Раткевич Сергей. Покрывало ночи

   – Этих… всех убили? – глухо спросил он.
   – Всех. – ответил Герцог Седой, вытирая меч о черный плащ последнего убитого им мага. – Всех, кого успели.
   – Нет, – выдохнул Линард. – Не всех еще.
   И уже дрожавший у всех на устах победный ликующий клич замер, побледнел и растаял. Армия смотрела на своего предводителя, не узнавая его. Это был не Линард. Кто-то другой, чужой, далекий, страшный взирал на них из запердельного высока. И мысли его были далеко. В этих мыслях не было ни победы, ни радости. Огненный смерч клубился в них, не зная пощады, не ведая сострадания. Он лишь замер на миг, решая – куда шагнуть дальше, что еще опустошить, уничтожить на своем пути.
   – Не всех еще, – повторил бывший полководец, превратившийся одним Богам ведомо во что. – Не всех.
   Герцог Седой смотрел на него со страхом. Горе словно бы выжгло древнего полководца изнутри. Но сухая оболочка не осыпалась. Пламя, выжегшее душу, продолжало бушевать, питаясь такой запредельной яростью, что человеку было не под силу даже смотреть на это. Так кем же он стал, этот несчастный, если на него даже и поглядеть-то боязно?!
   – Там. На Щите Оннера, – сказал Линард. – Маги. Живые.
   – Ученики, – отмахнулся Герцог Седой. – Отпустим. Пускай на других страху нагонят.
   – Маги, – повторил Линард. – Живые.
   Его меч произвел движение вспарывания живота.
   – Маги, – еще раз повторил он и гигантским шагом двинулся в сторону холма.
   Герцог Седой не собирался участвовать в резне несчастных учеников. Как и все его бойцы, он презирал убийство побежденных.
   «Безоружных и беззащитных не бьют.» – фраза эта в том или другом варианте есть во всех воинских кодексах и заветах. Герцог Седой всегда свято придерживался этого правила. Он не собирался участвовать в резне – но не мог отказать Линарду в праве совершить то, что тот почитал должным. Или все-таки… мог? Мог – и быть может, даже был должен?! Но как остановить то, на что даже смотреть боязно? Как заступить дорогу самому Богу Войны? Как?! Герцог Седой решил остаться, надеясь, что воины последуют его примеру. Решил остаться… и обнаружил себя вдохновенно шагающим следом за Линардом, покрикивающим на своих людей, а меч в руке описывал точно такие же круги как и меч Линарда.
   Обвалив частокол, Линард взошел на холм и уставился на груду едва живых магов, все еще возлежащую на Щите Оннера. Теперь, когда их учителя и командиры частью были мертвы, а частью сбежали, они стали понемногу приходить в себя. Некоторые даже выползли из общей кучи и делали робкие попытки подняться. Линард воздел меч и…
   – А ну стой! Ты что это?! – кто-то маленький и нахальный выпрыгнул, казалось, из под самых ног Линарда. – Ты это что, а?! Ты это что себе удумал?!!
   – Убивать, – ответило существо, с каждой минутой перестающее быть Линардом. – Убивать магов.
   – Ах, магов убивать?! – голос гнома был до того ехидным, ядовитым и яростным, что воплощающееся Божество дрогнуло. Дрогнуло… и остановилось. Воплощение замерло, не пройдя и полдороги.
   – Тогда с меня начинай! – ярился гном. – Я – тоже маг!
   – Я не помню тебя, – растерялось Божество, и воплощение дало первую трещину.
   – Вот! – обвиняюще воскликнул гном. – Вот! Такова твоя благодарность! «Я не помню тебя!» – кривляясь, передразнил он. – Магов он убивать собрался. Значит и меня, так ведь?! А кто-то клялся обедом меня накормить! Обещал поваром ко мне наняться!
   – Обедом? – переспросило нечто, уже больше похожее на Линарда, чем на Бога Войны. – Обедом… но ведь ты умер… а я не жрец, не шаман, я не умею готовить для мертвых.
   Герцог Седой почувствовал, как его отпустило, и то же почувствовали все прочие воины. Со вздохами облегчения они убирали мечи в ножны, а стрелы в колчаны.
   – Ты умер, – горько повторил Линард, глядя на гнома, и последние искорки божественности погасли в его глазах. Теперь в них была только боль. Обычная. Человеческая. – Ты умер… и Керано… и…
   – Я жив! – возразил гном. – И я не видел здесь мертвых. Только эти перепуганные мальчики. – Гном кивнул на сползшихся в кучку учеников магов. – Но они вполне живые – по крайней мере, пока ты не изрубил их на мелкие кусочки.
   Ученики магов, дрожа, теснились и жались друг к другу. Их дом – непобедимая армия – исчез, в одночасье рухнул, их мир распался на куски… а вокруг бродили победители, суровые и страшные люди, которые могли сделать с ними все, что угодно.
   – Ты жив… – Взгляд Линарда прояснился. Он посмотрел на жалких дрожащих учеников магов. – Я собирался их всех… Боги, какой кошмар!
   – Именно, – кивнул гном. – Только совершив нечто кошмарное, человек становится Богом. Потому что быть Богом – это не благо для человека. Быть Богом – это не особое право за особые заслуги. Быть Богом – это не величайшая удача и не страшная беда. Быть Богом… это даже не преступление. Это наказание. Это плаха, растянутая в веках, Линард. И ты едва на нее не взошел. Одним словом, чтобы действительно быть Богом, нужно им родиться. А человек должен оставаться человеком. Так же как эльф эльфом, а гном гномом. И храни нас Истинные Боги от мерзейшего из соблазнов!
   – Послушай, Йолнн, но если ты жив… и нет других мертвых, то… что это было? Что произошло ночью? И где они все?
   – Не знаю, – честно ответил гном. – Я могу рассказать лишь о себе.
   – Расскажи, – одними губами попросил Линард. – Быть может, если я сумею понять, то смогу и… вернуться.
   Гном внимательно посмотрел на него.
   – Тяжко смертному, заплутавшему на тропах Богов, – вздохнул он. – Даже бессмертному смертному тяжко.
   Линард молча кивнул.
   – Что касается меня, – с усмешкой начал гном. – Меня спасли какие-то сумасшедшие черные маги. Не те, которые здесь были, а какие-то совсем другие. Представь себе – они заявили мне, что давно уже не черные маги, а свободные художники, и оба являются поклонниками моего таланта. Потому, дескать, и спасли. Собственно, они спасли мое тело, а душу помогла вернуть некая весьма могущественная и при этом невероятно красивая Богиня. Она не соизволила представиться, но… думаю это Судьба. А потом эти два художника накормили меня завтраком и вернули сюда по моему требованию. По правде говоря, им очень хотелось поболтать со мной о живописи, но я спешил. Так что мы договорились встретиться несколько позднее. Представляешь, эти психи попросили у меня автограф! Пришлось дать.
   – Тебе повезло, – вздохнул Линард. – Но остальные…
   – Это не твоя вина, – быстро сказал гном. – И я не чувствую их смерти. Ночью чувствовал, а сейчас…
   – А сейчас рассвет! – сказал Керано, появляясь из открывшейся двери. – Доброе утро, дедушка!
   – Керано… – охнул Линард. – Ты… тоже скажешь что жив?
   – Конечно он жив, – ответила ведьма, появляясь вслед за ним. – И он, и я, и все остальные.
   – Но… как?! – выдохнул Герцог Седой, глядя на бывших мертвецов, один за другим выходящих из невесть откуда взявшейся двери.
   – Очень просто, – отвечала Флейта. – Тут и объяснять нечего. Сначала нас съели.
   – Съели, – тупо, но старательно повторил Линард.
   – Карманами съели, – добавила ведьма. – Так странно. Я даже и не знала, что можно вот так – карманами.
   – Карманами, – повторил Линард.
   – А потом мы ожили, потому что все кого оно съедает, оживают.
   – Оживают, – повторил Линард.
   – А кто такое – оно? – спросил Герцог Седой.
   – Ну, разумеется, чудовище, – как маленькому, объяснила ему юная ведьма. – Кто же еще!
   – Чудовище, – повторил Линард.
   И тут что-то большое и тяжелое подошло к нему и коснулось мягким теплым телом. Оно было невидимым и огромным. И его тяжелая теплая ладонь опустилась на голову Линарда… нет, не на голову – в душу. Нет, глубже души! Опустилась туда, где перестало дышать бедное несчастное маленькое существо. Существо, которому стало так больно, что смерть уже не казалась страшной. И огромная всемогущая лапа погладила это существо, воскрешая его к дыханию и жизни. И тогда Линард заплакал. А заплакав, обнял Керано и юную ведьму, и Герцога Седого, и Фанджура Байета, и Винка Соленые Пятки, и Рыжего Хэка, и всех, всех, всех, до кого только смог дотянуться.
   А потом приказал отпустить всех пленных магов. И армия Эруэлла издала, наконец, тот победный клич который собиралась. И даже не один раз. И глубоко в небе на этот клич отозвалось туманное пение рога. И звонкое эхо копыт плеснулось в утреннем воздухе.
   – Какая странная победа, – промолвил Винк Соленые Пятки.
   – Скорей бы командир вернулся… – добавил Рыжий Хэк.
   – Вернется, – промолвил Хриплый Молот. – Он всегда возвращается. Подловить его, конечно, можно, а вот удержать – шалишь! Он этим драным магам еще покажет!
   С громким стуком захлопнулась дверь. Захлопнулась и начала таять.
   – Какая удивительная магия! – поразился гном. – Я был так растерян, что даже и не разглядел толком. Но это не человечья магия. Не эльфья и не гномья. Чья же?!
   Вряд ли он ожидал ответа. Во всем войске Эруэлла он был единственным магом, а значит, и единственным экспертом в вопросах такого рода. Так что его вопрос не требовал ответа – но ответ все же пришел.
   – Это – чудовищная магия, – очень серьезно сказала юная ведьма. – Совершенно чудовищная.
 
   Ужасно неправдоподобно, правда? Просто ужас что такое! Но вы даже представить себе не можете, какие невероятные штуки выкидывает иногда эта жизнь. И уж поверьте мне – меньше всего ее волнует наше представление о реальности и правдоподобии. А кроме того, я ведь предупреждал вас в самом начале, что не пишу о мертвых. Пишу о тех кто выжил. Честноое слово, такие тоже встречаются! А иначе и жизнь бы давно кончилась.
 
   Эруэлл сражался из последних сил. В глазах темнело от усталости. Из многочисленных легких ран и порезов весело бежали теплые струйки. Он уже почти не видел противника, и только вбитые годами тренировок и сражений боевые рефлексы все еще бросали тело из стороны в сторону, не позволяя ему сдаться и умереть. Руки вздымали с каждым дыханием тяжелеющий меч, ноги пружинили, совершая прыжки и повороты, спина сгибалась и выпрямлялась вне сознания и воли. Все вокруг было мутным и свинцово-тяжким, но тело хотело жить, изо всех сил хотело. И какого-то полумагического-полумеханического монстра из предыдущих эпох было маловато, чтоб победить его.
   Эруэлл ни о чем не думал. Не мог себе этого позволить. Каждая мысль весила не меньше бочки с драконьими экскрементами. С такой тяжестью в голове не посражаешься. А ведь эта окаянная бочка и расплескаться может. Еще чего! Умирать с ног до головы в дерьме? Нет уж.
   Эруэлл ничего не слышал. Звон крови в ушах глушил прочие звуки, а то он обязательно уловил бы грохот копыт во весь опор мчащейся конницы… но вот не уловил же. Даже разведчики могут отнюдь не все. Напряжение схватки, страшной, выпивающей последние счилы, застило слух, а кроме того – кто знает, не пустил ли нетерпеливый маг, давно уже уставший дожидаться гибели строптивого смертного, в ход какие-нибудь заклятья?
   А еще Эруэлл почти ничего не видел. Точней, почти ни на что не смотрел. Даже противника он скорей ощущал, чем видел. Тренированное тело само уходило от ударов, используя для этого какое-то совсем особое чутье, лишь отдаленно напоминающее обычные зрение и слух. Эруэлл ничего не видел, не то он обязательно заметил бы несущуюся к нему конницу анмелеров. А впереди – Шенген. Верхом на коне, с огромным боевым топором в руке и с развевающимися на ветру волосами. Если бы Эруэлл мог видеть, он увидел бы, как конница на всем скаку врезается в магический барьер и валится, валится, валится…
   Вся конница. Все анмелеры.
   Но не Шенген.
   Древние письмена на ее топоре запылали багровым огнем. Грянул колдовской гром, а магический барьер вспыхнул на мгновение алым и распался.
   Давно уже древний королевский топор считался обычным. Древний – да, священный – несомненно, а вот заклятий на нем никаких нет. Может, и были когда-то. Есть же о нем легенды. Да только старые вовсе, их уж и не упомнит никто. Может, и напутали что рассказчики. Кто там знает, что в тогдашние времена было? Нас тогда не было. Многие маги топор этот обследовали. И при Шенген, и раньше еще. Никто ничего не нашел. Ни следа магии. Никто не догадался что магия этого топора, его охранные чары, могут пробудиться лишь при соприкосновении с магией столь же древней, как и собственная магия топора. И вот это случилось.
   Лохмотья магического барьера разлетелись в стороны, и Шенген на полном скаку ворвалась внутрь. Ноом Траар Татим застонал от ярости.
   Ничего этого Эруэлл не увидел. Он упал. Споткнулся и упал. Подвели усталые ноги. Он лежал и смотрел на приближающуюся стальную тварь, силясь поднять меч. Монстр воздел свои смертоносные орудия, и Шенген поняла что не успеет. Ничего не успеет. Что судьба вот сейчас, окончательно, бесповоротно, посмеялась над ней. И тогда ее топор опять вдруг опять замерцал багровым огнем, а рукоять сделалась неимоверно горячей. И Шенген поняла. За миг до последнего, неотвратимого уже удара, она изо все сил метнула топор в спину железного монстра. Монстр содрогнулся и застыл. Его громадные, вооруженные устрашающими орудиями, руки так и не опустились.
   Эруэлл лежал, глядя на замершую тварь и ничего не понимая. Уже изготовившись убить его, монстр вдруг остановился. Потом из груди его со скрежетом выскочило лезвие.
   «Словно остальных недостаточно!» – подумал Эруэлл. – «Мне бы и одного хватило.»
   Однако монстр не стал пускать в ход новое оружие. Он и со старым-то не торопился. Он стоял, чуть покачиваясь, и бессмысленно таращился на Эруэлла, словно только что разглядел его и нашел таким забавным – или прекрасным? – что теперь оторваться не может от созерцания. Потом на металлических губах запузырилась темная пена, огни глаз погасли, и монстр ничком рухнул на земь.
   Эруэлл едва успел откатиться. Окружающий мир вернулся к нему неимоверной болью во всем теле, ржанием коней, топотом копыт и чьими-то криками. Он встал, нашаривая меч, и оказался в объятиях Шенген.
   – Ты… – выдохнул он.
   – Живой! – Королева всхлипывала, не замечая собственнх слез.
   Обнимая жену, Эруэлл теперь только разглядел тяжелый боевой топор, торчащий из спины монстра. Точно такой же топор он видел на стене ее спальни в Анмелене.
   – Ты спасла мне жизнь… – прошептал он.
   – Да! И теперь она принадлежит мне! – Шенген уже улыбалась.
   Краем глаза Эруэлл заметил метнувшуюся к ним тень. Ноом Траар Татим был вне себя от злости и спешил исправить ситуацию. Он уже почти воздел жезл, почти произнес смертоносное заклятие… Почти. Конец жезла в дрожащей от ярости руке был направлен на Шенген, которую маг посчитал несравненно более опасной. Ведь это она разбила его древний неразбиваемый барьер. Она убила неубиваемое страшилище. Она… Уничтожить ее! Уничтожить! Немедленно уничтожить! А уж потом можно и королем этим заняться. Он до того вымотан, что все равно, что мертв. Прикончить его не составит большого труда.
   Ноом Траар Татим уже почти воздел жезл, почти произнес смертоносное заклятие, почти…
   Вот только разведчик успел раньше. Их на то и обучают, разведчиков, чтоб они успевали раньше. И они успевают. Даже очень усталые – успевают. Ноом Траар Татим сумел увидеть мелькнувший в воздухе серебристый шарик. И даже магическую защиту выставить сумел. Но было поздно. «Серебристая смерть» перебила его заклятья на первом же слоге. В отличие от обнаруженных им когда-то запредельно древних чар, сам Ноом Траар Татим был магом вполне обыкновенным. И «серебристая смерть» сожрала его с той же охотой, что и прочих.
   – А теперь ты спас мне жизнь, – заметила Шенген.
   – Да, – улыбнулся Эруэлл. – И теперь она принадлежит мне.
   – Здорово… – счастливо вздохнула Шенген, тесней прижимаясь к нему.
   – Не смотри туда, – предупредил ее Эруэлл. – Маги, сраженные «серебристой смертью»… ну, словом, на них лучше не смотреть.
   – Вот еще! – усмехнулась Шенген. – Делать мне нечего – на разных магов таращиться. У меня перед глазами нечто гораздо более притягательное.
   Целуя свою жену, Эруэлл краем уха слышал топот копыт. Это подъезжала конница Анмелена.
 
   – А здорово, что он нам автограф дал! – довольно заметил Ученик.
   – Еще бы, – кивнул Эстен Джальн. – А то ведь и по голове мог. Гномы, они такие. Суровый народ. Я все боялся, что он раскричится, дескать, как это мы посмели его спасать без его дозволения, да еще с применением разной подозрительной магии. А гномам подозрительной кажется любая магия, кроме их собственной. Так что, сам понимаешь… Гномам посох в рот не клади, мигом пополам перекусят.
   – Посох? – вздрогнув, спросил Ученик.
   – Посох, – кивнул Эстен Джальн. – А могут и самого мага, особенно если как следует разозлятся. Гномы, они такие.
   – Суровый народ! – эхом выдохнул Ученик. – А… что ты с его автографом делать станешь?
   – Как что? – удивился Джальн. – На стену повешу. Должно же у меня в комнате быть хоть что-то красивое?
 
   – Готово, – сказал Линард, снимая с огня последний котелок. – Не изволит ли досточтимый гном…
   – Досточтимый гном изволит, – перебил его Йолнн Холнамуртен. – С чего прикажете начинать, досточтимый повар?
   – Как от предков наших повелось, о несказанно мудрый творец иллюзий, – ухмыльнулся Линард. – начинать лучше всего с начала, дабы не причинить ущерба вашей совершенномудрой пузяре.
   – А где начало-то? – нетерпеливо поинтересовался гном.
   – Если высокородный мастер ослепительных наваждений пожелает приподнять вот эту крышку, он узрит необыкновенное начало, на дне же последнего из котелков, который ваш покорный слуга ныне держит в руках, вы можете найти восхитительное окончание, – сообщил Линард.
   – Что ж, воспользуюсь вековой мудростью, – усмехнулся гном. – Тем более что, если я правильно понял, любое отклонение от нее грозит моему брюху.
   Гном снял крышку с указанного котелка и издал стон блаженства.
   – Какой восхитительный аромат! – простонал он. – А вид! Если бы я был таким же безумцем, как большинство моих сородичей, я тут же дал бы клятву отыскать такое же количество самоцветов и воссоздал бы этот кулинарный шедевр в искрящемся камне! Я дал бы зарок не есть тридцать лет и три года, пока не исполню этого обещания! И все это время я не прикасался бы ножницами к своей бороде. И под конец я наступал бы на нее и, падая, набивал себе шишки. Однако я не такой псих, как мои сородичи, поэтому я все это просто съем.
   – Решение, достойное совершенномудрого, – важно кивнул Линард, и лишь в уголках его глаз поблескивали искорки веселья.
   – У меня только одна просьба, – добавил гном, приступая к трапезе. – Вместо стихов я бы хотел послушать историю о древних гномьих магических ловушках. Можно в прозе. И обычным слогом.
   – Хорошо, – кивнул Линард. – История сама по себе настолько необычная, что пересказывать ее возвышенным стилем я бы не рискнул.
   – А я побоялся бы такое слушать! – хихикнул гном. – Вот уж отчего брюхо на сторону свернет!
   – Даже наверняка, – кивнул Линард. – Итак, я начинаю. Что тебе известно о месте с названием Гернага, она же Терахна?
   – Гернага, она же Терахна, она же Двианор, – кивнул гном. – То же, что и всем гномам известно. То есть очень немногое. А вот откуда ты, человек, знаешь эти названия?!
   – Я там был, – просто ответил Линард.
   – В зачарованной Гернаге?! – ахнул гном. – В священном городе «ушедших»?
   – Аккуратней, не подавись, – заботливо посоветовал Линард. – Да. Я был там. Правда, очень недолго. Кстати, почему у этого города три имени?
   – Гернага – город гномов, – отозвался Йолнн. – Эльфы пришли туда позднее, и гномы позволили им поселиться рядом с ними. Эльфы стали называть город на свой манер – Терахна. Ну, а Двианор… это просто перевод на один из древнеэльфийских языков, так называемый «высокий северный, спящая ветвь». Но никто из ныне живущих гномов не может похвастаться, что он что-либо знает об этом месте, и даже наши предания полны неточностей и недомолвок. Слишком давно Гернага скрылась от любопытных взоров. Ни гномам, ни эльфам неведомы дороги, идущие туда, равно как неведома и сама причина сокрытия Гернаги. Говорят, что гномы и эльфы, населяющие загадочный город, давно свернули с путей прочих жителей этого мира. Недаром их называют «ушедшими», а многие боятся, считая их живыми мертвецами. Впрочем, они редко показываются, и с ними невозможно найти понимание, они ускользают, как тени. То, что ты был там… это… это… все, я затыкаюсь, просто ем это восхитительное блюдо и слушаю, слушаю, слушаю…
   – Это случилось в самом разгаре войны Онерского Союза с Голорской Империей, – начал Линард. – Я совершил тактическую ошибку, в силу чего оказался один на один с оравой магов и далеко от Щита Оннера…
   – Я надеюсь, мы не слишком помешали высокоученой беседе? – в раскрывшемся портале стоял улыбающийся Эруэлл. Он обнимал Шенген, а вокруг них были конные анмелеры. Много анмелеров.
   – Вот это портал! – ахнул Линард. – Сразу видать Верховного Короля.
   – Сразу видать настоящего воина! – одобрительно улыбнулся гном. – Прибыть прямо к обеду. Причем не к какой-нибудь там обыкновенной еде, а к самой-самой.
   – Запах хорошей еды настоящий разведчик даже сквозь дюжину порталов чует! – усмехнулся Эруэлл.
   – Так что придется вам делиться, – добавила Шенген. – У меня дружина голодная.
   – А я и не рассчитывал сожрать все это в одиночку, – пожал плечами Йолнн Холнамуртен. – Слухи о прожорливости гномов и вообще несколько преувеличены. А что касается портала, Его Величество просто еще не осознал свои возможности. В качестве Верховного Короля он весь Оннерский Союз может в портал пропихнуть.
   – В индивидуальный портал? – поразился Линард.
   – Он король, – ответил гном. – У королей нет ничего индивидуального. Они принадлежат своей земле. А земля принадлежит им. И все кто на этой земле живет – тоже.
   – Невероятно, – выдохнул Линард.
   – Невероятно, – согласно кивнул гном. – Невероятно, как и все, что связано с королями. Потребуется время, чтобы осознать это. – Гном встал и поклонившись Эруэллу, Шенген, и всем кто был с ними, предложив. – Присоединяйтесь! Еды здесь достаточно. А если кому не хватит – у меня есть знакомый повар!
   Линард шагнул вперед и обнял Эруэлла вместе с Шенген.
   – Живы! – выдохнул он.
   – Мы очень старались, – ответила Шенген.
   – Придется отложить мою историю на потом, – усмехнулся Линард.
   – Придется, – кивнул гном. – Но потом – обязательно.
   – А сейчас неплохо бы услышать другую историю, – пристально глядя на Эруэлла, негромко произнес Линард.
   – Ты не поверишь! – вздохнул Эруэлл. – Но и мне в свою очередь интересно – как вы тут управились?
   – Ты не поверишь! – развел руками Линард.
   И все дружно расхохотались.
   – А все же? – отсмеявшись, промолвил Эруэлл.
   Но тут набежали разведчики, а за ними и вся армия. Все говорили одновременно, и понадобился Герцог Седой, чтоб навести хоть какой-то порядок.
   Долго еще горели костры, потому что всем, кого они согревали, было что порассказать друг другу. И только история Гернаги, древней зачарованной Гернаги, таинственного города «ушедших», так и не прозвучала в тот вечер. Потому что проходившее мимо чудовище ловко стянуло ее и сунуло в карман. Чудовища тоже любят увлекательные истории перед сном. Чудовища, они такие…
 
   – Вот здесь и остановись, – скомандовал посох. – Место подходящее.
   – Подходящее для чего? – спросил Курт.
   – Для того, чтобы поработать с кольцом, конечно, – отозвался Мур.
   – Поработать? – удивился Курт.
   – Само собой! А ты чего ждал?! – чуть возмутился Мур. – Вэйэрн Лаанрон – это тебе не побрякушка какая! Это… в общем, надевай, сам увидишь.
   Курт достал кольцо и медленно надел его на указательный палец правой руки. И… ничего не случилось. Гром не загремел, земля не дрогнула. Даже голова, и та не закружилась. Курт посмотрел на кольцо с легким недоумением. Слегка встряхнул рукой. Опять посмотрел.
   – Я ничего не чувствую, – объявил он посоху.
   И тут же получил чувствительный удар по лбу.
   – А теперь? – поинтересовался Мур.
   – Уй! Оу! Ты чего?! – возмущенно и жалобно взвыл Курт. – Больно же!
   – Ну, хвала Богам! – насмешливо-облегченно заявил посох. – Больно. Значит, что-то ты все-таки чувствуешь. А то я испугался прямо.
   – Это я должен пугаться, – проворчал Курт, осторожно дотрагиваясь до стремительно возникающей на лбу шишки. – Ох… какая же она…
   – Красивая, – закончил за него посох. – Я долго думал, где именно ее набить, чтоб она наилучшим образом украшала твой, по правде говоря, невзрачный лоб. Я не торопился. Я медлил, с терпением истинного мастера изучая проблему, и вот наконец…
   – Врешь ты все, – пробурчал Курт. – Набил где попало, а теперь сочиняешь.
   – Ты неправ, – лукаво заметил Мур. – Но, учитывая твое невероятное невежество в вопросах художественного расположения синяков и шишек… пожалуй, я могу пойти тебе навстречу. Ладно уж. Я учту твои пожелания. Где ты хочешь заиметь следующую?
   – На твоем набалдашнике, – мрачно пробухтел Курт. – Это будет не только красиво, но и справедливо.
   – Увы, я не в силах сотворить такое чудо, – притворно вздохнул посох. – Разве что ты сам. Правда, для этого тебе действительно понадобится стать великим магом. А это нелегкая работа. Придется попыхтеть.