Русанов Владислав. Закатный ураган

   Три тени, вынырнувшие из подворотни — такого же захудалого переулочка, какой мы и сами покинули, — я заметил быстро. Для меня, так почти сразу. Но, конечно, Бейона заметила их раньше. Заметила и вытащила корд откуда-то из рукава — видно узкие ножны вдоль предплечья пристегнуты. И правильно, что решила не прибегать к чародейству. Незачем внимание привлекать. Да и встречные прохожие, скорее всего, сами прячутся. Может и разойдемся мирно.
   Про три тени я сказал второпях. На самом деле их оказалось четверо. Только трое шли, а четвертого на руках несли. За руки, за ноги. И висел он как труп или человек, потерявший сознание. Тяжелораненый, например.
   Они нас тоже заметили.
   Тот, кто тело за ноги нес, впереди, значит шел — э, брат Молчун, если они товарища ногами вперед несут, точно труп, — остановился, ношу бросил и сунул правую руку под плащ. Не иначе, как за мечом потянулся.
   Я напрягся.
   Пусть только выхватит клинок, тотчас ударю Щитом Воздуха. Так к стене дома припечатаю — дух вон вылетит. А потом и остальных…
   Он не выхватил. И не стал махать руками.
   Напротив, незнакомец резким движением головы отбросил капюшон плаща, скрывающий лицо.
   Сущий Вовне!
   Или это сон?
   Седые виски, черная полоска усов, серенький лоскут, наискось перечеркивающий лицо, скрывая левый глаз.
   — Сотник! — Я выпустил ладошку Гелки, а с ней и Силу, и бросился к пригорянину. — Ты?
   — Я.
   Вот отвечает! На что я Молчун, слова лишнего не скажу, а он вдвое меньше…
   И тут я заметил, что смотрит он не на меня. И не на Гелку, а через мое плечо.
   Конечно же!
   Бейона.
   — Ты постарел, Глан, — проговорила, как пропела, она.
   — Да, — кивнул мой друг. — А ты стала еще прекраснее.
   — Мужчины! — фыркнула колдунья.
   Я тем временем оглядывал спутников Сотника. Тот, кто волок раненого или мертвого подмышки, тоже оставил ношу. Распрямился, скинул на плечи капюшон. Лицо молодое, насколько позволяла судить то разгорающаяся, то тухнущая плошка светильника. Темные волосы зачесаны назад, открывая высокий лоб. Ровно подстриженная бородка. По всему выходит — трейг. Откуда здесь?
   Третьим оказался мальчишка годков четырнадцати-пятнадцати. Миловидный. В пажи годится. Только нос великоват. Про такие говорят — орлиный. Впрочем, в Ард'э'Клуэне крупные носы не в диковинку. А в том, что он ардан, даже сомнений возникнуть не могло.
   Трейг улыбнулся приветливо. Открыто и непринужденно. Чувствовалось, что от чистого сердца, а не просто отдает дань традициям. А вот мальчишка-ардан повел себя странно. Увидев Бейону, охнул сдавленно, словно подавился чем-то или спазм горло перехватил, и — я и опомниться не успел — обнажил меч. Клинок недлинный — не больше тех, которым легионеры у меня на родине орудуют. Таким удобно колоть и резать в свалке боя, а в благородном искусстве сражения один на один он, конечно, уступит более длинному оружию. Но когда сталь под ребро входит, есть ли разница хороший клинок или не очень? Острие метнулось вперед…
   Спас женщину, да и паренька от греха уберег, все тот же Сотник. Прянул к буяну по-звериному. В мгновение ока тонкие пальцы сомкнулись на запястье ардана, напряглись…
   Пальцы мальчишки разжались. Меч с плеском упал в лужу. По лицу ардана я понял: он и сообразить не успел, что же случилось. Вот только что был с оружием, а теперь клинок валяется под ногами. И даже боли никакой. Лишь удивление.
   Тут и трейг всполошился. Настоящий воин.
   — Ты что, Вейтар?! А ну!..
   — Да я! — кипятился парнишка, стараясь наклониться и подобрать меч. Но рука его темноволосого спутника, вцепившись в плечо, удержала забияку. — Да я ее!
   — Вейтар… Вот как, — усмехнулась Бейона. — Ладно. Пускай Вейтар.
   На ардана ее насмешливый тон подействовал, как пощечина. Он рванулся вперед, едва не высвободившись от хватки трейга.
   — Пусти, Кейлин! Я ее!..
   Кейлин? Вот как? Да еще и явный уроженец Трегетрена. Вот и думай, Молчун, тезка это пропавшего принца или королевское высочество собственной персоной?
   А раздумывать, как раз, и нет времени…
 
   — Вы куда? — быстро спросила Бейона. На мальчика она перестала обращать внимание. Хотя и спиной к нему не поворачивалась. — Куда бежите?
   — В «Три меча», — откликнулся Кейлин, кивая на близкое здание харчевни.
   — А как насчет «Каменной курочки»? — поинтересовалась женщина. — Похоже, нам есть о чем поговорить. Причем всем нам.
   Тезка трегетренского принца замялся. Видно, поход в «Каменную курочку» не входил в его планы. Зато Сотник не колебался ни мгновения.
   — Идем. — И глянул на Кейлина вопросительно.
   Трейг кивнул:
   — Добро. Пошли.
   Бейона улыбнулась. Улыбка вышла торжествующей, словно она уже придумала выход из непростой жизненной ситуации, в которую попала сегодня вечером. Верно, рассчитывает на помощь Глана. На то, что увезет ее из охваченного смутой Фан-Белла.
   Тем временем Сотник указал мне на завернутое в плащ тело. Помоги, мол. Делать нечего. Если вдруг налетят егеря, Кейлин с его спутником, будут полезнее меня. И уже когда брался подмышки трупа, мелькнула запоздалая мысль. А кто это? Для Мак Кехты слишком тяжелый — я хорошо помню, как нес ее к своему домику на Красной Лошади, когда неизвестный чародей разбросал молниями отряд мстителей-сидов.
   — Потом расскажу, — буркнул Сотник. Будто мысли мои читал. У Болга выучился, что ли? Я вспомнил, как поразили меня серый одноглазый великан, отвечающий на мои вопросы раньше, чем я их произносил. Немалых трудов стоило мне убедить себя, что это не чародейские способности, а просто огромный жизненный опыт.
   — За мной! — скомандовала Бейона и устремилась в переулок.
   Понятно. Хочет с черного хода зайти, чтоб посетителей зазря не будоражить. Интересно, бывают в игорных домах кухни? Или упразднены по ненадобности?
   Хоть и бегом бежали, а запыхаться не успели. Близко стояла «Каменная курочка» от «Трех мечей». Всего-то шагов пятьдесят и два поворота.
   Пригорянка сделала нам знак остановиться и постучала в темную, почти незаметную во мраке подворотни, дверь.
   Пять ударов. Два с изрядным промежутком и еще три почти подряд. Та. Та. Та-та-та.
   Долго, очень долго, на мой взгляд, внутри дома молчали. Ничего, мы подождем. Случалось, ждали и дольше.
   Наконец дверь скрипнула, приоткрылась.
   Точно. Если и услышала прислуга, открывать все равно пришли люди посолиднее.
   Пламя толстой дорогой свечи озаряло лицо высокого худого ардана — острые скулы и крючковатый нос обтянуты блестящей кожей, испещренной темными пятнами. Как конь чубарый. Сперва я не сообразил — откуда такая раскраска на лице немолодого человека? Или болезнь неизвестная? А потом понял — веснушки. Вон, у Гелки их тоже с избытком. Только у нее не уродуют, а пригожести добавляют. Эдакой задоринки и деревенской простоты. А вот ардану не повезло. С годами, должно быть, веснушки темнели, расширялись, пока не начали сливаться друг с другом.
   Позади пятнистого ардана возвышался второй. Настоящий великан. Стоп восемь росту. Я ему едва до плеча достану макушкой. А если посадить такого богатыря на одну чашу весов, чтоб уравновесить, на другую нам можно вполне втроем забираться. Нам — это мне, Сотнику и Кейлину. Рубаха на груди едва не лопается от могучих мускулов. Да и в драке, видать, не дурак. Нос чуток набок сворочен. Видно, немало потасовок пережил В правой руке ардан сжимал отполированную дубинку в три пальца толщиной и полтора локтя длиной. Держал и похлопывал ею по ладони левой.
   — Что ж так долго, Верес? — с недовольством в голосе произнесла Бейона.
   Пятнистый почему-то подмигнул левым глазом, почтительно поклонился и шагнул в сторону, освобождая дорогу:
   — Прошу прощения, госпожа. Входи.
   Верзила тоже посторонился. На его лице заиграла улыбка обожания. Держу пари, , что он тайно влюблен в нашу спутницу.
   Пригорянка обвела нашу компанию резким движением ладони:
   — Эти люди со мной, Клыч!
   И решительно шагнула через порог.
   Мы последовали за ней. Неизвестно, укроемся ли мы за стенами «Каменной курочки» от возможных неприятностей, но все же лучше сидеть в тепле да сухости. Чем мокнуть под надоедливым дождем.
   Последним вошел Вейтар. Что-то тяготило паренька. Не очень ему хотелось пользоваться гостеприимством Бейоны. Какая-то застарелая вражда? Не знаю, в чести ли у арданов кровная месть? Да и откуда вражде взяться, да еще и застарелой, если, по словам Ойхона, Бейона прибыла в Фан-Белл вместе с Эваном не далее, как полтора года тому назад?
   Верес запер дверь на тяжелый засов. Еще раз поклонился хозяйке:
   — Еще раз прощенья прошу, госпожа Бейона. Время-то ноне неспокойное. Тут в зале болтают, мол, конные егеря переворот в замке учинили. Потому я, как Данка прибегла и грит, дескать, в двери стучатся, сперва Клыча позвал…
   — Нет на тебе вины, Верес, — отмахнулась от него пригорянка. — Иди, собери теплых плащей, сколь сможешь. Помнится, были у нас в кладовой…
   — Были, как не быть, — согласно закивал ардан. — Вот только третьего дня…
   — Не перебивай! Плащи, говорю, принесешь, — она окинула нас всех быстрым оценивающим взглядом черных глаз. — На всех. Шесть штук ,еды собери. Сколько сможешь…
   Пока она отдавала распоряжения, я оглядел помещение, куда мы попали. Когда-то это была кухня. Только в игорном доме кухня без надобности. Не жрать же туда приходят, а денежки кровные просаживать. Хотя выпить вина или пива никто не откажется. Вот и устроили вместо кухонной залы склад. Тут и бочки стояли. Высокие, мне по грудь, пузатые, потемневшие от долгого использования. Наверняка с пивом. И небольшие бочонки горкой выстроились. Эти уж точно с вином.
   Своего винограда в Ард'э'Клуэне не сажают — все равно не созреет. Потому и вина местного нет. А везут сок лозы виноградной из Приозерной империи. Потому и стоит вино недешево. Не всякому по карману. Да и ценителей настоящих нечасто на Севере встретишь.
   Я не хочу хулить местных жителей. Дикарями или варварами их обзывать, не приведи Сущий, как некоторые мои земляки, среди которых весьма тонкие и образованные личности попадались. Просто из песни слова не выкинешь. Ну, не любят арданы виноградных вин. Не умеют наслаждаться вкусовым букетом или ароматом. Может, среди талунов еще найдутся знатоки и ценители. А среди простого люда — нет. Точно знаю. Тут народ больше на пиво налегает или на хлебное вино, которое, говорят, веселины придумали. Оно крепкое. Горло дерет. И с ног валит не хуже деревянного молота. Каким скот на бойне навсегда успокаивают. Но Бейона, как истинная уроженка Юга, не могла не держать хотя бы несколько сортов вин. Вдруг да закажет какой-нибудь посетитель.
   А кроме напитков, хранились здесь всяческие закуски. Справа от входа стоял длинный стол, весь заваленный едой. Копченые спинки угрей и широкие, отливающие янтарем, лещи. Сушеные окуньки и карасики. На противнях у притушенных очагов подсушивались на сухарики тонко нарезанные ломтики ржаного хлеба. Уверен, их еще и соленой водой сбрызгивали перед сушкой. Неподалеку на широких плетеных подносах высились горки орехов. И чищенных, и в скорлупе…
   — Эй, Молчун, — негромко позвал меня Сотник.
   Я встрепенулся. Опять что-то забыл?
   Еще бы!
   Дай старому дурню волю — до утра с трупом на руках простоит, по сторонам озираясь.
   Сотник кивнул на свободное место под стенкой. В самый раз. Пускай полежит. Пока. А там видно будет.
   Мы осторожно — словно ему что-то еще способно повредить — уложили нашу ношу, заслужив неодобрительный взгляд Вереса и равнодушный, но цепкий, охранника… Как его там? Вроде Клыч.
   — Деньги заберешь, — продолжала тем временем Бейона давать наставления управляющему. — Все, какие есть. Отсчитай себе за труды. И всем работникам тоже. Остальное мне снесешь. После того, как уйдем, раздай каждому его долю и отпускай. Двери можешь не запирать — все едино сломают.
   Клыч заворчал что-то невнятное и взмахнул дубинкой.
   — Я сказала! — притопнула каблуком женщина. — Все уйдете. Не хватало, чтоб из-за меня пропали! Все! Выполняй!
   Управляющий еще раз поклонился, мигнул и ушел.
   Охранник развернулся, намереваясь последовать за Вересом, но пригорянка его остановила:
   — Постой! Ты в залу пойдешь. Брату на ушко растолкуй что да как. И начинайте тихонько-тихонько посетителей разгонять. Да без кулаков, гляди мне! Много их там?
   — Дык… Это… Мало… С полдюжины наберется… Это…
   По всему заметно — речи вести занятие не для Клыча. Дубинкой и кулаком он куда привычнее управляется. Как он только будет игроков уговаривать разойтись? Вечер в самом разгаре…
   — Полдюжины —хорошо, — одобрила Бейона. — Потихоньку. Мягко. Брату скажи. У него лучше выйдет. А новых не пускать. Придумывайте, что в голову взбредет. Ну, хоть скажите, от черного мора прямо за столом кто-то умер. Или пиво прокисло к стрыгаевой бабке.
   — Угу… — охранник поклонился и вышел.
   Я обвел глазами оставшихся на складе.
   Ну, и странная компания подобралась!
   Перво-наперво, мы с Гелкой. Мокрые, запыхавшиеся, на плечах вонючие рогожи.
   Во-вторых, Бейона. Одетая в платье, подходящее больше для дворца, а не для переулков и задворок игорных домов. Дорогая ткань, отделка меховая, цены немалой. А сверху все та же рогожа. В-третьих, Сотник. Плащ перемазан глиной. Да и сапоги изгвазданы выше щиколотки. А еще труп, упакованный в дорогую накидку — кожа отличной выделки, не на всякой ярмарке такую найдешь.
   Ну, и, наконец, два его спутника. Трейг, именующий себя Кейлином. И мальчишка, которого он назвал Вейтаром. По виду ардан. И имя самое что ни на есть арданское.
   Кто они? Как оказались вместе с моим товарищем? В нем-то я не сомневался. Наверняка нас выручать в Фан-Белл примчался. А где Мак Кехта? Жива ли?
   Вопросы так и рвались с моего языка, но природная сдержанность и приобретенная с годами осторожность взяли верх. Я смолчал, ожидая, чтоб разъяснения пришли без понуканий.
   И они не заставили себя ждать.
   — Теперь, когда мы здесь собрались, — одними уголками губ улыбнулась Бейона, — нужно бы решить, что делать дальше.
   Глан тряхнул головой и присел у стены на корточки. Так, словно отдых интересовал его больше, чем разгадки.
   Кейлин, поглядывая краем глаза на Вейтара — не учудил бы чего снова, — сделал шаг вперед.
   — Миледи Бейона, я полагаю? Канцлер Ард'э'Клуэнского королевства?
   — Правильно полагаешь, твое высочество, — усмехнулась она.
   Высочество? Так, значит, не тезка? Настоящий принц?
   Вот это да! Первый раз в жизни принца вижу. Да еще с такого расстояния — протяни руку и потрогать можно.
   Ну, и что ты чувствуешь, Молчун? Гордость? Любопытство?
   Стрыгая лысого!
   Усталость. Да, где-то есть еще желание улететь отсюда далеко-далеко. Лучше в Пригорье. Но можно, конечно, и в Йоль или Восточную марку, на худой конец.
   Но все-таки толику любопытства я не утратил. Иначе я не я был бы. Запоздалая мысль заставила прислушаться к беседе «сильных мира сего». Ведь о принце Кейлине все говорили, как об умершем, пропавшем без вести. А он —живой и невредимый. Только грязный, будто по городским улочкам кувыркался.
   — Странная компания для главной советницы его величества Экхарда Второго, — вел свое трейг.
   — Не менее странное общество для наследника трегетренской короны, — невозмутимо парировала женщина.
   — Чего ж тут странного?
   — Ну, кому как. Пригорянский воин, порвавший с кланом и покинувший родину в поисках приключений, и… — она промедлила, глянула на Вейтара.
   — Чем вы друг другу насолили? — решил не тянуть Кейлин. Очевидно, он имел в виду неприязнь Бейоны и Вейтара.
   — Как видишь, я спокойна, — отвечала пригорянка. — Спроси у… У своего спутника.
   — Ну, и?.. — трейг повернулся к мальчишке, но тот не ответил, обиженно надув губы. Словно и не мальчишка вовсе, а девчонка.
   — Видишь, не моя тайна, — пожала плечами Бейона, — не мне и открывать ее. Ты ничего не хочешь сказать… Вейтар?
   Паренек хранил гордое молчание.
   — Ладно! — Кейлин махнул рукой. — Будет день, разберемся.
   — Что за шум в городе? — негромко спросил Сотник.
   — Думаю, переворот, — отозвалась Бейона. — было бы у нас время, я бы объяснила.
   Раз она так говорит, надо полагать, времени у нас нет? А почему?
   Ах, да! Ведь в городе все знают, кто владелец «Каменной курочки». И если Бейона так нужна егерям (или кто там затеял бунт), здесь поищут обязательно. Тогда для всех нас лучше будет, если никого не найдут.
   — Переворот? — переспросил трегетренский принц. — Значит, кто-то злоумышляет против Экхарда? И кто же?..
   — Думаю, Брицелл Постум. Капитан конных егерей. Слыхал о таком, твое высочество?
   — Чего ж не слыхать? Слыхал.
   Кейлин задумчиво кивнул, а Вейтар прямо-таки подобрался весь. Как кот перед прыжком на мышь. Того и гляди, когти выпустит, зашипит…
   — Экхард получил твое письмо, — Бейона наконец-то сообразила избавиться от мокрой тряпки. Брезгливо, двумя пальцами бросила ее в темный угол.
   Кейлин молчал. Ни словечка не произнес. Выжидал.
   — Он склоняется к тому, чтоб помочь тебе. Или склонялся.
   — Что может помешать королевской воле в Ард'э'Клуэне? — свой вопрос трейг задал не удивленно, и не заинтересованно, а, с легкой подковыркою
   — Тебе ли о том не знать? — Бейона дернула щекой и даже оскалила на мгновение жемчужные зубы, но быстро взяла себя в руки. — Прости, принц. Я не вправе тебя упрекать в чем бы то ни было. Мы все в равных условиях. В одной лодке.
   Это точно. Я не мог с ней не согласиться. Только не все разделяли мое мнение. Вейтар снова едва сдержался — кисть сама собой к рукоятке клинка потянулась. Вот горячий!
   Но Кейлин не принял во внимание возмущение своего товарища.
   Сказал примирительным тоном:
   — Земля слухом полнится. Я знаю, кто нашептывал Валлану советы расправиться со мной. Южанин в балахоне, зовущий себя смиренным слугой Сущего Вовне. Двуличная змея с раздвоенным языком. Одним языком он поет песню о смирении и грядущей благодати в Верхнем мире, а другим — поощряет предательство старой дружбы и родственных чувств. А Селинке и шептать ничего не пришлось. С детства меня ненавидела и завидовала. Вот в корону и вцепилась…
   — А слыхал ли ты, твое высочество, — осторожно проговорила Бейона, — что в народе болтают, будто она сама батюшку вашего, короля Витгольда, извела, своими руками?
   — Слыхал. Что сама душила, не верю. Кишка у нее тонка. А вот, что все подстроила и убийц нашла, верю. Охотно. Потому, как у Валлана кость во лбу начинается, в затылке заканчивается. Сам не додумается. А чародей заезжий хитрей бы обставил. Умер бы батюшка Витгольд во сне. А у вас в Фан-Белле тоже такой святоша завелся или не прав я?
   Это про каких же чародеев они речи ведут? Насколько мне известно, Храм Приозерной империи всегда отличался терпимым отношением и к соседским народам, и к соседским верованиям. Время от времени, отправлялись, конечно, миссионеры нести свет истины заблудшим, как у нас считалось, народам. Но главной чертой таких проповедников всегда считалась кротость и умения убеждать мягким словом. Словом Сущего Вовне, которому противно любое насилие. Как над телом человека, так и над его душой.
   Неужели я настолько давно покинул Приозерную империю, что теперь жрецы Храма изменились и ведут неприкрытую — да нет, пока еще прикрытую, агрессию — против северных королевств? Или это жрецы-отщепенцы, покинувшие Храм и действующие по собственной воле, по своим понятиям о добре и зле?
   Я вспомнил, что творил прибывший с Валланом чародей на Красной Лошади…
   Треск и рев пламени даже через плотно пригнанные доски ляды заставил пригнуться и с перепугу прикрыть голову руками. Это не струя, это огненный шар. Причем, очень мощный. Такое не всякому выпускнику Школы по плечу. Даже с соответствующим амулетом.
   Силен чародей. Ох, силен!
   А и вправду, как его звали? Квартул? Четвертая ступень посвящения. Мастерство должно быть не малое.
   Значит, не зря он с Валланом на Север ходил? Все у них там в Трегетройме схвачено. Круговая порука. И любые средства хороши, чтобы власть, корону вожделенную, к рукам прибрать.
   А что это Бейона отвечает Кейлину?
   — Прав ты, трижды прав… И у нас такой таракан запечный завелся. Речи сладкие, да только если слова его в воде развести, вся рыба в Отце Рек кверху брюхом всплывет. Старый король, Экхард Первый, ему не шибко доверял, а сын…
   — Все, как в Трегетрене, — лицо принца исказила гримаса — словно хотел улыбнуться, а вышел оскал. — Ох, не позавидую я Селине, Валлану и земляку-чародею, когда Кейлин к ним вплотную подберется. — Только у нас жрец-чародей не к сыну, а к дочке в доверие втерся.
   — Думаю, ты не совсем прав, — Бейона вздохнула. — Терциел помог Хардвару, когда все лекари королевства признали свое бессилие. Вылечил ему руку. Правую. Ничего не требовал взамен. Иногда давал советы. Должна признаться, весьма недурные.
   — Ну да, — буркнул принц. — Верю. Охотно верю. Лучший путь к сердцу любого человека. А уж к королевскому сердцу, тем паче…
   Тут он прав. Наши жрецы всегда читали в душах людей, как в открытой книге. И тем гордились. Но все-таки, как же так получилось, что Храм вмешивается в жизнь сопредельных государств? Кому и зачем это могло потребоваться? Неужто императору, да живет он вечно? Нет, не верю. После всего, что я о нем слышал, не верю.
   Пригорянка согласно кивала, ловко перебирая гору снеди, наваленную на столешнице. Откладывала ту еду, что попроще и посытнее. Тут и я ощутил, как бурчит обиженный тюремной пищей живот Я бы сейчас целый олений окорок проглотил. И не подавился бы.
   — Терциел не мог полностью подчинить Хардвара… то есть, Экхарда Второго, своей воле, — сказала женщина. — Без ложной скромности замечу — с ним была я.
   Я скосил глаза на Сотника. Он сидел, не шевелясь, полуприкрыв веки. Словно был не здесь. Словно все происходящее его не касается.
   Зато Вейтар хмыкнул и, демонстративно смахнув рукавом копченые брюшки форели, уселся на стол спиной к беседующим. Даже ногами заболтал.
   — Однако… — продолжала Бейона, озираясь в поисках сумки или мешка. Я подал ей плотную, на вид чистую тряпку, примеченную на низкой лавке у очага. — Спасибо, мастер Молчун. Ты, если хочешь, поешь. И девочка пускай поест… Я ж понимаю, в подземелье еще те разносолы.
   Чего ж не поесть. Тем более ощущение, что кишки слиплись и к хребту прижались, меня не отпускало.
   — Спасибо, госпо… то есть, Бейона.
   — Не за что, — она усмехнулась. — Все равно пропадет, — и продолжала, обращаясь уже к Кейлину. — Однако Терциел лечил сына капитана Брицелла. Мальчик с детства обезножел — повитуха перестаралась. Говорили, у Терциела, кое-что получалось по части врачевания. Брицелл не знает жалости и понятие чести у него весьма своеобразное, но сына любит безмерно. Думаю…
   Что она думает, услышать нам не довелось.
   Дверь распахнулась и в проеме, почти перекрывая его широченными плечами, появился Клыч. Охранник.
   — Что такое? — встрепенулась пригорянка. — Что случилось?
   — Это… Госпожа… Там, того… Это…
   — Что? Говори толком!
   — Верес того… это…
   Тут только я разглядел, что это не Клыч. Вернее, Клыч, да не тот. Нос не кривой, шрама над бровью нет и сам помоложе, вроде как. Вон, ямочка на щеке. Брат? Скорее всего.
   — Что Верес? — грозно сдвинула брови Бейона.
   — Того… этого…
   — Ну же!
   — Удрал вроде как…
   — Удрал ?!
   — Стал быть, удрал, — здоровяк сокрушенно опустил плечи и вздохнул — аж ветер по складу прошел.
   — Ты уверен?
   — Дык… это… братан пока гостей… это… выпроваживал… Я… это… туды, сюды, а его нетути…
   — А девчонки? — похоже растерялась до сих пор уверенная в себе женщина. — Они где?
   — Дык… это… толкутся в зале… того…
   — Я ж ему приказала! — в гневе Бейона стукнула кулаком о столешницу так, что даже Вейтар на нее покосился.
   — Отвыкла, миледи, от слуг-предателей? — приподнял правую бровь вверх Кейлин. — У нас в Трегетройме этого добра…
   — Вот сволочь! — процедила сквозь зубы пригорянка, имея в виду, сбежавшего управляющего. Надо полагать, до сегодняшнего вечера у нее не было случая усомниться в его честности. А что? Молодец, Верес. Хороший управляющий и должен всегда нос по ветру держать. Догадался, что с хозяйкиными делами не все слава Сущему Вовне, и тут же пятки салом смазал. И выручку прихватить, скорее всего, не забыл. Если бы вот так запросто о деньгах забывал, не был бы управляющим столько лет.
   Ну, если поразмыслить, немного мы и потеряли. Плащей он, конечно, нам не принес и уже не принесет. Это плохо. А вот на деньги мне как-то наплевать. Уж не думала Бейона подкупать городскую стражу на воротах, чтоб нас выпустили? Такую глупость даже я совершить не в силах, а ведь она женщина расчетливая и в облаках не витает. Из города выбираться нам нужно совсем иным путем, в обход и ворот, и стражников.
   А вот если Верес сообразил не просто удрать, а еще шепнуть кому-нибудь на ушко пару-тройку слов, дело может закончиться для нас плачевно.
   Похоже, того же мнения оказался и Сотник. Он поднялся с корточек одним плавным движением:
   — Теперь времени у нас совсем не осталось! Подпол у тебя есть? С трупом на руках не выберемся.
   — Подпол? — переспросила Бейона. — Да стрыгай его знает! Вроде был ледничок совсем малый… Тебе ж главное — сохранить его?
   — Ледничок? Пойдет, — кивнул пригорянин. — Показывай!