Сальгари Эмилио. Тайны черных джунглей

Глава 18
СЛИШКОМ ПОЗДНО!

   Большие котлы, полные молока, начинали уже кипеть, когда процессия, возглавляемая факиром, достигла пагоды.
   Она состояла из полутысячи человек, среди которых были музыканты, танцовщицы, заклинатели змей и разного рода факиры, тела которых были разрисованы знаками и пятнами невообразимых цветов.
   Первыми выступали две шеренги баядер, то есть танцовщиц, принадлежащих пагодам, увешанных ожерельями и золотыми браслетами, с цветами, искусно вплетенными в волосы. За ними шли музыканты с флейтами и барабанами, а дальше все, кто присоединился к процессии, беспорядочной толпой.
   Эта орущая толпа почти бегом продвигалась к пагоде, гоня впереди себя коров, для которых и варился рис в молоке.
   Подойдя к лестнице все остановились и образовали широкий полукруг, вынудив при этом Бхарату с его сипаями поспешно очистить место.
   По знаку Нимпора баядеры вошли в круг и, в то время как оркестр удвоил грохот, начали свой танец при свете многочисленных факелов.
   Когда баядеры закончили танцевать, а факиры повели коров к котлам, чтобы дать рис, сваренный в молоке, Нимпор поднялся по лестнице храма и остановился перед брамином, который стоял прямо перед дверью.
   — Служитель Брамы, — сказал он, поклонившись, — смиренный факир просит у тебя разрешения включить в нашу процессию статую Вишну, которую ты хранишь в своем храме. Все факиры, которые сопровождают меня, желают благословить ее в священной воде Ганга.
   — Факиры — святые люди, — отвечал брамин. — Если таково их желание, пусть войдут в пагоду и отнесут на берег реки статую бога.
   — Нет, — раздался решительный голос рядом с ним. — Никто не войдет в пагоду, кроме брамина.
   Факир обернулся и оказался лицом к лицу с Бхаратой.
   — Кто ты? — спросил он.
   — Сержант сипаев, как видишь.
   — Ну да, индиец, который служит угнетателям Индии, — с издевкой сказал факир.
   — Берегись, факир!.. У тебя слишком длинный язык, — побагровел сержант.
   Нимпор обернулся, указывая ему на толпу, которая гремела и бесновалась у подножия лестницы, и произнес угрожающим тоном:
   — Смотри!.. Почти все здесь — факиры, а ты знаешь, что они не боятся смерти!.. Попробуй только не дать им войти в храм, и они разъярятся, как тигры в джунглях. Никто не имеет права мешать нашим религиозных церемониям, даже англичане, и мы не посмотрим на твоих сипаев. Нас пятьсот, а у тебя лишь дюжина людей.
   Бхарата счел для тебя наилучшим гордо отойти и не отвечать. Он понимал, что факиры не отступят перед дюжиной ружей, и что его люди не смогут долго устоять против этих фанатиков. Жестом он приказал своим солдатам перейти на другую сторону лестницы.
   Факир тут же воспользовался этим отступлением. Он поднял здоровую руку, и по его знаку двадцать факиров отделились от толпы и вошли в храм.
   С собой они несли крепкие шесты и доски, которые тут же превратили в большие носилки, на которые и установили статую. Затем она была поднята и вынесена наружу.
   Факиры, оставшиеся на площади, приветствовали появление Вишну оглушительными криками, в то время как музыканты дули, что было мочи, в свои инструменты, били в барабаны, а танцовщицы снова начали танцы.
   — Вперед! — скомандовал Нимпор громовым голосом.
   Неся это громоздкое сооружение на своих железных шестах, факиры спустились с лестницы и направились к берегу Ганга, сопровождаемые танцовщицами, музыкантами, заклинателями змей и всеми прочими, которые толклись вокруг пагоды.
   Бхарата и сипаи, никак не предполагавшие, что внутри статуи могут спрятаться беглецы, даже не двинулись с места. Они были убеждены, что брамин позволил им укрыться в самой пагоде в какой-нибудь тайном ее подземелье.
   Довольный успехом своего замысла, факир повел эту пеструю толпу к берегу Ганга, в место, густо заросшее тростником.
   Энергичным жестом он остановил процессию на подходе к берегу, а сам вместе с двадцатью верными людьми внес огромную статую в воду.
   Ее положили на отмель таким образом, чтобы священная волна омывала только основание, а дверца оказалась не с той стороны, где берег.
   Нажатием кнопки он открыл ее, и Тремаль-Найк вместе со старым тугом, уже изнемогавшие в этой неудобной тюрьме, проворно выскользнули наружу, тут же спрягавшись в тростниках.
   — Возвращайтесь в пагоду, — приказал Нимпор своим факирам. — Нашего бога уже поцеловали волны священной реки.
   Двадцать человек снова взялись за шесты, подняли статую на плечи и вернулись на берег к музыкантам и танцовщицам.
   Многочисленное шествие выстроилось прежним порядком и с оглушительным шумом и грохотом отправилось назад к пагоде.
   Сам факир остался на отмели, якобы для того чтобы совершить омовение. Как только процессия удалилась, он встал со словами:
   — Быстро, пошли!..
   Тремаль-Найк и старый туг двинулись за ним, и скоро все трое углубились в чащу густых кустов.
   — Спасибо за помощь, — сказал ему Тремаль-Найк. — Без тебя мы бы долго еще сидели в брюхе Вишну.
   — Оставь свои благодарности и займемся капитаном, — ответил Нимпор.
   — Есть новости о нем?
   — Плохие для вас и для Суйод-хана.
   — Говори, — сказал Тремаль-Найк.
   — Боюсь, что завтра на рассвете он отправляется в Сундарбан.
   — Смерть Шивы!.. — вскричал Тремаль-Найк, побледнев. — Он отправляется!..
   — Его «Корнуэлл» уже стоит под парами.
   — Кто тебе это сказал?
   — Хидар.
   — Значит, все пропало!..
   — Еще не знаю. Нужно спешить в Белый город, удостовериться в этом самим.
   — Нельзя терять ни минуты. Где стоит его корабль?..
   — У форта Вильям.
   — Нужно отправляться немедленно.
   — Это далеко, — заметил старый туг.
   — Неподалеку отсюда стоит ваша шлюпка, — сказал факир.
   — Наши люди спаслись?..
   — Да.
   — Пошли, — сказал Тремаль-Найк. — Если «Корнуэлл» снимется с якоря, я потеряю Аду. Вы же потеряете свой Сундарбан.
   И все трое пустились бегом по берегу реки, в то время как в отдалении раздавались звуки труб и оглушительный бой барабанов уходящей к храму процессии.
   В трехстах шагах ниже по течению Тремаль-Найк и его товарищи нашли шлюпку, спрятанную среди густых тростников и охраняемую гребцами.
   — Никто тут не шныряет в окрестностях? — спросил старый туг.
   — Никто, — ответили гребцы.
   — Мы сможем добраться до форта Вильям к рассвету? — спросил Тремаль-Найк,
   — Можно, если очень постараться, — ответил один из гребцов.
   — Пятьдесят рупий, если успеете, — пообещал факир.
   Шлюпка быстро оторвалась от берега и понеслась вниз по течению со скоростью шхуны. Старый туг сел за руль, по бокам поместились Тремаль-Найк и факир.
   В столь поздний час река была уже пустынна, и это упрощало дело, но здесь попадалось немало мелей, и рулевому приходилось быть начеку.
   Пока гребцы налегали на весла, так что мускулы вздувались у них на руках, Тремаль-Найк и факир возобновили прерванный разговор.
   — Ты видел Хидара? — спросил охотник на змей.
   — Да, сегодня, перед тем как получил известие от брамина.
   — Он вполне уверен, что капитан отправится на рассвете?
   — У него есть для этого все основания, — ответил Нимпор. — Он видел вчера, как грузились две роты бенгальской пехоты, два артиллерийских орудия и значительное количество боеприпасов и продовольствия. А главное, в полдень машина была уже включена.
   — Капитан был на борту?
   — Этого он не знает.
   — У вас есть свои люди на фрегате?
   — Да.
   — Они помогут мне, — сказал Тремаль-Найк.
   — Какие у тебя планы?
   — Сесть на фрегат.
   — Чтобы убить его на самом корабле?..
   — Я не вижу другого способа, особенно теперь.
   — Однако это будет нелегко, — сказал факир.
   — Я готов на все, — отвечал Тремаль-Найк с несокрушимым спокойствием.
   — Берегись! Англичане не шутят, особенно с нами, индийцами.
   — Я знаю.
   — И ты думаешь, что после убийства капитана экспедиция не состоится?
   — Да, поскольку он — душа этого предприятия.
   — А если корабль уже ушел?
   — Вишну поможет мне.
   — Что ты хочешь этим сказать?
   — Что я отправлюсь на Раймангал и буду там ждать капитана.
   — Ты прибудешь слишком поздно… хотя…
   — Продолжай.
   — Ты знаешь, что канонерка, на которой служит Хидар, тоже отплывает.
   — Куда?
   — На Цейлон.
   — Так что же?
   — Она отплывает завтра вечером.
   — Я все еще не понимаю.
   — Я говорю, что в том случае, если фрегат уже отплыл, ты можешь добраться на ней до устья реки. Эта канонерка имеет большую скорость, чем фрегат.
   — Но смогу ли я сесть на нее?
   — Об этом позаботится сам Хидар, если тебе придется воспользоваться «Девонширом».
   Пока они беседовали, шлюпка продолжала спускаться вниз по течению Ганга со всевозрастающей скоростью. Она уже прошла мимо Черного города и плыла вдоль набережной Белого города, когда алый свет зари разлился по небу, заставив побледнеть ночные светила.
   То здесь, то там уже просыпались экипажи многочисленных кораблей, стоявших на якоре вдоль берега. На палубах, среди путаницы мачт, снастей и зарифленных парусов появлялись матросы; в тихом утреннем воздухе раздавались их хриплые спросонья голоса.
   Тремаль-Найк встал. Его глаза впились во внушительную громаду форта Вильям, которая уже проступала в утренней полутьме.
   — Где фрегат?.. — упавшим голосом спросил он.
   Факир тоже поднялся и с тревогой обежал взглядом строй стоявших на якоре судов.
   — Там!.. Смотри!.. Перед вторым шлюзом форта! — вскричал он вдруг.
   Тремаль-Найк взглянул в указанном направлении и увидел неподалеку от шлюза, соединяющегося со рвами форта, очень нагруженный и довольно низко сидящий в воде фрегат.
   Густой дым, смешанный с искрами, вырывался из его трубы, образуя в воздухе большое серое облако. С первого взгляда было ясно, что корабль готовится к отплытию.
   На палубе его царило лихорадочное оживление. Солдаты катили в трюм бочки и укладывали последние ящики, артиллеристы хлопотали у пушек, а вахтенные матросы уже отдавали швартовы и крутили носовую лебедку, готовясь поднять якоря.
   Тремаль-Найк издал крик отчаяния.
   — О боги! Он ускользает от меня!.. Быстрее!.. Быстрее, или все погибло!..
   Факир сделал безнадежный жест и упал на скамейку.
   — Слишком поздно!.. — прошептал он, хватаясь за голову. — Суйод-хан погиб!..
   Шестеро гребцов снова налегли на весла, и шлюпка, повинуясь им, полетела, как стрела. Борта стонали под этими мощными ударами весел, вода вскипала перед ее носом.
   — Быстрее!.. Быстрее!.. — кричал тем временем Тремаль-Найк, вне себя от возбуждения и отчаяния.
   — Это бесполезно, — сказал вдруг старый туг, бросая руль.
   Фрегат уже оторвался от мола и величественно спускался вниз по реке, выпуская клубы дыма и давая оглушительные гудки.
   Гребцы шлюпки, совершенно обессиленные этой долгой гонкой, тоже бросили весла и, застыв в немом отчаянии, смотрели вслед кораблю.
   Вдруг Тремаль-Найк поспешно бросился к ружью, лежавшему на кормовой скамейке, и навел его на корабль.
   На капитанском мостике появился человек, которого охотник на змей мгновенно узнал.
   — Он!.. Макферсон!.. — закричал Тремаль-Найк сдавленным голосом.
   Он уже готов был выстрелить, когда факир резко вырвал оружие у него из рук.
   — Не делай этой глупости, — сказал он сурово. — Ты лишь напрасно погубишь нас всех.
   Тремаль-Найк обернулся к нему со сжатыми кулаками и горящим взглядом.
   — Ты что, не видел его там, на мостике? — вскричал он.
   — Видел, — спокойно ответил факир.
   — Я бы сейчас мог убить его.
   — А если бы промахнулся? — спросил Нимпор, покачав головой.
   — И верно… — пробормотал Тремаль-Найк.
   — Еще не все потеряно, — продолжал старый факир. — Ты забыл о Хидаре? Он ждет нас возле «Девоншира».
   Тремаль-Найк не ответил: он был раздавлен этой неудачей, крахом столь многих усилий, не увенчавшихся ничем.
   — К берегу, — приказал факир.
   Шлюпка развернулась и медленно поплыла поперек течения, направляясь к молу Стренда. Она только еще собиралась причалить в месте, указанном факиром, когда человек, притаившийся там за бочками и ящиками, бросился к ним навстречу.
   — Живее, высаживайтесь!.. — поторапливал он.
   Этим человеком был Хидар, боцман «Девоншира».
   Заслышав его голос, Тремаль-Найк тут же поднялся и прыжком тигра перенесся на ступеньки мола.
   — Ушел!.. — в отчаянии выкрикнул он, подходя к боцману.
   — Я знаю, — отвечал Хидар.
   — Но твоя канонерка тоже отплывает в этом направлении?
   — Да, сегодня в полночь.
   — Тогда не все потеряно.
   — Что ты хочешь сказать? — удивленно спросил боцман.
   — Что мы можем догнать «Корнуэлл».
   — Каким образом?
   — На «Девоншире», — решительно ответил Тремаль-Найк.
   Хидар посмотрел на него, подняв брови. Он решил, что в голове у парня явно помутилось.
   — Ты понял меня? — спросил его Тремаль-Найк с волнением.
   — Нет, — покачал головой тот.
   — Твоя канонерка быстрее, чем фрегат?
   — Верно.
   — В таком случае мы догоним его и отправим на дно.
   — Потопить фрегат!.. Ты с ума сошел?
   — Ты думаешь, это невозможно?
   — Почти невозможно. К тому же, не я командую «Девонширом»…
   — Ну и что же: у меня есть план. Сколько наших людей на борту канонерки?
   — Шестеро.
   — А весь экипаж насчитывает?
   — Тридцать два человека, — отвечал Хидар.
   — Необходимо посадить на борт еще десять наших.
   — Это невозможно!
   — Все возможно, когда на карту поставлена судьба Раймангала, — вмешался факир, до сих пор молча слушавший их. — Тремаль-Найк — посланец Суйод-хана, и ты сделаешь все, что он скажет.
   — Хорошо, — сказал боцман. — Я повинуюсь. Я готов сделать все, чтобы спасти наших братьев в Сундарбане.
   — Что сейчас грузится на «Девоншир»? — спросил Тремаль-Найк.

Глава 19
АНГЛИЧАНЕ И ДУШИТЕЛИ

   Часы пробили полночь, когда «Девоншир», который с утра стоял под парами, покинул мол форта Вильям и начал спускаться по черному течению Хугли.
   Ночь была темная, ни луны, ни звезд на небе, покрытом густой массой облаков. Светилось лишь несколько огоньков в бедных хижинах Киддепура да на носу судов, стоящих на якоре вдоль берега. Только на севере виднелось странное свечение, наподобие блеклой зари — это горели тысячи и тысячи огней Белого и Черного города, образовывающих Калькутту.
   Стоя на мостике, приземистый капитан отдавал команды, перекрывая своим металлическим голосом рев машины и шум колес, яростно пенящих воду. Матросы при бледном свете нескольких фонарей укладывали в трюм последние ящики и бочки, еще загромождавшие палубу.
   Уже Киддепур исчез в густой темноте, уже не видны были огни лодок и кораблей, когда человек, стоявший до этого за штурвалом, решительно пересек палубу, слегка толкнув локтем матроса, который закрывал главный люк.
   — Поторопись, — сказал он, проходя мимо.
   — Я готов, Хидар, — ответил тот.
   Прошло пять минут, и оба спустились по трапу в кают-компанию, которая была в этот час пуста.
   — Итак? — коротко спросил Хидар.
   — Никто ничего не подозревает.
   — Ты сосчитал эти помеченные бочки?
   — Да, их десять.
   — Где ты их поместил?
   — Под кормой.
   — Вместе?
   — Одну рядом с другой, — сказал туг.
   — Остальных предупредил?
   — Все готовы. По первому сигналу они бросятся на англичан.
   — Нужно действовать осторожно. Доведенные до крайности, они могут поджечь пороховой погреб, взорвав и нас, и себя.
   — Когда будет сигнал?
   — Сегодня ночью, после того как мы дадим чай с наркотиком капитану.
   — А что нам делать пока?
   — Пошлешь двоих захватить цейхгауз и будешь ждать меня в машинном отделении вместе с кочегарами. Нам понадобится твоя сноровка.
   — Ну что ж, поработаю у топки.
   — Хорошо. А я начинаю действовать.
   Хидар снова поднялся на палубу и взглянул на мостик.
   Капитан ходил взад-вперед, скрестив руки на груди и куря сигарету.
   «Бедный капитан, — прошептал душитель. — Ты не заслуживаешь этого. Но другой, на моем месте, просто отправил бы тебя в преисподнею доброй дозой яда».
   Он направился на корму и, никем не замеченный, проник в капитанскую каюту. Она была невелика, но убрана хорошими коврами и элегантно обставлена. На маленьком круглом столе стоял хрустальный графин с лимонадом.
   Дьявольская улыбка пробежала по губам боцмана.
   — По утрам этот графин пуст, — пробормотал он. — Прежде чем лечь спать, капитан всегда выпивает его.
   Он засунул руку за пазуху и извлек миниатюрный пузырек, наполненный красноватой жидкостью. Понюхав ее несколько раз, он капнул в графин три капли.
   Лимонад вскипел, сделавшись розоватым, потом снова приобрел свой прежний цвет.
   — Он будет спать два дня, — сказал туг. — А теперь пойдем навестим друзей.
   Он вышел и открыл дверь, которая вела в трюм. В темноте послышался легкий шорох и щелчок от взводимого курка.
   — Тремаль-Найк!.. — позвал туг.
   — Это ты, Хидар? — спросил сдавленный голос. — Открой скорее, мы задыхаемся.
   Туг подобрал в углу потайной фонарь, заблаговременно припрятанный в трюме и, засветив его, подошел к бочкам, стоящим одна рядом с другой.
   Круги были подняты, и десять пленников, полузадохнувшихся, с затекшими членами, покрытые потом из-за жары, которая царила в трюме, вылезли наружу. Тремаль-Найк бросился к Хидару.
   — Как «Корнуэлл»? — сразу спросил он.
   — Плывет к морю.
   — Есть надежда догнать его?
   — Да, если «Девоншир» ускорит ход.
   — Нужно захватить его, или я потеряю мою Аду.
   — Но прежде нужно завладеть канонеркой.
   — У тебя есть план?
   — Да.
   — Говори скорее, я горю. Я не знаю, что со мной будет, если Мы не догоним «Корнуэлл».
   — Успокойся, Тремаль-Найк. Надежда еще не потеряна.
   — Но каков твой план?
   — Прежде всего завладеть машинным отделением.
   — Есть наши люди в кочегарке?
   — Трое, все кочегары. Вчетвером нам не составит труда связать механика.
   — А потом?
   — Потом я пойду посмотрю, выпил ли капитан наркотик, который я подлил ему в лимонад. Тогда вы проникнете в кают-компанию и по первому свистку выскочите на палубу. Англичане, пусть и не сразу, но сдадутся.
   — Они вооружены?
   — У них только ножи.
   — Поторопимся.
   — Я готов.
   Хидар потушил фонарь и поднялся на палубу именно тогда, когда капитан покидал мостик.
   — Все идет хорошо, — прошептал туг, видя, как тот направляется на корму…
   Трое верных людей были на своих местах, рядом с топкой и тихо перешептывались. Механик курил, сидя на скамейке, и листал какую-то книжку.
   Хидар переглянулся со своими, девая им знать о готовности, и подошел к фонарю, подвешенному к потолку как раз над головой механика.
   — Позвольте, сэр, раскурить мою трубку, — сказал ему боцман.
   — С большим удовольствием, — ответил механик.
   Он встал и подался назад. В тот же миг душитель схватил его за горло и сжал, заглушив вырвавшийся было из груди механика крик. Потом мощным рывком повалил его на пол.
   — Пощадите!.. — только и смог едва слышно пролепетать бедняга, который весь почернел от железной хватки боцмана.
   — Сиди тихо, и тебе не сделают ничего плохого, — ответил Хидар.
   Туги тут же связали его, заткнули рот и уволокли за большую кучу угля.
   — Пусть никто его не трогает, — сказал Хидар. — А теперь пойдем посмотрим, выпил ли капитан наркотик.
   Он спокойно закурил трубку и поднялся на палубу.
   Канонерка плыла меж двух совершенно пустых берегов, разрезая своим острым форштевнем темную воду Хугли.
   Матросы собрались на палубе и рассеянно болтали, покуривая сигареты и трубки. Вахтенный офицер прогуливался по палубе, беседуя с канониром.
   Очень довольный увиденным, Хидар потер руки и вернулся на корму, спустившись по трапу на цыпочках.
   Рядом с капитанской каютой было пусто. Он приложил ухо к двери и услышал звучный храп.
   Он повернул ручку, открыл дверь и вошел, вытащив из-за пояса на всякий случай кинжал.
   Капитан выпил почти весь графин лимонада и спокойно спал,
   «Его даже пушкой не разбудишь», — пробормотал индиец.
   Он вышел из каюты и спустился в трюм. Тремаль-Найк и его товарищи ждали с револьверами в руках.
   — Итак?.. — спросил охотник на змей, вскакивая на ноги.
   — Машина наша, а капитан спит, — отвечал Хидар.
   — Экипаж?..
   — Все на палубе и безоружные.
   — Поднимаемся.
   — Спокойно, друзья. Нужно взять матросов в окружение, чтобы не оставить им никаких шансов. Ты, Тремаль-Найк, останься здесь с пятью людьми, а я с остальными пойду в кают-компанию. По первому выстрелу выскакивайте на палубу.
   — Договорились.
   Хидар взял в правую руку револьвер, а в левую топор, и пересек трюм, загроможденный тюками, ящиками и бочками всех размеров. Пятеро тугов, с револьверами и ножами, следовали за ним.
   Из трюма отряд прошел в кают-компанию и поднялся по трапу.
   — Вперед! — скомандовал Хидар. И все они устремились на палубу, стреляя и издавая дикие крики.
   — Кали!.. Кали!.. — вопили туги.
   Этот воинственных клич подкреплял град пуль. Выстрелом из револьвера был убит канонир. Еще несколько человек раненными упали на палубу. Другие, испуганные этой неожиданной атакой, в панике бросились на корму.
   — Кали!.. Кали!.. — раздалось и на корме.
   Тремаль-Найк и его люди выскочили из трюма с револьверами в правой и кинжалами в левой руке.
   Прогремело еще несколько выстрелов.
   Неописуемая сумятица происходила на борту канонерки, которая без рулевого встала против течения.
   Англичане, оказавшись меж двух огней, начали терять голову. Но вахтенный офицер еще не был убит. Одним прыжком он ринулся вниз на корму с саблей в руке.
   — Ко мне, матросы! — крикнул он.
   Опомнившись, англичане сгрудились вокруг него и закрепились на корме, вооружившись за неимением огнестрельного оружия ножами и топорами. Вахтенный офицер завладел пушкой но воспользоваться ей не успел.
   Во главе своих людей Хидар напал на них с тыла, взяв всю корму под прицел.
   — Спокойно, лейтенант, — крикнул боцман, направив на него револьвер.
   — Что тебе надо, негодяй! — заорал в ответ офицер.
   — Сдавайтесь, и, клянусь, вы все останетесь живы.
   — Нет!
   — Предупреждаю, у нас по пятьдесят зарядов на каждого. Сопротивление бесполезно.
   — А что вы сделаете с нами?
   — Посадим в шлюпки и отпустим на свободу, чтобы вы могли высадиться в любом месте на берегу.
   — А что ты собираешься делать с канонеркой?
   — Это уже мое дело. Сдавайтесь, или я прикажу стрелять.
   — Надо сдаваться, лейтенант! — зашумели матросы, слышавшие их разговор.
   Видя, что они не готовы к сопротивлению, лейтенант гневно сломал свою саблю и бросил обломки в реку.
   Душители кинулись на моряков и разоружили их. Через четверть часа их посадили в две шлюпки, куда спустили также крепко спящего капитана и механика, и оттолкнули шлюпки от борта.
   — Счастливого пути! — закричал боцман.
   — Попадись мне только — повешу! — ответил лейтенант, показывая ему кулак.
   — Скатертью дорожка! — захохотал боцман, довольный, что все так легко обошлось.
   И канонерка пустилась дальше, в то время как шлюпки направились к ближайшему берегу.

Глава 20
НА БОРТУ «КОРНУЭЛЛА»

   Самое трудное было сделано. Теперь речь шла лишь о том, чтобы на всех парах преследовать фрегат, который имел преимущество почти в пятнадцать часов. Его нужно было догнать в устье реки или в море, чтобы осуществить второй план, не менее дерзкий и опасный, предложенный охотником на змей.
   Очистив палубу от трупов и перевязав раненых, которых, к счастью, было немного, Тремаль-Найк вместе с Хидаром поднялся на капитанский мостик, в то время как марсовый по их приказу взобрался на свой наблюдательный пункт, вооружившись сильной подзорной трубой.
   Вскоре Удайпур, который заметил механика в машинном отделении, появился на мостике.
   — Нужно выжать из машины все, — сказал ему Тремаль-Найк. — Мы должны догнать фрегат любой ценой.
   — Топки полны угля, — отвечал тот. — Давление максимальное.
   — Этого недостаточно. Нужно догнать «Корнуэлл».
   — Нагрузка на клапаны — пять атмосфер, — сказал Хидар. — Если мы еще поднимем давление, мы просто взорвем котел.
   — Ладно, — скрепя сердце, согласился с ним Тремаль-Найк. — Но не снижайте скорости ни на минуту.
   Канонерка летела, как птица. Клубы черного дыма, смешанного с искрами, яростно вырывались из ее высокой трубы; пар свистел и ревел внутри железного котла, а колеса крутились так бешено, что весь корпус скрипел от носа до кормы, и вода, пенясь, вздымалась по бортам.
   — Бросай лаг! — закричал Хидар матросам.
   — Пятнадцать с половиной узлов, — минуту спустя, закричал один из них.
   — Мы несемся, как самые быстрые морские охотники, -сказал боцман.
   — Догоним фрегат? — спросил Тремаль-Найк.
   — Я надеюсь.
   — На реке?
   — Нет, уже в море. Между Калькуттой и заливом не более ста двадцати километров.
   — Какая скорость у фрегата?
   — Шесть узлов при спокойном море. Он слишком стар и к тому же перегружен.
   — Я не дам ему добраться до Раймангала.
   — Но что бы ты сделал, догони мы его?