Робертсон Дженнифер. Певец меча

14

   Я был в Пендже. В хиорте. Купался в жаре, поту и вони.
   Я пошевелился, попытался заговорить. Прохладная, мозолистая рука мягко опустилась на мои губы и мир снова погрузился в тишину.
   Я помнил, что убил песчаного тигра, но и он едва не прикончил меня. Все мое лицо было сплошной болью, яд струился по моим венам и от него пылала плоть.
   Но я был еще жив. И я завоевал свободу.
   Я пошевелился. Теперь шукар поймет, что у него нет другого выхода как только дать мне свободу. Не сможет же он отрицать то, что я сделал. Я уничтожил зверя, который убил многих из нас — нет, не из нас, я не Салсет, я просто чула — и теперь племени придется наградить меня. Они обязаны это сделать. Я потребую у них то, о чем мечтал всю жизнь — свободу.
   В награду мне нужна была только свобода.
   Боги валхайла, гончие аид — дадут ли мне ее наконец-то?
   Губы превратились в сухую корку. Я облизнул их, думая, что от этого станет легче, но они остались сухими — во рту не было слюны. Весь я был слишком сухой, пока прохладная рука не провела влажной тканью по моему лицу, шее, груди, потом опустилась к животу и замерла. Я услышал, как кто-то задержал дыхание.
   Сула?
   Сквозь закрытые веки я увидел ее перед собой. Молодая женщина, похожая на остальных Салсет: блестящие черные волосы, золотистая кожа, влажные темно-карие глаза. Сула еще не вышла замуж, но в ее возрасте пора было всерьез задуматься о муже. И вина за то, что Сула до сих пор не нашла подходящего человека лежала на мне. Я был чулой, она — свободной женщиной. И это еще одна причина по которой шукар ненавидел меня. Он мог бы взять ее себе, но думаю, что Сула все равно отказала бы ему.
   Сула в видении задрожала, поблекла и изменилась. На этот раз около меня стояла не молодая женщина, которая подарила мне достоинство и сделала меня мужчиной, которая боролась за мою свободу, а добившись ее, потребовала, чтобы я уходил. Рядом была Сула, которая спасла нас с Дел от Пенджи и снова вернула нас к жизни. Старая, пополневшая Сула, с расплывшимся лицом, седыми волосами, овдовевшая за годы разлуки, но такая же сильная и мужественная.
   Дел.
   И я понял, что спал и видел сны.
   — Баска? — в моих ушах вопрос отдался хриплым карканьем.
   Рука с влажной тканью дрогнула, прижалась к моему животу и торопливо отдернулась.
   — Нет, — сказал знакомый голос. — Это Адара.
   Адара. Я открыл глаза и понял, как далеко меня унесли сны.
   Я лежал в повозке, маленькой повозке без лошади, набитой вещами с Границы. Адара стояла рядом со мной на коленях, места для нее едва хватало, и сжимала в руках влажную тряпку. Пальцы теребили ткань, разглаживали и снова сминали. Пряди распущенных рыжих волос слиплись от пота, влажное лицо блестело. Адара провела по лбу тыльной стороной ладони.
   Привлекательная женщина, Адара. И сильная, в своем роде, хотя и ничего не понимает в танцах и мечах.
   — Вот, — сказала она. — Выпей.
   Тепловатая вода пахла козой, из шкуры которой была сделана фляга, но я впитывал эту спасительную влагу и чувствовал, как снова оживает мое горло. Я поблагодарил и оттолкнул флягу.
   — Я должна извиниться, — прошептала Адара.
   Я поднял брови.
   — Я была слишком резкой с детьми и слишком грубой с тобой и Дел.
   Я глубоко вздохнул.
   — Надеюсь, у тебя были причины.
   — Причины есть, — она тоже вздохнула и снова начала комкать ткань. — Мой муж был танцором меча.
   Мне показалось, что я уже давно ждал этого признания.
   Адара, избегая моего взгляда, рассматривала мои руки.
   — Он пришел с Севера на Границу, в наше поселение, сильный, светловолосый великан, и сразу разбил мне сердце. Мне было только пятнадцать, ему — на двадцать лет больше, но такая разница меня не пугала. Я хотела выйти за него замуж. Но он принадлежал к числу тех людей, которые живут мечом, и я боялась, что он умрет тоже из-за меча, — она была напряжена так, что заострились черты лица. — Я заставила его бросить меч.
   — Как?
   — Предложила выбор: женщина или круг. Кесар выбрал женщину.
   — И это же ты пыталась вбить своим детям?
   — Да, — она подняла взгляд и не мигая смотрела на меня зелеными, как у песчаного тигра глазами. — Я хотела, чтобы жизнь Киприаны была спокойнее чем моя, чтобы Массоу никогда не пришлось брать меч в руки…
   — Хотела, — повторил я. — А теперь передумала?
   Адара тяжело вздохнула.
   — Дел правильно говорила, я не могу спрятать детей от жизни, а жизнь редко бывает добра. Я сказала Массоу и Киприане, что если они хотят, они могут попробовать научиться чему-нибудь у тебя и Дел, потому что однажды это может им пригодиться.
   И может быть скорее, чем ей хотелось бы. Но по крайней мере она решила дать им шанс.
   — Дай еще воды, — прохрипел я.
   Адара подала.
   — Жар спал. Теперь тебе нужно спать, есть и отдыхать, и скоро ты поправишься.
   Я хмыкнул, возвращая флягу.
   — К утру я буду на ногах.
   — Нет, это вряд ли, — Адара двигалась с какой-то отчаянной решительностью. — Ты и Дел… вы связаны?
   — Не формально, — связью назывался на Границе брак. — И даже не не совсем формально… мы просто вместе.
   — И… спите вместе.
   — Ну да. Обычно, — я вздохнул и погладил свои шрамы, думая о неприятно онемевшей руке. — Сейчас это несколько затруднительно… Дел боится локи.
   — А я не боюсь, — сказала Адара. Четко и достаточно громко.
   Я задумчиво посмотрел на нее, но промолчал.
   Она подняла подбородок и смело встретила мой взгляд.
   — Мы с мужем могли редко… когда у него стало сдавать сердце. И… последний раз был очень давно.
   Я понимал, как тяжело ей было это сказать. На Юге женщина никогда не проявляет инициативы в таких делах, это происходит по желанию мужа. Адара жила на Границе, где не так строго следовали Южным обычаям, конечно на нее повлиял и муж-Северянин, но все равно, это было необычное и мужественное предложение.
   Предложение, которого я не хотел. Мне вполне хватало Дел.
   Но как, в аиды, сказать женщине нет?
   В конце концов мне и не пришлось ничего говорить. Адара поняла ответ интуитивно. На секунду она закрыла глаза, потом снова посмотрела на меня. Щеки ее покраснели, но я понял, что отказ ее не оскорбил.
   — Я понимаю, — тихо сказала она без лишних эмоций. — Я просто жила на Границе. Я женщина, которая рожает и растит детей, и живет в своем доме. Солнце высосало свежесть из моей кожи и оставило пятна на лице. Я никогда не держала в руках оружие и плачу, когда нужно дать сдачи. Я не смогла бы нанести удар мечом даже если бы от этого зависела моя жизнь. Тебе не нужна такая.
   — Ты нужна была Кесару.
   — Но я заставила его измениться, — теперь она себя за это ненавидела.
   Я подумал о нашем разговоре с Дел, когда она спрашивала, хотел ли я более мягкую женщину, женщину с иными аппетитами и иными целями в жизни, такую как Адара. А теперь другая женщина задавала тот же вопрос, хотя слова — и тот, кто их произносил — изменились.
   И я удивился, неужели каждой женщине на земле не нравится ее жизнь и она хотела бы жить по-другому.
   Жизнью, которой никогда не будет.
   Аиды, ну что за наказание.
   — Я позову Дел, — сказала Адара и тихо выскользнула из повозки.
   Вошла Дел. Она прислонилась к стенке и долго всматривалась в меня, по привычке убрав волосы за уши. Ее золотистый загар начал сходить и кожа становилась бледно-кремовой.
   — Ну, — сказала она, — значит вытянул.
   — Более-менее, — горло и грудь болели, но голова уже соображала. — Я долго спал?
   — То засыпал, то просыпался четыре дня.
   — Четыре дня! — я нахмурился. — Это был небольшой порез, и ты сама говорила, что его прижгли.
   — Правильно, — согласилась Дел. — Но этого меча касались локи и рана загноилась. Пришлось вскрывать ее и чистить.
   Я повернул голову и, прижав подбородок к плечу, изучил руку. Все предплечье было забинтовано, но запах показался мне довольно чистым.
   — Значит потеряли еще четыре дня.
   Дел пожала плечами.
   — Где четыре, там и шесть… Какая разница? Если я каждый день буду подсчитывать, сколько осталось до моих похорон, я умру от бессмысленных переживаний.
   Она говорила довольно спокойно.
   — Но баска… время уходит.
   — Время всегда уходит, — наклонившись, Дел подняла флягу и сделала глоток. — Когда ты поправишься, мы разделим еду и вещи и пойдем дальше.
   — Вещи? — нахмурился я. — По-моему мы давно разобрались с вещами. Зачем что-то менять?
   — Не наши вещи, их, — Дел пожала плечами. — У них больше нет лошади.
   Я моргнул.
   — Ты хочешь сказать… дальше мы пойдем впятером?
   Дел поставила на место флягу.
   — Прошло очень много времени с тех пор, как я последний раз проходила по Торговому Тракту. Гостиницы и поселения меняются как и люди, я уже не знаю, где их искать. Но я знаю, что если мы оставим эту женщину с детьми здесь, без защиты, пообещав, что им помогут за холмом, они могут погибнуть.
   Я думаю, что знал это с того момента, как мы их встретили, но почему-то притворялся, что починив повозку мы спокойно пойдем дальше. Помощь оказалась бессмысленной, поскольку не было лошади, чтобы эту повозку везти, а тащить ее на себе они не могли.
   — Я посоветовала им, как только ты встанешь на ноги, собрать все, что может понадобиться, — рассказывала Дел. — Я сказала, что в ближайшем поселении они смогут купить лошадь и другую повозку, но с этой им придется расстаться, — она ударила по деревянному остову. — К тому времени, когда они найдут новую повозку, от этой ничего не останется. Воры обдерут ее как падаль. Дерево пойдет для костра…
   — Но у них нет денег на лошадь и повозку…
   — У нас есть, — спокойно сообщила Дел. — Я взяла деньги у борджуни.
   Я обдумывал, чем нам это грозит. Я уже понял, что Массоу напоминал ей брата, так же как Киприана напоминала мне молодую невинную Дел.
   И думаю, где-то в подсознании, я и не представлял, что смогу бросить их одних… ну по крайней мере не думал об этом всерьез.
   — Что случилось, Дел?
   Ее лицо превратилось в мраморную маску.
   — Это я привела их, Тигр. Локи… Я так расстроилась в долине… вспоминая мою семью, — по-детски беспомощно Дел пожала плечами. — Их это и привлекает: сильные эмоции. Если бы я не потеряла контроль…
   — Уже не имеет значения, — успокоил я ее. — Мы расправились с ними, правильно? Мы прогнали локи.
   — Может быть, — не совсем уверенно согласилась Дел.
   — А теперь нам придется возиться с этими, с Границы, — я кивнул. — Снова теряем время, баска.
   — Да, — согласилась Дел. — А что еще нам остается?
   Мне тоже нечего было ответить, когда я задавал себе этот вопрос.

15

   — Вот это круг, — Дел показала на неровную линию, тщательно прочерченную в дерне. — А вот это меч, — она вынула из ножен Бореал. — И наконец, вот танцор, — она переступила через линию и встала в центре. — Это мир танцев мечей.
   Я посмотрел на два сосредоточенных, серьезных лица. Лица светлые, гладкие, нетронутые Южным солнцем. Они успели уехать с Юга, прежде чем оно навеки выжгло на коже свою печать.
   Массоу и Киприана с нетерпением ожидали каждого урока, впитывая все, что рассказывала им Дел и накрепко запирая это в памяти. Дел умела преподавать: она имела привычку спрашивать пройденное в самые неожиданные моменты и заставляла их постоянно повторять все, что они изучили. Они делали это охотно: Массоу — быстро и нетерпеливо, Киприана — сдержанно. Но в отличие от брата, который мог что-то забыть, у сестры была безупречная память.
   Мы оставили повозку и отправились на Север пешком. Жар у меня спал, голова уже не казалась каменной, но осталась одеревенелость в костях и суставах. В окружении четырех спутников, каждый из которых был моложе меня и привычнее к Северной погоде, я чувствовал себя стариком и неоднократно задумывался, чего ради я покинул родной Юг.
   За пять дней у нас выработался распорядок. Каждый без жалоб нес свою долю поклажи, поднимаясь и спускаясь с холмов, петляя по тропинке, и терпеливо переносил все тяготы путешествия, независимо от того, как и в чей адрес ему хотелось высказаться. Адаре трудности были не в новость и она быстро приспособилась. Ее дети, привыкшие, что многое делает за них отец, реагировали так, как и полагалось детям — относились ко всему как к интересному приключению. Массоу переполняла энергия, как и всех ребят его возраста. Старшая сестра выполняла все из желания понравиться взрослым и нуждалась в нашем одобрении.
   Во второй половине дня мы останавливались и начинались уроки.
   Адара ничего не говорила, глядя как день за днем ее дети постигали танец. Большая часть его была ритуальной. Дел не посвящала детей в искусство убийства. Она осторожно подбирала слова и прерывала случайные замечания Массоу во время кровожадных дискуссий. Она честно отвечала на все их вопросы, но учила их почитать сам танец, а не гордиться его кровавым результатом.
   У Киприаны и Массоу был только меч отца и они учились по очереди. Дел не могла дать им Бореал, а я решил не проводить эксперимент и не выяснять, ожила ли яватма Терона. После незабываемого взрыва, когда я воткнул ее в землю, я предусмотрительно держал клинок подальше от чужих рук. Дел объяснила, что меч был вызван к жизни неправильно и не живет так, как Бореал, но я боялся, что и не полностью ожившая яватма может повредить мальчику или девочке.
   Поэтому они занимались по очереди. А однажды Массоу, выйдя из круга, посмотрел на меня сияющими глазами.
   — А почему ТЫ не танцуешь с Дел?
   Я сидел на земле, наблюдая за процессом их обучения.
   — Я постоянно танцую с Дел.
   Киприана лукаво улыбнулась.
   — Ты имеешь в виду… с мечом?
   Я кинул на нее злобный взгляд. Она покраснела и хихикнула. Ей было пятнадцать лет, не девочка и не женщина, как раз что-то между ними. Она еще по-детски боролась с застенчивостью.
   Аиды, вот и все, что мне нужно.
   Дел криво улыбнулась.
   — Может потанцуешь? Поможет быстрее поправиться.
   Я не сомневался, что поможет. От холода и раны я стал медлительным и уже слишком долго не танцевал, а при моем образе жизни тренироваться нужно постоянно, независимо от того, какой ты мастер. Я вздохнул, заставил себя подняться и вытащил из ножен меч Терона.
   Массоу просто засиял, когда ему позволили произнести традиционное приглашение:
   — Войдите в круг.
   — Иду уже, иду, — я подошел к изогнутой линии и вдруг заметил странное выражение лица Дел. — Баска?
   Дел снова стала обычной.
   — Ничего, — сказала она. — Ты готов?
   Скорее всего нет. Я нацепил на себя слишком много одежды, а суставы отвыкли работать. День был мокрым, хотя и не дождливым, но я успел понять, что погода не имеет значения. Мои кости ненавидели Север.
   — Тренировка или танец? — спросил я. Ответ на этот вопрос многое менял.
   — Тренировка, — решила она. — Не думаю, что ты в состоянии танцевать.
   Дерн промок, но ноги не скользили. Землю покрывала паутина веток и стеблей, что давало ногам неплохую опору. Я сразу оценил преимущество Северной обуви — в сандалиях я бы легко поскользнулся.
   — Ну тогда давай займемся делом, баска.
   Я признаю, что разленился. Разленился и вышел из формы. Танцы мечей требуют ежедневной физической и умственной работы, а в последнее время я не занимался ни тем, ни другим. Так что когда Дел подошла ко мне, гибкая и сильная, я не успел подготовиться.
   Две быстрые атаки, и она выбила меня из круга.
   Глаза Массоу стали огромными.
   — Ой, Тигр!
   Аиды, можно подумать, он на меня деньги поставил! Киприана промолчала.
   — Это же тренировка, — напомнил я. — Танец не по-настоящему.
   Дел сразу запылала негодованием.
   — Разве ты не слышал ни одного слова из того, что я говорила? — возмутилась она. — Ты сидел здесь пять дней, слушал, что я рассказывала этим истойя о необходимости почитать ритуалы танца, а сам теперь их игнорируешь?
   Я прочистил горло.
   — Дел…
   — Как ты можешь называть себя танцором меча, если не принимаешь танец всерьез? — ее ярость вдохновляла. — Как ты можешь позорить своего ан-кайдина?
   — Шодо, — холодно поправил я. — На Юге его называют шодо.
   — Шодо, кайдин, ан-кайдин… мне все равно, как называть, — она подошла к границе круга. — Важны только жизнь и смерть, Тигр. И ученик не должен уронить достоинство своего ан-кайдина.
   — Того самого ан-кайдина, которого ученик когда-то убил.
   Разумеется она застыла — чего я и добивался. Вся краска сошла с лица почти мгновенно, и я даже испугался, что Дел упадет в обморок. Но она справилась с собой и уставилась в пространство, хотя, думаю, она ничего не видела.
   Массоу открыл рот. Киприана побледнела. Все молчали.
   — Да, — наконец заговорила Дел, — но по крайней мере танцевал он достойно.
   Это сработало. С подчеркнутой осторожностью я переступил линию в грязи и вошел в круг.
   — Прекрасно, — пробормотал я. — Давай попробуем.
   Тренировка закончилась, начался танец. На промокшем дерне, покрывавшем склон холма в низинах Севера. Я забыл, что за нами следили дети. Забыл, что на нас смотрела Адара. Забыл, что давно не танцевал. Работали только рефлексы, вбитые в меня много лет назад.
   Песня мечей — лязг и звон магической стали — наполнила воздух. Дел не стала вызывать меч к жизни, я этого сделать не мог, так что клинки не загорелись, но блеска серебра было с избытком. Сталкивающиеся мечи создавали ослепительный занавес в обрамлении солнца.
   Сквозь песню мечей слышались посторонние звуки: я тяжеловато дышал, нанося удары, Дел что-то шептала себе под нос. К этому нудному шуму мы давно привыкли — затрудненное дыхание, всхлипы, вдохи и выдохи, глухое бормотание женщины.
   С каждым ударом танец ускорялся, а бормотание Дел становилось все громче. Наконец я понял, что говорила она не для себя, а для меня. Она комментировала мой стиль, мою технику, неохотно признавая достоинства или разочарованно отмечая недостатки.
   — В аиды… — выдохнул я, — ты что делаешь?
   — Двигаешься медленно… очень медленно… и танцуешь вяло…
   — Аиды, женщина… я болел…
   — И мог умереть.
   Шаг, скольжение, прыжок.
   — Я думал, мы просто тренируемся…
   — Так и есть…
   — Я думал, это просто разминка…
   — Так и есть…
   Обвод, удар, отступление.
   — Раньше ты такого не устраивала…
   — Раньше тебе это не было нужно…
   — А теперь нужно?
   — Нужно. Ты танцуешь неряшливо, Тигр.
   Неряшливо. Надо же.
   Ну получи за неряшливость, баска.
   — Лучше, Тигр… уже лучше.
   И вот это тоже получи.
   — Гораздо лучше, Тигр… Теперь не замедляй…
   Аиды, эта женщина меня убьет и для этого ей не понадобится скрытая сила ее яватмы.
   — Если бы ты не натравила на меня баньши-бурю, я бы никогда не заболел…
   Пригнуться, отпрыгнуть, развернуться.
   — Ну понятно… собираешься свалить всю вину на меня…
   — Если бы не этот трижды проклятый холод…
   — Дело не в холоде, Тигр…
   Бореал поцеловала меня в горло.
   — Аиды, Дел не так же близко…
   — А я ведь могла и проткнуть… Вини только себя, Тигр…
   Вини вот это, баска.
   Только я промахнулся. А Дел, как всегда, нет.
   Аиды… а ведь больно.
   — Тигр… — Дел опустилась на колени на утоптанный дерн, пока я медленно принимал сидячее положение. — Тигр… очень больно?
   Я осторожно ощупал порез на подбородке и убедился, что крови немного. Пострадала в основном гордость.
   — Рука болит гораздо сильнее, — кроме этого я не нашел, на что пожаловаться.
   Лоб Дел разгладился.
   — Я же говорила, что ты стал медлительным…
   — Слишком медлительным, слишком скованным, слишком старым, — я повернул голову и сплюнул. Танец отдавался толчками глубоко в груди.
   Что-то мелькнуло в ее голубых глазах, что-то сродни пониманию и опасению.
   — Значит хочешь вернуться?
   — Да, — этого она и боялась, теперь я все понял. — После того, как мы закончим.
   Ее голос дрогнул.
   — Что закончим?
   — То, что тебе нужно закончить.
   Я почти физически ощутил как спадает напряжение, хотя Дел пыталась это скрыть.
   — Прости. Я разозлилась. Я забыла о твоей руке.
   Я поднимался медленно, прислушиваясь к ощущениям в груди.
   — Может это то, что мне нужно.
   Дел тоже встала и повернулась к своим ученикам.
   — Я была неправа, — объявила она. — Я дала волю гневу. Ярости не место в круге.
   Лицо Массоу заметно побелело.
   — Ты могла убить его?
   — Да, — честно ответила Дел, — или Тигр мог убить меня.
   С ее стороны очень любезное дополнение.
   — Ты правда мог? — спросила Киприана, как всегда не пропустившая ни слова.
   Я наклонился и подобрал меч.
   — Не сегодня, — признался я, — и возможно не завтра. Но может быть скоро… если я доживу до этого дня.
   Следующие два дня я принимал участие в уроках и постепенно восстанавливал форму, хотя Дел иногда забывала, что я не хуже ее знал все, чему она учила. Надо признать, наши стили сильно отличались, как результат различия культур, но в общем она знала не так уж много того, чего не знал я (или, честно говоря, и наоборот). Как бы там ни было, занятия помогли мне быстрее поправиться, что и требовалось.
   Адара больше не предпринимала попыток сблизиться со мной. Меня это, признаюсь, даже удивляло. Не решила ли она, что я ее не стою? Ведь женщина не сомневается, что мужчина будет ее преследовать даже если она сначала сказала «нет». Я долго думал, в чем дело, но в конце концов решил, что ни я, ни Адара тут не причем. Не знаю как локи, а Дел всегда была рядом, и это делало длительное свидание невозможным.
   Хотя, думал я, когда-то я не обращал внимания на такие пустяки.
   В аиды все это.
   Киприана вела себя со мной все смелее. Она часто просила меня рассказывать истории. Невыдуманные истории, говорила она, о победах в круге. Поэтому по вечерам, когда мы усаживались вокруг костра, я без напоминания заводил рассказ о своих приключениях, очень стараясь ничего не выдумывать. Совсем без преувеличений, конечно, обойтись было нельзя, с этим согласился бы даже Кот Беллин, но мне не хотелось выглядеть непобедимым. Массоу и Киприана могли поверить и попытаться повторить мои подвиги.
   Постепенно в историях я добрался до Дел. Она мрачно посмотрела на меня, когда я начал расписывать наше путешествие, и поджала губы.
   — Но ведь и ты принимала в этом участие, — заметил я. — На Севере не принято рассказывать истории?
   — Прирожденный скелп в большом почете у людей.
   — Тогда…
   — Я не скелп.
   Я почесал шрамы на щеке, выигрывая время, чтобы набраться терпения.
   — Ну может и нет, но это не должно помешать тебе поддержать меня и закончить рассказ.
   — Талантами скалда тоже не обладаю.
   — Кого?
   — Скелпы — историки, а скалды выдумывают рассказы.
   Аиды, вот и приехали.
   — А между ними есть разница.
   — Как между локи и афритом.
   — Локи? — Массоу, конечно, вскинул голову с бойким видом. — А что локи?
   — А африты? — заинтересовалась Киприана.
   Дел хитро улыбнулась, взглянув на меня.
   Я вздохнул.
   — Африты — Южные демоны. Они веселые, не причиняют людям вреда, только надоедают.
   — А локи причиняют, — серьезно сказал Массоу. Его глаза блестели от любопытства. — Локи могут убивать людей.
   Киприана кивнула.
   — Локи — злые демоны.
   Адара, до сих пор молчавшая, решила, что и ей пора вставить слово.
   — Кесар рассказывал, что далеко на Севере локи уничтожали целые поселения.
   А я-то ожидал, что она посоветует детям не говорить ерунды.
   — Хм, — выдавил я с отвращением. Добавить было нечего.
   — Это локи снова соединили тех призрачных всадников, — Массоу с детским восхищением, но очень точно описал случившуюся мерзость.
   — И локи сделали из дыма лошадей, — в свете костра глаза Киприаны казались черными. Она ничего не говорила о своем подвиге с посохом, видимо стараясь не вспоминать об этом. — Я знаю, как они овладевают людьми.
   — Киприана, — тихо окликнула ее мать.
   — Ну я же знаю. Я слышала истории, — светлые волосы падали на плечи. В слабом свете костра она превратилась в молодую Дел или Дел стала повзрослевшей Киприаной. — Они спят с мужчинами и женщинами.
   Массоу издал невнятный звук, выражающий отвращение и недоверие.
   — Но это правда, — настаивала его сестра. — Так появляются новые локи.
   — Киприана, хватит, — оборвала ее Адара. — Из-за тебя брату и так всю ночь будут сниться кошмары.
   Я так не думал. Массоу тоже.
   Глаза мальчика стали огромными.
   — Ты хочешь сказать… они появляются как котята или щенки?
   Передо мной промелькнуло странное видение: река щенков-демонов и котят-чудовищ. Я едва не расхохотался, но побоялся обидеть мальчика. Массоу был серьезен, а мы слишком часто смеемся над детьми.
   — Локи существуют, — тихо сказала Дел. — Но если мы будем осторожны, они нам не повредят.
   — Они нам ничего не сделают, ты же с ними расправишься, — вера Массоу была основана на фактах. — И Киприана с ними справлялась.
   — Я помогала, — поправила его сестра.
   Адара встала и объявила:
   — Пора спать.
   Естественно они запротестовали. И естественно она победила. Массоу и Киприана отправились смотреть свои сны о локи. Дел кинула на меня взгляд через костер, когда Адара по необходимости отошла в тень.
   — Ты дурак, — сказала Дел.
   Я поднялся, разминая одеревеневшие мышцы.
   — Ты начинаешь повторяться, — я с наслаждением потянулся, затрещав всеми суставами. — Я думаю, ты просто оправдываешься этим, чтобы не пускать меня к себе в постель.