Сальгари Эмилио. Тайны черных джунглей

   — Это марабу, — сказал Тремаль-Найк. — Вперед, Каммамури!
   Лодка двинулась вперед и, пересекши кладбище, оказалась в довольно широкой заводи, разделенной надвое узкой полоской земли, на которой одиноко возвышалось огромное дерево.
   — Баньян! — сказал Тремаль-Найк.
   При этом слове Каммамури вздрогнул.
   — Хозяин! — прошептал он сквозь зубы.
   — Не бойся, маратх! Положи весла, и пусть лодка сама причалит к берегу. Возможно, поблизости кто-то есть.
   Маратх послушался и растянулся на дне лодки. Тремаль-Найк, из предосторожности взведя курок карабина, сделал то же самое.
   Повинуясь легкому течению реки, лодка медленно приближалась к северной оконечности острова Раймангал, обиталищу тех самых таинственных убийц, жертвой которых стал Хурти.
   Глубокая тишина царила вокруг. Не слышно было ни шелеста гигантского бамбука, волнуемого ночным ветерком, ни звуков рамсинги. Сама река была здесь неподвижной и гладкой, точно покрытая маслом.
   Не доверяя однако этой обманчивой тишине, Тремаль-Найк время от времени осторожно приподнимал голову и внимательно оглядывал берега.
   С легким толчком лодка остановилась в ста шагах от баньяна, но оба индийца не двигались. Прошло несколько минут тревожного ожидания, прежде чем Тремаль-Найк решился привстать. Первое, что бросилось ему в глаза, была черная бесформенная масса, лежащая в траве в двадцати метрах от берега.
   — Каммамури! — прошептал он. — Встань и возьми свои пистолеты.
   Маратх не заставил повторять приказ дважды.
   — Что ты видишь, хозяин? — едва слышно спросил он.
   — Смотри туда.
   — О!.. — сказал маратх, широко открыв глаза. — Человек!
   — Тихо!
   Тремаль-Найк поднял карабин, прицелившись в эту черную массу, которая имела вид лежащего человека, но опустил его, не выстрелив.
   — Пойдем посмотрим, Каммамури! — сказал он. — Это мертвец.
   — А если он притворяется мертвым/
   — Тем хуже для него.
   Два индийца спрыгнули на берег и осторожно направились к человеку в траве, который не подавал признаков жизни. Они были в десяти шагах, когда с его спины с шумом поднялся марабу и полетел к реке.
   — Это мертвец, — прошептал Тремаль-Найк. — Если это…
   Одним прыжком он бросился к трупу и глухое восклицание сорвалось с его губ.
   — Хурти! — воскликнул он.
   И в самом деле, это был труп Хурти, умершего ужасной, мучительной смертью. Несчастный лежал на спине, с руками и ногами, сведенными судорогой, со страшно искаженным лицом и глазами, вылезшими из орбит. Его ноги были исцарапаны и окровавлены — в агонии его явно волочили по земле, а из разинутого рта высовывался язык. Тремаль-Найк приподнял несчастного индийца, чтобы увидеть, в какое место его поразили, но не нашел на теле ран. Но, посмотрев повнимательней, он заметил синеватый рубец вокруг шеи, а на затылке вмятину от удара каким-то тупым предметом.
   — Его сначала оглушили, а потом задушили, — сказал он глухо.
   — Бедный Хурти, — прошептал маратх. — Но почему они убили его именно таким способом?
   — Мы узнаем это, Каммамури. И клянусь тебе, я не оставлю преступление безнаказанным.
   — Боюсь, хозяин, что этих людей много и они очень сильны.
   — Тремаль-Найк сильней их. А теперь возвращайся в лодку.
   — А Хурти? Мы оставим его здесь?
   — Я опущу его в священные воды Ганга завтра утром. А чтобы за ночь тигры не сожрали его, я буду сторожить до утра.
   — Как же так? Значит, ты не возвращаешься?
   — Нет, Каммамури, я остаюсь здесь. Я покину этот остров, когда закончу здесь свои дела.
   — Ты хочешь, чтобы тебя убили!..
   Презрительная улыбка показалась на губах Тремаль-Найка.
   — Я — сын джунглей! Возвращайся же в лодку, Каммамури.
   — О ни за что, хозяин!
   — Почему?
   — Если ты попадешь в беду, кто поможет тебе? Позволь мне сопровождать тебя, и клянусь, что последую за тобой, куда хочешь.
   — Даже если я отправлюсь искать мое видение?
   — Да, хозяин.
   — Ну что ж, оставайся со мной, мой храбрый маратх. Вдвоем мы будем стоить десяти. Пошли!
   Тремаль-Найк вернулся к берегу, ухватился за борт лодки и сильным толчком опрокинув ее, затопил на мелководье.
   — Зачем это? — удивленно спросил Каммамури.
   — Никто не должен знать, что мы здесь. А теперь попробуем раскрыть эту тайну.
   Они проверили патроны в карабинах и пистолетах, чтобы быть уверенными в них, и осторожно направились к баньяну, внушительная масса которого гордо виднелась в ночной темноте.

Глава 3
МСТИТЕЛЬ ЗА ХУРТИ

   Баньяны, называемые также «фигами пагод» — самые удивительные деревья, которые только можно вообразить.
   Их высота и толщина не только больше, чем у столетних дубов, но, кроме того, с их многочисленных горизонтальных ветвей спускаются вниз тонкие воздушные корни, которые тут же укореняются, едва коснувшись земли, и быстро крепнут, образуя все новые и новые стволы и давая тем самым новое питание и все более мощную жизнь всему растению.
   Его ветки удлиняются дальше, пуская новые корни, а значит, и новые стволы — таким образом, одно дерево часто покрывает большое пространство земли. Оно, можно сказать, образует целый лес, состоящий из сотен и сотен причудливых колонн, под которыми приверженцы Брамы размещают своих идолов.
   В провинции Гуджарат существует баньян, называемый «кобир бор», очень почитаемый индийцами, которому они насчитывают три тысячи лет. Он покрывает площадь в две тысячи квадратных футов и имеет не менее трех тысяч колонн, или, если хотите, корней. В древности он был еще больше, но значительная часть его была разрушена водами реки, которые размыли часть острова, на котором он растет.
   Баньян, под которым два индийца собирались провести ночь, был один из самых больших. У него было множество колонн, поддерживающих огромные ветви с маленькими алыми плодами, и очень толстый ствол, который был срублен, однако, или срезан на определенной высоте.
   Внимательно осмотрев колонну за колонной, чтобы убедиться, что за ними никто не прячется, Тремаль-Найк и Каммамури уселись у ствола, положив на колени карабины.
   — Сюда обязательно кто-нибудь придет, — сказал охотник на змей вполголоса. — Посмотрим, кто же это будет.
   — Ты думаешь, что эти люди, которые убили Хурти, приходят сюда?
   — Уверен. Еще до завтра мы кое-что узнаем о них.
   — Мы схватим первого, кто придет, и убьем его.
   — Там видно будет. А теперь молчи и гляди в оба.
   Тремаль-Найк достал из кармана лист, похожий на лист плюща, называемый в Индии «бетель», соединил его с кусочком ореха, добавил немного мела и принялся жевать эту смесь, которая считается у индийцев полезной для желудка, питает мозг, предохраняет зубы и очищает дыхание.
   Прошло два часа, долгих, как два века, во время которых ничто не нарушило тишины, царившей под густой сенью гигантского дерева. Было уже, наверное, около полуночи, когда Тремаль-Найку, который был настороже, показалось, что он слышит странный шум.
   Это был какой-то подземный грохот, подобный тому, что бывает при землетрясениях, но более слабый и глухой.
   Тремаль-Найк почувствовал, как им овладевает смутное беспокойство.
   — Каммамури, — прошептал он едва слышно, — будь настороже.
   — Ты что-то заметил? — спросил маратх, вздрогнув.
   — Ничего, но я слышал непонятный шум.
   — Где?
   — Мне показалось, он идет из-под земли.
   — Это невозможно, хозяин!
   — У меня хороший слух, я не мог ошибиться.
   — Что же это такое?
   — Понятия не имею, но скоро мы это узнаем.
   — Хозяин, тут какая-то страшная тайна.
   — Ты боишься?
   — Нет, я маратх.
   — Тогда мы ее раскроем.
   В этот миг из-под земли снова донесся тот же таинственный грохот. Оба индийца удивленно переглянулись.
   — Так может грохотать огромный барабан, например, «хаук», — сказал Тремаль-Найк.
   — Так и есть, — ответил Каммамури. — Но как он оказался под землей? Неужели эти таинственные люди устроили себе логово под джунглями?
   — Скорее всего, Каммамури.
   — Что будем делать, хозяин?
   — Останемся здесь: кто-нибудь да придет сюда в конце концов.
   — Тикора! — раздался вдруг в темноте чей-то голос.
   Оба индийца вскочили на ноги. Голос прозвучал очень близко от них, буквально за их спиной.
   — Тикора! — прошептал Тремаль-Найк. — Кто произнес это имя?
   Он огляделся кругом, но никого не увидел; посмотрел вверх, но не заметил ничего, кроме ветвей баньяна, смутно проступающих в темноте.
   — Может, кто-то прячется в ветвях?
   — Нет, нет, — весь дрожа, сказал Каммамури. — Голос послышался сзади нас.
   — Странно.
   — Тикора! — воскликнул тот же таинственный голос.
   Два индийца снова оглянулись. Ошибиться было невозможно: кто-то находился рядом с ними, но к их удивлению и даже ужасу, был невидим.
   — Хозяин, — прошептал Каммамури, — нам придется иметь дело с каким-то духом.
   — Я не думаю, что это духи, — ответил Тремаль-Найк. -Мы найдем того, кто развлекается, пугая нас.
   — О!.. — воскликнул маратх, пятясь назад в испуге. — Смотри туда… хозяин! Смотри!..
   Тремаль-Найк поднял глаза на баньян и заметил полоску света, пробивающуюся из расщепленного ствола. Несмотря на всю свою храбрость, он почувствовал, как кровь застыла у него в жилах.
   — Свет! — прошептал он потрясенно.
   — Бежим, хозяин! Бежим! — умолял Каммамури.
   В третий раз из-под земли донесся таинственный грохот, и из ствола баньяна послышался пронзительный звук рамсинги. Издалека раздались другие похожие звуки.
   — Бежим, хозяин! — повторил Каммамури, обезумев от ужаса.
   — Никогда! — решительно возразил Тремаль-Найк.
   Он зажал в зубах кинжал и взял карабин за ствол, чтобы в случае чего отбиваться прикладом. Но внезапно он передумал.
   — Спрячемся, Каммамури, — сказал он. — Прежде чем вступить в схватку, надо посмотреть, с кем придется иметь дело.
   Он увлек маратха шагов на сто от ствола баньяна, и оба притаились за колоннами, растущими здесь.
   — Теперь ни звука, — сказал он. — В удобный момент начнем действовать.
   Из огромного ствола баньяна раздалась последняя резкая нота, которая разбудила эхо Сундарбана. Полоска света, которая пробивалась из верхушки дерева, погасла, и вместо нее показалась человеческая голова, покрытая чем-то вроде желтого тюрбана.
   Человек в тюрбане огляделся, чтобы убедиться, что никого нет в окрестностях огромного дерева, потом сделал еще несколько шагов наверх и вылез из расселины ствола, цепляясь за одну из ветвей. Следом за ним вылезли еще человек сорок и тут же соскользнули по стволу вниз на землю.
   Они были почти голые. Только набедренные повязки грязно-желтого цвета прикрывали их тощие тела, а на груди виднелась странная татуировка: змея с головой женщины.
   Тонкая шелковая веревка, вроде аркана со свинцовым шариком на конце, несколько раз была обернута у них вокруг пояса, и за нее у каждого был заткнут кинжал.
   Таинственные эти фигуры молча спустились на землю и окружили старика-индийца, высокого, с властным взглядом, блестящим даже в темноте.
   — Дети мои! — сказал он мрачным голосом. — Злая кара поразила нечестивца, осмелившегося вступить на эту землю, священную для тугов и неприкосновенную для любого чужака. Мы принесли его в жертву нашей богине, но богиня еще не удовлетворена.
   — Мы знаем это, — ответили туги.
   — Да, свободные дети Индии, наша богиня требует других жертв.
   — Все, что прикажет наш вождь, мы готовы исполнить.
   — Я знаю это, — сказал мрачный старик. — Но время еще не пришло. Нам угрожает большая опасность, дети мои.
   — Какая?
   — Другой чужак видел Деву, которая бережет пагоду нашей богини.
   — О!.. — вскричали индийцы.
   — Да, дети мои, какой-то наглец, нечестивец, осмелился смотреть в лицо нашей священной Деве, но он умрет, он погибнет от наших верных арканов.
   — Кто этот человек?
   — Вы узнаете в свое время. Принесите мне жертву!
   Два туга встали и направились к тому месту, где лежал бедный Хурти.
   — Ах негодяи! — воскликнут Тремаль-Найк при виде того, как эти двое схватили мертвого за руки и поволокли к стволу баньяна. Он вскинул карабин и прицелился.
   — Что ты делаешь, хозяин? — пролепетал Каммамури, хватая ствол его карабина и резко опустив его вниз.
   — Я пристрелю их, Каммамури, — сказал глухим голосом охотник на змей. — Они убили Хурти, и надо, чтобы я отомстил за него.
   — Мы погибнем оба. Их же сорок человек.
   — Ты прав, Каммамури. Мы перебьем их всех в другой раз.
   Он снова опустил карабин и улегся на землю, кусая себе губы от бешенства.
   Два туга приволокли Хурти в центр круга и бросили его к ногам старика.
   — Кали! — воскликнул тот, подняв глаза к небу.
   Он выхватил из-за пояса кинжал и вонзил его в грудь Хурти.
   — Негодяй! — заорал Тремаль-Найк. — Это слишком!
   И он выскочил из укрытия. Огненная вспышка, сопровождаемая звуком выстрела прорезала темноту, и старик-индиец, пронзенный в грудь пулей охотника, упал на тело Хурти.

Глава 4
В ДЖУНГЛЯХ

   Заслышав неожиданный выстрел, индийцы вскочили на ноги с арканами в правой руке и кинжалами в левой. Видя своего предводителя распростертым на земле, залитым кровью, они на миг забыли об убийце и бросились ему на помощь. Этого момента и хватило Тремаль-Найку с Каммамури, чтобы убежать незамеченными.
   Джунгли, с их колючими кустами и густым бамбуком, представлявшие надежное укрытие, были всего в двух шагах. Оба индийца бросились в заросли и что есть сил побежали прочь. Так они мчались минут пять или шесть, пока не упали под сенью густого бамбука, надежно укрывшего их от глаз возможных преследователей.
   — Если тебе дорога жизнь, — сказал Тремаль-Найк, — не двигайся!
   — Ах хозяин! Что ты наделал! — запричитал бедный маратх. — Они набросятся на нас и задушат, как бедного Хурти.
   — Я отомстил за моего товарища. Впрочем, они не найдут здесь нас.
   — Они духи, хозяин.
   — Они люди. Молчи и хорошенько смотри вокруг.
   Со стороны баньяна послышались страшные вопли тугов.
   — Месть! Месть! — кричали они.
   Три громких звука, звука рамсинги, донеслось оттуда, а из-под земли послышался глухой рокот, как и раньше. Оба охотника сжались в комок, чтобы быть как можно меньше, и даже затаили дыхание. Они понимали, что если их обнаружат, минуты жизни их будут сочтены.
   Не прошло и трех минут, как они услышали шелест бамбука, и в темноте показался один из этих людей с арканом в правой руке и кинжалом в левой. Как стрела, он пронесся мимо и исчез в густых джунглях.
   — Ты видел его, Каммамури? — вполголоса спросил Тремаль-Найк.
   — Да, хозяин, — отвечал маратх.
   — Они думают, что мы уже далеко, и бегут, чтобы настичь нас. Через несколько минут у нас за плечами не будет ни единого человека.
   — Будем осторожны, хозяин: эти люди внушают мне страх.
   — Не бойся, я здесь. Тихо и будь внимателен!
   Еще один туг, вооруженный, как и первый, бегом пересек поляну и скрылся в зарослях бамбука.
   Вдали послышался крик, потом какой-то свист, видимо, сигнал. Затем все смолкло.
   Прошло полчаса. Все указывало на то, что индийцы, бросившись по ложному следу, были уже далеко. Наступил самый удобный момент, чтобы бежать назад к берегу.
   — Каммамури, — сказал Тремаль-Найк. — Мы можем возвращаться. Туги впереди, они ищут нас в джунглях.
   — Ты уверен в этом, хозяин?
   — Я не слышу никакого шума.
   — А куда мы пойдем? Может, к баньяну?
   — Да, маратх.
   — Ты что, хочешь залезть внутрь?
   — Нет пока, но завтра ночью мы вернемся сюда и раскроем их тайну.
   — Но кто, по-твоему, эти люди?
   — Не знаю, но скоро буду знать, Каммамури. И узнаю также, кто та женщина, которая стережет пагоду их страшной богини. Ты слышал, что сказал тот старик?
   — Да, хозяин.
   — Мне показалось, что он говорит обо мне, и я подозреваю, что эта Дева…
   — Кто же?
   — Та самая женщина, которая околдовала меня. Едва тот старик заговорил о ней, я почувствовал, что сердце забилось у меня в груди точно так же, как тогда…
   — Тихо, хозяин! — прошептал Каммамури сдавленным голосом.
   — Ты что-то услышал?
   — Бамбук колышется.
   — Где?
   — Вон там… в тридцати шагах от нас. Тсс!..
   Тремаль-Найк поднял голову и огляделся вокруг, внимательно осматривая черную массу бамбука, но никого не заметил. Он прислушался, сдерживая дыхание, и вздрогнул. Едва слышный шорох был слышен в направлении, указанном маратхом — казалось, чья-то рука осторожно раздвигает широкие листья растений.
   — Кто-то приближается, — прошептал он. — Не шевелись, Каммамури.
   Шелест усиливался и приближался, но довольно медленно. Наконец они увидели, как два бамбука отклонились в сторону, и показался индиец. Он встал на колени и склонился к земле, поднеся руку к уху. Постоял так минуту, потом выпрямился и, казалось, начал нюхать воздух.
   — Гари! — позвал он.
   Второй индиец вышел из тех же зарослей в шести шагах от первого.
   — Ничего не слышишь? — спросил он.
   — Абсолютно ничего.
   — А мне показалось, что кто-то здесь шепчется.
   — Наверное, ты ошибся. Уже пять минут, как я стою тут и прислушиваюсь. Мы идем по ложному следу.
   — А где остальные?
   — Все впереди нас, Гари. Есть опасение, что люди, которые осмелились высадиться здесь, попытаются напасть на пагоду.
   — С какой целью?
   — Две недели назад Дева встретила мужчину. Один из наших заметил, что они обменялись знаками.
   — А зачем?
   — Полагают, что он хочет освободить Деву.
   — О! Ужасное преступление! — воскликнул тот, которого звали Гари.
   — Сегодня ночью другой чужак, товарищ того негодяя, который осмелился поднять глаза на Деву нашей богини, высадился здесь. Наверное, чтобы следить за нами.
   — Он был задушен.
   — Да, но за ним высадились другие, один из которых убил нашего жреца.
   — А кто этот человек, который осмелился приблизиться к Деве?
   — Неустрашимый человек, Гари, способный на все: охотник на змей из Черных джунглей.
   — Он должен умереть.
   — Он умрет, Гари, куда бы он ни бежал. Мы настигнем его и задушим нашими арканами. А теперь иди прямо, пока не достигнешь берега реки; я же отправлюсь в пагоду стеречь Деву. Прощай и пусть богиня защитит тебя!
   И два туга разошлись в разные стороны. Едва стих шум их шагов, Тремаль-Найк, слышавший все до последнего слова, вскочил на ноги.
   — Каммамури, — с волнением сказал он, — нам нужно разделиться. Ты слышал: они знают, что я высадился, и ищут меня.
   — Я слышал все, хозяин.
   — Ты пойдешь за индийцем, который направился к реке и, как только сможешь, переправишься на другой берег. А я пойду за другим.
   — Ты что-то скрываешь от меня, хозяин. Почему ты тоже не идешь к берегу?
   — Я должен попасть в пагоду.
   — О не делай этого, хозяин!
   — Я непреклонен. В этой пагоде они прячут женщину, которая меня околдовала.
   — А если тебя убьют?
   — Они убьют меня рядом с ней, и я умру счастливым. Иди, Каммамури, иди. Меня гложет нетерпение, я весь горю!
   Каммамури издал глубокий вздох, который показался стоном, и поднялся.
   — Хозяин, — взволнованно сказал он, — где мы встретимся?
   — В хижине, если я не погибну. А теперь уходи!
   Маратх двинулся прочь по следам индийца, держа путь в сторону берега. Тремаль-Найк смотрел ему вслед, скрестив руки на груди и нахмурившись.
   — А теперь, — сказал он, гордо поднимая голову, когда маратх исчез в темноте, — бросим вызов самой смерти!..
   Он повесил на плечо карабин, еще раз оглянулся вокруг и удалился быстрыми, неслышными шагами по следам второго индийца, который не должен был уйти далеко.
   Дорога была трудная и запутанная. Насколько хватало глаз, все вокруг было покрыто густым бамбуком, который поднимался своими тонкими, гибкими стволами на необычайную высоту.
   Человек, не знакомый, с этими местами, без сомнения, заблудился бы среди этих гигантских растений и не смог бы пройти бесшумно, но Тремаль-Найк, который родился и вырос в джунглях, продвигался быстро и уверенно, не производя ни малейшего шороха.
   Он не столько шел — это зачастую было просто невозможно — сколько полз, подобно змее, скользя среди растений, не останавливаясь и не колеблясь в выборе пути. Иногда он прикладывал ухо к земле, чтобы убедиться, что не потерял след индийца который шел впереди. Он улавливал колебания почвы от его шагов, как бы ни были они легки.
   Он прошел уже больше мили, когда заметил, что индиец вдруг остановился. Три или четыре раза он прикладывал ухо к земле, но почва не передавала никакого шума. Тогда он встал, прислушиваясь с глубоким вниманием, но ни единый шорох не донесся до него.
   — Что случилось? — прошептал Тремаль-Найк, оглядываясь вокруг. — Неужели он заметил, что я иду за ним? Будем настороже!
   Он три или четыре метра прополз, потом поднял голову, но тут же снова опустил ее. Затылком он натолкнулся на что-то мягкое, что свисало над ним с высоты и почти тут же подалось назад. Быстро выхватив нож, он откатился в сторону и глянул вверх.
   Поначалу он ничего не увидел, или по крайней мере ему показалось, что он ничего не видит. Однако он был уверен, что на что-то натолкнулся, и это не был просто лист бамбука.
   Несколько минут он оставался неподвижным, как статуя.
   «Это питон!» — вдруг воскликнул он, однако без всякого страха.
   Неожиданный шорох послышался среди бамбука, потом что-то темное, длинное, гладкое, колыхаясь, спустилось по одному из стволов. Это был чудовищный питон, длиной не менее двадцати пяти футов, который потянулся к охотнику, стараясь обвить его крепкими кольцами и задушить в своих страшных тисках. Его пасть была открыта, оттуда, извиваясь, свешивался раздвоенный язык, а горящие глаза угрожающе блестели во тьме.
   Тремаль-Найк замер и дал ему спокойно спуститься, чтобы не быть схваченным разъяренной рептилией и не превратиться в груду поломанных костей и окровавленного мяса.
   «Если я пошевелюсь, я погиб, — сказал он себе с полным хладнокровием. — Но если индиец, который идет впереди, ничего не заметит, я спасен».
   Питон спустился, коснувшись головой земли. Он потянулся к охотнику на змей, который сохранял неподвижность трупа, поколыхался некоторое время над ним, касаясь холодным языком, потом попытался подлезть вниз, чтобы обвить его своим длинным телом. Трижды он пытался это сделать, шипя от ярости, и три раза отступал, свертываясь в кольца, поднимаясь и опускаясь с бамбука, вокруг которого он обвился.
   Трепеща, охваченный ужасом, Тремаль-Найк продолжал сохранять неподвижность, прилагая нечеловеческие усилия, чтобы овладеть собой, но едва он заметил, что рептилия поднялась и свернулась кольцами, как поспешил отползти на пять-шесть метров подальше. Он уже думал, что вне опасности, когда, обернувшись, чтобы подняться, услышал:
   — Ты что здесь делаешь?
   Тремаль-Найк вскочил с ножом в руке. В семи или восьми метрах от него, почти под тем самым местом, где скрывался питон, появился высокий худой индиец, вооруженный кинжалом и арканом со свинцовым шариком на конце. На его груди красовалась татуировка в виде змеи с головой женщины, окруженная буквами санскрита.
   — Что ты делаешь здесь? — повторил индиец угрожающим тоном.
   — А ты кто такой? — отпарировал Тремаль-Найк с холодным спокойствием. — Быть может, ты один из тех негодяев, что убивают ни в чем не повинных людей?
   — Да, и именно это я сейчас сделаю с тобой!
   Тремаль-Найк усмехнулся, глядя на питона, который начинал разворачивать свои кольца, нависая почти над самой головой туга.
   — Ты собираешься убить меня, — сказал он, — но смерть вот-вот сразит тебя самого,
   — Первым умрешь ты! — вскричал индиец, со свистом раскручивая над головой свой шелковый аркан.
   Угрожающий свист, который испустила змея, остановил его в тот момент, когда он готовился бросить свинцовый шарик.
   — О! — с ужасом воскликнул он.
   Прямо перед собой он увидел питона. Он хотел бежать, отпрыгнул назад, но запутался в густом бамбуке и рухнул в траву.
   — Помогите!.. Помогите!.. — отчаянно закричал он.
   Огромный питон бросился на него и в один миг обвил своими кольцами, сжав его такими тисками, что у индийца прервалось дыхание и захрустели кости.
   — Помогите!.. Помогите!.. — взывал несчастный, страшно выкатывая глаза.
   Тремаль-Найк бросился к нему. Страшным ударом ножа он почти рассек надвое питона, который в ярости шипел, покрывая жертву окровавленной слюной. Он взмахнул ножом, чтобы продолжить, когда услышал, как бамбук захрустел в нескольких шагах от него.
   — Вот он!.. — загремел чей-то голос.
   Это были другие туги, которые прибежали на помощь своему несчастному товарищу. Тремаль-Найк оценил опасность, которая ему угрожала и, не теряя ни секунды, опрометью бросился в заросли.
   — Вон он! Вот он! — кричал тот же голос. — Стреляйте в него!
   Вслед ему прогремел выстрел из аркебузы, будя эхо в джунглях, следом за ним второй, потом третий. Тремаль-Найк, чудом избежав выстрелов, обернулся, рыча, как зверь, и срывая с плеча карабин.
   — Вот вам! — бешенстве заорал он и выстрелил.
   Один из преследователей издал страшный вопль и, закрыв лицо руками, рухнул в траву.
   А Тремаль-Найк вновь пустился в отчаянное бегство, прыгая вправо и влево, чтобы помешать врагам прицелиться.