Страница:
Роман затянулся и, помолчав, ответил:
– Понимаешь, Мишка, какое дело... Я сочиняю песни про жестокость и справедливость. Про верность и смерть. А в жизни? Если я сам не такой, то все мои песни – фуфло. И я сейчас себя проверил. Оказывается – я не фуфло. И все они сдохнут, это я тебе точно говорю. Так что, если ты со мной – давай. А если нет – у меня хватит денег и на оружие, и на необходимый подкуп кого надо. Решай.
Арбуз ошеломленно повертел головой и ответил: – Ну ты, блин, даешь! Конечно, я с тобой. Вот только Боровик... Ладно, приедем домой – увидим.
Наконец Боровик тяжело вздохнул и сказал:
– Я действительно никого не видел. Ты представляешь, в каком я был состоянии? Только что убили мою сестру, потом я убил их... Всех троих. Голыми руками... И я ничего не соображал. То есть вру, конечно, – соображал я очень быстро, но был, как бы это сказать... Сумасшедший, что ли... Да, я помню, как машина ударилась во что-то мягкое, но в это время я смотрел назад, туда, где лежала... Она. Я просчитывал варианты дальнейшего. Ну, менты, расследование, сам понимаешь. Это просто какой-то злой рок... Наверное, верховному распорядителю несчастий показалось мало, и он решил добавить к этим мертвецам еще и твою жену... Я не знаю, Мишка... Ну хочешь, убей меня! Я своей жизнью не дорожу.
– Больно надо... – мрачно ответил Арбуз. – Ты хочешь, чтобы я еще и тебя туда добавил? Вот уж уволь! Но как же так? Как же так...
Он уронил голову на руки и засопел.
Роман, посмотрев на него, взялся за бутылку и сказал:
– Давайте-ка водочки, ребята. А то вы совсем закисли. Я понимаю, открытия сегодня были тяжелые, но жить-то надо!
Разлив водку по стопкам, Роман посмотрел на Арбуза, потом на совершенно потерянного Боровика и повторил:
– Давайте выпьем. Мертвых не вернуть, а живые, невольно вовлеченные в узел бед и несчастий, должны жить дальше и думать о своей жизни, а не о чужой смерти. Иначе вся жизнь превратится в сплошные поминки. Давайте. Слышишь, Арбуз, я тебе говорю!
– Да слышу я, слышу, складно звонишь... – Арбуз поднял голову и шмыгнул носом. – Но как же оно...
Он взял стопку и залпом выпил водку.
Поморщившись, Арбуз взял из вазочки огурец и сказал:
– Давай, Санька, выпей. И постараемся, как сказал Ромка, думать о жизни.
Боровик страдальчески взглянул на Арбуза, послушно взял стопку и выпил.
А Роман встал и, посмотрев на своих угрюмых приятелей, только покачал головой:
– Ладно, вы тут водочки попейте, а я, пожалуй, пойду на боковую. Не возражаете?
– Вали, – Арбуз махнул рукой и повернулся к Боровику. – Ну что, товарищ борец с всемирным злом, поговорим о нашей с тобой развеселой жизни?
Боровик обрадовался, что разговор перешел на другую тему, и, закурив, ответил:
– А почему бы и не поговорить, товарищ вор в законе... Вот, например, каким ты видишь счастливое человечество лет этак через двести? Будут там воры в законе и прочая нечисть вроде твоих подручных или как?
Роман усмехнулся и вышел из комнаты.
С экрана телевизора, подвешенного над унылыми фанерными седалищами зала ожиданий, приятно улыбался выбритый до синевы адвокат. Адвокат хорошо поставленным голосом убедительно доказывал, что в нашумевшем недавнем изнасиловании таджикским гастарбайтером подмосковной девчонки-малолетки виновата прежде всего распущенность нравов безнадежно спившейся российской глубинки.
Пора, мол, обществу осознать: без притока иммигрантов этому самому обществу каюк в самом что ни на есть прямом и простом, как репа, экономическом смысле. Что называется, коллапс. Поэтому самое время вспомнить золотые слова легендарного баснописца дедушки Крылова – «на зеркало неча пенять, коли рожа крива» – и радостно приветствовать приток рабочей силы с Кавказа и из Средней Азии, вместо того чтобы огрызаться на незнание чужаками местных обычаев и заморачиваться насчет заведомо бесперспективной утопии вроде программы создания рабочих мест для никчемных и поголовно спившихся русских мужиков.
Небритый и опухший после бессонной ночи Стропилло дико уставился на телевизор. Он только что сошел с опостылевшего экскурсионного корыта и с ужасом осознал, что вообще не представляет себе, как жить дальше. Уютный мирок, который он с муравьиной старательностью слепил по крохам в своей крысиной норке, в одночасье рассыпался в прах.
И никаких надежд.
Последняя надежда улетучилась аккурат пять минут назад вместе с пиликанием мобильника, который Стропилло всю ночь грел в руках и только что не молился на него, как дикарь с острова Пасхи на своего деревянного идола.
Арбуз жив, Меньшиков жив, с ними еще какой-то Боровик...
Стропилло вышел на проспект Обуховской Обороны. Мокрый после дождя асфальт тускло поблескивал под лучами неяркого утреннего солнца. Пошатываясь от бессонницы, Стропилло добрел до ближайшего ларька, купил бутылку пива. Сковырнув пробку об обитый жестью прилавок, он присел было на валяющийся неподалеку пустой ящик – и тут же вскочил, потому что в его невыспавшуюся голову, как пуля, влетела спасительная мысль.
Сергей Иванович!
Как же он раньше не подумал – вот она, та самая соломинка, которую господь посылает утопающему!
Срочно позвонить ему, соглашаться на все что угодно. Это не может не сработать, потому что страшный Сергей Иванович наверняка способен одним пальцем перекрыть всех этих бандитов и ментов, все эти долбаные улицы разбитых фонарей, блин...
Стропилло зашвырнул в кусты так и не початую бутылку пива и ухватился за мобильник.
– Ничего, – бормотал он, шаря по карманам в поисках визитки Сергея Ивановича, – сам не знаешь, когда и что пригодится... Есть!
Огромная гора упала с плеч. Вот он, прямоугольник из дорогой темно-коричневой атласной бумаги, да еще и с золотой каемкой, как блюдечко у Ильфа и Петрова.
Есть контакт!
Сергей Иванович к тому времени весь испереживался. Только он принялся за решение проблемы с этим самым, как его... Меньшиковым, порадовался тому, как твердо и по-мужски круто обломал Стропилло, – и на тебе, новые цветочки в палисаднике.
Невнятные и смертельно опасные заморочки с каким-то Черновым и вдогонку – самоедовский приказ разобраться со Стропиллой. Нельзя, мол, допускать, чтобы какой-то хмырь посмел ослушаться и не выполнить порученного ему авторитетной организацией задания.
Да еще и девчонка эта, дочка арбузовская...
И все на его, Петрова, единственную и неповторимую голову.
Впору призадуматься.
Поневоле поставишь себя на место этого самого Стропилло...
Поэтому внезапному звонку Стропилло Сергей Иванович обрадовался, словно Робинзон Крузо упавшему с неба ананасу.
Однако вида, конечно, не подал. – Ну что, мерзавец, – спросил он с тщательно отработанной холодностью в ответ на невнятные сопливопли не вполне еще пришедшего в себя Стропилло, – винчестер у тебя?
– Какой там винчестер, Сергей Иванович, вы же умный человек, мы же с вами все понимаем...
«И впрямь, понимаем», – подумал Сергей Иванович и поразился судьбе-злодейке, которая заставила его равняться с этим червяком.
Себя-то он таким, естественно, не считал.
Сергей Иванович, держа трубку у уха, вышел в коридор и с удовольствием посмотрел на свое отражение в панорамном зеркале, установленном старанием постылой жены на противоположной от входной двери стене.
Настоящий «таф гай», крепкий парень, куда там Брюсу Уиллису!
– Ну?
– Сергей Иванович, я готов, я пригожусь... Не знаю, кто за вами, но я могу быть еще полезен, забудьте про всю эту мелочь, я способен на большее...
Сергей Иванович ухмыльнулся, картинно вскинул указательный палец и упер его в зеркало.
Йес!
– Ладно. Не трясись, ты теперь под такой крышей, что и Борману не снилась. Я – слышишь, я – лично говорю.
Сергей Иванович прошелся по коридору, подумал немного и вдруг придумал. Пошел ты на хер, Самоедов, не буду я за тобой неизвестно чье говно разгребать.
– Ты, слушай сюда, – сказал он оцепеневшему в ожидании Стропилле, – пошел в свой офис. Сиди там без отлучки, тебе через час привезут девчонку, смотреть пуще глаза. Это твой шанс, сиди над ней, как клуша над яйцами. Справишься – не пропадешь, будешь подо мной лично.
Сергей Иванович довольно подмигнул своему отражению в панорамном зеркале. Вот так, хватит плясать под чужую дудку, пора и свою завести на старости лет.
Какая там старость! Все еще только начинается.
Стропилло облегченно вздохнул и бросился в кусты за опрометчиво выкинутой бутылкой пива.
А ну как не все еще вытекло?
Роман открыл глаза и тут же опять зажмурился, ослепленный яркими солнечными лучами, ворвавшимися в комнату из-за отдернутых Арбузом занавесок.
Арбуз подошел к кровати и настойчиво потряс Романа за плечо.
– Вставай, говорю! Есть новости.
Роман рывком сел, протер глаза и широко зевнул.
– Что случилось?
– Пока еще ничего, но самое время чему-нибудь и произойти. Только что отзвонились ребята, которых я на всякий случай поставил приглядеть за стропилловской конторой на Обводном. Час назад туда приперся сам Стропилло.
– Ну! – вскинулся Роман.
Сна как не бывало.
– Там он и сидит с тех пор, как сыч. В конторе пусто, суббота как-никак. А через полчаса после его появления подъехал черный «Брабус» с мигалкой, оттуда выгрузили какой-то ящик, затащили внутрь. Потом «Брабус» уехал. Вот такие дела, друг.
Решение созрело мгновенно.
– Миша, едем! – взволнованно заторопил Роман Арбуза. – Другого такого шанса может и не быть!
– Едем, едем. Тебе спичку зажечь, чтобы ты, как в армии, за тридцать секунд прикид к туловищу приладил, или сам поторопишься?
Роман быстро оделся, Арбуз поправил под пиджаком наплечную кобуру с «Магнумом», и они потихоньку вышли, стараясь не разбудить Боровика. Перед тем как выйти из парадной, Арбуз придержал Романа за рукав и молча протянул ему небольшой плоский браунинг.
– Держи, авось не пригодится. Заряжен.
Во дворе их уже дожидалась темно-серая «БМВ– пятерка», пригнанная заботливым Тюрей на смену изуродованному накануне «Лексусу». По случаю субботнего утра пробок не наблюдалось, поэтому до Обводного они домчались за каких-то десять минут.
Оставив Тюрю в машине, Роман с Арбузом направились к полуразвалившемуся трехэтажному дому, на облупленных грязных стенах которого нелепой заплатой выделялась ядовито-зеленая вывеска – «Суперхит». Роман сунулся было к входной, обитой железом двери, однако Арбуз остановил его.
– Давай за угол, войдем через двор, через черный ход. Там есть такая тараканья щель из соседней нежилой квартиры, о которой и сам Стропилло наверняка не знает.
Они свернули в черную, как прокопченная дымовая труба, подворотню. Там их встретили двое молчаливых незаметных пареньков, следивших по поручению Арбуза за стропилловской конторой. Пареньки указали путь к жуткой пожарной лестнице без половины ступенек и с изъеденными ржавчиной перилами. После этого, повинуясь жесту Арбуза, они молча испарились.
– Второй этаж, – шепотом подсказал Арбуз и стал осторожно подниматься по лестнице.
Роман последовал за ним.
На площадке второго этажа Арбуз достал пистолет, передернул затвор и толкнул плечом криво висящую на одной петле дверь. Они оказались в темном коридоре, свет в который едва просачивался из пустых дверных проемов заваленных строительным мусором комнат.
В конце коридора виднелась еще одна дверь – массивная, деревянная.
– Нам туда, – кивнул на нее Арбуз, – она выходит на одну площадку со стропилловским кабинетом. А снаружи заставлена стеллажом со всякой рухлядью, так что придется поднатужиться.
Они дружно навалились на дверь, сразу же с ног до головы вымазавшись в покрывавшей ее вековой пыли. Сначала дверь не поддавалась, а потом с грохотом распахнулась. Арбуз с Романом перепрыгнули через обломки обрушившегося стеллажа и устремились к полуприоткрытой двери в стропилловский кабинет на другой стороне лестничной площадки.
Арбуз пнул дверь ногой и на всякий случай отпрянул за косяк. Роман нетерпеливо оттолкнул его и ворвался в кабинет. Арбуз огляделся и прошел за ним.
За столом, выпучив глаза и беззвучно хватая воздух ртом, сидел Стропилло. Только что он упивался сладостными ощущениями утопающего, который вдруг нащупал твердую почву под ногами, – и на тебе!
Стропилло тенью метнулся к окну, в отчаянии посмотрел вниз – высоко! Он повернулся к своим неумолимым преследователям, вжался в стену оконного проема и истошно завопил:
– Я не виноват, меня заставили!
– Ну и что тебя заставили? – Арбуз лениво подошел к Стропилло и вдруг резко выбросил вперед правую руку с пистолетом.
Позолоченное дуло воткнулось в пухлый живот, и Стропилло согнулся. Резкий удар коленом по лицу вернул его в прежнее положение, кровь из разбитого носа двумя струйками оросила взъерошенные усики.
Стропилло заскулил, закрываясь локтями.
– Ах ты, тварь неугомонная! – Арбуз резким ударом отбил руки Стропилло, сунул пистолет ему под подбородок. – Где еще напакостил? Говори, подлюка! Сейчас ответишь за все!
– Это такие страшные люди! – Стропилло заверещал, как кот, которому наступили на хвост. – Они страшнее всего, что я видел! Это солидняки в возрасте, под ними само государство ходит, это они меня заставили украсть винчестер и все остальное...
– «Воля народа»? – вполголоса произнес Роман, быстро сообразив, откуда ветер дует.
– Что еще за «остальное»?! – орал между тем Арбуз, ввинчивая дуло в скулу Стропилло. – А, возиться с тобой!
Он отступил на шаг и поднял пистолет на уровень стропилловского лба.
– Молись!
Стропилло упал на колени, пополз к ногам Арбуза, обхватил голову руками.
– Это они, они! – завыл он, всхлипывая, – они и вас приказали убить, и винчестер подбросить, и ментов на Меньшикова натравить, все они! Я ничего, ничего! Они сказали, что уничтожат всю мою семью...
Вспомнив, что никакой семьи у него и в помине нет, Стропилло запнулся было, однако тут же оправился и затараторил пуще прежнего:
– Они и девчонку сюда привезли против моей воли!
– Девчонку?!
Арбуз схватил Стропилло за волосы и рывком развернул его к себе.
Стропилло поднял глаза и тут же зажмурился, уткнувшись взглядом в черный глазок дула и искаженное холодной яростью лицо Арбуза за ним.
– А теперь говори медленно и внятно, – металлической змеей пополз в уши страшный шепот, – где девчонка?
Послышался сухой щелчок взводимого курка.
Стропилло ухватился за сердце и выдавил, закатывая глаза:
– Она в подвале, вход здесь, под лестницей... С ней двое, они забрали ключи от подвальной двери, запасной комплект у меня в ящике стола... Это не я...
Вдруг в кармане у Арбуза запиликал мобильник. Он поморщился, однако вынул трубку, машинально взглянул на экран.
Это еще что?
На экране высветились буквы эсэмэски: «Папа помоги мобил не мой подвал отправляю»...
Боже мой, дочка!
У нее же не было с собой мобильника, значит, каким-то образом она смогла воспользоваться телефоном своего тюремщика!
Стропилло вдруг взвизгнул, проворно отполз к стене и замер, сверкая безумными глазами.
Арбуз мрачно посмотрел на него.
– Вставай Стропилло, побудь хоть немного человеком.
Стропилло быстро замотал головой, однако всеже приподнялся, трясясь на полусогнутых ногах.
– Ну что... Бегал ты, бегал, стучал, радовался крысиным башлям, – глухо начал Арбуз, – с поганой радостью предавал людей и многим из них поломал жизни. А кое-кого и до могилы довел. Вот и добегался, своими собственными загребущими ручонками доволок свою вредную жизнь до самой паскудной точки. Пора и тебе туда же, в могилу, – чтобы была на этом свете хоть какая-то справедливость!
Арбуз вскинул руку с «Магнумом», и Стропилло завороженно уставился на отблеск солнечного зайчика на позолоченном стволе. Выстрел отбросил его к стене. Пуля вошла директору «Суперхита» прямо в середину груди и тут же впилась в стенную штукатурку за его спиной. Стропилло медленно сполз по стене, оставляя за собой широкую красную полосу, и с глухим стуком завалился набок. Стреляная гильза, позвякивая, медленно катилась куда-то в угол.
Твердо взглянув Роману прямо в глаза, Арбуз сказал изменившимся голосом:
– Быстро в подвал!
И стремительно вышел на лестницу.
Оглянувшись на бездыханного Стропилло, Роман покачал головой и устремился следом за Арбузом, на ходу нащупывая браунинг во внутреннем кармане джинсовой куртки. На бегу он выхватил из верхнего ящика письменного стола связку ключей – не обманул покойник!
Дверь в подвал оказалась не запертой, поэтому ключи не понадобились.
Похоже, и вправду эти сволочи никого не боятся – или просто понадеялись на сигнализацию входной двери?
Теперь это уже было неважно.
Важным оказалось то, что дверь была не только не запертой, но и не смазанной.
Поэтому когда Арбуз с Романом осторожно спустились по щербатым каменным ступенькам и добрались до длинного полутемного коридора, ведущего куда-то направо, дверь за их спинами предательски заскрежетала и с лязгом ударилась о металлический косяк.
Сквозняк, блин, благословенный и проклятый теплый летний ветерок!
В ответ в конце коридора тут же метнулась чья-то тень. Метнулась она, судя по всему, к электрическому рубильнику – послышался негромкий щелчок, и коридор из полутемного превратился в окончательно темный.
Арбуз схватил Романа за руку. Они замерли, напряженно вслушиваясь в темноту. За их спинами поскрипывала раскачиваемая сквозняком дверь, из глубины коридора доносились невнятные шорохи, размываемые гулким эхом от каменных стен.
Определить что-либо по этим шорохам было невозможно.
Мобильник! – внезапно пронеслось в голове у Арбуза.
Ну конечно же, в шапке текста полученной от дочки эсэмэски обязательно должен пропечататься номер мобильника, с которого она его отправляла! А мобильник должен покоиться в кармане у охранника, он, конечно же, отбрал его у обнаглевшей девчонки.
Это был шанс.
И другого шанса, похоже, не было и не будет.
Арбуз осторожно извлек свою трубку, нащупал кнопку, дождался, когда дверь снова заскрипела.
Скрип двери заглушил пиканье нажатой кнопки, и экран зажегся.
Есть!
Арбуз с замиранием сердца тут же притиснул кнопку ответного вызова и выставил в темноту позолоченый ствол своего «Магнума».
Пошел автоматический набор. Секунда, две, три, четыре...
И вдруг оглушительно резанул по жадно вслушивающимся ушам визгливый писк «Владимирского централа». Вот он, метрах в пятнадцати по коридору и чуть правее! Тут же пистолет задергался в руке Арбуза, наполнив коридор грохотом и едкой пороховой гарью. Арбуз, не переставая стрелять, бросился вперед, через три огромных прыжка упал ничком, быстро откатился в сторону, замер. Он почти оглох от выстрелов, однако смог различить, что «Владимирский централ» все еще попискивает неподалеку.
Свободной от пистолета рукой Арбуз быстро выложил на бетонный пол свой мобильник, перевернул его экраном вверх и сильным толчком отправил в сторону источника писка. В слабом свете экрана обозначилось неподвижно лежавшее навзничь тело в черном костюме. Прямо над ним угадывался металлический квадрат распределительного щита.
Арбуз еще раз нажал на спуск, тело дернулось, однако признаков жизни так и не обнаружило.
Ползком Арбуз подобрался к распределительному щиту, осторожно встал.
– Друг детства, готов? – шепнул он в темноту. – Три, четыре...
Вспыхнул ослепительный после кромешной темноты свет.
Арбуз вжался в стену рядом с рубильником, Роман с браунингом наизготовку осторожно выглянул в коридор из лестничного проема. Коридор был пуст, в конце его виднелась железная дверь, потом коридор заворачивал куда-то влево. Остановив Романа предостерегающим жестом, Арбуз медленно заскользил вдоль стены к повороту, но на полпути замер.
Из-за угла неверными шагами вышла белобрысая и долговязая девочка в спортивном костюме. Ее крепко держал за шею невысокий бритый наголо парень в таком же черном костюме, как и лежавший на полу владелец злополучного мобильника. Умело прикрываясь худеньким телом девочки, парень замер в полуметре от металлической двери и осторожно выглянул из-за встрепанной белобрысой головы.
– Кажется, господин Арбуз? – спросил он спокойно, не заметив Романа, который успел отпрянуть на лестницу. – У меня пистолет, у вас тоже. Сейчас, не двигаясь и не меняя положения правой руки, вы медленно разожмете пальцы и уроните пистолет на пол. Если, конечно, дорожите жизнью вашей дочки.
Арбуз тяжело вздохнул, помедлил немного и выполнил приказ. Позолоченный «Магнум» тяжело брякнулся на бетонный пол.
– Теперь руки за голову и спиной ко мне.
Роман лихорадочно пытался хоть что-нибудь придумать. Напрямую парня не достать, он прикрыт арбузовской дочкой, как броней, – умеет, сволочь...
Стоп!
Как там у классика – безумству храбрых поем мы песню?
За спиной у парня – железная дверь, а ведь он, Роман, когда-то считался классным биллиардистом, напрактиковался в барах и в гостиничных ресторанах на гастролях!
Чувствуя, как адреналиновая волна взлетает от солнечного сплетения к ушам, Роман выскочил на середину коридора и наставил на парня браунинг.
– Ба, еще действующее лицо! – невозмутимо отреагировал парень, поплотнее пристраиваясь за хрупкой девчоночьей фигуркой. – С вами, любезный, такая же процедура, повторять не буду. Пушку на пол, спиной ко мне.
Роман застыл с поднятым пистолетом как будто бы в полной растерянности, сам же напряженно всматривался в предстоящую мишень. Блестящий череп парня был почти не виден из-за испуганного плачущего лица арбузовской дочки, зато прекрасно отражался в оцинкованной поверхности железной двери.
Так, сюда и нужно целиться, всегда же бил от борта, как в собственный карман, угол падения равен углу отражения... Ну, помоги господи! Роман уголком глаза поймал умоляющий взгляд застывшего с поднятыми руками Арбуза, задержал дыхание и нажал курок.
Выстрела он не услышал. Ему казалось, что он видит, как медленно уплывает от него отливающая желтизной пуля, как ударяется она о дверь, как в полном соответствии с засевшими в голове со школьных лет правилами физики рикошетом отскакивает обратно...
На самом деле три звука практически слились в один – треск выстрела, резкий металлический щелчок и хруст черепа, в который вломилась расплющившаяся о металл двери пуля. Бритый парень дернул головой и как-то даже не упал, а сложился вниз, наподобие куклы-марионетки, у которой невидимые ножницы разом отхватили поддерживающие ее нитки.
Роман опустил пистолет и закрыл лицо ладонью.
Арбуз бросился к рыдающей дочке, прижал ее к себе, долго теребил за растрепанные косички. Потом посмотрел на вмятину в оцинкованном железе, потрогал ее пальцем и, криво улыбнувшись, сказал:
– Хороший свояк исполнил...
Сдержав предательски набежавшую слезу, Арбуз улыбнулся и подумал, что две слезы за два дня – для вора в законе многовато...
Через пару часов они уже сидели в арбузовской квартире и смотрели дневные питерские новости, слегка приглушив звук, чтобы не разбудить набиравшегося сил Боровика. Дочку Арбуз сразу же отправил в надежное место под присмотр проверенных врачей и сиделок, и оттуда только что отзвонились, сказали, что девочка в порядке, пришла в себя после шока и спит как сурок.
И теперь можно было подумать о дальнейшем.
Диктор, старательно подделывавшийся под разухабистого сотрудника «Си-Эн-Эн», бубнил с экрана об опасности, которую представляют для городского хозяйства выведенные из жилого фонда дома, брошенные по неизвестным причинам на произвол судьбы. Вот, пожалуйста, – очередной пожар! Дотла сгорело давно расселенное трехэтажное здание прямо на Обводном. При этом еще и выяснилось, что в нем без должного оформления располагался офис фирмы «Суперхит». Пахнет самозахватом, наверняка не обошлось без коррупции! И, конечно, пора призвать к порядку бомжей, разводящих костры где попало.
– Да, напрактиковались мои подчиненные концы зачищать, – улыбнулся Арбуз и пощелкал пальцами перед глазами уставившегося в телевизор Романа. – Ты сюда вот лучше посмотри.
Он перебросил через журнальный столик две прямоугольные визитки из светло-коричневой бумаги, одна попроще, другая побогаче, с золотым обрезом.
– Это нашли у твоего крестника, а это у Стропиллы покойного. Нотариальная контора «Пульс» на Петроградской, почему-то при ней Сергей Иванович Петров, более известный как выдающийся народный депутат. Ну что, расскажешь другу детства про «Волю народа», о которой ты мне у Стропилло шепнул?
Роман вздохнул.
– Миша, ты когда про похищение своей дочки рассказывал, о людях из мэрии помянул. Для этой самой «Воли народа» мэрия – тьфу, как семечки, тут концы куда как выше тянутся... Похоже, придется нам в этот самый «Пульс» теперь наведаться, с Сергеем Ивановичем лично объясниться.
– Понимаешь, Мишка, какое дело... Я сочиняю песни про жестокость и справедливость. Про верность и смерть. А в жизни? Если я сам не такой, то все мои песни – фуфло. И я сейчас себя проверил. Оказывается – я не фуфло. И все они сдохнут, это я тебе точно говорю. Так что, если ты со мной – давай. А если нет – у меня хватит денег и на оружие, и на необходимый подкуп кого надо. Решай.
Арбуз ошеломленно повертел головой и ответил: – Ну ты, блин, даешь! Конечно, я с тобой. Вот только Боровик... Ладно, приедем домой – увидим.
* * *
Боровик, Роман и Арбуз сидели за столом и не смотрели друг на друга.Наконец Боровик тяжело вздохнул и сказал:
– Я действительно никого не видел. Ты представляешь, в каком я был состоянии? Только что убили мою сестру, потом я убил их... Всех троих. Голыми руками... И я ничего не соображал. То есть вру, конечно, – соображал я очень быстро, но был, как бы это сказать... Сумасшедший, что ли... Да, я помню, как машина ударилась во что-то мягкое, но в это время я смотрел назад, туда, где лежала... Она. Я просчитывал варианты дальнейшего. Ну, менты, расследование, сам понимаешь. Это просто какой-то злой рок... Наверное, верховному распорядителю несчастий показалось мало, и он решил добавить к этим мертвецам еще и твою жену... Я не знаю, Мишка... Ну хочешь, убей меня! Я своей жизнью не дорожу.
– Больно надо... – мрачно ответил Арбуз. – Ты хочешь, чтобы я еще и тебя туда добавил? Вот уж уволь! Но как же так? Как же так...
Он уронил голову на руки и засопел.
Роман, посмотрев на него, взялся за бутылку и сказал:
– Давайте-ка водочки, ребята. А то вы совсем закисли. Я понимаю, открытия сегодня были тяжелые, но жить-то надо!
Разлив водку по стопкам, Роман посмотрел на Арбуза, потом на совершенно потерянного Боровика и повторил:
– Давайте выпьем. Мертвых не вернуть, а живые, невольно вовлеченные в узел бед и несчастий, должны жить дальше и думать о своей жизни, а не о чужой смерти. Иначе вся жизнь превратится в сплошные поминки. Давайте. Слышишь, Арбуз, я тебе говорю!
– Да слышу я, слышу, складно звонишь... – Арбуз поднял голову и шмыгнул носом. – Но как же оно...
Он взял стопку и залпом выпил водку.
Поморщившись, Арбуз взял из вазочки огурец и сказал:
– Давай, Санька, выпей. И постараемся, как сказал Ромка, думать о жизни.
Боровик страдальчески взглянул на Арбуза, послушно взял стопку и выпил.
А Роман встал и, посмотрев на своих угрюмых приятелей, только покачал головой:
– Ладно, вы тут водочки попейте, а я, пожалуй, пойду на боковую. Не возражаете?
– Вали, – Арбуз махнул рукой и повернулся к Боровику. – Ну что, товарищ борец с всемирным злом, поговорим о нашей с тобой развеселой жизни?
Боровик обрадовался, что разговор перешел на другую тему, и, закурив, ответил:
– А почему бы и не поговорить, товарищ вор в законе... Вот, например, каким ты видишь счастливое человечество лет этак через двести? Будут там воры в законе и прочая нечисть вроде твоих подручных или как?
Роман усмехнулся и вышел из комнаты.
* * *
«Город над вольной Невой...» – бормотал с утра пораньше репродуктор, каким-то чудом сохранившийся с советских времен на омываемом свинцовыми невскими волнами причале речного порта.С экрана телевизора, подвешенного над унылыми фанерными седалищами зала ожиданий, приятно улыбался выбритый до синевы адвокат. Адвокат хорошо поставленным голосом убедительно доказывал, что в нашумевшем недавнем изнасиловании таджикским гастарбайтером подмосковной девчонки-малолетки виновата прежде всего распущенность нравов безнадежно спившейся российской глубинки.
Пора, мол, обществу осознать: без притока иммигрантов этому самому обществу каюк в самом что ни на есть прямом и простом, как репа, экономическом смысле. Что называется, коллапс. Поэтому самое время вспомнить золотые слова легендарного баснописца дедушки Крылова – «на зеркало неча пенять, коли рожа крива» – и радостно приветствовать приток рабочей силы с Кавказа и из Средней Азии, вместо того чтобы огрызаться на незнание чужаками местных обычаев и заморачиваться насчет заведомо бесперспективной утопии вроде программы создания рабочих мест для никчемных и поголовно спившихся русских мужиков.
Небритый и опухший после бессонной ночи Стропилло дико уставился на телевизор. Он только что сошел с опостылевшего экскурсионного корыта и с ужасом осознал, что вообще не представляет себе, как жить дальше. Уютный мирок, который он с муравьиной старательностью слепил по крохам в своей крысиной норке, в одночасье рассыпался в прах.
И никаких надежд.
Последняя надежда улетучилась аккурат пять минут назад вместе с пиликанием мобильника, который Стропилло всю ночь грел в руках и только что не молился на него, как дикарь с острова Пасхи на своего деревянного идола.
Арбуз жив, Меньшиков жив, с ними еще какой-то Боровик...
Стропилло вышел на проспект Обуховской Обороны. Мокрый после дождя асфальт тускло поблескивал под лучами неяркого утреннего солнца. Пошатываясь от бессонницы, Стропилло добрел до ближайшего ларька, купил бутылку пива. Сковырнув пробку об обитый жестью прилавок, он присел было на валяющийся неподалеку пустой ящик – и тут же вскочил, потому что в его невыспавшуюся голову, как пуля, влетела спасительная мысль.
Сергей Иванович!
Как же он раньше не подумал – вот она, та самая соломинка, которую господь посылает утопающему!
Срочно позвонить ему, соглашаться на все что угодно. Это не может не сработать, потому что страшный Сергей Иванович наверняка способен одним пальцем перекрыть всех этих бандитов и ментов, все эти долбаные улицы разбитых фонарей, блин...
Стропилло зашвырнул в кусты так и не початую бутылку пива и ухватился за мобильник.
– Ничего, – бормотал он, шаря по карманам в поисках визитки Сергея Ивановича, – сам не знаешь, когда и что пригодится... Есть!
Огромная гора упала с плеч. Вот он, прямоугольник из дорогой темно-коричневой атласной бумаги, да еще и с золотой каемкой, как блюдечко у Ильфа и Петрова.
Есть контакт!
Сергей Иванович к тому времени весь испереживался. Только он принялся за решение проблемы с этим самым, как его... Меньшиковым, порадовался тому, как твердо и по-мужски круто обломал Стропилло, – и на тебе, новые цветочки в палисаднике.
Невнятные и смертельно опасные заморочки с каким-то Черновым и вдогонку – самоедовский приказ разобраться со Стропиллой. Нельзя, мол, допускать, чтобы какой-то хмырь посмел ослушаться и не выполнить порученного ему авторитетной организацией задания.
Да еще и девчонка эта, дочка арбузовская...
И все на его, Петрова, единственную и неповторимую голову.
Впору призадуматься.
Поневоле поставишь себя на место этого самого Стропилло...
Поэтому внезапному звонку Стропилло Сергей Иванович обрадовался, словно Робинзон Крузо упавшему с неба ананасу.
Однако вида, конечно, не подал. – Ну что, мерзавец, – спросил он с тщательно отработанной холодностью в ответ на невнятные сопливопли не вполне еще пришедшего в себя Стропилло, – винчестер у тебя?
– Какой там винчестер, Сергей Иванович, вы же умный человек, мы же с вами все понимаем...
«И впрямь, понимаем», – подумал Сергей Иванович и поразился судьбе-злодейке, которая заставила его равняться с этим червяком.
Себя-то он таким, естественно, не считал.
Сергей Иванович, держа трубку у уха, вышел в коридор и с удовольствием посмотрел на свое отражение в панорамном зеркале, установленном старанием постылой жены на противоположной от входной двери стене.
Настоящий «таф гай», крепкий парень, куда там Брюсу Уиллису!
– Ну?
– Сергей Иванович, я готов, я пригожусь... Не знаю, кто за вами, но я могу быть еще полезен, забудьте про всю эту мелочь, я способен на большее...
Сергей Иванович ухмыльнулся, картинно вскинул указательный палец и упер его в зеркало.
Йес!
– Ладно. Не трясись, ты теперь под такой крышей, что и Борману не снилась. Я – слышишь, я – лично говорю.
Сергей Иванович прошелся по коридору, подумал немного и вдруг придумал. Пошел ты на хер, Самоедов, не буду я за тобой неизвестно чье говно разгребать.
– Ты, слушай сюда, – сказал он оцепеневшему в ожидании Стропилле, – пошел в свой офис. Сиди там без отлучки, тебе через час привезут девчонку, смотреть пуще глаза. Это твой шанс, сиди над ней, как клуша над яйцами. Справишься – не пропадешь, будешь подо мной лично.
Сергей Иванович довольно подмигнул своему отражению в панорамном зеркале. Вот так, хватит плясать под чужую дудку, пора и свою завести на старости лет.
Какая там старость! Все еще только начинается.
Стропилло облегченно вздохнул и бросился в кусты за опрометчиво выкинутой бутылкой пива.
А ну как не все еще вытекло?
* * *
– Вставай, Робин Гуд хренов, десятый час на дворе!Роман открыл глаза и тут же опять зажмурился, ослепленный яркими солнечными лучами, ворвавшимися в комнату из-за отдернутых Арбузом занавесок.
Арбуз подошел к кровати и настойчиво потряс Романа за плечо.
– Вставай, говорю! Есть новости.
Роман рывком сел, протер глаза и широко зевнул.
– Что случилось?
– Пока еще ничего, но самое время чему-нибудь и произойти. Только что отзвонились ребята, которых я на всякий случай поставил приглядеть за стропилловской конторой на Обводном. Час назад туда приперся сам Стропилло.
– Ну! – вскинулся Роман.
Сна как не бывало.
– Там он и сидит с тех пор, как сыч. В конторе пусто, суббота как-никак. А через полчаса после его появления подъехал черный «Брабус» с мигалкой, оттуда выгрузили какой-то ящик, затащили внутрь. Потом «Брабус» уехал. Вот такие дела, друг.
Решение созрело мгновенно.
– Миша, едем! – взволнованно заторопил Роман Арбуза. – Другого такого шанса может и не быть!
– Едем, едем. Тебе спичку зажечь, чтобы ты, как в армии, за тридцать секунд прикид к туловищу приладил, или сам поторопишься?
Роман быстро оделся, Арбуз поправил под пиджаком наплечную кобуру с «Магнумом», и они потихоньку вышли, стараясь не разбудить Боровика. Перед тем как выйти из парадной, Арбуз придержал Романа за рукав и молча протянул ему небольшой плоский браунинг.
– Держи, авось не пригодится. Заряжен.
Во дворе их уже дожидалась темно-серая «БМВ– пятерка», пригнанная заботливым Тюрей на смену изуродованному накануне «Лексусу». По случаю субботнего утра пробок не наблюдалось, поэтому до Обводного они домчались за каких-то десять минут.
Оставив Тюрю в машине, Роман с Арбузом направились к полуразвалившемуся трехэтажному дому, на облупленных грязных стенах которого нелепой заплатой выделялась ядовито-зеленая вывеска – «Суперхит». Роман сунулся было к входной, обитой железом двери, однако Арбуз остановил его.
– Давай за угол, войдем через двор, через черный ход. Там есть такая тараканья щель из соседней нежилой квартиры, о которой и сам Стропилло наверняка не знает.
Они свернули в черную, как прокопченная дымовая труба, подворотню. Там их встретили двое молчаливых незаметных пареньков, следивших по поручению Арбуза за стропилловской конторой. Пареньки указали путь к жуткой пожарной лестнице без половины ступенек и с изъеденными ржавчиной перилами. После этого, повинуясь жесту Арбуза, они молча испарились.
– Второй этаж, – шепотом подсказал Арбуз и стал осторожно подниматься по лестнице.
Роман последовал за ним.
На площадке второго этажа Арбуз достал пистолет, передернул затвор и толкнул плечом криво висящую на одной петле дверь. Они оказались в темном коридоре, свет в который едва просачивался из пустых дверных проемов заваленных строительным мусором комнат.
В конце коридора виднелась еще одна дверь – массивная, деревянная.
– Нам туда, – кивнул на нее Арбуз, – она выходит на одну площадку со стропилловским кабинетом. А снаружи заставлена стеллажом со всякой рухлядью, так что придется поднатужиться.
Они дружно навалились на дверь, сразу же с ног до головы вымазавшись в покрывавшей ее вековой пыли. Сначала дверь не поддавалась, а потом с грохотом распахнулась. Арбуз с Романом перепрыгнули через обломки обрушившегося стеллажа и устремились к полуприоткрытой двери в стропилловский кабинет на другой стороне лестничной площадки.
Арбуз пнул дверь ногой и на всякий случай отпрянул за косяк. Роман нетерпеливо оттолкнул его и ворвался в кабинет. Арбуз огляделся и прошел за ним.
За столом, выпучив глаза и беззвучно хватая воздух ртом, сидел Стропилло. Только что он упивался сладостными ощущениями утопающего, который вдруг нащупал твердую почву под ногами, – и на тебе!
Стропилло тенью метнулся к окну, в отчаянии посмотрел вниз – высоко! Он повернулся к своим неумолимым преследователям, вжался в стену оконного проема и истошно завопил:
– Я не виноват, меня заставили!
– Ну и что тебя заставили? – Арбуз лениво подошел к Стропилло и вдруг резко выбросил вперед правую руку с пистолетом.
Позолоченное дуло воткнулось в пухлый живот, и Стропилло согнулся. Резкий удар коленом по лицу вернул его в прежнее положение, кровь из разбитого носа двумя струйками оросила взъерошенные усики.
Стропилло заскулил, закрываясь локтями.
– Ах ты, тварь неугомонная! – Арбуз резким ударом отбил руки Стропилло, сунул пистолет ему под подбородок. – Где еще напакостил? Говори, подлюка! Сейчас ответишь за все!
– Это такие страшные люди! – Стропилло заверещал, как кот, которому наступили на хвост. – Они страшнее всего, что я видел! Это солидняки в возрасте, под ними само государство ходит, это они меня заставили украсть винчестер и все остальное...
– «Воля народа»? – вполголоса произнес Роман, быстро сообразив, откуда ветер дует.
– Что еще за «остальное»?! – орал между тем Арбуз, ввинчивая дуло в скулу Стропилло. – А, возиться с тобой!
Он отступил на шаг и поднял пистолет на уровень стропилловского лба.
– Молись!
Стропилло упал на колени, пополз к ногам Арбуза, обхватил голову руками.
– Это они, они! – завыл он, всхлипывая, – они и вас приказали убить, и винчестер подбросить, и ментов на Меньшикова натравить, все они! Я ничего, ничего! Они сказали, что уничтожат всю мою семью...
Вспомнив, что никакой семьи у него и в помине нет, Стропилло запнулся было, однако тут же оправился и затараторил пуще прежнего:
– Они и девчонку сюда привезли против моей воли!
– Девчонку?!
Арбуз схватил Стропилло за волосы и рывком развернул его к себе.
Стропилло поднял глаза и тут же зажмурился, уткнувшись взглядом в черный глазок дула и искаженное холодной яростью лицо Арбуза за ним.
– А теперь говори медленно и внятно, – металлической змеей пополз в уши страшный шепот, – где девчонка?
Послышался сухой щелчок взводимого курка.
Стропилло ухватился за сердце и выдавил, закатывая глаза:
– Она в подвале, вход здесь, под лестницей... С ней двое, они забрали ключи от подвальной двери, запасной комплект у меня в ящике стола... Это не я...
Вдруг в кармане у Арбуза запиликал мобильник. Он поморщился, однако вынул трубку, машинально взглянул на экран.
Это еще что?
На экране высветились буквы эсэмэски: «Папа помоги мобил не мой подвал отправляю»...
Боже мой, дочка!
У нее же не было с собой мобильника, значит, каким-то образом она смогла воспользоваться телефоном своего тюремщика!
Стропилло вдруг взвизгнул, проворно отполз к стене и замер, сверкая безумными глазами.
Арбуз мрачно посмотрел на него.
– Вставай Стропилло, побудь хоть немного человеком.
Стропилло быстро замотал головой, однако всеже приподнялся, трясясь на полусогнутых ногах.
– Ну что... Бегал ты, бегал, стучал, радовался крысиным башлям, – глухо начал Арбуз, – с поганой радостью предавал людей и многим из них поломал жизни. А кое-кого и до могилы довел. Вот и добегался, своими собственными загребущими ручонками доволок свою вредную жизнь до самой паскудной точки. Пора и тебе туда же, в могилу, – чтобы была на этом свете хоть какая-то справедливость!
Арбуз вскинул руку с «Магнумом», и Стропилло завороженно уставился на отблеск солнечного зайчика на позолоченном стволе. Выстрел отбросил его к стене. Пуля вошла директору «Суперхита» прямо в середину груди и тут же впилась в стенную штукатурку за его спиной. Стропилло медленно сполз по стене, оставляя за собой широкую красную полосу, и с глухим стуком завалился набок. Стреляная гильза, позвякивая, медленно катилась куда-то в угол.
Твердо взглянув Роману прямо в глаза, Арбуз сказал изменившимся голосом:
– Быстро в подвал!
И стремительно вышел на лестницу.
Оглянувшись на бездыханного Стропилло, Роман покачал головой и устремился следом за Арбузом, на ходу нащупывая браунинг во внутреннем кармане джинсовой куртки. На бегу он выхватил из верхнего ящика письменного стола связку ключей – не обманул покойник!
Дверь в подвал оказалась не запертой, поэтому ключи не понадобились.
Похоже, и вправду эти сволочи никого не боятся – или просто понадеялись на сигнализацию входной двери?
Теперь это уже было неважно.
Важным оказалось то, что дверь была не только не запертой, но и не смазанной.
Поэтому когда Арбуз с Романом осторожно спустились по щербатым каменным ступенькам и добрались до длинного полутемного коридора, ведущего куда-то направо, дверь за их спинами предательски заскрежетала и с лязгом ударилась о металлический косяк.
Сквозняк, блин, благословенный и проклятый теплый летний ветерок!
В ответ в конце коридора тут же метнулась чья-то тень. Метнулась она, судя по всему, к электрическому рубильнику – послышался негромкий щелчок, и коридор из полутемного превратился в окончательно темный.
Арбуз схватил Романа за руку. Они замерли, напряженно вслушиваясь в темноту. За их спинами поскрипывала раскачиваемая сквозняком дверь, из глубины коридора доносились невнятные шорохи, размываемые гулким эхом от каменных стен.
Определить что-либо по этим шорохам было невозможно.
Мобильник! – внезапно пронеслось в голове у Арбуза.
Ну конечно же, в шапке текста полученной от дочки эсэмэски обязательно должен пропечататься номер мобильника, с которого она его отправляла! А мобильник должен покоиться в кармане у охранника, он, конечно же, отбрал его у обнаглевшей девчонки.
Это был шанс.
И другого шанса, похоже, не было и не будет.
Арбуз осторожно извлек свою трубку, нащупал кнопку, дождался, когда дверь снова заскрипела.
Скрип двери заглушил пиканье нажатой кнопки, и экран зажегся.
Есть!
Арбуз с замиранием сердца тут же притиснул кнопку ответного вызова и выставил в темноту позолоченый ствол своего «Магнума».
Пошел автоматический набор. Секунда, две, три, четыре...
И вдруг оглушительно резанул по жадно вслушивающимся ушам визгливый писк «Владимирского централа». Вот он, метрах в пятнадцати по коридору и чуть правее! Тут же пистолет задергался в руке Арбуза, наполнив коридор грохотом и едкой пороховой гарью. Арбуз, не переставая стрелять, бросился вперед, через три огромных прыжка упал ничком, быстро откатился в сторону, замер. Он почти оглох от выстрелов, однако смог различить, что «Владимирский централ» все еще попискивает неподалеку.
Свободной от пистолета рукой Арбуз быстро выложил на бетонный пол свой мобильник, перевернул его экраном вверх и сильным толчком отправил в сторону источника писка. В слабом свете экрана обозначилось неподвижно лежавшее навзничь тело в черном костюме. Прямо над ним угадывался металлический квадрат распределительного щита.
Арбуз еще раз нажал на спуск, тело дернулось, однако признаков жизни так и не обнаружило.
Ползком Арбуз подобрался к распределительному щиту, осторожно встал.
– Друг детства, готов? – шепнул он в темноту. – Три, четыре...
Вспыхнул ослепительный после кромешной темноты свет.
Арбуз вжался в стену рядом с рубильником, Роман с браунингом наизготовку осторожно выглянул в коридор из лестничного проема. Коридор был пуст, в конце его виднелась железная дверь, потом коридор заворачивал куда-то влево. Остановив Романа предостерегающим жестом, Арбуз медленно заскользил вдоль стены к повороту, но на полпути замер.
Из-за угла неверными шагами вышла белобрысая и долговязая девочка в спортивном костюме. Ее крепко держал за шею невысокий бритый наголо парень в таком же черном костюме, как и лежавший на полу владелец злополучного мобильника. Умело прикрываясь худеньким телом девочки, парень замер в полуметре от металлической двери и осторожно выглянул из-за встрепанной белобрысой головы.
– Кажется, господин Арбуз? – спросил он спокойно, не заметив Романа, который успел отпрянуть на лестницу. – У меня пистолет, у вас тоже. Сейчас, не двигаясь и не меняя положения правой руки, вы медленно разожмете пальцы и уроните пистолет на пол. Если, конечно, дорожите жизнью вашей дочки.
Арбуз тяжело вздохнул, помедлил немного и выполнил приказ. Позолоченный «Магнум» тяжело брякнулся на бетонный пол.
– Теперь руки за голову и спиной ко мне.
Роман лихорадочно пытался хоть что-нибудь придумать. Напрямую парня не достать, он прикрыт арбузовской дочкой, как броней, – умеет, сволочь...
Стоп!
Как там у классика – безумству храбрых поем мы песню?
За спиной у парня – железная дверь, а ведь он, Роман, когда-то считался классным биллиардистом, напрактиковался в барах и в гостиничных ресторанах на гастролях!
Чувствуя, как адреналиновая волна взлетает от солнечного сплетения к ушам, Роман выскочил на середину коридора и наставил на парня браунинг.
– Ба, еще действующее лицо! – невозмутимо отреагировал парень, поплотнее пристраиваясь за хрупкой девчоночьей фигуркой. – С вами, любезный, такая же процедура, повторять не буду. Пушку на пол, спиной ко мне.
Роман застыл с поднятым пистолетом как будто бы в полной растерянности, сам же напряженно всматривался в предстоящую мишень. Блестящий череп парня был почти не виден из-за испуганного плачущего лица арбузовской дочки, зато прекрасно отражался в оцинкованной поверхности железной двери.
Так, сюда и нужно целиться, всегда же бил от борта, как в собственный карман, угол падения равен углу отражения... Ну, помоги господи! Роман уголком глаза поймал умоляющий взгляд застывшего с поднятыми руками Арбуза, задержал дыхание и нажал курок.
Выстрела он не услышал. Ему казалось, что он видит, как медленно уплывает от него отливающая желтизной пуля, как ударяется она о дверь, как в полном соответствии с засевшими в голове со школьных лет правилами физики рикошетом отскакивает обратно...
На самом деле три звука практически слились в один – треск выстрела, резкий металлический щелчок и хруст черепа, в который вломилась расплющившаяся о металл двери пуля. Бритый парень дернул головой и как-то даже не упал, а сложился вниз, наподобие куклы-марионетки, у которой невидимые ножницы разом отхватили поддерживающие ее нитки.
Роман опустил пистолет и закрыл лицо ладонью.
Арбуз бросился к рыдающей дочке, прижал ее к себе, долго теребил за растрепанные косички. Потом посмотрел на вмятину в оцинкованном железе, потрогал ее пальцем и, криво улыбнувшись, сказал:
– Хороший свояк исполнил...
Сдержав предательски набежавшую слезу, Арбуз улыбнулся и подумал, что две слезы за два дня – для вора в законе многовато...
Через пару часов они уже сидели в арбузовской квартире и смотрели дневные питерские новости, слегка приглушив звук, чтобы не разбудить набиравшегося сил Боровика. Дочку Арбуз сразу же отправил в надежное место под присмотр проверенных врачей и сиделок, и оттуда только что отзвонились, сказали, что девочка в порядке, пришла в себя после шока и спит как сурок.
И теперь можно было подумать о дальнейшем.
Диктор, старательно подделывавшийся под разухабистого сотрудника «Си-Эн-Эн», бубнил с экрана об опасности, которую представляют для городского хозяйства выведенные из жилого фонда дома, брошенные по неизвестным причинам на произвол судьбы. Вот, пожалуйста, – очередной пожар! Дотла сгорело давно расселенное трехэтажное здание прямо на Обводном. При этом еще и выяснилось, что в нем без должного оформления располагался офис фирмы «Суперхит». Пахнет самозахватом, наверняка не обошлось без коррупции! И, конечно, пора призвать к порядку бомжей, разводящих костры где попало.
– Да, напрактиковались мои подчиненные концы зачищать, – улыбнулся Арбуз и пощелкал пальцами перед глазами уставившегося в телевизор Романа. – Ты сюда вот лучше посмотри.
Он перебросил через журнальный столик две прямоугольные визитки из светло-коричневой бумаги, одна попроще, другая побогаче, с золотым обрезом.
– Это нашли у твоего крестника, а это у Стропиллы покойного. Нотариальная контора «Пульс» на Петроградской, почему-то при ней Сергей Иванович Петров, более известный как выдающийся народный депутат. Ну что, расскажешь другу детства про «Волю народа», о которой ты мне у Стропилло шепнул?
Роман вздохнул.
– Миша, ты когда про похищение своей дочки рассказывал, о людях из мэрии помянул. Для этой самой «Воли народа» мэрия – тьфу, как семечки, тут концы куда как выше тянутся... Похоже, придется нам в этот самый «Пульс» теперь наведаться, с Сергеем Ивановичем лично объясниться.