Страница:
Дел вскинула брови.
— Шипы?
— Я не знаю, как это объяснить. Просто все идет не так, как надо, — я махнул рукой. — Так мы будем искать наш лагерь?
Дел хотела что-то сказать, но передумала и, резко повернувшись, пошла дальше. Я следовал за ней степенно, волоча за повод гнедого.
Лагерь был как лагерь. Был знакомый полог, хотя и без повозки, к которой его можно было бы привесить, знакомые одеяла и костер. Адара сидела на корточках у кольца камней, помешивая в котелке что-то, по запаху напоминавшее тушеное мясо. Киприана помогала матери, разливая по чашкам чай. Массоу, с чашкой в руках, сидел на одеяле и сердито смотрел на жеребца. Наш лагерь втиснулся между дорогой и огромным количеством беспорядочно стоящих повозок. Я понял, что Дел не заботилась о выборе места, уже утром мы собирались уехать. Я отвел в сторону своенравного жеребца, чтобы не раздражать мальчика, и, обнаружив полянку, где трава не была еще примята колесами, ботинками и подковами, оставил там гнедого пастись.
Дел следовала за мной.
— Кимри всегда праздник. Всю ночь люди будут петь и танцевать.
Вот так она извиняется, подумал я.
Я похлопал жеребца по плечу.
— Люблю праздники, но не умею ни петь, ни танцевать.
— Ты танцуешь в круге.
— Это разные вещи.
— Я никогда не слышала, чтобы ты пел. Может у тебя неплохо получится.
Я чуть не расхохотался.
— Баска, ты когда-нибудь слышала ослиный рев?
Она искренне удивилась.
— Какой рев?
— Не какой, а чей. Осла. Это такое животное, таскает тяжести на Юге,
— я улыбнулся. — Не отличается музыкальным голосом.
— Я никогда его не слышала.
— И меня тоже не захочешь слушать.
Она нахмурилась.
— А ты когда-нибудь пытался петь?
— Не пытался и не буду.
Дел покачала головой.
— Танцору меча нужно петь.
— Пустая трата дыхания, баска.
— Не пустая, если хочешь выиграть.
— Я прекрасно делаю свое дело не создавая лишнего шума, — я убрал ногу с кустика травы, который жеребец непременно хотел выдернуть, и повернулся к лагерю. — Из-за того, что ты поешь…
Она схватила меня за руку.
— Тигр, смотри…
Я посмотрел. Ничего особенного я не увидел: три всадника приближались к месту кимри, а навстречу им шел мужчина. Светловолосый человек с длинными косами.
— Гаррод, — сказал я. — Ну и что? Он продает лошадей.
Пальцы Дел впились в мое предплечье.
— Эти люди, Тигр… я знаю их. Это люди Аджани.
Я оттащил ее назад, прежде чем она успела сделать второй шаг к дороге.
— Дел, подожди.
— Я знаю их, Тигр.
— Ты уверена?
— Да.
— И что ты собираешься делать? Разбушеваться там и вызвать их на танец?
Она попыталась вырваться. Я не выпустил.
— Тигр… ты не понимаешь…
— Понимаю. И еще понимаю, что сейчас не самое подходящее время бросать им вызов.
Она перестала бороться. Щеки заливал румянец.
— А когда будет подходящее время?
— Может быть утром, если ты настаиваешь. Последние две недели мы занимались только тем, что лазили по пригоркам, баска… Почему, в конце концов, одну ночь не поспать как следует? Они никуда не денутся, Гаррод тоже. Если он с ними знаком, может он знает и Аджани. Если нет, они просто хотят купить у него лошадей.
— У них уже есть лошади, Тигр.
— Прежде чем проткнуть его твоим мечом, я думаю, нужно его хотя бы расспросить.
— Тогда давай спросим его прямо сейчас.
— Давай не будем, — я снова потащил ее назад. — Дел, я тебе помогу, если ты подождешь до утра.
— Утром нам нужно уезжать.
— А перед этим найти лошадь и повозку, — я мотнул головой в направлении Адары и ее детей. — Это наша последняя ночь вместе, баска… Думаю, им хотелось бы провести ее не любуясь лужами крови в круге.
Дел скрипнула зубами.
— Ты сентиментальный дурак.
Я крепче сжал ее руку.
— Это лучше, чем просто дура, каковой в данный момент являешься ты.
— Я должна получить кровный долг, — яростно зашипела она. — Каждый из них должен десятикратно заплатить за то, что сделал с моей семьей. А если ты думаешь, что я позволю им уехать с кимри и не вызову их в круг, значит у тебя вообще нет мозгов.
— А если они откажутся? — я отпустил ее и увидел красные следы от моих пальцев на ее руке. — Скорее всего так и будет, Дел. Они ведь Южане. Они не воспримут приглашение всерьез, а вот как только ты отвернешься, они разрежут тебя на куски. У них нет чести, Дел, и из-за этого ты умрешь.
— Перед этим я найду Аджани.
Что-то внутри меня сжалось.
— Я не хочу, чтобы ты погибла, Дел.
Солнце почти скрылось за горами. Угасающий свет смягчил черты лица Дел и мне показалось, что я заметил на ее лице что-то более обнадеживающее, чем прежний гнев. С минуту она смотрела мне в глаза, а потом глубоко вздохнула.
— Я тоже не хочу.
— Тогда давай сделаем так, чтобы этого не случилось.
Всадники исчезли. Не было видно и Гаррода.
— И давай что-нибудь поедим.
Дел пошла к костру.
Мясо было неплохим, хотя я бы предпочел съесть его в более приятной компании. Адара погрузилась в уныние и лишь изредка вставляла фразу в разговор. Массоу пребывал в дурном настроении. Дел попыталась его развеселить, он немного оттаял, но обиды не скрывал, словно хотел обвинить меня во враждебности жеребца.
Ну что ж, может мои чувства и передались жеребцу.
Киприана вела себя иначе. Когда она улыбнулась нам, ее глаза странно блестели, время от времени она трогала у шеи вырез ее туники. Киприана прислуживала мне вместо матери и подкладывала мясо, пока я не попросил ее остановиться. Мою миску она трижды наполняла до краев.
Дел, конечно, все замечала, криво улыбалась, но ничего не говорила. С одной стороны, приятно было знать, что мне не придется скандалить с обиженной ревнивой женщиной. С другой стороны, мне бы доставило удовольствие видеть ревность Дел. Но Дел умело скрывала свои мучения или просто считала, что Киприана не стоит внимания, как соперница.
Хотя мне стало совершенно ясно, что Киприана этого стоила.
После ужина я отправился к жеребцу, гнедой слишком расшумелся. Он пританцовывал, бил копытами, рыл землю и фыркал, поднимая верхнюю губу, чтобы показать большие желтые зубы. Я решил, что где-то рядом стоит кобыла в охоте, а гнедому много не нужно, чтобы завестись.
Я успокаивал жеребца как мог, но его совершенно не интересовали ни мои слова, ни дружеское похлопывание. Я попытался почесать его под челюстью, обычно при этом морда гнедого сразу принимала глупое, довольное выражение. На этот раз на жалкую попытку он ответил возмущенным фырканьем и мне пришлось снова стирать слюну с лица.
— Прекрасно, — буркнул я, — стой здесь и дуйся. Не поведу я тебя ни к какой кобыле, как бы ты ни просил.
Обрисовавшись в свете костра, у меня за спиной появилась Киприана. Уже стемнело и кимри окутали дым, свет, запах еды и выпивки.
— Тигр?
Жеребец оскалил зубы. Я отпихнул его нос от девочки.
— Не пройдешься со мной?
Аиды. Вот аиды.
— Не далеко, — сказала она. — Просто отойдем отсюда, — рукой она махнула куда-то за жеребца.
Она еще ребенок, сказал я себе. Чего ты боишься?
Ничего. Ничего серьезного. Я еще не знал, чего она хочет, хотя боялся, что предчувствие меня не обманывает. Часть меня уговаривала спасаясь сказать «нет», другая часть насмехалась над трусостью.
Но я никогда не имел дело с пятнадцатилетними девочками. Все женщины, которых я знал, были гораздо старше.
Я замучился выискивать повод для отказа и, отчаявшись найти, согласился пройтись.
Мы оставили позади жеребца, яростно роющего ямы в земле. Плечом к плечу мы вышли из света нашего костра в сияние костров других лагерей. Где-то гремели барабаны, визжали трещотки, надрывались деревянные дудочки. Я подумал, что Киприана предпочла бы пойти потанцевать, а не бродить со мной, и сказал ей об этом.
Она пожала плечами.
— Я хочу побыть с тобой.
Аиды.
— Ты и так была со мной последние две недели.
Она шла, сложив на груди руки и опустив голову. Светлые волосы упали вперед и скрывали лицо.
— Я хотела побыть с ТОБОЙ.
Я вздохнул.
— Киприана…
Она остановилась, мотнула головой, откидывая волосы с лица, и взглянула на меня.
— Я смущаюсь, — сказала она. — Со мной происходит что-то, чего я не понимаю, а спросить не у кого, — она снова пожала плечами, стиснув руки. — Мой отец мертв. Массоу слишком молод. Нет никого, кроме тебя.
Аиды.
Я глубоко вздохнул, пытаясь потянуть время и придумать ответ.
— Я думаю…
— Сегодня на меня смотрели мужчины, — продолжила она. — Они смотрели на меня и провожали глазами. И они говорили, кое-кто из них такое… — она взглянула мне в глаза, спокойно ожидая объяснения.
— Может быть тебе лучше поговорить с твоей матерью? — я обрадовался, что нашел лазейку.
Киприана покачала головой.
— Она слишком устала. Она не будет слушать.
— А как насчет Дел?
Голубые глаза расширились.
— Дел не поймет.
Я нахмурился.
— Почему? Она женщина. Она все об этом знает.
Несколько секунд Киприана выискивала правильные слова.
— Потому что, — наконец сказала она, — ее заботит только меч и танец мечей.
Я не совсем глуп, когда дело доходит до женщин. Я узнаю ревность по звуку, по особому запаху.
— Киприана, — твердо начал я, — если бы ты прошла через все, что случилось с Дел, и научилась жить свободной в мире мужчин независимо от того, чего бы тебе это стоило, ты бы имела право сказать что-то подобное. Но ты слишком молода и невинна, чтобы понять жизнь Дел, поэтому не стоит тебе ее судить.
Но девочку было не остановить.
— Они смотрели на меня, — повторила она. — Один дал мне это.
Она вытащила что-то из-под шерстяной туники, какое-то ожерелье: бусинки или камешки нанизанные на шнурок. Камешки были темными и бесформенными, ремешок завязывался узелком.
— И ты взяла? — мое удивление выразить словами я не мог.
Смутившись, она пожала плечами.
— Он сказал, что я должна это взять, что я достаточно симпатичная, чтобы носить это… — она робко улыбнулась, а глаза засияли. — Я симпатичная, Тигр?
Аиды, аиды, аиды.
— Будешь симпатичной, — я путался в словах. — Но думаю тебе не стоит принимать подарки от незнакомых мужчин.
— Я буду принимать подарки только от тебя, — она подошла поближе. — Даже ты смотришь на меня, Тигр, я заметила. Я видела как ты провожаешь меня глазами и как ты смотришь на Дел. Ты будто сравниваешь нас: искушенная в жизни женщина и нежная девочка, — от Киприаны пахло мускусом и лавандой, она подошла совсем близко, шепча: — Я нежнее и моложе чем Дел, и я никогда не убивала людей.
Жеребец взвизгнул. Пальцы потянулись и зарылись в мои волосы. Я отступил, поймал ее за запястья и понял, что у юной Киприаны сила взрослой женщины, которая решила добиться мужчины.
— Киприана… нет, — я оттолкнул ее руки, оттолкнул ее саму чуть грубее чем намеревался и почувствовал, что тело снова заломило. — Что-то не так, — сказал я. Волоски на коже вставали дыбом. — Что-то не так.
Вокруг нас играла музыка. Люди танцевали, смеялись, пели.
— Тигр…
Я поежился.
— Аиды, что же это… — я не задумываясь обхватил рукоять меча и выхватил клинок из ножен. Киприана отошла на шаг, сжимая ожерелье.
Жеребец снова взвизгнул и еще яростнее начал копать землю. Что бы это ни было, гнедой не хуже меня чувствовал его приближение.
Огни костров засверкали на обнаженном клинке. Руны то вспыхивали, то угасали, пока я поворачивался из стороны в сторону.
Киприана протянула руку и коснулась стали.
— Его нельзя трогать, — рявкнул я, — ты же знаешь.
— Разве? — пальцы прижались к острию. — Это меч силы.
— Когда-то был им, — рассеянно подтвердил я. — Теперь нет. Человек, который напоил его, мертв.
— Ты убил его.
— Да, — отрезал я, чувствуя как ломит все тело. — Аиды, я знаю, что оно здесь…
— Я тоже знаю, — сказала она. — Оно здесь, в мече… и хочет освободиться.
Я осторожно отвел клинок от руки Киприаны. Терон мертв и похоронен в Южном песке, Пенджа очистила его кости от плоти, в мече не осталось жизни. Я отошел от Киприаны, пытаясь засечь источник беспокойства. Неприятное ощущение усилилось, я чувствовал себя больным.
— Оно везде, — объявил я, пройдя по кругу. — Оно идет со всех сторон. Ты не чувствуешь? — я обернулся. Девочка шла за мной. — Возвращайся к костру, Киприана. Возвращайся.
— Я хочу пойти с…
— Возвращайся, — рукоять меча скользила в мокрых от пота ладонях. Я взял меч в одну руку, а второй потащил Киприану обратно к костру.
— Дел! — заорал я.
Она подбежала, сжимая рукоять яватмы.
— Что-то не так, — сказал я ей. — Происходит что-то плохое.
Ее меч сверкнул в пламени костра и с этой вспышкой ощущение неправильности возросло безмерно. Я почувствовал тошноту и головокружение. Меня переполняли ненависть, враждебность, чье-то яростное желание окружить нас в темноте.
— Что-то… — снова начал я.
Костер горел за спиной Дел, я не видел ее лица.
— Ты думаешь… — но она не успела закончить, потому что люди начали кричать.
20
— Шипы?
— Я не знаю, как это объяснить. Просто все идет не так, как надо, — я махнул рукой. — Так мы будем искать наш лагерь?
Дел хотела что-то сказать, но передумала и, резко повернувшись, пошла дальше. Я следовал за ней степенно, волоча за повод гнедого.
Лагерь был как лагерь. Был знакомый полог, хотя и без повозки, к которой его можно было бы привесить, знакомые одеяла и костер. Адара сидела на корточках у кольца камней, помешивая в котелке что-то, по запаху напоминавшее тушеное мясо. Киприана помогала матери, разливая по чашкам чай. Массоу, с чашкой в руках, сидел на одеяле и сердито смотрел на жеребца. Наш лагерь втиснулся между дорогой и огромным количеством беспорядочно стоящих повозок. Я понял, что Дел не заботилась о выборе места, уже утром мы собирались уехать. Я отвел в сторону своенравного жеребца, чтобы не раздражать мальчика, и, обнаружив полянку, где трава не была еще примята колесами, ботинками и подковами, оставил там гнедого пастись.
Дел следовала за мной.
— Кимри всегда праздник. Всю ночь люди будут петь и танцевать.
Вот так она извиняется, подумал я.
Я похлопал жеребца по плечу.
— Люблю праздники, но не умею ни петь, ни танцевать.
— Ты танцуешь в круге.
— Это разные вещи.
— Я никогда не слышала, чтобы ты пел. Может у тебя неплохо получится.
Я чуть не расхохотался.
— Баска, ты когда-нибудь слышала ослиный рев?
Она искренне удивилась.
— Какой рев?
— Не какой, а чей. Осла. Это такое животное, таскает тяжести на Юге,
— я улыбнулся. — Не отличается музыкальным голосом.
— Я никогда его не слышала.
— И меня тоже не захочешь слушать.
Она нахмурилась.
— А ты когда-нибудь пытался петь?
— Не пытался и не буду.
Дел покачала головой.
— Танцору меча нужно петь.
— Пустая трата дыхания, баска.
— Не пустая, если хочешь выиграть.
— Я прекрасно делаю свое дело не создавая лишнего шума, — я убрал ногу с кустика травы, который жеребец непременно хотел выдернуть, и повернулся к лагерю. — Из-за того, что ты поешь…
Она схватила меня за руку.
— Тигр, смотри…
Я посмотрел. Ничего особенного я не увидел: три всадника приближались к месту кимри, а навстречу им шел мужчина. Светловолосый человек с длинными косами.
— Гаррод, — сказал я. — Ну и что? Он продает лошадей.
Пальцы Дел впились в мое предплечье.
— Эти люди, Тигр… я знаю их. Это люди Аджани.
Я оттащил ее назад, прежде чем она успела сделать второй шаг к дороге.
— Дел, подожди.
— Я знаю их, Тигр.
— Ты уверена?
— Да.
— И что ты собираешься делать? Разбушеваться там и вызвать их на танец?
Она попыталась вырваться. Я не выпустил.
— Тигр… ты не понимаешь…
— Понимаю. И еще понимаю, что сейчас не самое подходящее время бросать им вызов.
Она перестала бороться. Щеки заливал румянец.
— А когда будет подходящее время?
— Может быть утром, если ты настаиваешь. Последние две недели мы занимались только тем, что лазили по пригоркам, баска… Почему, в конце концов, одну ночь не поспать как следует? Они никуда не денутся, Гаррод тоже. Если он с ними знаком, может он знает и Аджани. Если нет, они просто хотят купить у него лошадей.
— У них уже есть лошади, Тигр.
— Прежде чем проткнуть его твоим мечом, я думаю, нужно его хотя бы расспросить.
— Тогда давай спросим его прямо сейчас.
— Давай не будем, — я снова потащил ее назад. — Дел, я тебе помогу, если ты подождешь до утра.
— Утром нам нужно уезжать.
— А перед этим найти лошадь и повозку, — я мотнул головой в направлении Адары и ее детей. — Это наша последняя ночь вместе, баска… Думаю, им хотелось бы провести ее не любуясь лужами крови в круге.
Дел скрипнула зубами.
— Ты сентиментальный дурак.
Я крепче сжал ее руку.
— Это лучше, чем просто дура, каковой в данный момент являешься ты.
— Я должна получить кровный долг, — яростно зашипела она. — Каждый из них должен десятикратно заплатить за то, что сделал с моей семьей. А если ты думаешь, что я позволю им уехать с кимри и не вызову их в круг, значит у тебя вообще нет мозгов.
— А если они откажутся? — я отпустил ее и увидел красные следы от моих пальцев на ее руке. — Скорее всего так и будет, Дел. Они ведь Южане. Они не воспримут приглашение всерьез, а вот как только ты отвернешься, они разрежут тебя на куски. У них нет чести, Дел, и из-за этого ты умрешь.
— Перед этим я найду Аджани.
Что-то внутри меня сжалось.
— Я не хочу, чтобы ты погибла, Дел.
Солнце почти скрылось за горами. Угасающий свет смягчил черты лица Дел и мне показалось, что я заметил на ее лице что-то более обнадеживающее, чем прежний гнев. С минуту она смотрела мне в глаза, а потом глубоко вздохнула.
— Я тоже не хочу.
— Тогда давай сделаем так, чтобы этого не случилось.
Всадники исчезли. Не было видно и Гаррода.
— И давай что-нибудь поедим.
Дел пошла к костру.
Мясо было неплохим, хотя я бы предпочел съесть его в более приятной компании. Адара погрузилась в уныние и лишь изредка вставляла фразу в разговор. Массоу пребывал в дурном настроении. Дел попыталась его развеселить, он немного оттаял, но обиды не скрывал, словно хотел обвинить меня во враждебности жеребца.
Ну что ж, может мои чувства и передались жеребцу.
Киприана вела себя иначе. Когда она улыбнулась нам, ее глаза странно блестели, время от времени она трогала у шеи вырез ее туники. Киприана прислуживала мне вместо матери и подкладывала мясо, пока я не попросил ее остановиться. Мою миску она трижды наполняла до краев.
Дел, конечно, все замечала, криво улыбалась, но ничего не говорила. С одной стороны, приятно было знать, что мне не придется скандалить с обиженной ревнивой женщиной. С другой стороны, мне бы доставило удовольствие видеть ревность Дел. Но Дел умело скрывала свои мучения или просто считала, что Киприана не стоит внимания, как соперница.
Хотя мне стало совершенно ясно, что Киприана этого стоила.
После ужина я отправился к жеребцу, гнедой слишком расшумелся. Он пританцовывал, бил копытами, рыл землю и фыркал, поднимая верхнюю губу, чтобы показать большие желтые зубы. Я решил, что где-то рядом стоит кобыла в охоте, а гнедому много не нужно, чтобы завестись.
Я успокаивал жеребца как мог, но его совершенно не интересовали ни мои слова, ни дружеское похлопывание. Я попытался почесать его под челюстью, обычно при этом морда гнедого сразу принимала глупое, довольное выражение. На этот раз на жалкую попытку он ответил возмущенным фырканьем и мне пришлось снова стирать слюну с лица.
— Прекрасно, — буркнул я, — стой здесь и дуйся. Не поведу я тебя ни к какой кобыле, как бы ты ни просил.
Обрисовавшись в свете костра, у меня за спиной появилась Киприана. Уже стемнело и кимри окутали дым, свет, запах еды и выпивки.
— Тигр?
Жеребец оскалил зубы. Я отпихнул его нос от девочки.
— Не пройдешься со мной?
Аиды. Вот аиды.
— Не далеко, — сказала она. — Просто отойдем отсюда, — рукой она махнула куда-то за жеребца.
Она еще ребенок, сказал я себе. Чего ты боишься?
Ничего. Ничего серьезного. Я еще не знал, чего она хочет, хотя боялся, что предчувствие меня не обманывает. Часть меня уговаривала спасаясь сказать «нет», другая часть насмехалась над трусостью.
Но я никогда не имел дело с пятнадцатилетними девочками. Все женщины, которых я знал, были гораздо старше.
Я замучился выискивать повод для отказа и, отчаявшись найти, согласился пройтись.
Мы оставили позади жеребца, яростно роющего ямы в земле. Плечом к плечу мы вышли из света нашего костра в сияние костров других лагерей. Где-то гремели барабаны, визжали трещотки, надрывались деревянные дудочки. Я подумал, что Киприана предпочла бы пойти потанцевать, а не бродить со мной, и сказал ей об этом.
Она пожала плечами.
— Я хочу побыть с тобой.
Аиды.
— Ты и так была со мной последние две недели.
Она шла, сложив на груди руки и опустив голову. Светлые волосы упали вперед и скрывали лицо.
— Я хотела побыть с ТОБОЙ.
Я вздохнул.
— Киприана…
Она остановилась, мотнула головой, откидывая волосы с лица, и взглянула на меня.
— Я смущаюсь, — сказала она. — Со мной происходит что-то, чего я не понимаю, а спросить не у кого, — она снова пожала плечами, стиснув руки. — Мой отец мертв. Массоу слишком молод. Нет никого, кроме тебя.
Аиды.
Я глубоко вздохнул, пытаясь потянуть время и придумать ответ.
— Я думаю…
— Сегодня на меня смотрели мужчины, — продолжила она. — Они смотрели на меня и провожали глазами. И они говорили, кое-кто из них такое… — она взглянула мне в глаза, спокойно ожидая объяснения.
— Может быть тебе лучше поговорить с твоей матерью? — я обрадовался, что нашел лазейку.
Киприана покачала головой.
— Она слишком устала. Она не будет слушать.
— А как насчет Дел?
Голубые глаза расширились.
— Дел не поймет.
Я нахмурился.
— Почему? Она женщина. Она все об этом знает.
Несколько секунд Киприана выискивала правильные слова.
— Потому что, — наконец сказала она, — ее заботит только меч и танец мечей.
Я не совсем глуп, когда дело доходит до женщин. Я узнаю ревность по звуку, по особому запаху.
— Киприана, — твердо начал я, — если бы ты прошла через все, что случилось с Дел, и научилась жить свободной в мире мужчин независимо от того, чего бы тебе это стоило, ты бы имела право сказать что-то подобное. Но ты слишком молода и невинна, чтобы понять жизнь Дел, поэтому не стоит тебе ее судить.
Но девочку было не остановить.
— Они смотрели на меня, — повторила она. — Один дал мне это.
Она вытащила что-то из-под шерстяной туники, какое-то ожерелье: бусинки или камешки нанизанные на шнурок. Камешки были темными и бесформенными, ремешок завязывался узелком.
— И ты взяла? — мое удивление выразить словами я не мог.
Смутившись, она пожала плечами.
— Он сказал, что я должна это взять, что я достаточно симпатичная, чтобы носить это… — она робко улыбнулась, а глаза засияли. — Я симпатичная, Тигр?
Аиды, аиды, аиды.
— Будешь симпатичной, — я путался в словах. — Но думаю тебе не стоит принимать подарки от незнакомых мужчин.
— Я буду принимать подарки только от тебя, — она подошла поближе. — Даже ты смотришь на меня, Тигр, я заметила. Я видела как ты провожаешь меня глазами и как ты смотришь на Дел. Ты будто сравниваешь нас: искушенная в жизни женщина и нежная девочка, — от Киприаны пахло мускусом и лавандой, она подошла совсем близко, шепча: — Я нежнее и моложе чем Дел, и я никогда не убивала людей.
Жеребец взвизгнул. Пальцы потянулись и зарылись в мои волосы. Я отступил, поймал ее за запястья и понял, что у юной Киприаны сила взрослой женщины, которая решила добиться мужчины.
— Киприана… нет, — я оттолкнул ее руки, оттолкнул ее саму чуть грубее чем намеревался и почувствовал, что тело снова заломило. — Что-то не так, — сказал я. Волоски на коже вставали дыбом. — Что-то не так.
Вокруг нас играла музыка. Люди танцевали, смеялись, пели.
— Тигр…
Я поежился.
— Аиды, что же это… — я не задумываясь обхватил рукоять меча и выхватил клинок из ножен. Киприана отошла на шаг, сжимая ожерелье.
Жеребец снова взвизгнул и еще яростнее начал копать землю. Что бы это ни было, гнедой не хуже меня чувствовал его приближение.
Огни костров засверкали на обнаженном клинке. Руны то вспыхивали, то угасали, пока я поворачивался из стороны в сторону.
Киприана протянула руку и коснулась стали.
— Его нельзя трогать, — рявкнул я, — ты же знаешь.
— Разве? — пальцы прижались к острию. — Это меч силы.
— Когда-то был им, — рассеянно подтвердил я. — Теперь нет. Человек, который напоил его, мертв.
— Ты убил его.
— Да, — отрезал я, чувствуя как ломит все тело. — Аиды, я знаю, что оно здесь…
— Я тоже знаю, — сказала она. — Оно здесь, в мече… и хочет освободиться.
Я осторожно отвел клинок от руки Киприаны. Терон мертв и похоронен в Южном песке, Пенджа очистила его кости от плоти, в мече не осталось жизни. Я отошел от Киприаны, пытаясь засечь источник беспокойства. Неприятное ощущение усилилось, я чувствовал себя больным.
— Оно везде, — объявил я, пройдя по кругу. — Оно идет со всех сторон. Ты не чувствуешь? — я обернулся. Девочка шла за мной. — Возвращайся к костру, Киприана. Возвращайся.
— Я хочу пойти с…
— Возвращайся, — рукоять меча скользила в мокрых от пота ладонях. Я взял меч в одну руку, а второй потащил Киприану обратно к костру.
— Дел! — заорал я.
Она подбежала, сжимая рукоять яватмы.
— Что-то не так, — сказал я ей. — Происходит что-то плохое.
Ее меч сверкнул в пламени костра и с этой вспышкой ощущение неправильности возросло безмерно. Я почувствовал тошноту и головокружение. Меня переполняли ненависть, враждебность, чье-то яростное желание окружить нас в темноте.
— Что-то… — снова начал я.
Костер горел за спиной Дел, я не видел ее лица.
— Ты думаешь… — но она не успела закончить, потому что люди начали кричать.
20
— Ну и вонь, — сказал я.
Дел кинула на меня откровенно неверящий и раздраженный взгляд.
— Сейчас не время беспокоиться о странных запахах.
— Но ведь воняет, — не успокоился я. — Ты не чувствуешь? Это запах магии, Дел… а от магии ничего хорошего ждать не приходится.
Кимри был прерван. Больше не звучали дудочки, никто не пел и не танцевал. Все метались в панике.
Враг еще не появился, но я не сомневался в его существовании. Я чувствовал его. Воздух был наполнен запахом магии такой силы, что я был уверен в ее способности с легкостью уничтожить всех людей, собравшихся здесь. Человеческое сопротивление эти силу не остановит, оно даже не замедлит ее приближение.
Мы с Дел осторожные бойцы. Мы прекрасно понимаем, когда расклад делает победу невозможной, и тогда готовы отступить без сожаления, независимо оттого, как к этому отнесутся окружающие. Услышав вокруг крики, мы приготовились сражаться или бежать, но полное незнание того, кто враг и где он не позволяло принять решение. Нам оставалось только стоять рядом с Адарой и ее детьми у костра, пока странники паниковали и уносились в темноту.
Уносились и погибали.
По крикам мы попытались определить, с какой стороны приближается враг, а когда поняли, не обрадовались. Кимри был окружен. С холмов и гор текла река враждебности, скользившая во тьме как дух и пожиравшая все на своем пути.
— Глаза, — сказала Дел, — посмотри в эти глаза… Люди? Или животные?
— Слишком низко для людей, если конечно они не встали на четвереньки,
— всегда учитывал все возможности. — Думаю животные.
Дел нахмурилась.
— Их слишком много для волков. Они везде.
Мы стояли у костра, а между нами, прижавшись друг к другу, застыли жители Границы. Костры около других повозок еще горели, но вокруг них ничего уже не было. Люди убежали или спрятались в повозках, призывая своих Северных богов.
— Собаки? — предположил я. — Собаки иногда сходят с ума.
— Вряд ли. Собаки кимри молчат.
Собаки действительно не лаяли, и меня это беспокоило. Жеребец взвизгивал, бил копытами и всячески показывал свое беспокойство, так же вели себя и другие лошади, привязанные по соседству. Но собаки не издавали не звука. Они молчали, словно понимали, что враг был гораздо сильнее их хозяев, и покорно приняли роль жертв, чувствуя бессмысленность сопротивления.
Река приближалась. Куда бы я ни посмотрел, везде видел глаза, внимательные и пугающе дикие. Раскосые, дикие глаза, сияющие в темноте как лед.
Я стоял и думал, что самым разумным сейчас было бы вскочить на лошадей и удирать, но лошадь у нас была одна на пятерых.
И я смотрел на эту единственную лошадь, пока не появился Гаррод. Он ехал на сером жеребце, ведя за собой гнедых и мышастых. Оседлать лошадей он не успел и ограничился уздечками.
— Нельзя терять время, — быстро сказал он. — Звери вокруг нас. Лошадям, конечно, достанется, но у нас будет хотя бы шанс прорваться.
Дел и я убрали мечи в ножны и взялись за протянутые нам поводья.
— Адара, вставай, — приказал я.
— Массоу и Киприана…
— …здесь не останутся. Иди сюда, — Адара подошла. Я попытался ее подсадить, но гнедой шарахнулся. Я оттолкнул Адару и мрачно посмотрел на Гаррода.
Он хмурился.
— Они не должны… — не закончив, он буркнул что-то о зверях и начал разговаривать с лошадьми.
Говорил он на Северном диалекте, которого я не знал, но понимал слова доброжелательности и нежности, песню утешения и бесконечного сопереживания. Лошади сразу успокоились.
— Адара, — позвал я и, подсадив ее, убедился, что она крепко уселась на спину мышастому. Закончив с Адарой, я взял у Гаррода другую лошадь, одну из гнедых.
— Киприана.
Она подбежала и оказалась в кольце моих рук. Я подсадил ее на лошадь. Запутавшись в длинных шерстяных юбках, она неуклюже шлепнулась животом на шею лошади, но сползла на спину и, поправив юбки, уселась нормально.
— Это хорошие лошади, — сказал Гаррод, наблюдая за нами, — но все они с характером.
Киприана с мрачным лицом подобрала повод.
— Я умею ездить верхом, — сообщила она. — Я не упаду.
Гаррод остался доволен ее ответом и повернулся к Дел, чтобы посмотреть, удобно ли устроился на другом гнедом Массоу. Оставшийся мышастый достался Дел. Для нее вскочить на лошадь не составляло таких трудов, как для Киприаны, поскольку она, в отличие от девочки, юбок никогда не носила. На ней были штаны с широким поясом, гетры и высокие ботинки, похожие на мои.
Остался только я. Я подошел к жеребцу и потянул за веревку. Оставляя гнедого пастись, я, как и раньше, не снял с него уздечку и вбив в землю колышек привязал к нему жеребца веревкой. Теперь мне нужно было только собрать веревку, взять повод и подвести жеребца поближе к костру.
— Ты знал? — прямо спросил я. — Я чувствовал запах, а ты, Говорящий с лошадьми, знал что-нибудь?
Он покачал головой. Светлые косы скользнули по плечам и бусинки, блестевшие в свете костра, зазвенели.
— Не знал, пока лошади мне не сказали, но к этому времени они были уже слишком близко. Я успел только надеть уздечки и подъехать ко всем вам.
Левой рукой я взялся за жесткую гриву, немного отступил и прыгнул на спину жеребца. Устроившись поудобнее, я разобрал повод и веревку. Шерстяная ткань скользила по шкуре гнедого. Я сжал ногами его бока и почувствовал, как играют мышцы.
— Ко всем нам? Но ты знал только о Дел и обо мне… Почему ты решил, что нас больше?
— Потому что я видел вас, — тихо сказал он, — когда спускался поговорить с людьми Аджани.
Я смотрел на Дел, не сомневаясь, что мы думали об одном: банда Аджани крадет людей, чтобы продавать их в рабство. Не вел ли нас Гаррод в ловушку?
— Поехали, — потребовал Северянин, — или будете ждать, пока вас съедят?
Оказавшись перед подобным выбором, я решил, что лучше драться с людьми, чем с животными.
Мы повернули лошадей и помчались.
Гаррод повел нас к выходу из маленькой долины. Оказалось, что он знал свое дело: я почти не сомневался, что мы не сможем справиться с разгоряченными лошадьми, но Гаррод «поговорил» с ними и, перестав паниковать, они скакали быстро, легко и охотно отзывались на повод. Ни одна из них не попыталась сбросить всадника.
Жеребцу, как всегда, не понравилось выбранное мною направление полета, его тянуло в другую сторону, и, сильно затянув повод, я сражался с ним руками и ногами, проталкивая гнедого сквозь руины кимри. Гаррод мчался впереди, а мы с Дел ехали сзади и следили, чтобы с Адарой и детьми ничего не случилось. Мы проносились мимо покинутых костров, нагромождений повозок, жавшихся друг к другу людей и животных.
И мимо глаз.
Мы мчались, и они мчались с нами. Отчаянно пытаясь усидеть на скользкой спине жеребца, я вдруг заметил, что проносившиеся мимо нас тени начали приобретать четкие очертания. Я видел длинные морды, оскаленные пасти, вывалившиеся языки. Видел холодный блеск глаз и зубов, слышал вой и свист тяжелого дыхания. К нам подбирались создания на четырех ногах, с обросшими жесткой шкурой хвостами и гривой вдоль горбатых плеч. На серых шкурах расплывались серебристые пятна. Не волки, не собаки, не лисы. Какая-то смесь.
— Гончие аид, — пробормотал я.
Дел скакала рядом.
— Что ты сказал? — крикнула она.
— Страшная сказка на ночь на Юге, — трудно было говорить из-за топота копыт и шумного дыхания лошадей. — Предположительно они знакомы с самим Дайббуком.
— С кем?
— С хозяином аид, куда я без сомнения сегодня отправлюсь, если скачка продлится еще несколько минут.
— А-а.
Мышастый Дел споткнулся. Натянув повод, Дел подняла лошади голову и снова пустила его в галоп.
— Меня успокаивает только одно, — сказал я, — вряд ли это уловка Гаррода, чтобы продать нас работорговцам.
Дел покачала головой в раздумье.
— Может сейчас у него нет возможности. Но когда мы вернемся из долины, кто знает, что он сделает?
Я усмехнулся.
— А как насчет пары танцоров мечей?
— Тигр, осторожнее!
Что-то щелкнуло у передних ног жеребца. Выругавшись, я увидел блеск зубов и сияние бледных раскосых глаз. Река, наконец, настигла нас.
— Не останавливайтесь! — закричал Гаррод, обернувшись к нам. Метнулись светлые косы. — Если задержимся, они задавят нас. Не мешайте лошадям, просто держитесь.
Массоу и Киприана наклонились вперед, сжимая поводья и летящие гривы. Съежившись на спинах лошадей, поджав ноги повыше, чтобы спастись от зубов гончих, они казались совсем маленькими. Массоу, вцепившегося в своего гнедого как клещ в собаку, гончие не доставали. Киприане и Адаре было тяжелее поджимать ноги, но они держались, как и Дел. Я в нашей компании был самым большим и сидел на самом непредсказуемом животном. Ситуация ухудшалась и, выругавшись про себя, я потянулся, чтобы достать меч Терона из ножен за спиной.
— Баска, давай прикончим несколько. Ты не против?
Дел обернулась, увидела блеск металла и, улыбнувшись, вытащила кровный клинок.
Звери залаяли, едва блеснула яватма.
— Через каньон! — закричал Гаррод. — Там есть проход!
Мы ворвались в каньон, все шестеро, прокладывая дорогу через кровь и кости. Дел и я защищали нашу компанию с боков, зажав между нами жителей Границы. Гончие лязгали зубами, выли и тявкали, пытаясь повалить лошадей, но их зубы не могли сравниться со сверкающими клинками и крушащими подковами. Мы разрубали гончих, скидывали их, прорываясь сквозь плотные ряды и оставляя тела их братьям.
Брызгала кровь. Наша одежда промокла от горячих капель, но на такие пустяки мы не обращали внимания.
Река продолжала течь. Гончие не замедляли бег и умудрялись не отставать от лошадей. Гаррод вел нас через каньон из долины кимри на открытую равнину, которая уходила в бесконечность. По равнине лошади сразу побежали увереннее, река разлилась, и нам с Дел стало удобнее справляться с гончими.
— Аиды, — пробормотал я, — сколько же их здесь?
— Слишком много, — раздраженно бросила Дел, не скрывая своего разочарования. — Почему они нас преследуют? Почему они не останавливаются? Если им нужна еда, в долине осталось много мертвых.
— Значит им нужна не еда, — я наклонился вправо и, опустив меч, резким ударом снес голову одной из гончих. — Я говорил тебе, Дел, это волшебство. Они преследуют нас не по своей воле, их послала могущественная сила.
— У тебя песчаная болезнь, — она использовала мое любимое выражение.
— Какой смысл убивать всех на кимри? — Дел покачала головой, меч сверкнул в руке. — Иногда бывают драки и мужчины погибают, но зачем устраивать бойню? Зачем убивать всех?
Я выругался, когда жеребец перепрыгнул через тень, но усидел и крепче сжал колени.
— Дело не в кимри. Нас здесь шестеро, а гончие не прекращают преследования.
— Не все гончие… не так ли? — Дел обернулась назад. — Тигр!
— Знаю. Об этом я и говорю. Им нужен один из нас.
— Или мы все.
— Не все под угрозой смерти за убийство ан-кайдина.
— Ты думаешь это я?
Я пожал плечами.
— Это предположение.
Дел взмахнула мечом, я услышал визг гончей.
— Нет, Тигр, нет. Так не поступают. Они послали бы людей, а не зверей. Они никогда бы не убили невинных.
— Я сказал, это просто предположение.
— Тогда придержи его при себе.
Поток выкатился на равнину, преследуя шестерку мчавшихся всадников. Гончие больше не прыгали на нас, пытаясь вцепиться. Мне показалось, что они гнали нас точно к другому концу равнины.
Мы упустили момент, когда могли перехватить инициативу, подумал я. Гаррод по-прежнему скакал впереди, но уже без определенной цели. Мы с Дел мчались бок о бок, прокладывая дорогу через поток. Теперь гончие бежали рядом с нами, оставляя лошадям несколько акров свободного пространства.
Я догнал серого Гаррода, не успев убрать в ножны свой меч.
— Поворачивай, — крикнул я. — Быстро налево! Прорывайся сквозь них. Нужно убираться с этой равнины.
Он кивнул и повернул серого налево. Мы с Дел чуть придержали лошадей, чтобы оказаться позади Адары и ее детей на случай, если они слишком устали, чтобы обратить внимание на перемену направления. Мы зажали жителей Границы между нами. Женщина и дети сидели, склонившись над шеями лошадей и сжимая коленями дрожащие лошадиные тела.
Дел кинула на меня откровенно неверящий и раздраженный взгляд.
— Сейчас не время беспокоиться о странных запахах.
— Но ведь воняет, — не успокоился я. — Ты не чувствуешь? Это запах магии, Дел… а от магии ничего хорошего ждать не приходится.
Кимри был прерван. Больше не звучали дудочки, никто не пел и не танцевал. Все метались в панике.
Враг еще не появился, но я не сомневался в его существовании. Я чувствовал его. Воздух был наполнен запахом магии такой силы, что я был уверен в ее способности с легкостью уничтожить всех людей, собравшихся здесь. Человеческое сопротивление эти силу не остановит, оно даже не замедлит ее приближение.
Мы с Дел осторожные бойцы. Мы прекрасно понимаем, когда расклад делает победу невозможной, и тогда готовы отступить без сожаления, независимо оттого, как к этому отнесутся окружающие. Услышав вокруг крики, мы приготовились сражаться или бежать, но полное незнание того, кто враг и где он не позволяло принять решение. Нам оставалось только стоять рядом с Адарой и ее детьми у костра, пока странники паниковали и уносились в темноту.
Уносились и погибали.
По крикам мы попытались определить, с какой стороны приближается враг, а когда поняли, не обрадовались. Кимри был окружен. С холмов и гор текла река враждебности, скользившая во тьме как дух и пожиравшая все на своем пути.
— Глаза, — сказала Дел, — посмотри в эти глаза… Люди? Или животные?
— Слишком низко для людей, если конечно они не встали на четвереньки,
— всегда учитывал все возможности. — Думаю животные.
Дел нахмурилась.
— Их слишком много для волков. Они везде.
Мы стояли у костра, а между нами, прижавшись друг к другу, застыли жители Границы. Костры около других повозок еще горели, но вокруг них ничего уже не было. Люди убежали или спрятались в повозках, призывая своих Северных богов.
— Собаки? — предположил я. — Собаки иногда сходят с ума.
— Вряд ли. Собаки кимри молчат.
Собаки действительно не лаяли, и меня это беспокоило. Жеребец взвизгивал, бил копытами и всячески показывал свое беспокойство, так же вели себя и другие лошади, привязанные по соседству. Но собаки не издавали не звука. Они молчали, словно понимали, что враг был гораздо сильнее их хозяев, и покорно приняли роль жертв, чувствуя бессмысленность сопротивления.
Река приближалась. Куда бы я ни посмотрел, везде видел глаза, внимательные и пугающе дикие. Раскосые, дикие глаза, сияющие в темноте как лед.
Я стоял и думал, что самым разумным сейчас было бы вскочить на лошадей и удирать, но лошадь у нас была одна на пятерых.
И я смотрел на эту единственную лошадь, пока не появился Гаррод. Он ехал на сером жеребце, ведя за собой гнедых и мышастых. Оседлать лошадей он не успел и ограничился уздечками.
— Нельзя терять время, — быстро сказал он. — Звери вокруг нас. Лошадям, конечно, достанется, но у нас будет хотя бы шанс прорваться.
Дел и я убрали мечи в ножны и взялись за протянутые нам поводья.
— Адара, вставай, — приказал я.
— Массоу и Киприана…
— …здесь не останутся. Иди сюда, — Адара подошла. Я попытался ее подсадить, но гнедой шарахнулся. Я оттолкнул Адару и мрачно посмотрел на Гаррода.
Он хмурился.
— Они не должны… — не закончив, он буркнул что-то о зверях и начал разговаривать с лошадьми.
Говорил он на Северном диалекте, которого я не знал, но понимал слова доброжелательности и нежности, песню утешения и бесконечного сопереживания. Лошади сразу успокоились.
— Адара, — позвал я и, подсадив ее, убедился, что она крепко уселась на спину мышастому. Закончив с Адарой, я взял у Гаррода другую лошадь, одну из гнедых.
— Киприана.
Она подбежала и оказалась в кольце моих рук. Я подсадил ее на лошадь. Запутавшись в длинных шерстяных юбках, она неуклюже шлепнулась животом на шею лошади, но сползла на спину и, поправив юбки, уселась нормально.
— Это хорошие лошади, — сказал Гаррод, наблюдая за нами, — но все они с характером.
Киприана с мрачным лицом подобрала повод.
— Я умею ездить верхом, — сообщила она. — Я не упаду.
Гаррод остался доволен ее ответом и повернулся к Дел, чтобы посмотреть, удобно ли устроился на другом гнедом Массоу. Оставшийся мышастый достался Дел. Для нее вскочить на лошадь не составляло таких трудов, как для Киприаны, поскольку она, в отличие от девочки, юбок никогда не носила. На ней были штаны с широким поясом, гетры и высокие ботинки, похожие на мои.
Остался только я. Я подошел к жеребцу и потянул за веревку. Оставляя гнедого пастись, я, как и раньше, не снял с него уздечку и вбив в землю колышек привязал к нему жеребца веревкой. Теперь мне нужно было только собрать веревку, взять повод и подвести жеребца поближе к костру.
— Ты знал? — прямо спросил я. — Я чувствовал запах, а ты, Говорящий с лошадьми, знал что-нибудь?
Он покачал головой. Светлые косы скользнули по плечам и бусинки, блестевшие в свете костра, зазвенели.
— Не знал, пока лошади мне не сказали, но к этому времени они были уже слишком близко. Я успел только надеть уздечки и подъехать ко всем вам.
Левой рукой я взялся за жесткую гриву, немного отступил и прыгнул на спину жеребца. Устроившись поудобнее, я разобрал повод и веревку. Шерстяная ткань скользила по шкуре гнедого. Я сжал ногами его бока и почувствовал, как играют мышцы.
— Ко всем нам? Но ты знал только о Дел и обо мне… Почему ты решил, что нас больше?
— Потому что я видел вас, — тихо сказал он, — когда спускался поговорить с людьми Аджани.
Я смотрел на Дел, не сомневаясь, что мы думали об одном: банда Аджани крадет людей, чтобы продавать их в рабство. Не вел ли нас Гаррод в ловушку?
— Поехали, — потребовал Северянин, — или будете ждать, пока вас съедят?
Оказавшись перед подобным выбором, я решил, что лучше драться с людьми, чем с животными.
Мы повернули лошадей и помчались.
Гаррод повел нас к выходу из маленькой долины. Оказалось, что он знал свое дело: я почти не сомневался, что мы не сможем справиться с разгоряченными лошадьми, но Гаррод «поговорил» с ними и, перестав паниковать, они скакали быстро, легко и охотно отзывались на повод. Ни одна из них не попыталась сбросить всадника.
Жеребцу, как всегда, не понравилось выбранное мною направление полета, его тянуло в другую сторону, и, сильно затянув повод, я сражался с ним руками и ногами, проталкивая гнедого сквозь руины кимри. Гаррод мчался впереди, а мы с Дел ехали сзади и следили, чтобы с Адарой и детьми ничего не случилось. Мы проносились мимо покинутых костров, нагромождений повозок, жавшихся друг к другу людей и животных.
И мимо глаз.
Мы мчались, и они мчались с нами. Отчаянно пытаясь усидеть на скользкой спине жеребца, я вдруг заметил, что проносившиеся мимо нас тени начали приобретать четкие очертания. Я видел длинные морды, оскаленные пасти, вывалившиеся языки. Видел холодный блеск глаз и зубов, слышал вой и свист тяжелого дыхания. К нам подбирались создания на четырех ногах, с обросшими жесткой шкурой хвостами и гривой вдоль горбатых плеч. На серых шкурах расплывались серебристые пятна. Не волки, не собаки, не лисы. Какая-то смесь.
— Гончие аид, — пробормотал я.
Дел скакала рядом.
— Что ты сказал? — крикнула она.
— Страшная сказка на ночь на Юге, — трудно было говорить из-за топота копыт и шумного дыхания лошадей. — Предположительно они знакомы с самим Дайббуком.
— С кем?
— С хозяином аид, куда я без сомнения сегодня отправлюсь, если скачка продлится еще несколько минут.
— А-а.
Мышастый Дел споткнулся. Натянув повод, Дел подняла лошади голову и снова пустила его в галоп.
— Меня успокаивает только одно, — сказал я, — вряд ли это уловка Гаррода, чтобы продать нас работорговцам.
Дел покачала головой в раздумье.
— Может сейчас у него нет возможности. Но когда мы вернемся из долины, кто знает, что он сделает?
Я усмехнулся.
— А как насчет пары танцоров мечей?
— Тигр, осторожнее!
Что-то щелкнуло у передних ног жеребца. Выругавшись, я увидел блеск зубов и сияние бледных раскосых глаз. Река, наконец, настигла нас.
— Не останавливайтесь! — закричал Гаррод, обернувшись к нам. Метнулись светлые косы. — Если задержимся, они задавят нас. Не мешайте лошадям, просто держитесь.
Массоу и Киприана наклонились вперед, сжимая поводья и летящие гривы. Съежившись на спинах лошадей, поджав ноги повыше, чтобы спастись от зубов гончих, они казались совсем маленькими. Массоу, вцепившегося в своего гнедого как клещ в собаку, гончие не доставали. Киприане и Адаре было тяжелее поджимать ноги, но они держались, как и Дел. Я в нашей компании был самым большим и сидел на самом непредсказуемом животном. Ситуация ухудшалась и, выругавшись про себя, я потянулся, чтобы достать меч Терона из ножен за спиной.
— Баска, давай прикончим несколько. Ты не против?
Дел обернулась, увидела блеск металла и, улыбнувшись, вытащила кровный клинок.
Звери залаяли, едва блеснула яватма.
— Через каньон! — закричал Гаррод. — Там есть проход!
Мы ворвались в каньон, все шестеро, прокладывая дорогу через кровь и кости. Дел и я защищали нашу компанию с боков, зажав между нами жителей Границы. Гончие лязгали зубами, выли и тявкали, пытаясь повалить лошадей, но их зубы не могли сравниться со сверкающими клинками и крушащими подковами. Мы разрубали гончих, скидывали их, прорываясь сквозь плотные ряды и оставляя тела их братьям.
Брызгала кровь. Наша одежда промокла от горячих капель, но на такие пустяки мы не обращали внимания.
Река продолжала течь. Гончие не замедляли бег и умудрялись не отставать от лошадей. Гаррод вел нас через каньон из долины кимри на открытую равнину, которая уходила в бесконечность. По равнине лошади сразу побежали увереннее, река разлилась, и нам с Дел стало удобнее справляться с гончими.
— Аиды, — пробормотал я, — сколько же их здесь?
— Слишком много, — раздраженно бросила Дел, не скрывая своего разочарования. — Почему они нас преследуют? Почему они не останавливаются? Если им нужна еда, в долине осталось много мертвых.
— Значит им нужна не еда, — я наклонился вправо и, опустив меч, резким ударом снес голову одной из гончих. — Я говорил тебе, Дел, это волшебство. Они преследуют нас не по своей воле, их послала могущественная сила.
— У тебя песчаная болезнь, — она использовала мое любимое выражение.
— Какой смысл убивать всех на кимри? — Дел покачала головой, меч сверкнул в руке. — Иногда бывают драки и мужчины погибают, но зачем устраивать бойню? Зачем убивать всех?
Я выругался, когда жеребец перепрыгнул через тень, но усидел и крепче сжал колени.
— Дело не в кимри. Нас здесь шестеро, а гончие не прекращают преследования.
— Не все гончие… не так ли? — Дел обернулась назад. — Тигр!
— Знаю. Об этом я и говорю. Им нужен один из нас.
— Или мы все.
— Не все под угрозой смерти за убийство ан-кайдина.
— Ты думаешь это я?
Я пожал плечами.
— Это предположение.
Дел взмахнула мечом, я услышал визг гончей.
— Нет, Тигр, нет. Так не поступают. Они послали бы людей, а не зверей. Они никогда бы не убили невинных.
— Я сказал, это просто предположение.
— Тогда придержи его при себе.
Поток выкатился на равнину, преследуя шестерку мчавшихся всадников. Гончие больше не прыгали на нас, пытаясь вцепиться. Мне показалось, что они гнали нас точно к другому концу равнины.
Мы упустили момент, когда могли перехватить инициативу, подумал я. Гаррод по-прежнему скакал впереди, но уже без определенной цели. Мы с Дел мчались бок о бок, прокладывая дорогу через поток. Теперь гончие бежали рядом с нами, оставляя лошадям несколько акров свободного пространства.
Я догнал серого Гаррода, не успев убрать в ножны свой меч.
— Поворачивай, — крикнул я. — Быстро налево! Прорывайся сквозь них. Нужно убираться с этой равнины.
Он кивнул и повернул серого налево. Мы с Дел чуть придержали лошадей, чтобы оказаться позади Адары и ее детей на случай, если они слишком устали, чтобы обратить внимание на перемену направления. Мы зажали жителей Границы между нами. Женщина и дети сидели, склонившись над шеями лошадей и сжимая коленями дрожащие лошадиные тела.