Страница:
Все трое забрались в паланкин и меньше чем за полчаса добрались до бенгали, у которого их ожидали сипаи.
При виде этих солдат Саранги нахмурился. Он казался обеспокоенным, но постарался свое волнение скрыть. К счастью, никто не заметил этого в суете, вызванной возвращением охотников.
— Саранги, — сказал капитан, поднимаясь вместе с ним и Бхаратой на крыльцо. — Если ты голоден, вели принести себе все, что ты хочешь, если устал, займи любую постель, а если хочешь охотиться, бери любое оружие, которое тебе здесь понравиться.
— Спасибо, хозяин, — ответил индиец.
Капитан вошел в дом. Саранги же уселся на крыльце перед дверью. Его лицо еще больше помрачнело, глаза горели странным огнем. Раза три или четыре он поднимался, как бы желая войти в бенгали, но тут же снова садился, охваченный каким-то волнением.
— Кто знает, какая судьба ждет этого человека, — прошептал он глухо. — Возможно, смерть. Странно, но этот человек как-то сразу мне сделался близок. Мы никогда не виделись, но я чувствую, что он мне почти что родной. Мне кажется, что лицо его мне знакомо. Оно похоже… Но не будем называть ее…
Он поднялся и принялся расхаживать взад и вперед, с головой, склоненной на грудь, и с нахмуренным лбом.
Проходя мимо загона, он услышал из-за загородки голоса. Остановившись, он резко поднял голову. Поколебался в нерешительности, и оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что он один, приник к изгороди, внимательно прислушиваясь.
— А я тебе говорю, — убеждал чей-то голос. — Негодяй заговорил, после того как капитан Макферсон пригрозил ему смертью.
— Это невозможно, — возразил другой. — Тугов не запугаешь смертью. Я видел собственными глазами, как целый десяток их дали себя расстрелять, но ничего не сказали.
— У капитана Макферсона есть средства, чтобы развязать язык любому.
— Но туг этот очень силен. Он даст содрать с себя кожу, но не вымолвит даже слова.
Саранги еще больше насторожился и приложил ухо вплотную к загородке.
— А где его поместили? — спросил первый голос.
— В подвале, — ответил другой.
— Этот тип способен удрать.
— Это невозможно: стены огромной толщины, и, кроме того, один из наших стережет его.
— Я не говорю, что он вырвется сам, но ему помогут другие.
— Ты думаешь, они шныряют в наших местах?
— Прошлой ночью мы слышали их сигналы, и один сипай заметил какие-то тени.
— У меня мурашки по коже.
— Ты что, боишься?
— Еще бы. Их проклятые арканы редко промахиваются.
— Скоро ты испугаешься еще больше.
— Почему?
— Потому что наши собираются напасть на их логово. Негапатнан нам выдаст его.
Заслышав это имя, Саранги взволнованно вскочил. Зловещая улыбка показалась на его губах; он бросил на дом яростный взгляд.
— Ах так! — воскликнул он едва слышно. — Негапатнан здесь! Негодяи будут довольны.
Глава 4
Глава 5
Глава 6
При виде этих солдат Саранги нахмурился. Он казался обеспокоенным, но постарался свое волнение скрыть. К счастью, никто не заметил этого в суете, вызванной возвращением охотников.
— Саранги, — сказал капитан, поднимаясь вместе с ним и Бхаратой на крыльцо. — Если ты голоден, вели принести себе все, что ты хочешь, если устал, займи любую постель, а если хочешь охотиться, бери любое оружие, которое тебе здесь понравиться.
— Спасибо, хозяин, — ответил индиец.
Капитан вошел в дом. Саранги же уселся на крыльце перед дверью. Его лицо еще больше помрачнело, глаза горели странным огнем. Раза три или четыре он поднимался, как бы желая войти в бенгали, но тут же снова садился, охваченный каким-то волнением.
— Кто знает, какая судьба ждет этого человека, — прошептал он глухо. — Возможно, смерть. Странно, но этот человек как-то сразу мне сделался близок. Мы никогда не виделись, но я чувствую, что он мне почти что родной. Мне кажется, что лицо его мне знакомо. Оно похоже… Но не будем называть ее…
Он поднялся и принялся расхаживать взад и вперед, с головой, склоненной на грудь, и с нахмуренным лбом.
Проходя мимо загона, он услышал из-за загородки голоса. Остановившись, он резко поднял голову. Поколебался в нерешительности, и оглянувшись вокруг, чтобы убедиться, что он один, приник к изгороди, внимательно прислушиваясь.
— А я тебе говорю, — убеждал чей-то голос. — Негодяй заговорил, после того как капитан Макферсон пригрозил ему смертью.
— Это невозможно, — возразил другой. — Тугов не запугаешь смертью. Я видел собственными глазами, как целый десяток их дали себя расстрелять, но ничего не сказали.
— У капитана Макферсона есть средства, чтобы развязать язык любому.
— Но туг этот очень силен. Он даст содрать с себя кожу, но не вымолвит даже слова.
Саранги еще больше насторожился и приложил ухо вплотную к загородке.
— А где его поместили? — спросил первый голос.
— В подвале, — ответил другой.
— Этот тип способен удрать.
— Это невозможно: стены огромной толщины, и, кроме того, один из наших стережет его.
— Я не говорю, что он вырвется сам, но ему помогут другие.
— Ты думаешь, они шныряют в наших местах?
— Прошлой ночью мы слышали их сигналы, и один сипай заметил какие-то тени.
— У меня мурашки по коже.
— Ты что, боишься?
— Еще бы. Их проклятые арканы редко промахиваются.
— Скоро ты испугаешься еще больше.
— Почему?
— Потому что наши собираются напасть на их логово. Негапатнан нам выдаст его.
Заслышав это имя, Саранги взволнованно вскочил. Зловещая улыбка показалась на его губах; он бросил на дом яростный взгляд.
— Ах так! — воскликнул он едва слышно. — Негапатнан здесь! Негодяи будут довольны.
Глава 4
УБИТЬ, ЧТОБЫ ОБРЕСТИ СВОЕ СЧАСТЬЕ
Наступил вечер.
За весь день капитан Макферсон не показался ни разу, а в доме не случилось ничего примечательного.
Побродив туда-сюда по двору, возле навесов и изгородей, послушав болтовню сипаев, Саранги растянулся за густым кустом в пятидесяти шагах от дома, как человек, который хочет вздремнуть.
Но время от времени он осторожно поднимал голову, и взгляд его скользил по окрестностям. Можно было сказать, что он что-то ищет или кого-то ждет.
Прошел долгий час. Над горизонтом взошла луна, осветив бледным светом леса и русло реки, которая весело журчала, разбиваясь о берега. Вдалеке послышался громкий вой, вой шакала. Саранги быстро вскочил, настороженно оглядываясь вокруг.
— Наконец-то, — прошептал он. — Я узнаю свою судьбу.
Недалеко, в чаще леса, появились две светящиеся точки с зеленоватыми отблесками; Саранги приложил два пальца к губам и негромко свистнул.
Тотчас светящиеся точки приблизились к нему. Это были глаза огромного тигра, издававшего глухое урчание, обычное для этих животных.
— Дарма! — позвал индиец.
Тигрица пригнулась, распластавшись по земле, и тихо поползла. Добравшись до него, она снова заворчала.
— Ты ранена? — спросил индиец взволнованно.
Тигрица вместо ответа открыла пасть и облизала его руки и лицо.
— Я подверг тебя большой опасности, Дарма, — сказал он нежно. — Но нам предстоит последнее испытание.
Он провел рукой по шее зверя и нашел маленькую записку, свернутую трубочкой и подвешенную на тонком шелковом шнуре.
Дрожащими руками он развернул ее и пробежал глазами. Там были причудливые знаки голубого цвета и одна строка на санскрите.
«Приходи, потому что посланец прибыл».
Легкая дрожь пронизала его, и несколько капель пота заблестело на лбу.
— Пошли, Дарма, — сказал он.
Он взглянул на дверь дома, прошел триста или четыреста шагов, оглядываясь, и, сопровождаемый тигром, углубился в лес.
Пройдя быстрым шагом минут двадцать по едва заметной тропинке, он остановился и жестом подозвал тигрицу.
Из-за куста впереди вышел человек и, решительно наставив ружье, крикнул:
— Кто идет?
— Кали, — ответил Саранги.
— Проходи.
Саранги приблизился к смуглому индийцу в тюрбане, который внимательно его осмотрел.
— Ты тот, кого мы ждем? — спросил он.
— Да.
— Знаешь, кто тебя ждет?
— Коульи.
— Именно он; следуй за мной.
Индиец забросил карабин за плечо и пустился в путь медленным шагом. Саранги и Дарма следовали за ним.
— Ты видел капитана Макферсона? — несколько минут спустя, спросил проводник.
— Да.
— Что он делает?
— Не могу сказать.
— Ты ничего не знаешь о Негапатнане?
— Знаю. Он пленник капитана.
— Ты правду говоришь?
— Чистейшую правду.
— И знаешь, где его запрятали?
— В подвале дома.
— Они осторожны, эти европейцы!
— Похоже.
— Но ты освободишь его.
— Я? — вскричал Саранги.
— Думаю, ты.
— Кто тебе это сказал?
— Скоро узнаешь.
Индиец замолчал и ускорил шаг, углубившись в густые заросли бамбука и колючих кустов. Часто он останавливался и осматривал стволы тамариндов, которые попадались на пути.
— Что ты ищешь? — спросил Саранги.
— Знаки, которые указывают дорогу.
— Коульи переменил убежище?
— Да, вблизи его хижины показывались англичане.
— Неужели?
— У капитана Макферсона длинные руки. Будь начеку, Саранги: они могут сыграть с тобой скверную шутку, когда ты меньше всего этого ждешь.
Он остановился, приложил руки к губам и издал звук, напоминающий вой шакала.
Такой же вой послышался в ответ.
— Путь свободен, — сказал индиец. — Иди по этой тропинке, придешь к порогу хижины. Я останусь здесь сторожить.
Саранги послушался. Он шел по тропинке и за каждым деревом видел людей с арканами вокруг пояса и карабинами в руках.
— Охрана сильная, — прошептал он. — Мы сможем потолковать, не опасаясь, что англичане застанут нас здесь врасплох.
Очень скоро он оказался перед большой хижиной, построенной из огромных стволов деревьев, в которой вместо окон были бойницы для ружейных стволов. Крыша была покрыта широкими листьями, а на самой верхушке красовалась грубая статуя Кали.
— Кто идет? — спросил охранник, сидящий на пороге.
— Кали, — второй раз ответил Саранги.
— Проходи.
Он вошел в большую комнату, освещенную смоляным факелом, который распространял дымный свет.
На циновке лежал сухощавый полуголый индиец с таинственной татуировкой на груди. Его бронзовое лицо было грубым и жестоким, что подчеркивалось густой черной бородой. Глубоко посаженные глаза блестели мрачным огнем.
— Здравствуй, Коульи, — сказал Саранги, входя, но произнес эти слова точно нехотя, как бы с трудом.
— А, это ты, друг, — отвечал Коульи, быстро вставая. — Жду тебя с нетерпением.
— Не моя вина: дорога длинная.
— Знаю, друг мой. Как идут дела?
— Прекрасно; Дарма великолепно справилась со своей ролью. Если бы я не подоспел, она бы расплющила голову капитану.
— Она его повалила?
— Да.
— Прекрасный зверь эта твоя тигрица.
— Что верно, то верно.
— Так что ты теперь на службе у капитана?
— Да.
— В качестве кого?
— Охотника.
— Он знает, что ты ушел из дома?
— Он предоставил мне полную свободу.
— И все-таки будь осторожен. У этого человека зоркие глаза.
— Я знаю.
— Расскажи мне о Негапатнане.
— Его привезли вчера ночью и поместили в подвале.
— Ты знаешь этот подвал?
— Нет еще, но узнаю. Говорят, там стены огромной толщины, и часовой, вооруженный до зубов, стережет его днем и ночью.
— Ты узнал даже больше, чем я надеялся.
— Возможно, я сильнее и хитрее, чем ты думаешь, — ответил Саранги.
— Тебе известно, заговорил ли Негапатнан?
— Не знаю.
— Если он заговорит, мы погибли.
— Ты не доверяешь ему? — с легкой иронией спросил Саранги.
— Нет, Негапатнан — сильный человек и не способен предать нас. Но капитан Макферсон умеет пытать. Однако перейдем к делу.
Саранги нахмурился, и легкая дрожь пробежала по телу.
— Говори, — сказал он странным тоном.
— Ты знаешь, зачем я тебя позвал?
— Догадываюсь, речь идет…
— Об Аде Корихант.
При этом имени взгляд Саранги потух, и он печально опустил голову. Что-то влажное сверкнуло на его ресницах; глубокий вздох сорвался с побледневших губ.
— Ада!.. — воскликнул он сдавленным голосом. — Говори, Коульи, говори. Что с ней?..
Коульи взглянул на охотника, и жестокая ухмылка скривила его губы.
— Ты помнишь, Тремаль-Найк, ту ночь, когда ты укрылся в колодце со своей Адой и маратхом? — спросил он вкрадчивым голосом.
— Да, помню, — ответил Саранги, а точнее, Тремаль-Найк, охотник на змей из Черных джунглей.
— Ты был в наших руках. Достаточно было Суйод-хану захотеть, и вы все трое уснули бы навечно.
— Знаю. Но зачем ты напоминаешь мне эту ночь?
— Нужно, чтобы ты ее помнил.
— Тогда поторопись: не заставляй меня так страдать. У меня и так сердце обливается кровью.
— Я буду краток. Тогда вам был уже вынесен приговор: ты должен был быть задушен, Дева пагоды — взойти на костер, а Каммамури — умереть среди змей. Но Суйод-хан решил поступить иначе. Негапатнан попал в руки англичан, и нужно было спасти его. Ты доказал, что храбр и находчив, и он помиловал тебя, чтобы ты послужил нашей секте.
— Я знаю, давай ближе к делу.
— Ты любишь эту женщину, которую зовут Ада. Мы готовы уступить ее тебе, чтобы иметь верного и надежного союзника. Богиня Кали предлагает тебе свою Деву пагоды.
— Ах!.. — воскликнул Тремаль-Найк, вскочив на ноги, вне себя. — Это правда?
— Это правда, — сказал Коульи, подчеркивая каждое слово. — и она будет твоей женой. Но кое-что потребуется и от тебя.
— Я на все согласен. Ради моей Ады я сожгу всю Индию.
— Нужно будет убить.
— Я убью.
— Нужно будет спасти людей.
— Я спасу их, даже напав на город, заполненный войсками.
— Хорошо; тогда слушай.
Коульи достал из-за пояса бумагу, развернул и несколько минут смотрел на нее с глубоким вниманием.
— Ты знаешь, — сказал он, — что туги любят Негапатнана. Он храбр и верен Кали. Освободи Негапатнана — и Ада будет твоей. Но у Суйод-хана есть еще одно условие.
— Говори, — сказал Тремаль-Найк, который, сам не зная почему, задрожал. — Я слушаю тебя.
Коульи не раскрывал рта. Он странным взглядом посмотрел на охотника из Черных джунглей.
— Ну?.. — пробормотал Тремаль-Найк.
— Суйод-хан уступает тебе Аду при условии, что ты убьешь капитана Макферсона.
— Капитана!..
— Макферсона, — закончил Коульи, скривив губы в жестокой улыбке.
— И только на этом условии он отдаст мою Аду?..
— Только на этом условии?
— А если я откажусь?
— Ты больше не увидишь ее.
— Ну что ж, я только что сказал тебе, что ради моей невесты сожгу всю Индию.
— Да, но если ты откажешься, Дева пагоды взойдет на костер, а Каммамури умрет среди змей. Ну так что ты решил?
— Моя жизнь принадлежит Аде. Я согласен.
— У тебя есть какой-нибудь план?
— Нет, но я найду его.
— Слушай меня внимательно. Сначала ты должен освободить Негапатнана…
— Я освобожу его.
— Знай, что мы будем неотступно наблюдать за тобой. Если понадобится помощь, дай знать.
— Я справлюсь один.
— Смотри! А теперь ты можешь идти.
Тремаль-Найк не двигался.
— Что еще? — спросил Коульи.
— Я хочу увидеться с той, которую люблю.
— Нет.
— Вы неумолимы?
— Сделай, что обещал, и эта женщина будет твоей. А теперь иди, Тремаль-Найк, иди!
Охотник поднялся, охваченный мрачным отчаянием, и направился к двери.
— Тремаль-Найк, — остановил его душитель в тот момент, когда он перешагивал порог.
— Что тебе?
— Не забывай, что капитан Макферсон должен умереть. Нам нужна голова капитана…
За весь день капитан Макферсон не показался ни разу, а в доме не случилось ничего примечательного.
Побродив туда-сюда по двору, возле навесов и изгородей, послушав болтовню сипаев, Саранги растянулся за густым кустом в пятидесяти шагах от дома, как человек, который хочет вздремнуть.
Но время от времени он осторожно поднимал голову, и взгляд его скользил по окрестностям. Можно было сказать, что он что-то ищет или кого-то ждет.
Прошел долгий час. Над горизонтом взошла луна, осветив бледным светом леса и русло реки, которая весело журчала, разбиваясь о берега. Вдалеке послышался громкий вой, вой шакала. Саранги быстро вскочил, настороженно оглядываясь вокруг.
— Наконец-то, — прошептал он. — Я узнаю свою судьбу.
Недалеко, в чаще леса, появились две светящиеся точки с зеленоватыми отблесками; Саранги приложил два пальца к губам и негромко свистнул.
Тотчас светящиеся точки приблизились к нему. Это были глаза огромного тигра, издававшего глухое урчание, обычное для этих животных.
— Дарма! — позвал индиец.
Тигрица пригнулась, распластавшись по земле, и тихо поползла. Добравшись до него, она снова заворчала.
— Ты ранена? — спросил индиец взволнованно.
Тигрица вместо ответа открыла пасть и облизала его руки и лицо.
— Я подверг тебя большой опасности, Дарма, — сказал он нежно. — Но нам предстоит последнее испытание.
Он провел рукой по шее зверя и нашел маленькую записку, свернутую трубочкой и подвешенную на тонком шелковом шнуре.
Дрожащими руками он развернул ее и пробежал глазами. Там были причудливые знаки голубого цвета и одна строка на санскрите.
«Приходи, потому что посланец прибыл».
Легкая дрожь пронизала его, и несколько капель пота заблестело на лбу.
— Пошли, Дарма, — сказал он.
Он взглянул на дверь дома, прошел триста или четыреста шагов, оглядываясь, и, сопровождаемый тигром, углубился в лес.
Пройдя быстрым шагом минут двадцать по едва заметной тропинке, он остановился и жестом подозвал тигрицу.
Из-за куста впереди вышел человек и, решительно наставив ружье, крикнул:
— Кто идет?
— Кали, — ответил Саранги.
— Проходи.
Саранги приблизился к смуглому индийцу в тюрбане, который внимательно его осмотрел.
— Ты тот, кого мы ждем? — спросил он.
— Да.
— Знаешь, кто тебя ждет?
— Коульи.
— Именно он; следуй за мной.
Индиец забросил карабин за плечо и пустился в путь медленным шагом. Саранги и Дарма следовали за ним.
— Ты видел капитана Макферсона? — несколько минут спустя, спросил проводник.
— Да.
— Что он делает?
— Не могу сказать.
— Ты ничего не знаешь о Негапатнане?
— Знаю. Он пленник капитана.
— Ты правду говоришь?
— Чистейшую правду.
— И знаешь, где его запрятали?
— В подвале дома.
— Они осторожны, эти европейцы!
— Похоже.
— Но ты освободишь его.
— Я? — вскричал Саранги.
— Думаю, ты.
— Кто тебе это сказал?
— Скоро узнаешь.
Индиец замолчал и ускорил шаг, углубившись в густые заросли бамбука и колючих кустов. Часто он останавливался и осматривал стволы тамариндов, которые попадались на пути.
— Что ты ищешь? — спросил Саранги.
— Знаки, которые указывают дорогу.
— Коульи переменил убежище?
— Да, вблизи его хижины показывались англичане.
— Неужели?
— У капитана Макферсона длинные руки. Будь начеку, Саранги: они могут сыграть с тобой скверную шутку, когда ты меньше всего этого ждешь.
Он остановился, приложил руки к губам и издал звук, напоминающий вой шакала.
Такой же вой послышался в ответ.
— Путь свободен, — сказал индиец. — Иди по этой тропинке, придешь к порогу хижины. Я останусь здесь сторожить.
Саранги послушался. Он шел по тропинке и за каждым деревом видел людей с арканами вокруг пояса и карабинами в руках.
— Охрана сильная, — прошептал он. — Мы сможем потолковать, не опасаясь, что англичане застанут нас здесь врасплох.
Очень скоро он оказался перед большой хижиной, построенной из огромных стволов деревьев, в которой вместо окон были бойницы для ружейных стволов. Крыша была покрыта широкими листьями, а на самой верхушке красовалась грубая статуя Кали.
— Кто идет? — спросил охранник, сидящий на пороге.
— Кали, — второй раз ответил Саранги.
— Проходи.
Он вошел в большую комнату, освещенную смоляным факелом, который распространял дымный свет.
На циновке лежал сухощавый полуголый индиец с таинственной татуировкой на груди. Его бронзовое лицо было грубым и жестоким, что подчеркивалось густой черной бородой. Глубоко посаженные глаза блестели мрачным огнем.
— Здравствуй, Коульи, — сказал Саранги, входя, но произнес эти слова точно нехотя, как бы с трудом.
— А, это ты, друг, — отвечал Коульи, быстро вставая. — Жду тебя с нетерпением.
— Не моя вина: дорога длинная.
— Знаю, друг мой. Как идут дела?
— Прекрасно; Дарма великолепно справилась со своей ролью. Если бы я не подоспел, она бы расплющила голову капитану.
— Она его повалила?
— Да.
— Прекрасный зверь эта твоя тигрица.
— Что верно, то верно.
— Так что ты теперь на службе у капитана?
— Да.
— В качестве кого?
— Охотника.
— Он знает, что ты ушел из дома?
— Он предоставил мне полную свободу.
— И все-таки будь осторожен. У этого человека зоркие глаза.
— Я знаю.
— Расскажи мне о Негапатнане.
— Его привезли вчера ночью и поместили в подвале.
— Ты знаешь этот подвал?
— Нет еще, но узнаю. Говорят, там стены огромной толщины, и часовой, вооруженный до зубов, стережет его днем и ночью.
— Ты узнал даже больше, чем я надеялся.
— Возможно, я сильнее и хитрее, чем ты думаешь, — ответил Саранги.
— Тебе известно, заговорил ли Негапатнан?
— Не знаю.
— Если он заговорит, мы погибли.
— Ты не доверяешь ему? — с легкой иронией спросил Саранги.
— Нет, Негапатнан — сильный человек и не способен предать нас. Но капитан Макферсон умеет пытать. Однако перейдем к делу.
Саранги нахмурился, и легкая дрожь пробежала по телу.
— Говори, — сказал он странным тоном.
— Ты знаешь, зачем я тебя позвал?
— Догадываюсь, речь идет…
— Об Аде Корихант.
При этом имени взгляд Саранги потух, и он печально опустил голову. Что-то влажное сверкнуло на его ресницах; глубокий вздох сорвался с побледневших губ.
— Ада!.. — воскликнул он сдавленным голосом. — Говори, Коульи, говори. Что с ней?..
Коульи взглянул на охотника, и жестокая ухмылка скривила его губы.
— Ты помнишь, Тремаль-Найк, ту ночь, когда ты укрылся в колодце со своей Адой и маратхом? — спросил он вкрадчивым голосом.
— Да, помню, — ответил Саранги, а точнее, Тремаль-Найк, охотник на змей из Черных джунглей.
— Ты был в наших руках. Достаточно было Суйод-хану захотеть, и вы все трое уснули бы навечно.
— Знаю. Но зачем ты напоминаешь мне эту ночь?
— Нужно, чтобы ты ее помнил.
— Тогда поторопись: не заставляй меня так страдать. У меня и так сердце обливается кровью.
— Я буду краток. Тогда вам был уже вынесен приговор: ты должен был быть задушен, Дева пагоды — взойти на костер, а Каммамури — умереть среди змей. Но Суйод-хан решил поступить иначе. Негапатнан попал в руки англичан, и нужно было спасти его. Ты доказал, что храбр и находчив, и он помиловал тебя, чтобы ты послужил нашей секте.
— Я знаю, давай ближе к делу.
— Ты любишь эту женщину, которую зовут Ада. Мы готовы уступить ее тебе, чтобы иметь верного и надежного союзника. Богиня Кали предлагает тебе свою Деву пагоды.
— Ах!.. — воскликнул Тремаль-Найк, вскочив на ноги, вне себя. — Это правда?
— Это правда, — сказал Коульи, подчеркивая каждое слово. — и она будет твоей женой. Но кое-что потребуется и от тебя.
— Я на все согласен. Ради моей Ады я сожгу всю Индию.
— Нужно будет убить.
— Я убью.
— Нужно будет спасти людей.
— Я спасу их, даже напав на город, заполненный войсками.
— Хорошо; тогда слушай.
Коульи достал из-за пояса бумагу, развернул и несколько минут смотрел на нее с глубоким вниманием.
— Ты знаешь, — сказал он, — что туги любят Негапатнана. Он храбр и верен Кали. Освободи Негапатнана — и Ада будет твоей. Но у Суйод-хана есть еще одно условие.
— Говори, — сказал Тремаль-Найк, который, сам не зная почему, задрожал. — Я слушаю тебя.
Коульи не раскрывал рта. Он странным взглядом посмотрел на охотника из Черных джунглей.
— Ну?.. — пробормотал Тремаль-Найк.
— Суйод-хан уступает тебе Аду при условии, что ты убьешь капитана Макферсона.
— Капитана!..
— Макферсона, — закончил Коульи, скривив губы в жестокой улыбке.
— И только на этом условии он отдаст мою Аду?..
— Только на этом условии?
— А если я откажусь?
— Ты больше не увидишь ее.
— Ну что ж, я только что сказал тебе, что ради моей невесты сожгу всю Индию.
— Да, но если ты откажешься, Дева пагоды взойдет на костер, а Каммамури умрет среди змей. Ну так что ты решил?
— Моя жизнь принадлежит Аде. Я согласен.
— У тебя есть какой-нибудь план?
— Нет, но я найду его.
— Слушай меня внимательно. Сначала ты должен освободить Негапатнана…
— Я освобожу его.
— Знай, что мы будем неотступно наблюдать за тобой. Если понадобится помощь, дай знать.
— Я справлюсь один.
— Смотри! А теперь ты можешь идти.
Тремаль-Найк не двигался.
— Что еще? — спросил Коульи.
— Я хочу увидеться с той, которую люблю.
— Нет.
— Вы неумолимы?
— Сделай, что обещал, и эта женщина будет твоей. А теперь иди, Тремаль-Найк, иди!
Охотник поднялся, охваченный мрачным отчаянием, и направился к двери.
— Тремаль-Найк, — остановил его душитель в тот момент, когда он перешагивал порог.
— Что тебе?
— Не забывай, что капитан Макферсон должен умереть. Нам нужна голова капитана…
Глава 5
ПОБЕГ ТУГА
Звезды начинали бледнеть, когда Тремаль-Найк, совершенно подавленный этим разговором с душителем, добрался до бенгали капитана Макферсона.
Какой-то человек стоял на крыльце и, позевывая, вдыхал свежий утренний воздух. Этим человеком был сержант Бхарата.
— Привет, Саранги! — закричал он. — Откуда идешь?
Громкий голос сержанта оторвал Тремаль-Найка от его невеселых дум. Он обернулся назад, опасаясь, что тигрица еще следует за ним, но умное животное остановилось на окраине джунглей. Достаточно было незаметного жеста хозяина, чтобы она исчезла среди бамбука.
— Откуда идешь, мой храбрый охотник? — начал Бхарата, спускаясь по ступенькам ему навстречу.
— Из джунглей, — отвечал Тремаль-Найк, стараясь придать своему лицу беззаботное выражение.
— Ночью? Один?
— А что такого?
— А тигры?
— Я их не боюсь.
— А змеи, носороги?
— Они сами меня боятся.
— Ну молодой человек, ты храбрец. А ты не встретил там никого?
— Тигров, но они обходили меня стороной.
— А людей?
Тремаль-Найк вздрогнул.
— Людей! — воскликнул он, поднимая брови. — Ты думаешь, можно еще кого-нибудь встретить, кроме меня, ночью в джунглях?
— Люди там есть, Саранги. И даже немало.
— Не думаю.
— Ты слышал о тугах?
— Это те, которые душат?
— Да, орудуют шелковым арканом.
— И ты считаешь, что они есть поблизости? — спросил Тремаль-Найк с притворным удивлением.
— Вот именно. И если ты попадешь к ним в лапы, они тебя сразу задушат.
— А что они делают тут?
— Ты знаешь, кто такой капитан Макферсон?
— Нет пока еще.
— Это кровный враг тугов. Мы ведем с ними беспощадную войну.
— Тогда я с вами. Мне не нравятся те, кто душит.
— Я рад, что такой храбрец, как ты, будет с нами. Мы возьмем тебя в экспедицию в джунгли. Я даже поставлю тебя, пожалуй, сторожить одного из тугов, который попал к нам в руки.
— Ах вот как! — вскричал Тремаль-Найк, не сдержав искру радости, блеснувшую в его глазах. — У вас есть один из этих душителей?
— Да, один из их главарей.
— Как его зовут?
— Негапатнан.
— И я буду стеречь его?
— Да, ты будешь его сторожить. От такого храбреца и силача, как ты, он ни за что не сбежит.
— Это уж точно. Одного моего удара хватит, чтобы свалить его, — сказал Тремаль-Найк.
— Пошли на террасу. Скоро ты увидишь его и, возможно, твоя храбрость нам пригодится.
— Для чего? — с беспокойством спросил Тремаль-Найк.
— Капитан найдет какое-нибудь средство, чтобы заставить его говорить.
— Значит, я стану не только тюремщиком, но в случае необходимости и палачом?
— Ты очень понятливый. Пойдем, мой храбрый Саранги.
Они вошли в бенгали и поднялись на террасу. Капитан Макферсон был уже там. Развалясь в гамаке, сплетенном из кокосовых волокон, он курил сигарету.
— Ты принес мне какую-то новость, Бхарата? — спросил он.
— Нет, капитан. Но вместо этого я привел вам еще одного ярого врага тугов.
— Это ты, Саранги, их враг?
— Да, капитан, — отвечал Тремаль-Найк с выражением неподдельной ненависти.
— Ну что ж, хорошо. Ты будешь с нами.
— Надеюсь на это.
— Предупреждаю, однако, что ты рискуешь шкурой.
— Если я рискую ей, воюя с тиграми, то могу рискнуть и с людьми.
— Ты молодец, Саранги.
— Благодарю, капитан.
— Как провел ночь Негапатнан? — спросил Макферсон, обращаясь к сержанту.
— Спал, как человек с чистой совестью. Этот дьявол просто железный.
— Но он согнется в моих руках. Приведи его, и сразу начнем допрос.
Сержант сделал полуоборот на пятках и вскоре вернулся, ведя Негапатнана, крепко связанного.
Туг был горделив и спокоен, презрительная улыбка играла на его губах. Увидев Тремаль-Найка, который стоял за спиной капитана, он пристально взглянул на него.
— Ну мой дорогой, — саркастически сказал Макферсон, — как спалось?
— Думаю, что лучше, чем тебе, — ответил душитель.
— И что же ты решил?
— Все то же: молчать.
Рука капитана потянулась к рукоятке сабли.
— Они что, все таковы, эти гады? — вскричал он.
— Все до единого, — сказал туг.
— Но-но, не радуйся так рано. У меня есть страшные средства, чтобы развязать твой язык.
— Но недостаточные для тугов.
— Мы это увидим, когда ты будешь корчиться в страшных муках.
— Можешь начинать.
Кровь бросилась в лицо капитану.
— Значит, ты в самом деле не хочешь говорить? — спросил он голосом, дрожащим от гнева.
— Нет, не буду.
— Это твой последний ответ? Берегись…
— Последний.
— Хорошо, начинаем. Бхарата!
Сержант подошел.
— Есть в подвале столб?
— Да, капитан.
— Привяжи его покрепче и оставь там на несколько дней.
— Хорошо, капитан.
— Когда он начнет засыпать, пусть это будят уколом кинжала. Если через три дня он не заговорит, пусть его нещадно секут кнутом. Если он и дальше будет упрямиться, ты будешь лить кипящее масло, каплю за каплей, на его раны.
— Положитесь на меня, капитан. Помоги мне, Саранги.
Сержант и Тремаль-Найк уволокли пленника, у которого ни один мускул на лице не дрогнул при этих словах.
По винтовой лестнице они спустились в глубокий подвал и вошли в некое подобие обширного подземелья, с высокими сводами, освещенное через узкое окошко у самой поверхности земли.
Посередине был вкопан столб, к которому и привязали душителя. Бхарата положил рядом кинжал с тонким и длинным острием.
— Кто будет сторожить? — спросил Тремаль-Найк.
— Ты, до вечера. Потом сипай придет сменить тебя.
— Хорошо.
— Если этот тип закроет глаза, коли его.
— Ладно, — с ледяным спокойствием ответил Тремаль-Найк.
Сержант поднялся по лестнице. Тремаль-Найк проследил за ним взглядом и, как только затих шум шагов, уселся напротив Негапатнана, который спокойно смотрел на него.
— Слушай меня, — сказал Тремаль-Найк, понизив голос.
— У тебя тоже есть, что сказать? — насмешливо спросил тот.
— Ты знаешь Коульи?
Услышав это имя, душитель вздрогнул.
— Коульи! — воскликнул он. — Не знаю, кто это.
— Ты осторожен, это хорошо. Ты знаешь Суйод-хана?
— А сам ты кто? — спросил Негапатнан с неподдельным страхом.
— Душитель, как ты, как Коульи и как Суйод-хан.
— Ты лжешь.
— Я дам тебе доказательство, что говорю правду. Наше убежище не в джунглях, не в Калькутте, не на берегах священной реки, а в подземельях Раймангала.
Пленник с большим трудом удержал крик, готовый сорваться с его губ.
— Неужели ты и вправду из наших? — спросил он.
— Разве я не дал тебе доказательство?
— Но почему ты оказался здесь?
— Чтобы спасти тебя.
— Спасти меня?
— Да.
— Но как? Каким образом?
— Предоставь действовать мне, и еще до полуночи ты будешь свободен.
— И мы бежим вместе.
— Нет, я остаюсь здесь. Мне нужно совершить одно дело.
— Какая-то месть?
— Возможно, — отвечал Тремаль-Найк с мрачным видом. — А пока молчи и подождем темноты.
Он оставил пленника и уселся у подножия лестницы, терпеливо дожидаясь ночи.
День прошел медленно. Солнце скрылось за горизонтом, и глубокая тьма заволокла подземелье.
Наступил подходящий момент для действия. Через час или даже раньше сюда должен был спуститься сипай.
— За дело, — сказал Тремаль-Найк, резко вставая и вынимая из-за пояса две тонкие английские пилки.
— Что нужно делать? — с волнением спросил Негапатнан.
— Ты должен помочь мне, — отвечал Тремаль-Найк. — Мы перепилим решетки окна.
— Они не догадаются, что ты помог мне бежать?
— Они ни о чем не догадаются.
Он развязал веревки, которые опутывали руки и ноги пленника, и оба решительно принялись за дело, стараясь не производить шума.
Три решетки были уже распилены и оставалась только одна, когда Тремаль-Найк услышал скрип лестницы.
— Стой! — быстро сказал он. — Кто-то спускается.
— Сипай, наверное?
— Конечно, он.
— Тогда мы погибли.
— Нет еще. Ты умеешь бросать аркан?
— Никогда не промахивался.
Тремаль-Найк размотал аркан, обернутый вокруг пояса под одеждой, и дал ему.
— Встань у двери, — сказал он, вынимая кинжал. — И первого, кто появится, убей.
Негапатнан послушался, взяв аркан в правую руку. Тремаль-Найк встал напротив него, за дверью, подняв кинжал.
Шум все приближался. Неожиданно свет возник на лестнице, и появился сипай с обнаженной саблей.
— Внимание, Негапатнан, — прошептал Тремаль-Найк.
Лицо туга сделалось страшным. Зубы оскалились, ноздри расширились, в глазах сверкали зловещие вспышки. Он казался зверем, жаждущим крови.
Сипай остановился на последней ступеньке.
— Саранги! — позвал он.
— Спускайся, — сказал Тремаль-Найк. — Тут ничего не видно.
— Хорошо, — отвечал тот и переступил порог.
Негапатнан был тут как тут. Аркан просвистел в воздухе и так сильно сжал горло сипая, что тот свалился, даже не застонав.
— Задушить его? — спросил туг, поставив ногу на грудь упавшего.
— Это необходимо, — холодно сказал Тремаль-Найк.
Негапатнан потянул аркан на себя. Сипай высунул язык, глаза выкатились из орбит, он захрипел. Несколько мгновений он дергался и махал руками, потом застыл. Он был мертв.
— Пусть богиня Кали получит твою кровь, — сказал фанатик, развязывая аркан.
— Поторопимся, пока не спустился другой.
Они снова взялись за решетку и быстро перепилили ее.
— Ты пройдешь? — спросил Тремаль-Найк.
— Я пройду и через гораздо более узкое отверстие.
— Хорошо. А теперь покрепче свяжи меня и заткни мне рог.
Туг посмотрел на него с удивлением.
— Связать тебя? — спросил он. — Зачем?
— Чтобы не вызвать подозрений, что я твой сообщник.
— Понимаю. Ты хитрее меня.
Тремаль-Найк бросился на землю рядом с трупом сипая, а Негапатнан связал его и заткнул ему рот.
— Ты молодчина, — сказал туг. — Если когда-нибудь тебе понадобится верный друг, вспомни обо мне. Прощай!
Он бросился к отверстию, прихватив с собой оружие сипая, пролез в него и исчез.
Не прошло и десяти секунд, как послышался ружейный выстрел и голос, кричавший:
— К оружию! Пленник убегает!
Какой-то человек стоял на крыльце и, позевывая, вдыхал свежий утренний воздух. Этим человеком был сержант Бхарата.
— Привет, Саранги! — закричал он. — Откуда идешь?
Громкий голос сержанта оторвал Тремаль-Найка от его невеселых дум. Он обернулся назад, опасаясь, что тигрица еще следует за ним, но умное животное остановилось на окраине джунглей. Достаточно было незаметного жеста хозяина, чтобы она исчезла среди бамбука.
— Откуда идешь, мой храбрый охотник? — начал Бхарата, спускаясь по ступенькам ему навстречу.
— Из джунглей, — отвечал Тремаль-Найк, стараясь придать своему лицу беззаботное выражение.
— Ночью? Один?
— А что такого?
— А тигры?
— Я их не боюсь.
— А змеи, носороги?
— Они сами меня боятся.
— Ну молодой человек, ты храбрец. А ты не встретил там никого?
— Тигров, но они обходили меня стороной.
— А людей?
Тремаль-Найк вздрогнул.
— Людей! — воскликнул он, поднимая брови. — Ты думаешь, можно еще кого-нибудь встретить, кроме меня, ночью в джунглях?
— Люди там есть, Саранги. И даже немало.
— Не думаю.
— Ты слышал о тугах?
— Это те, которые душат?
— Да, орудуют шелковым арканом.
— И ты считаешь, что они есть поблизости? — спросил Тремаль-Найк с притворным удивлением.
— Вот именно. И если ты попадешь к ним в лапы, они тебя сразу задушат.
— А что они делают тут?
— Ты знаешь, кто такой капитан Макферсон?
— Нет пока еще.
— Это кровный враг тугов. Мы ведем с ними беспощадную войну.
— Тогда я с вами. Мне не нравятся те, кто душит.
— Я рад, что такой храбрец, как ты, будет с нами. Мы возьмем тебя в экспедицию в джунгли. Я даже поставлю тебя, пожалуй, сторожить одного из тугов, который попал к нам в руки.
— Ах вот как! — вскричал Тремаль-Найк, не сдержав искру радости, блеснувшую в его глазах. — У вас есть один из этих душителей?
— Да, один из их главарей.
— Как его зовут?
— Негапатнан.
— И я буду стеречь его?
— Да, ты будешь его сторожить. От такого храбреца и силача, как ты, он ни за что не сбежит.
— Это уж точно. Одного моего удара хватит, чтобы свалить его, — сказал Тремаль-Найк.
— Пошли на террасу. Скоро ты увидишь его и, возможно, твоя храбрость нам пригодится.
— Для чего? — с беспокойством спросил Тремаль-Найк.
— Капитан найдет какое-нибудь средство, чтобы заставить его говорить.
— Значит, я стану не только тюремщиком, но в случае необходимости и палачом?
— Ты очень понятливый. Пойдем, мой храбрый Саранги.
Они вошли в бенгали и поднялись на террасу. Капитан Макферсон был уже там. Развалясь в гамаке, сплетенном из кокосовых волокон, он курил сигарету.
— Ты принес мне какую-то новость, Бхарата? — спросил он.
— Нет, капитан. Но вместо этого я привел вам еще одного ярого врага тугов.
— Это ты, Саранги, их враг?
— Да, капитан, — отвечал Тремаль-Найк с выражением неподдельной ненависти.
— Ну что ж, хорошо. Ты будешь с нами.
— Надеюсь на это.
— Предупреждаю, однако, что ты рискуешь шкурой.
— Если я рискую ей, воюя с тиграми, то могу рискнуть и с людьми.
— Ты молодец, Саранги.
— Благодарю, капитан.
— Как провел ночь Негапатнан? — спросил Макферсон, обращаясь к сержанту.
— Спал, как человек с чистой совестью. Этот дьявол просто железный.
— Но он согнется в моих руках. Приведи его, и сразу начнем допрос.
Сержант сделал полуоборот на пятках и вскоре вернулся, ведя Негапатнана, крепко связанного.
Туг был горделив и спокоен, презрительная улыбка играла на его губах. Увидев Тремаль-Найка, который стоял за спиной капитана, он пристально взглянул на него.
— Ну мой дорогой, — саркастически сказал Макферсон, — как спалось?
— Думаю, что лучше, чем тебе, — ответил душитель.
— И что же ты решил?
— Все то же: молчать.
Рука капитана потянулась к рукоятке сабли.
— Они что, все таковы, эти гады? — вскричал он.
— Все до единого, — сказал туг.
— Но-но, не радуйся так рано. У меня есть страшные средства, чтобы развязать твой язык.
— Но недостаточные для тугов.
— Мы это увидим, когда ты будешь корчиться в страшных муках.
— Можешь начинать.
Кровь бросилась в лицо капитану.
— Значит, ты в самом деле не хочешь говорить? — спросил он голосом, дрожащим от гнева.
— Нет, не буду.
— Это твой последний ответ? Берегись…
— Последний.
— Хорошо, начинаем. Бхарата!
Сержант подошел.
— Есть в подвале столб?
— Да, капитан.
— Привяжи его покрепче и оставь там на несколько дней.
— Хорошо, капитан.
— Когда он начнет засыпать, пусть это будят уколом кинжала. Если через три дня он не заговорит, пусть его нещадно секут кнутом. Если он и дальше будет упрямиться, ты будешь лить кипящее масло, каплю за каплей, на его раны.
— Положитесь на меня, капитан. Помоги мне, Саранги.
Сержант и Тремаль-Найк уволокли пленника, у которого ни один мускул на лице не дрогнул при этих словах.
По винтовой лестнице они спустились в глубокий подвал и вошли в некое подобие обширного подземелья, с высокими сводами, освещенное через узкое окошко у самой поверхности земли.
Посередине был вкопан столб, к которому и привязали душителя. Бхарата положил рядом кинжал с тонким и длинным острием.
— Кто будет сторожить? — спросил Тремаль-Найк.
— Ты, до вечера. Потом сипай придет сменить тебя.
— Хорошо.
— Если этот тип закроет глаза, коли его.
— Ладно, — с ледяным спокойствием ответил Тремаль-Найк.
Сержант поднялся по лестнице. Тремаль-Найк проследил за ним взглядом и, как только затих шум шагов, уселся напротив Негапатнана, который спокойно смотрел на него.
— Слушай меня, — сказал Тремаль-Найк, понизив голос.
— У тебя тоже есть, что сказать? — насмешливо спросил тот.
— Ты знаешь Коульи?
Услышав это имя, душитель вздрогнул.
— Коульи! — воскликнул он. — Не знаю, кто это.
— Ты осторожен, это хорошо. Ты знаешь Суйод-хана?
— А сам ты кто? — спросил Негапатнан с неподдельным страхом.
— Душитель, как ты, как Коульи и как Суйод-хан.
— Ты лжешь.
— Я дам тебе доказательство, что говорю правду. Наше убежище не в джунглях, не в Калькутте, не на берегах священной реки, а в подземельях Раймангала.
Пленник с большим трудом удержал крик, готовый сорваться с его губ.
— Неужели ты и вправду из наших? — спросил он.
— Разве я не дал тебе доказательство?
— Но почему ты оказался здесь?
— Чтобы спасти тебя.
— Спасти меня?
— Да.
— Но как? Каким образом?
— Предоставь действовать мне, и еще до полуночи ты будешь свободен.
— И мы бежим вместе.
— Нет, я остаюсь здесь. Мне нужно совершить одно дело.
— Какая-то месть?
— Возможно, — отвечал Тремаль-Найк с мрачным видом. — А пока молчи и подождем темноты.
Он оставил пленника и уселся у подножия лестницы, терпеливо дожидаясь ночи.
День прошел медленно. Солнце скрылось за горизонтом, и глубокая тьма заволокла подземелье.
Наступил подходящий момент для действия. Через час или даже раньше сюда должен был спуститься сипай.
— За дело, — сказал Тремаль-Найк, резко вставая и вынимая из-за пояса две тонкие английские пилки.
— Что нужно делать? — с волнением спросил Негапатнан.
— Ты должен помочь мне, — отвечал Тремаль-Найк. — Мы перепилим решетки окна.
— Они не догадаются, что ты помог мне бежать?
— Они ни о чем не догадаются.
Он развязал веревки, которые опутывали руки и ноги пленника, и оба решительно принялись за дело, стараясь не производить шума.
Три решетки были уже распилены и оставалась только одна, когда Тремаль-Найк услышал скрип лестницы.
— Стой! — быстро сказал он. — Кто-то спускается.
— Сипай, наверное?
— Конечно, он.
— Тогда мы погибли.
— Нет еще. Ты умеешь бросать аркан?
— Никогда не промахивался.
Тремаль-Найк размотал аркан, обернутый вокруг пояса под одеждой, и дал ему.
— Встань у двери, — сказал он, вынимая кинжал. — И первого, кто появится, убей.
Негапатнан послушался, взяв аркан в правую руку. Тремаль-Найк встал напротив него, за дверью, подняв кинжал.
Шум все приближался. Неожиданно свет возник на лестнице, и появился сипай с обнаженной саблей.
— Внимание, Негапатнан, — прошептал Тремаль-Найк.
Лицо туга сделалось страшным. Зубы оскалились, ноздри расширились, в глазах сверкали зловещие вспышки. Он казался зверем, жаждущим крови.
Сипай остановился на последней ступеньке.
— Саранги! — позвал он.
— Спускайся, — сказал Тремаль-Найк. — Тут ничего не видно.
— Хорошо, — отвечал тот и переступил порог.
Негапатнан был тут как тут. Аркан просвистел в воздухе и так сильно сжал горло сипая, что тот свалился, даже не застонав.
— Задушить его? — спросил туг, поставив ногу на грудь упавшего.
— Это необходимо, — холодно сказал Тремаль-Найк.
Негапатнан потянул аркан на себя. Сипай высунул язык, глаза выкатились из орбит, он захрипел. Несколько мгновений он дергался и махал руками, потом застыл. Он был мертв.
— Пусть богиня Кали получит твою кровь, — сказал фанатик, развязывая аркан.
— Поторопимся, пока не спустился другой.
Они снова взялись за решетку и быстро перепилили ее.
— Ты пройдешь? — спросил Тремаль-Найк.
— Я пройду и через гораздо более узкое отверстие.
— Хорошо. А теперь покрепче свяжи меня и заткни мне рог.
Туг посмотрел на него с удивлением.
— Связать тебя? — спросил он. — Зачем?
— Чтобы не вызвать подозрений, что я твой сообщник.
— Понимаю. Ты хитрее меня.
Тремаль-Найк бросился на землю рядом с трупом сипая, а Негапатнан связал его и заткнул ему рот.
— Ты молодчина, — сказал туг. — Если когда-нибудь тебе понадобится верный друг, вспомни обо мне. Прощай!
Он бросился к отверстию, прихватив с собой оружие сипая, пролез в него и исчез.
Не прошло и десяти секунд, как послышался ружейный выстрел и голос, кричавший:
— К оружию! Пленник убегает!
Глава 6
ЛИМОНАД, КОТОРЫЙ РАЗВЯЗЫВАЕТ ЯЗЫК
При этом крике Тремаль-Найк с беспокойством поднялся на колени.
За первым выстрелом последовало еще несколько. В бенгали поднялась страшная суматоха, шум которой доносился и сюда, в подвал.
— Он побежал туда, в ту сторону! — кричал один голос.
— В погоню! — кричал другой.
— На слона! На слона!
— Все наружу!..
Послышалось ржание лошадей, быстрый галоп, топот бегущих ног и протяжный резкий звук трубы, который покрыл все другие звуки.
Тремаль-Найк, на лбу которого выступил обильный пот, слушал все это, затаив дыхание.
Отчаянным усилием он поднялся на ноги и, подпрыгивая, насколько позволяли веревки, приблизился к отверстию. Торопливый топот многих ног на лестнице остановил его.
— Они спускаются, — подумал он, быстро валясь на землю. — Теперь нужны хладнокровие и дерзость. Кто знает, может, Негапатнан сможет добраться до Коульи.
Он принялся биться, притворяясь, что хочет освободиться от веревок и испустил сдавленный крик. И вовремя. По ступенькам быстро спускался Бхарата. Со страшным воплем он ворвался в подвал.
— Убежал?.. Убежал?.. — кричал он, разражаясь проклятьями. — Ах мерзавец! Ах негодяй!..
Как тигр, он прыгнул к перепиленной решетке. Еще более страшный вопль сорвался с его дрожащих губ.
— Проклятье! Как ему удалось?.. — кричал, хватаясь за ее перепиленные прутья, сержант.
И тут он увидел Тремаль-Найка, который, мыча, корчился на земле. В один миг он был рядом.
— Живой!.. — воскликнул он, выдернув кляп.
— Проклятые туги!.. — завопил Тремаль-Найк прерывающимся голосом. — Где он?.. Где эта собака? Я вырву у него сердце!
— Что случилось?.. Как он бежал?.. Почему ты связан? — тряс его за плечи Бхарата вне себя.
— Нас провели! О великий Брама! Я попался в ловушку, как дурак!
— Но объясни наконец толком, — заорал сержант. — Как ему удалось выбраться? Кто перепилил решетки?
— Они.
— Кто они?
— Туги.
— Туги?
— Да, все было готово, чтобы помочь ему бежать.
— Я больше ничего не понимаю. Это невозможно, чтобы туги пробрались сюда.
За первым выстрелом последовало еще несколько. В бенгали поднялась страшная суматоха, шум которой доносился и сюда, в подвал.
— Он побежал туда, в ту сторону! — кричал один голос.
— В погоню! — кричал другой.
— На слона! На слона!
— Все наружу!..
Послышалось ржание лошадей, быстрый галоп, топот бегущих ног и протяжный резкий звук трубы, который покрыл все другие звуки.
Тремаль-Найк, на лбу которого выступил обильный пот, слушал все это, затаив дыхание.
Отчаянным усилием он поднялся на ноги и, подпрыгивая, насколько позволяли веревки, приблизился к отверстию. Торопливый топот многих ног на лестнице остановил его.
— Они спускаются, — подумал он, быстро валясь на землю. — Теперь нужны хладнокровие и дерзость. Кто знает, может, Негапатнан сможет добраться до Коульи.
Он принялся биться, притворяясь, что хочет освободиться от веревок и испустил сдавленный крик. И вовремя. По ступенькам быстро спускался Бхарата. Со страшным воплем он ворвался в подвал.
— Убежал?.. Убежал?.. — кричал он, разражаясь проклятьями. — Ах мерзавец! Ах негодяй!..
Как тигр, он прыгнул к перепиленной решетке. Еще более страшный вопль сорвался с его дрожащих губ.
— Проклятье! Как ему удалось?.. — кричал, хватаясь за ее перепиленные прутья, сержант.
И тут он увидел Тремаль-Найка, который, мыча, корчился на земле. В один миг он был рядом.
— Живой!.. — воскликнул он, выдернув кляп.
— Проклятые туги!.. — завопил Тремаль-Найк прерывающимся голосом. — Где он?.. Где эта собака? Я вырву у него сердце!
— Что случилось?.. Как он бежал?.. Почему ты связан? — тряс его за плечи Бхарата вне себя.
— Нас провели! О великий Брама! Я попался в ловушку, как дурак!
— Но объясни наконец толком, — заорал сержант. — Как ему удалось выбраться? Кто перепилил решетки?
— Они.
— Кто они?
— Туги.
— Туги?
— Да, все было готово, чтобы помочь ему бежать.
— Я больше ничего не понимаю. Это невозможно, чтобы туги пробрались сюда.