Робертс Нора. Смерть не имеет лица

   – Есть такой. Он великодушно разрешает нам здесь жить.
   Ева невольно улыбнулась, увидев на его ладони резную фигурку спящего кота размером с большой палец. Резьба была выполнена очень искусно, и Ева с удовольствием взяла у него фигурку.
   – Спасибо, это классно! И очень похоже на нашего Галахада. Наряду с умением поесть такое дело, как поспать, у него получается лучше всего.
   – Я видел у дома ваш автомобиль, – сменил тему Зак. – Он выглядит… не лучшим образом.
   – Он и работает не лучшим образом.
   – Я могу посмотреть, подправить снаружи.
   – Я была бы очень признательна, – улыбнулась Ева, втайне рассчитывая на то, что Зак займется этим сразу, но заметила предостерегающий взгляд Рорка. – Ах, да что это я! Для начала нужно предложить вам чего-нибудь выпить…
   «Проклятый этикет!» – подумала она про себя.
   – Просто воды или сока, если можно, – ответил Зак и обратился к Рорку: – Никогда не видел в одном месте столько антиквариата. У вас есть потрясающие экземпляры!
   – Здесь все действительно неплохо сделано. Но мы по­кажем вам дом после ужина, – предложил Рорк, не обра­щая внимания на гримасу Евы. – Большинство работ яв­ляются оригинальными. Уважаю мастеров, которые все де­лают навечно.
   – Я не знал, что в городских районах сохранилось так много предметов интерьера девятнадцатого века. Я опе­шил, когда сегодня увидел дом Брэнсона, но ваш…
   – Вы побывали у Брэнсонов? – спросила Ева, момен­тально оставив свои попытки сделать выбор из множества принесенных Соммерсетом соков и машинально плеснув что-то розовое в бокал для Зака.
   – Я позвонил им сегодня утром, чтобы выразить собо­лезнования и спросить, не хотели ли они в связи со слу­чившимся отложить заказ. Но миссис Брэнсон ответила, что они с мужем предпочли бы видеть меня сегодня же, во второй половине дня, после поминальной службы. Она сказала, что это поможет ей отвлечься от печальных обстоятельств.
   Зак с благодарной улыбкой взял предложенный ему бокал, а Пибоди решила дополнить его рассказ:
   – Зак говорит, что на нижнем этаже дома Брэнсонов имеется полностью оборудованная мастерская. – Она взгля­нула на Еву, поведя бровью. – Похоже, что Би Ди не знает, чем заняться в свободное время.
   – Это фамильное, – отозвалась Ева.
   – Самого мистера Брэнсона я еще не видел. Дом мне показывала миссис Брэнсон. – Он действительно провел с ней какое-то время – совсем короткое, но при воспоми­нании об этом у Зака кружилась голова. – Завтра я приступаю к работе. Миссис Брэнсон сказала, что я могу вос­пользоваться их мастерской.
   – И попутно выполнять всякие дурацкие поручения, – вставила Пибоди.
   – Я не против. Может, мне пока пойти посмотреть ма­шину и прикинуть, что я могу сделать? – Зак перевел взгляд с Евы на Рорка: – У вас найдутся какие-нибудь ин­струменты?
   – Разумеется. Но, боюсь, это не «Брэнсон». Обычно я пользуюсь маркой «Стилбенд».
   Зак рассудительно произнес:
   – «Брэнсон» – хорошо, но «Стилбенд» все-таки лучше.
   Послав жене ослепительную улыбку, Рорк положил руку Заку на плечо:
   – Пойдемте взглянем, что там у нас найдется.
   – Здорово, а? – Пибоди восхищенно посмотрела вслед брату. – За двадцать минут в доме Брэнсонов он успел от­ремонтировать какой-то экран, теперь пошел заниматься машиной. Нет ничего такого, что Зак не мог бы починить!
   – Если он сможет избавить меня от общения с шутами из Отдела технического обеспечения, я буду благодарна ему всю жизнь.
   – Он сделает это, – с уверенностью произнесла Пибоди.
   Между тем она не могла отделаться от внезапно возник­шей тревоги. Ее что-то обеспокоило в глазах и голосе Зака, когда он говорил о Клариссе Брэнсон. Это было похоже на смятение. «Возможно, это всего лишь легкое увлечение, – попыталась убедить себя Пибоди. – Все-таки она замужем и на несколько лет старше Зака…» Как бы то ни было, по­делиться своими переживаниями с Евой Пибоди не решилась: в разгар трудного расследования ее начальнице явно было не до того.
   – Я понимаю, что сейчас не очень подходящее время для тусовок. Но, пока Зак занят, мы можем расслабиться.
   – Для начала съешь чего-нибудь. – Ева показала на поднос с прекрасно сделанными канапе. – Как видишь, Соммерсет постарался.
   – Ну, уж раз вы настаиваете… – Пибоди взяла один бу­тербродик. – Что слышно от босса?
   – Пока ничего. Не думаю, что мы услышим что-нибудь до утра. Однако ты мне напомнила: после шести мы с то­бой должны явиться для доклада в Центральное.
   Пибоди поперхнулась и с трудом проглотила канапе.
   – После шести? Похоже, что нам предстоит долгий вечер…

ГЛАВА 9

   Дорогой товарищ!
   Передает «Кассандра».
   Началось. Предварительные стадии революции пройдены так, как и планировалось. Наше символическое разрушение собственности капиталиста Рорка оказалось элементарно простым. Тупоголовая полиция занялась расследованием. На­ши первые послания переданы.
   Разумеется, они ничего не поймут, не постигнут глубины и притягательности наших планов. Все, на что они сейчас способны, это поднять мышиную возню в погоне по крошкам, которые мы им раскидали. Отобранный нами конкретный противник расследует сейчас смерть двух пешек и пока ниче­го не может разглядеть. Сегодня, если мы не ошиблись в ней, она идет туда, куда мы ее направляем. Но наш настоящий путь ей неведом.
   Товарищ! Мы боремся за то, чтобы поднять свой флаг над новой столицей Нового порядка, когда все, кто был виновен в смерти Мученика, должны будут погибнуть в боли и ужасе. Они заплатят за все страхом, деньгами и кровью – один за другим, город за городом. Мы, «Кассандра», разрушим то, на что они молятся.
   Товарищ, сплачивай вокруг себя верных, следи за экраном. Мы услышим твой возглас торжества через мили, которые разделяют нас.
   «Кассандра».
 
   Зак был добросовестным человеком. Его верование со­стояло в том, чтобы хорошо делать порученную работу, от­давая ей все свое время, внимание и навыки. Он научился столярному мастерству у отца, а когда превзошел его, отец гордился этим вместе с ним.
   Его воспитывали в духе квакерства, и догматы этой ре­лигии срослись с ним, как его собственная кожа. Он тер­пимо относился к другим – частью его веры было простое понимание того, что род человеческий состоит из различ­ных индивидуумов, каждый из которых, исходя из общих ценностей, был волен все же поступать по своему усмотрению.
   Его сестра, например, избрала свой путь. Никто из на­стоящих квакеров не стал бы носить оружие, не говоря уже о том, чтобы применять его против живого существа. Но семья гордилась тем, что Пибоди избрала именно свой путь – это согласовывалось с основами веры.
   Зак был очень рад, что ему предстояло работать в Нью-Йорке: это давало возможность провести какое-то время с сестрой. Ему доставляло большое удовольствие видеть то, что являлось ее средой обитания, изучать город, который стал ее домом, хотя Зак понимал, что замучил сестру, за­ставляя водить его по всем заезженным туристами местам.
   Ему очень понравилась ее начальница. Правда, Ди много писала о Еве Даллас, и в сознании Зака сложился образ весьма сложной и очаровательной женщины, однако уви­деть ее собственными глазами было более ценно. Ему по­казалось, что ее окружает аура силы, но он чувствовал, что в основе этой ауры лежали сострадание и верность. А ореол некоторой загадочности, возможно, был необходим ей при ее методе работы.
   Как бы то ни было, Зак был доволен тем, что по оконча­нии работы в Нью-Йорке он сможет вернуться домой с со­знанием того, что его сестра нашла свое место в жизни и была окружена необходимыми ей людьми.
   Подойдя к монументальному дому Брэнсона, Зак, как и было ему сказано, направился к служебному входу. Ему открыл дверь слуга с холодным взглядом и подчеркнуто официальными манерами и провел в мастерскую на пер­вом этаже. Оставшись один, Зак улыбнулся, как мальчиш­ка. Мастерская была оборудована примерно так же, как его собственная. Разница состояла, пожалуй, только в том, что здесь находились вещи, которыми он у себя не стал бы пользоваться: компьютер, настенный экран и дройд-помощник с выключенным электропитанием.
   Он потрогал пальцами заготовки дуба, работа с кото­рым ему доставляла особенное удовольствие, а затем из­влек свои рабочие наброски. Он привык делать их не на диске, а на бумаге – так же, как его отец, а еще раньше дед. Зак считал, что такие эскизы лучше отражают суть за­думки в преломлении его собственного восприятия мира, а электронные начертания вносили в работу безликость и автоматизм.
   Разложив рисунки по порядку на верстаке, Зак достал из рюкзачка бутылку с водой и, потягивая из нее, стал вни­мательно проверять свой план стадия за стадией. Затем, помолившись, сделал первый замер.
   Когда он услышал голос Клариссы, в его руке задрожал карандаш, а кровь моментально прилила к лицу. Обернув­шись, Зак увидел, что в мастерской никого не было, и от этого еще больше покраснел. Должно быть, он думал о ней слишком много, и на этой почве могли появиться слухо­вые галлюцинации. Зак вновь стал внушать себе, что эта женщина – какой бы прекрасной и притягательной она ни была, – является его заказчицей, и только в этом каче­стве он должен ее воспринимать.
   Между тем голос по-прежнему был слышен, просто Зак, разволновавшись, не сразу понял, что он доносится из старых вентиляционных вытяжек. Зак не разбирал слов, но не из-за того, что не пытался их разобрать и вообще не любил совать нос в чужую частную жизнь. Он был зачаро­ван уже одним звуком ее голоса, и его сердце стучало все чаще. Сами слова в тот момент для него ничего не значили.
   Зак посмеялся над собой и вернулся к своим замерам, успокаивая себя тем, что вовсе не грешно восхищаться такой красивой и обаятельной женщиной. И когда он услышал затем мужской голос, то обреченно кивнул сам се­бе: это ее муж; нельзя забывать о том, что она замужем. И вообще, это была чужая жизнь, вмешиваться в которую он не имел права.
   С этой мыслью Зак взял в руки приглянувшуюся доску, чтобы, не теряя времени, приступить к работе. Однако едва он поднес доску к тискам, как услышал, что тон раз­говора изменился. Голоса стали резкими, громкими и до­носились уже более отчетливо. Теперь, хотел того Зак или нет, он расслышал часть разговора:
   – Убирайся с дороги, идиотка!
   – Би Ди, пожалуйста, ну выслушай…
   – Что выслушивать – опять нытье? Ты мне надоела!
   – Я только хочу…
   Послышался глухой удар, звук падения, от которого Зак вздрогнул. Затем донесся умоляющий голос Клариссы:
   – Не надо, не надо…
   – Это чтобы ты, трогательная стерва, помнила, кто здесь заправляет!
   Раздался еще удар – на сей раз звук громко хлопнув­шей двери. Потом Зак услышал безудержный горестный женский плач.
   «Нельзя подслушивать разговоры, касающиеся интим­ной стороны чужой семейной жизни», – убеждал себя Зак, стараясь подавить в себе порыв броситься наверх и успокоить Клариссу. Он знал, что у него нет на это права. Но, боже, разве можно так бессердечно и жестоко обращаться со своей спутницей жизни? Ведь эта женщина была пред­назначена для того, чтобы ее нежно любили.
   Осуждая себя за то, что подслушал такой интимный раз­говор, Зак надел шумопоглощающие наушники и таким образом отгородился от чужих семейных тайн.
 
   – Я очень признательна вам за то, что вы поменяли свои планы и приехали сюда.
   Освобождая место, Ева сорвала свою куртку со спинки обшарпанного кресла и постаралась не думать о том, что ее маленький тесный кабинет не выдерживает никакого срав­нения с элегантным и просторным рабочим местом ее гос­тьи – доктора Миры.
   – Я поняла, что вы все сейчас работаете на пределе, – ответила Мира.
   Она огляделась и поймала себя на мысли, что еще ни разу до этого не бывала в кабинете Евы. Его хозяйка, видимо, не подозревала, насколько подходила ей эта малень­кая, тесная комнатка: никаких лишних вещей, все проду­мано и по-своему уютно.
   Мира села на предложенное Евой кресло и удивилась тому, что хозяйка осталась стоять.
   – Я собиралась сама прийти к вам. Видите, у меня даже чая для вас нет… – извинялась Ева.
   Мира улыбнулась:
   – Кофе вполне подойдет.
   – Это у меня есть.
   Ева налила из термоса кофе, затем сразу перешла к делу:
   – Все составные части нашей команды работают сей­час каждая по своему аспекту расследования. Мы через час собираемся, и мне хотелось бы к этому времени уже хоть что-то иметь для обсуждения.
   – Боюсь, что у меня маловато пищи для ваших раз­мышлений.
   Было только семь утра, но Мира выглядела подтянутой и элегантной, как перед вечерним раутом. Рядом с ней Ева, в своих потертых джинсах и широком свитере, казалась себе неряшливой, нечесаной, с глазами, засыпанны­ми песком.
   Ева села и вспомнила, что Рорк час назад сказал ей то же самое – «маловато». Он продолжал поиск, но ему при­ходилось противостоять оборудованию столь же сложному и интеллекту столь же сильному, как у него самого. Он считал, что может понадобиться несколько дней, чтобы пройти сквозь все блокировки и добраться до сути вопроса о «Кассандре».
   – Дайте мне то, что у вас есть, – попросила Ева. – В любом случае, это будет больше, чем то, чем я распола­гаю на данный момент.
   – В целом пока вырисовывается следующее. Деятель­ность «Кассандры» хорошо организована – все планиру­ется очень тщательно, до мелочей. Они захотели привлечь ваше внимание – и они добились этого. Они хотели при­влечь к себе внимание городских властей – и добились этого. Их политическая направленность пока выглядит весьма неопределенной. Те четыре человека, освобожде­ния которых они потребовали, в своих преступных дейст­виях имели разную ориентацию и мотивацию. Стало быть, со стороны «Кассандры» это скорее проба сил: попытаться выяснить, пойдут ли власти на уступки. Но я не уверена, что они всерьез рассчитывают на уступки.
   – Тем более, что они не дали нам механизма перегово­ров, – заметила Ева.
   – Для них переговоры – не самоцель. Их задача – до­биться капитуляции тех, кому они себя противопоставили. Вчерашнее разрушение бывшей фабрики – попросту по­казуха. Они могут сказать, что никто не пострадал, мол, мы даем вам возможность выполнить наши условия. Но через какое-то время они начнут требовать невозможного.
   – И все-таки почему они выбрали именно этих четве­рых? Я не вижу тут никакой логики, – сказала Ева. – Как вы уже отметили, у них не было общей политической док­трины. Они не были связаны членством в какой-то орга­низации. Их не объединяли ни возраст, ни личные отно­шения, ни криминальное прошлое. Такое впечатление, что эти четыре имени были взяты с потолка, наобум. По­лучается, что в практическом смысле этой «Кассандре» на­плевать, окажутся эти люди в конечном счете на свободе или нет.
   – Согласна. Но, зная об этом, мы не можем недооце­нивать возможную опасность следующего шага этой груп­пы. Она называет себя «Кассандрой» и явно связана с «Маунт Олимпус». Символизм очевиден: пророчество и власть. Но всем этим они скорее подчеркивают свою отда­ленность от простых смертных. Пытаются внушить, что те, кто стоит за этим названием, обладают сверхъестествен­ными возможностями для того, чтобы управлять нами. Они хотят использовать нас, как использовали Говарда Бэсси, пока у нас есть полезный для них потенциал. А когда они добьются своего, то либо наградят нас, либо на­кажут – на свое усмотрение,
   – Это и есть «новая республика», «новый порядок»? – предположила Ева.
   – Естественно. Но это их республика, их порядок.
   Мира похвалила кофе, сказав, что у Рорка всегда самые лучшие сорта, и продолжала:
   – Что касается их догматики, то меня больше беспоко­ит общий тон, чем содержание. «Мы – „Кассандра“… Что это – группа или одиночка, который считает, что спосо­бен править миром? Если допустить, что это именно такой одиночка, то мы имеем дело с умным психом. «Мы – хра­нители верности»… Можно предположить, что речь идет о верности по отношению к организации, к собственной миссии или к террористической группе «Аполлон», у кото­рой «Кассандра» позаимствовала свои пророческие спо­собности.
   – «Наша память все долго хранит»… – подхватила Ева. – Неудивительно. «Аполлон» был разгромлен более тридца­ти лет назад.
   – Они упорно используют множественное местоиме­ние, краткие декларативные выражения, политический жаргон, пропагандистскую фразеологию и обвинительные ярлыки. Здесь нет ничего оригинального – все это имеет гораздо более давнюю историю. Но это еще не значит, что они в своей деятельности не пользуются современными приемами и средствами. Их устои кажутся устаревшими и банальными, но намерения и возможности, как мне дума­ется, могут быть вполне современными.
   Мира отпила кофе и продолжала:
   – Они вышли на вас, Ева, поскольку уважают вас. Воз­можно, даже восхищаются вами по-своему. Ведь если они победят – а они верят, что победят, – эта победа для них станет еще более сладостной от сознания того, что у них был достойный противник.
   Ева нахмурилась.
   – Мне нужно знать, какую цель они наметили на этот раз.
   – Я понимаю, что нужно… – Мира, задумавшись, при­крыла глаза. – Им требуется нечто грандиозное, очень из­вестное. Как они заявляют, «символ безрассудства, где смертные глазеют на смертных». Возможно, это театр.
   – Или клуб, или стадион. Это может быть все, что угод­но, от Мэдисон-сквер до какого-нибудь секс-притона на авеню Си!
   – Скорее первое, чем последнее, – Мира отставила свой кофе. – Им нужен символ, Ева. Нечто примечатель­ное, что произведет сильный эффект,
   – Ну, первым оказался заброшенный склад. Не очень-то эффектно.
   – Это была собственность Рорка, – подчеркнула Мира и внимательно посмотрела на Еву. – Акция привлекла ваше внимание, а именно этого они и добивались. Теперь им важно удержать ваше внимание.
   – Хотите сказать, что они вновь нацелятся на какую-либо принадлежащую ему недвижимость? Такой выбор снизил бы эффект: этому человеку принадлежит большая часть нашего окаянного города.
   – Это задевает вас? – спросила Мира, но спохватилась и рассмеялась. – Простите, автоматический вопрос пси­холога. Мне кажется, здесь возникает неплохая возмож­ность для более конкретного поиска: если им действительно нужны вы, то, скорее всего, они сфокусируют внимание на владениях Рорка. Разумеется, это не окончательный и не бесспорный вывод, но вам придется иметь это в виду.
   – Хорошо, я свяжусь с ним.
   – Попробуйте сосредоточиться на тех зданиях, кото­рые связаны с городскими традициями, которые во всем мире ассоциируются с Нью-Йорком.
   – Да, я начну с этого.
   Мира поднялась:
   – К сожалению, я мало чем помогла…
   – А я мало что дала вам для работы. – Ева сунула руки в карманы. – Простите, чувствую себя сейчас не в своей тарелке, потому что привыкла иметь дело непосредствен­но с конкретным убийством, а не с угрозой массового уничтожения.
   – А что, в зависимости от этого вы можете принимать разные меры?
   – Не знаю. Все еще не могу отделаться от ощущения, что я блуждаю вокруг да около. А пока я тычусь куда попало, как слепой котенок, кто-то уже держит палец на кнопке…
 
   Разыскивая Рорка, Ева наудачу позвонила в его домаш­ний кабинет – и угадала. Сразу, без лишних слов она вы­палила:
   – Сделай мне одолжение, поработай сегодня дома!
   – Есть какие-то особые соображения?
   Она не собиралась ему ничего объяснять, но кто сказал, что его роскошный офис в центре города не может быть избран в качестве мишени? Однако если бы она поведала ему об этом, он метнулся бы туда и сам занялся бы поис­ком и сканированием. Такого риска Ева не могла позво­лить.
   – Не люблю вопросы, но мне бы очень хотелось, чтобы ты срочно занялся тем проектом, о котором мы с тобой го­ворили ночью. Это было бы большой помощью.
   Рорк помолчал.
   – Постараюсь, хотя мне тут нужно будет кое-что ото­двинуть. Но в любом случае у меня включен автопоиск.
   – Понимаю, но у тебя получается быстрее, когда ты де­лаешь все сам.
   Рорк усмехнулся:
   – Мне это кажется почти комплиментом.
   – Не зазнавайся. – Ева старалась ничем не выдать своей новой тревоги. – Слушай, меня поджимает время. Не мог бы ты перебросить мне сюда кое-какие данные?
   – Какие?
   – О твоей собственности в Нью-Йорке.
   – О всей?!
   – Я же сказала, меня поджимает время. – Ева очень старалась, чтобы ее голос звучал спокойно. – У меня нет десяти дней, чтобы заниматься этим без твоего содейст­вия. Укажи самые оживленные, излюбленные публикой места.
   – Зачем?
   Ева почувствовала себя неуютно.
   – Я просто перепроверяю здесь кое-что. Надо связать концы с концами. Обычное дело.
   – Ева, дорогая, ты лжешь мне, – очень серьезно сказал Рорк.
   – Я не лгу. О, боже! Попросила у тебя какую-то элементарную информацию, которую как твоя жена я имею право знать, а ты обзываешь меня лгуньей!
   – Теперь я точно знаю, что ты врешь. Во-первых, ты никогда не расспрашиваешь меня о моей собственности. Во-вторых, ты ненавидишь, когда я называю тебя моей женой.
   – Ничего подобного! И потом, я против того, чтобы ты разговаривал со мной таким тоном. – Ева пожала плеча­ми. – Ладно, забудь об этом. В конце концов, это не столь важно.
   – Которое из моих владений выбрано в качестве цели?
   Ева тяжело вздохнула:
   – Если бы я знала, неужели не сообщила бы тебе? Пере­гони на мой компьютер эту информацию – и дай мне де­лать свою работу!
   Его голос стал холодным как лед:
   – Ты получишь ее. И если определишь цель, сообщи мне. Сможешь найти меня в офисе в центре.
   – Рорк! Черт возьми…
   – Делай свою работу, лейтенант, а я буду делать свою.
   Не успела Ева ответить, как Рорк отключил связь. Она стукнула кулаком по столу:
   – Упрямый, упертый сукин сын!
   Отбросив уставные правила, Ева позвонила на сотовый: вызвала на связь Энн Мэллой:
   – Мне нужно, чтобы твои ребята срочно выехали на одно место в центре города. Для полного осмотра.
   – Ты установила ту самую цель?
   – Нет, но… – Ева почувствовала, что от напряжения ей даже трудно говорить, и заставила себя хоть немного рас­слабиться. – Это личная просьба, Энн. Мне неловко к тебе обращаться, но Мира считает, что сегодняшней ми­шенью, вероятно, станет какое-то из владений Рорка. Он помчался в свой офис, и я…
   – Быстро адрес! – коротко сказала Энн. – Сейчас все будет сделано.
   Ева вздохнула с облегчением.
   – Спасибо, я твоя должница.
   – Не стоит благодарности. У меня у самой есть муж, и я поступила бы так же.
   – Все равно я тебе обязана.
   Послышался писк компьютера, и Ева добавила:
   – Ко мне пошла информация. Возможно, это о месте, с которого нам надо начинать. Сейчас я по ней пробегусь. Надеюсь, к началу нашего сборища удастся сузить круг по­исков.
   – Скрести пальцы, Даллас.
   – Пибоди, зайди ко мне, – позвала Ева помощницу, решив вместе с ней просмотреть то, что переслал Рорк.
   Переступая порог, Пибоди сообщила:
   – Пришло заключение экспертизы по дискам «Кас­сандры». Анализ ничего не выявил. Обычные диски – новые, запись первичная, никаких отпечатков. Зацепиться не за что.
   – Подтаскивай стул. У меня здесь список потенциаль­ных целей. Сейчас пройдемся по нему, чтобы сузить круг по критерию наибольшей вероятности.
   – Как вы его составили?
   – Мира считает, что нам скорее всего нужно искать клуб или театр. Я с ней согласна. По ее оценке, очень вели­ка вероятность того, что они снова нацелились на собст­венность Рорка.
   Пибоди села за стол рядом с Евой и стала смотреть на монитор. Почти сразу ее глаза округлились:
   – Боже! И это все принадлежит ему?!
   – Не заводи меня, – буркнула Ева. – Сейчас я запро­шу объекты, которые считаются достопримечательностя­ми или традиционными символами Нью-Йорка… А еще добавим здания, построенные на исторических местах.
   – Классно! Хороший запрос, – не удержалась Пибо­ди. – А знаете, мы с Заком побывали во многих этих мес­тах. Если бы нам было известно, что они принадлежат вам, было бы еще интереснее.
   – Они принадлежат Рорку .
   Компьютер сработал с такой оперативностью, что Ева подозрительно оглядела его.
   – Пибоди, как ты думаешь, почему эта штуковина се­годня так хорошо работает?
   – Когда я говорю что-то в этом духе, то обычно стучу по деревяшке.
   Пибоди посмотрела на новый список и вздохнула:
   – За один раз даже такой набор параметров не очень-то сократил перечень.
   – Вот что значит любить старину. У него это просто мания! Итак, мы предполагаем клуб или театр. «Смертные глазеют на смертных»… Где сегодня идут дневные пред­ставления? «Кассандре» нужно, чтобы внутри были люди. Требуются жертвы – и не пара туристических групп, не персонал. Почему бы не взорвать театр во время спектак­ля? Вот будет эффект!
   Пибоди забеспокоилась:
   – Как вы думаете, у нас хватит времени, чтобы предот­вратить это?
   – Или мы будем заглядывать не в то окошко, а тем вре­менем рванут какой-нибудь бар в другом месте… Так-так, вот это уже лучше, с этим можно работать… Ну что, копи­руем и распечатываем?
   Ева поднялась из-за стола.
   – Пибоди, это прихватим с собой в зал для совещаний. И… – Ева схватила распечатку. – Это еще что за чертовщина?!