Раткевич Сергей. Покрывало ночи

   – Прошу всех садиться! – повелел Роади и сел.
   Рядом с ним величественно опустилась в кресло Оанхиль.
   – Откуда столько печали на лицах? – продолжил король. – Я надеюсь, вы не перепутали свадьбу с поминками?
   «Мы-то не перепутали!» – молчали придворные – но кто из них осмелился бы произнести такое вслух? Сегодня, конечно, свадьба – но кто сказал, что завтра с утра пораньше так уж хорошо помирать?
   На лицах вельмож появились вымученно-кривые улыбки.
   – Если б мне кто сказал, что они достают их из карманов и приклеивают наподобие фальшивых бород, я бы поверил! – сам себе пробормотал Роади – однако Оанхиль услышала его и негромко фыркнула со смеха.
   – Я думаю, вы все заметили, что стульев несколько больше, чем гостей, – непринужденно продолжил он вслух. – Жалко, что я король и не могу неприлично выражаться на собственной свадьбе – а то бы я объяснил, что это не потому, что я решил, будто у кого-то из вас несколько задниц!
   С перепугу кто-то не сдержался и хихикнул нервным фальцетом. Король посмотрел на него с интересом. Несчастный потерял сознание и сполз под стол – а что ему еще оставалось?
   – Нет, – как ни в чем ни бывало продолжил Роади. – Дело в другом. Просто король не может приступить к своему свадебному пиру в отсутствие своих маршалов. Традиция, понимаете ли… Да и неудобно как-то. Невежливо.
   Король махнул рукой – и двое его телохранителей направились в дальний угол зала. Только сейчас высокородные вельможи заметили, что угол тот отделен от остального зала плотной занавесью. Быть может, они и раньше углядели бы… если б хоть кто-то из них смог обратить внимание хоть на что-нибудь, кроме угрожающе пустых гербовых кресел.
   Телохранители сорвали занавесь.
   Кто знает, что ожидали увидеть за этой занавесью до дрожи напуганные вельможи? Во всяком случае, отряд головорезов, готовых к немедленному растерзанию всех и вся, их бы не удивил. Да и огнедышащий дракон, пожалуй, тоже. Потому как если этот гаденыш и в самом деле решил пойти по стопам не к ночи будь помянутого достославного душегубца Лимеа, то от него всего можно ожидать. Ну просто вот всего! И разве король, которого только что пытались убить, не может отплатить той же монетой? Ах, он не знает виновных?! Бросьте, когда это королей интересовало, кто же на самом деле виновен?
   А вот чего никто из них не ожидал, так это небольшой толпы молодых нарядно одетых и чем-то сильно взволнованных людей. И вроде бы даже… знакомых людей.
   Знакомых?
   Испуганные взгляды вельмож шарили по внезапно появившейся толпе, не в силах узнать стоящих – но и не в силах признаться, что эти люди вовсе им незнакомы. Да нет же, знакомы! Еще как знакомы! Вот этот… и… и этот… и те двое… и вон тот… и этот!.. и эти!.. и все остальные! Отлично знакомы! Просто…
   … их нет среди живых. Совсем нет. Казнены высочайшими указами Его Величества Короля Лимеа.
   Перед живыми стояли мертвые. Стояли, смотрели и очень чему-то волновались. Сыновья, внуки, младшие братья сидящих в зале вельмож. Цвет молодого дворянства Аргелла – те, которые завтра должны были стать…
   … те, которые никогда не станут. Никем не станут. Потому что их уже нет. Исхудавшие, с запавшими щеками, они казались выше и стройней обычного.
   – А выросли-то как! – не сдержавшись, свистящим шепотом выдохнул какой-то престарелый вельможа.
   Но разве мертвые растут? И как посмел Его Величество устроить этот гнусный спектакль? Как смог устроить? А если это не спектакль… тогда – что? Зачем потревожены мертвые? Какая гнусная магия привела их в мир живых? И что будет дальше? Чем еще отомстит злопамятный молодой король зарвавшейся знати? Какую кару удумает?
   Некоторые уже нашли ответ на этот вопрос и со страхом глазели на пустующие гербовые кресла. Вот сейчас Его Величество прикажет… и мертвые займут места среди живых. Чтоб запомнили – чтоб надолго! – чтоб навсегда запомнили, кто здесь король. Вот посидят живые среди мертвых, поглядят на казненных и… никогда больше! слышите, никогда!
   – Я приглашаю к своему королевскому свадебному столу моих маршалов! – проговорил Роади. – Ну что же вы, господа – прошу!
   Молодые люди нерешительно переглядывались, кажется, не вполне понимая, к кому именно обращены слова короля. Тогда, встав из-за стола он подошел к ним – неслыханное нарушение этикета! – и сам пригласил их за стол.
   Его Величество приказал – и мертвые заняли места среди живых.
   Заняли – и оказались… живыми.
   Лимеа не жаловал публичных казней, предпочитая в одиночестве любоваться работой палача. А еще он никогда не выдавал трупы замученных и казненных. Даже высокородных.
   «Кто бунтовщик и заговорщик – тот не дворянин!» – отвечал он высокородным отцам, нижайше испрашивающим позволения хотя бы голову сына похоронить.
   И вот теперь оказалось, что зря мечтали похоронить эти головы. Они еще пригодятся живым – а вновь прибывшие живы, еще как живы! В этом не было ни малейшего сомнения. Они набросились на еду с какой-то прямо-таки не дворянской жадностью… а потом один порезал палец, а другой расчихался…
   Зал напрягся. Напрягся единым, невыполнимым желанием. Невыполнимым, потому что – вот он. Сидит. Его Величество. И это его королевская свадьба, а не какая-то там встреча родственников.
   – Я разрешаю, – произнес Его Величество.
   Единый вздох прошелестел по залу… но никто не посмел.
   – Я разрешаю нарушение этикета, – добавил король.
   Зал затаил дыхание… и вновь никто не осмелился.
   – Я требую! Я приказываю нарушить проклятый этикет!! – заорал Роади.
   И весь зал вскочил на ноги. Отцы, деды, старшие братья бросились обнимать своих мертвецов – а те были живые, живые, живые!
   Говорят, именно в этот момент Главный Церемониймейстер тихонько встал и аккуратно разорвал Кодекс Древних Традиций Аргелла на две неравные части.
   – С этого дня начинаются какие-то совсем другие традиции, – сказал он.
   Но его никто не услышал. Все были заняты другим.
   – Но как же… как… каким образом?! – вопрошал стоявший близ королевского трона герцог, притрагиваясь то к плечам, то к лицу своего вновь обретенного сына, будто не в силах поверить что это он – живой и чудом возвратившийся к живым.
   – Каким образом? – широко ухмыльнулся тот. – Да таким же, как все остальные – заботами нынешнего короля на его прежней должности. По гроб жизни не забуду, как он внушает этому ублюдку Лимеа, что тот меня не далее как вчера самолично казнил и даже на мелкие кусочки разрубил, вот только устал сильно, бедолага, потому и не помнит ничего – а я тут же лежу. Под той же самой скамейкой, на которой эта скотина коронованная сидит. На самом деле с тех пор как Лимеа секретарем обзавелся, никого почти и не казнили. Только если Роади совсем уж не успел. Вот тогда я и понял, что такое умелый секретарь и как он даже королю очки втереть может.
   – Вот поэтому у меня никогда и не будет секретаря, – ехидно вставил Роади.
   – А тебе и не надо, – бросил через плечо юноша. – Ты и сам грамотный.
   Этикет в его ответе и не ночевал – но что за беда? Все равно упомянутый этикет валялся на полу, разорванный на две неравные половины, и старые дворцовые крысы уже точили зубы на его аппетитно засаленные страницы. Время старого этикета миновало, а новый… кто знает, когда он будет написан? Кто знает, каких правил потребует неудержимо меняющееся время?
   Остальные разговоры были столь же судорожными, зачастую бессвязными, но все до одного имели одно и то же содержание – а какое еще содержание они могли иметь? Ведь с уст потрясенных отцов, дедов и братьев сам собой срывался один-единственный вопрос: каким чудом?
   А спасенные называли чудо по имени.
   Тишина воцарилась не сразу – а когда воцарилась, из нее торжественно и страшно вышли четверо стариков. Молча вышли. Молча выхватили они мечи. Молча опустились на колени перед королем. Молча протянули свое родовое оружие рукоятями вперед.
   – Казни нас, государь. Мы повинны в измене, – тяжко произнес один.
   – Все эти покушения? – спросил Роади.
   – Казни, государь. Виновны, – ответили четверо.
   – Как вам не стыдно? – возмутился Роади. – Я не для того спасал одних, чтобы казнить других!
   – Но…
   – Приятного аппетита, господа! – с нажимом произнес молодой король. – И зарубите себе на своих родословных древах: я не собираюсь вас казнить! Ни сейчас, ни потом не собираюсь! А если вам так уж хочется отдать ваши жизни… отдайте их в битве за Аргелл. Случай представится. И не раз. По местам, господа! И пусть хоть кто-нибудь посмеет сказать что ему сладко – и я собственноручно накормлю его перцем!
   – Горько! – заорали опомнившиеся вельможи.
   – С формальностями мы, кажется, покончили, – шепнул Роади Оанхиль. – Пора переходить к тому, для чего мы, собственно, сюда явились.
 
   – Ты и в самом деле решил, что я потащусь убивать какого-то дурацкого колдуна? – удивленно спросил Курт. – Ну ты псих, приятель!
   – А почему бы тебе и в самом деле не совершить героический поступок? – ехидно осведомился Мур. – Глупостей ты уже предостаточно наделал. На дюжину магов хватило бы. Пора совершить что-нибудь стоящее.
   – Тоже мне, героя нашел, – проворчал Курт.
   – На Бога ты тоже не очень похож, а ведь справлялся же! – отозвался посох.
   Тропа вела через лес, снижаясь широкими плавными уступами, так что казалось, будто она сама шагает вместе с путниками.
   – Интересно, кто здесь такую лестницу протоптал? – задумчиво проговорил Курт.
   – Лучше тебе об этом не знать, а то ведь не заснешь ночью, – насмешливо ответил Мур.
   – Что, такие страшные? – полюбопытствовал Курт.
   – Как тебе сказать… они питались драконами, – поведал посох.
   – Ничего себе! – только и сказал Курт.
   – Их нет больше. Вымерли, – утешил посох.
   – Вовремя успели, а то я что-то проголодался! – усмехнулся Курт.
   – Я думаю, они предвидели твое появление и вымерли заблаговременно, – ухмыльнулся Мур.
   – Какие предусмотрительные ребята, – покачал головой Курт. – Так почему же я должен совершить этот дурацкий подвиг? Почему нам вместо этого не отправиться прямиком в Джанхар?
   – Если сумеешь добыть кольцо, тебе никакой Джанхар не понадобится, – заявил посох. – Разве что сам заглянуть захочешь.
   – Как? – не понял Курт.
   – А вот так. Приступов не будет, – пояснил Мур.
   – Совсем? – недоверчиво поинтересовался Курт.
   – Совсем, – ответил посох.
   – Но ведь ты говорил, что для этого… ну, чтобы приступов не было… я должен тебя ПЕРЕДАТЬ, разве нет? – спросил Курт.
   – Говорил. Но я и не мечтал о такой удаче, как Вэйэрн Лаанрон, – ответил посох. – Это кольцо… это… ну, одним словом это такая удача, что… сам увидишь, если повезет!
   – Ты хочешь сказать, что я могу тебя… оставить себе? – пробормотал Курт.
   – Ну да, – усмехнулся Мур. – И знаешь, я не буду иметь ничего против. Мне с тобой интересно.
   – Интересно? – переспросил Курт.
   – Да. Ты очень смешной, – нахально поведал Мур.
   – Кто бы говорил! – воскликнул Курт.
   – Ну… надо же кому-то… – вздохнул Мур.
   – А как же твоя служба Джанхару? – не сдавался Курт.
   – Война везде война, – вздохнул посох. – Ты и так уже неплохо повоевал на стороне Джанхара, повоюешь и еще. А в Джанхар… в Джанхар придем еще… вот колдуна умогилим, колечко получим – и придем.
   – Когда я не хотел идти в проклятый Джанхар, ты меня толкал туда со всей силы. А вот теперь я согласен – так на ж тебе! Теперь ты не хочешь! – проворчал Курт.
   Солнце садилось за лес. Тропа перестала спускаться. Вместо этого она принялась вилять из стороны в сторону, словно собака хвостом.
   – А может, все же сразу в Джанхар? – с робкой надеждой в голосе осведомился Курт.
   Мур промолчал.
   – Ну, не хочется мне с колдуном этим связываться! Боюсь я его! – взорвался Курт. – Его вон даже Бог этот повседневный боится!
   – Что касается Бога – слабоват он с колдунами бороться, – объявил Мур. – Еще с Лаанроном на пальце – куда ни шло, а так…
   – Что ты хочешь этим сказать? – удивился Курт.
   – Это его кольцо. То что у колдуна на пальце, – уверенно ответил Мур.
   – С чего ты взял? – спросил Курт.
   – Он слишком хорошо о нем осведомлен, – сказал Мур. – А также о том, что колдуну неизвестны свойства кольца. Проворонил как-нибудь свое волшебное колечко, а теперь не знает, что и делать. Узнают Страшие Боги – достанется ему на амброзию! Ох, достанется! Вот он и решил: лучше, чтоб у тебя это кольцо оказалось. Тогда он может сказать, что он тебе его подарил. Светлый Бог, подаривший Кольцо Силы будущему великому магу – это нормально. Тогда как тот же самый Бог, подаривший свое кольцо злобному колдуну… сам понимаешь, как это выглядит и чем пахнет.
   – Ты сказал – великому… – пробормотал Курт.
   – Да ладно тебе скромничать! – фыркнул Мур. – Это только говорят, что от скромности не помрешь, а на самом деле хуже этой заразы на белом свете вряд ли что сыщешь!
   – Скажешь тоже, – хмыкнул Курт.
   – Скажу, – усмехнулся Мур. – Так вот, что касаемо Бога – слабоват он с колдунами сражаться. А вот насчет тебя… знаешь, не будь у тебя возможности с ним справиться, я бы не настаивал. Но она у тебя есть. Именно у тебя. Больше здесь никого такого нет. Совсем никого. Так что же – в Джанхар пойдем, а колдун пусть и дальше людей похищает? Он их там пытает, между прочим! Может, прямо сейчас пытает, пока мы здесь препираемся! Или ты хочешь, чтоб детишки эти на него пошли – оборотни которые? Вот они, между прочим, не справятся. Хотя и поопытней тебя маги. И никто другой не справится. Из здешних – никто. Так что ж ты, вот так и пройдешь мимо? Чтоб они потом вместо тебя пошли? На верную смерть, между прочим!
   – Извини, Мур, – вздохнул Курт.
   – Извиню, – пообещал посох. – На развалинах колдовского замка. Над трупом врага.
   – Ладно, – вздохнул Курт. – Но смотри, ты сам напросился. И не кричи потом, что я во всем виноват, если колдун растопит тобой камин.
   Солнце закатилось за лес. В серебристых сумерках стояли трое. Их бороды Курт узнал сразу. Такие бороды просто невозможно забыть.
   – Эльфы! – негромко воскликнул он.
   – Ура! – совсем по-детски обрадовался Мур, словно бы Курт был его мамой, а эльфы – пирожными из кондитерской.
   – Так тебе ж они не нравились, – ехидно напомнил Курт.
   – Кто – они? Кому – мне? Да что ты такое говоришь?! Да чтобы я такое говорил?! – искренне возмутился Мур – настолько искренне, что Курт усомнился, правильно ли он помнит, как оно все происходило.
   Эльфы шагнули навстречу. Гендиле Даур. Кйотх Юсунден. Кйон Бергенер. Та самая троица – прекрасные эльфийские девы в грозном обличье бородатых громил, вылезших то ли из самого драного портового притона, то ли вовсе из преисподней. Те самые трое.
   – Шишка на лбу. Синяк под глазом. Сразу видать настоящего мага, – заметил Кйотх Юсунден.
   – Даже, пожалуй, великого, – добавил Гендиле Даур. – Такие большие шишки только у великих магов растут.
   – Это он со своим посохом подрался, – догадался Кйон Бергенер.
   – Самое настоящее для мага занятие, – с очень серьезным видом покивал Гендиле Даур.
   – А почему у посоха синяков нету? – полюбопытствовал Кйотх Юсунден.
   – Глупый, – ответствовал Гендиле Даур. – Какие у посоха синяки? У него только шишки бывают.
   – Ни одной не вижу, – уперся Кйотх Юсунден.
   – Как – ни одной? А набалдашник? – возмутился Кйон Бергенер. – Видишь, как распух? Чем не шишка?
   – Набалдашники у посохов пухнут от слишком умных мыслей, – наставительно заметил Гендиле Даур.
   – Сами такие, – огрызнулся Мур. – А лучше – здравствуйте!
   – В самом деле – лучше?! – обрадовались эльфы. – Ну… тогда – здравствуйте!
   – Здравствуйте! – сказал Курт.
   – Понравилось тебе быть Богом? – со смехом откликнулись эльфы.
   – Особенно под конец, – скромно потупившись, ответил Курт.
   – Нужно быть воистину великим магом, чтоб не испугаться такого количества девушек на своем ложе! – тоном знатока поведал Гендиле Даур.
   – Снимайте ваши бороды! – воскликнул Курт. – Нечего прикидываться! Все равно я помню, кто вы такие!
   – Снять-то можно, – развел руками Гендиле Даур.
   – Да вот куда повесить? – присоединился Кйотх Юсунден.
   – Как это – куда? – развеселился Кйон Бергенер. – А вот у господина мага такой замечательный подбородок! Ну прямо в самый раз для бороды! Так и просится!
   И не успел Курт и рта открыть, как эльф дернул себя за бороду и мигом обернулся юной и прекрасной эльфийской девой. Со звонким смехом она метнула бороду в Курта, и – о ужас! – борода прилипла. Навсегда прилипла. Не оторвешь – прилипла! Вот так вот взяла и пристала к подбородку! Приклеилась, проклятая, к подбородку, словно всегда там сидела. Да какое там прилипла, какое там приклеилась – борода была его собственной. Его – и ничьей другой!
   Если у вас есть борода, попробуйте оторвать ее. Тут же поймете, какое это удовольствие. Если нет своей, ухватите за бороду соседа. После поинтересуйтесь его ощущениями. Он вам все скажет. А может, и не только скажет.
   Когда Курт оставил безнадежные попытки оторвать окаянную бороду и опустил руки, в него полетели еще две бороды. Уже три эльфки покатывались с хохоту, а физиономию Курта украшали уже три разноцветные бороды торчащие в разные стороны. Рыжая. Черная. Седая.
   – Мур, что мне делать?! – в отчаянье взвыл Курт.
   – Богом был, а ума не нажил, – вздохнул посох. – Ты что, не знаешь, что с бородой делают?
   – Сбрить?! – радостно догадался Курт.
   – Эти бороды не сбреешь, – усмехнулся Мур. – Не получится.
   – Ты будешь единственным в мире магом о трех бородах! – со смехом поведали эльфки.
   – Так ведь еще и своя вырастет! – простонал Курт.
   – Ну, значит, о четырех! – веселью эльфок не было предела.
   – Ну, что мы еще должны снять, чтобы доставить тебе удовольствие?! – поинтересовались они.
   – Снять?! Нет уж! – ужаснулся Курт. – Разве что – задрать… – ухмыльнувшись, добавил он. – Впрочем, я не настаиваю. Пожалуй, истинное удовольствие мне бы доставила какая-нибудь великая эльфийская тайна.
   – Тайна? – удивились эльфки.
   – Ну да, тайна, – очень серьезно поведал Курт. – Например, тайна, повествующая о том, как избавляться от волос, внезапно возникающих в нижней части лица.
   – Это слишком великая тайна для смертного, – столь же серьезным тоном поведала Гендиле Даур. – А кроме всего прочего, бороды тебе пригодятся. И не трудись от них избавляться. Помни! Эльфы зря подарков не делают!
   – Боги превеликие! – в ужасе простонал Курт. – Что же это может быть за чудовищная ситуация, чтобы мне в ней пригодились аж три бороды?!
   – Ты сам Бог, вот у себя и спрашивай, – безжалостно заметил Мур.
   – Но ведь я не Бог уже, – со вздохом напомнил Курт.
   – А тогда не спрашивай! – отозвался посох. – Все равно скоро узнаешь.
   – Скоро? – приуныл Курт.
   – Скоро, – отрезал Мур.
   – Но… ты обещал мне сказать что с ними делать… с этакими бородищами! – упрямо проговорил Курт, дергая себя поочередно за все три бороды.
   – Обещал, – степенно молвил посох.
   – Ну так говори! – настаивал Курт.
   – Изволь, – произнес посох, и Курт явственно уловил в его голосе ехидную улыбку. – Расчесывай их почаще, – посоветовал Мур, – А то людей напугаешь…
   – А то они и так не испугаются! – вновь взвыл Курт. – Это ж надо такое! Целых три! Разноцветных!
   – Если ты их как следует расчешешь, ты не будешь выглядеть страшным, ты будешь смешным! – радостно посулила Кйотх Юсунден.
   – Ты не бойся, мы научим тебя их расчесывать, – добавила Кйон Бергенер. – Ты еще посмотришь, как смешно выйдет! Все просто попадают от хохота!
   – Еще того лучше! – простонал Курт.
   – Конечно, лучше! – отозвались эльфки. – И ведь они тебе не навсегда даются. На время. Недолго они с тобой пробудут – и поверь, ты еще не получал подарка ценнее. Хоть он и кажется тебе чем-то неприятным и даже пугающим, недалеко то время, когда ты ему порадуешься.
   – Это правда, Курт, – добавил Мур. – Можешь мне поверить.
   – Ну, пойдем, – сказали эльфки, дождавшись когда Курт хоть немного смирится со своим столь внезапным приобретением.
   – Куда? – спросил он.
   – Как это – куда? – удивились эльфки. – Туда, куда тебе нужно!
   – Я и сам не знаю, куда мне нужно, – проворчал Курт.
   – Радуйся! Мы – знаем! – поведала Гендиле Даур.
   – Вот то-то я и замечаю, что всем известно, куда мне надо, – продолжал бухтеть Курт. – Всем, начиная с этой деревяшки, – он тряхнул посохом. – Магам, Богам, людям, эльфам, воинам, даже детям – всем! Кроме меня.
   – Так это же здорово, что у тебя такие проводники! – порадовалась Кйон Бергенер.
   – Понять бы еще, куда меня ведут, – буркнул Курт.
   – А чего тут понимать? – удивилась Кйотх Юсунден. – Тебя ведут по пути твоей Силы. Это она выбирает проводников, а значит, и дорогу.
   – Ладно, – вздохнул Курт. – Пусть выбирает. Хотя с тремя бородами она явно переборщила.
   – Тут у нас костерок неподалеку, – сказали эльфки. – Пойдем. Угостим тебя чем вкусненьким. Отметим твое внезапное обородение.
   Описывать эльфийский костер, ночь, звезды, серебристое мерцание лиц, звончатое переладье струн и прочие чудеса Страны Теней… нет, сию непосильную задачу мы оставим тем отчаянным эльфофилам, которые и без того этим занимаются, самонадеянно считая, будто она им по плечу. Скажем лишь, что все так и было: костер, ночь, звезды, серебристое мерцание лиц…
   Эльфов было много. Представляясь, они назвали Курту груду восхитительно звучащих имен, и ему даже показалось, будто он запомнил какие-то из них. Но всякий раз стоило ему хоть к кому-то обратиться по имени, тот со смехом указывал на соседа, заявляя, что это того так зовут, а его самого… и новое звучное имя слетало со смеющихся эльфийских губ.
   В конце концов Курт решил, что над ним потешаются, и оставил по пытки запомнить, кого как зовут.
   Он так и не заметил, когда ночь превратилась в праздник, а праздник – в танец. Танец был стремительным и буйным. Курт старался не ударить в грязь лицом, но где ж ему было угнаться за эльфами! Устав слишком быстро, он без сил рухнул густую траву. Ему казалось, что звезды отрастили ножки и скачут, скачут… Смеялись звезды, смеялись темнеющие силуэты деревьев, смеялась лунная пыль и звонко хохотала выпадающая на траву роса.
   – Никогда не научусь так радоваться! – выдохнул Курт.
   – Так ты решил что это – радость?! – поднял заплаканное лицо статный юноша-эльф.
   – Ох, простите… я не понял, что у вас горе! – испугался Курт.
   – Так ты решил что у нас – горе?! – звонко расхохоталась прекрасная эльфийская дева.
   – Ох уж эти ваши эльфийские премудрости… – вздохнул Курт.
   – Так ты решил что это – мудрость?! – ехидно обрадовался эльфенок лет восьми с виду.
   А потом были еще танцы, еще песни, еще вино… а потом было утро, и Курт вышел в дорогу, грозно потрясая всеми тремя бородами.
   – Если бы у козлов где-нибудь был город, – глубокомысленно заметил по этому поводу Мур, – они, без сомнения, избрали бы тебя в городской магистрат.
 
   – Пива! – прохрипел король Дарман, едва оказавшись в кабинете Эруэлла. – К черту этикет! Пива – или я сдохну ко всем собакам!
   – И какую-нибудь сардельку… – жалобно добавил он, падая в заскрипевшее под его тяжестью кресло.
   – Сию минуту, Ваше Величество! – понимающе улыбнулся Линард. – Будет исполнено.
   Пока король Балурсы отпивался пивом, приходя в себя после всего, что с ним приключилось, вошедший разведчик доложил о прибытии гонца от короля Найрита.
   – Зови его сюда! – распорядился Эруэлл, протягивая Дарману еще один кувшин.
   Вошедший гонец церемонно поклонился – и тут же разинул рот от удивления. Наверное, впервые в своей жизни он видел короля при короне – а значит, с официальным визитом! – но босиком. Босой король жадно пил пиво, дрыгая голыми пятками. Корона съехала ему на ухо. В левой руке у него был зажат огрызок сардельки. Его Величество Эруэлл, напротив, был с непокрытой головой, зато при башмаках. Он сидел на столе, протягивая своему босоногому царственному собрату еще одну сардельку.
   – Все короли – братья! – выдохнул Дарман, отрываясь от кувшина и уставясь на вошедшего гонца. – Иди сюда! Выпьем!
   – Но… Ваше Величество! Я – не король! – испуганно возразил гонец.
   – Не король?! Безобразие! – возмутился Дарман. – Иди сюда! Сейчас я тебя короную! – и он решительно стянул с головы корону.
   – Не… не надо! Ваше Величество! – вконец испугался гонец. – Королем мне присяга не велит! И… ведь я и так могу выпить!
   – Присяга – это правильно, – одобрил Дарман, откусывая от сардельки. – Значит, не хочешь королем быть?
   – Никак нет, Ваше Величество! – отозвался гонец.
   – Ну и ладно, – задумчиво повертев корону в руках, Дарман вернул ее себе на голову. – Вообще-то ты прав, – добавил он. – Паскудная у нас, у королей, работа.
   – Я приношу извинения за моего царственного собрата! – проговорил Эруэлл, обращаясь к гонцу. – Ему довелось с честью выйти из тяжелых испытаний, и он… э-э-э… несколько эмоционально реагирует…
   Король Дарман возмущенно замычал и поперхнулся пивом в попытке вскочить и что-то сказать. Но Линард мягко поймал его за плечи, аккуратно постучал по спине и что-то прошептал на ухо… после чего Дарман шлепнулся обратно в кресло – все еще возмущенный, но вполне молчаливый.