Страница:
И варварский вождь громко заржал, из чего можно было заключить, что последняя реплика была своеобразной шуткой.
— Антон, ты не находишь, что нам надо серьезно поговорить? — спросил Александр Васильевич.
— Возможно, — сказал Румата, — но не здесь и не сейчас.
— Действительно… Знаешь что, у тебя ведь есть коммуникатор…
— Есть. Тот, который я снял с Елены прекрасной.
— А твой?
— Александр Васильевич, давайте обойдемся без дешевых психологических игр. Вот единственный коммуникатор, который у меня есть. Правда это или неправда, совершенно не важно. Если вы захотите в ближайшее время поговорить — вам не составит труда активировать его дистанционно. Но, в любом случае, я избавлюсь от него ровно через десять часов.
— Не доверяешь?
— После всего, что было, у меня нет ни малейшего повода вам доверять. Уж извините. А сейчас мне пора заниматься, говоря языком дипломатии, подготовкой к вашей депортации. Елена, вас я попрошу пойти со мной.
— Зачем?
— Затем, что мне спокойнее иметь вас в поле зрения. Заодно поможете мне с разметкой площадки.
…
Обмен прошел на удивление спокойно. Скорее всего, Эдуард так напугал своих ребят, что у них и в мыслях не было каким-либо образом нарушить предписанную программу. Огромная туша грузового вертолета сюрреалистически висела в воздухе полчаса, пока варвары потрошили контейнеры и перетаскивали их содержимое в лес, а Румата проверял состояние синтезаторов и экструдера.
Все оказалось работоспособным — чего, собственно, и следовало ожидать. Пока работоспособным. Из некоторых соображений Румата, сразу же после проверки, отсоединил от каждого из устройств блок питания и управляющий микропроцессор. На всякий случай.
Тем временем, с вертолета спустили сетку и все те же варвары загрузили в нее четырех связанных землян.
— А вы чего ждете? — спросил Румата у молчаливо стоящей рядом Лены.
— Хочу задать один вопрос.
— Задавайте, только быстро.
Что она спросила и что он ответил, так никто никогда и не узнал.
Вертолет с нелепо раскачивающейся под брюхом сеткой, медленно набирая высоту ушел в сторону невидимого отсюда моря.
Румате показалось, что Лена помахала ему на прощание рукой. Впрочем, это могло быть простым обманом зрения…
** 14 **
** 15 **
— Антон, ты не находишь, что нам надо серьезно поговорить? — спросил Александр Васильевич.
— Возможно, — сказал Румата, — но не здесь и не сейчас.
— Действительно… Знаешь что, у тебя ведь есть коммуникатор…
— Есть. Тот, который я снял с Елены прекрасной.
— А твой?
— Александр Васильевич, давайте обойдемся без дешевых психологических игр. Вот единственный коммуникатор, который у меня есть. Правда это или неправда, совершенно не важно. Если вы захотите в ближайшее время поговорить — вам не составит труда активировать его дистанционно. Но, в любом случае, я избавлюсь от него ровно через десять часов.
— Не доверяешь?
— После всего, что было, у меня нет ни малейшего повода вам доверять. Уж извините. А сейчас мне пора заниматься, говоря языком дипломатии, подготовкой к вашей депортации. Елена, вас я попрошу пойти со мной.
— Зачем?
— Затем, что мне спокойнее иметь вас в поле зрения. Заодно поможете мне с разметкой площадки.
…
Обмен прошел на удивление спокойно. Скорее всего, Эдуард так напугал своих ребят, что у них и в мыслях не было каким-либо образом нарушить предписанную программу. Огромная туша грузового вертолета сюрреалистически висела в воздухе полчаса, пока варвары потрошили контейнеры и перетаскивали их содержимое в лес, а Румата проверял состояние синтезаторов и экструдера.
Все оказалось работоспособным — чего, собственно, и следовало ожидать. Пока работоспособным. Из некоторых соображений Румата, сразу же после проверки, отсоединил от каждого из устройств блок питания и управляющий микропроцессор. На всякий случай.
Тем временем, с вертолета спустили сетку и все те же варвары загрузили в нее четырех связанных землян.
— А вы чего ждете? — спросил Румата у молчаливо стоящей рядом Лены.
— Хочу задать один вопрос.
— Задавайте, только быстро.
Что она спросила и что он ответил, так никто никогда и не узнал.
Вертолет с нелепо раскачивающейся под брюхом сеткой, медленно набирая высоту ушел в сторону невидимого отсюда моря.
Румате показалось, что Лена помахала ему на прощание рукой. Впрочем, это могло быть простым обманом зрения…
** 14 **
… Как только вертолет скрылся из виду, варвары начали ржать. Громко и заразительно.
— Светлый! Я никогда не думал, что валять дурака — это так весело! — заявил Верцонгер, от избытка чувств, хлопая себя по бедрам, — а эти духи, они такие глупые! Они мне поверили!
Румата пожал плечами и пояснил:
— Они просто представляют себе северян, как диких лесных людей, которые….
— … Не разговаривают, а рычат, — перебил Верцонгер, — вот так.
Он выпучил глаза и протяжно зарычал, чем вызвал новый приступ хохота у своих воинов.
— У тебя очень здорово получалось, — заметил Румата, — ты мог бы играть в театре, друг мой.
— А что это? — заинтересовался вождь варваров.
— Городское развлечение. Кто-нибудь делает вид, что хочет отрубить другому голову. А те, кто смотрит, думают, будто это всерьез.
— Смешное развлечение, — решил Верцонгер, — кончится война, куплю себе театр. Но я все равно не понял, Светлый, зачем ты просил меня выторговать эти глупые котлы для каши и пива. И зачем мне эти небьющиеся горшки?
— Духи давно не жили с обычными людьми и уже забыли, что можно делать из простых вещей. И они не задумываются, что можно сделать из сложных вещей, вроде вот таких котлов. Или из частей летающей колесницы.
— А что можно сделать?
— Пойдем со мной, друг мой. И увидишь.
… Разумеется, земляне успели кое-что сделать с синтезаторами — а именно заблокировать функции управляющих процессоров и поменять нуклеарные генераторы на одноразовые батареи. Собственно, нечто в таком роде Румата и ожидал. «Да, ребята, про разобранный вертолет вы забыли, — подумал он, — подача в мою пользу». Пока он возился с кабелями, присоединяя блок питания от вертолета и бортовой компьютер от него же к одному из синтезаторов, Верцонгер и двое его воинов скучали в сторонке, но когда загорелся маленький экранчик и на нем появились цветные картинки, это сразу вызвало живой интерес. Варвары еще не понимали, в чем дело, но интуитивно чувствовали, что реализуется некий план.
Через некоторое время Румата открыл крышку синтезатора, заранее приготовленной большой глиняной ложкой зачерпнул оттуда какую-то жидкость.
— Непохоже на пиво, — заметил Верцонгер, — по-моему, это вообще нельзя пить.
— Нельзя. Но с этим можно делать кое-что другое.
… Когда оглушительный взрыв разнес на мелкие куски здоровенный, в рост человека, валун, варвары сначала присели от неожиданности, а затем приветствовали удачный эксперимент радостным ревом.
Через несколько минут прибежала испуганная Кира — и тут же обиделась, что такие интересные вещи происходят без нее. Пришлось взорвать еще один валун — раза в два побольше.
Верцонгер долго ходил между обломками, недоверчиво ощупывал места разломов, стучал по камню рукоятью меча, и наконец спросил:
— А много можно сварить такой жидкости?
— Сколько угодно, — честно ответил Румата.
— Ну, тогда мы возьмем Арко еще быстрее, чем взяли Нард, — заключил вождь варваров, — ты мудро поступил, Светлый, что забрал у духов эти котлы. Очень нужная вещь.
Румата собирался что-то ответить, но тут запищал коммуникатор Елены прекрасной. Отойдя подальше от красноречивых следов упражнений с взрывчаткой, он ответил на вызов.
… В сборе была вся пятерка, так феерически провалившая операцию по его захвату.
— Антон, ты намеренно все это устроил? — спросил Александр Васильевич, — издевательство над нами, издевательство над Эдиком, издевательство над Леной? Ты не находишь, что становишься бессмысленно жестоким?
— Встречный вопрос, а вы зачем все это устроили? Отравили газом почти пятнадцать тысяч человек…
— Не насмерть же, — заметил Паша.
Румата рассмеялся.
— Надо же, как гуманно! Отравить, но не на смерть. А знаешь, почему у меня после вашей газовой атаки не было убитых?
— Да потому, Тошка, что Ди-400 ни в какой дозе не может вызвать смерть.
— Нет, Пашенька, нет, дружище. Ди-400 ни в какой дозе не может вызвать смерть сам по себе. Но если человек поражается Ди-400 в момент, когда находится в воде. Или на лестнице. Или в телеге, которая едет под уклон. Или просто в деревянном доме с горящей лучиной в руке.
— Но ты же сам сказал — у тебя не было убитых.
— А это потому, — наставительно сказал Румата, — что у меня в каждом отделении присутствовал человек, резистентный к Ди-400, который наблюдал за остальными. А вот когда меня захватывали в прошлый раз, в Арко, таких людей не было. И сколько там погибло — никто не знает, но известно, что из-за вашего рейда сгорело восемь домов. Мой, в частности. Ты ведь знаешь, что он загорелся не до газовой атаки, а после — правда? А ведь в нем оставались мои слуги, шесть человек. Я потом выяснял — они сгорели заживо. И Кира бы сгорела — если бы не одно обстоятельство.
— Настоящая Кира мертва! — бросил Паша.
— Мне лучше знать, — отрезал Румата, — и вообще, разговор не о ней. А о том, что каждым применением Ди-400 вы убиваете энное количество людей.
— Это несчастные случаи! — сказал Александр Васильевич.
— Если бы вы применили Ди-400 на Земле и подобным образом погиб бы хоть один землянин — вам бы и в голову не пришло такое ляпнуть.
— Здесь — Эврита, а не Земля, Антон.
— Вернее, здешние жители — эвритяне, а не земляне, вы ведь это имели в виду?
— И это — тоже.
— Так вот, — Румата невесело улыбнулся, — в этом вы очень сильно заблуждаетесь. Здешние туземцы — самые обычные земляне. Точно также, как туземные жители Саракша, Надежды, Саулы и Гиганды. Не спрашивайте, как это получилось — иначе я начну строить версии о древних экспериментах Странников, но так или иначе, разумные обитатели всех пяти планет принадлежат к одному биологическому виду.
Александр Васильевич поморщился.
— Не говорите ерунды, Антон. Это просто сходные виды, поскольку они эволюционировали в сходных условиях…
— … И доэволюционировали до того, — перебил Румата, — что оказались способны к скрещиванию.
— Этого никто не проверял! — с вызовом в голосе заявила Лена.
— Еще как проверяли. Иначе с чего бы разведчикам-землянам, работающим на этих планетах, в числе других адаптогенов, вводят нечто, значащееся под номером 34 в карточке. Загляните в вашу карточку, Елена прекрасная — там в строке 34 пробел. А у мужчины там код препарата.
— Не поняла…вы хотите сказать… Но почему только мужчинам?
— Да потому, — Румата усмехнулся, — что землянка современного образца обладает управляемым иммунитетом и по определению не забеременеет, если не захочет. А вот эвританка таковым не обладает. И, если не принимать мер, то вскоре по Эврите будет разгуливать неизвестное количество прямых потомков конкретных землян.
— Как — неизвестное?
А вот так. Вы, Елена, еще слабо представляете себе здешние сексуальные стандарты. Александр Васильевич, например, имеет восемь любовниц. В качестве дона Кондора, разумеется. Это не потому, что он сторонник промискуитета, а потому, что здесь так положено. А Пашка, в качестве дона Гуга, вынужден реализовывать право первой ночи в своем поместье — и не потому, что он маньяк-дефлоратор, а потому, что иначе его здесь просто не поймут.
— Это правда, Александр Васильевич? — тихо спросила Лена… — понятно, можете не затруднять себя ответом… Массаракш! Какая гадость.
— Не отвлекайтесь, — строго сказал Румата, — так вот, если бы по поверхности Эвриты разгуливало неизвестное количество прямых потомков конкретных землян, все исторические эксперименты пришлось бы мгновенно свернуть, как, впрочем, и саму здешнюю историю. Потому что землянин, случайно оказавшийся в современной эвритянской обстановке, по определению является терпящим бедствие со всеми вытекающими отсюда обязанностями разных служб, включая КОМКОН-2. А если неизвестно, кто — землянин, а кто — нет, то землянами на всякий случай, считаются все, покуда не установлено обратное. Спектакль под названием «не будем лишать эвритянское человечество его истории» прекращается по причине досадного смешения актеров со зрителями.
— То есть, ты не согласен с Горбовским? — уточнил Александр Васильевич, — на твой взгляд, человечество можно и нужно лишить истории? Ну-ну. Революционер в коротких штанишках.
— Да, — язвительно сказал Румата, — я не согласен с добрым дедушкой Леонидом Горбовским. Потому, что воспринимаю эвритян не как совокупность каких-то заготовок, из которых исторические законы должны в светлом будущем сделать людей, а просто как людей, каждый из которых существует конкретно здесь и сейчас. И ни одному из них эта самая история на хрен не нужна. Как римским гладиаторам на хрен не нужны были гладиаторские бои. А вот зрителям это очень даже нужно. Мало им хлеба — им еще и зрелищ подавай. И, чтобы избежать запрета этого дрянного спектакля, введена строка 34. Show must be go on.
— Но если местные жители все равно те же земляне — то какая разница? — спросила Лена, — что меняет отсутствие… метисов?
— Все меняет. Оно позволяет некоторым экспериментальным историкам говорить: «Эврита — не Земля, эвритяне — не земляне». А другим позволяет в это верить — потому что так удобнее. Похожи — но не земляне. Раз они похожи — значит интересно наблюдать, как они тут режутся и вешаются… А раз не земляне — то можно со спокойной совестью наблюдать за ними, вместо того, чтобы оказать им помощь, как землянам, терпящим бедствие.
— Ну, всех обличил? — спокойно спросил Александр Васильевич, — и что дальше? Будешь строить город Солнца по Кампанелле? Свобода, равенство, братство, а кто против — по тому прямой наводкой? Сколько там у тебя закопано? Двадцать тысяч… землян, как ты сам только что доказал.
Румата вздохнул.
— Не буду я строить город Солнца. Я еще не знаю, что я буду делать. Но я над этим работаю.
— С помощью катапульт и зажигательных снарядов?
— Нет, с помощью головы. Вы вот здесь сидите такие умные, а вот кто мне может объяснить, почему во всей бывшей империи и ее окрестностях идет явный и очевидный регресс?
— Ты опять про захват Арканара Святым Орденом?
— Да нет, я про другое. Арканар захвачен всего два года назад, а регресс идет уже 300 лет. И как это объясняется теорией исторических последовательностей?
— Для начала объясни, откуда ты это взял, — буркнул Роберт.
— Из книжек. Древних манускриптов эпохи императора Литена.
— Ну и что тебя удивляет? Империя распалась — знания утрачены. На Земле было то же самое после распада римской империи.
— А империя почему распалась?
— Империи всегда распадаются, — заметил Тойво, — это закономерность социальной кибернетики.
— И знания после этого всегда утрачиваются? — поинтересовался Румата, — ну, к примеру, вот распалась испанская империя или там британская империя — что, знания утратились?
— Знания утрачиваются при распаде империй в период перехода от рабовладельческого строя к феодальному, — уточнил Роберт.
— А этот вывод откуда?
— Из истории.
— Чьей? — спросил Румата, — только земной и эвритянской? А как на счет остальных четырех планет?
— Саула еще не дошла до эпохи феодализма.
— Пусть так — хотя это довольно сомнительно. Но остаются еще три. Что там было?
— Ими институт не занимается, — отрезал Александр Васильевич, — цивилизации четвертого уровня и выше находятся в исключительной компетенции КОМКОНА.
— Вот оно как? Что, и книжки по их истории нельзя почитать?
— Да читай. Никто тебе не запрещает.
— А вы-то сами их читали?
— В общих чертах.
— Ну и…?
— Антон, я же сказал «в общих чертах». Я не готов делать скоропалительные выводы.
— Я не знала, что такие источники существуют, — заметила Лена.
— Существуют, — подтвердил Тойво, — могу дать тебе адрес ресурса в БВИ.
— Вот и почитайте, — заключил Румата, — потом мне расскажете. А сейчас, извините, мне пора армией командовать.
— Антон, подожди! Как с тобой можно будет связаться? — спросил Александр Васильевич.
— Не знаю, но точно не по этому каналу.
Румата бросил клипсу коммуникатора на землю и аккуратно раздавил ее каблуком.
— Светлый! Я никогда не думал, что валять дурака — это так весело! — заявил Верцонгер, от избытка чувств, хлопая себя по бедрам, — а эти духи, они такие глупые! Они мне поверили!
Румата пожал плечами и пояснил:
— Они просто представляют себе северян, как диких лесных людей, которые….
— … Не разговаривают, а рычат, — перебил Верцонгер, — вот так.
Он выпучил глаза и протяжно зарычал, чем вызвал новый приступ хохота у своих воинов.
— У тебя очень здорово получалось, — заметил Румата, — ты мог бы играть в театре, друг мой.
— А что это? — заинтересовался вождь варваров.
— Городское развлечение. Кто-нибудь делает вид, что хочет отрубить другому голову. А те, кто смотрит, думают, будто это всерьез.
— Смешное развлечение, — решил Верцонгер, — кончится война, куплю себе театр. Но я все равно не понял, Светлый, зачем ты просил меня выторговать эти глупые котлы для каши и пива. И зачем мне эти небьющиеся горшки?
— Духи давно не жили с обычными людьми и уже забыли, что можно делать из простых вещей. И они не задумываются, что можно сделать из сложных вещей, вроде вот таких котлов. Или из частей летающей колесницы.
— А что можно сделать?
— Пойдем со мной, друг мой. И увидишь.
… Разумеется, земляне успели кое-что сделать с синтезаторами — а именно заблокировать функции управляющих процессоров и поменять нуклеарные генераторы на одноразовые батареи. Собственно, нечто в таком роде Румата и ожидал. «Да, ребята, про разобранный вертолет вы забыли, — подумал он, — подача в мою пользу». Пока он возился с кабелями, присоединяя блок питания от вертолета и бортовой компьютер от него же к одному из синтезаторов, Верцонгер и двое его воинов скучали в сторонке, но когда загорелся маленький экранчик и на нем появились цветные картинки, это сразу вызвало живой интерес. Варвары еще не понимали, в чем дело, но интуитивно чувствовали, что реализуется некий план.
Через некоторое время Румата открыл крышку синтезатора, заранее приготовленной большой глиняной ложкой зачерпнул оттуда какую-то жидкость.
— Непохоже на пиво, — заметил Верцонгер, — по-моему, это вообще нельзя пить.
— Нельзя. Но с этим можно делать кое-что другое.
… Когда оглушительный взрыв разнес на мелкие куски здоровенный, в рост человека, валун, варвары сначала присели от неожиданности, а затем приветствовали удачный эксперимент радостным ревом.
Через несколько минут прибежала испуганная Кира — и тут же обиделась, что такие интересные вещи происходят без нее. Пришлось взорвать еще один валун — раза в два побольше.
Верцонгер долго ходил между обломками, недоверчиво ощупывал места разломов, стучал по камню рукоятью меча, и наконец спросил:
— А много можно сварить такой жидкости?
— Сколько угодно, — честно ответил Румата.
— Ну, тогда мы возьмем Арко еще быстрее, чем взяли Нард, — заключил вождь варваров, — ты мудро поступил, Светлый, что забрал у духов эти котлы. Очень нужная вещь.
Румата собирался что-то ответить, но тут запищал коммуникатор Елены прекрасной. Отойдя подальше от красноречивых следов упражнений с взрывчаткой, он ответил на вызов.
… В сборе была вся пятерка, так феерически провалившая операцию по его захвату.
— Антон, ты намеренно все это устроил? — спросил Александр Васильевич, — издевательство над нами, издевательство над Эдиком, издевательство над Леной? Ты не находишь, что становишься бессмысленно жестоким?
— Встречный вопрос, а вы зачем все это устроили? Отравили газом почти пятнадцать тысяч человек…
— Не насмерть же, — заметил Паша.
Румата рассмеялся.
— Надо же, как гуманно! Отравить, но не на смерть. А знаешь, почему у меня после вашей газовой атаки не было убитых?
— Да потому, Тошка, что Ди-400 ни в какой дозе не может вызвать смерть.
— Нет, Пашенька, нет, дружище. Ди-400 ни в какой дозе не может вызвать смерть сам по себе. Но если человек поражается Ди-400 в момент, когда находится в воде. Или на лестнице. Или в телеге, которая едет под уклон. Или просто в деревянном доме с горящей лучиной в руке.
— Но ты же сам сказал — у тебя не было убитых.
— А это потому, — наставительно сказал Румата, — что у меня в каждом отделении присутствовал человек, резистентный к Ди-400, который наблюдал за остальными. А вот когда меня захватывали в прошлый раз, в Арко, таких людей не было. И сколько там погибло — никто не знает, но известно, что из-за вашего рейда сгорело восемь домов. Мой, в частности. Ты ведь знаешь, что он загорелся не до газовой атаки, а после — правда? А ведь в нем оставались мои слуги, шесть человек. Я потом выяснял — они сгорели заживо. И Кира бы сгорела — если бы не одно обстоятельство.
— Настоящая Кира мертва! — бросил Паша.
— Мне лучше знать, — отрезал Румата, — и вообще, разговор не о ней. А о том, что каждым применением Ди-400 вы убиваете энное количество людей.
— Это несчастные случаи! — сказал Александр Васильевич.
— Если бы вы применили Ди-400 на Земле и подобным образом погиб бы хоть один землянин — вам бы и в голову не пришло такое ляпнуть.
— Здесь — Эврита, а не Земля, Антон.
— Вернее, здешние жители — эвритяне, а не земляне, вы ведь это имели в виду?
— И это — тоже.
— Так вот, — Румата невесело улыбнулся, — в этом вы очень сильно заблуждаетесь. Здешние туземцы — самые обычные земляне. Точно также, как туземные жители Саракша, Надежды, Саулы и Гиганды. Не спрашивайте, как это получилось — иначе я начну строить версии о древних экспериментах Странников, но так или иначе, разумные обитатели всех пяти планет принадлежат к одному биологическому виду.
Александр Васильевич поморщился.
— Не говорите ерунды, Антон. Это просто сходные виды, поскольку они эволюционировали в сходных условиях…
— … И доэволюционировали до того, — перебил Румата, — что оказались способны к скрещиванию.
— Этого никто не проверял! — с вызовом в голосе заявила Лена.
— Еще как проверяли. Иначе с чего бы разведчикам-землянам, работающим на этих планетах, в числе других адаптогенов, вводят нечто, значащееся под номером 34 в карточке. Загляните в вашу карточку, Елена прекрасная — там в строке 34 пробел. А у мужчины там код препарата.
— Не поняла…вы хотите сказать… Но почему только мужчинам?
— Да потому, — Румата усмехнулся, — что землянка современного образца обладает управляемым иммунитетом и по определению не забеременеет, если не захочет. А вот эвританка таковым не обладает. И, если не принимать мер, то вскоре по Эврите будет разгуливать неизвестное количество прямых потомков конкретных землян.
— Как — неизвестное?
А вот так. Вы, Елена, еще слабо представляете себе здешние сексуальные стандарты. Александр Васильевич, например, имеет восемь любовниц. В качестве дона Кондора, разумеется. Это не потому, что он сторонник промискуитета, а потому, что здесь так положено. А Пашка, в качестве дона Гуга, вынужден реализовывать право первой ночи в своем поместье — и не потому, что он маньяк-дефлоратор, а потому, что иначе его здесь просто не поймут.
— Это правда, Александр Васильевич? — тихо спросила Лена… — понятно, можете не затруднять себя ответом… Массаракш! Какая гадость.
— Не отвлекайтесь, — строго сказал Румата, — так вот, если бы по поверхности Эвриты разгуливало неизвестное количество прямых потомков конкретных землян, все исторические эксперименты пришлось бы мгновенно свернуть, как, впрочем, и саму здешнюю историю. Потому что землянин, случайно оказавшийся в современной эвритянской обстановке, по определению является терпящим бедствие со всеми вытекающими отсюда обязанностями разных служб, включая КОМКОН-2. А если неизвестно, кто — землянин, а кто — нет, то землянами на всякий случай, считаются все, покуда не установлено обратное. Спектакль под названием «не будем лишать эвритянское человечество его истории» прекращается по причине досадного смешения актеров со зрителями.
— То есть, ты не согласен с Горбовским? — уточнил Александр Васильевич, — на твой взгляд, человечество можно и нужно лишить истории? Ну-ну. Революционер в коротких штанишках.
— Да, — язвительно сказал Румата, — я не согласен с добрым дедушкой Леонидом Горбовским. Потому, что воспринимаю эвритян не как совокупность каких-то заготовок, из которых исторические законы должны в светлом будущем сделать людей, а просто как людей, каждый из которых существует конкретно здесь и сейчас. И ни одному из них эта самая история на хрен не нужна. Как римским гладиаторам на хрен не нужны были гладиаторские бои. А вот зрителям это очень даже нужно. Мало им хлеба — им еще и зрелищ подавай. И, чтобы избежать запрета этого дрянного спектакля, введена строка 34. Show must be go on.
— Но если местные жители все равно те же земляне — то какая разница? — спросила Лена, — что меняет отсутствие… метисов?
— Все меняет. Оно позволяет некоторым экспериментальным историкам говорить: «Эврита — не Земля, эвритяне — не земляне». А другим позволяет в это верить — потому что так удобнее. Похожи — но не земляне. Раз они похожи — значит интересно наблюдать, как они тут режутся и вешаются… А раз не земляне — то можно со спокойной совестью наблюдать за ними, вместо того, чтобы оказать им помощь, как землянам, терпящим бедствие.
— Ну, всех обличил? — спокойно спросил Александр Васильевич, — и что дальше? Будешь строить город Солнца по Кампанелле? Свобода, равенство, братство, а кто против — по тому прямой наводкой? Сколько там у тебя закопано? Двадцать тысяч… землян, как ты сам только что доказал.
Румата вздохнул.
— Не буду я строить город Солнца. Я еще не знаю, что я буду делать. Но я над этим работаю.
— С помощью катапульт и зажигательных снарядов?
— Нет, с помощью головы. Вы вот здесь сидите такие умные, а вот кто мне может объяснить, почему во всей бывшей империи и ее окрестностях идет явный и очевидный регресс?
— Ты опять про захват Арканара Святым Орденом?
— Да нет, я про другое. Арканар захвачен всего два года назад, а регресс идет уже 300 лет. И как это объясняется теорией исторических последовательностей?
— Для начала объясни, откуда ты это взял, — буркнул Роберт.
— Из книжек. Древних манускриптов эпохи императора Литена.
— Ну и что тебя удивляет? Империя распалась — знания утрачены. На Земле было то же самое после распада римской империи.
— А империя почему распалась?
— Империи всегда распадаются, — заметил Тойво, — это закономерность социальной кибернетики.
— И знания после этого всегда утрачиваются? — поинтересовался Румата, — ну, к примеру, вот распалась испанская империя или там британская империя — что, знания утратились?
— Знания утрачиваются при распаде империй в период перехода от рабовладельческого строя к феодальному, — уточнил Роберт.
— А этот вывод откуда?
— Из истории.
— Чьей? — спросил Румата, — только земной и эвритянской? А как на счет остальных четырех планет?
— Саула еще не дошла до эпохи феодализма.
— Пусть так — хотя это довольно сомнительно. Но остаются еще три. Что там было?
— Ими институт не занимается, — отрезал Александр Васильевич, — цивилизации четвертого уровня и выше находятся в исключительной компетенции КОМКОНА.
— Вот оно как? Что, и книжки по их истории нельзя почитать?
— Да читай. Никто тебе не запрещает.
— А вы-то сами их читали?
— В общих чертах.
— Ну и…?
— Антон, я же сказал «в общих чертах». Я не готов делать скоропалительные выводы.
— Я не знала, что такие источники существуют, — заметила Лена.
— Существуют, — подтвердил Тойво, — могу дать тебе адрес ресурса в БВИ.
— Вот и почитайте, — заключил Румата, — потом мне расскажете. А сейчас, извините, мне пора армией командовать.
— Антон, подожди! Как с тобой можно будет связаться? — спросил Александр Васильевич.
— Не знаю, но точно не по этому каналу.
Румата бросил клипсу коммуникатора на землю и аккуратно раздавил ее каблуком.
** 15 **
… Им не пришлось штурмовать Арко. Страх оказался надежнее катапульт и ландскнехтов. Ворота открылись лишь только армия Светлых показалась ввиду города.
Делегация из аббата, нескольких благородных донов и главы магистрата торжественно вышла на дорогу — встречать новых хозяев.
Молоденькие миловидные девушки, выставленные вперед, держали на подносах ключ от города, каравай хлеба и кубок с вином.
— Похоже, мужество им изменило, — заметил дон Пина.
— Обосрались, короче, — уточнил Йона, бывший мельник, а ныне — холопский полковник.
— Похоже, Светлый, твои чудо-снаряды здесь не понадобятся, — добавил Верцонгер.
— Вижу, — лаконично отозвался Румата и повернулся к Кире, — ну, кто будет принимать капитуляцию?
— Вместе, — сказала она, — и не спешиваясь. Так будет правильнее.
— Ладно, — согласился он, — попробуем так.
Румата извлек из ножен меч и ловко поддел им символический ключ от города.
— Дон Пина, ловите!
Капитан лангснехтов с легкостью поймал ключ и подбросил его на ладони.
— А что мне с ним делать?
— Пристегните на пояс для официальности. Мы назначаем вас комендантом. Берите пять сотен на ваш выбор и принимайте город под охрану. С гражданскими обращайтесь строго, но дружелюбно, не пугайте их — они и так напуганы, дальше некуда.
Вторым движением меча Румата поддел каравай и передал его Йоне, пояснив.
— Ты вроде бы разбираешься в ремесле хлебопека, полковник. Что скажешь?
Бывший мельник откусил кусок, не торопясь прожевал и солидно произнес:
— Скажу, что за такой хлеб у нас в деревне пороли в семь ремней.
— Да, — задумчиво произнес Румата, — ну, что ж. Возьми-ка своих людей, поезжай вместе с доном Пиной, и наведи здесь порядок в смысле еды, питья и постоя для войска.
Тем временем Кира, изящно перегнувшись с седла, схватила с подноса кубок. Отхлебнула пару глотков и заметив:
— А вино здесь все еще неплохое, — передала кубок Румате.
Тот, в свою очередь, отхлебнул немного и передал кубок Верцонгеру.
Варварский вождь церемониться не стал, а опрокинул кубок себе в глотку, рыгнул, вытер губы рукавом и сообщил:
— Вино как вино. Хотя похуже ируканского. Что мне делать, Светлые?
— Пусть твои воины выловят всех подозрительных, что шляются вокруг города, — сказала Кира, — но без членовредительства. Всех приводить ко мне, а я сама решу, что с ними делать.
— Ну, почтенные, — обратился Румата к делегации, — теперь мы вас очень внимательно слушаем.
Первым, начал дон Тамэо, без которого уж точно не могло обойтись подобное мероприятие.
— Как рады мы приветствовать вас, благородный дон Румата и вас, несравненная Кира! Наконец ярмо Ордена сброшено и… И… Мы от всего сердца… Вручаем вам … Бразды…
— Где магистр Цоган? — спросила Кира.
— Я… не знаю… Вчера мы с доном Сэрой… Посетили одно заведение…
— Понятно, — перебил Румата, — посетили так, что до сих пор не протрезвели. Идите спать, дон Тамэо. Это — лучшее, что вы сейчас можете сделать… Аббат, мы желаем знать, где находится магистр Цоган и его люди. Вы в состоянии ответить?
— Да, сын мой… — священник увидел нехороший блеск в глазах Светлого, запнулся, и от испуга отступил на несколько шагов, — да, благородный дон. Как мне стало ведомо, его преосвященство изволили ночью отбыть по делам Святого Ордена вместе со своими офицерами.
— То есть, магистр бежал, — уточнила Кира.
— Можно сказать и так… Э… Благородная донна. А ближе к рассвету некие люди, переодетые братьями Святого Ордена, криками «Хозяйка идет! Румата идет!» устроили панику… И подняли мятеж. Несчастных братьев хватали и предавали смерти. Меня же и прочих мирных монахов, пожалели ради Господа, и отправили вместе с этими достойными людьми встречать вас.
— Гм, — произнес Румата, — кажется, я догадываюсь, кто стоит во главе этих людей. Его зовут Арата, не так ли?
— Вы прозорливы, благородный дон, — ответил аббат, — ибо это ни кто иной, как Арата Горбатый, каковой Арата ждет вас, как он сказал, во дворце арканарских королей, чтобы выразить вам должное почтение.
— Понятно… Кира, поехали туда, пока наши ребята не устроили драку с его ребятами.
… Арата оказался предусмотрителен. Ни один из его людей не шлялся по городу и лишь потому обошлось без кровопролития. Единственными следами их деятельности были орденские солдаты, повешенные тут и там на воротах, на балках, и вообще на всем пригодном для этой цели.
Кое-где к ним уже слетелось вездесущее воронье.
Народ по обыкновению попрятался — так что из живых на улицах были лишь ландскнехты, уже расставленные расторопным доном Пиной, как положено, по двое на каждом перекрестке.
Они были совершенно невозмутимы — просто делали свою работу, наблюдая за порядком. Особых усилий это, видимо, не требовало — если здесь и были мародеры, то наверняка уже разбежались от одного вида суровых железнобоких воинов.
«Мне казалось, что будет нечто вроде ностальгии, — уныло думал Румата, — а ничего нет. Только пустота. Пустота, как на улицах этого вымершего города. На какой-то из них я впервые увидел смешную и в то же время удивительно красивую рыжеволосую девчонку. На какой-то из них стоял мой дом. И там была комната на втором этаже, где эта девчонка так любила листать по ночам при свечах старинные книги с историями о древних королях, рыцарях, драконах и варварских принцессах… Как все это было недолго… Как мало нам досталось времени…»
— Тебе тяжело, любимый? — тихо спросила Кира, положив ладошку ему на плечо.
— Не знаю… Наверное…
— Но мы же теперь всегда будем вместе, правда?
— Конечно, любимая. Наверное, на самом деле, мы даже не расставались. Это просто был плохой сон.
— Мне хорошо с тобой, Румата, — сказала она, — а без тебя… Без тебя меня, наверное, вообще нет. Есть только Посланница. Светлая. А меня нет. Это ведь неправильно, да?
— Неправильно, — согласился он, ласково взъерошив ее волосы, — поэтому так больше никогда не будет.
— Правда? — спросила она.
Румата напряженно кивнул. Они подъезжали к дворцу и здесь могли быть сюрпризы. Только их не было — потому что Арата и в этом месте проявил благоразумие. Его бойцы стояли в сторонке, положив свои топоры на землю, а у дверей дежурили ландскнехты.
— Старшего — ко мне, — негромко скомандовал Румата.
Подбежал сержант, привычно отсалютовав мечом.
— Слава Светлым! Докладываю, за время моего дежурства происшествий нет. Обнаружены вооруженные люди, но они сложили оружие без сопротивления. Во дворце присутствуют также некие Арата и дон Кси. Ведут себя чинно, порядок не нарушают и нижайше просят быть представлены вам.
— Вольно, сержант. Дайте мне сопровождающих, я хочу встретится с этими людьми.
… В сопровождении четверых дюжих ландскнехтов, Кира и Румата вошли в тронный зал. Два знаменитых бунтовщика неспешно кушали и попивали вино из запасов магистра. Арата выглядел весьма пристойно — его сгорбленность несколько сгладилась и превратилась просто в сутулость, а отсутствующий глаз был прикрыт черной повязкой, делающей крестьянского атамана похожим на легендарного пирата Джона Сильвера из «Острова сокровищ». Что касается дона Кси — тот и вовсе сошел бы за образцового имперского гвардейского офицера, если бы не хитрый прищур глаз, более приличествующий какому-нибудь соанскому портовому перекупщику с сомнительной репутацией.
При появлении Светлых оба предводителя мятежников дружно встали и Арата сделал приглашающий жест в сторону стола.
— Присаживайтесь, дорогие гости. Дон Румата, я искренне рад вашему возвращению. Донна Кира, я премного наслышан о вашей красоте, но все слова меркнут… Дон Кси, подскажи, как это по куртуазному?
— … Меркнут по сравнению с вашим истинным очарованием, как звезды меркнут с появлением солнца, — продолжил дон Кси и добавил, — рад приветствовать Светлых. Почту за честь разделить с вами эту скромную трапезу.
— С удовольствием присоединюсь к столь изысканному обществу, — пропела Кира, устраиваясь напротив них с грацией принцессы крови.
Румата просто уселся за стол, пододвинул к себе блюдо с паштетом, налил вина себе и Кире, сделал глоток и поинтересовался:
— Вы действительно столь успешно запугали нашими именами орденский гарнизон?
— О, это было несложно, — дон Кси улыбнулся, — позапрошлой ночью примчался комендант Нарда, перебудил полгорода криками, что идет страшный Румата и надо немедленно расставлять по улицам бочки с водой и песком, иначе город сгорит, как свечка. В конце концов магистр изволил лично заколоть беднягу — но паника уже началась. К утру подтянулись монахи, которых вы так удачно пометили вот этим значком, — дон Кси небрежно нацарапал кинжалом на столе знак Хозяйки, — и начали рассказывать всякое про последние дни, или последние времена, в общем, про наступающий конец света. Упомянули красочно ведьму Киру, которая по ночам летает в виде огромной летучей мыши, оборотня Румату, который превращается в огнедышащего дракона. Слушать их сразу собрались все городские бездельники. Правда, к полудню их уже упрятали в веселую башню, но наговорить они успели больше, чем святой Мика со всеми святителями вместе …
— В общем, — добавил Арата, — сначала все прикидывали, то ли молиться, то ли уносить ноги, из гарнизона началось повальное дезертирство. Потом, кто-то рассказал, что если город сдастся, Хозяйка никого не тронет. Тут горожане явно повеселели, а магистр Цоган бросился в бега… Правда, недалеко убежал.
— Так вы его поймали, Арата? Это очень кстати.
Крестьянский атаман печально вздохнул.
— Если быть точным, его поймали люди дона Кси. И, несколько поторопившись, содрали с него кожу.
— Мне очень жаль, Светлые, что так получилось, — добавил дон Кси, — я не подумал, что он еще может кому-то пригодиться. А я обещал содрать с него живьем кожу за то, что он изжарил в медной бочке моего боевого товарища, Пэрту по прозвищу Позвоночник. Честное слово, если бы я знал, то подождал бы с этим делом до сегодняшнего вечера. А так могу лишь отдать вам кожу, когда она выдубится.
— Оставьте ее себе, — великодушно ответил Румата, — а в веселой башне что-нибудь стоящее внимания нашли?
— Ничего, — уныло сказал Арата, — Цоган перед бегством велел заколоть узников и затопить все подвалы башни. Сейчас там вода почти до уровня мостовой. Кроме того, он еще приказал уничтожить все запасы продовольствия в городе. Уничтожили, конечно, не все, но вообще-то дня через три с едой станет плохо.
— Понятно. Подвоз продовольствия мы как-нибудь обеспечим. Так что было после бегства магистра?
— Да ничего особенного, — дон Кси пожал плечами, — наши люди в назначенный час побежали по городу с криками, что вот, мол, идет войско Хозяйки. Орденские вояки заметались, как тараканы. А мы тихо, не торопясь…
Делегация из аббата, нескольких благородных донов и главы магистрата торжественно вышла на дорогу — встречать новых хозяев.
Молоденькие миловидные девушки, выставленные вперед, держали на подносах ключ от города, каравай хлеба и кубок с вином.
— Похоже, мужество им изменило, — заметил дон Пина.
— Обосрались, короче, — уточнил Йона, бывший мельник, а ныне — холопский полковник.
— Похоже, Светлый, твои чудо-снаряды здесь не понадобятся, — добавил Верцонгер.
— Вижу, — лаконично отозвался Румата и повернулся к Кире, — ну, кто будет принимать капитуляцию?
— Вместе, — сказала она, — и не спешиваясь. Так будет правильнее.
— Ладно, — согласился он, — попробуем так.
Румата извлек из ножен меч и ловко поддел им символический ключ от города.
— Дон Пина, ловите!
Капитан лангснехтов с легкостью поймал ключ и подбросил его на ладони.
— А что мне с ним делать?
— Пристегните на пояс для официальности. Мы назначаем вас комендантом. Берите пять сотен на ваш выбор и принимайте город под охрану. С гражданскими обращайтесь строго, но дружелюбно, не пугайте их — они и так напуганы, дальше некуда.
Вторым движением меча Румата поддел каравай и передал его Йоне, пояснив.
— Ты вроде бы разбираешься в ремесле хлебопека, полковник. Что скажешь?
Бывший мельник откусил кусок, не торопясь прожевал и солидно произнес:
— Скажу, что за такой хлеб у нас в деревне пороли в семь ремней.
— Да, — задумчиво произнес Румата, — ну, что ж. Возьми-ка своих людей, поезжай вместе с доном Пиной, и наведи здесь порядок в смысле еды, питья и постоя для войска.
Тем временем Кира, изящно перегнувшись с седла, схватила с подноса кубок. Отхлебнула пару глотков и заметив:
— А вино здесь все еще неплохое, — передала кубок Румате.
Тот, в свою очередь, отхлебнул немного и передал кубок Верцонгеру.
Варварский вождь церемониться не стал, а опрокинул кубок себе в глотку, рыгнул, вытер губы рукавом и сообщил:
— Вино как вино. Хотя похуже ируканского. Что мне делать, Светлые?
— Пусть твои воины выловят всех подозрительных, что шляются вокруг города, — сказала Кира, — но без членовредительства. Всех приводить ко мне, а я сама решу, что с ними делать.
— Ну, почтенные, — обратился Румата к делегации, — теперь мы вас очень внимательно слушаем.
Первым, начал дон Тамэо, без которого уж точно не могло обойтись подобное мероприятие.
— Как рады мы приветствовать вас, благородный дон Румата и вас, несравненная Кира! Наконец ярмо Ордена сброшено и… И… Мы от всего сердца… Вручаем вам … Бразды…
— Где магистр Цоган? — спросила Кира.
— Я… не знаю… Вчера мы с доном Сэрой… Посетили одно заведение…
— Понятно, — перебил Румата, — посетили так, что до сих пор не протрезвели. Идите спать, дон Тамэо. Это — лучшее, что вы сейчас можете сделать… Аббат, мы желаем знать, где находится магистр Цоган и его люди. Вы в состоянии ответить?
— Да, сын мой… — священник увидел нехороший блеск в глазах Светлого, запнулся, и от испуга отступил на несколько шагов, — да, благородный дон. Как мне стало ведомо, его преосвященство изволили ночью отбыть по делам Святого Ордена вместе со своими офицерами.
— То есть, магистр бежал, — уточнила Кира.
— Можно сказать и так… Э… Благородная донна. А ближе к рассвету некие люди, переодетые братьями Святого Ордена, криками «Хозяйка идет! Румата идет!» устроили панику… И подняли мятеж. Несчастных братьев хватали и предавали смерти. Меня же и прочих мирных монахов, пожалели ради Господа, и отправили вместе с этими достойными людьми встречать вас.
— Гм, — произнес Румата, — кажется, я догадываюсь, кто стоит во главе этих людей. Его зовут Арата, не так ли?
— Вы прозорливы, благородный дон, — ответил аббат, — ибо это ни кто иной, как Арата Горбатый, каковой Арата ждет вас, как он сказал, во дворце арканарских королей, чтобы выразить вам должное почтение.
— Понятно… Кира, поехали туда, пока наши ребята не устроили драку с его ребятами.
… Арата оказался предусмотрителен. Ни один из его людей не шлялся по городу и лишь потому обошлось без кровопролития. Единственными следами их деятельности были орденские солдаты, повешенные тут и там на воротах, на балках, и вообще на всем пригодном для этой цели.
Кое-где к ним уже слетелось вездесущее воронье.
Народ по обыкновению попрятался — так что из живых на улицах были лишь ландскнехты, уже расставленные расторопным доном Пиной, как положено, по двое на каждом перекрестке.
Они были совершенно невозмутимы — просто делали свою работу, наблюдая за порядком. Особых усилий это, видимо, не требовало — если здесь и были мародеры, то наверняка уже разбежались от одного вида суровых железнобоких воинов.
«Мне казалось, что будет нечто вроде ностальгии, — уныло думал Румата, — а ничего нет. Только пустота. Пустота, как на улицах этого вымершего города. На какой-то из них я впервые увидел смешную и в то же время удивительно красивую рыжеволосую девчонку. На какой-то из них стоял мой дом. И там была комната на втором этаже, где эта девчонка так любила листать по ночам при свечах старинные книги с историями о древних королях, рыцарях, драконах и варварских принцессах… Как все это было недолго… Как мало нам досталось времени…»
— Тебе тяжело, любимый? — тихо спросила Кира, положив ладошку ему на плечо.
— Не знаю… Наверное…
— Но мы же теперь всегда будем вместе, правда?
— Конечно, любимая. Наверное, на самом деле, мы даже не расставались. Это просто был плохой сон.
— Мне хорошо с тобой, Румата, — сказала она, — а без тебя… Без тебя меня, наверное, вообще нет. Есть только Посланница. Светлая. А меня нет. Это ведь неправильно, да?
— Неправильно, — согласился он, ласково взъерошив ее волосы, — поэтому так больше никогда не будет.
— Правда? — спросила она.
Румата напряженно кивнул. Они подъезжали к дворцу и здесь могли быть сюрпризы. Только их не было — потому что Арата и в этом месте проявил благоразумие. Его бойцы стояли в сторонке, положив свои топоры на землю, а у дверей дежурили ландскнехты.
— Старшего — ко мне, — негромко скомандовал Румата.
Подбежал сержант, привычно отсалютовав мечом.
— Слава Светлым! Докладываю, за время моего дежурства происшествий нет. Обнаружены вооруженные люди, но они сложили оружие без сопротивления. Во дворце присутствуют также некие Арата и дон Кси. Ведут себя чинно, порядок не нарушают и нижайше просят быть представлены вам.
— Вольно, сержант. Дайте мне сопровождающих, я хочу встретится с этими людьми.
… В сопровождении четверых дюжих ландскнехтов, Кира и Румата вошли в тронный зал. Два знаменитых бунтовщика неспешно кушали и попивали вино из запасов магистра. Арата выглядел весьма пристойно — его сгорбленность несколько сгладилась и превратилась просто в сутулость, а отсутствующий глаз был прикрыт черной повязкой, делающей крестьянского атамана похожим на легендарного пирата Джона Сильвера из «Острова сокровищ». Что касается дона Кси — тот и вовсе сошел бы за образцового имперского гвардейского офицера, если бы не хитрый прищур глаз, более приличествующий какому-нибудь соанскому портовому перекупщику с сомнительной репутацией.
При появлении Светлых оба предводителя мятежников дружно встали и Арата сделал приглашающий жест в сторону стола.
— Присаживайтесь, дорогие гости. Дон Румата, я искренне рад вашему возвращению. Донна Кира, я премного наслышан о вашей красоте, но все слова меркнут… Дон Кси, подскажи, как это по куртуазному?
— … Меркнут по сравнению с вашим истинным очарованием, как звезды меркнут с появлением солнца, — продолжил дон Кси и добавил, — рад приветствовать Светлых. Почту за честь разделить с вами эту скромную трапезу.
— С удовольствием присоединюсь к столь изысканному обществу, — пропела Кира, устраиваясь напротив них с грацией принцессы крови.
Румата просто уселся за стол, пододвинул к себе блюдо с паштетом, налил вина себе и Кире, сделал глоток и поинтересовался:
— Вы действительно столь успешно запугали нашими именами орденский гарнизон?
— О, это было несложно, — дон Кси улыбнулся, — позапрошлой ночью примчался комендант Нарда, перебудил полгорода криками, что идет страшный Румата и надо немедленно расставлять по улицам бочки с водой и песком, иначе город сгорит, как свечка. В конце концов магистр изволил лично заколоть беднягу — но паника уже началась. К утру подтянулись монахи, которых вы так удачно пометили вот этим значком, — дон Кси небрежно нацарапал кинжалом на столе знак Хозяйки, — и начали рассказывать всякое про последние дни, или последние времена, в общем, про наступающий конец света. Упомянули красочно ведьму Киру, которая по ночам летает в виде огромной летучей мыши, оборотня Румату, который превращается в огнедышащего дракона. Слушать их сразу собрались все городские бездельники. Правда, к полудню их уже упрятали в веселую башню, но наговорить они успели больше, чем святой Мика со всеми святителями вместе …
— В общем, — добавил Арата, — сначала все прикидывали, то ли молиться, то ли уносить ноги, из гарнизона началось повальное дезертирство. Потом, кто-то рассказал, что если город сдастся, Хозяйка никого не тронет. Тут горожане явно повеселели, а магистр Цоган бросился в бега… Правда, недалеко убежал.
— Так вы его поймали, Арата? Это очень кстати.
Крестьянский атаман печально вздохнул.
— Если быть точным, его поймали люди дона Кси. И, несколько поторопившись, содрали с него кожу.
— Мне очень жаль, Светлые, что так получилось, — добавил дон Кси, — я не подумал, что он еще может кому-то пригодиться. А я обещал содрать с него живьем кожу за то, что он изжарил в медной бочке моего боевого товарища, Пэрту по прозвищу Позвоночник. Честное слово, если бы я знал, то подождал бы с этим делом до сегодняшнего вечера. А так могу лишь отдать вам кожу, когда она выдубится.
— Оставьте ее себе, — великодушно ответил Румата, — а в веселой башне что-нибудь стоящее внимания нашли?
— Ничего, — уныло сказал Арата, — Цоган перед бегством велел заколоть узников и затопить все подвалы башни. Сейчас там вода почти до уровня мостовой. Кроме того, он еще приказал уничтожить все запасы продовольствия в городе. Уничтожили, конечно, не все, но вообще-то дня через три с едой станет плохо.
— Понятно. Подвоз продовольствия мы как-нибудь обеспечим. Так что было после бегства магистра?
— Да ничего особенного, — дон Кси пожал плечами, — наши люди в назначенный час побежали по городу с криками, что вот, мол, идет войско Хозяйки. Орденские вояки заметались, как тараканы. А мы тихо, не торопясь…