Страница:
— Но ведь мы победили. Победили огромную армию, какую еще никто не побеждал… Ну, разве что в очень-очень давние времена, про которые написано в книжках у Синды. Вторую такую армию Ордену уже ни за что не собрать, правда?
— Да, милая. Правда. Но зачем ты так рисковала собой?
— Ты за меня испугался? — она прижалась к нему и тихо засмеялась, — любимый, но ведь никакой опасности не было… Этот магистр… Он был такой неуклюжий…
— Но ведь ты не могла этого знать заранее.
— Почему не могла? Могла. Они все неуклюжие и… очень медленные. Сама не знаю, почему так.
— Все? — переспросил он.
— Ну да. Кроме тебя. И еще тех… Ну, которых ты называешь духами… Да ну их всех! Пошли купаться. Я вся в этой копоти, как окорок. И ты тоже, — она снова тихо засмеялась.
— Где купаться? В этом? — удивленно спросил он, кивнув в сторону моря, по поверхности которого плавали жирные пятна сажи и еще множество всяких неаппетитных субстанций.
— А у меня есть маленький секрет, — гордо заявила девушка, — поехали!
— Секрет — это интересно, — согласился Румата.
… Они ехали по вечерним улицам Арко. Город казался вполне мирным — вернее он и был мирным, несмотря на обилие вооруженных людей. Им навстречу попадались вполне спокойные люди, спешащие по каким-то своим делам и люди не спешащие, а просто фланирующие. Кабатчики суетились около своих таверн. Девицы легкого поведения зазывали солдатиков получить удовольствие по сходной цене. Торговцы громко нахваливали одежду, башмаки, ножи, колбасы, горшки, пиво и вообще все, что угодно, могущее найти потребителя. Рядом гадалки за несколько медяков предсказывали всем желающим головокружительное счастье.
Завидев Светлых, горожане мимоходом кланялись и спешили себе дальше. Слухи распространяются здесь быстро — и все уже знали, что Светлые не очень-то любят, когда им оказывают навязчивые знаки почтения.
— Приятно, когда тебя не замечают, — шепнул Румата, наклонившись к Кире.
Она улыбнулась и кивнула. Действительно, приятно. Едем себе и едем по своим делам и никому до нас нет дела.
Понемногу добрались они до весьма занимательного места и Кира указала рукой на огромный неуклюжий дом, рядом с воротами которого дежурили двое ландскнехтов.
Те отсалютовали мечами, рявкнув непременное: «Слава Светлым!»
— Вольно, бойцы, — сказал Румата.
— Открывайте, — приказала Кира и, обращаясь к нему пояснила, — Вот и есть маленький секрет.
— Родная, это же дом старого маразматика дона Сатарины, самое мрачное место в городе, кроме разве что, Веселой башни.
— Во-первых, это уже не его дом, а мой, — сказала девушка, — а во-вторых, ты хоть раз был внутри?
— Нет, — признался он.
— А зря, — заметила она и первой въехала внутрь.
Румата последовал за ней и… Внутренний двор представлял собой небольшой сад, посредине которого, в зарослях декоративного вечнозеленого кустарника располагался круглый отделанный мрамором водоем футов тридцати в диаметре.
— Правда, здесь здорово? — спросила Кира.
** 19 **
** 20 **
— Да, милая. Правда. Но зачем ты так рисковала собой?
— Ты за меня испугался? — она прижалась к нему и тихо засмеялась, — любимый, но ведь никакой опасности не было… Этот магистр… Он был такой неуклюжий…
— Но ведь ты не могла этого знать заранее.
— Почему не могла? Могла. Они все неуклюжие и… очень медленные. Сама не знаю, почему так.
— Все? — переспросил он.
— Ну да. Кроме тебя. И еще тех… Ну, которых ты называешь духами… Да ну их всех! Пошли купаться. Я вся в этой копоти, как окорок. И ты тоже, — она снова тихо засмеялась.
— Где купаться? В этом? — удивленно спросил он, кивнув в сторону моря, по поверхности которого плавали жирные пятна сажи и еще множество всяких неаппетитных субстанций.
— А у меня есть маленький секрет, — гордо заявила девушка, — поехали!
— Секрет — это интересно, — согласился Румата.
… Они ехали по вечерним улицам Арко. Город казался вполне мирным — вернее он и был мирным, несмотря на обилие вооруженных людей. Им навстречу попадались вполне спокойные люди, спешащие по каким-то своим делам и люди не спешащие, а просто фланирующие. Кабатчики суетились около своих таверн. Девицы легкого поведения зазывали солдатиков получить удовольствие по сходной цене. Торговцы громко нахваливали одежду, башмаки, ножи, колбасы, горшки, пиво и вообще все, что угодно, могущее найти потребителя. Рядом гадалки за несколько медяков предсказывали всем желающим головокружительное счастье.
Завидев Светлых, горожане мимоходом кланялись и спешили себе дальше. Слухи распространяются здесь быстро — и все уже знали, что Светлые не очень-то любят, когда им оказывают навязчивые знаки почтения.
— Приятно, когда тебя не замечают, — шепнул Румата, наклонившись к Кире.
Она улыбнулась и кивнула. Действительно, приятно. Едем себе и едем по своим делам и никому до нас нет дела.
Понемногу добрались они до весьма занимательного места и Кира указала рукой на огромный неуклюжий дом, рядом с воротами которого дежурили двое ландскнехтов.
Те отсалютовали мечами, рявкнув непременное: «Слава Светлым!»
— Вольно, бойцы, — сказал Румата.
— Открывайте, — приказала Кира и, обращаясь к нему пояснила, — Вот и есть маленький секрет.
— Родная, это же дом старого маразматика дона Сатарины, самое мрачное место в городе, кроме разве что, Веселой башни.
— Во-первых, это уже не его дом, а мой, — сказала девушка, — а во-вторых, ты хоть раз был внутри?
— Нет, — признался он.
— А зря, — заметила она и первой въехала внутрь.
Румата последовал за ней и… Внутренний двор представлял собой небольшой сад, посредине которого, в зарослях декоративного вечнозеленого кустарника располагался круглый отделанный мрамором водоем футов тридцати в диаметре.
— Правда, здесь здорово? — спросила Кира.
** 19 **
… Клавдий начал заседание без всяких предисловий.
— Коллеги, рядом со мной вы видите доктора Айзека Бромберга. Если вы полагаете, что он здесь случайно, то очень сильно ошибаетесь.
— Да уж конечно не случайно, — негромко, но достаточно отчетливо произнес Слон, — если где-то куча проблем — то появляется Бромберг. Верно и обратное.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Клавдий.
— Что если где-то Бромберг — то появляется куча проблем.
— Простите, уважаемый Слон, но у вас уже куча проблем, — сказал Бромберг.
— Айзек, это для друзей и коллег я — Слон. А вообще-то мое имя Теминалунго. Если вам сложно запомнить, я могу записать для вас в латинской или русской транскрипции.
— Слон, ну зачем вы так? — укоризненно спросила Ольга, — человек вызвался нам помочь, а вы…
— Помочь… Дождешься от кошки лепешки. Не надо заигрывать с альтернативной наукой. Никогда не знаешь, как именно обернется, но что выйдет боком — это точно.
— Пока что нам традиционная наука вышла боком, — заметил Тойво.
— Тойво, ты драматизируешь, — заметил Павел, — это лишь одна из типовых нештатных ситуаций, пятая по счету. До этого были: Стефан, Карл, Джереми и первый случай с Антоном. Двое первых погибли до нашего вмешательства. Третий и четвертый были похищены по обычному сценарию.
— Павел, я не думаю, что данную ситуацию можно считать типовой. Во-первых, в этом случае мы имеем дело не с деятельностью сотрудников института, а с альтернативной активностью. Во-вторых, здесь действует не один землянин, а несколько — причем мы знаем только одного из них. Про так называемую Киру нам не известно почти ничего, а ведь могут быть еще и другие. Я даже уверен, что они есть. В-третьих, это — первый случай, когда попытка похищения закончилась впечатляющим провалом. Кроме того, Антон продемонстрировал нам, что готов играть предельно жестко. Надеюсь, ты не забыл некоторые пикантные детали пребывания у него в гостях?
— Так, кто еще хочет высказаться? — спросил Клавдий.
— Я бы согласился со Слоном, — сказал Александр Васильевич, — но в данной ситуации… Попытка похищения Руматы и… неизвестной девушки, как уже отметил Тойво, была неудачной. Настолько неудачной, что начальник базы прямо заявил: никаких вторых попыток, только через мой труп. Так что если Айзек предложит что-либо разумное, я склонен рассматривать это наряду с другими вариантами.
— В общем, понятно, — резюмировал Клавдий, — слушаем доктора Бромберга. Прошу вас, Айзек.
— Благодарю. Я постараюсь быть предельно кратким. Существующая диспозиция в районе Пролива такова. На одной стороне — Метрополия и центр Святого Ордена, только что потерявшие Арканарскую область, лишившиеся сообщения с Ируканом и потерявшие стотысячную армию вместе с флотом. На другой стороне — так называемые «Земли Хозяйки», включающие небольшую часть Ирукана, варварские предгорья и весь Арканар. В Арко сосредоточена примерно двадцатитысячная армия, отлично организованная и оснащенная. По ируканскому тракту к ним поступает продовольствие, материалы для снаряжения боевых машин и золото. На это золото они собираются купить у пиратов корабли — им надо около сотни больших судов. Как только они закончат комплектацию, их флот выйдет из Арко и через два дня ударит по побережью Метрополии.
Бромберг сделал паузу, выпил сока, аккуратно вытер губы салфеткой, и продолжил.
— Что им смогут противопоставить? У великого магистра осталось около 50 тысяч резерва, а имперская армия — всего 20 тысяч. Как вы знаете, Енгабан давно уже является столицей Империи лишь номинально. На деле оставшийся от Империи клочок — это попросту сателлит Ордена. Если рассматривать Орден и Империю, как единое целое, на этой территории можно отмобилизовать еще около полумиллиона человек. Это теоретически — исходя из количества мужчин, способных держать оружие и обычных показателей эффективности воинского призыва. Так, видимо, и рассуждал великий магистр Йарбик. После известия о гибели флота, он ввел в Енгабан оккупационный корпус. Затем в крупных населенных пунктах метрополии тоже сменил имперские власти на орденские. Затем начал принудительную мобилизацию. Что у него получилось? Об этом, я думаю, лучше меня расскажет Тойво Глумов.
— Плохо у него получилось, — флегматично ответил Тойво, — для имперской армии фигура Их Блистающего Величества всегда была святыней. Как только прошел слух, что император Тиллан находится под домашним арестом, а родных офицеров будут заменять орденскими, случился бунт. Который, естественно подавили. При этом, правда, половина армии дезертировала. Их пример вполне естественно, повлиял на настроения гражданских лиц. В результате мобилизационный потенциал по моим оценкам сократился примерно втрое.
— Благодарю вас, Тойво, — сказал Бромберг. Итак, попробуем оценить силы, которыми будет располагать великий магистр к моменту гипотетического сражения за побережье. 50 тысяч орденских солдат. 10 тысяч имперских, которые совершенно не горят желанием воевать началом чужих командиров, к тому же только что проигравших два крупных сражения. Около 160 тысяч мобилизованных крестьян и ремесленников, которых приходится охранять, чтобы они не разбежались.
— Айзек, что вы хотите нам доказать? — спросил Павел, — что если Румата с двадцатитысячной армией высадится в Метрополии, то орденская армия не продержится и трех дней? Мы это и без вас знаем.
— Значит, по этому вопросу у нас нет разногласий, — заключил Бромберг, — таким образом, можно уверенно говорить о неизбежности разрушения Метрополии и единого культурно-религиозного пространства в случае, если ничто не помешает десанту.
— Теперь, как я понимаю, вы расскажете, что же ему помешает, — предположил Слон.
— Вы совершенно правы — именно к этому я и намерен перейти. На мой взгляд, единственное, что может ему помешать — это одновременная блокада Арко с моря и с суши. Тогда, с одной стороны, он не получит необходимых ему ста кораблей, а с другой — лишится потока продовольствия, необходимого городу и армии. Через 10–15 дней ему придется уйти из Арко, а его армия в отсутствие питания и денег попросту разбежится. У Ордена в барканском порту есть еще по моим оценкам более 40 тяжелых боевых судов и, как минимум, вдвое больше легких сторожевиков. Для морской блокады вполне достаточно…
— Все понятно, — сказал Клавдий, — версия разумная. Морская блокада возможна, а как Вы предлагаете организовать сухопутную блокаду? Ведь без нее ваш план не работает. Ну, задержите вы Румату тем, что он будет вынужден построить корабли прямо в Арко. А потом…
Бромберг кивнул.
— Полностью согласен. Итак, надо перебросить мобильный корпус численностью около 10 тысяч на Ируканский тракт, примерно между Арко и Нардом. Они могли бы привести в негодность большой участок самого тракта, а также и уничтожить источники продовольствия на значительной площади вокруг него.
— Как они туда попадут? — спросил Тойво, — все пригодные для высадки участки побережья под наблюдением у разведчиков дона Кси и Араты Горбатого. Высадке они, конечно, помешать не смогут, но сообщат в Арко. Ваш корпус будет атакован на подходе к тракту и закопан в полном составе.
— И здесь я полностью согласен. Поэтому мобильный корпус должен быть переброшен, минуя наблюдаемые точки.
— Это как? По воздуху что ли? — язвительно спросил Слон.
— Совершенно верно, — подтвердил Бромберг.
— Тогда, — спокойно сказала Ольга, — операция откладывается до момента, когда на Эврите изобретут авиацию. По нашим прогнозам это произойдет через 10–15 веков.
— Авиация есть у вас.
— Что?
— Я просто констатирую факт, — пояснил Бромберг, — авиация есть у вас. Переброска возможна.
Клавдий вздохнул.
— Айзек, правило о технологиях никто не отменял.
— Но ведь никто не предлагает передать вертолеты Ордену. Речь идет только о переброске людей. Уважаемый Александр Васильевич подтвердит, что переброска людей вертолетами уже осуществлялась на Эврите, и не раз. Из Арко, например, во время орденского переворота было вывезено несколько человек.
— Несколько гражданских лиц, — сказал Клавдий, — ученых. А не 10 тысяч военных, как вы предлагаете.
— Кроме того, — добавил Тойво, — это все равно не выход. Крестьяне сочувствуют Румате, а если быть точным — Румате и этой девушке. По их поверьям это — Светлые, посланцы двух старых богов. От них ждут снижения налогов, отмены ряда повинностей и множества других вполне понятных вещей. Кстати, на «Землях Хозяйки» теперь действуют старые законы, известные как «кодекс Литена». Крестьянин платит только так называемую древнюю подать своему лэндлорду, а тот сам разбирается с королями и богами. Если быть точным — вместо короля теперь дон Румата, а церкви вообще закрыты. Так что крестьяне спят и видят, как со следующего урожая у них в семьях останется раза в полтора больше, чем с прошлых. И о любом появлении в зоне видимости каких-то людей Ордена первый же крестьянин помчится докладывать полковникам Руматы. Что дальше — понятно.
— Знаете, я опять с вами соглашусь, — сказал Бромберг, — в обычное время так и произойдет. Но есть одно исключение — десять дней, когда цветет тао. Это наркотическое растение, спутник местной разновидности винограда. Согласно древнему обычаю, который не смогла до конца изжить даже церковь, в эти дни происходят массовые оргии. Пыльца тао действует довольно своеобразно… В общем, люди, находящиеся в состоянии наркотического экстаза практически не способны к осознанным действиям. За эти десять дней мобильный корпус может успеть выполнить свою задачу и даже закрепиться на каких-то позициях.
Возникла длинная пауза.
Слон принялся молча набивать свою трубку.
Александр Васильевич сосредоточенно разглядывал свои ногти.
Тойво искал что-то в своем хэндбуке.
Павел аккуратно складывал из листа бумаги кораблик.
Ольга растеряно вертела в руках кофейную чашечку. Она и нарушила молчание первой.
— Айзек, а вы не находите, что это, мягко говоря, очень некрасиво?
— Что поделаешь, — Бромберг пожал плечами, — война вообще штука некрасивая. Я бы даже сказал уродливая. То, о чем я говорю столь же гадко, как все остальное.
— А меня интересует другое, — сказал Слон, — с чего это вы вообще решили нам помочь?
— Ну, это же очевидно. Если Румата доведет свою игру до логического завершения — то есть, называя все своими именами, полностью уничтожит на Эврите главный потенциальный центр культурного развития… Разразится грандиозный скандал, появится КОМКОН, институт лишат права заниматься чем-либо кроме пассивного наблюдения… Это еще в лучшем случае. Фактически, в силу такого запрета, экспериментальная история прекратит свое существование, как самостоятельное научное направление. Ведь естественная наука без эксперимента — ничто. А мое отношение к запретам в науке всем, я полагаю, известно.
— В таком случае, почему вы не предложили нам помощь раньше, когда дело не зашло так далеко?
— Именно потому, что оно не зашло слишком далеко. До определенного момента мне казалось, что Румата тоже занимается проведением некого научного эксперимента.
— А теперь?
— А теперь мне так не кажется. Зато мне кажется, мы обсуждаем здесь не мои мотивы, а ваши проблемы. Если бы мне казалось наоборот, уважаемый Теминалунго, я бы вообще не стал с вами разговаривать. Я пришел только указать вам на возможный выход из ситуации — и не более. Это не значит, что я намерен возвратиться в лоно вашей «истинной традиционной науки». Просто на короткое время у нас оказались одинаковые интересы. Но принципы и цели были и останутся разными. Мы работаем ради расширения человеческих горизонтов, а вы — ради удовлетворения человеческого нарциссизма. Так что нам слегка не по пути. Извините за патетику в финале и разрешите откланяться. Бромберг отвесил короткий, исполненный ледяного достоинства, поклон, по кратчайшему пути пересек зал и, не оборачиваясь, вышел.
— Неудобно получилось, — заметил Клавдий, проводив его взглядом, — человек помочь пришел…
— Откуда ты знаешь? — спросил Слон, закуривая трубку.
— В смысле — откуда? На мой взгляд, он предложил вполне приемлемый выход из ситуации. Да, слегка на грани фола, но ведь не за гранью. Несколько тысяч солдат волшебным образом перенеслись в глубокий тыл противника. Чудо? Да, конечно, но всего лишь одно из многих, в которые верит население. Это не нарушение правил о технологии и не нарушение правил о вмешательстве. Они будут воевать сами, своим обычным оружием, своими обычными методами.
— Вы действительно намерены воспользоваться советом доктора Бромберга? — спросил Тойво.
— У вас есть другие предложения?
— Да. У меня есть предложение его советом не пользоваться.
— Так. А что взамен?
— Простите, Клавдий, но иногда лучше бездействовать, чем действовать недостаточно обдуманно.
— Тойво, давайте конструктивно. В чем вы видите недостаток плана Айзека?
— В том же, в чем и Ольга. Это очень некрасиво. И всем понятно, что это очень некрасиво. А очень некрасивыми обычно кажутся вещи, в которых скрыт серьезный дефект. Принципиальный.
— Молодой человек прав, — сказал Слон, — эволюция не случайно выработала у человека эстетическое чувство. Кроме того, есть еще одно обстоятельство.
— Какое? — поинтересовался Клавдий.
— Вся эта история затеяна ни кем иным, как Бромбергом. Я имею в виду и двойника Киры, и переброску Антона на Эвриту в обход обычных туристических правил, и… Быть может, еще многое другое.
— Хорошо, допустим, ты прав — и что? Айзек ясно сказал: в начале речь шла о неком эксперименте. А потом Антон занялся чем-то… скажем так, выходящим за рамки любых допустимых экспериментов, в силу чего Айзек и пришел к нам.
— И ты ему веришь?
— Почему бы и нет? Выглядит логично.
Слон неожиданно — легко для своего не маленького веса поднялся и начал бесшумно двигаться по залу. Сейчас было в нем что-то от матерого хищника, сужающего круги вокруг жертвы.
— Скажи, Клавдий, а тебе не приходило в голову, что визит сюда и предложенный план — просто следующая фаза эксперимента? Что предложение Бромберга — просто наживка? И если мы ее проглотим, то…
— То — что?
— Не знаю, — фыркнул Слон, — но зато знаю, что Бромберг хитрее нас всех вместе взятых. Он даже хитрее, чем Каммерер, а ведь Каммерер, еще будучи мальчишкой, обвел вокруг пальца великого Сикорски.
— Не надо демонизировать Айзека, — строго сказал Клавдий, — он тоже иногда ошибается. И, надо отдать ему должное, всегда старается исправить свои ошибки.
— Да, — усмехнулся Слон, — вопрос только в том, что именно он считает ошибкой, а что — ее исправлением.
— Знаете, коллеги, а у меня другой вопрос, — подал голос Павел, — что мы вообще можем потерять, приняв предложение Бромберга? Вот, допустим, мы выбираем бездействие, как предлагает Тойво. Дальше все понятно. Армия Хозяйки переправится через пролив, раздавит Орден вместе с остатками Империи, вторгнется в Соан, а потом — в Кайсан…. В общем, снесет все островки организованной цивилизации на планете, как кегли.
— А почему ты думаешь, что Антон не остановится на захвате Метрополии? — спросила Ольга.
— Потому, — вмешался Александр Васильевич, — что такова неизбежная логика любой агрессивной войны на этом историческом этапе. Так действовали Тутмос, Саргон, Чандрагупта, Александр Македонский, Юлий Цезарь, Аттила, Хлодвиг, Гастинг, Чингисхан. Армия воюет до тех пор, пока может побеждать и пока есть, куда идти.
— То есть, терять нам нечего, я так понимаю? — резюмировал Клавдий, — или у кого-то есть другое мнение?
— У меня, — сказал Слон, — я полагаю, что лучше Румата в качестве Александра Македонского, чем Антон, загнанный в угол вертолетным десантом имени Бромберга.
— Почему? — спросил Павел.
— Потому, что первое цивилизация переживет, а переживет ли второе — не знаю.
Клавдий сосредоточенно покивал головой и объявил:
— Мнения разделились. Будем голосовать. Ольга?
— Я против. Мое мнение не изменилось.
— Я тоже против, — добавил Тойво.
— Я — за, — сказал Павел, — я все это видел и… надо это остановить.
— Понятно, — Клавдий посмотрел на оставшихся, — а что скажет старая гвардия?
— За, — уверенно ответил Александр Васильевич.
— Против, — буркнул Слон.
— Я голосую за, — сообщил Клавдий, — и, поскольку при равенстве голосов мой голос является решающим, выбор сделан. Теперь переходим к деталям.
— Простите, Клавдий, — спокойно сказал Тойво, вставая из-за стола, — но я в этом участвовать не буду. Я ухожу.
— Подожди, Тойво… — Павел собирался что-то сказать, но встретил холодный взгляд светло-серых, холодных как айсберг глаз и… махнул рукой.
— Коллеги, рядом со мной вы видите доктора Айзека Бромберга. Если вы полагаете, что он здесь случайно, то очень сильно ошибаетесь.
— Да уж конечно не случайно, — негромко, но достаточно отчетливо произнес Слон, — если где-то куча проблем — то появляется Бромберг. Верно и обратное.
— Что ты имеешь в виду? — спросил Клавдий.
— Что если где-то Бромберг — то появляется куча проблем.
— Простите, уважаемый Слон, но у вас уже куча проблем, — сказал Бромберг.
— Айзек, это для друзей и коллег я — Слон. А вообще-то мое имя Теминалунго. Если вам сложно запомнить, я могу записать для вас в латинской или русской транскрипции.
— Слон, ну зачем вы так? — укоризненно спросила Ольга, — человек вызвался нам помочь, а вы…
— Помочь… Дождешься от кошки лепешки. Не надо заигрывать с альтернативной наукой. Никогда не знаешь, как именно обернется, но что выйдет боком — это точно.
— Пока что нам традиционная наука вышла боком, — заметил Тойво.
— Тойво, ты драматизируешь, — заметил Павел, — это лишь одна из типовых нештатных ситуаций, пятая по счету. До этого были: Стефан, Карл, Джереми и первый случай с Антоном. Двое первых погибли до нашего вмешательства. Третий и четвертый были похищены по обычному сценарию.
— Павел, я не думаю, что данную ситуацию можно считать типовой. Во-первых, в этом случае мы имеем дело не с деятельностью сотрудников института, а с альтернативной активностью. Во-вторых, здесь действует не один землянин, а несколько — причем мы знаем только одного из них. Про так называемую Киру нам не известно почти ничего, а ведь могут быть еще и другие. Я даже уверен, что они есть. В-третьих, это — первый случай, когда попытка похищения закончилась впечатляющим провалом. Кроме того, Антон продемонстрировал нам, что готов играть предельно жестко. Надеюсь, ты не забыл некоторые пикантные детали пребывания у него в гостях?
— Так, кто еще хочет высказаться? — спросил Клавдий.
— Я бы согласился со Слоном, — сказал Александр Васильевич, — но в данной ситуации… Попытка похищения Руматы и… неизвестной девушки, как уже отметил Тойво, была неудачной. Настолько неудачной, что начальник базы прямо заявил: никаких вторых попыток, только через мой труп. Так что если Айзек предложит что-либо разумное, я склонен рассматривать это наряду с другими вариантами.
— В общем, понятно, — резюмировал Клавдий, — слушаем доктора Бромберга. Прошу вас, Айзек.
— Благодарю. Я постараюсь быть предельно кратким. Существующая диспозиция в районе Пролива такова. На одной стороне — Метрополия и центр Святого Ордена, только что потерявшие Арканарскую область, лишившиеся сообщения с Ируканом и потерявшие стотысячную армию вместе с флотом. На другой стороне — так называемые «Земли Хозяйки», включающие небольшую часть Ирукана, варварские предгорья и весь Арканар. В Арко сосредоточена примерно двадцатитысячная армия, отлично организованная и оснащенная. По ируканскому тракту к ним поступает продовольствие, материалы для снаряжения боевых машин и золото. На это золото они собираются купить у пиратов корабли — им надо около сотни больших судов. Как только они закончат комплектацию, их флот выйдет из Арко и через два дня ударит по побережью Метрополии.
Бромберг сделал паузу, выпил сока, аккуратно вытер губы салфеткой, и продолжил.
— Что им смогут противопоставить? У великого магистра осталось около 50 тысяч резерва, а имперская армия — всего 20 тысяч. Как вы знаете, Енгабан давно уже является столицей Империи лишь номинально. На деле оставшийся от Империи клочок — это попросту сателлит Ордена. Если рассматривать Орден и Империю, как единое целое, на этой территории можно отмобилизовать еще около полумиллиона человек. Это теоретически — исходя из количества мужчин, способных держать оружие и обычных показателей эффективности воинского призыва. Так, видимо, и рассуждал великий магистр Йарбик. После известия о гибели флота, он ввел в Енгабан оккупационный корпус. Затем в крупных населенных пунктах метрополии тоже сменил имперские власти на орденские. Затем начал принудительную мобилизацию. Что у него получилось? Об этом, я думаю, лучше меня расскажет Тойво Глумов.
— Плохо у него получилось, — флегматично ответил Тойво, — для имперской армии фигура Их Блистающего Величества всегда была святыней. Как только прошел слух, что император Тиллан находится под домашним арестом, а родных офицеров будут заменять орденскими, случился бунт. Который, естественно подавили. При этом, правда, половина армии дезертировала. Их пример вполне естественно, повлиял на настроения гражданских лиц. В результате мобилизационный потенциал по моим оценкам сократился примерно втрое.
— Благодарю вас, Тойво, — сказал Бромберг. Итак, попробуем оценить силы, которыми будет располагать великий магистр к моменту гипотетического сражения за побережье. 50 тысяч орденских солдат. 10 тысяч имперских, которые совершенно не горят желанием воевать началом чужих командиров, к тому же только что проигравших два крупных сражения. Около 160 тысяч мобилизованных крестьян и ремесленников, которых приходится охранять, чтобы они не разбежались.
— Айзек, что вы хотите нам доказать? — спросил Павел, — что если Румата с двадцатитысячной армией высадится в Метрополии, то орденская армия не продержится и трех дней? Мы это и без вас знаем.
— Значит, по этому вопросу у нас нет разногласий, — заключил Бромберг, — таким образом, можно уверенно говорить о неизбежности разрушения Метрополии и единого культурно-религиозного пространства в случае, если ничто не помешает десанту.
— Теперь, как я понимаю, вы расскажете, что же ему помешает, — предположил Слон.
— Вы совершенно правы — именно к этому я и намерен перейти. На мой взгляд, единственное, что может ему помешать — это одновременная блокада Арко с моря и с суши. Тогда, с одной стороны, он не получит необходимых ему ста кораблей, а с другой — лишится потока продовольствия, необходимого городу и армии. Через 10–15 дней ему придется уйти из Арко, а его армия в отсутствие питания и денег попросту разбежится. У Ордена в барканском порту есть еще по моим оценкам более 40 тяжелых боевых судов и, как минимум, вдвое больше легких сторожевиков. Для морской блокады вполне достаточно…
— Все понятно, — сказал Клавдий, — версия разумная. Морская блокада возможна, а как Вы предлагаете организовать сухопутную блокаду? Ведь без нее ваш план не работает. Ну, задержите вы Румату тем, что он будет вынужден построить корабли прямо в Арко. А потом…
Бромберг кивнул.
— Полностью согласен. Итак, надо перебросить мобильный корпус численностью около 10 тысяч на Ируканский тракт, примерно между Арко и Нардом. Они могли бы привести в негодность большой участок самого тракта, а также и уничтожить источники продовольствия на значительной площади вокруг него.
— Как они туда попадут? — спросил Тойво, — все пригодные для высадки участки побережья под наблюдением у разведчиков дона Кси и Араты Горбатого. Высадке они, конечно, помешать не смогут, но сообщат в Арко. Ваш корпус будет атакован на подходе к тракту и закопан в полном составе.
— И здесь я полностью согласен. Поэтому мобильный корпус должен быть переброшен, минуя наблюдаемые точки.
— Это как? По воздуху что ли? — язвительно спросил Слон.
— Совершенно верно, — подтвердил Бромберг.
— Тогда, — спокойно сказала Ольга, — операция откладывается до момента, когда на Эврите изобретут авиацию. По нашим прогнозам это произойдет через 10–15 веков.
— Авиация есть у вас.
— Что?
— Я просто констатирую факт, — пояснил Бромберг, — авиация есть у вас. Переброска возможна.
Клавдий вздохнул.
— Айзек, правило о технологиях никто не отменял.
— Но ведь никто не предлагает передать вертолеты Ордену. Речь идет только о переброске людей. Уважаемый Александр Васильевич подтвердит, что переброска людей вертолетами уже осуществлялась на Эврите, и не раз. Из Арко, например, во время орденского переворота было вывезено несколько человек.
— Несколько гражданских лиц, — сказал Клавдий, — ученых. А не 10 тысяч военных, как вы предлагаете.
— Кроме того, — добавил Тойво, — это все равно не выход. Крестьяне сочувствуют Румате, а если быть точным — Румате и этой девушке. По их поверьям это — Светлые, посланцы двух старых богов. От них ждут снижения налогов, отмены ряда повинностей и множества других вполне понятных вещей. Кстати, на «Землях Хозяйки» теперь действуют старые законы, известные как «кодекс Литена». Крестьянин платит только так называемую древнюю подать своему лэндлорду, а тот сам разбирается с королями и богами. Если быть точным — вместо короля теперь дон Румата, а церкви вообще закрыты. Так что крестьяне спят и видят, как со следующего урожая у них в семьях останется раза в полтора больше, чем с прошлых. И о любом появлении в зоне видимости каких-то людей Ордена первый же крестьянин помчится докладывать полковникам Руматы. Что дальше — понятно.
— Знаете, я опять с вами соглашусь, — сказал Бромберг, — в обычное время так и произойдет. Но есть одно исключение — десять дней, когда цветет тао. Это наркотическое растение, спутник местной разновидности винограда. Согласно древнему обычаю, который не смогла до конца изжить даже церковь, в эти дни происходят массовые оргии. Пыльца тао действует довольно своеобразно… В общем, люди, находящиеся в состоянии наркотического экстаза практически не способны к осознанным действиям. За эти десять дней мобильный корпус может успеть выполнить свою задачу и даже закрепиться на каких-то позициях.
Возникла длинная пауза.
Слон принялся молча набивать свою трубку.
Александр Васильевич сосредоточенно разглядывал свои ногти.
Тойво искал что-то в своем хэндбуке.
Павел аккуратно складывал из листа бумаги кораблик.
Ольга растеряно вертела в руках кофейную чашечку. Она и нарушила молчание первой.
— Айзек, а вы не находите, что это, мягко говоря, очень некрасиво?
— Что поделаешь, — Бромберг пожал плечами, — война вообще штука некрасивая. Я бы даже сказал уродливая. То, о чем я говорю столь же гадко, как все остальное.
— А меня интересует другое, — сказал Слон, — с чего это вы вообще решили нам помочь?
— Ну, это же очевидно. Если Румата доведет свою игру до логического завершения — то есть, называя все своими именами, полностью уничтожит на Эврите главный потенциальный центр культурного развития… Разразится грандиозный скандал, появится КОМКОН, институт лишат права заниматься чем-либо кроме пассивного наблюдения… Это еще в лучшем случае. Фактически, в силу такого запрета, экспериментальная история прекратит свое существование, как самостоятельное научное направление. Ведь естественная наука без эксперимента — ничто. А мое отношение к запретам в науке всем, я полагаю, известно.
— В таком случае, почему вы не предложили нам помощь раньше, когда дело не зашло так далеко?
— Именно потому, что оно не зашло слишком далеко. До определенного момента мне казалось, что Румата тоже занимается проведением некого научного эксперимента.
— А теперь?
— А теперь мне так не кажется. Зато мне кажется, мы обсуждаем здесь не мои мотивы, а ваши проблемы. Если бы мне казалось наоборот, уважаемый Теминалунго, я бы вообще не стал с вами разговаривать. Я пришел только указать вам на возможный выход из ситуации — и не более. Это не значит, что я намерен возвратиться в лоно вашей «истинной традиционной науки». Просто на короткое время у нас оказались одинаковые интересы. Но принципы и цели были и останутся разными. Мы работаем ради расширения человеческих горизонтов, а вы — ради удовлетворения человеческого нарциссизма. Так что нам слегка не по пути. Извините за патетику в финале и разрешите откланяться. Бромберг отвесил короткий, исполненный ледяного достоинства, поклон, по кратчайшему пути пересек зал и, не оборачиваясь, вышел.
— Неудобно получилось, — заметил Клавдий, проводив его взглядом, — человек помочь пришел…
— Откуда ты знаешь? — спросил Слон, закуривая трубку.
— В смысле — откуда? На мой взгляд, он предложил вполне приемлемый выход из ситуации. Да, слегка на грани фола, но ведь не за гранью. Несколько тысяч солдат волшебным образом перенеслись в глубокий тыл противника. Чудо? Да, конечно, но всего лишь одно из многих, в которые верит население. Это не нарушение правил о технологии и не нарушение правил о вмешательстве. Они будут воевать сами, своим обычным оружием, своими обычными методами.
— Вы действительно намерены воспользоваться советом доктора Бромберга? — спросил Тойво.
— У вас есть другие предложения?
— Да. У меня есть предложение его советом не пользоваться.
— Так. А что взамен?
— Простите, Клавдий, но иногда лучше бездействовать, чем действовать недостаточно обдуманно.
— Тойво, давайте конструктивно. В чем вы видите недостаток плана Айзека?
— В том же, в чем и Ольга. Это очень некрасиво. И всем понятно, что это очень некрасиво. А очень некрасивыми обычно кажутся вещи, в которых скрыт серьезный дефект. Принципиальный.
— Молодой человек прав, — сказал Слон, — эволюция не случайно выработала у человека эстетическое чувство. Кроме того, есть еще одно обстоятельство.
— Какое? — поинтересовался Клавдий.
— Вся эта история затеяна ни кем иным, как Бромбергом. Я имею в виду и двойника Киры, и переброску Антона на Эвриту в обход обычных туристических правил, и… Быть может, еще многое другое.
— Хорошо, допустим, ты прав — и что? Айзек ясно сказал: в начале речь шла о неком эксперименте. А потом Антон занялся чем-то… скажем так, выходящим за рамки любых допустимых экспериментов, в силу чего Айзек и пришел к нам.
— И ты ему веришь?
— Почему бы и нет? Выглядит логично.
Слон неожиданно — легко для своего не маленького веса поднялся и начал бесшумно двигаться по залу. Сейчас было в нем что-то от матерого хищника, сужающего круги вокруг жертвы.
— Скажи, Клавдий, а тебе не приходило в голову, что визит сюда и предложенный план — просто следующая фаза эксперимента? Что предложение Бромберга — просто наживка? И если мы ее проглотим, то…
— То — что?
— Не знаю, — фыркнул Слон, — но зато знаю, что Бромберг хитрее нас всех вместе взятых. Он даже хитрее, чем Каммерер, а ведь Каммерер, еще будучи мальчишкой, обвел вокруг пальца великого Сикорски.
— Не надо демонизировать Айзека, — строго сказал Клавдий, — он тоже иногда ошибается. И, надо отдать ему должное, всегда старается исправить свои ошибки.
— Да, — усмехнулся Слон, — вопрос только в том, что именно он считает ошибкой, а что — ее исправлением.
— Знаете, коллеги, а у меня другой вопрос, — подал голос Павел, — что мы вообще можем потерять, приняв предложение Бромберга? Вот, допустим, мы выбираем бездействие, как предлагает Тойво. Дальше все понятно. Армия Хозяйки переправится через пролив, раздавит Орден вместе с остатками Империи, вторгнется в Соан, а потом — в Кайсан…. В общем, снесет все островки организованной цивилизации на планете, как кегли.
— А почему ты думаешь, что Антон не остановится на захвате Метрополии? — спросила Ольга.
— Потому, — вмешался Александр Васильевич, — что такова неизбежная логика любой агрессивной войны на этом историческом этапе. Так действовали Тутмос, Саргон, Чандрагупта, Александр Македонский, Юлий Цезарь, Аттила, Хлодвиг, Гастинг, Чингисхан. Армия воюет до тех пор, пока может побеждать и пока есть, куда идти.
— То есть, терять нам нечего, я так понимаю? — резюмировал Клавдий, — или у кого-то есть другое мнение?
— У меня, — сказал Слон, — я полагаю, что лучше Румата в качестве Александра Македонского, чем Антон, загнанный в угол вертолетным десантом имени Бромберга.
— Почему? — спросил Павел.
— Потому, что первое цивилизация переживет, а переживет ли второе — не знаю.
Клавдий сосредоточенно покивал головой и объявил:
— Мнения разделились. Будем голосовать. Ольга?
— Я против. Мое мнение не изменилось.
— Я тоже против, — добавил Тойво.
— Я — за, — сказал Павел, — я все это видел и… надо это остановить.
— Понятно, — Клавдий посмотрел на оставшихся, — а что скажет старая гвардия?
— За, — уверенно ответил Александр Васильевич.
— Против, — буркнул Слон.
— Я голосую за, — сообщил Клавдий, — и, поскольку при равенстве голосов мой голос является решающим, выбор сделан. Теперь переходим к деталям.
— Простите, Клавдий, — спокойно сказал Тойво, вставая из-за стола, — но я в этом участвовать не буду. Я ухожу.
— Подожди, Тойво… — Павел собирался что-то сказать, но встретил холодный взгляд светло-серых, холодных как айсберг глаз и… махнул рукой.
** 20 **
… Беда, Светлые!
За спиной у дежурного офицера стояла безмолвная толпа.
— Что случилось, родные мои? — ровным голосом спросила Кира?
— Разведчики передали. На полдороги к Нарду… орденские солдаты жгут тао!
— Орденские солдаты на полдороги к Нарду? — переспросил Румата, — ты ничего не перепутал, парень?
— Нет, Светлый!
— Им неоткуда там взяться!
— Я не знаю, Светлый…
— Понятно, — перебил Румата, — неоткуда, но, все-таки, они там есть… Вот что, парень. Быстро дона Пину, Верцонгера, дона Шаруха и дона Кси ко мне.
…
— То, что случилось — это очень плохо, — сказала Кира.
— Еще бы. У нас в тылу откуда-то появляется орденская армия, а мы узнаем об этом, когда они уже что-то жгут.
— Не «что-то», любимый, — строго поправила Кира, — они жгут тао.
— Что бы они не жгли, это им дорого обойдется, — проворчал Румата, — но особенно меня интересует, как их проспали наши разведчики на побережье.
Кира вздохнула.
— Ты знаешь, что такое день цветов тао?
— Деревенский праздник. Веселый…
— Значит, ты еще ничего не понял, — сказала она, — цветы тао — это ростки сердца земли. Если их не встретить — земля не родит. От начала времен каждое лето встречают цветение тао, мужчины и женщины любят друг друга на теплой земле, которая дала цветы тао. Земля должна знать, что ее тепла ждут, что ее сердце бьется для всех живущих. Даже глупые монахи, которые не понимают землю — и те никогда не мешали встречать цветение тао. Ведь тепло земли нужно всем — без него нет жизни, поле не родит, скотина не дает приплод, а женщины не могут зачинать детей… Сжечь тао — это… Такого никогда не было, понимаешь? Вообще никогда. Никто не наносил земле такой обиды.
Румата удивленно посмотрел на девушку. Его бесстрашная подруга действительно была не на шутку взволнована, чтобы не сказать: испугана.
— Это точно? — спросил он.
Теперь уже удивилась Кира.
— Но это ведь знают все, — пояснила она, — любой деревенский подросток тебе скажет.
…
… Ситуация понемногу прояснялась. Неизвестно откуда взявшийся военный контингент ордена численностью до 10.000 человек, позапрошлой ночью занял небольшой, но весьма важный участок территории примерно в 70 километрах от Арко. Здесь ируканский тракт шел параллельно реке Ко — и, таким образом, противник взял под контроль сразу же и сухопутный и водный путь, связывавшие столицу с остальной частью страны.
Некоторые затруднение у разведчиков вызвало требование Руматы нанести схему расположения противника на диковинную карту. Таких карт здесь еще не придумали и еще долго не придумают — это был один из трофеев, взятых с успешно захваченного вертолета. В конце концов на карте все-таки образовалась картинка неровной трапеции…
…
— Так, — сказал Румата, — дон Шарух, вы, если я не ошибаюсь, когда-то воевали за Орден?
— За кого я только не воевал, — усмехнулся вольный капитан, — и за Орден, и за Соан, и даже за ируканских пиратов.
— Очень хорошо. А представьте себе, дон Шарух, что вы — военный магистр, командуете вот этими 10 тысячами солдат.
— А зачем?
— В смысле?
— Ну, что я должен делать? — пояснил дон Шарух, — ведь этот мой корпус для чего-то там стоит?
— Действительно, — задумчиво произнес Румата, — для чего? Перекрыть ируканский тракт и реку Ко на несколько суток? Посеять панику среди жителей? Странно…
— Если посеять панику — то зачем укрепляться в одном месте? — добавил дон Пина, — а если удерживать пару суток — то, получается, за пару суток что-то должно произойти?
— То есть, я удерживаю позицию до подхода основных сил? — спросил дон Шарух.
— Подхода откуда? — спросил Румата.
— Вы спрашиваете «откуда», Светлый, а я бы спросил: «куда». В Ордене, конечно, не великие умы сидят, но про наши огнеметные машины уже наверняка знают. Какой смысл перебрасывать дополнительные силы к позиции, которую все равно невозможно удержать? Значит, их будут перебрасывать в другое место. Туда, где вас, Светлый, в это время не будет, да и большинства командиров — тоже. Мы все будем с атакующей армией, не так ли? А Арко останется незащищенным.
— Вы хотите сказать, что Орден готовит еще один десант с моря?
— Ну да, — подтвердил дон Шарух, — и я бы сам себе поставил задачу так: медленно отступать с одной позиции на другую, затягивая армию противника все дальше от моря. И я бы прекрасно с этой задачей справился. Пока противник разносит из метательных машин предыдущую укрепленную позицию, часть моих ребят сгоняет крестьян в полусотне лиг дальше по дороге и они строят мне новую позицию. И я спокойно туда ухожу. У меня еще будет куча времени, пока метательные машины преодолеют разрушенный кусок дороги. В общем, так и буду спокойно отступать до самой ируканской границы. А противник будет тащиться за мной, как привязанный.
— А в это время орденский флот без особых усилий возьмет Арко, — добавил дон Пина.
— Понятно, благородные доны, — сказал Румата, — флот — это, конечно, сила… А скажите, дон Кси, что с нашим флотом? Много купили?
— Купил, — буркнул экс-предводитель мятежников, — но пока эти торгаши пригнали в порт только всякую маломерную ерунду, от легких ладей до гнилых галер времен Вторжения. Вы сказали покупать все — я все и покупаю. Как соанский старьевщик.
— Почтенный, я ведь задал вопрос — чего и сколько куплено.
За спиной у дежурного офицера стояла безмолвная толпа.
— Что случилось, родные мои? — ровным голосом спросила Кира?
— Разведчики передали. На полдороги к Нарду… орденские солдаты жгут тао!
— Орденские солдаты на полдороги к Нарду? — переспросил Румата, — ты ничего не перепутал, парень?
— Нет, Светлый!
— Им неоткуда там взяться!
— Я не знаю, Светлый…
— Понятно, — перебил Румата, — неоткуда, но, все-таки, они там есть… Вот что, парень. Быстро дона Пину, Верцонгера, дона Шаруха и дона Кси ко мне.
…
— То, что случилось — это очень плохо, — сказала Кира.
— Еще бы. У нас в тылу откуда-то появляется орденская армия, а мы узнаем об этом, когда они уже что-то жгут.
— Не «что-то», любимый, — строго поправила Кира, — они жгут тао.
— Что бы они не жгли, это им дорого обойдется, — проворчал Румата, — но особенно меня интересует, как их проспали наши разведчики на побережье.
Кира вздохнула.
— Ты знаешь, что такое день цветов тао?
— Деревенский праздник. Веселый…
— Значит, ты еще ничего не понял, — сказала она, — цветы тао — это ростки сердца земли. Если их не встретить — земля не родит. От начала времен каждое лето встречают цветение тао, мужчины и женщины любят друг друга на теплой земле, которая дала цветы тао. Земля должна знать, что ее тепла ждут, что ее сердце бьется для всех живущих. Даже глупые монахи, которые не понимают землю — и те никогда не мешали встречать цветение тао. Ведь тепло земли нужно всем — без него нет жизни, поле не родит, скотина не дает приплод, а женщины не могут зачинать детей… Сжечь тао — это… Такого никогда не было, понимаешь? Вообще никогда. Никто не наносил земле такой обиды.
Румата удивленно посмотрел на девушку. Его бесстрашная подруга действительно была не на шутку взволнована, чтобы не сказать: испугана.
— Это точно? — спросил он.
Теперь уже удивилась Кира.
— Но это ведь знают все, — пояснила она, — любой деревенский подросток тебе скажет.
…
… Ситуация понемногу прояснялась. Неизвестно откуда взявшийся военный контингент ордена численностью до 10.000 человек, позапрошлой ночью занял небольшой, но весьма важный участок территории примерно в 70 километрах от Арко. Здесь ируканский тракт шел параллельно реке Ко — и, таким образом, противник взял под контроль сразу же и сухопутный и водный путь, связывавшие столицу с остальной частью страны.
Некоторые затруднение у разведчиков вызвало требование Руматы нанести схему расположения противника на диковинную карту. Таких карт здесь еще не придумали и еще долго не придумают — это был один из трофеев, взятых с успешно захваченного вертолета. В конце концов на карте все-таки образовалась картинка неровной трапеции…
…
— Так, — сказал Румата, — дон Шарух, вы, если я не ошибаюсь, когда-то воевали за Орден?
— За кого я только не воевал, — усмехнулся вольный капитан, — и за Орден, и за Соан, и даже за ируканских пиратов.
— Очень хорошо. А представьте себе, дон Шарух, что вы — военный магистр, командуете вот этими 10 тысячами солдат.
— А зачем?
— В смысле?
— Ну, что я должен делать? — пояснил дон Шарух, — ведь этот мой корпус для чего-то там стоит?
— Действительно, — задумчиво произнес Румата, — для чего? Перекрыть ируканский тракт и реку Ко на несколько суток? Посеять панику среди жителей? Странно…
— Если посеять панику — то зачем укрепляться в одном месте? — добавил дон Пина, — а если удерживать пару суток — то, получается, за пару суток что-то должно произойти?
— То есть, я удерживаю позицию до подхода основных сил? — спросил дон Шарух.
— Подхода откуда? — спросил Румата.
— Вы спрашиваете «откуда», Светлый, а я бы спросил: «куда». В Ордене, конечно, не великие умы сидят, но про наши огнеметные машины уже наверняка знают. Какой смысл перебрасывать дополнительные силы к позиции, которую все равно невозможно удержать? Значит, их будут перебрасывать в другое место. Туда, где вас, Светлый, в это время не будет, да и большинства командиров — тоже. Мы все будем с атакующей армией, не так ли? А Арко останется незащищенным.
— Вы хотите сказать, что Орден готовит еще один десант с моря?
— Ну да, — подтвердил дон Шарух, — и я бы сам себе поставил задачу так: медленно отступать с одной позиции на другую, затягивая армию противника все дальше от моря. И я бы прекрасно с этой задачей справился. Пока противник разносит из метательных машин предыдущую укрепленную позицию, часть моих ребят сгоняет крестьян в полусотне лиг дальше по дороге и они строят мне новую позицию. И я спокойно туда ухожу. У меня еще будет куча времени, пока метательные машины преодолеют разрушенный кусок дороги. В общем, так и буду спокойно отступать до самой ируканской границы. А противник будет тащиться за мной, как привязанный.
— А в это время орденский флот без особых усилий возьмет Арко, — добавил дон Пина.
— Понятно, благородные доны, — сказал Румата, — флот — это, конечно, сила… А скажите, дон Кси, что с нашим флотом? Много купили?
— Купил, — буркнул экс-предводитель мятежников, — но пока эти торгаши пригнали в порт только всякую маломерную ерунду, от легких ладей до гнилых галер времен Вторжения. Вы сказали покупать все — я все и покупаю. Как соанский старьевщик.
— Почтенный, я ведь задал вопрос — чего и сколько куплено.