Страница:
– Ди, сегодня самый счастливый день в моей жизни, ты даже представить себе не можешь, как сильно я рад, я очень хочу выпить за нашего ребенка.
Я чокнулся с улыбающейся Дианой и выпил до дна. Диана сделала из своей рюмки маленький глоток и сказала:
– Сашенька, в Швейцарию я теперь не поеду, хочу жить рядом с тобой в любимом Петербурге, в Швейцарии без Петербурга скучновато. Милый, мне почему-то кажется, что у нас будет девочка, как ты к этому относишься?
– Я обожаю возиться с детьми, хотя, если признаться честно, то я никогда с маленькими детьми не сталкивался; несколько раз держал своего дядю Левушку на руках, когда ему меняли пеленки, и мне было очень приятно. Думаю, что своих собственных детей держать на руках еще приятнее, через девять месяцев проверю это на практике.
– Не через девять, а через семь, – поправила меня Диана.
А я снова налил полный фужер вина и сказал:
– Знаешь, Ди, сегодня прямо на моих глазах здоровенный кот перекусил шею моему мастеру, и это стоит перед моими глазами, несмотря на твою шикарную новость.
Диана перестала улыбаться:
– Сашенька, давай не будем сегодня говорить о печальных вещах жизни, сегодня мой самый счастливый день, я почувствовала себя единой с тобой и с нашим ребенком, я очень счастливый человек, и все это благодаря тебе, мой великолепный мужчина.
От таких слов не может не закружиться голова мужчины, она у меня и закружилась, возможно, это так подействовало вино, оно смешалось внутри меня с коньяком и водкой, выпитыми ранее, и голова закружилась. Я встал перед Дианой на колени, обнял ее стройные ноги и начал их страстно целовать, начав с маленьких ступней и закончив восхитительной, обрамленной черными кудряшками, пещеркой. Но Диана впервые не пошла мне навстречу. Новое состояние заставило ее оттолкнуть меня:
– Нет, Сашенька, сегодня секса не будет, я так опасаюсь за сохранность нашего маленького, что не впущу тебя, как бы сильно мне этого не хотелось. Для секса у тебя есть Маринка, придешь вечером к ней домой и оторвешься, а сейчас мы просто насладимся беседой.
Диана всегда права (с моей точки зрения, конечно), поэтому я послушно встал с колен, сел на стул, налил себе полный фужер вина и сказал:
– Ди, что бы ты не сделала, все это я бесконечно люблю, как Тиль Уленшпигель свою Нелле, тебе нравится имя Нелле?
– Нет, если у нас будет доченька, я бы хотела назвать ее Анной, а если будет сынуля, то – Александр, мне очень нравится это имя, если ты не будешь против.
– Я не против, Ди, Александр и Анна – очень красивые имена.
А потом Диана отправила меня ночевать домой. Она так сильно боялась, что не сможет мне ночью отказать в близости, что около восьми вечера заставила меня одеться и уехать. После прощального поцелуя она сказала:
– О, мой мужчина, у нас впереди будет еще очень много секса, но он начнется только после рождения нашего ребенка, я не хочу и не буду рисковать, потому что здоровье и судьба ребенка неизмеримо важнее минутного удовольствия. До рождения ребенка я отдаю тебя Марине, но потом держись, я займусь тобой всерьез, и после рождения мы начнем совместную жизнь как муж и жена, а сейчас, мой Одиссей, поживи немного без своей Пенелопы.
И Диана вытолкнула меня из номера гостиницы «Выборгская».
Говорят, Эдгар По был классным пловцом и каждое утро проплывал против течения одной горной речки две-три мили, в зависимости от количества алкоголя в крови. А однажды алкоголя было вдвое больше, и он проплыл шесть миль, забравшись глубоко /высоко/ в горы, и на последних метрах прыгал вверх, с уступа на уступ, как идущий на нерест лосось.
Если, нарвав огромный букет лилий в пруду, ты вдруг ясно понял, что до самой прекрасной не удалось дотянутся руками, не спеши искать лодку, потому что самая прекрасная лилия – это та, до которой не дотянуться руками. Иначе у Александра Блока не было бы Незнакомки, у Дон Кихота – Дульсинеи, а Ромео не погубил бы Джульетту (или она его).
Я ехал домой пьяный и счастливый, хвастаясь каждому третьему встречному о том, что мои любимые женщины через семь-восемь месяцев родят мне по ребенку, а может, и по два, потому что в моем роду были мужчины, от которых рождались двойняшки. Люди смеялись и поздравляли меня, а одна старушка в вагоне метро даже подарила мне книгу Тургенева «Отцы и дети», правда, я предварительно подарил ей сто долларов на корзинку для ее белой сиамской кошечки, сидевшей у нее на плече.
Когда я вышел из метро на станции «Проспект Просвещения», меня тормознул милиционер; после его вопроса: «Зачем вы, гражданин, сломали мачту на крейсере „Аврора“?» – я освободился еще от одной сотни баксов (хорошо все-таки иметь в кармане деньги, они дают человеку определенную свободу). Выйдя из маршрутного такси недалеко от универсама «Северный», я вдруг вспомнил о своем коте Боцмане и его пустом желудке, зашел в магазин и купил килограмм черной икры. У моего кота тоже сегодня будет праздник. Себе я купил бутылку «Смирновской», хотя мне уже хватало, но я этого не понимал, потому что был пьяным.
Недалеко от своего парадного подъезда я столкнулся с дворником Петровичем, мы оба были пьяны, не видели друг друга в упор, но когда столкнулись, я обнял его и сказал:
– Петрович, брат, поздравь меня, мои жены будут рожать от меня детей, и я необыкновенно счастлив!
Дворник узнал меня впервые в жизни, обычно по вечерам он никого не узнавал:
– Брат Александр, моя жена Зинка тоже будет рожать... от слесаря Налимова или от водопроводчика Сидорова... и пускай, курва, рожает, я всех выращу!
Я налил дворнику стакан «Смирновской», он залпом выпил и упал в кусты со счастливой улыбкой на лице. Немного человеку нужно для счастья.
Вечер. Звенит телефон. Поднимаю трубку. Приятный женский голос спрашивает:
– Александр О`Бухарь – это вы?
– Да, – отвечаю я.
– Поздравляю вас с днем рождения.
– Но мой день рождения в конце декабря.
Приятный женский голос уточняет:
– А сегодня у вас второй день рождения, наше издательство решило опубликовать ваш роман.
Вместо ответа я начинаю подбрасывать телефонный аппарат.
Потом иду в кухню, чтобы выпить за удачу и за приятный женский голос.
...Я сидел на своей кухне, пил «Смирновскую» из маленькой-маленькой рюмочки, закусывал черной икрой, половину которой отдал коту, и слушал музыку Моцарта, его солнечную музыку жизни и это, конечно же, не был «Реквием». Потому что «Реквием» Моцарта, несмотря на всю его мощь, мне не очень нравится – это красивая дорога к смерти, а мне, молодому и сильному мужчине тридцати семи лет, эта дорога абсолютно не нужна.
А на следующий день с работы пришла Маринка. Как всегда, сжимая в левой руке букет алых роз, запрыгнула на меня, обхватив правой рукой за шею, а ногами обвив талию, и закричала на весь мир:
– Сашенька, солнышко! У нас будет ребенок!!!
2003
(с) 2007, Институт соитологии
Я чокнулся с улыбающейся Дианой и выпил до дна. Диана сделала из своей рюмки маленький глоток и сказала:
– Сашенька, в Швейцарию я теперь не поеду, хочу жить рядом с тобой в любимом Петербурге, в Швейцарии без Петербурга скучновато. Милый, мне почему-то кажется, что у нас будет девочка, как ты к этому относишься?
– Я обожаю возиться с детьми, хотя, если признаться честно, то я никогда с маленькими детьми не сталкивался; несколько раз держал своего дядю Левушку на руках, когда ему меняли пеленки, и мне было очень приятно. Думаю, что своих собственных детей держать на руках еще приятнее, через девять месяцев проверю это на практике.
– Не через девять, а через семь, – поправила меня Диана.
А я снова налил полный фужер вина и сказал:
– Знаешь, Ди, сегодня прямо на моих глазах здоровенный кот перекусил шею моему мастеру, и это стоит перед моими глазами, несмотря на твою шикарную новость.
Диана перестала улыбаться:
– Сашенька, давай не будем сегодня говорить о печальных вещах жизни, сегодня мой самый счастливый день, я почувствовала себя единой с тобой и с нашим ребенком, я очень счастливый человек, и все это благодаря тебе, мой великолепный мужчина.
От таких слов не может не закружиться голова мужчины, она у меня и закружилась, возможно, это так подействовало вино, оно смешалось внутри меня с коньяком и водкой, выпитыми ранее, и голова закружилась. Я встал перед Дианой на колени, обнял ее стройные ноги и начал их страстно целовать, начав с маленьких ступней и закончив восхитительной, обрамленной черными кудряшками, пещеркой. Но Диана впервые не пошла мне навстречу. Новое состояние заставило ее оттолкнуть меня:
– Нет, Сашенька, сегодня секса не будет, я так опасаюсь за сохранность нашего маленького, что не впущу тебя, как бы сильно мне этого не хотелось. Для секса у тебя есть Маринка, придешь вечером к ней домой и оторвешься, а сейчас мы просто насладимся беседой.
Диана всегда права (с моей точки зрения, конечно), поэтому я послушно встал с колен, сел на стул, налил себе полный фужер вина и сказал:
– Ди, что бы ты не сделала, все это я бесконечно люблю, как Тиль Уленшпигель свою Нелле, тебе нравится имя Нелле?
– Нет, если у нас будет доченька, я бы хотела назвать ее Анной, а если будет сынуля, то – Александр, мне очень нравится это имя, если ты не будешь против.
– Я не против, Ди, Александр и Анна – очень красивые имена.
А потом Диана отправила меня ночевать домой. Она так сильно боялась, что не сможет мне ночью отказать в близости, что около восьми вечера заставила меня одеться и уехать. После прощального поцелуя она сказала:
– О, мой мужчина, у нас впереди будет еще очень много секса, но он начнется только после рождения нашего ребенка, я не хочу и не буду рисковать, потому что здоровье и судьба ребенка неизмеримо важнее минутного удовольствия. До рождения ребенка я отдаю тебя Марине, но потом держись, я займусь тобой всерьез, и после рождения мы начнем совместную жизнь как муж и жена, а сейчас, мой Одиссей, поживи немного без своей Пенелопы.
И Диана вытолкнула меня из номера гостиницы «Выборгская».
Говорят, Эдгар По был классным пловцом и каждое утро проплывал против течения одной горной речки две-три мили, в зависимости от количества алкоголя в крови. А однажды алкоголя было вдвое больше, и он проплыл шесть миль, забравшись глубоко /высоко/ в горы, и на последних метрах прыгал вверх, с уступа на уступ, как идущий на нерест лосось.
Если, нарвав огромный букет лилий в пруду, ты вдруг ясно понял, что до самой прекрасной не удалось дотянутся руками, не спеши искать лодку, потому что самая прекрасная лилия – это та, до которой не дотянуться руками. Иначе у Александра Блока не было бы Незнакомки, у Дон Кихота – Дульсинеи, а Ромео не погубил бы Джульетту (или она его).
Я ехал домой пьяный и счастливый, хвастаясь каждому третьему встречному о том, что мои любимые женщины через семь-восемь месяцев родят мне по ребенку, а может, и по два, потому что в моем роду были мужчины, от которых рождались двойняшки. Люди смеялись и поздравляли меня, а одна старушка в вагоне метро даже подарила мне книгу Тургенева «Отцы и дети», правда, я предварительно подарил ей сто долларов на корзинку для ее белой сиамской кошечки, сидевшей у нее на плече.
Когда я вышел из метро на станции «Проспект Просвещения», меня тормознул милиционер; после его вопроса: «Зачем вы, гражданин, сломали мачту на крейсере „Аврора“?» – я освободился еще от одной сотни баксов (хорошо все-таки иметь в кармане деньги, они дают человеку определенную свободу). Выйдя из маршрутного такси недалеко от универсама «Северный», я вдруг вспомнил о своем коте Боцмане и его пустом желудке, зашел в магазин и купил килограмм черной икры. У моего кота тоже сегодня будет праздник. Себе я купил бутылку «Смирновской», хотя мне уже хватало, но я этого не понимал, потому что был пьяным.
Недалеко от своего парадного подъезда я столкнулся с дворником Петровичем, мы оба были пьяны, не видели друг друга в упор, но когда столкнулись, я обнял его и сказал:
– Петрович, брат, поздравь меня, мои жены будут рожать от меня детей, и я необыкновенно счастлив!
Дворник узнал меня впервые в жизни, обычно по вечерам он никого не узнавал:
– Брат Александр, моя жена Зинка тоже будет рожать... от слесаря Налимова или от водопроводчика Сидорова... и пускай, курва, рожает, я всех выращу!
Я налил дворнику стакан «Смирновской», он залпом выпил и упал в кусты со счастливой улыбкой на лице. Немного человеку нужно для счастья.
Вечер. Звенит телефон. Поднимаю трубку. Приятный женский голос спрашивает:
– Александр О`Бухарь – это вы?
– Да, – отвечаю я.
– Поздравляю вас с днем рождения.
– Но мой день рождения в конце декабря.
Приятный женский голос уточняет:
– А сегодня у вас второй день рождения, наше издательство решило опубликовать ваш роман.
Вместо ответа я начинаю подбрасывать телефонный аппарат.
Потом иду в кухню, чтобы выпить за удачу и за приятный женский голос.
...Я сидел на своей кухне, пил «Смирновскую» из маленькой-маленькой рюмочки, закусывал черной икрой, половину которой отдал коту, и слушал музыку Моцарта, его солнечную музыку жизни и это, конечно же, не был «Реквием». Потому что «Реквием» Моцарта, несмотря на всю его мощь, мне не очень нравится – это красивая дорога к смерти, а мне, молодому и сильному мужчине тридцати семи лет, эта дорога абсолютно не нужна.
А на следующий день с работы пришла Маринка. Как всегда, сжимая в левой руке букет алых роз, запрыгнула на меня, обхватив правой рукой за шею, а ногами обвив талию, и закричала на весь мир:
– Сашенька, солнышко! У нас будет ребенок!!!
2003
(с) 2007, Институт соитологии