Рассел Шон. Единое королевство

   Затем он выпрямился и в меркнущем свете угасающего дня закрыл глаза. Туат смотрела на застывшую реку, тихую ночь, звезды, появившиеся на небе и вынырнувшие на поверхности воды. Она видела, как течение несет лодки, а сидящие в них люди молчат, словно неподвижность и красота окружающей природы отняли у них все слова.
   «Иногда мир кажется таким удивительным, — подумала Туат, — что не найти слов, чтобы выразить наши чувства».
   — Они свободны, — неожиданно прошептал Ратт, тяжело опираясь на стоящих рядом женщин. Туат вдруг показалось, что Ратт может соскользнуть в воду и исчезнуть, такая страшная тяжесть придавила его плечи. — Кейбр и Сайнт… но не Сианон, пока еще нет. — Затем его голова опустилась, и он с хрипом втянул воздух в легкие.
   — Отведем его на берег, — проворчала Нэнн, а потом добавила, обращаясь к окружившим их людям: — Помогите нам!
   Ратта отнесли в лагерь и уложили в постель. Нэнн и Туат раздели его, словно спящего ребенка и осторожно накрыли одеялами. Они молча смотрели на хрупкого старика, словно опасались, что налетевший ветерок унесет его от них.
   Наконец Туат не выдержала и прервала молчание.
   — Почему он попросил меня его сопровождать? — прошептала она. — Что я должна сделать?
   Глаза старика открылись, но его взгляд так и не стал ясным.
   — Попробовать воды, — сказал он, — Кто-то должен их найти. Кто-то должен найти Сианон и остановить ее прежде, чем все начнется заново. — Его глаза закрылись. — У меня нет сил, чтобы рассказать вам их истории, — хрипло прошептал Ратт. — Но Кейбр и Сианон живут для того, чтобы воевать. Только война может утолить их жажду славы. Их не устроит ничто другое, а с тех самых пор, как их отец ушел в реку, они сражаются друг с другом.
   Древнее королевство Вирр, которое мы называем Зеленые Источники, было разделено на две части и разорено, поскольку Кейбра и Сианон не волновала сама земля или обитающие на ней люди. Их подданные годились только на то, чтобы стать солдатами.
   Земля обнажилась, питая чудовище войны. Самые храбрые и могучие воины пришли к власти, получили во владение территории, которые, в свою очередь, были разорены для создания армий, чтобы ублажить Кейбра и Сианон.
   Ратт открыл глаза и посмотрел на Туат и Нэнн.
   — Вред, причиненный Реннэ и Уиллсами в наше время, не более чем легкий ветерок по сравнению с ужасным ураганом. Стоит выпустить на свободу Кейбра и Сианон, и грянет буря, какой тысячу лет не видели земли между горами. — Веки опустились, и на несколько мгновений Ратт перестал дышать.
   Нэнн прижала пальцы ко рту и посмотрела на Туат. Но старик сделал один вдох, потом и другой, тихий, почти неслышный: так дышит спящий ребенок.

ГЛАВА 43

   Упавшую на реку тень прорезали огни — свечи в штормовых указателях подпрыгивали, точно светлячки. В месте слияния Вестбрук и Уиннд образовался маленький островок, вокруг которого текла вода, будто раздвоенный язык змеи, здесь сходились все лодки, и все свечи проглатывал ждущий змей.
   Тэм выбрал северный рукав, и Финнол, плывший в лодке менестрелей, последовал за ним. Вскоре они оказались на мелководье, где пришлось толкать лодку шестами против ленивого течения. Появились звезды, смутные на подернутом дымкой небе, теплый воздух наполнился вечерними звуками: стрекотали насекомые, квакали лягушки, протяжно кричали поднявшиеся в воздух ночные птицы. Над восточным горизонтом серебрилась луна — до полнолуния оставалось всего два дня. Вдоль ее края возникло сиреневое сияние, постепенно переходящее в темную лазурь.
   Даже Финнол замолчал, пока они перемещались на запад, а над водой, перекрывая тихие вечерние звуки, разносилась далекая музыка.
   — Мы уже добрались до ярмарки? — негромко спросил Финнол.
   — Нет, нужно проплыть еще немного, — ответила Элффен. Лодки разделяло всего несколько футов, Финнол и собиратель преданий стояли и шестами направляли их вперед. Синддл замер с шестом в руках и прислушался.
   — Знакомый мотив, — наконец сказал он.
   — Да, он называется «Вечерняя пора», — ответила Элффен, а потом тихо добавила: — Гартенн иногда ее исполнял.
   — Да, под таким названием она известна вашему народу. Но фаэли знают ее как «Ночь на реке».
   Они обогнули излучину и увидели деревья, увешанные разноцветными фонариками. На берегу негромко разговаривали двое мужчин, держа на поводу великолепных фаэльских лошадей, которые подняли головы при приближении лодок, а потом снова принялись лениво пить речную воду. Синддл обратился к мужчинам на языке фаэлей, когда они подплыли поближе, и те ответили ему.
   Собиратель преданий резко повернулся к Тэму, и его лицо оказалось в тени.
   — Наше путешествие закончено, — сказал Синддл, и его голос прозвучал неожиданно глухо.
   Он хотел сказать еще что-то, но лодка уже скользнула по песку и остановилась. Тэм и Финнол переглянулись, потом Финнол закрыл глаза и сделал глубокий выдох. Они могут расстаться с рекой Уиннд, впереди лежала дорога на север.
   — Я приглашаю вас провести ночь среди фаэлей, — сказал Синддл. — Уверен, вам будут рады. Весьма возможно, что среди них вы найдете тех, с кем познакомились той холодной зимой.
   Трое обитателей Долины Озер переглянулись. Синддл был добр к ним. Они прекрасно понимали, что едва ли фаэли будут рады их принять.
   — Мы проведем эту ночь среди фаэлей, — ответил Тэм. Синддл с горечью улыбнулся и кивнул.
   — Да… — тихо проговорил он.
   Он посмотрел в сторону лагеря, где горели костры и откуда доносилась гортанная речь фаэлей. Тэму показалось, что собиратель преданий хочет одновременно уйти и остаться. За время путешествия они успели крепко подружиться.
   — Давай войдем в лагерь, Синддл. Может быть, ты найдешь там друзей или родных.
   Они вышли на берег, Элиз и Элффен быстро и с явным облегчением, но Бэйори почему-то не спешил. Он оглянулся на реку, и его взгляд надолго задержался на ее спокойных водах, только после этого он решительно направился в тень под деревьями.
   По лагерю фаэлей быстро распространилась весть, что по реке приплыл собиратель преданий, которого сопровождают трое юношей с далекого севера и две леди-менестрели.
   Дети окружили незнакомцев и принялись молча их разглядывать своими черными глазами. Потом к ним подошел мужчина.
   — Вас зовет Ратт, — сказал он Синддлу.
   — Ратт здесь? — удивился Синддл.
   Мужчина кивнул и жестом предложил Синддлу следовать за ним. Но Синддл колебался, и мужчина вопросительно поднял бровь.
   — Эти люди помогли мне преодолеть долгий путь по реке Уиннд, — сказал Синддл. — Они спасли мне жизнь, когда на нас напали разбойники. Вы позаботитесь о них, пока меня здесь не будет?
   Мужчина кивнул, и Тэм вспомнил своего деда, который не раз говорил, что собиратели преданий пользуются большим уважением среди фаэлей.
   Финнол перехватил взгляд Тэма.
   — Кто такой Ратт? — едва слышно спросил он, но Тэм лишь пожал плечами.
   Синддла подвели к большому, хорошо освещенному шатру, и он прошел внутрь мимо двух стоявших на страже мужчин. Он не встречался с Раттом почти пять лет и не ожидал, что тот так сильно сдал: на деревянной кровати, под горой одеял лежал высохший старик. Он казался маленьким и удивительно хрупким — как перышко, неожиданно подумал Синддл и понял, что мучительно борется с набежавшими на глаза слезами.
   Воздух внутри шатра был затхлым, пахло потом и почти неуловимо мочой, хотя запах почти перекрывал аромат только что постеленных простыней.
   Ратт лежал, опираясь спиной на подушки, а рядом с ним сидели две женщины: вездесущая Нэнн и другая — белая, как снег, худощавая, со светлыми глазами. Синддлу она напомнила привидение или девушку, сотканную из лунного света. Перед его мысленным взором тут же возникла нэгар, и у Синддла вдруг возникло ощущение, будто она где-то здесь, чтобы увести за собой дух Ратта.
   — Синддл, — прошептал старик, и на его лице появилась слабая улыбка. Синддл понял, что его старый учитель очень болен. — Ты искал волшебников? — спросил старик.
   Синддл поцеловал руку Нэнн и поклонился сидящему на постели привидению.
   — Я нашел лишь части их историй. Но река Уиннд нашептывает множество неожиданных легенд.
   — Да, это очень необычная старая река, — ответил Ратт, — словно вскрытая вена, испускает она свои воды в долину, что расположена меж гор, оставляя на ней пятна давно забытых историй. — Он быстро посмотрел на Синддла, но потом его взор затуманился. — Туат — ткачиха-предсказательница, — продолжал он, протягивая костлявую руку к женщине-призраку, которая взяла ее в свои белоснежные ладони.
   Синддл содрогнулся.
   — Она плетет видения, — повторил Ратт, — она видела Кейбра, которого вынесли из Врат Смерти. Синддл кивнул.
   — Кейбра и его брата — я понял так. Глаза Ратта закрылись.
   — Расскажи мне свою историю, — сказал он.
   — Это очень трудно сделать, — ответил Синддл. — Слишком многое остается неясным.
   Глаза Ратта открылись.
   — Тогда мы попытаемся осмыслить ее вместе. Пожалуй, тебе потребуется стул. — Он огляделся по сторонам. — Нельзя найти стул для нашего гостя?
   Через мгновение в шатер вошел мужчина со стулом из гнутого ивового дерева для Синддла. Собиратель преданий сел.
   — Приоткройте полог шатра, — раздраженно проворчал Ратт. — Пусть наш гость подышит свежим воздухом.
   Он посмотрел на Синддла, и на его изборожденном морщинами лице вновь появилась теплая улыбка.
   — Нэнн объяснила мне, почему она отправила меня на север… — начал Синддл.
   Синддл старался не упускать деталей, которые могли быть важными, несколько раз ему показалось, что его учитель заснул, но стоило Синддлу замолчать, как Ратт начинал шевелиться и едва слышно просил:
   — Продолжай.
   К тому моменту, когда Синддл закончил свой рассказ, высокие свечи превратились в огарки, а луна заняла свое место на небе.
   Довольно долго Ратт молчал, наступившую тишину нарушало лишь его хриплое дыхание. Синддл посмотрел на Нэнн, чтобы проверить, не беспокоит ли ее состояние Ратта.
   — Многое из того, что ты рассказал, меня пугает, — неожиданно заговорил Ратт. Его глаза оставались закрытыми, словно даже свет свечей причинял ему страдание. — И больше всего нэгар. Тебе известна легенда о детях Вирра?
   Синддл покачал головой.
   — Ее мало кто знает. Я нашел ее очень давно и крайне редко рассказывал. Вирр был великим волшебником… — И Ратт поведал легенду о Вирре и его детях — Кейбре, Сайнте и Сианон — и дарах, которыми наделил их Вирр.
   — Так вы считаете, наша нэгар и есть Сианон? — спросил Синддл.
   Из-под одеяла появилась костлявая рука, тонкие пальцы прижались ко лбу, очевидно, Ратта мучила головная боль.
   — Возможно, кто-то другой — в Зеленых Источниках жили и другие волшебники, иногда очень могущественные, — но если учесть все, что нам стало известно, это маловероятно. Да, вы видели Сианон.
   — Но почему она нас преследует? — быстро спросил Синддл. — И как ей удалось покинуть Зеленые Источники?
   Ратт покачал головой и поморщился. Его глаза оставались закрытыми, а лицо исказилось от боли. Синддл видел, что Ратт едва удерживается от крика.
   — Нэгар остается для нас тайной, Синддл. Ты говорил, что Кейбр пришел из Врат Смерти, но кому еще удавалось оттуда выбраться? Никому. Однако Кейбр среди нас.
   — Он не умер, — быстро возразил Синддл. — Кейбр находился в царстве мертвых — не в мире живых, — но он так и не попал в мир мертвецов, ведь никто не возвращается оттуда, чтобы рассказать о том, что нас там ждет.
   Синддл увидел, как вздрогнула женщина-призрак.
   — Его оберегала любовь отца, — пробормотал Ратт,
   — Или собственная ненависть, — с горечью предположила Нэнн.
   Глаза Ратта открылись, и он посмотрел на Нэнн. Потом тяжелые веки вновь опустились.
   — Туат и ее сестра предвидели такое развитие событий, — сказал Ратт, — но мне не хватило мудрости, чтобы их понять. Флейта, которую тебе отдал старик, еще у тебя?
   — Да, я постоянно ношу ее с собой, поскольку боюсь, что ее могут украсть. — Синддл вытащил из-за пазухи узкую деревянную коробку и осторожно ее раскрыл.
   Пальцы Ратта слегка дрожали, когда он взял флейту и принялся рассматривать ее в тусклом свете свечей.
   — Эбер полагает, что она может быть очень старой, — сказал Синддл.
   — Старой? — прошептал Ратт. — Нет, она древняя.
   Ратт протянул ее Нэнн, которая наклонилась, чтобы получше рассмотреть флейту, но так и не взяла ее в руки. Туат тоже наклонилась вперед. Синддл вдруг подумал, что ему еще никогда не доводилось видеть столь похожей на призрак женщины: удивительно красивая, с необычной, запоминающейся внешностью.
   — Может быть, это смэг? — сказала Нэнн и закрыла глаза.
   — Мы пытаемся вспомнить истории, которые нам доводилось слышать о нэгар, Нэнн и я. В нескольких из них встречается слово «смэг». Мы не знаем его точного смысла, но нам кажется, что так называют предметы, к которым привязывается нэгар: нечто вроде якоря в нашем мире, за который они цепляются. — Ратт положил флейту на одеяло, его руки бессильно упали вдоль тела.
   Затем он опустил голову на подушки, словно усилие, которое ему пришлось приложить, чтобы рассмотреть флейту, окончательно лишило его сил.
   — Значит, это волшебный предмет? — спросил Синддл.
   Ратт покачал головой:
   — Нет. Просто нэгар обладают способностями, которые нам непонятны. Смэг является их собственностью.
   — А что будет, если мы сломаем или сожжем флейту? — спросил Синддл.
   — О, тем самым мы навлечем проклятие на себя и своих потомков на многие поколения. Не исключено, что тебя будет преследовать нэгар. Нет, я бы не стал шутить со смэгом.
   Синддл посмотрел на флейту. Теперь она больше не казалась ему обыкновенным музыкальным инструментом, а представлялась чем-то ужасным — вроде меча, при помощи которого совершено убийство.
   — Так вы полагаете, что нэгар преследует смэг, а не нас?
   Ратт кивнул.
   — Но первый раз мы видели ее на севере, еще до того, как встретились с Эбером и узнали о существовании флейты.
   — А разве ты не рассказывал мне, что вы случайно напоролись на остров… как он назывался?
   — Болтливый Камень.
   — Вы напоролись на Болтливый Камень ночью? А ведь он находится на одном из тайных рукавов реки, к тому же — как ты сам говорил — течение должно было пронести вас мимо.
   Синддл взглянул на Нэнн и Туат.
   — Нэгар могла сама привести тебя к острову, — задумчиво проговорила Нэнн, — Мы не знаем, на что способна нэгар.
   Синддлу вдруг показалось, что весь мир перевернулся. С тех самых пор, как они покинули Болтливый Камень, он носил флейту рядом с сердцем. Синддл кивнул на музыкальный инструмент.
   — Флейта когда-то принадлежала Сианон? — задал он глупый вопрос.
   Ратт кивнул.
   — Расскажи мне еще раз о человеке, которого твои спутники встретили на севере… ты говорил, что он уже там бывал?
   — Да, он не первый раз посещал Долину Озер, и его заинтересовали имена, которые передаются в семьях из поколения в поколение. Теперь мне кажется, что он искал потомков Рыцарей Обета. Меня посетило видение — Рыцари переходили мост Теланон — Рыцари, которым удалось уцелеть после бойни в Ледяной крепости. В течение двух ночей я видел тех же самых Рыцарей в развалинах башни возле моста Теланон. Они точили свое оружие. Шестеро воинов — мне еще не доводилось встречать таких мрачных и ожесточенных лиц. Думаю, они что-то унесли из Ледяной крепости.
   — Быть может, ту самую флейту, которая попала к тебе в руки, — тихо сказал Ратт.
   Синддл задал себе вопрос: а вдруг Алаан нашел флейту у кого-то из обитателей Долины Озер?
   — В самой крепости я нашел фрагменты их истории: Рыцари уничтожили все книги и свитки, прежде чем Реннэ до них добрались. — Синддл немного помолчал. — Но чуть позже мне привиделся другой костер на том же месте. У меня ушло несколько недель, чтобы собрать кусочки этой истории. Рыцари сожгли одного из своих великих магистров — много лет назад — за ересь или нарушение какой-то клятвы. Они всячески старались скрыть этот факт, и я никогда не слышал о нем раньше. Почему они так поступили, до сих пор остается тайной.
   — За то, что он заключил договор с нэгар, — прошептал Ратт, не открывая глаз.
   — Что вы говорите?
   Интуитивные прозрения были характерны для Ратта — в этом и состоял его замечательный дар собирателя преданий.
   — Рыцари знали, как подчинить нэгар своей воле. У них имелись свои секреты. Но теперь их никто не знает. Нэгар среди нас, она вернулась из мира мертвых, как возникший из мрака шторм.

ГЛАВА 44

   Тэма, Финнола, Бэйори и менестрелей угостили холодным ужином и оставили одних. Финнол разложил одно из одеял на берегу, и они принялись за еду в неловком молчании. Мимо, сверкая огнями, проплывали тяжело нагруженные лодки.
   Неподалеку от них остановились три женщины, которые украдкой посматривали на незнакомцев и перешептывались.
   — Рад, что мы предоставили им хоть какое-то развлечение, — проворчал Финнол.
   — Они решают, кого из джентльменов им сожрать сегодня ночью, — усмехнулась Элффен.
   — Нет, они смотрят на вас и Анжелину, — возразил Тэм.
   — Возможно, у них не совсем обычные аппетиты, — добавил Финнол и с удовлетворением отметил, что Анжелина слегка шокирована.
   Она отвернулась к реке, чтобы ее лицо было труднее разглядеть со стороны лагеря. Тэм заметил, что она встревожилась, а потом тряхнула головой, чтобы распущенные волосы закрыли лицо.
   В темноте негромко ржали лошади. Над рекой разнесся тихий шепот ветра, зашелестела листва.
   Появился Синддл, который решительно шагал к ним. Когда он уже подходил, с ним поздоровалась какая-то женщина. Ей было около тридцати — смуглая, гибкая и красивая, — в сознании Тэма все женщины-фаэль отличались незаурядной внешностью. Она поклонилась Синддлу.
   — Музыканты, которые будут участвовать в состязании на ярмарке, хотят пригласить менестрелей, чтобы те оценили их искусство, — сказала она.
   Синддл посмотрел на Анжелину и Элффен.
   — Вам оказана большая честь, немногим удается стать судьями для музыкантов-фаэлей, — сказал он.
   — Конечно, мы с радостью послушаем музыку, — вежливо ответила Анжелина, — но мы не вправе давать оценку вашему мастерству.
   — Ну, если вы уже поели, тогда… — сказала женщина.
   Обитатели Долины встали, когда к ним подошла женщина, и продолжали стоять, хотя их не пригласили на концерт — что в Долине считалось бы верхом неуважения. Они молча смотрели вслед уходящим менестрелям.
   — Могли бы и нас позвать, — проворчал Финнол, — впрочем, мы и отсюда все услышим.
   — Сомневаюсь, — покачал головой Синддл. — Они будут играть в дальнем конце лагеря. Никто не хочет потревожить покой Ратта.
   — А кто такой Ратт? — поинтересовался Финнол, присаживаясь на землю.
   Синддл уселся рядом и потянулся, словно слишком долго находился в неподвижности.
   — Ратт самый знаменитый из ныне живущих собирателей преданий. В течение многих лет он был моим учителем. Но он очень стар, и его одолевают болезни, поэтому его не хотят беспокоить.
   Синддл опустил глаза, и Тэм услышал в его голосе глубокую печаль.
   Вечернюю тишину нарушил звук горна. Бешено залаяли собаки, могучие фаэльские кони ржали и вставали на дыбы. Но весь этот шум перекрывал дробный стук копыт скачущих лошадей.
   Друзья вскочили на ноги, недоуменно озираясь по сторонам. В лагерь ворвались вооруженные всадники, убивая на своем пути фаэльских женщин, выбежавших из палаток.
   — Они снова нашли нас! — закричал Бэйори, бросаясь к лодке, где остался лежать его боевой посох.
   Тэм и Синддл схватили луки, и через мгновение их стрелы полетели во всадников в черных плащах.
   На некоторое время в лагере воцарился хаос, испуганные люди разбегались в разные стороны. Дважды всадники приближались к стоящей на берегу четверке друзей. И дважды метко пущенные стрелы выбивали черных воинов из седла. Бэйори устремился вперед, пытаясь защитить невооруженных фаэлей. Тэм краем глаза заметил, как его могучий друг одним ударом сбил с ног лошадь, а у него за спиной маленькая фигурка Финнола размахивала мечом — он защищал своего кузена. Тэм увидел, как в воздухе запели новые стрелы — фаэли начали давать отпор.
   Вновь заиграл горн — и черные всадники стремительно ускакали прочь, но лишенные седоков лошади продолжали бессмысленно метаться по лагерю. Прошло еще немного времени, и наступила тишина, прерываемая лишь стонами раненых.
   Тэм нашел ошеломленного Бэйори, который неподвижно застыл посреди лагеря. Юноша, не мигая, смотрел на мать, стоящую на коленях возле неподвижного тела ребенка.
   Финнол тронул Бэйори за плечо.
   — Ты им ничем не поможешь, — тихо проговорил он.
   — Врата Смерти… — пробормотал Бэйори.
   — О чем ты говоришь?
   — Я видел, как они открывались, — ответил Бэйори, не двигаясь с места. — Ребенок не должен входить туда один.
   — Кто из вас Синддл? — спросил кто-то. К ним подошел молодой фаэль с луком в руках. Он тоже смотрел на рыдающую женщину.
   — Я Синддл, — отозвался собиратель преданий.
   — Идите за мной. И захватите остальных.
   Они прошли по полю брани, переступая через трупы лошадей и убитых черных воинов, через мужчин и женщин фаэлей, поверженных одним ударом меча или затоптанных боевыми скакунами. На окраине лагеря их проводник остановился перед одинокой фигуркой, неподвижно лежащей на земле в тени деревьев. Кто-то приблизился к ним с фонарем в руках, и слабый свет озарил мертвое тело.
   — Элффен, — тихо проговорил Тэм. Синддл снял свой жилет и накрыл им мертвую певицу. Финнол вышел из полосы света и прикрыл ладонью глаза.
   — А где Анжелина? — спросил Тэм.
   — Другая женщина?.. — отозвался их проводник. — Но это леди Элиз, дочь лорда Каррала Уиллса. Ее узнали изготовители музыкальных инструментов, не раз посещавшие дом ее отца.
   — Она Уиллс! — воскликнул Финнол.
   — Лучник-фаэль посмотрел на неподвижное тело Элффен:
   — Да, всадники увезли ее с собой.

ГЛАВА 45

   Принц Майкл продолжал наблюдать за советником отца с прежней настойчивостью и терпением. Казалось, Хафидду это все равно. Ничто так не раздражало Майкла, как уверенность, с которой Хафидд идет к своей цели, — создавалось впечатление, что он считает принца Иннесского глупцом, неспособным поставить под сомнение действия своего советника. И получалось, что Хафидд оказался прав — как и во многих других случаях.
   — Чего же ты хочешь? — прошептал принц Майкл.
   Они ехали в Вестбрук, точнее, в тот Вестбрук, которым становилось это маленькое поселение раз в году. Обычная деревушка в несколько сотен домов, с парой лавок, мало чем отличающаяся от множества таких же небольших городков когда-то Единого Королевства. Однако на несколько летних дней деревушка занимала еще и соседние поля. Возводились шатры; словно из-под земли возникали длинные прилавки. Плотники наскоро сколачивали подмостки и скамейки, чтобы лорды и леди могли насладиться искусством певцов и музыкантов.
   Вокруг поля, на котором состоится рыцарский турнир, возводили деревянный барьер; приготовили мишени для состязаний лучников; засыпали песком площадки для соревнований фехтовальщиков.
   Появились загоны для лошадей, загородки для домашней птицы и скотины. Мясники точили ножи, из кирпичей складывались очаги.
   Куда бы ни взглянул принц Майкл, повсюду люди спешили по своим делам. Аристократы еще только начали прибывать, рыцари вместе со своей свитой искали удобное место для ночлега.
   Принц Иннесский решил поставить свои шатры возле реки, на земле, которую он купил несколько лет назад. Он мог бы выстроить здесь дом, но ему нравилось приезжать на ярмарку и спать в шатре. Во время Вестбрукской ярмарки очень редко шел дождь, воздух был напоен ароматом свежего сена и клевера.
   Неожиданно Хафидд огляделся по сторонам, увидел принца Майкла и придержал свою лошадь.
   — Мой принц, — промолвил Хафидд, чуть-чуть склонив голову.
   Принц Майкл ответил ему едва заметным кивком.
   — Вы помните наши поиски во владениях семьи Уиллс нынешней весной? — осведомился Хафидд.
   — Помню.
   — Человек, которого я преследовал, находится здесь, в Вестбруке.
   Принц ждал, когда Хафидд закончит свою мысль, но тот сказал все, что хотел.
   — Откуда вы знаете?
   Эремон-Хафидд посмотрел в сторону реки.
   — Я знаю его как брата. Однажды, много лет назад, я долго преследовал его и, несмотря на все уловки, поймал.
   — Очевидно, тогда ему удалось сбежать, — заметил принц. Тяжелый взгляд Хафидда обратился к принцу Майклу.
   — Нет. Ему не удалось спастись, — заявил Хафидд. — Я казнил его… собственными руками. И все же он снова здесь. Как и я. Мир — странное место, мой принц, и гораздо более жестокое, чем вы думаете.
   Рыцарь пришпорил своего скакуна и поехал вперед, предоставив принцу смотреть в удаляющуюся спину. Хафидд не просто страшный человек, он ужасен. Почему отец его терпит?
   «Потому что он глупец, лишенный воображения», — тихо проговорил Майкл. Принц Иннесский считал, что из лишенных воображения людей получаются самые лучшие воины. Однако принц Майкл был благословлен прекрасным воображением — или в нем заключается его проклятие?
   Принц натянул поводья, пропуская вперед отцовскую свиту. Он видел, как Хафидд и его воины проталкиваются сквозь толпу, покачиваясь в своих черных плащах на спинах лошадей. Люди инстинктивно расступались перед ними; многие отводили глаза.