Сальгари Эмилио. Тайны черных джунглей

   — И тем не менее они пробрались. Я видел их своими собственными глазами, и они едва не задушили меня, как этого бедного сипая.
   — Они задушили сипая?
   — Да, того, кто должен был сменить меня.
   — Расскажи побыстрее, Саранги, как все случилось.
   — Солнце зашло, — начал Тремаль-Найк. — Я сидел напротив пленника, который не сводил с меня глаз. Прошло три часа, мы не сделали и движения. Вдруг я почувствовал, что веки мои тяжелеют и мной овладевает неодолимая сонливость. Негапатнан испытывал то же самое и зевал во весь рот. Я долго сопротивлялся, но в конце концов, сам не знаю как, упал на пол и уснул. Когда я открыл глаза, я лежал связанный и с заткнутым ртом, а решетки окна лежали на полу. Два туга душили бедного сипая. Я попытался биться, орать, но это было невозможно. Покончив с сипаем, они пролезли в окно и скрылись.
   — А Негапатнан?
   — Он бежал первым.
   — Но почему на тебя напала эта сонливость?
   — Не знаю.
   — В подвал ничего не бросили?
   — Я ничего не видел.
   — Может, они усыпили тебя парами морфия или каким-то другим наркотиком?
   — Может, и так.
   — Но мы его схватим, этого Негапатнана. По его следам идут мои молодцы.
   — Я тоже неплохо разбираюсь в следах.
   — Знаю, и будет хорошо, если ты сейчас же присоединишься к ним. Нужно схватить его любой ценой или по крайней мере поймать другого туга.
   — Это я возьму на себя.
   Бхарата развязал его. Они поднялись по лестнице и вошли в бенгали.
   — По какой дороге он бежал? — спросил Тремаль-Найк, беря предложенное ему ружье.
   — Он бросился в джунгли. Иди по этой тропке и найдешь там его следы. Поторопись, этот негодяй уже, должно быть, ушел далеко.
   Забросив ружье за спину, Тремаль-Найк отправился по указанной тропинке в джунгли. Нахмурившись, Бхарата проследил за ним долгим взглядом, во власти какой-то тяжелой мысли.
   «А если это правда?» — вдруг спросил он себя.
   И лицо его еще больше омрачилось.
   — Низа! Низа! — закричал он.
   Индиец, стоявший у отверстия, через которое бежал пленник, и внимательно изучавший следы, подбежал на зов.
   — Вот я, сержант, — сказал он.
   — Ты хорошо осмотрел следы? — спросил его Бхарата.
   — Да, очень внимательно.
   — Сколько людей выбрались из подвала?
   — Один.
   Бхарата сделал удивленный жест.
   — Ты уверен, что не ошибаешься?
   — Вполне, сержант. Негапатнан вышел один.
   — Ладно. Ты видишь того человека, который бежит к джунглям?
   — Да, это Саранги.
   — Проследи за ним: нужно знать, куда он направился.
   — Положитесь на меня, — ответил индиец.
   Он дождался, пока Тремаль-Найк исчез за деревьями, потом бросился, как олень, по той тропинке, прячась за стволами деревьев.
   Довольный Бхарата отправился к капитану, который ходил по террасе нервными шагами, изливая свой гнев в глухих проклятиях.
   — Ну? — спросил он, едва появился сержант.
   — Нас предали, капитан.
   — Предали!.. Кто?..
   — Саранги.
   — Саранги!.. Человек, который спас мне жизнь!.. Это невозможно!..
   — У меня есть доказательства.
   — Говори!
   Бхарата в нескольких словах рассказал, что произошло и что он видел. Капитан Макферсон был потрясен.
   — Саранги предатель?.. Но почему он не бежал с Негапатнаном?
   — Не знаю, капитан, но скоро мы это выясним. Низа выслеживает разбойника.
   — Если это правда, я прикажу его расстрелять.
   — Вы этого не сделаете, капитан.
   — Почему?
   — Нужно заставить его говорить. Этот человек знает не меньше Негапатнана.
   — Ты прав.
   Прошли три долгих часа в ожидании. Никто не вернулся, не слышалось ни крика, ни выстрела. Капитан Макферсон в нетерпении готов был покинуть террасу и отправиться в джунгли сам, когда Бхарата издал торжествующий возглас:
   — Вон он! Я вижу его!
   — Что такое?
   — Посмотрите туда, капитан, — сказал сержант. — Это Низа.
   — Но он один. Неужели Саранги бежал?
   — Не думаю. Низа бы не вернулся.
   Индиец несся, как стрела, часто оборачиваясь назад, словно опасаясь, что его преследуют и вот-вот настигнут.
   — Поднимайся сюда, Низа! — закричал ему Бхарата.
   — Побыстрее, быстрее! — торопил капитан.
   Индиец взлетел по лестнице, не останавливаясь, и показался на террасе, запыхавшийся и весь в поту. Его глаза блестели от возбуждения.
   — Ну и как? — одновременно спросили капитан и сержант, двинувшись ему навстречу.
   — Все ясно. Саранги — туг!
   — Но ты не ошибаешься? — спросил капитан свистящим голосом.
   — Нет, не ошибаюсь: есть доказательства.
   — Рассказывай, Низа, я хочу знать все. Этот негодяй заплатит мне за Негапатнана.
   — Я шел по его следам до джунглей, — сказал Низа. — Там я потерял его из виду, но скоро заметил в ста метрах впереди себя. Я ускорил шаги и нагнал его. Он шел быстро, но осторожно, часто оглядываясь назад и прислушиваясь. Минут через двадцать я услышал крик и увидел выходящего из-за куста человека. Это был туг, настоящий душитель с татуировкой на груди и арканом на поясе. Я не слышал их разговора, но, прежде чем расстаться, Саранги громко сказал товарищу: «Предупреди Коульи, что я возвращаюсь в бенгали и через несколько дней голова у него будет». Они разошлись в разные стороны, а я бегом бросился сюда, чтобы опередить Саранги. Он должен быть не очень далеко.
   — Что вы скажете об этом, капитан? — спросил Бхарата.
   Макферсон не ответил. Скрестив руки на груди, с мрачным лицом и горящим взглядом, он размышлял.
   — Кто этот Коульи? — внезапно спросил он.
   — Не знаю, — отвечал Низа.
   — Наверняка главарь тугов, — сказал Бхарата.
   — О какой голове говорил негодяй?
   — Не знаю, капитан. Он больше ничего не прибавил.
   — Что, если он намекал на одну из наших?
   — Это возможно, — сказал сержант.
   Капитан еще больше помрачнел.
   — Сдается мне, Бхарата, он говорил о моей голове.
   — А вместо этого, мы пошлем его собственную господину Коульи.
   — Надеюсь. Что будем делать с Саранги?
   — Нужно заставить его говорить.
   — А он заговорит?
   — Огонь развяжет ему язык.
   — Ты знаешь, что они упрямее, чем мулы.
   — Вам нужно, чтобы он заговорил, капитан? — вмешался Низа. — За него возьмусь я.
   — Ты?..
   — Достаточно дать ему стаканчик лимонада.
   — Лимонада?.. Ты с ума сошел, Низа.
   — Нет, капитан, — воскликнул Бхарата. — Он не сумасшедший. Я слышал о лимонаде, который развязывает языки.
   — Так и есть, — подтвердил Низа. — Лимонный сок смешивается с соком йоумы, добавляется шарик опия — и любой человек заговорит.
   — Иди и приготовь этот лимонад, — сказал капитан. — Если опыт удастся, я дам тебе двадцать рупий.
   Индиец не заставил повторять себе дважды. Через несколько минут он вернулся с тремя большими чашками лимонада на прекрасном подносе из китайского фарфора. В одной он уже растворил шарик опия и сок йоумы.
   И в самое время. Тремаль-Найк появился на окраине джунглей в сопровождении трех или четырех сипаев.
   При виде их капитан понял, что Негапатнан не пойман, не обнаружен.
   — Ничего, — прошептал он. — Саранги расскажет, где он. Будем осторожны, Бхарата, чтобы этот молодчик ничего не заподозрил. А ты, Низа, вели немедленно починить решетки в подвале. Он нам скоро понадобится.
   А Тремаль-Найк между тем спокойно подходил к бенгали.
   — Эй! Саранги! — закричал Бхарата, наклонившись через перила. — Как дела? Обнаружил негодяя?
   Тремаль-Найк безнадежно махнул рукой.
   — Нет, сержант. Мы потеряли следы.
   — Поднимайся к нам. Расскажешь подробности.
   Ничего не подозревавший Тремаль-Найк быстро вошел в 6eнгали и тут же предстал перед капитаном Макферсоном, который сидел за маленьким столиком, прихлебывая лимонад.
   — Ну, мой храбрый охотник, — сказал он с добродушной улыбкой, — значит, этот молодчик исчез?
   — Да, капитан, хотя мы искали его повсюду.
   — Вы даже не обнаружили его следов?
   — Нет, следы были, и мы шли по ним довольно долго, но потом они исчезли. Скорее всего, этот проклятый Негапатнан запутал их, перелезая с дерева на дерево.
   — А кто-нибудь еще остался в лесу?
   — Да, четверо сипаев.
   — А ты откуда пришел?
   — С другого края.
   — Ты, должно быть, устал. Выпей лимонада, тебе не помешает.
   И он протянул охотнику полную чашку. Тремаль-Найк опрокинул ее одним духом.
   — Как ты думаешь, Саранги, — снова начал капитан, — есть еще туги в лесу?
   — Думаю, нет, — отвечал Тремаль-Найк.
   — Ты не знаешь кого-нибудь из этих людей?
   — Мне знать… этих людей? — воскликнул Тремаль-Найк.
   — А почему бы и нет? Ты много времени жил в лесу.
   — Нет, не знаю.
   — А мне, однако, донесли, что ты разговаривал с подозрительным индийцем.
   Тремаль-Найк посмотрел на капитана, не отвечая. Глаза его заволокла какая-то пелена, лицо стало сонным, уголки губ опустились.
   — Так что ты на это скажешь? — с легкой насмешкой спросил Макферсон.
   — Туги! — забормотал охотник на змей, потирая лоб руками. — Я говорил с тугом?..
   — Внимание, — шепнул Бхарата на ухо капитану. — Лимонад начинает действовать.
   — Ну говори, говори, — настаивал капитан.
   — Да, я помню, я говорил с тугом на краю леса. Ха-ха!.. А они думали, что я ищу Негапатнана. Ослы!.. Ха-ха!.. Я выслеживаю Негапатнана? Это я, который помог ему бежать… Ха-ха!..
   И охваченный каким-то лихорадочным весельем, Тремаль-Найк засмеялся, как полоумный, не понимая уже, что говорит.
   — Давайте, капитан, — воскликнул Бхарата. — Мы сейчас все узнаем.
   — Он подписал уже свой смертный приговор, — мрачно сказал Макферсон.
   — Не спешите, капитан. Раз он расположен поговорить, послушаем его еще.
   — Ты прав. Итак, Саранги…
   — Саранги! — резко прервал его одурманенный охотник. — Я такой же Саранги, как ты персидский шах. Я Тремаль-Найк… Тремаль-Найк из Черных джунглей, охотник на змей. Ты никогда не был в Черных джунглях? Тем хуже для тебя: ты никогда не видел ничего прекрасного. О какой же ты дурак, какой глупец!
   — Я и вправду дурак, — сказал капитан, сдерживаясь с большим трудом. — А ты Тремаль-Найк? А почему ты спас меня?
   — Чтобы отвести всякое подозрение. Ты не знаешь разве, что я хотел поступить к тебе на службу?
   — А зачем?
   — Так велели туги. Они отдадут мне Деву пагоды. Ты знаешь Деву пагоды? Нет? Тем хуже для тебя. Знай, она прекрасна, божественно прекрасна. Она бы свела с ума самого Вишну.
   — А где эта Дева пагоды?
   — Далеко отсюда, очень далеко.
   — Где же?
   — Я не скажу. Ты можешь украсть ее у меня.
   — И кто ее держит?
   — Туги, но они дадут мне ее в жены. Я сильный, смелый. Я сделаю все, что они захотят, лишь бы получить ее. Я уже освободил Негапатнана…
   — Ты должен, наверное, сделать что-то еще?
   — Сделать?.. Ха!.. Ха!.. Я должен… понимаешь принести им голову… ха-ха!.. Ты спрашиваешь очень смешно. Ты заставляешь меня смеяться, как сумасшедшего.
   — Почему? — спросил Макферсон, который был поражен и от гнева все больше переходил к удивлению, слыша эти признания.
   — Потому что голова, которую должен отрезать… Ха!.. ха!.. Не могу, это очень смешно! Это твоя голова!..
   — Моя!.. — вскричал капитан, вскочив на ноги. — Моя голова?
   — Да, твоя… Но только без этой фуражки.
   — И кому ты должен отнести ее?
   — Суйод-хану.
   — И кто такой Суйод-хан?
   — Как? Ты не знаешь его? Это главарь тугов.
   — И тебе известно, где он скрывается?
   — Да, конечно.
   — Где?
   — На… на…
   — Говори! Ну быстрее, говори! — не выдержал капитан, хватая его за руки.
   — Ты такой любопытный?
   — Да, я сгораю от желания это знать.
   — А если я не хочу говорить?
   Во власти страшного волнения капитан выхватил пистолет и приставил к его груди.
   — Если не скажешь, я тебя пристрелю.
   — Ты просто шутишь надо мной. Ха-ха!..
   — Да, это правда, — насильно улыбнулся, приходя в себя, капитан. — Я просто хотел подшутить над тобой. Мне просто ужасно интересно, где прячется этот хитрец Суйод-хан.
   — А что тут непонятного? Где же ему быть, как не на Раймангале?
   — Вот как! Повтори-ка еще!.. Повтори!..
   — На Раймангале, я тебе сказал.
   Капитан Макферсон издал короткий сдавленный крик и упал в свое кресло без сил.
   — Ада!.. О! Моя Ада! Наконец-то ты спасена!.. — прошептал он.

Глава 7
ЦВЕТЫ, КОТОРЫЕ СПЯТ

   Когда Тремаль-Найк пришел в себя, он оказался заключенным в тесном подземелье, освещенном маленьким окошком, забранным двойным рядом толстых решеток. Его руки и ноги были опутаны крепкой веревкой, конец которой был привязан к столбу.
   Сначала ему показалось, что он видит дурной сон, но очень скоро пришлось убедиться, что все это настоящая и весьма суровая действительность. Страх и отчаяние овладели им в эту минуту, им, который так часто доказывал свою неколебимую храбрость.
   Он попытался собраться с мыслями, но в голове царила странная путаница. Он смутно вспомнил Негапатнана, его бегство, какую-то странную беседу с капитаном, лимонад и больше ничего.
   «Кто же мог выдать меня? — спросил он себя с дрожью. — Что случилось со мной? Что за туман у меня в мозгу?.. Неужели меня опоили чем-то?.. «
   Он сделал попытку подняться, но тут же снова упал, настолько слабыми были его руки и ноги. В этот момент открылась дверь.
   — Кто здесь? — спросил он.
   — Я, Бхарата, — отвечал сержант, подходя.
   — Наконец-то! — воскликнул Тремаль-Найк. — В чем дело? По какой причине я оказался здесь?
   — А ты не догадываешься?
   — Как я могу догадаться?
   — Ты что же думал, мы никогда не узнаем, что ты туг?
   — Я!.. Туг?..
   — Да, Саранги.
   — Ты лжешь!
   — Нет, это ты нам лгал. А вчера во всем признался.
   — Я признался?
   — Вот именно.
   — Ты с ума сошел, Бхарата.
   — Нет, Саранги, мы дали тебе выпить йоуму, и ты во всем признался.
   Услышав это, Тремаль-Найк похолодел. Он вспомнил лимонад, которым его угостил капитан.
   — Негодяи!.. — в отчаянии воскликнул он.
   Бхарата усмехнулся и сел против него на складной стул.
   — Хочешь спастись? — сказал он после некоторого молчания.
   — Каким образом? — спросил Тремаль-Найк прерывающимся голосом.
   — Признайся во всем и, может быть, капитан помилует тебя.
   — Не могу: они убьют женщину, которую я люблю.
   — Кто они?
   — Туги.
   — Что за историю ты мне рассказываешь? Объясни.
   — Это невозможно! — вскричал Тремаль-Найк. — Будьте вы все прокляты! И вы, и туги!.. Все, все!..
   — Выслушай меня, Саранги. Мы уже знаем, что туги укрываются на Раймангале, но не знаем, сколько их и где они прячутся там. Если ты это скажешь, у тебя будет шанс спастись.
   — А что вы сделаете со всеми этими тугами? — сдавленным голосом спросил Тремаль-Найк.
   — Перестреляем их всех.
   — Даже если среди них есть женщины?
   — Их в первую очередь.
   — Почему?.. Их-то за что?
   — Они еще страшнее, чем мужчины. Они воплощают богиню Кали, ради которой душители губят всех и вся.
   — Ты ошибаешься, Бхарата! Ошибаешься!
   — Тем хуже.
   Тремаль-Найк застонал и скрипнул зубами. Его глаза растерянно блуждали, грудь порывисто вздымалась, лицо исказилось отчаянием.
   — Если бы вы сохранили жизнь одной из этих женщин… может быть, я бы сказал.
   — Это невозможно, они не заслуживают снисхождения. Мы их передушим всех, как диких зверей, в этих их подземельях.
   — Но у меня там любимая, невеста! — воскликнул Тремаль-Найк. — Ты сам зверь, если хочешь обречь ее на смерть!.. Нет, нет, ничего не скажу! Убейте меня, замучайте, делайте со мной, что хотите, я не скажу. Туги многочисленны и сильны, они будут защищаться и, быть может, спасут ту, которую я так люблю.
   — Но кто эта женщина?
   — Не могу сказать.
   — Саранги, — сказал тот дружески, — ты не хочешь сказать мне, кто эта женщина?
   — Никогда.
   — Белая или индианка?
   — Я не скажу.
   — Да, ты такой же фанатик, как и все остальные.
   Тремаль-Найк не отвечал.
   — Ладно, — выходя, заключил сержант. — Скоро мы отвезем тебя в Калькутту.
   «В Калькутту?.. Сегодня ночью нужно бежать, — прошептал пленник, оставшись один. — Бежать, или все пропало… «
   Вечером, на закате, ему принесли ужин: большую миску риса и кувшин воды.
   Едва солнце скрылось за лесом и в подвале сгустилась тьма, Тремаль-Найк облегченно вздохнул.
   Три долгих часа он сидел неподвижно, опасаясь, что кто-нибудь снаружи наблюдает за ним, потом принялся готовиться к побегу.
   Индийцы — большие мастера связывать людей, и нужен большой опыт, чтобы научиться развязывать их сложнейшие узлы. К счастью, Тремаль-Найк обладал недюжинной силой и крепкими зубами.
   Одним рывком он ослабил веревку, которая мешала ему наклонить голову, потом терпеливо, не обращая внимания на боль, приблизил одно из запястий ко рту и принялся работать зубами, разрывая, разжевывая, распутывая узлы.
   Разорвал одну веревку, разделаться с остальными было для него делом одной минуты. Он встал, разминая затекшие члены, осторожно приблизился к окошку и выглянул.
   Луна еще не взошла, небо было ярко усеяно звездами. Порывы свежего воздуха, напоенного ароматом сотен цветов, врывались через окно.
   Никакой шум не доносился снаружи, ни одна тень не виднелась на темном дворе бенгали.
   Ухватившись руками за одну из решеток, он яростно дернул и согнул ее, но не сломал.
   «Спасения нет. Побег невозможен», — сказал он себе.
   Он оглянулся вокруг, ища хоть что-нибудь, чем можно было бы раздвинуть прутья решетки, но ничего не нашел.
   «Я погиб, — прошептал он в полном отчаянии. — Но я не хочу умереть. Я должен спасти свою Аду. Если я погибну, то умрет и она».
   Он подошел к двери, но тут же остановился. До его слуха донеслось глухое рычание, исходившее снаружи, со двора.
   Он повернул голову к окошку и увидел, что оно точно закрыто какой-то темной массой; сквозь решетки сверкали блестящие зеленоватые глаза.
   — Дарма!.. — прошептал он голосом, задрожавшим от радостного волнения. — Дарма! Спасительница моя!
   Тигрица опять зарычала, тряся железные прутья. Тремаль-Найк подошел к решетке и схватил лапы верного животного.
   — Молодчина, Дарма! — воскликнул он. — Я всегда знал, что ты не оставишь в беде своего хозяина.
   Он пошарил в углу, где видел накануне обрывок бумаги, нашел этот клочок, аккуратно расправил его и, укусив себе палец, выдавил несколько капель крови. Палочкой быстро, насколько позволяла темнота, он нацарапал на листке следующие строки:
   «Меня предали и заключили в подвале. Быстро придите мне на помощь, иначе все пропало.
   Тремаль-Найк».
   Свернув трубочкой записку, он вернулся к окошку и привязал ее к шее тигрицы.
   — Беги, Дарма, возвращайся к тугам, — сказал он ей. — Твой хозяин в большой опасности.
   Тигрица повернулась и быстро исчезла в ночи.
   — Иди, — сказал охотник, провожая ее глазами. — Они придут, чтобы спасти меня, или помогут мне бежать.
   Прошел час или два. Вцепившись руками в решетки, Тремаль-Найк тревожно ждал возвращения тигрицы, переходя от надежды к отчаянию.
   «А если ее заметят? — дрожа, думал он. — Если она не вернется до утра?»
   Под утро огромная тень промелькнула между кустами, и вскоре тигрица коснулась лапами решеток окна.
   Умный зверь подобрался к окошку, не замеченный часовым. На шее у него был привязан целый сверток, который Тремаль-Найку, хоть и с большим трудом, удалось протащить сквозь решетку внутрь. Там было письмо, револьвер, патроны к нему, кинжал, аркан и два букетика цветов в плотно закрытых стеклянных колбах.
   «Что значат эти цветы?» — с удивлением спросил он себя.
   Он развернул письмо и в свете луны, проникавшем через оконце, прочел его.
   «Мы окружены. Но один из наших следует за Дармой. Нам грозит большая опасность; твой побег необходим.
   Используй эти цветы. Белые усыпляют, красные не дают уснуть. Усыпи часовых, а сам держи перед собой красные. Когда освободишься, проникни в дом и убей капитана.
   Нагор сообщит о своем присутствии свистом и будет готов помочь тебе.
   Коульи».
   Возможно, кого-то другого и повергла бы в уныние столь трудная задача, но не Тремаль-Найка. В этот момент он чувствовал себя таким сильным, что освободился бы и напал на дом даже без помощи Нагора.
   «Любовь даст мне силы и смелость, чтобы совершить это», — сказал он себе.
   Он спрятал оружие, аркан и патроны и вернулся к оконцу.
   — Уходи, Дарма! — приказал он, погладив ее лапу. — Тебе грозит большая опасность.
   Не успела тигрица скрыться в кустах, как раздался крик часового:
   — Тигр!.. Тигр!..
   Гулко прогремел ружейный выстрел. За ним еще один. Но тигрица прыгнула и тут же исчезла из вида.
   Послышался шум торопливых шагов, и несколько человек остановились у окошка.
   — Эй! — воскликнул голос, по которому Тремаль-Найк узнал Бхарату. — Где тигр?
   — Убежал, — отвечал часовой, стоящий у веранды.
   — А где он был?
   — У окошка.
   — Нет сомнений, что это была тигрица Саранги. Быстро, два человека в подвал, или мошенник сбежит от нас.
   Тремаль-Найк слышал все. Он взял обе колбы, разбил их, бросил белые цветы в темный угол, спрятал красные у себя на груди и растянулся около столба, обмотав себя веревками, как будто был связан.
   Вошли два сипая, держа в одной руке карабин, а в другой по смоляному факелу.
   — Эй! — позвал тот, что шел первым. — Ты здесь, Саранги?
   — Закрой пасть — я хочу спать, — проворчал Тремаль-Найк, притворяясь, что он в плохом настроении.
   — Спи спокойно, мой дорогой, мы будем тебя стеречь!
   Тремаль-Найк пожал плечами, прислонился к столбу и закрыл глаза. А сипаи, воткнув факелы в специальные кольца на стене, уселись рядом, с карабинами между колен.
   Прошло несколько минут, и Тремаль-Найк почувствовал резкий аромат, который ударил ему в голову, несмотря на то, что красные цветы забивали его своим сильным и тоже специфическим запахом.
   Он взглянул на сипаев: они зевали так, что готовы были вывихнуть себе челюсти.
   — Ты ничего не чувствуешь? — спросил солдат помоложе другого.
   — Ох, — отвечал его товарищ, — мне кажется, я…
   — Пьян, что ли?..
   — Да нет. Страшно хочется спать — так и слипаются глаза.
   — И мне тоже.
   — И не думай! Скоро сменят, и выспимся.
   Оба застыли, неподвижно тараща глаза, но Тремаль-Найк, внимательно следивший за ними, видел, как веки их понемногу отяжелели, а головы неудержимо клонились книзу. Раза три или четыре они то закрывали, то снова открывали глаза и наконец, захрапев, заснули совсем.
   Пора было действовать. Тремаль-Найк сорвал с себя путы и встал.
   «Свобода!» — торжествующе прошептал он.
   И, взяв веревки, он крепко связал спящих, а затем с оружием в руках бросился к лестнице.

Глава 8
ПРИЗНАНИЯ СЕРЖАНТА

   На площадке возле бенгали часового не было.
   Еще дрожавший от волнения, но решившийся на все, чтобы обрести свободу, Тремаль-Найк тихо поднялся по ступенькам и оказался в темной, пустой комнате.
   С минуту он стоял, прислушиваясь и держа наготове револьвер, потом тихо-тихо толкнул дверь в соседнюю комнату и осторожно просунул голову.
   «Никого», — прошептал он.
   Он открыл еще одну дверь, прошел длинный коридор и вошел в третью комнату.
   Она была очень просторна. Лунный свет освещал дюжину кроватей, на которых звучно храпели люди.
   «Сипаи», — замер, как вкопанный, Тремаль-Найк.
   Он повернул было назад, но в коридоре послышалось звяканье шпор и чьи-то уверенные шаги. Он вздрогнул и поднял револьвер. Человек приближался. У двери он остановился на мгновение, потом прошел дальше.
   «Если бы это был капитан!» — промелькнуло в голове Тремаль-Найка.
   Он тихо вышел из комнаты и вернулся в коридор. В дальнем конце его он увидел едва различимый силуэт человека, который тут же свернул за угол.
   Подняв револьвер, Тремаль-Найк двинулся следом, поднялся по лестнице и прошел второй коридор, ступая на цыпочках и почти не дыша.
   Идущий впереди, остановился. Тремаль-Найк услышал поворот ключа в замке, увидел, как открылась дверь, и тот исчез.
   Он ускорил шаги и остановился перед этой дверью, которая оказалась только прикрыта.
   Настольная лампа слабо освещала просторное помещение. Ему не удалось отчетливо разглядеть человека, сидящего за столом, но он решил, что это капитан Макферсон. При этом он почувствовал какую-то дрожь в своем теле и смутное беспокойство в душе.
   — Странно, — прошептал он. — С чего бы мне бояться этого?..
   Он легонько толкнул дверь, которая бесшумно открылась, и неслышными шагами подкрался к столу. Как ни легок был его шаг, человек услышал и резко поднялся.
   — Бхарата?.. — воскликнул Тремаль-Найк. И быстро наставил на него револьвер. — Ни крика, ни шагу, — сказал он ему. — Малейшее движение — и ты мертв!
   Видя перед собой пленника, который держал его в этот момент на прицеле, сержант попытался броситься к своим пистолетам, висевшим на стене, но предупреждение, сделанное тоном, не оставлявшим ни малейших сомнений, остановило его.
   — Ты!.. Саранги! — вскричал он, вцепившись в крышку стола руками.
   — Не Саранги, а Тремаль-Найк, охотник на змей из Черных джунглей, — ответил тот, не опуская оружия.
   Бхарата смотрел на него скорее удивленно, чем испуганно.
   — Но как ты оказался здесь?
   — Это моя тайна. Тугам не сидится в тюрьме.
   — Так значит, я не ошибся?
   — Кажется, нет.
   — Зачем ты явился сюда?