Седов Б.. Романс для вора

   – Да, – согласился с ним Каценеленбоген, – этот запах ничем не перебить. Одень его хоть в «Версаче», а разить все равно будет.
   – Господа, господа, – улыбнулся Край, – о заместителе начальника следственного изолятора нужно говорить или хорошо, или ничего.
   – Так ведь он вроде бы пока что живой? – сказал Старостин.
   – Это только с виду, – хмыкнул Край, – а так – труп трупом. Разве что ходит и разговаривает. Обыкновенный зомби. И воняет от него не казармой, а могилой.
   – А ведь он наш партнер, – сказал Каценеленбоген.
   – Да, – согласился с ним Старостин, – все-таки бизнес – грязное дело. Иной раз приходится расшаркиваться с такими... уродами.
   – Надеюсь, к присутствующим это не относится, – вставил Шапиро.
   – О, нет! – оживился Каценеленбоген. – Конечно, нет! Мы все милые люди, переводим старушек через дорогу и жертвуем деньги на развитие в Эфиопии лыжного спорта.
   Все засмеялись, а Край сказал:
   – Мне, между прочим, тоже идти пора. Так что вы, когда я уйду, кости мне не мойте. Я чувствительный. Икать буду.
   Каценеленбоген взглянул на часы и поддержал его:
   – Действительно, пора. Мы, акулы бизнеса... Кстати, – он посмотрел на Старостина, – Евгений, у меня есть к вам несколько вопросов, не интересных нашим гуманитариям.
   Он с милой улыбкой взглянул на Романа и встал.
   – Ну, если есть вопросы, – Старостин тоже поднялся, – тогда мы вас покидаем.
   Все встали, обменялись рукопожатиями, и акулы бизнеса ушли.
   За столом остались Роман, Шапиро и Марина, которая со скучающим видом разглядывала посетителей ресторана.
   – Ну вот, деловая часть сегодняшнего вечера закончена, – с удовлетворением произнес Шапиро.
   Роман зевнул и сказал:
   – Слушай, Лева, ты в следующий раз все это без меня решай. Мне на ваших деловых встречах просто скучно. Ты обратил внимание, что я все время молчал?
   – Дурак, – укоризненно сказал Шапиро, – на этой встрече обсуждались условия продажи товара. Товар – это ты. Товар должен быть лицом. Вот твое лицо тут и торчало. Понял?
   – Да понял я, – поморщился Роман. – Генерал на свадьбе...
   – Ну, не без этого, – согласился с ним Шапиро, – однако ничего не попишешь. Таковы правила игры. Тебе налить?
   – Давай, – Роман кивнул, – и налей в другую рюмку, побольше. А то эти церемониальные рюмочки по пятнадцать граммов... Рука устанет поднимать, прежде чем окосеешь.
   – Ты это, – Шапиро разлил водку, – ты подожди косеть. У меня к тебе еще один разговор есть. Поинтереснее, чем этот концерт в «Крестах».
   – И даже поинтереснее, чем два миллиона коробок с дисками?
   – Очень может быть, – задумчиво сказал Шапиро, – потому что на этом деле можно заработать нечто большее, чем просто одноразовый ящик денег.
   – Интересно... – Роман поднял рюмку и посмотрел на сидевшую рядом с ним Марину. – Ну, тогда за присутствующих здесь дам.
   – Вспомнили наконец, – фыркнула Марина и подняла бокал с шампанским. – От этих ваших деловых разговоров мне просто тошно стало.
   – Понимаешь ли, Мариночка, – сладко сказал Шапиро, – женщина, она украшение жизни. И ты на этой встрече деловых мужчин была подобна букету роз.
   – Ага, знаю, – усмехнулась Марина, – «... ты служишь украшением стола». Так?
   – Ну что ты! – обиженно прогудел Шапиро. – Вовсе не так.
   – А ну тебя, – Марина махнула на Шапиро рукой, – не оправдывайся. Давай лучше выпьем за Романа, который служит тебе если не украшением стола, то уж всяко источником дохода.
   – Так... – мрачно произнес Шапиро. – Женский яд полился бурным потоком.
   – Да ладно тебе, Марина, – засмеялся Роман, – все путем. Каждый делает свое дело, и каждый получает то, что заработал. Ну куда бы я делся без Левы? Пел песенки по клубам? Разносил бы свои домодельные кассеты по радиостанциям? Это ведь действительно бизнес, и талант автора иногда значит даже меньше, чем дар администратора.
   – Золотые слова! – вскричал Шапиро. – Вот, слушай, Марина, его устами глаголет истина.
   – Фи, младенца нашел... – Марина повела плечами.
   – Нет, это не младенец! – с воодушевлением продолжал Шапиро. – Это зрелый муж, и его слова – слова половозрелого, умудренного жизненным опытом мужа.
   Он повернулся к Роману и сказал:
   – Твои слова да Богу в уши. А то все только и знают – кровопийца, упырь, пиявка! А о том, что для этого тоже дар нужен, и дар немалый, почему-то забывают.
   – Я не забываю, – заверил его Роман и поднял рюмку. – Ну, за тебя, упыря!
   – За тебя, клоуна! – Лева Шапиро тоже поднял свою рюмку.
   – А о присутствующих здесь дамах вы уже забыли, – укоризненно покачала головой Марина. – Чего еще ждать от тупых мужланов...
   – Прости, Мариночка, увлеклись. За тебя, конечно, за кого же еще можно пить!
   – Не напомнишь, так и не вспомнят, – Марина вздохнула и подняла бокал с шампанским.
   – Ну, поехали! – Роман залпом выпил водку и, поставив пустую рюмку на стол, потянулся за маринованным огурчиком.
   Шапиро, для оригинальности занюхав водку рукавом, достал сигареты и сказал:
   – А теперь слушай гениальный план, сочиненный сыном работника торговли и школьной учительницы.
   – Ну давай! – Роман почувствовал, как правильная доза водки разожгла в желудке огонь, и тоже потянулся за сигаретами.
   – Значит, так... – Шапиро сложил толстые губы трубочкой и выпустил дым в потолок. – Идея, значит, такая. Ты знаешь, сколько в России э-э-э... исправительных учреждений?
   – Тюрем, что ли?
   – Да. Тюрем и зон.
   – Нет, – Роман пожал плечами. – Откуда мне знать?
   – А ведь ты певец уголовной романтики. Должен был хотя бы поинтересоваться. Ну да ладно.
   Шапиро затянулся и, пустив дым носом, сказал:
   – Больше тысячи. Точных данных на теперешнее время у меня нет, но посуди сам – на девяносто восьмой год только колоний было семьсот пятьдесят. Плюс следственные изоляторы, тюрьмы. Пусть даже не больше, пусть тысяча. Представляешь, какая поляна?
   – Ну, представляю. И что?
   – А то, что мы отправимся в длительное турне по тюрьмам и зонам. Например – на год.
   – Хорошо, – кивнул Роман, – но ведь зэки – народ бедный, откуда у них деньги на билеты?
   – Во-первых, не такие уж они и бедные – за колючкой вертятся суммы, о которых ты даже не подозреваешь, а во-вторых – никто с них денег брать не будет. Так не делается. Деньги появятся от спонсоров. А уж спонсоров я найду таких, что закачаешься. Кроме того, у спонсоров будет свой интерес, и нас он никак не касается.
   – А что нас касается?
   – А то, что ты получишь за этот год столько денег, сколько тебе и в кошмарном сне не приснится. А кроме того – и это главное, – ты заработаешь такую репутацию, что деньги тебе просто не будут нужны.
   – Деньги всегда нужны, – Роман поднял бровь, – потому что репутацию можно и потерять, и что тогда останется?
   – Ну хорошо, пусть так. Но ведь и денег ты заработаешь просто шквал!
   – И для этого мне нужно будет целый год таскаться по тюрьмам и зонам?
   – Ну да. Так ведь работа у тебя такая, сам знаешь – жизнь артиста...
   – Блин... – Роман задумчиво посмотрел на бутылку, – целый год... Это ведь все равно, что самому отсидеть!
   Он взглянул на Шапиро и решительно сказал:
   – Нет. Не годится. Не хочу.
   – Ты идиот!
   За соседними столиками оглянулись, а из угла, где сидели братки, поднялся жилистый парень с короткой стрижкой и, подойдя к столу Романа, вежливо поинтересовался:
   – Братуха, у тебя проблемы с этим?
   Он кивнул на Шапиро.
   – Нет, брат, – засмеялся Роман, – это мой директор, и мы тут решаем серьезные вопросы.
   – Ну извини, если что не так. А если что – только моргни.
   – Понял, – кивнул Роман.
   Браток бросил на Шапиро многозначительный взгляд и удалился.
   Роман дождался, пока браток сел на свое место, и тихо сказал:
   – И ты хочешь, чтобы я провел целый год вот с такими? Ладно, я пою для них песни, но сам-то я другой, я вовсе не бандит, я не какой-нибудь там конкретный, по фене не ботаю, живу не по понятиям, понимаешь? А ты хочешь ради денег упрятать меня за колючку на целый год. Свинья ты, Шапиро, вот ты кто!
   – Сам ты свинья, Меньшиков, – ответил Шапиро. – Мы же партнеры, и я предлагаю тебе золотое дело. Ты можешь заработать за этот год...
   Он сделал паузу и раздельно сказал:
   – Два. Миллиона. Долларов.
   – Нет, не хочу, – сказал Роман, чувствуя, как им начинает овладевать давно знакомый демон упрямства.
   Он знал, что когда внутри у него появляется эта отталкивающая сила, тут уже ничего не поделаешь. Можно упрашивать, грозить чем угодно, но он будет говорить «нет», получая от этого странное наслаждение.
   – Не поеду, – сказал Роман и поднялся. – Считай, что этого разговора не было.
   – Идиот, – повторил Шапиро и опасливо оглянулся на столик, где сидели братки.
   – Все равно не поеду, – Роман налил себе водки и залпом выпил ее, – а поеду я домой. Спать. Вот возьму по дороге бутыль шнапса и буду с ней спать.
   Марина хихикнула.
   – Ну и поезжай, – Шапиро обиженно смотрел в сторону. – Потом волосы на жопе рвать будешь. Такие предложения, знаешь ли, не каждый день делают. А мне еще со спонсорами объясняться.
   – Так ты уже с ними договорился? Без меня?
   – Но мы ведь работаем вместе, и я даже предположить не мог, что ты упрешься, как ишак. Год за колючкой ему не нравится... Некоторые по двадцать лет сидят, и ничего.
   – Так они за дело сидят. Вот замочу тебя... – Роман посмотрел на Марину, – Марину еще и до кучи человек пятнадцать, тогда и буду сидеть там до второго пришествия.
   – Не будешь, – мстительно ответил Шапиро, все так же глядя в сторону, – тебе вышку дадут. Я сам взятку судье дам, чтоб тебя расстреляли как врага народа.
   – Да не стреляют уж теперь, – засмеялся Роман. – И вообще, как ты судье взятку дашь, если будешь моей первой жертвой?
   – А я завещание верным людям оставлю. Сегодня же.
   – Ладно, упырь, позвони мне завтра.
   Роман протянул Леве руку, и тот не глядя небрежно дотронулся до нее.
   Марина, воспользовавшись тем, что Шапиро смотрел в сторону, едва заметно кивнула Роману, вопросительно глядя на него, и Роман ответил ей утвердительным кивком.
   Когда Роман ушел, Марина взяла Шапиро под руку и сказала:
   – Левчик, выпей водки, а то опять будешь нервничать. Да не эту детскую рюмочку, что ты – не мужик, что ли?

Глава 2
ВОЛЯ ТЫ, ВОЛЯ, ГОРЬКАЯ ДОЛЯ...

   Огромный черный «БМВ» с выключенной мигалкой неторопливо свернул под запрещающий знак и уверенно поплыл прямо по пешеходной аллее Павловского парка. Аллея вела в глубь так называемой дикой части парка – той, что восточнее речки Славянки и Розовопавильонных прудов. Тонированные стекла «БМВ» равнодушно отражали окрестные красоты.
   Так же равнодушно смотрел на них и единственный пассажир машины – Сергей Иванович Петров, депутат Государственной думы и председатель комитета по стратегическому планированию. Не до красот ему было – впереди важная встреча. Точнее, совещание.
   Причем такое, которое лучше проводить не в уютном офисе или полагающейся депутату приемной. Отнюдь не все вопросы государственной важности надо решать на виду у десятков случайных людей, каждый из которых при этом может оказаться совсем не случайным. Конечно, проверенные люди еженедельно сканировали его кабинет и приемную на предмет разнообразных электронных сюрпризов, и пока все было чисто – однако именно это и тревожило Сергея Ивановича. Слишком высоко он взлетел, чтобы им так демонстративно никто не интересовался, и слишком хорошо знал нравы и методы своих коллег по высокой политике.
   Да и техника современная, мать ее, прет, где не надо, семимильными шагами!
   Что толку во всех этих сканированиях, если вполне можно записать любой разговор и без клопов – просто считывая лазером колебания оконного стекла!
   Хоть с двухсот метров, хоть с пятисот. А все окна кирпичом не заложишь, тем более автомобильные.
   Поэтому лучше уж вот так – в пригородном парке, в будний день, в малолюдной его части. Там, где огромная поляна, а в самом центре ее – естественная беседка в виде небольшой рощицы. Круг белых берез называется. Не подберешься незаметно ни с каким лазером-шмазером.
   Сергей Иванович завозился в недрах пахнущего кожей просторного салона, устроился поудобнее. С усмешкой посмотрел на жмущихся к обочинам аллеи редких прохожих. Большинство из них безропотно уступали дорогу государственному автомобилю. Однако некоторые отваживались на робкий бунт – загораживали дорогу до последнего, даже когда массивный черненый бампер уже готов был упереться в задницу. Мол, ничего не знаю, иду, где положено, имею право. Ну и что? Все равно потом трусливо прыгали в сторону. Да еще и с виноватой улыбочкой на всякий случай – я ничего такого, просто не заметил!
   Ага, вот и самый смелый выискался!
   Сергей Иванович заметил в зеркале заднего вида, как какой-то потертый старикан показал фигу вслед отъехавшему уже метров на тридцать «БМВ», да еще и плюнул. Ну прямо Стенька Разин! Заступник народных бедствий Радищев!
   Да, дрянь народец...
   Сергей Иванович поморщился и вздохнул.
   Что делать – какой есть. Как там у писателя Бунина в «Окаянных днях»? Что-то насчет людей, которыми можно управлять, только притиснув дуло нагана к их виску... Только тогда из этих людей может выйти хоть какой-нибудь прок, какая-то польза для государства.
   Молодец Бунин! Не зря жена уговорила прочитать его.
   «Действительно, а как иначе? – подумал Сергей Иванович. – Ведь именно к пользе государства мы и стремимся».
   Говоря «мы», Сергей Иванович, конечно, уж никак не имел в виду партию «Великая Россия», по спискам которой прошел в Думу в этот раз. Давно он не питал никаких иллюзий по поводу всей этой партийной суеты, которая если для чего и нужна, так только для того, чтобы своевременно выпускать у населения пар в свисток. Да еще стоять горой за начальство, получая за это благодарность в виде доступа к бюджетным молочным рекам и кисельным берегам.
   Поэтому он и менял партии, как перчатки, все время оказываясь в той, которая к начальству поближе. И коммунистом был, и демократом, и у Черномырдина в «Нашем доме» отметился, теперь вот в «Великой России». Ну и что? Население в этих партиях все равно ни ухом ни рылом, а опытные в государственном управлении люди России нужны.
   А кто сравнится по политическому опыту с тем же Сергеем Ивановичем Петровым? Бывший адвокат, семнадцать лет в парламенте – сначала в Верховном Совете, теперь вот в Думе. И не на задней скамейке – в ведущих комитетах и комиссиях. И все время на правильных позициях.
   Как такого не заметить? Вот и заметили, и сразу стало ясно Сергею Ивановичу, что есть организации посерьезнее всех этих клоунских партий. Поначалу даже испугался.
   А началось все буднично и просто.
   Как-то Сергей Иванович обедал в думском кафе.
   Расправился с наваристым борщом за четырнадцать рублей пятьдесят копеек, с котлетой по-киевски за десятку. Отдуваясь, вытянул «маленький двойной» арабики за пятерку. И уже было собрался уходить, когда к его столику подошел старый знакомый – Адольф Богданович Самоедов. Тоже депутат, отставной милицейский генерал, уже второй срок заседающий в комитете по охране правопорядка.
   Сергей Иванович сошелся с ним на первомайской пьянке в приемной у председателя фракции. Здорово выпили тогда! Кое-каких слуг народа так и оставили на диванах до утра, а один из них не пожалел и старинной китайской вазы, коллективного подарка председателю фракции от товарищей по партии – наблевал туда, подлец!
   На такой вот вечеринке и разговорились под виски «Глендфиш» двенадцатилетней выдержки.
   Добродушно поиронизировали над нынешним своим партийным пристанищем (Самоедов тоже был не дурак нос по ветру держать). Сошлись на том, что организующая сила обществу, конечно же, необходима – тем более такому недоразвитому, как наше. И не дело, когда рулить государством пытаются всякие шуты гороховые. Это под силу только ответственным, опытным людям. Только такие люди способны укрепить державу, повести неразумных сограждан по правильному пути. И вовсе необязательно спрашивать об этом самих граждан – что поделаешь, если они не в состоянии понять своей собственной пользы...
   Посокрушались: в том-то и беда наша, что нет сейчас такой вот сознательной, полезной для государства силы. Всяк себе рвет, не понимают, что сообща можно гораздо большего добиться. И ведь сколько швали мешает безнаказанно, путается под ногами!
   – Кстати, Сергей Иванович, – вдруг прищурился Самоедов, – а помнишь, в начале девяностых ходили слухи о такой организации – «Белая стрела»?
   Они уже выпили на брудершафт и перешли на «ты».
   – Припоминаю, – кивнул Петров, – было что-то в газетах. Вроде бы какие-то шибко идейные менты отчаялись бороться с преступностью по закону и решили наводить порядок сами – казнить особо зарвавшийся криминалитет без суда и следствия. Как бы по законам военного времени.
   Подвыпивший Сергей Иванович попытался замаскировать внезапно подступившую икоту ироническим смешком.
   – Да ведь время-то и впрямь почти военное было! – не поддержал веселости собеседника Самоедов. – Что же им оставалось – сидеть сложа руки, когда демократические суды скопом оправдывали насильников и грабителей?
   – Постой, Адольф Богданович, но ведь это же слухи. Безответственные газетеры для поднятия тиражей придумали какую-то пародию на колумбийские эскадроны смерти шестидесятых годов – и все дела!
   – А ты подумай вот о чем. Ведь любой слух, даже самый глупый, отражает какие-то общественные ожидания. Между прочим, в середине девяностых «Белая стрела» всплывала на некоторых судебных процессах – кажется, в Воронеже и еще где-то. Так не пример ли это той самой необходимой обществу активности ответственных государственных людей, о которой мы говорили? Может, из таких зерен и проклюнутся ростки нашей новой государственности? И нашего благосостояния?
   Самоедов испытующе посмотрел на Петрова.
   Тот не нашелся, что ответить, и поспешил перевести разговор на заблеванную китайскую вазу.
   Больше они ни о чем таком не беседовали, только перекидывались ничего не значащими фразами в думских кулуарах. Самоедов всегда проявлял повышенное радушие, однако поглядывал на Сергея Ивановича хитровато, так что тому становилось немного не по себе.
   И вот теперь Самоедов подсел к Сергею Ивановичу в думском кафе, и тот каким-то потаенным углом своего желудка сразу понял, что хиханьки-хаханьки кончились.
   «Ко мне присматривались, – с тревогой и несмелой надеждой подумал он, – и, кажется, присмотрелись».
   Так оно и вышло.
   Адольф Богданович привез Петрова к себе на дачу. Попарил в бане, угостил запотевшей водкой и домашними соленьями. И потом, уже совершенно не таясь, выложил ему много интересного.
   К Сергею Ивановичу действительно присматривались.
   Очень серьезные и солидные люди из самых верхов. Обладающие реальной властью, но до поры до времени вынужденные мириться с тем бардаком, в который скатилась страна. Когда кривляющимся безродным жуликам за бесценок роздано народное достояние, а заслуженные государственные люди вынуждены пробавляться крохами с их стола.
   За державу обидно!
   Сначала Сергей Иванович особого доверия не вызывал. Все-таки бывший адвокат. Да и имя-фамилиюотчество поменял как-то карикатурно, без ума. Понятно, что Семен Исаевич Питкин – это вообще черт знает что, только в адвокатишках и шнырять. Но и из таких вот в Сергеи Ивановичи Петровы прыгать – тоже не подарок. Получился какой-то суперположительный персонаж из дурацких шпионских книжек про майора Пронина. Вкус-то надо иметь! Вон, тот же Самоедов – Адольф, а ничего, держится молодцом, никто ему не пеняет. Надо все-таки меру знать.
   Однако при более тщательном рассмотрении сомнения в Сергее Ивановиче отпали. Расчетлив, прагматичен, вперед не лезет, но и позади не топчется. Ценит покровительство. На балаганные химеры типа идейной твердолобости давно наплевал с высокой вышки. Над так называемой публичной политикой смеется.
   Годится!
   – Так что теперь ты, Сергей Иванович, наш! – Самоедов, хоть и в банной простыне, выглядел очень впечатляюще. – И не пожалеешь об этом. Нас пока не так много, но мы на самом верху и знаем, что делать. За нами будущее!
   Они еще выпили, дружно похрустели ядреными огурчиками. Сергея Ивановича отпустило. Он с благодарностью посмотрел на Самоедова и пожал ему руку.
   – Работать будем вместе, – тепло в голосе Самоедова было неподдельным, – гадам спуску не дадим. Придет время – увидишь и наших отцов-основателей, а пока принимайся за питерский филиал. Так что ли, Исаич?
   И увидев, что Петров покраснел, весело захохотал.
   – Да ты не тушуйся! Исаич, Иваныч – нам все едино, хоть Магомедыч! Мы теперь – одна семья.
   Сколько прошло с тех пор? Кажется, три с лишним года. Три с лишним года, как Сергей Иванович Петров руководит питерским филиалом организации «Воля народа». Организации могущественной и хорошо законспирированной.
   И едет Сергей Иванович на встречу все с тем же Адольфом Богдановичем Самоедовым. В миру – отставным ментом, мелким депутатишкой из какой-то дрянной, никому не нужной комиссии. А на самом деле – начальником северо-западного куста «Воли народа».
   Очень удобная структура – когда руководители организации знают только своих непосредственных подчиненных. Да еще одного человека из более высокого звена. Только одного. В крайнем случае цепочка обрывается моментально. Правда, пока таких крайних случаев не наблюдалось. У «Воли народа» высокие покровители.
   Да и о своих умеют заботиться.
   Сергей Иванович довольно похлопал по кожаному автомобильному сиденью. С такими начальниками он за будущее мог не беспокоиться.
   Однако и спрос велик!
   Нелегко далось Сергею Петровичу его нынешнее положение. Его, конечно, вывели на нужных людей, предоставили команду – однако доказывать свою полезность все равно приходилось собственным горбом. О некоторых вещах хотелось бы поскорее забыть. Да вот не забывается.
   Особенно неприятна последняя история – Сергей Иванович поморщился, как от зубной боли. Несколько месяцев назад он получил приказ организовать устранение одной зарвавшейся шишки.
   Шишка числился владельцем охранного агентства и был вхож в самые что ни на есть городские верхи. И решил, что через эти верхи он вполне вправе дотянуться и до самого Олимпа – тем более что возможность в принципе была. И очень большое желание.
   А вот руководителям «Воли народа» это было ни к чему.
   Поэтому Сергею Ивановичу пришлось попотеть. Зарвавшийся охранник свою персону берег и знал в этом деле толк. Как ни совались к нему – все без толку. Тут-то и сработал адвокатский ум Сергея Ивановича. Он связался с отставными химиками из кагэбэшных лабораторий. Клиент получил по почте поздравительную открытку ко дню рождения. Поднес открытку к глазам – о его близорукости было хорошо известно. Прочитал, чихнул пару раз – да и помер через неделю.
   От сердечной недостаточности.
   Наверху остались довольны, но Сергею Ивановичу до сих пор было как-то не по себе. Нет, покойник ему, конечно, по ночам не являлся. Беспокоило другое: слишком много народу пришлось привлечь, да и многоопытные соратники покойного в сердечную недостаточность не очень поверили. Пошла возня в газетах. А ну как наверху решат, что в интересах дела пора рвать цепочку? Да и порвут, изъяв из нее Сергея Ивановича лично?
   Причем навсегда.
   Тьф у!
   Шины мягко шуршали по кирпичной крошке аллеи. Впереди показался просвет – та самая поляна, в центре которой и назначена встреча. Сергей Иванович щелкнул замками «дипломата», достал сложенную вчетверо бумагу. Еще раз перечитал ее.

   Исх. номер 1032
   Воля народа.
   В трехмесячный срок надлежит организовать гастрольное турне исполнителя Романа Меньшикова и его коллектива по исправительным учреждениям Российской Федерации. Список прилагается. Предлог: благотворительность, презентация нового альбома. Обеспечить наличие в программе Меньшикова песни «Воля вас не забудет», предоставленной московским отделом психологических разработок. Обратить особое внимание на обязательное наличие этой песни в программе каждого концерта, обязательно с повторением на «бис».
   Ответственный – Петров С. И. Контроль – Самоедов А. Б.

   Сергей Иванович пожал плечами. Иногда трудно уследить за ходом мысли вышестоящих товарищей. Однако его дело – не обсуждать приказы, а исполнять.
   Он спрятал бумагу в дипломат и опять поежился. Сначала он не понимал, зачем нужны все эти приказы – какими-то играми в Штирлица попахивает. Но потом адвокатский ум подсказал: еще как нужны! Свою-то бумажку он, конечно, уничтожит – а вот где-то там, наверху, все эти бумажки наверняка складываются в папочки и аккуратно хранятся. Если что – потом не отвертишься! Лучшая гарантия преданности и молчаливости. Отечественный вариант закона омерты, столь уважаемого сицилийской мафией.
   Ну и ладно. Все равно назад пути нет.
   А вот и Самоедов.
   «БМВ» выкатился на опушку поляны. Метрах в двухстах, в небольшой березовой рощице, маячила знакомая фигура. Точно такой же черный «БМВ» с мигалкой поджидал Самоедова на противоположном выезде – так договорились.
   – Ну здравствуй, здравствуй, Иваныч! – как всегда радушно приветствовал Самоедов подошедшего Петрова. – Удивлен поди новым заданьицем?