Седов Б.. Романс для вора

   То-то.
   Значит, единственный выход...
   Стропилло оглянулся по сторонам. Оранжевые фонари боролись с ночной темнотой, тускло освещая пустой проспект. Накрапывал мелкий дождь.
   Единственный выход – устранить Арбуза и раз и навсегда забыть о нем, как забывают, проснувшись, о ночном кошмаре.
   Стропилло шумно выдохнул. Решение было принято.
   Осталось подобрать исполнителя.
   Проклятый Квадрат предал, наплевал на давние отношения, сдал Стропилло Арбузу с потрохами. Вот и верь после этого людям.
   – Хорошо бы и его тоже замочить, – мстительно прошептал Стропилло. – Ничего, ничего...
   Корявый!
   Ну конечно же – он, и только он!
   Беспредельщик, руководит бандой таких же отморозков, даже большие люди, не чета Стропилле, относятся к нему с осторожностью. Да и с Арбузом он, говорят, на ножах – пару раз Арбуз пресекал какую-то очередную его беспредельщину, чуть самого на тот свет при этом не отправил.
   Стропилло похвалил себя за предусмотрительность. Когда на заре своей предпринимательской деятельности он метался в поисках крыши, знающие люди свели его с Корявым. Тогда Стропилло испугался жестокости и непредсказуемости авторитета, предпочел лечь под Квадрата – однако хорошие отношения с Корявым на всякий случай сохранил, периодически засылал ему презенты в виде наборов компакт-дисков своего производства вперемежку с бутылками дорогого коньяка. Так, на всякий случай, – вроде как небольшие сувениры в знак искреннего уважения.
   Теперь вот пригодилось.
   Стропилло завел мотор, врубил сразу вторую скорость, нетерпеливо вдавил в пол педаль газа. «Девятка» с жалобным визгом понеслась навстречу потихоньку расходившемуся дождю.
   Корявый обычно спал днем, ночи же просиживал в задних комнатах небольшой круглосуточно работающей бильярдной «Карамболь» на улице Восстания – руководил оттуда делами, если не было нужды принимать в них участия самому.
   Пулей влетев в пустую по случаю ночного времени бильярдную, Стропилло сразу же бросился к пожилому маклеру в запачканной мелом жилетке, что-то горячо зашептал ему на ухо. Маклер внимательно выслушал его, кивнул и исчез за небольшой деревянной дверью в углу зала. Через пару минут он вернулся и поманил Стропилло пальцем.
   Стропилло облегченно вздохнул и нырнул в низкую дверь.
   Корявый сидел за журнальным столиком, обложившись мобильниками и потягивая пиво из большой литровой кружки. Он молча поднял на Стропилло свои желтые полусумасшедшие глаза с расширенными от кокаина зрачками.
   – Ну что, добегался, попрыгунчик? – спросил он равнодушно, ничуть не удивившись появлению взъерошенного и мокрого от дождя визитера. – Достали тебя арбузовские ребята?
   – Ты знаешь? – Стропилло застыл у дверей.
   – Земля слухами полнится. Знаю, что раз Арбуз спустил с поводка своих торпед, то зуб на тебя он наточил длиною с километр. Ну и что тебе от меня нужно?
   Стропилло судорожно вздохнул, задержал дыхание и решился.
   – Корявый, час «икс» пробил. Арбуз кислород перекрыл по самое некуда, если не избавлюсь от него – мне конец. Поэтому я к тебе. Плачу наличными...
   Он еще раз задержал дыхание, махнул рукой.
   – Сто кусков зеленью сразу, еще сто – потом. Всего двести.
   – Когда? – все так же равнодушно спросил Корявый, однако Стропилло с радостью отметил, что его желтые глаза зажглись злым огоньком, зрачки сузились.
   – Срочно. Сегодня.
   Корявый отхлебнул пива, взял со столика мятую пачку «Беломора», повертел в цепких татуированных пальцах и бросил обратно.
   – Вот так всегда. Как припечет – сразу Корявый. Что ж ты, тихоня, до сих пор меня сторонился, Квадрату жопу языком полировал? Ну и что, помог тебе твой Квадрат?
   – Корявый, не время, – Стропилло напряженно изогнулся, заглянул Корявому в глаза, – я виноват, жизнь научила, помоги...
   Корявый откинулся на спинку кресла, прикрыл глаза.
   – Ну и чем тебе Арбуз так крепко насолил?
   – Это мое дело, – насупился Стропилло.
   – Ну что же... Твое – так твое.
   Стопилло ждал с замиранием сердца.
   – Ладно, – сказал, наконец, Корявый, – благодари бога, что у меня к Арбузу свой счет имеется. Так что не трясись, как глист на морозе, – завалим. Деньги сюда к девяти утра, все сразу.
   Стропилло выдохнул и громко икнул.
   Корявый усмехнулся:
   – Эк тебя колбасит! Пивка хочешь?

Глава 9
МЕРТВЫЕ НЕ ПОТЕЮТ

   Наступившая ночь оказалась богатой на события.
   Не спал Стропилло, скрючившийся на мокрой от дождя скамейке салона верхней палубы экскурсионного теплохода «Площадь Декабристов – Шлиссельбург», на который он по укоренившейся в последнее время привычке устремился сразу же после разговора с Корявым. На нижней палубе места не нашлось – выходной, как-никак, – поэтому пришлось устроиться на верхней. Колыхающийся на ветру тент от дождя не спасал, однако Стропилло это не смущало – он судорожно сжимал в руке мобильник, и на мобильнике этом сосредоточилась вся его энергия, устремленная на один простой, как репа, вопрос – выжить. А выживание зависело на данный момент только от одного – от звонка Корявого с отчетом о выполненном заказе. О дальнейшем Стропилло старался не думать.
   Не спал и генерал-майор Безродный, озабоченный поздним звонком скромного блондина – того самого, с которым он встречался накануне вечером в кофейне на Литейном. Блондин долго мямлил что-то невразумительное, однако в конце концов сознался, что задание, за выполнение которого его так щедро поощрил Безродный, оказалось выполненным не полностью.
   Боровика недострелили.
   Он жив и валяется в госпитале имени святого мученика Себастьяна под охраной коллег из УБОПа.
   – Спасибо вам, дорогие друзья, – проскрежетал Безродный враз онемевшими челюстями и повесил трубку.
   Стараясь не беспокоить жену, он потихоньку выбрался из-под одеяла. Потыкался под кроватью, тапок так и не нашел, босиком, в одной пижаме осторожно прошлепал на кухню.
   Ничтожные бляди.
   Не на кого положиться в этой убогой стране... Безродный помотал головой, стиснул увесистые кулаки. Как ни верти, а выходит, что он дважды подставился, порекомендовав «Воле народа» сначала Боровика, а потом и этого блондина, и оба раза обосрался.
   И теперь единственный шанс остаться после этого в живых – немедленно добить раненого Боровика. Безродный захватил в горсть попавшуюся под руку деревянную солонку и с хрустом раздавил ее в кулаке. Некоторое время смотрел на обломки и просыпающуюся между пальцами соль, и это напомнило ему песочные часы, равнодушно отмеривающие минуты его оставшейся жизни.
   Он достал мобильник, мрачно посмотрел в темное, как чернила, окно и набрал номер.
   Ровно через полчаса в просторном и гулко-пустом по ночному времени вестибюле госпиталя святого Себастьяна наступило заметное оживление. Вежливый стук во входную дверь из толстого стекла в конце концов разбудил камуфлированного охранника, задремавшего было за своей тумбочкой перед черно-белым экраном, на котором мелькали какие-то попки-сиськи из разряда очередных лауреаток «Фабрики звезд». Хорошо дремать под них с внеплановой пятисотенной бумажкой в кармане, да еще и после бутылочки пивка!
   К сожалению, кайф быстро закончился.
   Не успел охранник доковылять до двери и лениво осведомиться, кого там несет в такой поздний час, как тут же прозвучали смягченные глушителями выстрелы.
   Неизвестные даже не потрудились дождаться, когда расслабившийся страж ворот откроет дверь – им это было ни к чему. Туловище охранника еще медленно заваливалось набок, фонтанируя тугими струйками крови из рваных дырок, прихотливо разбросанных между грудью и подбородком – а три фигуры в черных комбинезонах уже проскочили через осыпавшийся кубиками каленого стекла проем двери и, бесшумно скользя по мрамотному полу, короткими перебежками подобрались к лифту.
   Двое сразу зашли в лифт, который тут же тронулся с места с поскрипыванием и постукиванием, а третий устремился вверх по пожарной лестнице. Остановившись на третьем этаже, лифт мелодично запиликал, и этот звук не прошел мимо уха Арбуза, расслабившегося было у больничной постели вновь обретенного друга.
   – Стоп базар! – моментально среагировал он, так и не достав наполовину вытащенную из пачки сигарету. – Эх, черт, пушка-то моя у твоего парня... Давай под кровать, быстро!
   Арбуз метнулся к двери, осторожно присел на корточки, приоткрыл ее на полсантиметра указательным пальцем.
   Увиденное не внушало оптимизма.
   Череда негромких хлопков – и тяжелое тело грузно рухнуло об пол прямо напротив приоткрытой Арбузом щели. Вместе с откинутой рукой брякнул о линолеум штатный «Макаров», а из внутреннего кармана убитого Витька выскользнул родной позолоченный «Магнум».
   Из коридора донесся дробный треск выстрелов – как будто рассвирепевший великан изо всех сил колотил доской по листу фанеры. «Свои» – мелькнуло в голове у Арбуза, и он успел еще удивиться, что вот надо же – дожил до того, что равняет своих торпед с ментами, охраняющими друга детства. Ни у тех ни у других позорных глушителей отроду не водилось. В ответ, словно по заказу, раздались глухие хлопки как раз тех самых позорных глушителей. Запахло удушливой и едкой пороховой гарью.
   Настала тишина.
   Арбуз распластался на полу, осторожно приоткрыл дверь еще на полсантиметра. Выждав секунду, молниеносным движением вцепился в рукоятку валяющегося на расстоянии вытянутой руки «Магнума», рванул его к себе.
   Бац!
   В уши ударил глухой хлопок глушителя, и пуля с визгом вырвала из пола кусок линолеума как раз на том месте, где только что покоилась золоченая рукоятка.
   Успел!
   Арбуз захлопнул дверь, привалился спиной к косяку. Главное сделано, ствол «Магнума» у плеча, пора позаботиться о друге ситном.
   А друг ситный в это время, молниеносно содрав с себя пластиковые привязки ко всяким там капельницам и прочим загадочным медицинским приборам, с похвальной расторопностью распростерся под больничной койкой.
   По крайней мере в этом смысле все было в порядке.
   Зато в остальных смыслах – не очень.
   Полное отсутствие жизнерадостного пистолетного треска поневоле наводило на печальные размышления. Вражеские глушители в этом матче явно выигрывали.
   Арбуз повернулся к Боровику.
   – Ну что, Саня, вспомним детство золотое?
   – Давай, Мишка, придумай что-нибудь, ты ведь у нас на выдумки мастак...
   У Арбуза снова защипало в глазах. Несгибаемый друг детства впервые попросил его о помощи.
   – Давай-давай, живы будем – не помрем. Держись за спину, прорвемся.
   Боровик подполз к Арбузу, оперся о его плечо. Арбуз передернул на всякий случай затвор «Магнума» – убедился, что не засела в нем клином пустая отработанная гильза. Ну, пора.
   Арбуз рывком распахнул дверь в коридор и уставил в открывшийся проем позолоченное дуло. И тут же понял, что шансов – не то что ноль, а скорее минус пять или даже минус десять – это если измерять по десятибалльной шкале. Справа у лифта маячили двое в черных комбинезонах и с пистолетами наизготовку. Слева, у выхода на пожарную лестницу – еще один в такой же позиции.
   А пол коридора был буквально усеян мертвыми телами. «Двое моих, четверо боровиковских», – машинально сосчитал Арбуз. Пистолет в его руке дрогнул.
   И тут свершилось чудо.
   Из палаты напротив вдруг выехала каталка с накрытым простыней бездыханным телом, ведомая пожилой медсестрой, бесстрастно поджимающей морщинистые губы.
   – Ну, выручай, новопреставленный раб божий... – прошептал Арбуз.
   Дальнейшее происходило, как в старом кино, когда лента проматывается в замедленном темпе. Арбуз отпихнул от себя Боровика, упал на бок и изо всех сил врезал ногой по правому переднему колесу каталки.
   Каталка со скрипом повернулась и покатилась в сторону лифта, и тут же загрохотал арбузовский «Магнум». Он выплевывал увесистые тупорылые пули до тех пор, пока патроны не кончились и затворную раму не заклинило в крайнем заднем положении. Тогда в наступившей тишине стал слышен истошный визг пожилой медсестры.
   Человека с пистолетом у выхода на пожарную лестницу уже не наблюдалось – он был сметен выстрелами, пробил своим телом стеклянную дверь и вывалился в темноту вместе с ее осколками.
   А двое у лифта оцепенело уставились на катящуюся к ним коляску с мертвецом, теряя таким образом драгоценные секунды. Именно этих секунд и хватило Арбузу для того, чтобы ухватить Боровика за шиворот больничной пижамы и дотащить его до ощетинившейся осколками стекла двери на пожарную лестницу.
   Оставив на этих осколках добрую половину своего пиджака от Карло Гуччи, Арбуз поволок Боровика вниз по ржавым металлическим ступенькам, остервенело матерясь и прикрываясь свободной рукой от хлещущего в лицо дождя.
   – Тюря! – хрипло крикнул он вниз. – Прикрой!
   Повторять не пришлось.
   Когда один из убийц зо звоном вылетел из стеклянной двери третьего этажа, Тюря сразу понял, что дело пахнет жареным, выхватил из-под сиденья «Лексуса» похожую на обыкновенный дипломат металлическую коробочку, с лязгом распахнул ее, и в его руках оказался малогабаритный автомат «Кипарис».
   Как только следом за Арбузом, тащившим Боровика, на площадке пожарной лестницы показались преследователи, Тюря нажал на спуск, прозвучала короткая очередь, и темные фигуры рухнули – одна на асфальт с высоты третьего этажа, а другая, скатившись на один марш гремучей железной лестницы, повисла на криво сваренных перилах.
   Арбуз на последнем издыхании втащил Боровика на заднее сиденье «Лексуса», Тюря прыгнул за руль и втопил в пол педаль газа.
   – Ну ты даешь, друг детства, – пробормотал Боровик, валясь на мягкие кожаные подушки, – и автоматик-то у тебя особенный, не каждому из наших такой посчастливится...
   И вырубился.

* * *

   Однако на этом бурные события не закончились, потому что волею обстоятельств кроме вышеперечисленных персонажей были лишены ночного сна и люди Корявого, занятые подготовкой ликвидации ненавистного Арбуза.
   Корявый отрядил на это ответственное дело двух самых надежных своих подручных – Толика Гриба и Миху Опоссума. Знал, что эти не подведут – костьми лягут, а завалят, не поморщившись, хоть отца родного. Им заблудшие души оприходовать не впервой.
   Гриб с Опоссумом быстро провентилировали ситуацию и выяснили, что Арбуз в настоящий момент пребывает в больничке у какого-то своего дружка. Ничего, пусть отведет душу напоследок, ему самому скоро больничка уже не поможет. Значит, самый верняк – дожидаться Арбуза у его собственной хавиры. Арбуз, типа, под смелого косит, обычно ездит без охраны, с одним водителем, значит – никаких проблем возникнуть не должно.
   В два часа ночи Гриб с Опоссумом уже были на Моховой.
   Тачку – неприметную вишневую «восьмерку» с тонированными стеклами – оставили в начале улицы, а сами прогулялись пешком метров пятьдесят до темнокрасного пятиэтажного дома, в котором квартировал Арбуз. Арбузовская парадная была во внутреннем дворе-колодце с покушениями на чахлую озелененность.
   Совсем хорошо – милое дело отоварить клиента в темной подворотне!
   Гриб вытащил из-за пояса замызганных джинсов увесистый «Стечкин», передернул затвор и, шмыгнув в подворотню, присел на корточки между двумя мусорными баками. Опоссум принялся прогуливаться по тротуару на противоположной стороне улицы.
   Эх, жаль, собачку какую-нибудь паршивую не догадались прихватить, совсем вышло бы натурально. Он держал руку в кармане ветровки, крепко ухватившись за рифленую рукоятку старого доброго «ТТ».
   Томительно тянулись минуты.
   Опоссум не выдержал, посмотрел на часы. Блин, уже половина четвертого! Он быстро огляделся, перебежал улицу.
   – Слышь, Гриб! Где этот хренов Арбуз, уж не случилось ли чего?
   – Ты чо делаешь, сука? – донесся из темноты злобный шепот Гриба. – Не маячь, вали туда, где стоял! Он же в любую минуту может подъехать, куда он денется... Ну вот, говорил тебе, падла!
   Со стороны улицы Пестеля послышался мягкий шум мотора, и на Моховую выехал черный арбузовский «Лексус» с погашенными фарами. Арбуз на заднем сиденье бережно придерживал за плечи все еще не пришедшего в себя Боровика, Тюря за рулем напряженно вглядывался в освещенное тусклыми уличными фонарями пространство. После кувырканий в больнице он был готов ко всему.
   И не зря.
   Вот оно!
   Из подворотни в сторону от «Лексуса» шарахнулась какая-то тень, замерла в углублении парадной на противоположной стороне улицы. Тюря резко тормознул и врубил дальний свет. Сомнений больше не было – в руке у темной фигуры в свете фар откровенно обозначилось вороненое дуло пистолета.
   – Шеф, стоп машина, очередная гниль на горизонте! – крикнул Тюря и выкатился на асфальт, на ходу раскладывая свой «Кипарис».
   Раздался треск короткой очереди, пули горохом защелкали по каменной стене, а потом щелканье сменилось мягким хрустом. Из углубления в стене нетвердо вышел Опоссум. На его ветровке явственно обозначились две вырванные клочками дыры, вокруг которых стремительно расплывались темно-красные пятна.
   Глухо звякнул выпавший из его ослабевших пальцев «ТТ», и Опоссум тяжело рухнул навзничь, в дополнение к своим явно не совместимым с жизнью ранениям еще и раскроив себе череп об асфальт.
   Тут же захлопали выстрелы из подворотни. Гриб перекинул флажок предохранителя на автоматическую стрельбу и остервенело палил в «Лексус», выставив худую руку со «Стечкиным» из-за мусорного бака.
   Со звоном осыпалось лобовое стекло. Арбуз успел столкнуть Боровика на пол между сиденьями и пригнулся. Две пули тут же впились в спинку сиденья как раз на том месте, где только что мирно покоилась голова Боровика.
   Тюря вскочил, бросился к подворотне, снова упал на асфальт и добил остатки обоймы, вспоров очередью мусорные баки. Из темноты донесся короткий вскрик, и «Стечкин» замолк. Тюря осторожно подполз поближе, заметил валяющийся на асфальте пистолет и притянул его к себе стволом своего «Кипариса». Заглянув в темное пространство между баками, он тут же махнул рукой Арбузу:
   – Шеф, этот еще дышит!
   Арбуз выбрался из машины, оглянулся на Боровика и быстро прошел в подворотню. Гриб вытаращил полные предсмертного ужаса глаза, попытался отползти. Арбуз без колебаний вдавил каблук в кровоточащую рану у него на груди.
   – Говори, падла, кто послал!
   Гриб задохнулся от страшной боли и прошептал немеющими губами:
   – Не надо... Корявый послал, Корявый... Стропилло заказчик...
   Изо рта у него пошла кровь, и он откинул голову на асфальт.
   Арбуз брезгливо вытер каблук о труп и убрал ногу.
   – Ну, падлы, погодите. Тюря, «Лексус» отогнать, жмуриков быстро в мусорный бак. Чтобы через пять минут здесь были ребята и увезли бак на свалку. Слишком много шума, сейчас наверняка припрутся менты – твое дело их задержать на подъездах, пока ребята не приберут концы. Делай что хочешь, не мне тебя учить – под колеса ложись, деньгами сыпь, в морду кому постарше заедь, из ментуры я завтра тебя вытащу. Все, пошел.
   Арбуз вернулся к машине, извлек из нее отчасти оклемавшегося Боровика и повел его к себе, осторожно придерживая за плечи.
   Тюря достал мобильник и быстро защелкал кнопками.

* * *

   Боровик лежал на роскошной кровати Арбуза и капризничал.
   – Ай, доктор, больно! Ай, щипет! Ой, не могу! Зачем вы меня мучаете, вы смерти моей хотите?
   Арбуз же, развалившись в мягком глубоком кресле, держал в руке высокий стакан с красным сухим вином и, пуская в потолок кольца сигарного дыма, давал доктору советы.
   – А вы, Илья Абрамович, нажмите ему посильнее, чтобы проняло. И налейте йоду побольше, а то он еще не прочувствовал. А скажите, доктор, вот для общего оздоровления – может быть, больному нужно клизму поставить?
   – Это тебе нужно клизму поставить, причем в голову! – откликнулся Боровик. – Промыть для профилактики. Ай, доктор, щекотно!
   Личный доктор Арбуза Илья Абрамович Шнеерсон был срочно вызван на квартиру к своему работодателю, где ему предъявили дважды раненного в грудь Саню Боровика. Доктор Шнеерсон не привык задавать лишних вопросов, поэтому спросил только:
   – Откуда привезли?
   – Из госпиталя имени святого мученика Себастьяна, – без запинки ответил Арбуз. – Пули уже вытащили, а остальное придется делать вам.
   – Хорошая больничка, – кивнул доктор Шнеерсон, – там у меня двоюродный брат мужа моей сестры работает.
   – Мужа... Брата... – Арбуз покрутил головой. – Ладно, Илья Абрамович, оставим в покое ваших родственников. Работайте.
   Доктор Шнеерсон вымыл руки, вооружился ножницами и в два счета снял с Боровика все повязки. Полюбовавшись на раны, он пощупал грудь Боровика, потом выслушал его старомодным стетоскопом и удовлетворенно сказал:
   – Ну что... Собственно говоря, мои коллеги из Себастьяновского госпиталя уже все сделали. Сейчас я еще раз обработаю раны, наложу свежие повязки, а дальше – дело времени. Молодой здоровый организм сам все исправит. Никакой опасности нет, так что можете не беспокоиться.
   – Слышал, что доктор сказал? – самодовольно произнес Боровик. – Молодой и здоровый.
   – Но он не сказал – умный и красивый, – ответил Арбуз. – И скоро наш больной встанет на ноги?
   – А он уже может, если ему хочется, – сказал доктор Шнеерсон, доставая из антикварного саквояжа медикаменты и бинты, – но лучше полежать.
   – А скажите, доктор, – поинтересовался Боровик, – сухое красное вино поможет молодому и здоровому организму быстрее справиться с болезнью?
   Доктор Шнеерсон усмехнулся и ответил:
   – Вы не больны, молодой человек. Вы ранены, и это две большие разницы. А если вам хочется выпить, то медицина не возражает.
   – А медицина не возражает, – спросил Арбуз, – если этому молодому и здоровому дать по шее разочек?
   – Не возражает, – покладисто ответил доктор Шнеерсон, – шея у него для этого вполне подходящая. А кроме того, он ранен не в шею, а в грудь. Так что в целях профилактики, если сочтете нужным... Так, господин хороший, повернитесь-ка на правый бок!
   Когда доктор Шнеерсон закончил свою работу и вышел в прихожую, держа в одной руке саквояж, а в другой – шляпу, Арбуз, провожавший его, достал из кармана тонкий конверт и сказал:
   – Уважаемый Илья Абрамович, здесь две тысячи долларов. Надеюсь, этого достаточно?
   – Более чем, – ответил доктор Шнеерсон, принимая конверт и убирая его в карман, – а насчет нашего пациента я скажу, что молодому человеку страшно повезло. Такие ранения случаются раз в пятьдесят лет. Две пули в грудной полости – и не затронут ни один орган. Вообще ни один! Вы обратили внимание, что пули были извлечены через раневые каналы?
   – Э-э-э... Обратил, – соврал Арбуз. – Интересный случай.
   – Вот, – доктор Шнеерсон кивнул, – так что с вашим товарищем будет все в порядке, а если что – звоните. Завтра приду на перевязку.
   Когда Арбуз вернулся в комнату, он увидел, что Боровик стоит у стола и с вороватым видом наливает себе сухое красное вино.
   – А доктор сказал, что мне можно вставать. И вино тоже можно.
   – Ладно... – Арбуз махнул рукой, – я тоже с тобой выпью. За счастливое спасение.
   – И это правильно! – воскликнул Боровик и поморщился. – А все-таки ноет, собака...
   – А ну давай в койку, – прикрикнул на него Арбуз, – я сам тебе дам, что нужно.
   Боровик, держа в руке стакан с вином, забрался под одеяло, и они выпили сначала за чудесное спасение, потом за спасителя, потом за встречу после долгой разлуки, а потом Боровик хлопнул себя по лбу и сказал:
   – Ну я тупой! Дай-ка мне телефон, да побыстрее.
   Арбуз швырнул ему на одеяло трубку, и Боровик, набрав номер, сказал:
   – Калинин? Это я. Да живой, живой. Неважно, где. На конспиративной квартире. Значит, слушай меня внимательно. За мое якобы убийство задержан Роман Меньшиков, певец, ну знаешь – он ко мне часто приходит. Да. Так он сейчас в ментах, и его срочно нужно оттуда выдернуть. Его подставили, и я чувствую, что если его не забрать оттуда немедленно, может случиться что-то очень плохое. Понял? Бери ребят и вытаскивай его. Причем прямо сейчас, по тревоге. Давай. А потом позвонишь мне по этому номеру, и я скажу, куда его привезти. Номер у тебя высветился? Все, действуй!
   Закончив разговор, Боровик глубоко вздохнул, как после тяжелой работы, и сказал:
   – Ну, наливай. Медицина не возражает!

* * *

   Дежурный по двести восьмому отделению милиции капитан Колобродов только что выпил третью бутылку пива, и ему было хорошо и спокойно. Происшествий, заслуживающих внимания, не наблюдалось, обычная рутина – алкаши и всякая мелочь пузатая, вроде юных недоумков, отобравших у девчонки мобильник. Мобильник этот лежал теперь перед капитаном Колобродовым, и он лениво думал о том, как бы половчее прибрать красивый телефончик к рукам.
   Дверь, ведущая на улицу, отворилась, и в отделение вошли двое серьезных мужчин. Один из них, явно главный, подошел к амбразуре в большом окне из толстого органического стекла и показал удостоверение УБОП. Второй, с боксерским носом, по-хозяйски оглядел помещение и, толкнув незапертую дверь, шагнул в дежурку, где за столом сидел Колобродов.
   – Здорово, капитан, – сказал он и улыбнулся. – Как служба?
   – Нормально, – ответил Колобродов, чувствуя, что происходит что-то не то. – Вам что нужно?