудительно заметил Илья. – Может, там и смотреть-то не на что! Говорят, с годами иные вещи приходят в негодность.
Друзья так и покатились со смеху. И тут же замолчали. Скачущий во весь опор граф неожиданно развернулся и явно нехотя потрусил назад.
– Чего это он? – удивился Илья. – С дуба рухнул?
– Может, ему жить надоело, – предположил Попович. – Такие вещи случаются. Разочаровался и решил свести счеты.
– Ну при его собачьей жизни это не удивительно, – сказал Добрыня. – Яромирка ему поможет!
Яромир поежился:
– Нет уж, пусть сам старается. Осины здесь много. Долго ли на сучок надеться?
Однако все произошло не так, как думали богатыри. Рокфор остановился, Яга спешилась и, сохраняя спокойное достоинство, направилась к Муромцу. Илья выкатил глаза и даже присел от удивления:
– Тебе чего, бабуся?
Яга уставилась на него пронзительными разноцветными глазами:
– Что ты там сказал насчет некоторых штучек, которые с годами приходят в негодность?
Первый раз в жизни Муромец не нашелся что ответить. У него неожиданно запершило в горле:
– Кхе, кхе! Я ничего это… не того. Ну не насчет то-го-сего…
– Подлец! – трагическим голосом сказала Яга. – Нахал и циник!
– Как?! – опешил Илья.
– А вот так! – твердо сказала Миледя и свесила богатырю звонкую пощечину. После этого она повернулась, не спеша взгромоздилась на Рокфора и пришпорила бедного графа.
Минуты две друзья молчали, не глядя друг надруга. Наконец Илья с силой выдохнул воздух.
– Вот это женщина! – сказал он, потирая щеку. – Ишь какая! Вот тебе и Яга…
– Колдунья! – убежденно сказал Яромир. – У них, у всех одна повадка. Я ж ее хотел за ноги да об землю, а прямо всего так и сковало, шагу не ступить!
– Зато теперь отпустило, – заметил Добрыня.
– Да вроде как отпустило…
– Тогда рванем дальше, – предложил Попович.
– И все-таки есть в ней какая-то изюминка! – не унимался Илья. – Как вспомню Зойку-каракатицу…
– Ну, по сравнению с ней Яга, конечно, красавица, – усмехнулся Добрыня. – Ладно, отдохнули и хорош. Нам рассиживаться некогда.
– Вперед, братцы, хотя бы Рокфора поймаем!
– Отряд, слушай мою команду! – крикнул Муромец. – Выстроились в линию… Яромирка, не высовывайся вперед! Приготовились! На старт… внимание… марш!
13.
14.
Дорогу полномочному послу сиятельного Тюбетейк-паши! – захрипел незнакомец. – На колени, холоп, или я тебя зарублю! – Он потянулся было к сабле, но моментально получил по морде и ненадолго затих, выплевывая выбитые зубы.
– Кто холоп? – по-отечески осведомился Илья.
– Ты, ты! – заверещал полномочный посол, дико вращая глазами. Он все еще надеялся на подмогу, но подмога опасливо выглядывала из дальних кустов и на выручку полномочному послу не спешила.
– Неверный ответ! – вздохнул Илья и отвесил нарядному незнакомцу подзатыльник. Посла словно неведомой силой вынесло из седла, но до земли он не долетел. Яромир, подошедший уже совсем близко, принял его, как пас, и передал Добрыне. Никитич очень удачно перепасовал его Поповичу, а тот – Илье. Минут десять шла веселая игра в футбол.
За все это время посол так и не коснулся земли. Над дорогой вилась белесая пыль, слышалось сосредоточенное сопение и кряхтенье богатырей.
– Как бы не помер мужик с непривычки, – неожиданно озаботился Яромир. – Блудослав к футболу приученный, а этот может и окочуриться. Что, ежели он и впрямь государственный человек? Это что же будет? Международный скандал, дипломатические протесты, может быть, даже война…
Улучив момент, он поймал незнакомца за шиворот, пару раз стукнул его о землю, чтобы отряхнуть пыль, и уложил на травяной бугорок.
Илья Муромец подошел, присел на корточки:
– Ну так кто холоп?
Минут пять незнакомец кашлял, чихал, пускал пузыри и по-младенчески гукал, пока Яромир не вспомнил о снадобье, которое ему дал Альфред. Снадобье пахло очень знакомо, и Муромец ревниво зашевелил усами.
– Спиритус? – осведомился он. Яромир смущенно пожал плечами:
– Это особая настойка. Мне ее Альфред дал. Она типа возвращает силы и разум. Он ее называл Надракакаш.
Илья поежился:
– Что уж, покрасивей нельзя было название придумать?
– Можно, наверное, – подумав, согласился Яромир. – Но у него все точно. Надракакаш – это настойка на драконьих…
– Какаш… – с ужасом догадался Илья.
– Вот именно, – кивнул Яромир. – Вещество редкое, как правило, окаменевшее и действует лучше, чем мумие.
– А мумие твое?
– Ну это, иногда бывает, на мертвецах проступает смола, типа вонючего пота, – охотно принялся объяснять Яромир. – Ее пустынные мудрецы соскабливали и пили вместе с чаем.
– Тьфу, извращенцы! – разозлился Добры-ня. – Да что же они, получше лекарства не могли придумать? Чаек с мертвецким потом! О-хо-хо!
– Это еще что! – оживился Яромир. – Я вот слышал, что в черной Априке тамошние мужики… – договорить он не успел. Полномочный посол затрясся, словно отбойный молоток, утробно рыкнул и пришел в себя. Он посмотрел на богатырей, ощупал пальцами остатки зубов и всхлипнул.
– Кто-то что-то говорил насчет холопов, – мстительно напомнил Илья. – Вопрос понятен?
– Это я холоп! – истово заявил незнакомец. – Это я – мерзкий, подлый, грязный, вонючий холоп! Разрешите поцеловать вашу ручку!
Муромец ласково потрепал полномочного посла по щеке:
– Перебьешься. Если все полезут руки целовать, без рук останешься… Звать-то тебя как? Да и вообще кто ты есть, сынку?
Я полномочный посол Тюбетейк-паши, Василий Парураз. Везу письмо туранскому Салтану от наместника Урмынского!
– Ну вот теперь все ясно! – кивнул Илья и запустил обе руки посланнику за пазуху. Через минуту на свет были извлечены грамота, подорожная и два кошелька: один толстый, другой тонкий.
– Это в казну премьер-министра! – испугался посол.
Можешь отвезти своему министру драка-каш, – строго сказал Илья. – Пусть погрызет на досуге. Валюта конфискуется.
– Я буду жаловаться, – захныкал посол. – По какому праву?!
– Вот по какому! – строго сказал Муромец и поднес к носу Василия пудовый кулак. – Это как называется?
– Аргумент, – затрясся посол.
– Вот именно. А письмо мы сейчас прочтем. Может, там что не так, так мы его подправим. И вообще письмо туранскому Салтану нужно писать по-другому. Твой наместник небось сладкие сопли развесил, а мы ему правду-матку врежем! Чтобы на всю жизнь запомнил! А то развел тут, понимаешь, упырятник! Яро-мирка, у тебя красивый почерк? Достань-ка бумагу и перо, да не жадничай, мы тебе в Коксфорде новой купим!
Яромир вздохнул, полез в торбу, извлек лист желтоватой бумаги, чернильницу и перо. Все это дело он пристроил на пеньке, подложив для удобства собственную тетрадь со стихами.
– Так что писать-то? – спросил он и снова вздохнул.
– Ты меня, Яромирка, не разочаровывай, – нахмурился Илья. – Кто у нас писатель? Ну-ка, блесни, покажи талант!
– Яромир порозовел от удовольствия, закатил глаза и, воздев правую руку, продекламировал:
Яромир неожиданно замолчал и уставился на Илью.
Ты, Салтан, живи, не трусь,
В роскоши купайся,
Ну, а сунешься на Русь,
Потеряешь…
– Ну, чего замер? – не выдержал Муромец. – Не томи, говори, что потеряет Салтан?
– А я понял, – тонко улыбнулся Попович.
– Я тоже, – кивнул Добрыня. – Потому что в рифму.
– Может, другое стихотворение придумать? – засомневался Яромир. – Я сейчас.
– Вот это по-нашему! – воскликнул Муромец и повернулся к Яромиру. – Круто! Записывай оба стихотворения и давай, заливай дальше.
Ты, Салтан, других не круче,
Не такой ты важный гусь!
Быть тебе в навозной куче,
Если сунешься на Русь!
Яромир напрягся:
– А может, хватит?
– Не халтурь! Сочиняй! – вмешался Добрыня. – Чтоб его величество до кишок пробрало! Пусть запомнит русских богатырей!
Илья Муромец заглядывал через плечо Яромира, сопел и волновался:
У Салтана на макушке
Пробивается пушок.
Сочиню ему частушки,
Чтоб пробрало до кишок!
У туранского народа
Появились два урода.
Кто же им на горе дан?
Ибн Гашиш и царь Салтан!
– Надо, чтобы этот Салтан поумерил аппетит, а то пол-Европы загреб, и все ему мало!
– Думаешь, он нас испугается? – усмехнулся Добрыня.
– А то! – хором, не сговариваясь, ответили Яромир и Муромец.
закончил Яромир и обессиленно сел в траву. – Уф!
И сумняшеся ничтоже,
Говорю тебе, тиран:
Поведешь себя негоже —
Я твою баранью кожу
Натяну на барабан! —
Муромец взял грамоту и помахал ею в воздухе, просушивая чернила.
– Приедем домой, – мечтательно сказал он, – закажу Петровичу картину: «Богатыри пишут письмо туранскому Салтану»!
– И повесим ее в «Трех дураках», – обрадовался Добрыня. – Пусть Блудослав завидует!
– Он и так нам завидует, – не согласился Попович. – Дальше уж некуда. А то заболеет мужик…
– А мы его вылечим! – подмигнул Муромец, и богатыри расхохотались. Даже полномочный посол принялся угодливо хихикать, хотя и представить не мог, какое такое лекарство есть у богатырей для Блудослава.
– Погодите, ребята, – сказал, отсмеявшись, Муромец. – Надо доделать дело. – Он скатал письмо в трубку, перевязал его тесемкой. – Вот, Вася… как там тебя дальше?
– Парураз, – прошептал полномочный посол. Илья вздрогнул и поморщился:
– Да ведь с тебя и одного раза хватит, мил человек! И так на ладан дышишь…
– Это фамилия виновата, – закручинился Василий.
– Тем более. Ишь ты, Парураз! А впрочем, обратись к Салтану. Может, он тебя пару раз и приголубит дубиной, а мне на тебя и смотреть противно! Ты лучше отвези послание от богатырей лодимерских.
– А Ибн Гашишу? – прошептал посол.
– А Ибн Гашишу вместо денег отвезешь дракакаш! – Муромец поднял Василия за шиворот и посадил на коня. – Ты все понял, мальчик?
– Все, мой господин! – смиренно ответил посол.
– Вот и скачи! – Илья засунул в рот два пальца и свистнул так, что у Яромира заломило зубы. С деревьев полетела листва, посыпались ветки. Богатыри невольно присели. Высоко в воздухе, словно лист, подхваченный ветром, витали синие янычарские штаны.
– Вот это да! – прошептал Яромир, с уважением глядя на Илью. – Научил бы меня так свистеть, а?
– Научу, не фиг делать, – осклабился Муромец. – Есть один секрет. Просто нужно… – Он не успел договорить. На дорогу упала гигантская угловатая тень. Казалось, соседняя гора шагнула вперед, загородив собой половину неба. Яромир поднял голову и ахнул. На дороге стояло волосатое чудовище, упираясь головой в облака, и нахально скалило большие желтые зубы. На руках у него сидела Миледя и тоже скалилась. Вот только зубов у нее было поменьше.
– Вот они! – завизжала она, увидев богатырей. – Лиходеи, злодеи, убивцы!
– Шо? – чудовище завертело башкой, затопталось на месте и едва не уронило бабку на землю.
– Тише ты чурбан неотесанный! Отпусти, отпусти, кому говорят, – Яга ухватила гиганта за волосину и пребольно дернула.
– Урр, – произнесло чудовище и опустило Миледю на землю. – Хде?
– А это что?! – Яга ткнула пальцем в сторону богатырей. – Вот они, разбойники! Сожри их, милый, сожри поскорей!
– Так ить, не видно ни шиша! – пробормотал великан, присаживаясь на корточки. Ближайшая сосна тут же воткнулась ему в ноздрю. Гигант сморщил волосатую рожу, развалил розовую пасть и оглушительно чихнул. Ягу едва не отнесло в сторону. В последний момент она уцепилась за шерсть и удержалась.
– Хде злодеи, бабуся? – снова произнесло чудовище, шаря лапами по земле.
– Да вот же они, слепой дьявол! – не выдержала бабка. – Бельмы-то выкатил, а смотришь не туда!
– В чем дело, гражданка Яга? – возмутился Яромир. – Немедленно освободите дорогу и не мешайте движению! Иначе мы примем меры…
– Ха-ха! – театрально захохотала Яга. – Они примут меры! Да куда уж вам против моего красавца. Это вам не Груня! Он от вас даже кусочка не оставит. Кеша, вперед!
Великан с достоинством выпрямился.
– Я – Кинг Конг! – гордо прорычал он и ударил себя кулаком в грудь.
– Нет, Кеша, Кеша! – завизжала Яга и топнула ногой. – Не сметь мне перечить! Иначе заколдую, замордую, по косточкам размечу!
– Урр! – Чудовище в страхе прикрыло глаза косматой лапой.
– Ну кто ты еся? – нахально приосанилась Яга.
– Кеша, – покорно произнес Кинг Конг.
– Давай, Кеша, дави злодеев, – искусственно всхлипнула Миледя. – Они меня, старушку, обидели, всю опозорили, испаскудили-и!
– Хрр, – неуверенно зарычал Кинг Конг, он же Кеша. – Сожру, сгрызу, победю! – Чтобы подбодрить себя, он принялся скакать, ударяя себя лапами в грудь. При этом едва не раздавил Ягу в лепешку, но старушка оказалась шустра не по годам. Она вовремя отскочила в кусты и оказалась в безопасности. Между тем нелепые скачки чудовища сначала озадачили богатырей, а потом рассмешили.
– Ишь как накачивается! – прищурился Муромец. – Что делать будем?
– Драться, – сказал Яромир, засучивая рукава. – Велика Федора, да дура! Он же нас боится, вы что, не видите? Эй, дядя!
– Шо? – Кинг Конг перестал скакать и прислушался.
– Шо, шо, – передразнил его Муромец. – Будет тебе шо! Эй, нагнись-ка, что скажу!
– Ась? – Чудовище встало на колени и вытянуло вперед морду.
– Хрясь! – Это Муромец подпрыгнул и влепил Кинг Конгу затрещину.
Чудовище удивленно проглотило слюну и вытянуло морду еще ближе, словно специально подставляя под удар. И тут на нее обрушился такой град тумаков, что исполин не выдержал, взревел, вскочил на ноги и… бросился наутек, оглушительно топоча лапами. Когда земля перестала дрожать, друзья огляделись.
– А где бабка-то? – удивился Яромир. – Только что тут была.
– Была, да сплыла, – проворчал Илья, приставив лидонь ко лбу. – А это что?
Над дорогой клубилась пыль. Яга скакала во весь опор верхом на Рокфоре. Резвый граф уносил Миледи с поля боя со скоростью породистого скакуна.
– Мы еще встретимся! – донеслось до друзей. – Я вам покажу-у!
– Смотря что покажешь, – рассудительно заметил Илья. – Может, там и смотреть-то не на что! Говорят, с годами иные вещи приходят в негодность.
Друзья так и покатились со смеху. И тут же замолчали. Скачущий во весь опор граф неожиданно развернулся и явно нехотя потрусил назад.
– Чего это он? – удивился Илья. – С дуба рухнул?
– Может, ему жить надоело, – предположил Попович. – Такие вещи случаются. Разочаровался и решил свести счеты.
– Ну при его собачьей жизни это не удивительно, – сказал Добрыня. – Яромирка ему поможет!
Яромир поежился:
– Нет уж, пусть сам старается. Осины здесь много. Долго ли на сучок надеться?
Однако все произошло не так, как думали богатыри. Рокфор остановился, Яга спешилась и, сохраняя спокойное достоинство, направилась к Муромцу. Илья выкатил глаза и даже присел от удивления:
– Тебе чего, бабуся?
Яга уставилась на него пронзительными разноцветными глазами:
– Что ты там сказал насчет некоторых штучек, которые с годами приходят в негодность?
Первый раз в жизни Муромец не нашелся что ответить. У него неожиданно запершило в горле:
– Кхе, кхе! Я ничего это… не того. Ну не насчет то-го-сего…
– Подлец! – трагическим голосом сказала Яга. – Нахал и циник!
– Как?! – опешил Илья.
– А вот так! – твердо сказала Миледя и свесила богатырю звонкую пощечину. После этого она повернулась, не спеша взгромоздилась на Рокфора и пришпорила бедного графа.
Минуты две друзья молчали, не глядя друг надруга. Наконец Илья с силой выдохнул воздух.
– Вот это женщина! – сказал он, потирая щеку. – Ишь какая! Вот тебе и Яга…
– Колдунья! – убежденно сказал Яромир. – У них, у всех одна повадка. Я ж ее хотел за ноги да об землю, а прямо всего так и сковало, шагу не ступить!
– Зато теперь отпустило, – заметил Добрыня.
– Да вроде как отпустило…
– Тогда рванем дальше, – предложил Попович.
– И все-таки есть в ней какая-то изюминка! – не унимался Илья. – Как вспомню Зойку-каракатицу…
– Ну, по сравнению с ней Яга, конечно, красавица, – усмехнулся Добрыня. – Ладно, отдохнули и хорош. Нам рассиживаться некогда.
– Вперед, братцы, хотя бы Рокфора поймаем!
– Отряд, слушай мою команду! – крикнул Муромец. – Выстроились в линию… Яромирка, не высовывайся вперед! Приготовились! На старт… внимание… марш!
13.
Фон дер Шнапс сидел в глубоком кресле, обитым красным бархатом. Если бы Яромир увидел его сейчас, то наверняка не узнал бы своего таинственного врага. На нем была красная мантия, голову украшала красная шапочка. Накладная бородка и усы до неузнаваемости изменили облик барона. Фон дер Шнапс слушал музыку.
– Дойчланд, Дойчланд юбер аллее! – ревел двух метровый детина, наяривая на гитаре. – О, майн фатерланд! О, майн фюрер, я, я! Доннерветтер! Дранг нах остен! Унд зюден!
Детина орал немузыкально, но так громко и, главное, от души, что барона пробила слеза. Фон дер Шнапс извлек из кармана платочек и промокнул уголки глаз:
– Довольно, Ганс. – Он махнул детине рукой. – Хватит, потешил старика.
– Я могу еще, – робко предложил Ганс. – Есть две новые песни, я их недавно разучил: «Взвейтесь кострами, умные книги» и «Биварские вечера»!
– Потом, мой друг, потом, – отмахнулся барон. – У меня сейчас важная встреча. На вот, возьми эти гульдены, выпей пива, приласкай свою Гретхен.
Ганс блудливо сверкнул глазками, взял со стола горстку монет и с поклоном удалился. И тотчас из глубокой затененной ниши показалась фигура в монашеском одеянии.
– Господин барон?
– Тише, Фридрих, не называй меня так!
– Прошу прощения, ваше высокопреосвященство.
– Да, да. Вот так лучше! Не забывай, милый Фридрих, мы все-таки во Франкмасонии, и я временно исполняю обязанности кардинала.
– О, я, я!
– Не «я, я», – разозлился барон, – а уи, уи! Сколько раз можно твердить одно и то же. Из-за вашей оплошности все может полететь к черту! Сначала подвергните укушению короля, тогда и якайте, сколько влезет! А пока нужно быть очень и очень осторожным. Кстати, как проходит вампиризация знати? Мне кажется, что герцог Бульонский что-то подозревает.
– Подозревал, ваше высокопреосвященство, – поклонился Фридрих. – Вчера отрекся.
– В смысле? – не понял фон дер Шнапс.
– Прокурор предъявил герцогу Бульонскому обвинение сразу по всем статьям Уголовного кодекса.
Барону стало любопытно:
– И что герцог?
– Рыдает без перерыва на обед и ужин, – осклабился «монах».
– Вы смотрите, не уморите его. Герцог еще может понадобиться.
– А мы его и не пытали. – Фридрих перешел на шепот. – Мы просто лишили его сладкого.
Барон вскочил с кресла и заходил по комнате:
– Это вы хорошо придумали! Остался еще проклятый де Труавиль. Он окружил короля своими мушкетерами, а сам сидит взаперти. Это сильно затрудняет дело.
– Я пригласил упырей-оборотней, они сделают все незаметно. Один из них умеет превращаться в комара, – склонился в поклоне «монах».
– Отлично! Когда мы захватим власть во Франкмасонии, я сделаю тебя архимандритом… Тьфу, кардиналом!
При слове «архимандрит» лжемонах подпрыгнул, словно ему в задницу вогнали шило, но тут же обмяк и склонился в низком поклоне:
– Премного благодарен, ваше высокопреосвященство!
– Благодарить будешь потом, – отмахнулся фон дер Шнапс, – а сейчас иди. Я жду важного гостя.
«Монах» снова поклонился и исчез в нише за потайной дверью. Барон беспокойно заходил по комнате. Несмотря на свои политические успехи, фон дер Шнапс чувствовал сильную тревогу. Словно какая-то неведомая туча появилась на горизонте и грозила разрушить все его планы, свести на нет долгую и кропотливую работу. Неужели Великий Деформатор что-то пронюхал?
Он нервно вытащил из кармана трубку и закурил. Но ведь он, кажется, все предусмотрел. Миледи полна рвения, она найдет способ насолить этим не в меру шустрым молодцам! А ее действия как раз на контроле. Бунша готов объявить себя Лжедормидонтом, войска наемников стоят на границе. Дело за малым…
Отвратительный писк, от которого разом заныли все зубы, прервал размышления фон дер Шнапса. Сработала магическая сигнализация. Барон скривился, быстро подошел к столу и, выдвинув специальный ящичек, нажал красную кнопку. Сигнализация заткнулась на самой мерзкой ноте. Фон дер Шнапс облегченно выдохнул и уселся в кресло. Он терпеть не мог все эти новомодные штучки, но в его положении без них было не обойтись. Теперь оставалось только ждать, когда появится нарушитель спокойствия. И он появился, возник с громким щелчком прямо посередине комнаты.
– Неясыть! – Фон дер Шнапс удивленно приподнял брови. – Вот уж кого не ожидал увидеть! По слухам, тебя сожрали циклопы!
– А я не я, и лошадь не моя! – криво усмехнулся агент и, слегка прихрамывая, подошел к столу.
– Когда я делал заказ, – начал барон, – я не знал, что ты жив, иначе обратился бы прямо к тебе. Я всегда предпочитал иметь дело с проверенными людьми…
– Жив? – Неясыть изобразил на лице скабрезную мину и злобно расхохотался. – Жив, говорите… Так вот, милейший барон, меня действительно сожрали циклопы. Они только одного не учли. – Агент перешел на шепот: – Их слабые желудки не сумели меня переварить. И я вышел!
Барон изменился в лице:
– Неужели через…
– Да, да, именно так, – сморщился Неясыть, словно воспоминание причиняло ему боль. – Вышел через задний… Тьфу! Поверьте, барон, это было очень, очень больно и неприятно.
– А что же дальше?
– А дальше – дело техники. Не забывайте, я все-таки боевой маг и умею восстанавливаться… в известных пределах. В общем и целом я сумел регенерировать. Правда, некоторые части организма пришлось заменить искусственными. Но к делу! – Он распахнул плащ и выложил на стол корону и скипетр.
– О! – Фон дер Шнапс выскочил из-за стола и схватил царские регалии. – Айн момент! Я проверить регалий на подлинность!
Неясыть снова поморщился:
– Бросьте, барон, бросьте свой дурацкий акцент. Оставьте его для… Миледи. А я хорошо знаю, кто вы есть на самом деле, и… довольно об этом.
Барон сделал вид, что не расслышал последней фразы, и склонился над регалиями, шепча заклинания, похожие на обычный русский мат.
– Чуфырь! – воскликнул он наконец и воздел руки.
И в тот же момент корона и скипетр вспыхнули нестерпимо чистым алмазным сиянием. Барона и Неясыть разнесло в стороны, словно ураганом. У фон дер Шнапса тут же заболел весь организм. Неясыть чувствовал себя не лучше, он прислонился к стене и хватал ртом воздух.
– Хурма! – хрипло выкрикнул барон. Сияние мгновенно погасло.
– Вот так-то лучше! – Фон дер Шнапс, неуверенно перебирая ногами, подошел к столу и взял корону в руки.– Да. Это подлинник, – он снял с головы кардинальскую шапочку, водрузил на себя корону и тут же расцарапал себе голову.
– Вау! Как такое можно носить?
– Ничего, Дормидонт носит, – сухо заметил агент.
– Ему что, он дубовый, а у меня шкура нежная, – пожаловался барон, снимая корону. – Теперь у нас есть что предъявить общественности! Простейшая многоходовка, и Лодимерское княжество у нас в кармане! – он весело рассмеялся. Однако Неясыть остался серьезен.
– А тебе, мой друг, полагается особая премия, – улыбнулся барон. – Чем предпочитаешь: гульденами, тугриками, динарами?
– Евро, – криво улыбнулся Неясыть.
– Чем-чем? – не понял фон дер Шнапс.
– Шучу. Гульденами пойдет. Только… – Тут Неясыть подошел ближе и прошептал: – Мне бы с моими врагами рассчитаться! Поможете?
Барон изобразил непонимание:
– Разве у вас есть враги? Я имею в виду – живые враги, – поправился фон дер Шнапс.
– Есть, – выдохнул Неясыть. – И вы их знаете! Это лодимерские богатыри.
Барон поскучнел:
– Да, да. Что-то припоминаю. Но, боюсь, вы опоздали, мой друг! Миледи занялась ими вплотную.
– Миледи? В смысле – Яга? – Неясыть облегченно рассмеялся. – Ну что вы, барон! Ей с ними не справиться! Зато я знаю к ним такой подход, что они только крякнут. Но мне нужна ваша помощь. Правда, совсем небольшая. – И он, склонившись, что-то быстро прошептал барону.
– Так просто? – удивился фон дер Шнапс. – И ты считаешь, что дело верное?
– Неясыть утвердительно кивнул:
– Верней быть не может! Барон расцвел:
– Ну что ж. Я тебе помогу. И это, гульдены не забудь, они лишними не бывают!
– Дойчланд, Дойчланд юбер аллее! – ревел двух метровый детина, наяривая на гитаре. – О, майн фатерланд! О, майн фюрер, я, я! Доннерветтер! Дранг нах остен! Унд зюден!
Детина орал немузыкально, но так громко и, главное, от души, что барона пробила слеза. Фон дер Шнапс извлек из кармана платочек и промокнул уголки глаз:
– Довольно, Ганс. – Он махнул детине рукой. – Хватит, потешил старика.
– Я могу еще, – робко предложил Ганс. – Есть две новые песни, я их недавно разучил: «Взвейтесь кострами, умные книги» и «Биварские вечера»!
– Потом, мой друг, потом, – отмахнулся барон. – У меня сейчас важная встреча. На вот, возьми эти гульдены, выпей пива, приласкай свою Гретхен.
Ганс блудливо сверкнул глазками, взял со стола горстку монет и с поклоном удалился. И тотчас из глубокой затененной ниши показалась фигура в монашеском одеянии.
– Господин барон?
– Тише, Фридрих, не называй меня так!
– Прошу прощения, ваше высокопреосвященство.
– Да, да. Вот так лучше! Не забывай, милый Фридрих, мы все-таки во Франкмасонии, и я временно исполняю обязанности кардинала.
– О, я, я!
– Не «я, я», – разозлился барон, – а уи, уи! Сколько раз можно твердить одно и то же. Из-за вашей оплошности все может полететь к черту! Сначала подвергните укушению короля, тогда и якайте, сколько влезет! А пока нужно быть очень и очень осторожным. Кстати, как проходит вампиризация знати? Мне кажется, что герцог Бульонский что-то подозревает.
– Подозревал, ваше высокопреосвященство, – поклонился Фридрих. – Вчера отрекся.
– В смысле? – не понял фон дер Шнапс.
– Прокурор предъявил герцогу Бульонскому обвинение сразу по всем статьям Уголовного кодекса.
Барону стало любопытно:
– И что герцог?
– Рыдает без перерыва на обед и ужин, – осклабился «монах».
– Вы смотрите, не уморите его. Герцог еще может понадобиться.
– А мы его и не пытали. – Фридрих перешел на шепот. – Мы просто лишили его сладкого.
Барон вскочил с кресла и заходил по комнате:
– Это вы хорошо придумали! Остался еще проклятый де Труавиль. Он окружил короля своими мушкетерами, а сам сидит взаперти. Это сильно затрудняет дело.
– Я пригласил упырей-оборотней, они сделают все незаметно. Один из них умеет превращаться в комара, – склонился в поклоне «монах».
– Отлично! Когда мы захватим власть во Франкмасонии, я сделаю тебя архимандритом… Тьфу, кардиналом!
При слове «архимандрит» лжемонах подпрыгнул, словно ему в задницу вогнали шило, но тут же обмяк и склонился в низком поклоне:
– Премного благодарен, ваше высокопреосвященство!
– Благодарить будешь потом, – отмахнулся фон дер Шнапс, – а сейчас иди. Я жду важного гостя.
«Монах» снова поклонился и исчез в нише за потайной дверью. Барон беспокойно заходил по комнате. Несмотря на свои политические успехи, фон дер Шнапс чувствовал сильную тревогу. Словно какая-то неведомая туча появилась на горизонте и грозила разрушить все его планы, свести на нет долгую и кропотливую работу. Неужели Великий Деформатор что-то пронюхал?
Он нервно вытащил из кармана трубку и закурил. Но ведь он, кажется, все предусмотрел. Миледи полна рвения, она найдет способ насолить этим не в меру шустрым молодцам! А ее действия как раз на контроле. Бунша готов объявить себя Лжедормидонтом, войска наемников стоят на границе. Дело за малым…
Отвратительный писк, от которого разом заныли все зубы, прервал размышления фон дер Шнапса. Сработала магическая сигнализация. Барон скривился, быстро подошел к столу и, выдвинув специальный ящичек, нажал красную кнопку. Сигнализация заткнулась на самой мерзкой ноте. Фон дер Шнапс облегченно выдохнул и уселся в кресло. Он терпеть не мог все эти новомодные штучки, но в его положении без них было не обойтись. Теперь оставалось только ждать, когда появится нарушитель спокойствия. И он появился, возник с громким щелчком прямо посередине комнаты.
– Неясыть! – Фон дер Шнапс удивленно приподнял брови. – Вот уж кого не ожидал увидеть! По слухам, тебя сожрали циклопы!
– А я не я, и лошадь не моя! – криво усмехнулся агент и, слегка прихрамывая, подошел к столу.
– Когда я делал заказ, – начал барон, – я не знал, что ты жив, иначе обратился бы прямо к тебе. Я всегда предпочитал иметь дело с проверенными людьми…
– Жив? – Неясыть изобразил на лице скабрезную мину и злобно расхохотался. – Жив, говорите… Так вот, милейший барон, меня действительно сожрали циклопы. Они только одного не учли. – Агент перешел на шепот: – Их слабые желудки не сумели меня переварить. И я вышел!
Барон изменился в лице:
– Неужели через…
– Да, да, именно так, – сморщился Неясыть, словно воспоминание причиняло ему боль. – Вышел через задний… Тьфу! Поверьте, барон, это было очень, очень больно и неприятно.
– А что же дальше?
– А дальше – дело техники. Не забывайте, я все-таки боевой маг и умею восстанавливаться… в известных пределах. В общем и целом я сумел регенерировать. Правда, некоторые части организма пришлось заменить искусственными. Но к делу! – Он распахнул плащ и выложил на стол корону и скипетр.
– О! – Фон дер Шнапс выскочил из-за стола и схватил царские регалии. – Айн момент! Я проверить регалий на подлинность!
Неясыть снова поморщился:
– Бросьте, барон, бросьте свой дурацкий акцент. Оставьте его для… Миледи. А я хорошо знаю, кто вы есть на самом деле, и… довольно об этом.
Барон сделал вид, что не расслышал последней фразы, и склонился над регалиями, шепча заклинания, похожие на обычный русский мат.
– Чуфырь! – воскликнул он наконец и воздел руки.
И в тот же момент корона и скипетр вспыхнули нестерпимо чистым алмазным сиянием. Барона и Неясыть разнесло в стороны, словно ураганом. У фон дер Шнапса тут же заболел весь организм. Неясыть чувствовал себя не лучше, он прислонился к стене и хватал ртом воздух.
– Хурма! – хрипло выкрикнул барон. Сияние мгновенно погасло.
– Вот так-то лучше! – Фон дер Шнапс, неуверенно перебирая ногами, подошел к столу и взял корону в руки.– Да. Это подлинник, – он снял с головы кардинальскую шапочку, водрузил на себя корону и тут же расцарапал себе голову.
– Вау! Как такое можно носить?
– Ничего, Дормидонт носит, – сухо заметил агент.
– Ему что, он дубовый, а у меня шкура нежная, – пожаловался барон, снимая корону. – Теперь у нас есть что предъявить общественности! Простейшая многоходовка, и Лодимерское княжество у нас в кармане! – он весело рассмеялся. Однако Неясыть остался серьезен.
– А тебе, мой друг, полагается особая премия, – улыбнулся барон. – Чем предпочитаешь: гульденами, тугриками, динарами?
– Евро, – криво улыбнулся Неясыть.
– Чем-чем? – не понял фон дер Шнапс.
– Шучу. Гульденами пойдет. Только… – Тут Неясыть подошел ближе и прошептал: – Мне бы с моими врагами рассчитаться! Поможете?
Барон изобразил непонимание:
– Разве у вас есть враги? Я имею в виду – живые враги, – поправился фон дер Шнапс.
– Есть, – выдохнул Неясыть. – И вы их знаете! Это лодимерские богатыри.
Барон поскучнел:
– Да, да. Что-то припоминаю. Но, боюсь, вы опоздали, мой друг! Миледи занялась ими вплотную.
– Миледи? В смысле – Яга? – Неясыть облегченно рассмеялся. – Ну что вы, барон! Ей с ними не справиться! Зато я знаю к ним такой подход, что они только крякнут. Но мне нужна ваша помощь. Правда, совсем небольшая. – И он, склонившись, что-то быстро прошептал барону.
– Так просто? – удивился фон дер Шнапс. – И ты считаешь, что дело верное?
– Неясыть утвердительно кивнул:
– Верней быть не может! Барон расцвел:
– Ну что ж. Я тебе помогу. И это, гульдены не забудь, они лишними не бывают!
14.
Бежать было скучно, и Муромец не нашел ничего лучшего, как петь песни. Он орал про калинку, про одинокую березоньку во поле… по ходу дела расчувствовался и прослезился. Затем из глубин своей памяти извлек странную песню про зайцев, которые косят трын-траву, и еще более странную песню про Лодимерский централ. От этих песен с деревьев слетала листва и сыпались сухие мелкие ветки. Показавшаяся на горизонте грозовая туча, подумав, решила убраться восвояси и свернула в сторону. Между тем начало темнеть, и пора было побеспокоится о ночлеге.
– Переходим на шаг! – скомандовал Муромец, – Ать-два!
Друзья, пыхтя и отдуваясь, как паровозы, перешли на шаг, а там и вовсе остановились. И вовремя: впереди мерцал крохотный красный огонек, и было неясно, друг это или очередная вражина. Муромец был склонен думать, что это одинокий домик дровосека, где они смогут переночевать и перекусить. Попович утверждал, напротив, что это извергается маленький вулкан, и советовал проявить осторожность.
– А ты, Яромирка, что думаешь? – Илья тихонько толкнул приятеля плечом.
– Я ничего никогда не думаю, – сказал Яромир, – думать для организма вредно. Я мыслю и считаю.
– Вот и я тоже! – восхитился Илья. – Мы с тобой прям близнецы! Когда я думаю, у меня в нутре наступает щекотка, а в голове хлюп, словно кто в сапогах по болоту чавкает!
Добрыня поморщился, вздохнул, покосился на Поповича.
– Ну, хорошо, – сказал Алеша. – А что ты считаешь?
– Ворон! – бодро сказал Яромир. – Вон сколько их туда слетелось, все деревья обсели, аж ветки ломятся. И я мыслю, что это не к добру.
Богатыри озадаченно посмотрели сначала на небо, потом на Яромира.
– Н-да! – Добрыня почесал затылок. – А мне вот и невдомек. В самом деле, что-то тут нечисто!
– Так что будем делать, братцы? – Илья затоптался в нетерпении. – Давайте решать побыстрее, сильно кушать хочется!
– Потерпишь.– Добрыня бесцеремонно похлопал Муромца по тугому животу. – Я бы на твоем месте вообще попостился. Так и целлюлит заработать недолго.
– А что это за хрень? – прищурился Муромец.
– Это не хрень, а хворь, – поправил его просвещенный Попович. – Характеризуется некоторой дряблостью и общей помятостью.
– Ну, мне это не грозит! – отмахнулся Илья. – Это когда я голодный, брюхо провисает. А когда поем, оно снова как барабан! Короче, что решаем?
Яромир принял глубокомысленный вид:
– Тут можно поступить по-разному. Например, развернуться и топать назад. Но для святорусского богатыря это невместно!
– Да уж, – покачал головой Илья. – Оно, конечно бы, можно, но никак нельзя!
– Хорошо бы налететь и все разнести в клочки! Но тогда не узнаем, что там творится.
– А это еще почему? – удивился Добрыня.
– Не успеем, – пояснил Яромир.
– Верно, – вздохнул Илья. – Так и бывает: наваляешь кому-нибудь горяченьких, а потом выясняется, что это был боярский сынок…
– Или сам боярин, – расхохотался Алеша Попович.
– Поэтому, – продолжил Яромир – нам надо осторожно подкрасться и разведать, что там и как. Всякое может быть. Предупрежден, значит, вооружен.
– Переходим на шаг! – скомандовал Муромец, – Ать-два!
Друзья, пыхтя и отдуваясь, как паровозы, перешли на шаг, а там и вовсе остановились. И вовремя: впереди мерцал крохотный красный огонек, и было неясно, друг это или очередная вражина. Муромец был склонен думать, что это одинокий домик дровосека, где они смогут переночевать и перекусить. Попович утверждал, напротив, что это извергается маленький вулкан, и советовал проявить осторожность.
– А ты, Яромирка, что думаешь? – Илья тихонько толкнул приятеля плечом.
– Я ничего никогда не думаю, – сказал Яромир, – думать для организма вредно. Я мыслю и считаю.
– Вот и я тоже! – восхитился Илья. – Мы с тобой прям близнецы! Когда я думаю, у меня в нутре наступает щекотка, а в голове хлюп, словно кто в сапогах по болоту чавкает!
Добрыня поморщился, вздохнул, покосился на Поповича.
– Ну, хорошо, – сказал Алеша. – А что ты считаешь?
– Ворон! – бодро сказал Яромир. – Вон сколько их туда слетелось, все деревья обсели, аж ветки ломятся. И я мыслю, что это не к добру.
Богатыри озадаченно посмотрели сначала на небо, потом на Яромира.
– Н-да! – Добрыня почесал затылок. – А мне вот и невдомек. В самом деле, что-то тут нечисто!
– Так что будем делать, братцы? – Илья затоптался в нетерпении. – Давайте решать побыстрее, сильно кушать хочется!
– Потерпишь.– Добрыня бесцеремонно похлопал Муромца по тугому животу. – Я бы на твоем месте вообще попостился. Так и целлюлит заработать недолго.
– А что это за хрень? – прищурился Муромец.
– Это не хрень, а хворь, – поправил его просвещенный Попович. – Характеризуется некоторой дряблостью и общей помятостью.
– Ну, мне это не грозит! – отмахнулся Илья. – Это когда я голодный, брюхо провисает. А когда поем, оно снова как барабан! Короче, что решаем?
Яромир принял глубокомысленный вид:
– Тут можно поступить по-разному. Например, развернуться и топать назад. Но для святорусского богатыря это невместно!
– Да уж, – покачал головой Илья. – Оно, конечно бы, можно, но никак нельзя!
– Хорошо бы налететь и все разнести в клочки! Но тогда не узнаем, что там творится.
– А это еще почему? – удивился Добрыня.
– Не успеем, – пояснил Яромир.
– Верно, – вздохнул Илья. – Так и бывает: наваляешь кому-нибудь горяченьких, а потом выясняется, что это был боярский сынок…
– Или сам боярин, – расхохотался Алеша Попович.
– Поэтому, – продолжил Яромир – нам надо осторожно подкрасться и разведать, что там и как. Всякое может быть. Предупрежден, значит, вооружен.