Страница:
Дел открыто улыбнулась.
— Я уверена, что Адара будет счастлива видеть тебя в своей.
Аиды. Ничего не скроешь от женщины.
Я потрогал подсохший порез на подбородке.
— Я иду спать, — сообщил я, — с тобой или без тебя.
— Без меня, — отрезала она.
Я помолчал.
— С тобой все в порядке?
— Я просто думаю, Тигр.
— Значит с тобой не все в порядке, — неуклюжая попытка пошутить. Даже я понял, как нелепо прозвучала фраза.
— Иди спать, — посоветовала Дел.
Я пошел. Всю ночь мне снились локи.
16
17
— Я уверена, что Адара будет счастлива видеть тебя в своей.
Аиды. Ничего не скроешь от женщины.
Я потрогал подсохший порез на подбородке.
— Я иду спать, — сообщил я, — с тобой или без тебя.
— Без меня, — отрезала она.
Я помолчал.
— С тобой все в порядке?
— Я просто думаю, Тигр.
— Значит с тобой не все в порядке, — неуклюжая попытка пошутить. Даже я понял, как нелепо прозвучала фраза.
— Иди спать, — посоветовала Дел.
Я пошел. Всю ночь мне снились локи.
16
Их восторга перед занятиями с мечом хватило примерно на неделю, после этого Массоу и Киприана потеряли к танцам весь интерес. Произошло это внезапно: оба наотрез отказались войти в круг.
Мы не имели права заставлять их. Они начали заниматься по своей воле, а теперь по своей воле решили прекратить. Я не мог понять, что же произошло, пока Дел не высказала предположение:
— Ты их заразил и теперь им ничего не хочется делать.
Мы сидели рядышком на одеяле из козьей шерсти, натачивая мечи. Эта обыденная работа давно стала для нас естественной и доставляла удовольствие нам обоим. Солнце тонуло в горах и, конечно, снова похолодало. Спасала нас только шерстяная одежда.
— Что ты имеешь в виду? — кинув взгляд над плечом Дел, я увидел Адару и ее детей. Они тихонько переговаривались.
— У них уже два дня насморк, а сегодня они начали кашлять.
Это правда. В последнее время все трое были очень спокойны, если не назвать это спокойствие депрессией. Если они чувствовали что-то вроде того, через что прошел я, я не мог винить их за отказ войти в круг.
— Тогда давай забудем об уроках. Да они им вообще-то и не нужны, никто из них не станет танцором меча.
Дел мое предложение не понравилось. Вряд ли она думала, что Массоу или Киприана начнут заниматься всерьез, взяв жизнь танцора меча за пример для подражания, но я понимал, как тяжело ей было терять двух ее истойя. Уроки отвлекали Дел от мыслей о времени, которое бежало слишком быстро, неумолимо приближая роковой день.
— А у Массоу есть способности, — не сдалась Дел.
Я ответил резче.
— Массоу слишком маленький, чтобы понять, чего он хочет. Просто он напоминает тебе Джамайла.
Дел продолжала чистить клинок, но по тому, как ссутулились ее плечи, я понял, что она нервничает.
— А как насчет Киприаны?
— Что насчет Киприаны?
— Ты отказал ее матери. Ждешь предложения дочери?
Я даже не улыбнулся.
— Я жду твоего предложения.
Дел оторвала взгляд от меча.
— Я говорила тебе…
— Ты говорила мне о локи, — спокойно согласился я. — Не скажу, что я тебе не верю после всего, что случилось, но по-моему, ты заходишь слишком далеко. Три недели назад я разбил круг… две недели назад мы сражались с этими воскресшими всадниками… Может признаешься, ты дала обет безбрачия?
— Ты не знаешь, что они могут сделать…
— Я знаю, что они сделали.
Дел нахмурилась.
— Если не можешь терпеть, развлекайся с кем хочешь, — она старалась не раскричаться, чтобы не услышали Адара и дети. — Адара помчится к тебе по первому зову. И Киприана тоже.
До меня что-то стало доходить.
— Так ты ревнуешь?
— Нет. С чего бы это? — холодно поинтересовалась Дел. Она успела взять себя в руки. — Мы не связаны узами брака. И даже если бы ты на мне женился, ты все равно гулял бы со всеми женщинами в округе. Такие вещи, как брак для тебя не святы.
Я застыл, изучая Северный меч.
— Ты думаешь, я бы изменял?
Бледные брови поднялись.
— А что, нет?
Стал бы? Мог бы? Аиды, нашел над чем голову ломать.
— Если бы жены не выдумывали так много отговорок, стараясь держать мужей подальше от своих постелей, может мужья не гуляли бы от них.
Голос Дел просто замораживал.
— Сейчас главное не это.
Конечно, но хотел бы я, чтобы все было не так. Это избавило бы меня от многих проблем.
— Я не хочу спать с Адарой, а Киприана слишком молода.
— Ей столько же лет, сколько было мне, когда меня взял Аджани. Ей столько же, сколько было ее матери, когда Адара родила дочь, — Дел откинула волосы за спину. — Не пренебрегай любовью только из-за того, что дающий ее слишком молод.
— Баска…
Дел спокойно встретила мой взгляд.
— Она напоминает меня. Она напоминает тебе меня… или меня, которая не попалась Аджани.
Дел не ошиблась, я их уже сравнивал. Они действительно были похожи и телом, и духом, но я никогда не проводил прямых связей…
Я задумчиво постучал ногтем по краю меча Терона.
— Может мы оба дураки, Дел… Ищем не там, где надо…
— Я искала брата…
— …а я неиспорченную Дел.
Она кивнула и отвернулась.
— Я знаю, что он не Джамайл, но трудно не претворяться.
— А я не думаю, что ты испорченная.
— Может и так. Но ты никогда не задумывался, какой бы я была без меча?
Дел без меча как Юг без солнца.
— Нет, — честно сказал я, — потому что если бы у тебя не было меча, меня бы уже десять раз убили.
Дел неохотно выдавила кривую улыбку.
— В этом ты весь, — отметила она, — думаешь только о своей шее.
— И о других частях своего тела.
— И моего тоже.
Конечно. С чего бы мне это отрицать?
Дел убрала Бореал, скрыв сияние покрытого рунами клинка.
— Поскольку я потеряла остальных, может ты будешь моим истойя?
Поможет провести время.
— Если ты не будешь забывать, кто я.
Она бестактно фыркнула.
— Разве такое забудешь?
Я решил промолчать.
На другой день, хвала валхайлу, ветер разогнал облака и пробившееся солнце оживило мир, он засиял золотом и серебром. Роса просохла, туман растаял, влага впиталась в землю.
Я несколько дней не видел нормального света и это раздражало меня. Я не понимал, как мог человек жить в мире, где по бокам его сжимали горы и деревья, а сверху давили облака, самоуверенно загромождавшие вершины гор. Мне были противны дерн и осока, ярко-розовые цветы и пурпурный вереск, да и сами грязно-серые дни. Я не мог жить без солнца, песка и жара Южной пустыни.
Мы спускались из заоблачного мира в зеленую долину, заросшую буйной травой и кустарником. Долина казалась колыбелью с каменными стенами, поднимавшимися ввысь. Древние горы рассыпались как кости оракула. В другом конце долины коричнево-пурпурные горы разрезала сине-черная трещина — узкий проход в долину с Севера. Проходы с Юга и Севера соединялись извилистой дорогой, по которой ездили торговцы. Прямо перед нами дорога уходила вниз.
Массоу и Киприана, громко крича, побежали вперед. Их не беспокоили крутые повороты и глубокие колеи от повозок, они были слишком взволнованы и вряд ли нашлись бы в мире препятствия, которые смогли бы замедлить их бег. Адара хотела остановить их, но только махнула рукой. Она, как и ее дети, хотела пообщаться с людьми. Целых две недели мы провели впятером.
Большой лагерь из беспорядочно расставленных повозок растянулся от горных склонов до центра долины. Я решил, что это не постоянное поселение. Скорее в долине останавливались отдохнуть караваны.
Дел подтвердила мою догадку.
— Все эти люди — жители Высокогорий, — объяснила она. — Они спускаются с Высот ненадолго дважды в год, осенью и весной, — лицо Дел сияло, а шаг приобрел упругость. — Они хорошие люди, Тигр. Щедрые и дружелюбные. Я рада снова увидеть их.
— Ты их знаешь?
— Не всех, но… может быть никого не знаю, но вряд ли. Здесь собираются все, кто живет в Высокогорьях. На Северном языке это называется кимри.
— Все жители Высокогорий спускаются?
— Ну, не совсем. В основном странники.
Ну это уж слишком. Снова новое слово.
— Кто?
— Бродяги, путешественники. Те, кто не живут оседло, под крышей.
— А-а, кочевники.
Адара кивнула.
— Кесар рассказывал о них. Он сам жил в Высокогорьях, хотя и не был странником. Он всегда говорил, что мне бы понравилось кимри, — лицо Адары посуровело. — И вот мы пришли сюда, а Кесара нет, — она смотрела как ее дети бежали к центру маленькой долины. Люди уже выходили из повозок и приветствовали Киприану и Массоу. В глазах Адары была необычная пустота. — Кесара здесь нет.
Далеко внизу толпа собравшихся странников поглотила брата и сестру.
Дел радостно вздохнула.
— У них есть еда и много выпивки.
— Акиви? — ожил я.
Дел усмехнулась.
— Нет. Здесь это называется амнит.
— Амнит?
— Даже для Песчаного Тигра он может оказаться слишком крепким.
— Выпивки слишком крепкой для Песчаного Тигра еще не создали.
— Может быть, — Дел снова усмехнулась, а я радовался, что она хотя бы на время позабыла о своих бедах.
— Хочешь поспорить?
— Побереги свои монеты, Тигр. Они тебе понадобятся для другого.
Я покорно вздохнул.
— Опять будем покупать одежду.
— Нет. Купим запасы, чтобы было что есть и пить. И еще лошадей. А остальное пойдет на другое, — Дел помолчала в предвкушении чего-то приятного. — Будет на что заключать пари.
— Да?
— Да. Люди Высокогорий любят держать пари. И любят танец мечей, — она смотрела на меня сияющими глазами. — Они восхищаются мужественными женщинами и здесь мы не сможем обманом заставить их ставить только на тебя, как делали на Юге. Здесь танец будет чистым, и такими же будут ставки.
Мысленно я прошел по всем кругам, в которые входил по дороге в долину.
— Поэтому ты так давила на меня всю дорогу? И несла всю эту чушь «почувствуй меч, стань мечом», словно я Массоу или Киприана? — сухо поинтересовался я. — Я УМЕЮ танцевать, Дел… Зачем нужна была эта ерунда?
Оживление исчезло. Сияние в глазах пропало.
— Хотела бы я, чтобы это было так.
— Скоро вы оставите нас, — ровно сказала Адара.
Мы оба посмотрели на нее. С начала болезни она стала апатичной и замкнутой, хотя я бы ее больной не назвал. Вот Массоу и Киприана действительно пару дней кашляли, чихали и плохо спали, но в общем простудились они не так сильно, как я.
(Это только подтверждает, как весь я ненавижу Север).
Из множества моих знакомых Дел не самый тактичный человек.
— Да, — подтвердила она, — и ты это знала. Мы согласились отвести вас туда, где вам смогут помочь. Странники продают лошадей, повозки и все, что нужно для дальней дороги. Нам не по пути, — может быть она все же поняла, как грубо прозвучали ее слова и немного смягчила тон. — И не ломайте себе головы, как вы будете возвращать деньги или можете ли вы себе это позволить. У нас с Тигром деньги есть и то, что мы потратим на вас, мы легко вернем в круге.
Адара поежилась.
— Круг, — печально сказала она. — Весь мир — круг, а мы в нем как в ловушке.
Дел и я обменялись взглядами. Мы и так потратили слишком много времени на этих жителей Границы и не могли дольше задерживаться. У нас не было другого выхода, мы должны были купить лошадей и запасы и как можно быстрее отправляться к Высокогорьям независимо от того, как отнесутся к этому Адара и дети. Время Дел истекало.
— Мы сделаем для вас все, что в наших силах, — неубедительно пообещал я и был вознагражден пустым взглядом.
Мне не потребовалось много времени, чтобы осознать свое крайне неуютное положение. Мы оставили Юг и Границу позади и вошли в совершенно другой мир, где люди говорили на чистом Северном языке, не примешивая к нему Южных слов. За несколько месяцев я выучил кое-что из Северного от Дел и путешествие через Границу расширило мой словарный запас, но моих знаний не хватало. Я оказался чужаком, говорящим на непонятном окружающим людям Северном языке.
Меня ошеломило обилие светлых голов. Не все Северяне были блондинами, но среди них не было ни одного действительно темноволосого, не считая меня. С каштановыми волосами и темной кожей, не говоря уже о зеленых глазах вместо голубых, я выделялся как сломанный палец.
Дел окунулась в свою стихию. Как сначала Массоу и Киприану, люди вышли приветствовать нас. Дети щебетали, мужчины радостно здоровались, женщины задавали нам вопросы, только я не понимал, о чем они говорили и о чем спрашивали. Я не мог разобрать их витиеватого языка.
Кругом царил беспорядок. Повозки то жались друг к другу, то стояли на большом расстоянии. Лошади были привязаны к столбам или отдыхали в наскоро сооруженных загонах. По лагерю бегали собаки и бродили курицы. Мужчины сидели вокруг костров, пили, разговаривали, заключали пари или демонстрировали свое мастерство в борьбе или бое. Женщины собирались поболтать у повозок, готовили ужин, шили и смотрели как их мужчины хвастали собой. Дети сновали туда-сюда.
Дел без труда пробралась через толпу.
— Будет много связей кимри, — сказала она.
— Что?
Она улыбнулась.
— Странники из Высокогорий обычно собираются вместе только для кимри. Юношам, которые желают найти девушек и девушкам, жаждущим любви, негде встретиться. У них нет — или почти нет — выбора. Поэтому все рады кимри. После кимри бывает много детей.
Я скривился.
— Теперь понятно, почему их здесь так много бегает.
Дел рассмеялась.
— Ты не любишь детей?
— Почему не люблю? Сам когда-то был ребенком. Но я предпочитаю их в разумных количествах.
Адара распустила волосы. Они рассыпались по шее и плечам, упали на глаза. Женщина перекладывала узел с вещами из руки в руку.
— Куда идти дальше? Мне нужно отдохнуть, поесть, попить.
Дело смотрелась, потом кивнула, сворачивая с дороги.
— Здесь, — объявила она, останавливаясь у повозки, рядом с которой уже собрались люди. — Сыр, амнит, позже можем купить мясо.
Мужчина у входа в повозку сказал что-то о еде на Северном. Я понял, что это была его повозка, а ее содержимое он продавал. Мужчина был высоким, голубоглазым, светловолосым — типичный Северянин. Адара бросила узел на землю и откинула волосы с осунувшегося лица.
— Я должна найти детей.
— С ними ничего не случится, — успокоила ее Дел. — Здесь им ничто не угрожает. Странники — добрый народ. Пусть Массоу и Киприана найдут себе новых друзей… они так долго были одни, — Дел приняла флягу из рук мужчины и передала ее Адаре. — Пей, отдыхай. Ты хорошо потрудилась без мужа, ты можешь гордиться собой.
Адара сжала флягу.
— Я так одинока… и так устала.
Лицо Дел смягчилось.
— Садись и отдыхай, — посоветовала она. — Ты заслужила отдых.
Жительница Границы, сжимая флягу из козьей шкуры, снова подобрала свой узел и пробралась сквозь толпу. Мужчины провожали ее внимательными взглядами. Глядя на них, я подумал, что Адара недолго пробудет одна, если захочет найти себе компанию.
— Вот, — Дел шлепнула флягой мне по груди. — Амнит, Тигр… Хватит, чтобы напоить все твои мечты.
Я понюхал пробку и почувствовал резкий запах.
— А нам куда идти? Где мы встретимся?
Дел улыбнулась сама себе.
— Думаю тебя я здесь легко найду. Ты не потеряешься в толпе.
Возразить было нечего. Я мрачно проложил себе дорогу среди людей и нашел Адару, сидевшую на траве со своим узлом. Воду она так и не попробовала. В зеленых глазах стояли слезы. Я бросил свой сверток, сел и прислонился к нему, удовлетворенно хмыкнув. Вынув пробку из фляги, я сделал первый глоток Северного амнита. Дыхание перехватило, из глаз потекли слезы, я закашлялся. Подошедшая Дел заулыбалась, чавкая сыром.
— Добро пожаловать на кимри.
Как только я пришел в себя, я сделал второй глоток. Этот прошел лучше и после него я смог даже улыбнуться. А потом перестал улыбаться, потому что услышал звук, который хорошо знал. Яростный, тонкий визг пронесся над толпой. Это кричал не человек. Такой звук могла издать только лошадь.
— Аиды, — сказал я, — это же мой жеребец.
Мы не имели права заставлять их. Они начали заниматься по своей воле, а теперь по своей воле решили прекратить. Я не мог понять, что же произошло, пока Дел не высказала предположение:
— Ты их заразил и теперь им ничего не хочется делать.
Мы сидели рядышком на одеяле из козьей шерсти, натачивая мечи. Эта обыденная работа давно стала для нас естественной и доставляла удовольствие нам обоим. Солнце тонуло в горах и, конечно, снова похолодало. Спасала нас только шерстяная одежда.
— Что ты имеешь в виду? — кинув взгляд над плечом Дел, я увидел Адару и ее детей. Они тихонько переговаривались.
— У них уже два дня насморк, а сегодня они начали кашлять.
Это правда. В последнее время все трое были очень спокойны, если не назвать это спокойствие депрессией. Если они чувствовали что-то вроде того, через что прошел я, я не мог винить их за отказ войти в круг.
— Тогда давай забудем об уроках. Да они им вообще-то и не нужны, никто из них не станет танцором меча.
Дел мое предложение не понравилось. Вряд ли она думала, что Массоу или Киприана начнут заниматься всерьез, взяв жизнь танцора меча за пример для подражания, но я понимал, как тяжело ей было терять двух ее истойя. Уроки отвлекали Дел от мыслей о времени, которое бежало слишком быстро, неумолимо приближая роковой день.
— А у Массоу есть способности, — не сдалась Дел.
Я ответил резче.
— Массоу слишком маленький, чтобы понять, чего он хочет. Просто он напоминает тебе Джамайла.
Дел продолжала чистить клинок, но по тому, как ссутулились ее плечи, я понял, что она нервничает.
— А как насчет Киприаны?
— Что насчет Киприаны?
— Ты отказал ее матери. Ждешь предложения дочери?
Я даже не улыбнулся.
— Я жду твоего предложения.
Дел оторвала взгляд от меча.
— Я говорила тебе…
— Ты говорила мне о локи, — спокойно согласился я. — Не скажу, что я тебе не верю после всего, что случилось, но по-моему, ты заходишь слишком далеко. Три недели назад я разбил круг… две недели назад мы сражались с этими воскресшими всадниками… Может признаешься, ты дала обет безбрачия?
— Ты не знаешь, что они могут сделать…
— Я знаю, что они сделали.
Дел нахмурилась.
— Если не можешь терпеть, развлекайся с кем хочешь, — она старалась не раскричаться, чтобы не услышали Адара и дети. — Адара помчится к тебе по первому зову. И Киприана тоже.
До меня что-то стало доходить.
— Так ты ревнуешь?
— Нет. С чего бы это? — холодно поинтересовалась Дел. Она успела взять себя в руки. — Мы не связаны узами брака. И даже если бы ты на мне женился, ты все равно гулял бы со всеми женщинами в округе. Такие вещи, как брак для тебя не святы.
Я застыл, изучая Северный меч.
— Ты думаешь, я бы изменял?
Бледные брови поднялись.
— А что, нет?
Стал бы? Мог бы? Аиды, нашел над чем голову ломать.
— Если бы жены не выдумывали так много отговорок, стараясь держать мужей подальше от своих постелей, может мужья не гуляли бы от них.
Голос Дел просто замораживал.
— Сейчас главное не это.
Конечно, но хотел бы я, чтобы все было не так. Это избавило бы меня от многих проблем.
— Я не хочу спать с Адарой, а Киприана слишком молода.
— Ей столько же лет, сколько было мне, когда меня взял Аджани. Ей столько же, сколько было ее матери, когда Адара родила дочь, — Дел откинула волосы за спину. — Не пренебрегай любовью только из-за того, что дающий ее слишком молод.
— Баска…
Дел спокойно встретила мой взгляд.
— Она напоминает меня. Она напоминает тебе меня… или меня, которая не попалась Аджани.
Дел не ошиблась, я их уже сравнивал. Они действительно были похожи и телом, и духом, но я никогда не проводил прямых связей…
Я задумчиво постучал ногтем по краю меча Терона.
— Может мы оба дураки, Дел… Ищем не там, где надо…
— Я искала брата…
— …а я неиспорченную Дел.
Она кивнула и отвернулась.
— Я знаю, что он не Джамайл, но трудно не претворяться.
— А я не думаю, что ты испорченная.
— Может и так. Но ты никогда не задумывался, какой бы я была без меча?
Дел без меча как Юг без солнца.
— Нет, — честно сказал я, — потому что если бы у тебя не было меча, меня бы уже десять раз убили.
Дел неохотно выдавила кривую улыбку.
— В этом ты весь, — отметила она, — думаешь только о своей шее.
— И о других частях своего тела.
— И моего тоже.
Конечно. С чего бы мне это отрицать?
Дел убрала Бореал, скрыв сияние покрытого рунами клинка.
— Поскольку я потеряла остальных, может ты будешь моим истойя?
Поможет провести время.
— Если ты не будешь забывать, кто я.
Она бестактно фыркнула.
— Разве такое забудешь?
Я решил промолчать.
На другой день, хвала валхайлу, ветер разогнал облака и пробившееся солнце оживило мир, он засиял золотом и серебром. Роса просохла, туман растаял, влага впиталась в землю.
Я несколько дней не видел нормального света и это раздражало меня. Я не понимал, как мог человек жить в мире, где по бокам его сжимали горы и деревья, а сверху давили облака, самоуверенно загромождавшие вершины гор. Мне были противны дерн и осока, ярко-розовые цветы и пурпурный вереск, да и сами грязно-серые дни. Я не мог жить без солнца, песка и жара Южной пустыни.
Мы спускались из заоблачного мира в зеленую долину, заросшую буйной травой и кустарником. Долина казалась колыбелью с каменными стенами, поднимавшимися ввысь. Древние горы рассыпались как кости оракула. В другом конце долины коричнево-пурпурные горы разрезала сине-черная трещина — узкий проход в долину с Севера. Проходы с Юга и Севера соединялись извилистой дорогой, по которой ездили торговцы. Прямо перед нами дорога уходила вниз.
Массоу и Киприана, громко крича, побежали вперед. Их не беспокоили крутые повороты и глубокие колеи от повозок, они были слишком взволнованы и вряд ли нашлись бы в мире препятствия, которые смогли бы замедлить их бег. Адара хотела остановить их, но только махнула рукой. Она, как и ее дети, хотела пообщаться с людьми. Целых две недели мы провели впятером.
Большой лагерь из беспорядочно расставленных повозок растянулся от горных склонов до центра долины. Я решил, что это не постоянное поселение. Скорее в долине останавливались отдохнуть караваны.
Дел подтвердила мою догадку.
— Все эти люди — жители Высокогорий, — объяснила она. — Они спускаются с Высот ненадолго дважды в год, осенью и весной, — лицо Дел сияло, а шаг приобрел упругость. — Они хорошие люди, Тигр. Щедрые и дружелюбные. Я рада снова увидеть их.
— Ты их знаешь?
— Не всех, но… может быть никого не знаю, но вряд ли. Здесь собираются все, кто живет в Высокогорьях. На Северном языке это называется кимри.
— Все жители Высокогорий спускаются?
— Ну, не совсем. В основном странники.
Ну это уж слишком. Снова новое слово.
— Кто?
— Бродяги, путешественники. Те, кто не живут оседло, под крышей.
— А-а, кочевники.
Адара кивнула.
— Кесар рассказывал о них. Он сам жил в Высокогорьях, хотя и не был странником. Он всегда говорил, что мне бы понравилось кимри, — лицо Адары посуровело. — И вот мы пришли сюда, а Кесара нет, — она смотрела как ее дети бежали к центру маленькой долины. Люди уже выходили из повозок и приветствовали Киприану и Массоу. В глазах Адары была необычная пустота. — Кесара здесь нет.
Далеко внизу толпа собравшихся странников поглотила брата и сестру.
Дел радостно вздохнула.
— У них есть еда и много выпивки.
— Акиви? — ожил я.
Дел усмехнулась.
— Нет. Здесь это называется амнит.
— Амнит?
— Даже для Песчаного Тигра он может оказаться слишком крепким.
— Выпивки слишком крепкой для Песчаного Тигра еще не создали.
— Может быть, — Дел снова усмехнулась, а я радовался, что она хотя бы на время позабыла о своих бедах.
— Хочешь поспорить?
— Побереги свои монеты, Тигр. Они тебе понадобятся для другого.
Я покорно вздохнул.
— Опять будем покупать одежду.
— Нет. Купим запасы, чтобы было что есть и пить. И еще лошадей. А остальное пойдет на другое, — Дел помолчала в предвкушении чего-то приятного. — Будет на что заключать пари.
— Да?
— Да. Люди Высокогорий любят держать пари. И любят танец мечей, — она смотрела на меня сияющими глазами. — Они восхищаются мужественными женщинами и здесь мы не сможем обманом заставить их ставить только на тебя, как делали на Юге. Здесь танец будет чистым, и такими же будут ставки.
Мысленно я прошел по всем кругам, в которые входил по дороге в долину.
— Поэтому ты так давила на меня всю дорогу? И несла всю эту чушь «почувствуй меч, стань мечом», словно я Массоу или Киприана? — сухо поинтересовался я. — Я УМЕЮ танцевать, Дел… Зачем нужна была эта ерунда?
Оживление исчезло. Сияние в глазах пропало.
— Хотела бы я, чтобы это было так.
— Скоро вы оставите нас, — ровно сказала Адара.
Мы оба посмотрели на нее. С начала болезни она стала апатичной и замкнутой, хотя я бы ее больной не назвал. Вот Массоу и Киприана действительно пару дней кашляли, чихали и плохо спали, но в общем простудились они не так сильно, как я.
(Это только подтверждает, как весь я ненавижу Север).
Из множества моих знакомых Дел не самый тактичный человек.
— Да, — подтвердила она, — и ты это знала. Мы согласились отвести вас туда, где вам смогут помочь. Странники продают лошадей, повозки и все, что нужно для дальней дороги. Нам не по пути, — может быть она все же поняла, как грубо прозвучали ее слова и немного смягчила тон. — И не ломайте себе головы, как вы будете возвращать деньги или можете ли вы себе это позволить. У нас с Тигром деньги есть и то, что мы потратим на вас, мы легко вернем в круге.
Адара поежилась.
— Круг, — печально сказала она. — Весь мир — круг, а мы в нем как в ловушке.
Дел и я обменялись взглядами. Мы и так потратили слишком много времени на этих жителей Границы и не могли дольше задерживаться. У нас не было другого выхода, мы должны были купить лошадей и запасы и как можно быстрее отправляться к Высокогорьям независимо от того, как отнесутся к этому Адара и дети. Время Дел истекало.
— Мы сделаем для вас все, что в наших силах, — неубедительно пообещал я и был вознагражден пустым взглядом.
Мне не потребовалось много времени, чтобы осознать свое крайне неуютное положение. Мы оставили Юг и Границу позади и вошли в совершенно другой мир, где люди говорили на чистом Северном языке, не примешивая к нему Южных слов. За несколько месяцев я выучил кое-что из Северного от Дел и путешествие через Границу расширило мой словарный запас, но моих знаний не хватало. Я оказался чужаком, говорящим на непонятном окружающим людям Северном языке.
Меня ошеломило обилие светлых голов. Не все Северяне были блондинами, но среди них не было ни одного действительно темноволосого, не считая меня. С каштановыми волосами и темной кожей, не говоря уже о зеленых глазах вместо голубых, я выделялся как сломанный палец.
Дел окунулась в свою стихию. Как сначала Массоу и Киприану, люди вышли приветствовать нас. Дети щебетали, мужчины радостно здоровались, женщины задавали нам вопросы, только я не понимал, о чем они говорили и о чем спрашивали. Я не мог разобрать их витиеватого языка.
Кругом царил беспорядок. Повозки то жались друг к другу, то стояли на большом расстоянии. Лошади были привязаны к столбам или отдыхали в наскоро сооруженных загонах. По лагерю бегали собаки и бродили курицы. Мужчины сидели вокруг костров, пили, разговаривали, заключали пари или демонстрировали свое мастерство в борьбе или бое. Женщины собирались поболтать у повозок, готовили ужин, шили и смотрели как их мужчины хвастали собой. Дети сновали туда-сюда.
Дел без труда пробралась через толпу.
— Будет много связей кимри, — сказала она.
— Что?
Она улыбнулась.
— Странники из Высокогорий обычно собираются вместе только для кимри. Юношам, которые желают найти девушек и девушкам, жаждущим любви, негде встретиться. У них нет — или почти нет — выбора. Поэтому все рады кимри. После кимри бывает много детей.
Я скривился.
— Теперь понятно, почему их здесь так много бегает.
Дел рассмеялась.
— Ты не любишь детей?
— Почему не люблю? Сам когда-то был ребенком. Но я предпочитаю их в разумных количествах.
Адара распустила волосы. Они рассыпались по шее и плечам, упали на глаза. Женщина перекладывала узел с вещами из руки в руку.
— Куда идти дальше? Мне нужно отдохнуть, поесть, попить.
Дело смотрелась, потом кивнула, сворачивая с дороги.
— Здесь, — объявила она, останавливаясь у повозки, рядом с которой уже собрались люди. — Сыр, амнит, позже можем купить мясо.
Мужчина у входа в повозку сказал что-то о еде на Северном. Я понял, что это была его повозка, а ее содержимое он продавал. Мужчина был высоким, голубоглазым, светловолосым — типичный Северянин. Адара бросила узел на землю и откинула волосы с осунувшегося лица.
— Я должна найти детей.
— С ними ничего не случится, — успокоила ее Дел. — Здесь им ничто не угрожает. Странники — добрый народ. Пусть Массоу и Киприана найдут себе новых друзей… они так долго были одни, — Дел приняла флягу из рук мужчины и передала ее Адаре. — Пей, отдыхай. Ты хорошо потрудилась без мужа, ты можешь гордиться собой.
Адара сжала флягу.
— Я так одинока… и так устала.
Лицо Дел смягчилось.
— Садись и отдыхай, — посоветовала она. — Ты заслужила отдых.
Жительница Границы, сжимая флягу из козьей шкуры, снова подобрала свой узел и пробралась сквозь толпу. Мужчины провожали ее внимательными взглядами. Глядя на них, я подумал, что Адара недолго пробудет одна, если захочет найти себе компанию.
— Вот, — Дел шлепнула флягой мне по груди. — Амнит, Тигр… Хватит, чтобы напоить все твои мечты.
Я понюхал пробку и почувствовал резкий запах.
— А нам куда идти? Где мы встретимся?
Дел улыбнулась сама себе.
— Думаю тебя я здесь легко найду. Ты не потеряешься в толпе.
Возразить было нечего. Я мрачно проложил себе дорогу среди людей и нашел Адару, сидевшую на траве со своим узлом. Воду она так и не попробовала. В зеленых глазах стояли слезы. Я бросил свой сверток, сел и прислонился к нему, удовлетворенно хмыкнув. Вынув пробку из фляги, я сделал первый глоток Северного амнита. Дыхание перехватило, из глаз потекли слезы, я закашлялся. Подошедшая Дел заулыбалась, чавкая сыром.
— Добро пожаловать на кимри.
Как только я пришел в себя, я сделал второй глоток. Этот прошел лучше и после него я смог даже улыбнуться. А потом перестал улыбаться, потому что услышал звук, который хорошо знал. Яростный, тонкий визг пронесся над толпой. Это кричал не человек. Такой звук могла издать только лошадь.
— Аиды, — сказал я, — это же мой жеребец.
17
Дел нахмурилась.
— Ты уверен?
— Ты думаешь, я не узнаю собственную лошадь?
Прежде чем она успела ответить я кинулся на звук.
В конце концов найти его оказалось нетрудно, вокруг него собралась толпа жаждущих посмотреть на бурю. Я услышал позвякивание монет, переходивших из рук в руки — я понял, что зрители заключали пари — и громкий голос мужчины, предлагавший всем желающим попытаться усидеть на жеребце. За деньги, конечно.
Значит у старика были проблемы.
И кто-то зарабатывал на нем деньги.
Гнедой стоял в центре человеческого кольца почти так же как я, каждый раз, когда входил в круг для танца. Жеребец злился и перемен в нем за время разлуки я не заметил. Он, видимо, пребывал в добром здравии и ничуть не пострадал после исчезновения. Ноги остались такими же крепкими, он не похудел и его по-прежнему переполняла энергия. Новый хозяин удерживал его за незнакомую уздечку. Седло тоже было чужим — спасаясь от баньши-бури жеребец умчался неоседланным. Его седло и уздечку мы оставили в долине, не желая тащить лишний вес.
Последняя жертва жеребца поднималась с земли, кровь текла из треснувшей губы и разбитого носа. Неудачника шатало при каждом шаге.
И передать не могу, как я разозлился.
Я пробивал дорогу через толпу любопытных, пока не добрался до края круга недалеко от жеребца. Гнедой предупреждающе заложил уши, задние ноги пританцовывали в предвкушении очередной расправы. Расстояние, на котором держался от него новый владелец, было рассчитано точно чтобы удержать гнедого и в то же время избежать ударов передних ног.
Дел скользнула ко мне.
— Ну, — сухо сказала она, — по-моему, он взялся за старое.
Я предупреждающе толкнул ее локтем и небрежно склонил голову в ответ на свирепый взгляд.
— Давай немного подождем, ладно? — ненавязчиво предложил я.
— Тигр…
Я засмеялся, словно она сказала что-то веселое, и сквозь зубы прошипел:
— Давай посмотрим, как далеко это зайдет… и сколько на него будут ставить.
Дел закрыла глаза.
— Я знала, что все этим кончится.
Я наклонился поближе к ее уху, чтобы окружающие не могли подслушать наш разговор.
— Он здоров… и он побеждает… В этом нет ничего плохого, просто небольшая тренировка.
Дел сладко улыбнулась и взглянув на меня с притворным весельем пробормотала:
— Кроме того, когда-то мы занимались тем же, правильно?
Раздался крик. Следующая жертва попалась на приманку — здоровый, высокий блондин, которого я бы не отличил от остальных Северян. Он вышел вперед, усмехнулся, что-то сообщил шумной компании своих друзей, самодовольно ввалившихся в круг, и заявил, что он собирается усмирить лошадь.
Усмирить лошадь. Безнадежная попытка.
Владелец жеребца быстро ответил что-то на Северном и мне пришлось попросить Дел перевести.
— Он говорит, что желающий должен положить плату в кошелек. Если он справится с жеребцом, он возьмет все. Если нет, он лишится денег.
— Все было бы просто… если не знаешь жеребца.
Дел кинула на меня косой взгляд.
— Если кто-то из присутствующих догадается, что ты знаком с этой лошадью, я не могу поручиться за последствия. Я не уверена, что тебя не забьют до смерти.
Я ухмыльнулся и пожал плечами.
— В любом деле есть риск, баска. Кроме того, подобными делами мы занимались и раньше.
— Это было на Юге.
— Понятно. На Севере ты хочешь, чтобы выиграли они.
— Брось. Я просто не хочу, чтобы разъяренная толпа Северян сделала тебя евнухом.
— У них не выйдет, баска.
Дел хмыкнула. Я смотрел, как Северянин пытался залезть на жеребца. Конечно он все делал не так, как нужно. Насмотревшись на чужие провалы, он решил попробовать сам. Он взял повод в одну руку, вставил ногу в стремя и надавил. Так он постоял несколько секунд, всем телом повиснув на одном стремени. Убедившись, что жеребец спокоен, он перекинул правую ногу через круп и сел в седло. Большой и неуклюжий Северянин совершенно не представлял, насколько разумно животное, на которое он забрался.
Не говоря уже о том, насколько гнедой решителен.
— Слетит через три прыжка, — предсказала Дел.
— И двух не просидит, баска.
Хватило и половины прыжка.
Мой гнедой не слишком крупный, и привлекательной лошадью его не назовешь. Он обычное пустынное животное — среднего роста, среднего сложения, с тяжелой головой и широкой грудью. Его глаза расставлены слишком широко, чтобы он выглядел симпатичным, но это из-за того, что у него большие мозги. Он компактный, ноги и тело у него не длинные и поэтому он не рожден для скачек. Его не назовешь стройным, но он ладно скроен и полон сил и энергии. Гриву ему я всегда стриг, теперь же она стояла торчком на высоту человеческой ладони. Из лошадки с гладкой, короткой шерстью жеребец превратился в нечто, обросшее густым мехом.
Я нахмурился.
— Только он почему-то стал мохнатым.
Дел кивнула.
— Обрастает зимней шерстью.
— Раньше он такого не делал.
— А кому это нужно на Юге? Здесь Север, Тигр. Ты носишь шерсть и кожу, а он обрастает.
Вот и еще одна причина, угрюмо подумал я, как можно быстрее отправляться домой.
Хозяин жеребца снова закричал. Я попросил Дел перевести.
— Он говорит, что лошадь начинает уставать.
— Чепуха. Он даже не согрелся.
Дел вздохнула.
— Хочешь, чтобы я перевела это всем присутствующим или не стоит?
Я рявкнул в ответ:
— Что еще?
— Из-за того, что лошадь начинает уставать, он приглашает последнего желающего рискнуть, и если этот человек выиграет, он получит все… и жеребца.
— Что?
— Жеребец — часть приза.
Мне вдруг расхотелось смотреть, как тупые Северные выскочки валятся головами вниз, зато возникло сильное желание вернуть лошадь.
— Дел, поставь на меня. Мы очистим их карманы.
— Тигр…
Но было уже поздно. Я скинул перевязь, сунул ее Дел и вышел в середину круга, объявляя этим о своем желании рискнуть.
Жеребец выкатил темный глаз. Он долго рассматривал меня, то поднимая, то прижимая уши с темной каемкой. Приняв какое-то решение, он снова прижал уши, оскалил большие желтые зубы и поднял сильную заднюю ногу, явно приглашая подойти поближе.
Я только улыбнулся.
Владелец был блондином средних лет.
Северянин ткнул указательным пальцем в направлении оскаленной пасти жеребца.
— Слишком много неприятностей, — объяснил он с Южным акцентом на наречии жителей Границы, легко мешая Северный и Южный. — Я занимаюсь лошадьми, а не зверьем. Я хочу продавать хороших, здоровых лошадей. Этот попытался покрыть всех кобыл у меня в табуне, сломал ногу моему лучшему конюху и чуть не покалечил моего любимого жеребца, — Северянин усмехнулся, показывая мне, что он думает о моей попытке справиться с гнедым. — Я хочу избавиться от него, но при этом мне нужно получить прибыль.
— А зачем ты купил такую лошадь?
— Я его не покупал. Он прискакал с холмов прямо в мой лагерь. Искал кобыл, надо думать. Не имеет ничего против трензеля и повода, но не позволяет никому просидеть на спине дольше прыжка или двух.
Я кивнул, с фальшивым уважением глядя на жеребца, который приносил Северянину такой доход.
— Сколько нужно продержаться, чтобы выиграть?
Владелец показал на стоявшего рядом мальчика.
— Видишь песочные часы в его руке? Когда ты сядешь на жеребца, мальчишка перевернет их. Продержись, пока не кончится песок, и лошадь — и кошелек — твои.
Судя по его тону, он не испытывал доверия к моим способностям.
— А если я свалюсь, прежде чем кончится песок? — судя по моему прошлому опыту, я бы этому совсем не удивился. Я не дурак, чтобы клясться, что могу выиграть любой бой.
Северянин пожал плечами.
— Мне от него пользы никакой, никто не купит лошадь, на которой нельзя ездить. По Северным вкусам он слишком маленький, так что для разведения он тоже не годится, — Северянин снова пожал плечами. — Поэтому выбор небольшой — продам его странникам.
Я нахмурился.
— Но ты только что говорил, что он никому не нужен.
Владелец жеребца усмехнулся.
— На Юге едят коз, овец, собак, а на Севере странникам нравится вкус конины. Не хотелось бы пускать его на мясо, но если он не может наполнить мой кошелек, пусть наполнит несколько желудков.
Все мои силы ушли на то, чтобы не заехать кулаком в физиономию Северянина.
— Я выиграю, — ровно сказал я. — А если нет, можешь отправить на мясо меня.
Северянин назвал цену попытки, принял от меня деньги и передал мне повод.
— Я люблю мясо недожаренным. Твоя шкура для меня слишком темная, — сообщил он.
Он закричал, что можно делать ставки, но я уже не видел никого, кроме жеребца. Гнедой смотрел на меня в упор, всем своим видом бросая вызов. Он провел часть дня, сбрасывая со спины одного человека за другим, и то, что рядом с ним появился я, разницы не имело. Он знал, чего от него ожидали и не собирался обманывать доверие людей.
Теперь я вспомнил предупреждение Дел. Если все вокруг действительно докопаются до правды о моих отношениях с жеребцом, в аиды я попаду сильно избитым. Поэтому важно было обращаться с гнедым так же, как другие, и не пытаться склонить его к благодушию.
Придя к такому выводу, я понял, что придется позволить гнедому выкидывать меня из седла, а самому изо всех сил держаться.
— Аиды, — пробормотал я, — хотел бы я, чтобы дело решил танец мечей.
Жеребец повернул ухо в мою сторону.
Я глубоко вздохнул, закоротил повод, взял его в левую руку, ею же вцепился в гриву и вскочил на гнедого, обойдясь без помощи стремян. Прежде чем жеребец успел моргнуть, я был уже в седле и взял стремена. Я сидел так плотно, как только мог.
— Ты уверен?
— Ты думаешь, я не узнаю собственную лошадь?
Прежде чем она успела ответить я кинулся на звук.
В конце концов найти его оказалось нетрудно, вокруг него собралась толпа жаждущих посмотреть на бурю. Я услышал позвякивание монет, переходивших из рук в руки — я понял, что зрители заключали пари — и громкий голос мужчины, предлагавший всем желающим попытаться усидеть на жеребце. За деньги, конечно.
Значит у старика были проблемы.
И кто-то зарабатывал на нем деньги.
Гнедой стоял в центре человеческого кольца почти так же как я, каждый раз, когда входил в круг для танца. Жеребец злился и перемен в нем за время разлуки я не заметил. Он, видимо, пребывал в добром здравии и ничуть не пострадал после исчезновения. Ноги остались такими же крепкими, он не похудел и его по-прежнему переполняла энергия. Новый хозяин удерживал его за незнакомую уздечку. Седло тоже было чужим — спасаясь от баньши-бури жеребец умчался неоседланным. Его седло и уздечку мы оставили в долине, не желая тащить лишний вес.
Последняя жертва жеребца поднималась с земли, кровь текла из треснувшей губы и разбитого носа. Неудачника шатало при каждом шаге.
И передать не могу, как я разозлился.
Я пробивал дорогу через толпу любопытных, пока не добрался до края круга недалеко от жеребца. Гнедой предупреждающе заложил уши, задние ноги пританцовывали в предвкушении очередной расправы. Расстояние, на котором держался от него новый владелец, было рассчитано точно чтобы удержать гнедого и в то же время избежать ударов передних ног.
Дел скользнула ко мне.
— Ну, — сухо сказала она, — по-моему, он взялся за старое.
Я предупреждающе толкнул ее локтем и небрежно склонил голову в ответ на свирепый взгляд.
— Давай немного подождем, ладно? — ненавязчиво предложил я.
— Тигр…
Я засмеялся, словно она сказала что-то веселое, и сквозь зубы прошипел:
— Давай посмотрим, как далеко это зайдет… и сколько на него будут ставить.
Дел закрыла глаза.
— Я знала, что все этим кончится.
Я наклонился поближе к ее уху, чтобы окружающие не могли подслушать наш разговор.
— Он здоров… и он побеждает… В этом нет ничего плохого, просто небольшая тренировка.
Дел сладко улыбнулась и взглянув на меня с притворным весельем пробормотала:
— Кроме того, когда-то мы занимались тем же, правильно?
Раздался крик. Следующая жертва попалась на приманку — здоровый, высокий блондин, которого я бы не отличил от остальных Северян. Он вышел вперед, усмехнулся, что-то сообщил шумной компании своих друзей, самодовольно ввалившихся в круг, и заявил, что он собирается усмирить лошадь.
Усмирить лошадь. Безнадежная попытка.
Владелец жеребца быстро ответил что-то на Северном и мне пришлось попросить Дел перевести.
— Он говорит, что желающий должен положить плату в кошелек. Если он справится с жеребцом, он возьмет все. Если нет, он лишится денег.
— Все было бы просто… если не знаешь жеребца.
Дел кинула на меня косой взгляд.
— Если кто-то из присутствующих догадается, что ты знаком с этой лошадью, я не могу поручиться за последствия. Я не уверена, что тебя не забьют до смерти.
Я ухмыльнулся и пожал плечами.
— В любом деле есть риск, баска. Кроме того, подобными делами мы занимались и раньше.
— Это было на Юге.
— Понятно. На Севере ты хочешь, чтобы выиграли они.
— Брось. Я просто не хочу, чтобы разъяренная толпа Северян сделала тебя евнухом.
— У них не выйдет, баска.
Дел хмыкнула. Я смотрел, как Северянин пытался залезть на жеребца. Конечно он все делал не так, как нужно. Насмотревшись на чужие провалы, он решил попробовать сам. Он взял повод в одну руку, вставил ногу в стремя и надавил. Так он постоял несколько секунд, всем телом повиснув на одном стремени. Убедившись, что жеребец спокоен, он перекинул правую ногу через круп и сел в седло. Большой и неуклюжий Северянин совершенно не представлял, насколько разумно животное, на которое он забрался.
Не говоря уже о том, насколько гнедой решителен.
— Слетит через три прыжка, — предсказала Дел.
— И двух не просидит, баска.
Хватило и половины прыжка.
Мой гнедой не слишком крупный, и привлекательной лошадью его не назовешь. Он обычное пустынное животное — среднего роста, среднего сложения, с тяжелой головой и широкой грудью. Его глаза расставлены слишком широко, чтобы он выглядел симпатичным, но это из-за того, что у него большие мозги. Он компактный, ноги и тело у него не длинные и поэтому он не рожден для скачек. Его не назовешь стройным, но он ладно скроен и полон сил и энергии. Гриву ему я всегда стриг, теперь же она стояла торчком на высоту человеческой ладони. Из лошадки с гладкой, короткой шерстью жеребец превратился в нечто, обросшее густым мехом.
Я нахмурился.
— Только он почему-то стал мохнатым.
Дел кивнула.
— Обрастает зимней шерстью.
— Раньше он такого не делал.
— А кому это нужно на Юге? Здесь Север, Тигр. Ты носишь шерсть и кожу, а он обрастает.
Вот и еще одна причина, угрюмо подумал я, как можно быстрее отправляться домой.
Хозяин жеребца снова закричал. Я попросил Дел перевести.
— Он говорит, что лошадь начинает уставать.
— Чепуха. Он даже не согрелся.
Дел вздохнула.
— Хочешь, чтобы я перевела это всем присутствующим или не стоит?
Я рявкнул в ответ:
— Что еще?
— Из-за того, что лошадь начинает уставать, он приглашает последнего желающего рискнуть, и если этот человек выиграет, он получит все… и жеребца.
— Что?
— Жеребец — часть приза.
Мне вдруг расхотелось смотреть, как тупые Северные выскочки валятся головами вниз, зато возникло сильное желание вернуть лошадь.
— Дел, поставь на меня. Мы очистим их карманы.
— Тигр…
Но было уже поздно. Я скинул перевязь, сунул ее Дел и вышел в середину круга, объявляя этим о своем желании рискнуть.
Жеребец выкатил темный глаз. Он долго рассматривал меня, то поднимая, то прижимая уши с темной каемкой. Приняв какое-то решение, он снова прижал уши, оскалил большие желтые зубы и поднял сильную заднюю ногу, явно приглашая подойти поближе.
Я только улыбнулся.
Владелец был блондином средних лет.
Северянин ткнул указательным пальцем в направлении оскаленной пасти жеребца.
— Слишком много неприятностей, — объяснил он с Южным акцентом на наречии жителей Границы, легко мешая Северный и Южный. — Я занимаюсь лошадьми, а не зверьем. Я хочу продавать хороших, здоровых лошадей. Этот попытался покрыть всех кобыл у меня в табуне, сломал ногу моему лучшему конюху и чуть не покалечил моего любимого жеребца, — Северянин усмехнулся, показывая мне, что он думает о моей попытке справиться с гнедым. — Я хочу избавиться от него, но при этом мне нужно получить прибыль.
— А зачем ты купил такую лошадь?
— Я его не покупал. Он прискакал с холмов прямо в мой лагерь. Искал кобыл, надо думать. Не имеет ничего против трензеля и повода, но не позволяет никому просидеть на спине дольше прыжка или двух.
Я кивнул, с фальшивым уважением глядя на жеребца, который приносил Северянину такой доход.
— Сколько нужно продержаться, чтобы выиграть?
Владелец показал на стоявшего рядом мальчика.
— Видишь песочные часы в его руке? Когда ты сядешь на жеребца, мальчишка перевернет их. Продержись, пока не кончится песок, и лошадь — и кошелек — твои.
Судя по его тону, он не испытывал доверия к моим способностям.
— А если я свалюсь, прежде чем кончится песок? — судя по моему прошлому опыту, я бы этому совсем не удивился. Я не дурак, чтобы клясться, что могу выиграть любой бой.
Северянин пожал плечами.
— Мне от него пользы никакой, никто не купит лошадь, на которой нельзя ездить. По Северным вкусам он слишком маленький, так что для разведения он тоже не годится, — Северянин снова пожал плечами. — Поэтому выбор небольшой — продам его странникам.
Я нахмурился.
— Но ты только что говорил, что он никому не нужен.
Владелец жеребца усмехнулся.
— На Юге едят коз, овец, собак, а на Севере странникам нравится вкус конины. Не хотелось бы пускать его на мясо, но если он не может наполнить мой кошелек, пусть наполнит несколько желудков.
Все мои силы ушли на то, чтобы не заехать кулаком в физиономию Северянина.
— Я выиграю, — ровно сказал я. — А если нет, можешь отправить на мясо меня.
Северянин назвал цену попытки, принял от меня деньги и передал мне повод.
— Я люблю мясо недожаренным. Твоя шкура для меня слишком темная, — сообщил он.
Он закричал, что можно делать ставки, но я уже не видел никого, кроме жеребца. Гнедой смотрел на меня в упор, всем своим видом бросая вызов. Он провел часть дня, сбрасывая со спины одного человека за другим, и то, что рядом с ним появился я, разницы не имело. Он знал, чего от него ожидали и не собирался обманывать доверие людей.
Теперь я вспомнил предупреждение Дел. Если все вокруг действительно докопаются до правды о моих отношениях с жеребцом, в аиды я попаду сильно избитым. Поэтому важно было обращаться с гнедым так же, как другие, и не пытаться склонить его к благодушию.
Придя к такому выводу, я понял, что придется позволить гнедому выкидывать меня из седла, а самому изо всех сил держаться.
— Аиды, — пробормотал я, — хотел бы я, чтобы дело решил танец мечей.
Жеребец повернул ухо в мою сторону.
Я глубоко вздохнул, закоротил повод, взял его в левую руку, ею же вцепился в гриву и вскочил на гнедого, обойдясь без помощи стремян. Прежде чем жеребец успел моргнуть, я был уже в седле и взял стремена. Я сидел так плотно, как только мог.