Страница:
— Дальше я видел, — перебил Румата, — вы бы хоть повешенных сняли к нашему приходу. Непорядок.
— Извините, не подумали. К вечеру все уберем.
— Ладно. А теперь, уважаемые, перейдем к существу дела. Мы вас слушаем.
Предводители растерялись. Судя по всему, они совершенно не предполагали, что надо будет излагать какие-то свои планы. А точнее, у них просто не было четких планов на будущее. Светлые ждали, невозмутимо попивая вино и перебрасываясь какими-то лишь им понятными шутками.
После долгой паузы, Арата задумчиво произнес:
— Вы знаете, Румата, как долго я ждал этого дня. Ждал и думал: когда же вы устанете увещевать и возьмете в руки свои молнии. Я говорил с разными людьми, пока не встретился со жрецами Старых Богов, которые сказали: «Старые долго думают, прежде, чем во что-то вмешаться — будь иначе, мир давно бы рухнул от их чудовищного могущества». Я не понимал многого, что говорили мне вы, Румата, тогда, два года назад. Не понимал, кого и о чем прошу. Разве мог я подумать, что судьба свела меня с посланниками тех сил, что держат корни мироздания? Я хотел предложить вам помощь — но сейчас вижу, что это просто смешно….
— Вы уже помогли нам, — заметила Кира, — вы взяли Арко.
Арата невесело усмехнулся.
— Вы щадите мое самолюбие, Светлая? Спасибо вам — но у меня есть еще глаза и уши. Думаете я не знаю, как за один день погибла вся армия маршала Дирки? Как за один день погибла вся армия военного магистра Динаса? Как за один день пала крепость Нард? Думаете, я не понимаю, что не войди вы в Арко без боя днем, город был бы стерт с лица земли еще до заката?
Румата покачал головой и спокойно сказал:
— В этом вы правы, достойный Арата, но во многом другом вы еще не достаточно разобрались. Но давайте оставим в покое теологию с космогонией и вернемся к делам практическим. Через три — четыре дня в бухту Арко войдет орденский флот. Около четырехсот больших судов. Около ста тысяч солдат.
— Ад и дьяволы! — воскликнул дон Кси, — Арко почти не защищен с моря. У вас всего тысяч пятнадцать, а у нас с Аратой и вовсе меньше четырех. Нам просто не удержать такую массу.
— Это если они смогут высадиться, — уточнил Румата.
— А как вы им помешаете? У вас есть флот?
— Нет. Но будет. Я прошу вас, почтенные, сегодня же скупить все суда, которые находятся в порту. Меня устроят даже самые ветхие посудины.
— Скупить? — переспросил дон Кси, — Зачем? Можно просто взять.
— Светлые никогда не отбирают ничего у тех, кто им не враги, — подала голос Кира, — каждому судовладельцу будет выплачена оговоренная с ним сумма.
— Как скажете. Хорошо, когда денег куры не клюют. Но там остались только две галеры и четыре старых большегрузных купца, а остальное — рыбацкие развалюхи. Ну, еще несколько барж. Как вы собираетесь сделать флот из этого хлама?
— Я ведь объяснял тебе, что такое Светлые, — спокойно заметил Арата, — если бы кораблей не было совсем, они превратили бы в корабли ореховые скорлупки или лузгу от семечек.
— А, тогда понятно, — сказал дон Кси, которого подобное объяснение вполне устроило, — не беспокойтесь, Светлые. К ночи все корабли будут ваши. Куда их подогнать?
— К соляному причалу, — сказал Румата, — и наймите толковых ребят, понимающих толк в погрузке. Грузить придется много и быстро.
— Считайте, уже наняты.
— Вот и хорошо. Надеюсь, что таверна «Серая радость» еще работает?
Арата улыбнулся:
— Работает. Только называется теперь «приют великомученицы Паты». Хотя… думаю, хозяин заведения уже сменил вывеску.
— В таком случае, — заключил Румата, — мы приглашаем вас на небольшой дружеский ужин. На закате. И прошу вас обоих в ближайшее время зайти к коменданту, дону Пине. Я дам ему соответствующее поручение и он достойным образом разместит ваших людей.
— В каком смысле? — спросил Арата.
— В том смысле, что ваши люди должны быть определены согласно воинскому порядку, как два полка разведки, с соответствующим обеспечением продуктами и амуницией.
— Тысяча чертей! — воскликнул дон Кси, — приятно снова оказаться в нормальной армии!
** 16 **
** 18 **
— Извините, не подумали. К вечеру все уберем.
— Ладно. А теперь, уважаемые, перейдем к существу дела. Мы вас слушаем.
Предводители растерялись. Судя по всему, они совершенно не предполагали, что надо будет излагать какие-то свои планы. А точнее, у них просто не было четких планов на будущее. Светлые ждали, невозмутимо попивая вино и перебрасываясь какими-то лишь им понятными шутками.
После долгой паузы, Арата задумчиво произнес:
— Вы знаете, Румата, как долго я ждал этого дня. Ждал и думал: когда же вы устанете увещевать и возьмете в руки свои молнии. Я говорил с разными людьми, пока не встретился со жрецами Старых Богов, которые сказали: «Старые долго думают, прежде, чем во что-то вмешаться — будь иначе, мир давно бы рухнул от их чудовищного могущества». Я не понимал многого, что говорили мне вы, Румата, тогда, два года назад. Не понимал, кого и о чем прошу. Разве мог я подумать, что судьба свела меня с посланниками тех сил, что держат корни мироздания? Я хотел предложить вам помощь — но сейчас вижу, что это просто смешно….
— Вы уже помогли нам, — заметила Кира, — вы взяли Арко.
Арата невесело усмехнулся.
— Вы щадите мое самолюбие, Светлая? Спасибо вам — но у меня есть еще глаза и уши. Думаете я не знаю, как за один день погибла вся армия маршала Дирки? Как за один день погибла вся армия военного магистра Динаса? Как за один день пала крепость Нард? Думаете, я не понимаю, что не войди вы в Арко без боя днем, город был бы стерт с лица земли еще до заката?
Румата покачал головой и спокойно сказал:
— В этом вы правы, достойный Арата, но во многом другом вы еще не достаточно разобрались. Но давайте оставим в покое теологию с космогонией и вернемся к делам практическим. Через три — четыре дня в бухту Арко войдет орденский флот. Около четырехсот больших судов. Около ста тысяч солдат.
— Ад и дьяволы! — воскликнул дон Кси, — Арко почти не защищен с моря. У вас всего тысяч пятнадцать, а у нас с Аратой и вовсе меньше четырех. Нам просто не удержать такую массу.
— Это если они смогут высадиться, — уточнил Румата.
— А как вы им помешаете? У вас есть флот?
— Нет. Но будет. Я прошу вас, почтенные, сегодня же скупить все суда, которые находятся в порту. Меня устроят даже самые ветхие посудины.
— Скупить? — переспросил дон Кси, — Зачем? Можно просто взять.
— Светлые никогда не отбирают ничего у тех, кто им не враги, — подала голос Кира, — каждому судовладельцу будет выплачена оговоренная с ним сумма.
— Как скажете. Хорошо, когда денег куры не клюют. Но там остались только две галеры и четыре старых большегрузных купца, а остальное — рыбацкие развалюхи. Ну, еще несколько барж. Как вы собираетесь сделать флот из этого хлама?
— Я ведь объяснял тебе, что такое Светлые, — спокойно заметил Арата, — если бы кораблей не было совсем, они превратили бы в корабли ореховые скорлупки или лузгу от семечек.
— А, тогда понятно, — сказал дон Кси, которого подобное объяснение вполне устроило, — не беспокойтесь, Светлые. К ночи все корабли будут ваши. Куда их подогнать?
— К соляному причалу, — сказал Румата, — и наймите толковых ребят, понимающих толк в погрузке. Грузить придется много и быстро.
— Считайте, уже наняты.
— Вот и хорошо. Надеюсь, что таверна «Серая радость» еще работает?
Арата улыбнулся:
— Работает. Только называется теперь «приют великомученицы Паты». Хотя… думаю, хозяин заведения уже сменил вывеску.
— В таком случае, — заключил Румата, — мы приглашаем вас на небольшой дружеский ужин. На закате. И прошу вас обоих в ближайшее время зайти к коменданту, дону Пине. Я дам ему соответствующее поручение и он достойным образом разместит ваших людей.
— В каком смысле? — спросил Арата.
— В том смысле, что ваши люди должны быть определены согласно воинскому порядку, как два полка разведки, с соответствующим обеспечением продуктами и амуницией.
— Тысяча чертей! — воскликнул дон Кси, — приятно снова оказаться в нормальной армии!
** 16 **
… Орденский флот, подгоняемый легким попутным ветром, втягивался в бухту. Четыреста двадцать судов.
— Брат Цоган весьма дурно знает свою службу, — заметил магистр Шола, внимательно рассматривая опустевшие причалы и массу мелких рыбацких суденышек, беспорядочно болтающихся вблизи скалистых берегов у самой горловины бухты, — он что, полагает, будто мы должны следовать к местам швартовки без лоцманов, а швартоваться с помощью ангелов и святых угодников?
— Может быть, они еще спят? — робко предположил адъютант.
— Воин Господа должен вставать с рассветом, а не валяться в кровати до полудня, как непотребная женщина, — наставительно сказал магистр. Просигнальте построение в шесть линий, слава Богу, бухта достаточно широка. Спустить все паруса кроме носовых. Соблюдать осторожность. Не хватало еще наткнуться на какую-нибудь полузатопленную посудину. А это, клянусь спиной святого Мики, вполне возможно, если портом управляет такой бездельник.
Якоря бросать в полулиге от причалов. Горнистам — трубить подход. Может быть, хоть кто-то в этой варварской дыре проснется и хоть что-нибудь сделает. А если нам все-таки придется спускать шлюпки и искать по всему городу этого негодного наместника, то сразу после высадки я лично выпорю его прямо на базарной площади, как мальчишку.
…
Прекрасное это было зрелище.
Множество судов, выстроившись в геометрически — точном порядке.
Ровные ряды мачт.
Легкая зыбь играет световыми бликами так, будто море разбрасывает радужные искры.
Низко стоящее солнце окрашивает воду и паруса в нежный розоватый цвет.
Только магистр Шола не замечает всей этой красоты. Чем ближе город, тем больше он чувствует смутную тревогу. Есть что-то неправильное в этом безмолвном порту, в этих пустых причалах, где нет ни единого человека и ни единого судна…
— Ваше преосвященство, рыбаки снялись с якоря и движутся в нашу сторону.
— Что? — удивленно переспросил магистр и обернулся.
Сотни полторы мелких суденышек по непонятной причине одновременно покинули свою стоянку у выхода из бухты. Расходясь широким веером, они на всех парусах шли в сторону орденского флота.
Абордаж? Нереально. Что же тогда? Ладно, некогда разбираться.
— Спустить носовые паруса. Гребцов на весла. Разворот на противника. Оружие к бою. Приготовится к отражению атаки.
Тут происходит еще одно загадочное явление. С внешней стороны бухты в горловину входят около десятка крупных судов и останавливаются в самом узком ее месте.
Отрезают от выхода в море? Такими смешными силами? Ерунда какая-то…
Магистр чувствует, что во всем этом есть какой то смысл — но какой.
— Ваше преосвященство, они бросают свои корабли!
Действительно, позади неровного веера рыбацких судов виднелось множество маленьких лодок и шлюпок. Было видно, что сидящие в них люди изо всех сил гребут к берегу.
Над палубами брошенных кораблей вьются легкие дымки. Ах вот что! Брандеры. Загрузили корабли бочками со смолой или нефтью и хотят поджечь нас. Понятно — при столкновении оба корабля тут же загораются. Только рановато они бросили свои брандеры. С такой дистанции у парусника, лишенного управления, нет никаких шансов протаранить корабль с хорошо и слаженно действующей командой.
— Сигнальте приказ, от столкновений уклоняться! Пожарные расчеты на палубу.
Ровные линии орденских кораблей расходятся, пропуская между собой уже заметно дымящиеся рыбацкие суденышки — брандеры в сторону противоположного берега. Ну вот, вроде бы все команды сработали правильно, никто не столкнулся…
И тут загорается первый брандер.
Нет, он не просто загорается — он лопается, как мыльный пузырь.
Пуфф!
Во все стороны разлетаются куски досок и какие-то непонятные комки, пылающие ярко-белым огнем.
«Это не нефть и не смола, — успевает подумать магистр, — это что-то похуже»
Еще мгновение — и комки шлепаются о борта двух ближайших кораблей, растекаясь огненной жижей. Стремительно вспыхивает обшивка и корабли с непостижимой быстротой превращаются в огромные плавучие костры. Те, кто на палубе бросаются в воду, а остальные… Над водой проносится полный боли и ужаса многоголосый вопль…
Тем временем, брандеры начинают лопаться один за другим.
Горящие комки дьявольского зелья прошивают воздух во всех направлениях, оставляя за собой широкие полосы густого черного дыма. Один за другим вспыхивают корабли, будто сделанные из соломы. А на месте развалившихся брандеров по воде расползаются пятна той самой горящей жижи. Эта дрянь не растекается по воде, как нефть, а плавает отдельными шматами. Стоит одному из таких шматов прилипнуть к корпусу и… Так и есть, еще один корабль вспыхивает — сразу от ватерлинии и до гребной палубы.
Надо уводить флот. Сигналить флажками бесполезно — никто не увидит.
— Правый разворот, — командует магистр, — горнистам трубить отход.
Они прорвались к выходу из бухты — только двадцать семь кораблей из всего флота.
Далеко за кормой пылает чудовищный пожар. Сквозь него не разглядеть — сумел ли кто-нибудь уйти в другую сторону, к причалам… И тут магистр понимает, что в открытое море ему не выйти. Потому что стоящие в горловине крупные суда — это тоже брандеры, наверняка начиненные тем же дьявольским зельем. Попытаться пройти между ними — верное самоубийство. Пытаться высадиться у ближайшего берега, на скалы — тем более. Тогда что остается? Обогнуть горящий флот и выйти к причалам. Если повезет, там можно соединиться еще с кем-то из уцелевших и организовать высадку. Ветер сносит горящие обломки и дым к правому берегу, значит надо обходить слева. Здесь есть полоса чистой воды шириной около четверти лиги…
Магистр принимает решение и отдает приказ. Корабли перестраиваются в цепь и медленно движутся между стеной дыма и линией прибоя…. И в это время сверху летят горшки. Обычные глиняные горшки, но начиненные тем же самым зельем. Отступать некуда: слева — огонь, справа — скалы. Корабли, зажатые в узком пространстве, оказываются прекрасными мишенями. Один за другим они вспыхивают, как свечи.
Матросы прыгают в море и пытаются вплавь добраться до берега — но там уже стоят ряды лучников. Не спеша, будто на учениях, они расстреливают беззащитных людей прямо в воде. Немногих уцелевших добивают алебардами. Приказа брать пленных не было.
…
Как и предполагал магистр, после первой атаки некоторым удалось вырваться из огненной ловушки в сторону причалов. Четырнадцать кораблей, немногим более трех тысяч человек — вот все, что осталось от самой большой армии со времен Вторжения.
Причалы уже не были пусты. На них стояли большие группы вооруженных людей, а на воде в сотне футов от берега на волнах покачивалось два странных сооружения.
Плоты — не плоты, баржи — не баржи….
…
— Сейчас посмотрим, насколько точный бой могут дать наши метательные машины при морской качке, — спокойно сказал Румата, обращаясь к стоящим рядом с ним полковникам, — вопрос важный, так как Баркан нам придется брать с моря.
— При морской качке даже срать не просто, — в своем обычном стиле заметила Ога. Подобно многим офицершам в войске Хозяйки, она частенько компенсировала свою пригожесть высказываниями, далекими от куртуазных правил.
— Лучников и арбалетчиков приходится переучивать для стрельбы с корабля, — добавил дон Шарух.
— Это потому, что обычно они не умеют твердо стоять на палубе, — высказал свое мнение дон Тира, — а которые умеют, те стреляют не хуже, чем с земли.
— А вы что скажете, отец Кабани?
— Скажу, что пока не проверим, не узнаем, — ответил механик.
Румата кивнул и поднес к губам рупор, сделанный из тонкого медного листа.
— Первая машина — залп.
Серия звонких щелчков — и в небо один за другим взмыли шесть небольших снарядов, оставляющих за собой едва заметный дымчатый след. Еще несколько секунд и на поверхности моря вспыхнула цепь маленьких чадящих костров.
— Недолет, — констатировал Румата, — вторая машина — залп.
— Вот это уже более удачно, — удовлетворенно прокомментировал дон Пина, глядя, как пламя пожирает борт одного из кораблей, — интересно, эти парни так и будут стоять, как бараны, пока мы их расстреливаем?
— Я бы на их месте попробовал спустить на воду легкие лодки и уйти в дым, — сказал Верцонгер, до сих пор молча наблюдавший за происходящим.
— А дальше? — спросил Йона.
— А дальше — под прикрытием дыма высадиться на берег.
— А потом?
— А потом видно будет. На мой вкус, все лучше, чем ждать, пока тебя зажарят.
— Ну, чтоб так рассуждать, надо родиться с мечом в руке.
— Кто бы как не родился, все равно когда-нибудь помрет, — невозмутимо заметил вождь варваров, — а помирать уж точно правильнее с мечом в руке.
— А вот мой дед помер в своей постели, а провожали его одиннадцать детей и никак не меньше, чем сорок внуков, — с вызовом в голосе возразила Ога, — скажешь, неправильно помер?
— Так ведь тогда, наверное, мир был?
— Ну, был, — согласилась она, а что?
— Да ничего. Просто я никогда не видел, как это бывает, чтобы мир.
Тем временем, машины перезарядили и Румата последовательно скомандовал залп первой и второй.
На этот раз оба выстрела попали в цель. Один корабль запылал, как обычно, от борта, второму же снаряд попал в середину мачты и текучий огонь, быстро распространяясь по верхней палубе, охватил весь корпус.
Только теперь в остатках флота наметилось некоторое движение. Три корабля медленно двинулись вперед. Восемь остались на месте, но на их палубах началось бурное движение.
— Недурно задумано, — сказал дон Пина, — если мы подожжем корабли недалеко от причалов, с остальных под прикрытием дыма можно попытаться высадить десант на шлюпках.
— Значит, мы не будем поджигать эти корабли, — равнодушно отозвался Румата, — передайте расчетам катапульт приказ: с дистанции тысяча футов начинать обстрел.
И, видя, что машины уже перезаряжены, Румата снова скомандовал залп… Да, пристрелялись его канониры. Два корабля, накрытые прямыми попаданиями вспыхнули целиком — от мачт до нижней палубы.
На пристани появляются новые действующие лица: Кира и двое полковников.
— Продолжайте обстрел, постарайтесь закончить дело побыстрее, чтобы они не успели высадиться куда-нибудь на шлюпках, — Румата передает Йоне рупор, и разворачивается к вновь прибывшим, — какие новости?
— К горловине вышло двадцать семь кораблей, — говорит Кира, — но прорываться не стали и попытались пройти вдоль берега. Двадцать шесть уничтожено. Один — ушел к середине бухты и мы его потеряли. По-моему, это был флагман.
— Плохо… дон Кси, обеспечьте усиление наблюдательных постов. Мы должны обнаружить этот корабль до наступления темноты.
— Считайте, что он уже обнаружен, — беспечно отвечает дон Кси и направляется к своим разведчикам, стоящим чуть поодаль.
В этот момент три выдвинувшихся вперед корабля пересекли установленную Руматой роковую отметку в 1000 футов.
Страшен был удар четырех больших катапульт. Град дробленых камней обрушился на палубы, круша человеческие тела, срывая крепления и проламывая толстые доски. Два корабля потеряли управление, а один начал ощутимо крениться на борт — видимо от удара разошлись стыки ниже ватерлинии и в трюм стала поступать вода.
Почти сразу же по команде Йоны заработали плавучие метательные машины. Теперь, пристрелявшись, они бросали по одному снаряду с короткими паузами. Промахов практически не было. Вскоре все корабли, оставшиеся на дальнем рубеже, горели и ветер постепенно сносил их в сторону скалистого берега.
Тем не менее, девять шлюпок все-таки оказались спущены на воду. Они выдвинулись на пару сотен футов, когда второй залп катапульт добил три уже изуродованных корабля. Теперь эти шлюпки принимали барахтающихся в воде людей.
«Интересно, что они собираются делать дальше? — подумал Румата, — сдаваться? Высаживаться на другом берегу? Или попробуют вырваться в открытое море?»
Ответа на этот вопрос так никто и не узнал. Педантичный и исполнительный Йона, которому дано было четкое указание не допустить высадки противника на шлюпках, уже успел перенацелить метательные машины… Румата отвернулся. Он не хотел видеть того, что будет дальше. На пристани очень кстати появился Арата и стал докладывать о результатах прочесывания берега. Доклад был скучным и однообразным. Атаман перечислял точки, где были обнаружены маленькие группы добравшихся до берега солдат противника. Каждый эпизод заканчивался словами: «уничтожены лучниками, с нашей стороны потерь нет».
Оставалось лишь одобрительно кивать, на подобие китайского болванчика. Когда он закончил рассказ, Румата поинтересовался:
— А вы не видели случаем корабль? Скорее всего, флагманский. Он единственный уцелел и сейчас дрейфует где-то в акватории бухты.
— Я его и сейчас вижу, — невозмутимо ответил Арата.
— Брат Цоган весьма дурно знает свою службу, — заметил магистр Шола, внимательно рассматривая опустевшие причалы и массу мелких рыбацких суденышек, беспорядочно болтающихся вблизи скалистых берегов у самой горловины бухты, — он что, полагает, будто мы должны следовать к местам швартовки без лоцманов, а швартоваться с помощью ангелов и святых угодников?
— Может быть, они еще спят? — робко предположил адъютант.
— Воин Господа должен вставать с рассветом, а не валяться в кровати до полудня, как непотребная женщина, — наставительно сказал магистр. Просигнальте построение в шесть линий, слава Богу, бухта достаточно широка. Спустить все паруса кроме носовых. Соблюдать осторожность. Не хватало еще наткнуться на какую-нибудь полузатопленную посудину. А это, клянусь спиной святого Мики, вполне возможно, если портом управляет такой бездельник.
Якоря бросать в полулиге от причалов. Горнистам — трубить подход. Может быть, хоть кто-то в этой варварской дыре проснется и хоть что-нибудь сделает. А если нам все-таки придется спускать шлюпки и искать по всему городу этого негодного наместника, то сразу после высадки я лично выпорю его прямо на базарной площади, как мальчишку.
…
Прекрасное это было зрелище.
Множество судов, выстроившись в геометрически — точном порядке.
Ровные ряды мачт.
Легкая зыбь играет световыми бликами так, будто море разбрасывает радужные искры.
Низко стоящее солнце окрашивает воду и паруса в нежный розоватый цвет.
Только магистр Шола не замечает всей этой красоты. Чем ближе город, тем больше он чувствует смутную тревогу. Есть что-то неправильное в этом безмолвном порту, в этих пустых причалах, где нет ни единого человека и ни единого судна…
— Ваше преосвященство, рыбаки снялись с якоря и движутся в нашу сторону.
— Что? — удивленно переспросил магистр и обернулся.
Сотни полторы мелких суденышек по непонятной причине одновременно покинули свою стоянку у выхода из бухты. Расходясь широким веером, они на всех парусах шли в сторону орденского флота.
Абордаж? Нереально. Что же тогда? Ладно, некогда разбираться.
— Спустить носовые паруса. Гребцов на весла. Разворот на противника. Оружие к бою. Приготовится к отражению атаки.
Тут происходит еще одно загадочное явление. С внешней стороны бухты в горловину входят около десятка крупных судов и останавливаются в самом узком ее месте.
Отрезают от выхода в море? Такими смешными силами? Ерунда какая-то…
Магистр чувствует, что во всем этом есть какой то смысл — но какой.
— Ваше преосвященство, они бросают свои корабли!
Действительно, позади неровного веера рыбацких судов виднелось множество маленьких лодок и шлюпок. Было видно, что сидящие в них люди изо всех сил гребут к берегу.
Над палубами брошенных кораблей вьются легкие дымки. Ах вот что! Брандеры. Загрузили корабли бочками со смолой или нефтью и хотят поджечь нас. Понятно — при столкновении оба корабля тут же загораются. Только рановато они бросили свои брандеры. С такой дистанции у парусника, лишенного управления, нет никаких шансов протаранить корабль с хорошо и слаженно действующей командой.
— Сигнальте приказ, от столкновений уклоняться! Пожарные расчеты на палубу.
Ровные линии орденских кораблей расходятся, пропуская между собой уже заметно дымящиеся рыбацкие суденышки — брандеры в сторону противоположного берега. Ну вот, вроде бы все команды сработали правильно, никто не столкнулся…
И тут загорается первый брандер.
Нет, он не просто загорается — он лопается, как мыльный пузырь.
Пуфф!
Во все стороны разлетаются куски досок и какие-то непонятные комки, пылающие ярко-белым огнем.
«Это не нефть и не смола, — успевает подумать магистр, — это что-то похуже»
Еще мгновение — и комки шлепаются о борта двух ближайших кораблей, растекаясь огненной жижей. Стремительно вспыхивает обшивка и корабли с непостижимой быстротой превращаются в огромные плавучие костры. Те, кто на палубе бросаются в воду, а остальные… Над водой проносится полный боли и ужаса многоголосый вопль…
Тем временем, брандеры начинают лопаться один за другим.
Горящие комки дьявольского зелья прошивают воздух во всех направлениях, оставляя за собой широкие полосы густого черного дыма. Один за другим вспыхивают корабли, будто сделанные из соломы. А на месте развалившихся брандеров по воде расползаются пятна той самой горящей жижи. Эта дрянь не растекается по воде, как нефть, а плавает отдельными шматами. Стоит одному из таких шматов прилипнуть к корпусу и… Так и есть, еще один корабль вспыхивает — сразу от ватерлинии и до гребной палубы.
Надо уводить флот. Сигналить флажками бесполезно — никто не увидит.
— Правый разворот, — командует магистр, — горнистам трубить отход.
Они прорвались к выходу из бухты — только двадцать семь кораблей из всего флота.
Далеко за кормой пылает чудовищный пожар. Сквозь него не разглядеть — сумел ли кто-нибудь уйти в другую сторону, к причалам… И тут магистр понимает, что в открытое море ему не выйти. Потому что стоящие в горловине крупные суда — это тоже брандеры, наверняка начиненные тем же дьявольским зельем. Попытаться пройти между ними — верное самоубийство. Пытаться высадиться у ближайшего берега, на скалы — тем более. Тогда что остается? Обогнуть горящий флот и выйти к причалам. Если повезет, там можно соединиться еще с кем-то из уцелевших и организовать высадку. Ветер сносит горящие обломки и дым к правому берегу, значит надо обходить слева. Здесь есть полоса чистой воды шириной около четверти лиги…
Магистр принимает решение и отдает приказ. Корабли перестраиваются в цепь и медленно движутся между стеной дыма и линией прибоя…. И в это время сверху летят горшки. Обычные глиняные горшки, но начиненные тем же самым зельем. Отступать некуда: слева — огонь, справа — скалы. Корабли, зажатые в узком пространстве, оказываются прекрасными мишенями. Один за другим они вспыхивают, как свечи.
Матросы прыгают в море и пытаются вплавь добраться до берега — но там уже стоят ряды лучников. Не спеша, будто на учениях, они расстреливают беззащитных людей прямо в воде. Немногих уцелевших добивают алебардами. Приказа брать пленных не было.
…
Как и предполагал магистр, после первой атаки некоторым удалось вырваться из огненной ловушки в сторону причалов. Четырнадцать кораблей, немногим более трех тысяч человек — вот все, что осталось от самой большой армии со времен Вторжения.
Причалы уже не были пусты. На них стояли большие группы вооруженных людей, а на воде в сотне футов от берега на волнах покачивалось два странных сооружения.
Плоты — не плоты, баржи — не баржи….
…
— Сейчас посмотрим, насколько точный бой могут дать наши метательные машины при морской качке, — спокойно сказал Румата, обращаясь к стоящим рядом с ним полковникам, — вопрос важный, так как Баркан нам придется брать с моря.
— При морской качке даже срать не просто, — в своем обычном стиле заметила Ога. Подобно многим офицершам в войске Хозяйки, она частенько компенсировала свою пригожесть высказываниями, далекими от куртуазных правил.
— Лучников и арбалетчиков приходится переучивать для стрельбы с корабля, — добавил дон Шарух.
— Это потому, что обычно они не умеют твердо стоять на палубе, — высказал свое мнение дон Тира, — а которые умеют, те стреляют не хуже, чем с земли.
— А вы что скажете, отец Кабани?
— Скажу, что пока не проверим, не узнаем, — ответил механик.
Румата кивнул и поднес к губам рупор, сделанный из тонкого медного листа.
— Первая машина — залп.
Серия звонких щелчков — и в небо один за другим взмыли шесть небольших снарядов, оставляющих за собой едва заметный дымчатый след. Еще несколько секунд и на поверхности моря вспыхнула цепь маленьких чадящих костров.
— Недолет, — констатировал Румата, — вторая машина — залп.
— Вот это уже более удачно, — удовлетворенно прокомментировал дон Пина, глядя, как пламя пожирает борт одного из кораблей, — интересно, эти парни так и будут стоять, как бараны, пока мы их расстреливаем?
— Я бы на их месте попробовал спустить на воду легкие лодки и уйти в дым, — сказал Верцонгер, до сих пор молча наблюдавший за происходящим.
— А дальше? — спросил Йона.
— А дальше — под прикрытием дыма высадиться на берег.
— А потом?
— А потом видно будет. На мой вкус, все лучше, чем ждать, пока тебя зажарят.
— Ну, чтоб так рассуждать, надо родиться с мечом в руке.
— Кто бы как не родился, все равно когда-нибудь помрет, — невозмутимо заметил вождь варваров, — а помирать уж точно правильнее с мечом в руке.
— А вот мой дед помер в своей постели, а провожали его одиннадцать детей и никак не меньше, чем сорок внуков, — с вызовом в голосе возразила Ога, — скажешь, неправильно помер?
— Так ведь тогда, наверное, мир был?
— Ну, был, — согласилась она, а что?
— Да ничего. Просто я никогда не видел, как это бывает, чтобы мир.
Тем временем, машины перезарядили и Румата последовательно скомандовал залп первой и второй.
На этот раз оба выстрела попали в цель. Один корабль запылал, как обычно, от борта, второму же снаряд попал в середину мачты и текучий огонь, быстро распространяясь по верхней палубе, охватил весь корпус.
Только теперь в остатках флота наметилось некоторое движение. Три корабля медленно двинулись вперед. Восемь остались на месте, но на их палубах началось бурное движение.
— Недурно задумано, — сказал дон Пина, — если мы подожжем корабли недалеко от причалов, с остальных под прикрытием дыма можно попытаться высадить десант на шлюпках.
— Значит, мы не будем поджигать эти корабли, — равнодушно отозвался Румата, — передайте расчетам катапульт приказ: с дистанции тысяча футов начинать обстрел.
И, видя, что машины уже перезаряжены, Румата снова скомандовал залп… Да, пристрелялись его канониры. Два корабля, накрытые прямыми попаданиями вспыхнули целиком — от мачт до нижней палубы.
На пристани появляются новые действующие лица: Кира и двое полковников.
— Продолжайте обстрел, постарайтесь закончить дело побыстрее, чтобы они не успели высадиться куда-нибудь на шлюпках, — Румата передает Йоне рупор, и разворачивается к вновь прибывшим, — какие новости?
— К горловине вышло двадцать семь кораблей, — говорит Кира, — но прорываться не стали и попытались пройти вдоль берега. Двадцать шесть уничтожено. Один — ушел к середине бухты и мы его потеряли. По-моему, это был флагман.
— Плохо… дон Кси, обеспечьте усиление наблюдательных постов. Мы должны обнаружить этот корабль до наступления темноты.
— Считайте, что он уже обнаружен, — беспечно отвечает дон Кси и направляется к своим разведчикам, стоящим чуть поодаль.
В этот момент три выдвинувшихся вперед корабля пересекли установленную Руматой роковую отметку в 1000 футов.
Страшен был удар четырех больших катапульт. Град дробленых камней обрушился на палубы, круша человеческие тела, срывая крепления и проламывая толстые доски. Два корабля потеряли управление, а один начал ощутимо крениться на борт — видимо от удара разошлись стыки ниже ватерлинии и в трюм стала поступать вода.
Почти сразу же по команде Йоны заработали плавучие метательные машины. Теперь, пристрелявшись, они бросали по одному снаряду с короткими паузами. Промахов практически не было. Вскоре все корабли, оставшиеся на дальнем рубеже, горели и ветер постепенно сносил их в сторону скалистого берега.
Тем не менее, девять шлюпок все-таки оказались спущены на воду. Они выдвинулись на пару сотен футов, когда второй залп катапульт добил три уже изуродованных корабля. Теперь эти шлюпки принимали барахтающихся в воде людей.
«Интересно, что они собираются делать дальше? — подумал Румата, — сдаваться? Высаживаться на другом берегу? Или попробуют вырваться в открытое море?»
Ответа на этот вопрос так никто и не узнал. Педантичный и исполнительный Йона, которому дано было четкое указание не допустить высадки противника на шлюпках, уже успел перенацелить метательные машины… Румата отвернулся. Он не хотел видеть того, что будет дальше. На пристани очень кстати появился Арата и стал докладывать о результатах прочесывания берега. Доклад был скучным и однообразным. Атаман перечислял точки, где были обнаружены маленькие группы добравшихся до берега солдат противника. Каждый эпизод заканчивался словами: «уничтожены лучниками, с нашей стороны потерь нет».
Оставалось лишь одобрительно кивать, на подобие китайского болванчика. Когда он закончил рассказ, Румата поинтересовался:
— А вы не видели случаем корабль? Скорее всего, флагманский. Он единственный уцелел и сейчас дрейфует где-то в акватории бухты.
— Я его и сейчас вижу, — невозмутимо ответил Арата.
** 18 **
… Из завесы густого дыма появляется изуродованный огнем флагман. Мачты нет — на ее месте торчит короткий обрубок. Правый борт в двух местах обуглен от ватерлинии до верхней палубы. Ход неровный — две трети весел отсутствует.
— Интересно, что у них за магистр такой упорный? — задумчиво произносит Румата.
— Сжечь? — деловито спрашивает Йона.
— Зачем? Это мы всегда успеем. Посмотрим, что он будет делать. Было бы неплохо захватить корабль — хочется ознакомиться с их морским вооружением.
— Я, кажется, знаю, как это сделать, — неожиданно говорит Кира, — Йона, дай-ка мне рупор.
— Что ты затеяла? — спрашивает Румата, но девушка уже действует.
Ее звонкий голос разносится над волнами:
— Магистр! Я, Светлая, посланница Хозяйки, спрашиваю тебя: готов ли ты в поединке со мной на мечах завоевать право выйти отсюда вместе со своим кораблем, командой и оружием?
Возникает пауза, затем издалека слышится:
— Ты думаешь, я поверю ведьме?
— У тебя нет выбора, — громко и спокойно говорит Кира, — если ты не явишься на поединок, вся твоя команда будет сожжена вместе с кораблем. Те, кто выходит в море под началом труса и кастрата, не заслуживают иной участи! Победишь — уходишь свободно. Проиграешь — корабль мой.
Снова пауза. Затем ответ.
— Ну, хорошо же. Жди, ведьма.
— Ты уверена, что хорошо подумала? — озабоченно спрашивает Румата.
— Милый, это же так просто! — Кира улыбается, — и, кстати, попроси, чтобы сюда позвали доктора Будаха с лекарской сумкой.
— Зачем?
— Ему это пригодится, — загадочно отвечает девушка.
Тем временем, с флагмана спускают шлюпку. В нее грузятся пятеро — четыре гребца и, судя по всему, сам магистр.
На пристани, не сговариваясь, освобождают место для предстоящего поединка.
Шлюпка преодолевает уже две трети расстояния, когда появляется Будах.
— Вы звали меня, Светлая?
— Да, почтенный доктор. Я вспомнила один наш разговор. Вы предположили, что с помощью неких имеющихся у вас трав можно за три дня поставить на ноги человека, раненного в легкое?
— Не совсем так, Светлая. Я говорил о случае, когда рана сквозная и чистая, и когда помимо самого легкого не задеты другие важные органы, включая сюда позвоночник и главные пути кровотока.
Кира задумывается ненадолго, затем жестом подзывает ближайшего воина.
— Доктор, я не сильна в анатомии. Вы не могли бы показать на этом юноше для примера?
— Ну, если входное отверстие например здесь, — Будах легонько тыкает пальцем в правую сторону груди юноши.
— А выходное?
— Если это обыкновенная рана от меча, стрелы или копья, то выходное, окажется примерно вот здесь.
— Благодарю вас, дорогой Будах. Теперь я поняла.
Девушка одаривает доктора милостивой улыбкой и направляется в середину очищенной для боя площадки.
Почти в то же время подходит шлюпка с флагмана. Магистр, с ловкостью, выдающем в нем бывалого моряка, перепрыгивает с низкого борта на причал. Это крупный, подтянутый жилистый мужчина лет сорока, одетый просто, по-моряцки: в кожаные штаны и куртку без рукавов. Только легкие сапоги из дорогой кожи, перстень с темным рубином на пальце, да еще жесткое, властное лицо, выдают в нем человека, привыкшего отдавать приказы и смотреть на окружающих сверху вниз. Впрочем, еще мечи — великолепная пара из лучшей соанской стали, в отделанных серебром ножнах.
— Ну, где ведьма, которую мне следует убить? — ледяным голосом спрашивает он, неторопливо двигаясь к середине площадки.
— Если ты ищешь Светлую, то она перед тобой, — насмешливо отвечает Кира.
Магистр с некоторым недоумением рассматривает хрупкую рыжеволосую девушку, одетую, как крестьянин, собравшийся на полевые работы. Только в руке у нее вместо мотыги легкий меч с узким клинком.
— Надеюсь, ты успела исповедоваться, женщина?
— Поп, ты спутал дуэль с проповедью. Здесь полагается работать не языком, а мечами. Ну, теми двумя железками, которые пристегнуты к твоей перевязи.
Зрители надрываются со смеху — шутка оценена.
Ее противник багровеет от гнева и выдергивает мечи из ножен. Кира стоит, не шелохнувшись, и продолжает издеваться:
— … Ими можно колоть или рубить. Если, конечно, у тебя хватит на это силы и смелости, в чем я сильно сомневаюсь.
На этом терпение магистра лопается и он делает внезапный стремительный выпад… Девушка легким скользящим движением уходит в сторону, а ее меч взлетает с такой скоростью, что клинок становится почти невидимым. На мгновение из спины магистра выскакивает стальное жало — и тут же исчезает. Кира делает два быстрых танцующих шага назад. Ее меч снова опущен, на блестящем клинке не видно ни капли крови.
Магистр вздрагивает, застывает на месте, затем издает слабый хрип, на его губах выступает розовая пена, ноги подламываются, и тело мешком рушится на землю.
Некоторое время никто из зрителей не осознает, что поединок уже закончился и лишь спустя несколько секунд гремит нестройный хор голосов.
— Слава Светлой! Слава Светлой!
Кира изящным движением бросает меч в ножны и небрежно замечает:
— Почтенный доктор, я проткнула этого человека ровно там, куда вы указывали. Но мне как-то не верится, что через три дня его можно поставить на ноги.
Затем берет из рук оцепеневшего Йоны рупор и говорит жесткими рубленными фразами:
— Слушайте меня, на корабле. Ваш магистр побежден. Вам следует двигаться к пристани. Пришвартоваться и сходить по одному. Складывать оружие после первого же шага. Тогда вам будет сохранена жизнь. Иначе вы все будете убиты. Спешите. Время дорого.
— Дон Румата, мне можно оказать помощь этому человеку? — спрашивает Будах.
— Разумеется, почтенный доктор. Ведь он приготовлен специально для вас… Эй, бойцы, кто хочет помочь доктору и заодно немного поучиться лекарскому мастерству?
Первыми подходят трое парней и одна девушка, остальных Румата останавливает жестом руки. Достаточно. Магистра, согласно указаниям доктора, осторожно поднимают и несут в сторону ближайшей свободной телеги.
— А по-моему этот фрукт уже не жилец, — авторитетно замечает дон Пина, — вон, кровь горлом пошла. К ночи можно будет закапывать… Дон Румата, раз сражение окончено, я могу возвращаться к исполнению комендантских обязанностей?
— Это будет весьма своевременно, благородный дон… А вас, дон Тира, я прошу принять командование здесь, на причалах. И организуйте еще одно прочесывание вдоль берегов бухты. Дон Шарух, вы вроде бы разбираетесь в мореходном деле. Сформируйте призовую команду на этом судне и пусть его начинают приводить в порядок. Ога, вместе с отцом Кабани займитесь состоянием нашей техники. Йона, Верцонгер отконвоируйте пленных в кордегардию, с ними я буду разбираться завтра. Вопросы есть? Вопросов нет. Я отправился отдыхать.
— На пару слов, Светлый, — негромко сказал дон Пина.
— Да, друг мой.
— Вы только, что уничтожили стотысячную армию, не потеряв ни одного бойца. Как это возможно?
— Не знаю. Наверное, они просто плохо подготовились. А мы — хорошо.
— Ну, да, — дон Пина хмыкнул, — и никакого колдовства?
— Разве что самую малость, — великодушно уступил Румата.
— Вот и я подумал. Тогда понятно… Как бы то ни было, это самое блестящее сражение, которое я когда-либо видел. А видел я их немало… О, простите, сюда направляется донна Кира и я удаляюсь на пост. Хорошего вечера, Светлый!
Дон Пина отсалютовал и, развернувшись, направился в сторону морских ворот.
… Румата внимательно смотрел, как идет Кира, как она двигается — эта особая, легкая, будто танцующая, походка… Эти движения живо напомнили ему пашкино «кино». Тот короткий эпизод, в котором она сразила маршала Дирку… Изящный уход влево-вперед… Стремительный выпад. Клинок жалит незащищенную доспехами правую подмышку… И недавний поединок. Тот же скользящий уходит в сторону, стремительно взлетающий меч, хирургически — точный удар…
Девушка приблизилась, мягко положила руки ему на грудь и заглянула в глаза.
— Любимый, ты задумался о чем-то очень грустном, — сказала она.
— Наверное, — рассеянно ответил Румата, — день получился тяжелый.
— Интересно, что у них за магистр такой упорный? — задумчиво произносит Румата.
— Сжечь? — деловито спрашивает Йона.
— Зачем? Это мы всегда успеем. Посмотрим, что он будет делать. Было бы неплохо захватить корабль — хочется ознакомиться с их морским вооружением.
— Я, кажется, знаю, как это сделать, — неожиданно говорит Кира, — Йона, дай-ка мне рупор.
— Что ты затеяла? — спрашивает Румата, но девушка уже действует.
Ее звонкий голос разносится над волнами:
— Магистр! Я, Светлая, посланница Хозяйки, спрашиваю тебя: готов ли ты в поединке со мной на мечах завоевать право выйти отсюда вместе со своим кораблем, командой и оружием?
Возникает пауза, затем издалека слышится:
— Ты думаешь, я поверю ведьме?
— У тебя нет выбора, — громко и спокойно говорит Кира, — если ты не явишься на поединок, вся твоя команда будет сожжена вместе с кораблем. Те, кто выходит в море под началом труса и кастрата, не заслуживают иной участи! Победишь — уходишь свободно. Проиграешь — корабль мой.
Снова пауза. Затем ответ.
— Ну, хорошо же. Жди, ведьма.
— Ты уверена, что хорошо подумала? — озабоченно спрашивает Румата.
— Милый, это же так просто! — Кира улыбается, — и, кстати, попроси, чтобы сюда позвали доктора Будаха с лекарской сумкой.
— Зачем?
— Ему это пригодится, — загадочно отвечает девушка.
Тем временем, с флагмана спускают шлюпку. В нее грузятся пятеро — четыре гребца и, судя по всему, сам магистр.
На пристани, не сговариваясь, освобождают место для предстоящего поединка.
Шлюпка преодолевает уже две трети расстояния, когда появляется Будах.
— Вы звали меня, Светлая?
— Да, почтенный доктор. Я вспомнила один наш разговор. Вы предположили, что с помощью неких имеющихся у вас трав можно за три дня поставить на ноги человека, раненного в легкое?
— Не совсем так, Светлая. Я говорил о случае, когда рана сквозная и чистая, и когда помимо самого легкого не задеты другие важные органы, включая сюда позвоночник и главные пути кровотока.
Кира задумывается ненадолго, затем жестом подзывает ближайшего воина.
— Доктор, я не сильна в анатомии. Вы не могли бы показать на этом юноше для примера?
— Ну, если входное отверстие например здесь, — Будах легонько тыкает пальцем в правую сторону груди юноши.
— А выходное?
— Если это обыкновенная рана от меча, стрелы или копья, то выходное, окажется примерно вот здесь.
— Благодарю вас, дорогой Будах. Теперь я поняла.
Девушка одаривает доктора милостивой улыбкой и направляется в середину очищенной для боя площадки.
Почти в то же время подходит шлюпка с флагмана. Магистр, с ловкостью, выдающем в нем бывалого моряка, перепрыгивает с низкого борта на причал. Это крупный, подтянутый жилистый мужчина лет сорока, одетый просто, по-моряцки: в кожаные штаны и куртку без рукавов. Только легкие сапоги из дорогой кожи, перстень с темным рубином на пальце, да еще жесткое, властное лицо, выдают в нем человека, привыкшего отдавать приказы и смотреть на окружающих сверху вниз. Впрочем, еще мечи — великолепная пара из лучшей соанской стали, в отделанных серебром ножнах.
— Ну, где ведьма, которую мне следует убить? — ледяным голосом спрашивает он, неторопливо двигаясь к середине площадки.
— Если ты ищешь Светлую, то она перед тобой, — насмешливо отвечает Кира.
Магистр с некоторым недоумением рассматривает хрупкую рыжеволосую девушку, одетую, как крестьянин, собравшийся на полевые работы. Только в руке у нее вместо мотыги легкий меч с узким клинком.
— Надеюсь, ты успела исповедоваться, женщина?
— Поп, ты спутал дуэль с проповедью. Здесь полагается работать не языком, а мечами. Ну, теми двумя железками, которые пристегнуты к твоей перевязи.
Зрители надрываются со смеху — шутка оценена.
Ее противник багровеет от гнева и выдергивает мечи из ножен. Кира стоит, не шелохнувшись, и продолжает издеваться:
— … Ими можно колоть или рубить. Если, конечно, у тебя хватит на это силы и смелости, в чем я сильно сомневаюсь.
На этом терпение магистра лопается и он делает внезапный стремительный выпад… Девушка легким скользящим движением уходит в сторону, а ее меч взлетает с такой скоростью, что клинок становится почти невидимым. На мгновение из спины магистра выскакивает стальное жало — и тут же исчезает. Кира делает два быстрых танцующих шага назад. Ее меч снова опущен, на блестящем клинке не видно ни капли крови.
Магистр вздрагивает, застывает на месте, затем издает слабый хрип, на его губах выступает розовая пена, ноги подламываются, и тело мешком рушится на землю.
Некоторое время никто из зрителей не осознает, что поединок уже закончился и лишь спустя несколько секунд гремит нестройный хор голосов.
— Слава Светлой! Слава Светлой!
Кира изящным движением бросает меч в ножны и небрежно замечает:
— Почтенный доктор, я проткнула этого человека ровно там, куда вы указывали. Но мне как-то не верится, что через три дня его можно поставить на ноги.
Затем берет из рук оцепеневшего Йоны рупор и говорит жесткими рубленными фразами:
— Слушайте меня, на корабле. Ваш магистр побежден. Вам следует двигаться к пристани. Пришвартоваться и сходить по одному. Складывать оружие после первого же шага. Тогда вам будет сохранена жизнь. Иначе вы все будете убиты. Спешите. Время дорого.
— Дон Румата, мне можно оказать помощь этому человеку? — спрашивает Будах.
— Разумеется, почтенный доктор. Ведь он приготовлен специально для вас… Эй, бойцы, кто хочет помочь доктору и заодно немного поучиться лекарскому мастерству?
Первыми подходят трое парней и одна девушка, остальных Румата останавливает жестом руки. Достаточно. Магистра, согласно указаниям доктора, осторожно поднимают и несут в сторону ближайшей свободной телеги.
— А по-моему этот фрукт уже не жилец, — авторитетно замечает дон Пина, — вон, кровь горлом пошла. К ночи можно будет закапывать… Дон Румата, раз сражение окончено, я могу возвращаться к исполнению комендантских обязанностей?
— Это будет весьма своевременно, благородный дон… А вас, дон Тира, я прошу принять командование здесь, на причалах. И организуйте еще одно прочесывание вдоль берегов бухты. Дон Шарух, вы вроде бы разбираетесь в мореходном деле. Сформируйте призовую команду на этом судне и пусть его начинают приводить в порядок. Ога, вместе с отцом Кабани займитесь состоянием нашей техники. Йона, Верцонгер отконвоируйте пленных в кордегардию, с ними я буду разбираться завтра. Вопросы есть? Вопросов нет. Я отправился отдыхать.
— На пару слов, Светлый, — негромко сказал дон Пина.
— Да, друг мой.
— Вы только, что уничтожили стотысячную армию, не потеряв ни одного бойца. Как это возможно?
— Не знаю. Наверное, они просто плохо подготовились. А мы — хорошо.
— Ну, да, — дон Пина хмыкнул, — и никакого колдовства?
— Разве что самую малость, — великодушно уступил Румата.
— Вот и я подумал. Тогда понятно… Как бы то ни было, это самое блестящее сражение, которое я когда-либо видел. А видел я их немало… О, простите, сюда направляется донна Кира и я удаляюсь на пост. Хорошего вечера, Светлый!
Дон Пина отсалютовал и, развернувшись, направился в сторону морских ворот.
… Румата внимательно смотрел, как идет Кира, как она двигается — эта особая, легкая, будто танцующая, походка… Эти движения живо напомнили ему пашкино «кино». Тот короткий эпизод, в котором она сразила маршала Дирку… Изящный уход влево-вперед… Стремительный выпад. Клинок жалит незащищенную доспехами правую подмышку… И недавний поединок. Тот же скользящий уходит в сторону, стремительно взлетающий меч, хирургически — точный удар…
Девушка приблизилась, мягко положила руки ему на грудь и заглянула в глаза.
— Любимый, ты задумался о чем-то очень грустном, — сказала она.
— Наверное, — рассеянно ответил Румата, — день получился тяжелый.