Страница:
32умеют
вязать, наловчились на бычках, черти, да и потом в каждой семье есть моряк, страсть к
узлам, знают их великое множество.
— Если станете орать, — сказала Криста, отбросив ковер с лица Ригельта (здорово он изменился за эти тридцать пять минут! Лицо потекло, лишилось своих рубленных форм, просто какой-то фарш), — у нас не будет возможности сохранить вашу жизнь. Намерены разговаривать с нами?
Он кивнул; Криста вытащила кляп изо рта.
— Вы немка? — жалобно спросил он.
— Да. Я — ваша немка, Ригельт.
— Вы знаете меня, да?
— Знаю.
— Кто это? — он показал глазами на Спарка.
— Мой человек, — она достала из сумки «смит-вессон», пояснив, — тут не надо взводить курок, бьет сразу, выстрела не услышат, в округе нет ни одного человека...
— Меня будут искать, — еще жалобнее сказал он. — Все знают, что я ушел на торговые переговоры.
— Найдут, когда мы уедем из этой страны, — ответила Криста.
Спарк стоял рядом, прислушиваясь к интонации разговора; немецкий он знал не очень-то хорошо, однако все языки ощущалпрекрасно; каждый язык можно просчитать по интонациям. Пока все шло так, как было задумано: голос Ригельта был дрожащим, испуганным, ищущим.
— Развяжите его, — обратилась Криста к Спарку по-английски.
— Он обещал вести себя разумно? — спросил Спарк.
— Вы обещаете вести себя разумно, Ригельт? Вы не поставите меня в положение человека, которому не остается ничего другого, кроме как стрелять?
— Обещаю, конечно, обещаю, я понял ситуацию, я обещаю...
— Развяжите его, — повторила Криста, — он обещает.
(Они не имели ни времени, ни возможности запрашивать Роумэна о том, говорит ли Ригельт по-английски, поэтому Спарк предложил игру: он — подчиненный, партию ведет Криста.)
Спарк развязал ноги Ригельта, Криста толкнула его дулом пистолета в шею:
— Идите. Медленно идите в дом. Следом за этим господином.
Они спустились в подвал. Спарк жестом попросил подождать; включил магнитофон, привезенный прошлой ночью, вполне надежно укрыт, но писать будет каждое слово Ригельта; ввернул лампочку в торшер и крикнул Ригельту и Кристе, стоявшим на лестнице:
— Входите.
Криста пропустила Ригельта, заперла за собой дверь, села в кресло и только сейчас почувствовала, как у нее мелко трясутся колени.
— Ригельт, послушайте меня, — сказала она устало, — часа через два мы вернем вас в город... Мы заинтересованы в том, чтобы вы жили. Более того, в наши планы входит помочь вашему бизнесу. Но все это будет только в том случае, если вы сейчас же, без колебаний и уловок, ответите мне: кто вам дал поручение сесть в самолет и взять у Штирлица паспорт? Не торопитесь говорить. Если скажете неправду, я пристрелю вас. Даю вам слово.
— Почему я должен верить, что вы не убьете меня, если я отвечу правду? — спросил Ригельт, подрагивая всем телом, словно пришел в тепло с мороза.
— Потому что, ответив правду, вы дадите косвенное согласие работать на ту секретную службу, которую он, — Криста кивнула на Спарка, — и я имеем честь представлять в Европе. Секретной службе нужны живые агенты. Итак...
— Я ничего не буду отвечать, — голос его был испуганно дрожащим.
— Вы уже ответили, — сказал Спарк, и Криста быстро перевела. — Вы уже ответили, откликнувшись на фамилию Ригельт. Но доказывать вам что-либо я не собираюсь, нет нужды. Пока не ответите правды, во всяком случае.
— Я прошел денацификацию!
— А зачем тогда менять фамилию? — Спарк подивился, как точно Криста вела свою линию; они успели прорепетировать несколько версий разговора; вообще-то, на подготовку такого рода операции кладут месяцы; у них не было и недели.
— Я ни в чем не виноват!
— Да? — удивился Спарк. — А кто расстреливал генералов вместе со Скорцени двадцатого июля?
— Меня там не было, у вас нет доказательств, меня тогда не было со Скорцени!
— Вы же сами говорили, что с ним незачем няньчиться, — вздохнув, Спарк обернулся к Кристе. — Он нас будет интересовать только как звено в цепи. Если он сейчас же не откроет то, что мы должны перепроверить, — кончайте, надо успеть на пароход.
— Вы поняли? — спросила Криста Ригельта.
— Да. Я понял, — ответил тот; глаза его метались с лица Кристы на лицо Спарка; он мучительно думал, как ему вести себя. «Он оклемается, — понял Спарк, — а этого нельзя допустить». И со всего маха, без подготовки Спарк врезал ему по шее. Ригельт, не ожидавший удара, покатился со стула и пронзительно, по-заячьи закричал; сначала нельзя было понять, что он кричит, потом стало ясно:
— Скккккаааааааажжжжуууу...
Спарк подошел к нему и с силой ударил его ногой в живот:
— Так говори, Ригельт! Имя! Кто тебя снабдил документами и сказал, что Штирлиц отправлен американцем из Мадрида? Ну!
— Гуарази! Гуарази и Лангер!
— Где они сейчас?
— Лангер в своей конторе... Гуарази... Я не знаю, где он сейчас, но он жил в «Плазе».
— Под какой фамилией?
— Не знаю.
— Когда он должен вернуться? Как вы его можете вызвать?
— Это знает Лангер.
— Адрес и телефон.
— Его оффис над моим. Телефон — семьдесят три, четырнадцать, сорок.
— Имя?
— Фред.
— Что ему нужно сказать, чтобы он немедленно приехал на встречу? Только не вздумайте врать. Если я не вернусь с ним сюда к условленному часу, она, — Спарк кивнул на Кристу, — пристрелит вас. Ясно?
— Да. Вы должны позвонить ему и сказать, что привезли лекарство для Греты против кашля в осеннее ненастье. Он придет через полчаса в отель «Полана», будет ждать в холле за третьим от двери столиком, перед ним будет пачка сигарет «Данхил» и чашка кофе с минеральной водой, отпитой наполовину... Вы из ФБР?
— А если да? — сразу же спросила Криста. — Вы имеете что-то предложить?
— Нет, ничего, я просто решил, что вас должен интересовать Гуарази, а не мы... Я прошел денацификацию...
— Гуарази говорил вам, что его ищет ФБР?
— Нет, прямо так он никогда не говорил...
— На каком языке вы объяснялись?
— Он владеет испанским, и Лангер прекрасно говорит по-испански. Я только выполнял просьбы Лангера... И Гуарази... Я же думал, что он американец, что все это не противозаконно...
— Если Лангера нет на месте, где его найти?
— Дома.
— Адрес?
— Авенида Республики, двенадцать, второй этаж.
— Сейчас мы свяжем вам ноги и развяжем руки. Вы напишете Лангеру записку... Ту, которая заставитего сесть в мою машину и приехать сюда. Если вы решите пошутить, подумав, что меня схватят и я отдам вас, — вы ошибаетесь. До вашего оффиса, — Спарк внезапно перешел на португальский, это словно бы ударило Ригельта, — я проскочу за сорок минут, учитывая возможные приключения на дороге. Полчаса буду ждать его. Сорок пять минут я кладу на возвращение. Если я не вернусь через сто пятнадцать минут, — он запустил руку в его жилетный карман и, вырвавчасы с цепочкой, протянул Кристе, — убери его и немедленно уходи на корабль.
Ригельт снова тонко завизжал.
Спарк, опустившись перед ним на колени, стянул его ноги ремнем и освободил руки.
— В первом документе вы напишете обязательство работать на нас, — сказала Криста. — «Я, Ригельт, бывший штурмбанфюрер СС, адъютант Отто Скорцени, обязуюсь работать на секретную службу и выполнять все поручения, которые будут на меня возлагаться. Я пошел на это, отдавЛангера и Гуарази, без какого бы то ни было принуждения, по собственной воле, с единственной целью искупить свои преступления поры национал-социализма». А дальше — условную записку для Лангера. Быстро!
...Лангер выслушал Спарка с некоторым недоумением, с еще большим недоумением прочитал записку Ригельта и нахмурившись, спросил:
— А что случилось? Где он?
— Около Эсториля. Очень просил срочно привезти вас, какая-то сделка, без вашей помощи он не решается входить в бизнес. Если вы заняты, напишите ему или пошлите кого считаете нужным...
— Да нет, я, конечно же, поеду, только мне надо заглянуть в оффис... Простите, вы не представились...
— Я от Хамфри, «Бруклин электрисити»...
— Так это к вам пошел сегодня мой друг в «Диариу»?
— Нет, — ответил Спарк, понимая, что все гибнет, он проваливается, цепь, видимо, все знает. — С ним встретился президент компании, а я юрист: оформление, консультации и советы, как надежнее и законнее обмануть партнера.
— Очень приятно. Мы порадовались за Киккеля. Начать переговоры с таким престижным партнером — мечта каждого, живущего в этой дыре... Вы подождете меня здесь? Или зайдем в оффис?
— Как вам угодно... Я могу подождать здесь, выпью кофе... Сколько вам надо времени?
— Двадцать минут... Полчаса от силы...
— Хм, со временем, конечно же, туго... А если я приглашу вас в мою машину?
— О, вы с машиной?! Тогда мы обернемся за десять минут, максимум пятнадцать...
Спарк положил на стол купюру и поднялся:
— Я к вашим услугам, сеньор Лангер.
Он не имел права называть это имя, потому что здесь, в Португалии, Лангер жил по паспорту Лахера; его подлинное имя было известно лишь Гелену.
Но если бы он и не произнес его имя, все равно миссия его провалилась, ибо в той записке, которую отправил с ним Ригельт, не было в конце точки. Это означало сигнал тревоги; давным-давно уже было условлено, что, если нет обычной точки после фамилии, надо спешить на помощь, тревога.
Поэтому, сказав, что он поднимется к себе в оффис на пять минут, чтобы запереть сейф и сделать два необходимых звонка, Лангер коротко бросил Паулю Зайбергу, сидевшему в приемной:
— Выгоняй машину и осторожно пристройся к «Испаносюизе», что стоит у нашего подъезда. Возьми Педро и пару автоматов, видимо, будет жарко. А ты, — он обернулся к Фрицу, исполнявшему функцию шефа охраны фирмы, — топай со мной. Я на мгновение замешкаюсь, открывая дверь машины, в это время ты быстренько выйдешь и сядешь рядом с водителем. Пистолет держи так, чтобы его можно было в нужное время пустить в ход. Не в городе, понятно. Все поняли, ребята? За дело, с Ригельтом беда.
Выдержка из стенограммы допроса бывшего бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга, Лондон.
— Если станете орать, — сказала Криста, отбросив ковер с лица Ригельта (здорово он изменился за эти тридцать пять минут! Лицо потекло, лишилось своих рубленных форм, просто какой-то фарш), — у нас не будет возможности сохранить вашу жизнь. Намерены разговаривать с нами?
Он кивнул; Криста вытащила кляп изо рта.
— Вы немка? — жалобно спросил он.
— Да. Я — ваша немка, Ригельт.
— Вы знаете меня, да?
— Знаю.
— Кто это? — он показал глазами на Спарка.
— Мой человек, — она достала из сумки «смит-вессон», пояснив, — тут не надо взводить курок, бьет сразу, выстрела не услышат, в округе нет ни одного человека...
— Меня будут искать, — еще жалобнее сказал он. — Все знают, что я ушел на торговые переговоры.
— Найдут, когда мы уедем из этой страны, — ответила Криста.
Спарк стоял рядом, прислушиваясь к интонации разговора; немецкий он знал не очень-то хорошо, однако все языки ощущалпрекрасно; каждый язык можно просчитать по интонациям. Пока все шло так, как было задумано: голос Ригельта был дрожащим, испуганным, ищущим.
— Развяжите его, — обратилась Криста к Спарку по-английски.
— Он обещал вести себя разумно? — спросил Спарк.
— Вы обещаете вести себя разумно, Ригельт? Вы не поставите меня в положение человека, которому не остается ничего другого, кроме как стрелять?
— Обещаю, конечно, обещаю, я понял ситуацию, я обещаю...
— Развяжите его, — повторила Криста, — он обещает.
(Они не имели ни времени, ни возможности запрашивать Роумэна о том, говорит ли Ригельт по-английски, поэтому Спарк предложил игру: он — подчиненный, партию ведет Криста.)
Спарк развязал ноги Ригельта, Криста толкнула его дулом пистолета в шею:
— Идите. Медленно идите в дом. Следом за этим господином.
Они спустились в подвал. Спарк жестом попросил подождать; включил магнитофон, привезенный прошлой ночью, вполне надежно укрыт, но писать будет каждое слово Ригельта; ввернул лампочку в торшер и крикнул Ригельту и Кристе, стоявшим на лестнице:
— Входите.
Криста пропустила Ригельта, заперла за собой дверь, села в кресло и только сейчас почувствовала, как у нее мелко трясутся колени.
— Ригельт, послушайте меня, — сказала она устало, — часа через два мы вернем вас в город... Мы заинтересованы в том, чтобы вы жили. Более того, в наши планы входит помочь вашему бизнесу. Но все это будет только в том случае, если вы сейчас же, без колебаний и уловок, ответите мне: кто вам дал поручение сесть в самолет и взять у Штирлица паспорт? Не торопитесь говорить. Если скажете неправду, я пристрелю вас. Даю вам слово.
— Почему я должен верить, что вы не убьете меня, если я отвечу правду? — спросил Ригельт, подрагивая всем телом, словно пришел в тепло с мороза.
— Потому что, ответив правду, вы дадите косвенное согласие работать на ту секретную службу, которую он, — Криста кивнула на Спарка, — и я имеем честь представлять в Европе. Секретной службе нужны живые агенты. Итак...
— Я ничего не буду отвечать, — голос его был испуганно дрожащим.
— Вы уже ответили, — сказал Спарк, и Криста быстро перевела. — Вы уже ответили, откликнувшись на фамилию Ригельт. Но доказывать вам что-либо я не собираюсь, нет нужды. Пока не ответите правды, во всяком случае.
— Я прошел денацификацию!
— А зачем тогда менять фамилию? — Спарк подивился, как точно Криста вела свою линию; они успели прорепетировать несколько версий разговора; вообще-то, на подготовку такого рода операции кладут месяцы; у них не было и недели.
— Я ни в чем не виноват!
— Да? — удивился Спарк. — А кто расстреливал генералов вместе со Скорцени двадцатого июля?
— Меня там не было, у вас нет доказательств, меня тогда не было со Скорцени!
— Вы же сами говорили, что с ним незачем няньчиться, — вздохнув, Спарк обернулся к Кристе. — Он нас будет интересовать только как звено в цепи. Если он сейчас же не откроет то, что мы должны перепроверить, — кончайте, надо успеть на пароход.
— Вы поняли? — спросила Криста Ригельта.
— Да. Я понял, — ответил тот; глаза его метались с лица Кристы на лицо Спарка; он мучительно думал, как ему вести себя. «Он оклемается, — понял Спарк, — а этого нельзя допустить». И со всего маха, без подготовки Спарк врезал ему по шее. Ригельт, не ожидавший удара, покатился со стула и пронзительно, по-заячьи закричал; сначала нельзя было понять, что он кричит, потом стало ясно:
— Скккккаааааааажжжжуууу...
Спарк подошел к нему и с силой ударил его ногой в живот:
— Так говори, Ригельт! Имя! Кто тебя снабдил документами и сказал, что Штирлиц отправлен американцем из Мадрида? Ну!
— Гуарази! Гуарази и Лангер!
— Где они сейчас?
— Лангер в своей конторе... Гуарази... Я не знаю, где он сейчас, но он жил в «Плазе».
— Под какой фамилией?
— Не знаю.
— Когда он должен вернуться? Как вы его можете вызвать?
— Это знает Лангер.
— Адрес и телефон.
— Его оффис над моим. Телефон — семьдесят три, четырнадцать, сорок.
— Имя?
— Фред.
— Что ему нужно сказать, чтобы он немедленно приехал на встречу? Только не вздумайте врать. Если я не вернусь с ним сюда к условленному часу, она, — Спарк кивнул на Кристу, — пристрелит вас. Ясно?
— Да. Вы должны позвонить ему и сказать, что привезли лекарство для Греты против кашля в осеннее ненастье. Он придет через полчаса в отель «Полана», будет ждать в холле за третьим от двери столиком, перед ним будет пачка сигарет «Данхил» и чашка кофе с минеральной водой, отпитой наполовину... Вы из ФБР?
— А если да? — сразу же спросила Криста. — Вы имеете что-то предложить?
— Нет, ничего, я просто решил, что вас должен интересовать Гуарази, а не мы... Я прошел денацификацию...
— Гуарази говорил вам, что его ищет ФБР?
— Нет, прямо так он никогда не говорил...
— На каком языке вы объяснялись?
— Он владеет испанским, и Лангер прекрасно говорит по-испански. Я только выполнял просьбы Лангера... И Гуарази... Я же думал, что он американец, что все это не противозаконно...
— Если Лангера нет на месте, где его найти?
— Дома.
— Адрес?
— Авенида Республики, двенадцать, второй этаж.
— Сейчас мы свяжем вам ноги и развяжем руки. Вы напишете Лангеру записку... Ту, которая заставитего сесть в мою машину и приехать сюда. Если вы решите пошутить, подумав, что меня схватят и я отдам вас, — вы ошибаетесь. До вашего оффиса, — Спарк внезапно перешел на португальский, это словно бы ударило Ригельта, — я проскочу за сорок минут, учитывая возможные приключения на дороге. Полчаса буду ждать его. Сорок пять минут я кладу на возвращение. Если я не вернусь через сто пятнадцать минут, — он запустил руку в его жилетный карман и, вырвавчасы с цепочкой, протянул Кристе, — убери его и немедленно уходи на корабль.
Ригельт снова тонко завизжал.
Спарк, опустившись перед ним на колени, стянул его ноги ремнем и освободил руки.
— В первом документе вы напишете обязательство работать на нас, — сказала Криста. — «Я, Ригельт, бывший штурмбанфюрер СС, адъютант Отто Скорцени, обязуюсь работать на секретную службу и выполнять все поручения, которые будут на меня возлагаться. Я пошел на это, отдавЛангера и Гуарази, без какого бы то ни было принуждения, по собственной воле, с единственной целью искупить свои преступления поры национал-социализма». А дальше — условную записку для Лангера. Быстро!
...Лангер выслушал Спарка с некоторым недоумением, с еще большим недоумением прочитал записку Ригельта и нахмурившись, спросил:
— А что случилось? Где он?
— Около Эсториля. Очень просил срочно привезти вас, какая-то сделка, без вашей помощи он не решается входить в бизнес. Если вы заняты, напишите ему или пошлите кого считаете нужным...
— Да нет, я, конечно же, поеду, только мне надо заглянуть в оффис... Простите, вы не представились...
— Я от Хамфри, «Бруклин электрисити»...
— Так это к вам пошел сегодня мой друг в «Диариу»?
— Нет, — ответил Спарк, понимая, что все гибнет, он проваливается, цепь, видимо, все знает. — С ним встретился президент компании, а я юрист: оформление, консультации и советы, как надежнее и законнее обмануть партнера.
— Очень приятно. Мы порадовались за Киккеля. Начать переговоры с таким престижным партнером — мечта каждого, живущего в этой дыре... Вы подождете меня здесь? Или зайдем в оффис?
— Как вам угодно... Я могу подождать здесь, выпью кофе... Сколько вам надо времени?
— Двадцать минут... Полчаса от силы...
— Хм, со временем, конечно же, туго... А если я приглашу вас в мою машину?
— О, вы с машиной?! Тогда мы обернемся за десять минут, максимум пятнадцать...
Спарк положил на стол купюру и поднялся:
— Я к вашим услугам, сеньор Лангер.
Он не имел права называть это имя, потому что здесь, в Португалии, Лангер жил по паспорту Лахера; его подлинное имя было известно лишь Гелену.
Но если бы он и не произнес его имя, все равно миссия его провалилась, ибо в той записке, которую отправил с ним Ригельт, не было в конце точки. Это означало сигнал тревоги; давным-давно уже было условлено, что, если нет обычной точки после фамилии, надо спешить на помощь, тревога.
Поэтому, сказав, что он поднимется к себе в оффис на пять минут, чтобы запереть сейф и сделать два необходимых звонка, Лангер коротко бросил Паулю Зайбергу, сидевшему в приемной:
— Выгоняй машину и осторожно пристройся к «Испаносюизе», что стоит у нашего подъезда. Возьми Педро и пару автоматов, видимо, будет жарко. А ты, — он обернулся к Фрицу, исполнявшему функцию шефа охраны фирмы, — топай со мной. Я на мгновение замешкаюсь, открывая дверь машины, в это время ты быстренько выйдешь и сядешь рядом с водителем. Пистолет держи так, чтобы его можно было в нужное время пустить в ход. Не в городе, понятно. Все поняли, ребята? За дело, с Ригельтом беда.
Выдержка из стенограммы допроса бывшего бригаденфюрера СС Вальтера Шелленберга, Лондон.
Вопрос.— Во время прошлого допроса вы упомянули некоторых руководителей мафии в Сицилии, которые, по вашим сведениям, работали на ОСС. Назовите, пожалуйста, фамилии этих людей и расскажите, откуда пришла к вам эта информация.
Ответ.— Боюсь, что подлинные имена я не смогу назвать... Информация к нам пришла, если мне не изменяет память, из абвера, от Канариса. Он в свое время пытался завязать опосредованные контакты с мафией, используя свои итальянские возможности...
Вопрос.— Поясните.
Ответ.— Муссолини провозгласил «общенациональную борьбу» с мафией, но в то же время изредка использовал тех руководителей «Коза ностры», которые имели выходы на Соединенные Штаты. Он, правда, не думал об оперативном разведывательном интересе, его более всего привлекала возможность сведения счетов со своими политическими противниками...
Вопрос.— С кем именно?
Ответ.— В свое время — за абсолютную точность информации я не ручаюсь, повторяю, мафию у нас вел Канарис — в Нью-Йорке вышла книга некоего журналиста, фамилию я запамятовал, который в прошлом был дружен с дуче, а затем эмигрировал и начал против него кампанию за океаном. Попытка перекупить журналиста не увенчалась успехом. Тогда якобы Муссолини обратился к одному из руководителей мафии США, вынужденному бежать из Нью-Йорка и поселиться в Риме, — если мне не изменяет память, его звали дон Вито — за помощью...
Вопрос.— Назовите полное имя дона Вито.
Ответ.— Я боюсь ввести вас в заблуждение... Я знаю только, что лично Муссолини разрешил ему открыть банк в Риме, зная, что он мафиози и разыскивается прокурором Нью-Йорка...
Вопрос.— Витторио Дженовезе — так звали этого человека?
Ответ.— Может быть, и так... Я же сказал: я не хочу вводить вас в заблуждение. Лучше промолчать, чем дать приблизительную информацию... Словом, этот американский мафиози, проживавший в Риме, организовал устранение противника дуче.
Вопрос.— В каком это было году?
Ответ.— Точно не помню.
Вопрос.— Канарис пытался подойтик Вито Дженовезе?
Ответ.— Адмирал был очень скрытным человеком и наиболее рискованные операции предпочитал проводить лично, без помощников. Моя служба присматривалась к его активности. Кое-что нам удалось выяснить...
Вопрос.— К какому периоду относится наибольшая активность Канариса именно в этом направлении?
Ответ.— До начала сорок третьего года. Конкретно — до вторжения союзников в Сицилию. Затем Дженовезе исчез из Рима. Ни Канарис, ни мои службы не могли его более обнаружить 33.
Вопрос.— Что конкретно вам удалось выяснить в ту пору, когда Канарис работал по Дженовезе?
Ответ.— Видимо, запись бесед Канариса с Дженовезе попала к вам в руки? Вы можете найти там подробности... Информация агентуры, даже такой квалифицированной, какая работала на меня, все равно страдает субъективностью.
Вопрос.— Пожалуйста, отвечайте на поставленный вопрос. Наши аналитики дадут заключение, насколько ваша, лично ваша, информация приближается к правде. Не надо заботиться о нас, спасибо, мы сами сумеем позаботиться о себе.
Ответ.— Канарис как-то вскользь заметил, — мы с ним тогда встретились в ставке фюрера на Украине — что военно-морская разведка США стала проявлять особый интерес к мафии. Это было в ту пору — дело было в сорок втором году, — когда речь шла не о вторжении в Европу, а об использовании синдикатав борьбе с диверсантами Канариса, которых он забрасывал на побережье Штатов, чтобы взрывать суда, подготовленные к отправке в Англию и Россию с военными грузами. Если мне не изменяет память, руководителя подразделения морской разведки Соединенных Штатов звали Чарлз...
Вопрос.— А фамилия?
Ответ.— Затрудняюсь ответить...
Вопрос.— Не Чарлз Хаффенден?
Ответ.— Похоже. Только у этого капитана было три имени... Если мне не изменяет память 34.
Вопрос.— Память вам не изменяет. Продолжайте, пожалуйста.
Ответ.— Замысел Канариса сводился к тому, чтобы инфильтровать свою агентуру в мафию Соединенных Штатов. Он полагал, что это даст ему возможность проникнуть в разведку США, поскольку мафия имела, по его словам, поразительные связи в Америке. Канарис, по моим сведениям, имел нелегальные контакты в Лиссабоне с одним из помощников руководителя синдиката господина Фрэнка Кастелло. Канарис не называл мне имени этого человека, но, поскольку разговор проходил в присутствии генерала Гелена, к которому адмирал относился с большим уважением и абсолютным доверием, можно предположить, что Гелен знает имена, псевдонимы, формы связи... Где он, кстати? На Нюрнбергском процессе он не был привлечен даже в качестве свидетеля. Погиб?
Вопрос.— Какими вопросами занимался Гелен в генеральном штабе?
Ответ.— Разведкой на Востоке, вам же это известно...
Вопрос.— Не вам судить, что нам известно, а что нет. Почему вы полагаете, что Канарис посвятил его в свою работу по американской мафии?
Ответ.— Гелен был «мозговым центром» имперской разведки... Он выдвигал весьма рискованные идеи, зная, что Кейтель, Йодль и Канарис в случае чего прикроют его.
Вопрос.— Канарис работал по мафии с санкции фюрера?
Ответ.— Убежден, что нет.
Вопрос.— Во время допросов, которые Кальтенбруннер проводил в том концентрационном лагере, куда был заключен адмирал, он не касался вопросов о работе Канариса по мафии?
Ответ.— Мне это неизвестно... Если кого и интересовала эта проблема, то прежде всего Бормана и его подопечного — гестапо-Мюллера.
Вопрос.— Почему именно Бормана и Мюллера?
Ответ.— Потому что Борман отвечал за хранение всех ценностей рейха. Я имею в виду живопись, вывезенную из Италии, России, Польши, активы Ротшильдов, ариезированные после аншлюса Австрии и оккупации Парижа и Роттердама... Часть этих ценностей в последний период войны вывозилась из рейха. Золото осело в банках Швейцарии. Часть денег была депонирована в Аргентину, Испанию, в Португалию. Поскольку в Намибии была традиционно сильной община натурализовавшихся немцев, колониальных еще времен, часть драгоценностей ушла туда... Как я слышал, изыскивались возможности депонировать золото и в Соединенных Штатах.
Вопрос.— Цель?
Ответ.— Видимо, в надежде на активизацию идей национал-социализма и в самой демократической стране Запада.
Вопрос.— Это ваше предположение или вы располагаете фактами?
Ответ.— Такого рода глобальные вопросы никогда не фиксировались в документах.
Вопрос.— Кто говорил о возможной активизации идей национал-социализма в Соединенных Штатах?
Ответ.— Я допускаю, что об этом мог говорить рейхсляйтер Боле, комментируя ряд выступлений вице-президента Соединенных Штатов Генри Уоллеса, который открыто предупреждал народ о наличии в стране могущественной группы предпринимателей явно фашистского типа... Он так и называл их: «наши американские фашисты»... Да и к тому же фюрер еще с начала тридцатых годов часто повторял в узком кругу, что будущее Америки должны определять люди типа Форда-старшего, которые понимают, что конгломерат разных наций и религий, составляющих социальную структуру страны, может удержать в повиновении лишь человек жесткой воли и твердой руки.
Вопрос.— Вам известно о каких-либо конкретных шагах, предпринимавшихся НСДАП в этом направлении?
Ответ.— Нет...
Вопрос.— Мы просим вас подумать...
Ответ.— Я допускаю, что рейхсляйтер Боле способствовал проникновению своих людей — из числа натурализовавшихся немцев — в издательский мир Штатов... Кажется, предпринимались попытки проникнуть в кинобизнес Голливуда, но, судя по всему, они потерпели провал, хотя я знаю, что Боле выделял весьма значительные средства на развертывание антирусской и антисемитской пропаганды именно в Голливуде.
Вопрос.— Кто занимался этой деятельностью в аппарате НСДАП?
Ответ.— Единственно, где я не имел информаторов, так это в ведомстве рейхсляйтера Боле. Тот выходил непосредственно на фюрера или Бормана. Попытка привлечь к сотрудничеству его людей была заранее обречена на неудачу.
Вопрос.— Кто мог зондировать возможность связей с синдикатом для Бормана?
Ответ.— Только Мюллер. Мне Борман не верил, зная, что Гиммлер весьма ревниво относился к моим контактам с кем бы то ни было.
Вопрос.— А мог ли Борман использовать в США контакты немецких банкиров и промышленников?
Ответ.— Лично он — нет. Вряд ли. Тут был важен вопрос уровня. Шпееру рейхсляйтер не очень-то доверял, хотя отношения их были вполне лояльны, значит, речь могла идти лишь об опосредованных контактах, через третьих лиц, скорее всего через отдел заграничных организаций НСДАП рейхсляйтера Боле.
Вопрос.— Кого конкретно — из промышленников и близких им людей — вы могли бы назвать в этой связи?
Ответ.— Затрудняюсь ответить на ваш вопрос.
Вопрос.— Имя доктора Вестрика вам известно?
Ответ.— Вестрик? Разве он жив? Мне говорили, что в последние недели войны он попал под бомбежку...
Вопрос.— Повторяю, имя Вестрика вам известно?
Ответ.— Да. Этот человек выполнял наиболее деликатные поручения Гиммлера и Риббентропа во время своих поездок в страны Европы и Соединенные Штаты. Я с ним контакта не поддерживал.
Вопрос.— До какого года он поддерживал контакты со своими контрагентами за океаном?
Ответ.— Затрудняюсь дать точный ответ.
Вопрос.— Можете ответить приблизительно.
Ответ.— Наше сегодняшнее собеседование носит...
Вопрос.— Это не собеседование. Это продолжение допросов.
Ответ.— Но ведь я дал согласие работать на вашу организацию. Я считал, что наши отношения перешли в иную фазу.
Вопрос.— Судя по тому, как вы увиливаете от прямых ответов, пытаетесь скрыть от нас то, что представляет оперативный интерес, ваше обязательство было неискренним. Это позволяет нам пересмотреть отношение к вам, Шелленберг. Если вы будете продолжать цедитьинформацию, мы передадим ваше дело в Нюрнберг. Да, мы пообещали вам, что суд над вами пройдет здесь, после того, как в Нюрнберге закончится трибунал, да, мы пообещали вам, что приговор будет крайне мягким и вы окажетесь на свободе, но мы не намерены помогать вам, если вы не выполняете своих обещаний. Итак, о Вестрике...
Ответ.— Во всех своих показаниях я старался быть предельно объективным. Я мог бы сочинять, у меня есть к этому — как у профессионального разведчика — известная склонность, но я полагал необходимым соблюдать избыточную точность, чтобы ненароком не дать вместо информации невольную дезу... Что касается Вестрика, то я не думаю, что он мог быть использован Борманом в плане установления контактов с синдикатом, поскольку чаще всего, — если мне не изменяет память, — он работал с ИТТ, в которой был заинтересован Геринг и его «люфтваффе». Как мне известно, ИТТ в основном нацелено на Испанию и Латинскую Америку, а также на Восточную Европу... Она не заинтересована в синдикатетак, как могла быть заинтересована американо-германская корпорация «Гамбург — Америка», — это суда, порты, здесь позиции мафии весьма сильны. Думаю, что какие-то следы можно поискать через связи Чарлза (Лаки) Луччиано или Фрэнка Кастелло, а также того самого Ланца, о котором я уже говорил, и Меира Лански... Но в принципе мне было бы легче отвечать, если бы я до конца ясно понял ваш интерес... Я бы тогда смог комбинировать... Ощущать свою нужность в новом деле...
Вопрос.— «Георг Шредер бэнкинг корпорэйшн» могла оказывать Борману какие-то услуги?
Ответ.— Если они знали, что за деломстоит Борман, то вряд ли, поскольку руководитель гамбургского банка Курт Шредер был штандартенфюрером СС, создателем «кружка друзей рейхсфюрера СС» и замыкался непосредственно на Гиммлере... Ведь именно Курт Шредер, являясь ведущим банкиром Европы, пригласил мистера Даллеса на пост директора своего Нью-йоркского банка... Это и послужило поводом к тому, чтобы обергруппенфюрер СС Карл Вольф, начальник личного штаба Гиммлера, вышел именно на Даллеса в Швейцарии в феврале сорок пятого — в надежде, что нам удастся создать единый антибольшевистский фронт.
Вопрос.— Канарис имел выходы на Курта Шредера?
Ответ.— Точно не знаю, но такого рода возможность исключить нельзя.
Вопрос.— А на пароходную компанию «Гамбург — Америка»?
Ответ.— Компания находилась под прямым контролем Канариса, поскольку на судах — до начала войны, вплоть до декабря сорок первого 35. — он отправлял в Соединенные Штаты своих людей. На кораблях этой компании проходили контакты между резидентами Канариса и его агентурой. Могу допустить, что Канарис налаживал связи с мафией в каютах кораблей этой германо-американской компании. Все материалы по этому вопросу должны быть в архивах Мюллера, поскольку люди гестапо были внедрены на пароходы «Гамбург — Америка» для контроля за экипажем и пассажирами. Если мне не изменяет память, в РСХА говорили о контакте между неким Пепе и офицером Канариса — осенью сорок первого года. Я допускаю, что этим Пепе мог быть помощник одного из боссов мафии Ланцы... Допускаю, что это был Гуарази, возможно, под псевдонимом.
Вопрос.— Какие задания мог давать Канарис мафии, если предположить, что он наладил контакт с синдикатом?
Ответ.— Я допускаю, что до сорок первого года Канарис хотел использовать коррумпированные связи синдиката, чтобы удержать Соединенные Штаты от вступления в войну на стороне Англии и России. После объявления войны рейху Канарис, если его связи сохранились, мог использовать мафию — но, конечно, уже через третьих лиц из нейтральных стран, прежде всего из Испании и Португалии, — для организации явочных квартир и террористических актов. Более исчерпывающую информацию по этому вопросу могли бы дать Пиккенброк, Анц и Гелен, они входили в орбиту ближайших помощников Канариса... Мне, например, известно, что генерал Гелен, в бытность руководителем разведки по Востоку, весьма тщательно работал с моряками Болгарии, Финляндии, Турции и Румынии, совершавшими регулярные рейсы в Штаты... Он также контактировал с соответствующими службами Японии...
Вопрос.— А что вы можете сказать о Вернере Круге?
Ответ.— Он работал в моем управлении... Занимался масонами и контактами с американскими филиалами концернов «Лейк» и «Цейсс».
Вопрос.— Где он сейчас?
Ответ.— Или в Аргентине, или в Швейцарии, в Асконе...
Вопрос.— Скажите, чем объяснить патологическую ненависть фюрера, да и вообще НСДАП, к масонам?
Ответ.— Фюрер боялся их тайной, неподконтрольной организованности и связей с крупнейшими финансовыми центрами. Он ненавидел их незримое могущество.
Вопрос.— В какой форме вы работали по масонам?
Ответ.— Я предпринимал на свой страх и риск кое-какие шаги, чтобы проникнуть в
Ответ.— Боюсь, что подлинные имена я не смогу назвать... Информация к нам пришла, если мне не изменяет память, из абвера, от Канариса. Он в свое время пытался завязать опосредованные контакты с мафией, используя свои итальянские возможности...
Вопрос.— Поясните.
Ответ.— Муссолини провозгласил «общенациональную борьбу» с мафией, но в то же время изредка использовал тех руководителей «Коза ностры», которые имели выходы на Соединенные Штаты. Он, правда, не думал об оперативном разведывательном интересе, его более всего привлекала возможность сведения счетов со своими политическими противниками...
Вопрос.— С кем именно?
Ответ.— В свое время — за абсолютную точность информации я не ручаюсь, повторяю, мафию у нас вел Канарис — в Нью-Йорке вышла книга некоего журналиста, фамилию я запамятовал, который в прошлом был дружен с дуче, а затем эмигрировал и начал против него кампанию за океаном. Попытка перекупить журналиста не увенчалась успехом. Тогда якобы Муссолини обратился к одному из руководителей мафии США, вынужденному бежать из Нью-Йорка и поселиться в Риме, — если мне не изменяет память, его звали дон Вито — за помощью...
Вопрос.— Назовите полное имя дона Вито.
Ответ.— Я боюсь ввести вас в заблуждение... Я знаю только, что лично Муссолини разрешил ему открыть банк в Риме, зная, что он мафиози и разыскивается прокурором Нью-Йорка...
Вопрос.— Витторио Дженовезе — так звали этого человека?
Ответ.— Может быть, и так... Я же сказал: я не хочу вводить вас в заблуждение. Лучше промолчать, чем дать приблизительную информацию... Словом, этот американский мафиози, проживавший в Риме, организовал устранение противника дуче.
Вопрос.— В каком это было году?
Ответ.— Точно не помню.
Вопрос.— Канарис пытался подойтик Вито Дженовезе?
Ответ.— Адмирал был очень скрытным человеком и наиболее рискованные операции предпочитал проводить лично, без помощников. Моя служба присматривалась к его активности. Кое-что нам удалось выяснить...
Вопрос.— К какому периоду относится наибольшая активность Канариса именно в этом направлении?
Ответ.— До начала сорок третьего года. Конкретно — до вторжения союзников в Сицилию. Затем Дженовезе исчез из Рима. Ни Канарис, ни мои службы не могли его более обнаружить 33.
Вопрос.— Что конкретно вам удалось выяснить в ту пору, когда Канарис работал по Дженовезе?
Ответ.— Видимо, запись бесед Канариса с Дженовезе попала к вам в руки? Вы можете найти там подробности... Информация агентуры, даже такой квалифицированной, какая работала на меня, все равно страдает субъективностью.
Вопрос.— Пожалуйста, отвечайте на поставленный вопрос. Наши аналитики дадут заключение, насколько ваша, лично ваша, информация приближается к правде. Не надо заботиться о нас, спасибо, мы сами сумеем позаботиться о себе.
Ответ.— Канарис как-то вскользь заметил, — мы с ним тогда встретились в ставке фюрера на Украине — что военно-морская разведка США стала проявлять особый интерес к мафии. Это было в ту пору — дело было в сорок втором году, — когда речь шла не о вторжении в Европу, а об использовании синдикатав борьбе с диверсантами Канариса, которых он забрасывал на побережье Штатов, чтобы взрывать суда, подготовленные к отправке в Англию и Россию с военными грузами. Если мне не изменяет память, руководителя подразделения морской разведки Соединенных Штатов звали Чарлз...
Вопрос.— А фамилия?
Ответ.— Затрудняюсь ответить...
Вопрос.— Не Чарлз Хаффенден?
Ответ.— Похоже. Только у этого капитана было три имени... Если мне не изменяет память 34.
Вопрос.— Память вам не изменяет. Продолжайте, пожалуйста.
Ответ.— Замысел Канариса сводился к тому, чтобы инфильтровать свою агентуру в мафию Соединенных Штатов. Он полагал, что это даст ему возможность проникнуть в разведку США, поскольку мафия имела, по его словам, поразительные связи в Америке. Канарис, по моим сведениям, имел нелегальные контакты в Лиссабоне с одним из помощников руководителя синдиката господина Фрэнка Кастелло. Канарис не называл мне имени этого человека, но, поскольку разговор проходил в присутствии генерала Гелена, к которому адмирал относился с большим уважением и абсолютным доверием, можно предположить, что Гелен знает имена, псевдонимы, формы связи... Где он, кстати? На Нюрнбергском процессе он не был привлечен даже в качестве свидетеля. Погиб?
Вопрос.— Какими вопросами занимался Гелен в генеральном штабе?
Ответ.— Разведкой на Востоке, вам же это известно...
Вопрос.— Не вам судить, что нам известно, а что нет. Почему вы полагаете, что Канарис посвятил его в свою работу по американской мафии?
Ответ.— Гелен был «мозговым центром» имперской разведки... Он выдвигал весьма рискованные идеи, зная, что Кейтель, Йодль и Канарис в случае чего прикроют его.
Вопрос.— Канарис работал по мафии с санкции фюрера?
Ответ.— Убежден, что нет.
Вопрос.— Во время допросов, которые Кальтенбруннер проводил в том концентрационном лагере, куда был заключен адмирал, он не касался вопросов о работе Канариса по мафии?
Ответ.— Мне это неизвестно... Если кого и интересовала эта проблема, то прежде всего Бормана и его подопечного — гестапо-Мюллера.
Вопрос.— Почему именно Бормана и Мюллера?
Ответ.— Потому что Борман отвечал за хранение всех ценностей рейха. Я имею в виду живопись, вывезенную из Италии, России, Польши, активы Ротшильдов, ариезированные после аншлюса Австрии и оккупации Парижа и Роттердама... Часть этих ценностей в последний период войны вывозилась из рейха. Золото осело в банках Швейцарии. Часть денег была депонирована в Аргентину, Испанию, в Португалию. Поскольку в Намибии была традиционно сильной община натурализовавшихся немцев, колониальных еще времен, часть драгоценностей ушла туда... Как я слышал, изыскивались возможности депонировать золото и в Соединенных Штатах.
Вопрос.— Цель?
Ответ.— Видимо, в надежде на активизацию идей национал-социализма и в самой демократической стране Запада.
Вопрос.— Это ваше предположение или вы располагаете фактами?
Ответ.— Такого рода глобальные вопросы никогда не фиксировались в документах.
Вопрос.— Кто говорил о возможной активизации идей национал-социализма в Соединенных Штатах?
Ответ.— Я допускаю, что об этом мог говорить рейхсляйтер Боле, комментируя ряд выступлений вице-президента Соединенных Штатов Генри Уоллеса, который открыто предупреждал народ о наличии в стране могущественной группы предпринимателей явно фашистского типа... Он так и называл их: «наши американские фашисты»... Да и к тому же фюрер еще с начала тридцатых годов часто повторял в узком кругу, что будущее Америки должны определять люди типа Форда-старшего, которые понимают, что конгломерат разных наций и религий, составляющих социальную структуру страны, может удержать в повиновении лишь человек жесткой воли и твердой руки.
Вопрос.— Вам известно о каких-либо конкретных шагах, предпринимавшихся НСДАП в этом направлении?
Ответ.— Нет...
Вопрос.— Мы просим вас подумать...
Ответ.— Я допускаю, что рейхсляйтер Боле способствовал проникновению своих людей — из числа натурализовавшихся немцев — в издательский мир Штатов... Кажется, предпринимались попытки проникнуть в кинобизнес Голливуда, но, судя по всему, они потерпели провал, хотя я знаю, что Боле выделял весьма значительные средства на развертывание антирусской и антисемитской пропаганды именно в Голливуде.
Вопрос.— Кто занимался этой деятельностью в аппарате НСДАП?
Ответ.— Единственно, где я не имел информаторов, так это в ведомстве рейхсляйтера Боле. Тот выходил непосредственно на фюрера или Бормана. Попытка привлечь к сотрудничеству его людей была заранее обречена на неудачу.
Вопрос.— Кто мог зондировать возможность связей с синдикатом для Бормана?
Ответ.— Только Мюллер. Мне Борман не верил, зная, что Гиммлер весьма ревниво относился к моим контактам с кем бы то ни было.
Вопрос.— А мог ли Борман использовать в США контакты немецких банкиров и промышленников?
Ответ.— Лично он — нет. Вряд ли. Тут был важен вопрос уровня. Шпееру рейхсляйтер не очень-то доверял, хотя отношения их были вполне лояльны, значит, речь могла идти лишь об опосредованных контактах, через третьих лиц, скорее всего через отдел заграничных организаций НСДАП рейхсляйтера Боле.
Вопрос.— Кого конкретно — из промышленников и близких им людей — вы могли бы назвать в этой связи?
Ответ.— Затрудняюсь ответить на ваш вопрос.
Вопрос.— Имя доктора Вестрика вам известно?
Ответ.— Вестрик? Разве он жив? Мне говорили, что в последние недели войны он попал под бомбежку...
Вопрос.— Повторяю, имя Вестрика вам известно?
Ответ.— Да. Этот человек выполнял наиболее деликатные поручения Гиммлера и Риббентропа во время своих поездок в страны Европы и Соединенные Штаты. Я с ним контакта не поддерживал.
Вопрос.— До какого года он поддерживал контакты со своими контрагентами за океаном?
Ответ.— Затрудняюсь дать точный ответ.
Вопрос.— Можете ответить приблизительно.
Ответ.— Наше сегодняшнее собеседование носит...
Вопрос.— Это не собеседование. Это продолжение допросов.
Ответ.— Но ведь я дал согласие работать на вашу организацию. Я считал, что наши отношения перешли в иную фазу.
Вопрос.— Судя по тому, как вы увиливаете от прямых ответов, пытаетесь скрыть от нас то, что представляет оперативный интерес, ваше обязательство было неискренним. Это позволяет нам пересмотреть отношение к вам, Шелленберг. Если вы будете продолжать цедитьинформацию, мы передадим ваше дело в Нюрнберг. Да, мы пообещали вам, что суд над вами пройдет здесь, после того, как в Нюрнберге закончится трибунал, да, мы пообещали вам, что приговор будет крайне мягким и вы окажетесь на свободе, но мы не намерены помогать вам, если вы не выполняете своих обещаний. Итак, о Вестрике...
Ответ.— Во всех своих показаниях я старался быть предельно объективным. Я мог бы сочинять, у меня есть к этому — как у профессионального разведчика — известная склонность, но я полагал необходимым соблюдать избыточную точность, чтобы ненароком не дать вместо информации невольную дезу... Что касается Вестрика, то я не думаю, что он мог быть использован Борманом в плане установления контактов с синдикатом, поскольку чаще всего, — если мне не изменяет память, — он работал с ИТТ, в которой был заинтересован Геринг и его «люфтваффе». Как мне известно, ИТТ в основном нацелено на Испанию и Латинскую Америку, а также на Восточную Европу... Она не заинтересована в синдикатетак, как могла быть заинтересована американо-германская корпорация «Гамбург — Америка», — это суда, порты, здесь позиции мафии весьма сильны. Думаю, что какие-то следы можно поискать через связи Чарлза (Лаки) Луччиано или Фрэнка Кастелло, а также того самого Ланца, о котором я уже говорил, и Меира Лански... Но в принципе мне было бы легче отвечать, если бы я до конца ясно понял ваш интерес... Я бы тогда смог комбинировать... Ощущать свою нужность в новом деле...
Вопрос.— «Георг Шредер бэнкинг корпорэйшн» могла оказывать Борману какие-то услуги?
Ответ.— Если они знали, что за деломстоит Борман, то вряд ли, поскольку руководитель гамбургского банка Курт Шредер был штандартенфюрером СС, создателем «кружка друзей рейхсфюрера СС» и замыкался непосредственно на Гиммлере... Ведь именно Курт Шредер, являясь ведущим банкиром Европы, пригласил мистера Даллеса на пост директора своего Нью-йоркского банка... Это и послужило поводом к тому, чтобы обергруппенфюрер СС Карл Вольф, начальник личного штаба Гиммлера, вышел именно на Даллеса в Швейцарии в феврале сорок пятого — в надежде, что нам удастся создать единый антибольшевистский фронт.
Вопрос.— Канарис имел выходы на Курта Шредера?
Ответ.— Точно не знаю, но такого рода возможность исключить нельзя.
Вопрос.— А на пароходную компанию «Гамбург — Америка»?
Ответ.— Компания находилась под прямым контролем Канариса, поскольку на судах — до начала войны, вплоть до декабря сорок первого 35. — он отправлял в Соединенные Штаты своих людей. На кораблях этой компании проходили контакты между резидентами Канариса и его агентурой. Могу допустить, что Канарис налаживал связи с мафией в каютах кораблей этой германо-американской компании. Все материалы по этому вопросу должны быть в архивах Мюллера, поскольку люди гестапо были внедрены на пароходы «Гамбург — Америка» для контроля за экипажем и пассажирами. Если мне не изменяет память, в РСХА говорили о контакте между неким Пепе и офицером Канариса — осенью сорок первого года. Я допускаю, что этим Пепе мог быть помощник одного из боссов мафии Ланцы... Допускаю, что это был Гуарази, возможно, под псевдонимом.
Вопрос.— Какие задания мог давать Канарис мафии, если предположить, что он наладил контакт с синдикатом?
Ответ.— Я допускаю, что до сорок первого года Канарис хотел использовать коррумпированные связи синдиката, чтобы удержать Соединенные Штаты от вступления в войну на стороне Англии и России. После объявления войны рейху Канарис, если его связи сохранились, мог использовать мафию — но, конечно, уже через третьих лиц из нейтральных стран, прежде всего из Испании и Португалии, — для организации явочных квартир и террористических актов. Более исчерпывающую информацию по этому вопросу могли бы дать Пиккенброк, Анц и Гелен, они входили в орбиту ближайших помощников Канариса... Мне, например, известно, что генерал Гелен, в бытность руководителем разведки по Востоку, весьма тщательно работал с моряками Болгарии, Финляндии, Турции и Румынии, совершавшими регулярные рейсы в Штаты... Он также контактировал с соответствующими службами Японии...
Вопрос.— А что вы можете сказать о Вернере Круге?
Ответ.— Он работал в моем управлении... Занимался масонами и контактами с американскими филиалами концернов «Лейк» и «Цейсс».
Вопрос.— Где он сейчас?
Ответ.— Или в Аргентине, или в Швейцарии, в Асконе...
Вопрос.— Скажите, чем объяснить патологическую ненависть фюрера, да и вообще НСДАП, к масонам?
Ответ.— Фюрер боялся их тайной, неподконтрольной организованности и связей с крупнейшими финансовыми центрами. Он ненавидел их незримое могущество.
Вопрос.— В какой форме вы работали по масонам?
Ответ.— Я предпринимал на свой страх и риск кое-какие шаги, чтобы проникнуть в