Страница:
Как о письме стало известно, он, конечно, даже не догадывался, но сомнение по поводу счастливого освобождения Вальки и Галины начало грызть его изнутри. Иннокентий отгонял от себя эти навязчивые мысли, но они снова откуда-то появлялись, терзая его. Хотя, если что-то о казне знает Хазар, при чем тут менты? Да они все там повязаны. Так уж и все? Ну, если не все, то почти все. А Юрка? Не мог ли он сболтнуть чего лишнего? Но кому и когда? Эти обрывочные мысли нисколько не прояснили ситуацию. Менты были из Анапы, значит, ниточка тянется оттуда. Каким образом они пронюхали о планах Иннокентия и его товарищей, было все равно непонятно, поэтому Иннокентий сосредоточился на дороге.
Виноградник наконец-то закончился. Впереди уходила вниз небольшая лощина, покрытая зарослями лиан и кустарников, а на другой ее стороне начинался лес.
– Нам туда, – показал он в сторону зеленых крон, которые могли бы их спасти, быть для них естественным укрытием.
Но чтобы добраться до леса, нужно было пересечь пару сотен метров открытого пространства.
Придерживая Галину за руку, он начал осторожно спускаться, постоянно ожидая, что вот-вот из виноградника выскочат менты, направят на них пистолеты и прикажут остановиться. Интересно, будут ли они стрелять?
Мы же ничего предосудительного не совершили, успокаивал он себя, но все равно считал, что стрелять менты будут. Значит, придется повиноваться.
Остановиться, сдаться? Они были уже внизу, а погони все еще не видно.
Да и крики затихли где-то далеко, еще в начале виноградника. Все равно нужно уходить.
И чем быстрее, тем лучше. Документы у них проверили, паспорта вернули.
Кому там они чего кричали, это еще доказать нужно. Он начал подниматься вверх по склону, таща за собой Галину. Как ни странно, она даже не упоминала про поврежденную ногу.
– Может, отдохнем? – не выдержал Валентин.
– До леса доберемся и отдохнем, – строго сказал Иннокентий.
– Ты у нас тут главный? – взвился Валентин.
– Считай, что так, – решил больше не спускать наглецу Иннокентий. – Все-таки интересно, почему вдруг менты нами заинтересовались?
Они стояли в глубине лощины, окруженные зарослями шиповника. Голубое небо опрокинутой чашей висело над ними, кое-где выбеленное ярким солнцем.
От кустов исходил горьковато-сладкий аромат. Море исчезло из вида, и они были затеряны среди оглушительной зелени южного края.
Иннокентий хмуро и пристально смотрел на Вальку.
– Чего ты на меня уставился? – вспыхнул тот.
– Как-то странно, – размышлял вслух Иннокентий, – зачем им понадобилось сначала ловить вас, а потом отпускать?
– Ты что, меня в чем-то подозреваешь? – продолжал артачиться Валентин.
– Хлопцы, давайте-ка сначала до леса доберемся, а потом поговорите, – предложил молчавший до того Юрка.
Иннокентий кивнул и первым стал выбираться из лощины, по-прежнему ведя за собой Галину. Но как только они шагнули в тень дубовой листвы, устная битва продолжилась. Ребята уселись прямо на землю, подогнув под себя усталые ноги. Галине предоставили пенек.
– Не иначе как ты посвятил Хазара в наше дело, – настаивал Иннокентий.
– А это еще доказать нужно, – передернулся Валентин. – Думаешь, я не знаю, чем это чревато – трепаться Хазару?
Оскорбленный, он презрительно хмыкнул и уставился на море, которое синело внизу, ленивое и спокойное.
– Мне тоже показалось странным, что нас отпустили на все четыре стороны, не в правилах Хазара это, – выразила сомнение Галина.
– А ты что, хотела париться на яхте? – с вызовом спросил Валентин.
– Я не о том, чего я хотела или не хотела, – резко произнесла Галина, – я о другом…
– Как бы то ни было, если ты действительно все рассказал Хазару, я должен знать, что именно ты… – Иннокентий не отрывал от лица Валентина испытующего взгляда.
– Да пошел ты! – крикнул тот. – И ты тоже хороша, – гневно посмотрел он на сестру, – совсем свихнулась с этим ныряльщиком!
– Заткнись! – взвилась Галина.
– Сами стали допытываться, как инквизиторы… – усмехнулся Валентин.
– Ладно, пусть это будет на твоей совести, – Иннокентий подумал, что не время выяснять отношения. – Нужно решить, что делать дальше.
Про себя он порадовался тому обстоятельству, что Валентину, кроме того, что старт в поисках сокровищ приходится на Сочи, ничего не известно.
Все-таки он правильно сделал, что не стал посвящать друзей во все подробности.
– А как мы можем решить, – язвительно проговорил Валентин, – если не знаем, куда нам надо?
– И хорошо, что не знаешь, а то бы нас уже там ждали, – поддел его Иннокентий.
– Я сразу понял, что связываться с тобой – дело гиблое, – скривился Валентин.
Он перевел недовольный взгляд на сестру.
– Ясно одно, – продолжал Иннокентий, – соваться в Сочи не стоит. Там нас вмиг сцапают. Будем двигаться параллельно берегу, но на достаточно большом расстоянии, дойдем до Молдовки, а там видно будет.
– Рискованно, – покачал головой Юрка.
– А что ты предлагаешь? – посмотрел на него Иннокентий. – На море нас может ждать Хазар, в Сочи – менты, которые с ним, по-моему, заодно. Так что ничего другого нам не остается, как только пробираться дикими тропами…
– А если подняться к Шахе и рвануть через заповедник? – предложил Юрка.
– Не надо усложнять…
– Но так было бы безопаснее, – Юрка обозрел присутствующих, ища у них поддержки.
Но ни Галина, ни Валентин не высказывались ни за, ни против. Они смутно представляли себе, где находится Кавказский заповедник и река Шахе.
– Это еще как сказать, – не согласился с Юркой Иннокентий, – заповедник охраняется, там можно запросто напороться на егерей. Попробуй, объясни им, что ты в заповеднике проездом…
Иннокентий усмехнулся.
– В Молдовке тоже полно всякого народа толчется, – горячо возражал Юрка. – Всякие историки, археологи, зеваки…
– Все это лучше, чем егеря, вооруженные и на лошадях, – решительно сказал Иннокентий.
– Чего ты с ним споришь, – приунывший Валентин позволил себе очередное язвительное замечание в адрес Иннокентия, – он же у нас все решает сам.
– Если он на самом деле уверен в том, что говорит, – поддержала Иннокентия Галина, – чего упрямиться?
– Давайте больше не распыляться, – гнул свою линию Иннокентий. – Идем на Молдовку. Но все-таки нам необходимо на время спуститься в Сочи. У нас нет снаряжения.
– Вот и иди в Сочи сам, – неприязненно глянул на Иннокентия Валентин.
– И пойду. Мы с Юркой пойдем. А вы будете нас ждать в условленном месте. Ну, отдохнули, по коням! – скомандовал он, и ребята поплелись за ним.
Пахло желудями и сырой землей. Лес густел, поднимался все выше и выше.
По тяжелой дубовой листве пробегал несмелый ветерок. То там, то здесь переливчато звенели птицы, прыгая с ветки на ветку. Пройдя километра три, ребята расположились на привал. Галина достала из рюкзака пакет с бутербродами и бутылку с пепси. Закусив, они продолжили путь. Постепенно подъем сменился ровной поверхностью, а потом перешел в спуск. Лес поредел, и перед путешественниками открылся вид на зеленую долину.
На горизонте поднимались сиреневые горы, у их подножия лежали виноградники.
Кое-где маячили кипарисы.
Ребята спустились к виноградникам. Естественным ограждением стояли пирамидальные тополя. А дальше проходила колючая проволока. На врытом в землю плакате значилось: «Научно-экспериментальное хозяйство "Заря".
Валентин присвистнул.
– Что делать будем? – обернулся он к сестре.
Та вопросительно взглянула на Иннокентия.
ГЛАВА 17
ГЛАВА 18
Виноградник наконец-то закончился. Впереди уходила вниз небольшая лощина, покрытая зарослями лиан и кустарников, а на другой ее стороне начинался лес.
– Нам туда, – показал он в сторону зеленых крон, которые могли бы их спасти, быть для них естественным укрытием.
Но чтобы добраться до леса, нужно было пересечь пару сотен метров открытого пространства.
Придерживая Галину за руку, он начал осторожно спускаться, постоянно ожидая, что вот-вот из виноградника выскочат менты, направят на них пистолеты и прикажут остановиться. Интересно, будут ли они стрелять?
Мы же ничего предосудительного не совершили, успокаивал он себя, но все равно считал, что стрелять менты будут. Значит, придется повиноваться.
Остановиться, сдаться? Они были уже внизу, а погони все еще не видно.
Да и крики затихли где-то далеко, еще в начале виноградника. Все равно нужно уходить.
И чем быстрее, тем лучше. Документы у них проверили, паспорта вернули.
Кому там они чего кричали, это еще доказать нужно. Он начал подниматься вверх по склону, таща за собой Галину. Как ни странно, она даже не упоминала про поврежденную ногу.
– Может, отдохнем? – не выдержал Валентин.
– До леса доберемся и отдохнем, – строго сказал Иннокентий.
– Ты у нас тут главный? – взвился Валентин.
– Считай, что так, – решил больше не спускать наглецу Иннокентий. – Все-таки интересно, почему вдруг менты нами заинтересовались?
Они стояли в глубине лощины, окруженные зарослями шиповника. Голубое небо опрокинутой чашей висело над ними, кое-где выбеленное ярким солнцем.
От кустов исходил горьковато-сладкий аромат. Море исчезло из вида, и они были затеряны среди оглушительной зелени южного края.
Иннокентий хмуро и пристально смотрел на Вальку.
– Чего ты на меня уставился? – вспыхнул тот.
– Как-то странно, – размышлял вслух Иннокентий, – зачем им понадобилось сначала ловить вас, а потом отпускать?
– Ты что, меня в чем-то подозреваешь? – продолжал артачиться Валентин.
– Хлопцы, давайте-ка сначала до леса доберемся, а потом поговорите, – предложил молчавший до того Юрка.
Иннокентий кивнул и первым стал выбираться из лощины, по-прежнему ведя за собой Галину. Но как только они шагнули в тень дубовой листвы, устная битва продолжилась. Ребята уселись прямо на землю, подогнув под себя усталые ноги. Галине предоставили пенек.
– Не иначе как ты посвятил Хазара в наше дело, – настаивал Иннокентий.
– А это еще доказать нужно, – передернулся Валентин. – Думаешь, я не знаю, чем это чревато – трепаться Хазару?
Оскорбленный, он презрительно хмыкнул и уставился на море, которое синело внизу, ленивое и спокойное.
– Мне тоже показалось странным, что нас отпустили на все четыре стороны, не в правилах Хазара это, – выразила сомнение Галина.
– А ты что, хотела париться на яхте? – с вызовом спросил Валентин.
– Я не о том, чего я хотела или не хотела, – резко произнесла Галина, – я о другом…
– Как бы то ни было, если ты действительно все рассказал Хазару, я должен знать, что именно ты… – Иннокентий не отрывал от лица Валентина испытующего взгляда.
– Да пошел ты! – крикнул тот. – И ты тоже хороша, – гневно посмотрел он на сестру, – совсем свихнулась с этим ныряльщиком!
– Заткнись! – взвилась Галина.
– Сами стали допытываться, как инквизиторы… – усмехнулся Валентин.
– Ладно, пусть это будет на твоей совести, – Иннокентий подумал, что не время выяснять отношения. – Нужно решить, что делать дальше.
Про себя он порадовался тому обстоятельству, что Валентину, кроме того, что старт в поисках сокровищ приходится на Сочи, ничего не известно.
Все-таки он правильно сделал, что не стал посвящать друзей во все подробности.
– А как мы можем решить, – язвительно проговорил Валентин, – если не знаем, куда нам надо?
– И хорошо, что не знаешь, а то бы нас уже там ждали, – поддел его Иннокентий.
– Я сразу понял, что связываться с тобой – дело гиблое, – скривился Валентин.
Он перевел недовольный взгляд на сестру.
– Ясно одно, – продолжал Иннокентий, – соваться в Сочи не стоит. Там нас вмиг сцапают. Будем двигаться параллельно берегу, но на достаточно большом расстоянии, дойдем до Молдовки, а там видно будет.
– Рискованно, – покачал головой Юрка.
– А что ты предлагаешь? – посмотрел на него Иннокентий. – На море нас может ждать Хазар, в Сочи – менты, которые с ним, по-моему, заодно. Так что ничего другого нам не остается, как только пробираться дикими тропами…
– А если подняться к Шахе и рвануть через заповедник? – предложил Юрка.
– Не надо усложнять…
– Но так было бы безопаснее, – Юрка обозрел присутствующих, ища у них поддержки.
Но ни Галина, ни Валентин не высказывались ни за, ни против. Они смутно представляли себе, где находится Кавказский заповедник и река Шахе.
– Это еще как сказать, – не согласился с Юркой Иннокентий, – заповедник охраняется, там можно запросто напороться на егерей. Попробуй, объясни им, что ты в заповеднике проездом…
Иннокентий усмехнулся.
– В Молдовке тоже полно всякого народа толчется, – горячо возражал Юрка. – Всякие историки, археологи, зеваки…
– Все это лучше, чем егеря, вооруженные и на лошадях, – решительно сказал Иннокентий.
– Чего ты с ним споришь, – приунывший Валентин позволил себе очередное язвительное замечание в адрес Иннокентия, – он же у нас все решает сам.
– Если он на самом деле уверен в том, что говорит, – поддержала Иннокентия Галина, – чего упрямиться?
– Давайте больше не распыляться, – гнул свою линию Иннокентий. – Идем на Молдовку. Но все-таки нам необходимо на время спуститься в Сочи. У нас нет снаряжения.
– Вот и иди в Сочи сам, – неприязненно глянул на Иннокентия Валентин.
– И пойду. Мы с Юркой пойдем. А вы будете нас ждать в условленном месте. Ну, отдохнули, по коням! – скомандовал он, и ребята поплелись за ним.
Пахло желудями и сырой землей. Лес густел, поднимался все выше и выше.
По тяжелой дубовой листве пробегал несмелый ветерок. То там, то здесь переливчато звенели птицы, прыгая с ветки на ветку. Пройдя километра три, ребята расположились на привал. Галина достала из рюкзака пакет с бутербродами и бутылку с пепси. Закусив, они продолжили путь. Постепенно подъем сменился ровной поверхностью, а потом перешел в спуск. Лес поредел, и перед путешественниками открылся вид на зеленую долину.
На горизонте поднимались сиреневые горы, у их подножия лежали виноградники.
Кое-где маячили кипарисы.
Ребята спустились к виноградникам. Естественным ограждением стояли пирамидальные тополя. А дальше проходила колючая проволока. На врытом в землю плакате значилось: «Научно-экспериментальное хозяйство "Заря".
Валентин присвистнул.
– Что делать будем? – обернулся он к сестре.
Та вопросительно взглянула на Иннокентия.
ГЛАВА 17
Красавица-яхта «Елена» качалась на рейде Анапского порта.
На юте, развалясь в шезлонге, сидел Хазар, покуривая длинную коричневую сигарету. Рядом с ним на столике были расставлены бутылки с алкогольными и прохладительными напитками, подтаявший на солнце лед в серебряном ведерке, в многоярусной вазочке были насыпаны орехи и изюм, в хрустальном блюде янтарем и яшмой светились персики, абрикосы, виноград. На коленях у Хазара лежал небольшой плоский приборчик с жидкокристаллическим дисплеем, где на карте Краснодарского края пульсировала небольшая зеленоватая точка. Точка показывала местонахождение Валентина, которому Хазар приказал нацепить радиомаяк. Другая пульсирующая точка обозначала местонахождение и координаты Лехи, которому Хазар тоже повесил маячок.
Теперь он мог, находясь на большом расстоянии от берега, контролировать передвижение и беглецов, и своих так называемых сотрудников. Он изредка опускал глаза на дисплей, а потом снова закатывал их к голубому небу.
По правую руку от Хазара в таком же шезлонге сидел Миша – его телохранитель. Потягивая тоник со льдом из тонкостенного фужера, он внимательно глядел по сторонам: как бы кто не потревожил покой его шефа. Хотя кто бы мог здесь его побеспокоить? Но Миша старался.
Или старался показать, что старается. Профессор, которого Хазар тоже взял в путешествие – так, на всякий случай, – лежал на постели в своей каюте и игнорировал компанию.
Хазар делал маленький глоток из бокала, в котором плескалось виски с содовой и позванивали кубики льда, брал из многоярусной вазочки дольку хорошо поджаренного орешка кегеву и томно вглядывался в морскую даль. Он представлял себя этаким принцем, шейхом из сказок Шахерезады, повелителем морей.
Правда, вчера его блаженство было нарушено банальным звонком сотового телефона. Ну не было при Шахерезаде сотовых телефонов! Да и вообще, со связью было туговато. Разве что гонец примчится из-за тридевять морей… Но гонец, в конце концов, мог и подождать, а вот телефон ждать не будет. Голос Лехи был похож на скрябанье ножом по тарелке.
Подробности разговора застыли в мозгу острыми крючками.
– Да, да, – Хазар ленивым движением снял с пояса легких белых брюк мобильник, – слушаю.
– Леха здесь, – доложился его первый помощник.
– Чего там у тебя? – Хазар все-таки ждал новостей.
– Дело швах, шеф, – Леха явно нервничал, – не знаю, что делать.
– Говори толком, урод.
– Короче, только что базарил с Локтем по трубе, он сказал, что этот козел Сошкин послал взять ныряльщика и его команду, – на одном дыхании произнес он.
– Суки, – выругался Хазар, – они что, в курсе, зачем мне понадобились эти недоноски? Ах ты, Пенек, мразь такая!
– От Пенька и был такой приказ, в натуре, так Локоть сказал.
Сошка без Пенька ни шагу самостоятельно не сделает.
– Знаю, – поморщился Хазар и на некоторое время замолчал.
Гнев не давал ему возможности разжать губы. Он бушевал в глубине его неспокойной души. Как могла просочиться информация о сокровищах к Пеньку?! Кто его предал? Кто проболтался? Струна ожидания не выдержала и лопнула в его груди. От одного предположения, что Пеньков вытрясет все самое важное и ценное из ныряльщика, он взмок. А если этот человек-амфибия окажется стойким и упорным, что им помешает просто отобрать у него письмо на пластине? Тогда всему делу конец. Ему, Хазару, ничего не достанется.
– Где они? – через пару минут спросил он.
– Кто, наши беглецы? Ушли в горы через виноградник. Лейтенант пытался их преследовать, но подвернул ногу. Теперь они, наверное, далеко.
– Ага, – Хазар опустил взгляд на экран дисплея, – я их вижу. И тебя, кстати, тоже, – Хазар взял со стола физическую карту района и сравнил ее с показаниями дисплея. – Они в горах, в лесу, так что пока не дергайся. Кажется, идут вдоль побережья в сторону Молдовки.
Сковывающий его могильный холод рухнул тысячью развалившихся позвякивающих звеньев. Хазар глубоко вздохнул – слава богу, Сошкин остался с носом. Эта новость в условиях тотального невезенья была слабым, но все же утешением.
Горечь предательства кипела в нем, превращая кровь в медный купорос.
Нет, так этого дела он не оставит!
– Так чего делать-то? – произнес в трубку Леха.
– Суки! – взвился Хазар. – Что вы со мной делаете?
Убогие парнишки. Я вас в порошок сотру.
Он схватил бутылку дорогого виски и швырнул ее в море. Леха этого не видел, но почувствовал гнев хозяина.
– Я вас размажу всех, как клопов по стене, – продолжал неистовствовать Хазар. – Как вы могли их упустить?
– А мы чего? – попытался возразить Леха. – Мы их только что увидели. Даже не их, а ментов…
– У тебя одни менты на уме! – орал Хазар в трубку. – Ты своей головой думать можешь? Она у тебя для чего, сука?
– Кончай, Хазар, – попытался остановить его Леха, – мы на месте, чего делать-то?
Хазар велел Лехе и находящимся под его надзором браткам срочно прибыть домой.
Джип, за рулем которого гордо восседал Сальмон, катил по трассе, обгоняя прочие автомобили. Не говоря уж об автобусах и маршрутках. Хотя его гордая поза была все же вымученной. Руки все еще дрожали, в горле чувствовалась сушь, результат пережитого волнения. А волноваться было от чего. Хазар устроил им грандиозный концерт, подозревая всех и каждого в предательстве, пока не приказал проверить каждый уголок в своем доме. Обнаружив подслушивающие устройства во всех комнатах и в санузле, он пришел в еще большее бешенство, обрушившись на подручных с новыми обвинениями в шпионаже. Леха резонно возразил ему, что, мол, он и без «жучков» все знал, так что конкретно ему устанавливать подслушивающую аппаратуру у них не было никакой надобности. Да, за профессором они наблюдают, но только при помощи видеокамеры. Но Хазар и сам об этом знает.
Хазар на минуту задумался, дико вращая глазами, а потом вдруг разразился гневной тирадой в адрес Пенькова. Дело в том, что ментовский осведомитель Хазара Локтев доложил, что Сошкин кинул их на поимку беглецов. Локтев недоумевал, зачем Сошкину понадобились какие-то парни с девкой. Хазар сразу все просек и устроил сцену своим браткам, подозревая всех и каждого в измене.
Поняв, что его план по тихой поимке искателей сокровищ или, вернее, слежке за ними, провалился, он долго неистовствовал, хрипел, брызгал желчью, ворчал, потом впал в апатию. Несколько рюмок водки встряхнули его. Он приказал своим подопечным собираться в путь. Сам он думал отплыть на яхте и подойти к Сочи. Его утешало только одно – маячок исправно функционировал. Локтев рассказал, что разыскиваемым удалось скрыться, чему Хазар тоже порадовался. Он даже состроил рожу воображаемому Пенькову.
– Педик вшивый, – рокотал он, – вздумал со мной тягаться. Да если он хоть пикнет – не видать ему повышения.
Я его в порошок сотру!
Арсений Адольфович застал последние корчи Хазара. Он пребывал в тягостном, или, может быть, наоборот, в счастливом неведении. Импульсивный нрав Хазара не был для него откровением, но все же он в страхе отпрянул, когда Хазар набросился на него. Авторитет упрекал профессора, что толку от того, как от козла молока, наговорил много обидных вещей, так что Арсений Адольфович поспешил к себе наверх, где предался тоскливым раздумьям о судьбе ученого в наше непростое время.
Хазар же негодовал на профессора только потому, что тот был лжив и корыстолюбив. Если бы не его алчность, он, Хазар, спокойно бы отобрал письмо у этих желторотых авантюристов и сам бы вел поиски сокровищ, ни от кого не завися.
Сальмон вспоминал перекошенное от ярости лицо шефа и невольно вздрагивал.
Малыш погрузился в молчание, один Леха строил из себя Джеймса Бонда, этакого неунывающего оторвягу.
– Теперь Хазар с ума сходить будет, пока не отроет этот чертов клад, – процедил он. – Чую, ляжет все это дерьмо на наши плечи.
– Да-а, – оживился Малыш, – Хазару лучше не попадаться на глаза в такое время.
– Прямо сплю и вижу, как мы за этими лохами по лесам бегать будем! – криво усмехнулся Сальмон.
– И еще менты на хвосте, – вздохнул Леха. – Раньше все было тип-топ, а теперь мы с ними – как кошка с собакой.
– Не повезло Мише, – завистливо улыбнулся Сальмон, – представляю, что там Хазар на яхте выделывает.
– Михей у него в любимчиках, как и у Пенька, – ухмыльнулся Леха. – Слыхал, что он от него просил?
– Кого? – Сальмон обернулся.
– Да Пенек – Мишку, – хохотнул Леха. – Вот умора! Мне Мишка рассказал, когда вернулся от этого педика. Миша, говорит, ты такой красавчик, трахни меня, пожалуйста.
– Да ты чего? – заржал Малыш, трясясь всем своим громадным телом. – Ну а он чего?
– Отказался, гад, – весело произнес Леха, – расстроил папашу. Только Хазар ему велел в следующий раз согласиться, он хочет заснять его на видео, чтобы иметь на Пенька компру. Тогда уж он будет посговорчивей. А то взялся на Хазара голос повышать. Говорит, чего это ты дом поджег? А кто его поджигал? Он сам загорелся. Сами видели, сколько там бензина было… – он снова захохотал.
– Хватит ржать, – остановил его Малыш, почему-то заинтересовавшийся подробностями, – ты толком говори. Что, Пенек Мишку опять к себе вызывает?
– В натуре, – кивнул Леха, – запал Пенек на нашего Мишу чисто конкретно.
– И как же он его пытался совратить?
– Ну, пригласил его в спальню, как бы показать новые находки.
Хазар же ему подбрасывает иногда…
– Ну и?.. – нетерпеливо ерзал на мягком сиденье Малыш.
– Чего, ну и?.. – Леха посерьезнел. – Куда-то пропал, потом появился в голубом атласном халате. Распахнул его, а там ничего, представляешь? Мишка говорит, такие телеса…
– Ну и вздрючил бы старого педрилу, – встрял Сальмон.
– Вот Хазар ему и говорит: следующий раз вдуешь ему по самые помидоры. Мы это дело на видео, и Пенек у нас на крючке, въезжаешь?
– Еще бы, – отозвался Сальмон. – Тогда Хазар станет почти самым главным в Анапе. Да что там почти, – усмехнулся он, – считай, самым главным.
– А если мы еще денежки этого… Митридата найдем, – Малыш раскраснелся от предвкушения, – это же сколько бабок, ума не приложу!
– Ну, положим, с умом у тебя напряженка, – вставил Леха, – но это тебе и не нужно, – примирительно добавил он, – тебе и мускулов хватает. Зачем тебе думать?
– Ты что же, хочешь сказать, что я дурак, что ли? – напрягся Малыш.
– Да расслабься ты, – обернулся к нему Сальмон, – будут бабки, будут телки, чего еще нужно? Я себе такую же яхту, как у Хазара, куплю. Классная посудина! – Он блаженно закатил глаза. – Представляешь, я в белом костюме выхожу на палубу, а там шлюхи длинноногие, жопастые, грудастые… – Он сглотнул плотоядную слюну.
Хотел продолжить свои фантазии, но тут на горизонте появилась злополучная маршрутка, которую описал Локоть. Чуть дальше впереди стояли два милицейских «уазика». Возле них сгрудились менты, что-то бойко обсуждая.
Один из них был с перебинтованной лодыжкой. Он стоял рядом с машиной, оперевшись на крыло, и чего-то объяснял краснощекому менту с погонами капитана.
Сальмон затормозил, несколько метров не доезжая до маршрутки, возле которой уже никого не осталось, кроме самого водителя. Леха достал трубу и набрал номер. Долго никто не отвечал. Потом он увидел, как от группы ментов отделился человек небольшого роста и проковылял метров на двадцать вперед. Когда он достал из кармана телефонную трубку, в трубе Лехи щелкнул контакт.
– Локоть, чего там у вас? – спросил Леха, вглядываясь вперед.
– Ты не мог другое время выбрать? – огрызнулся Локтев. – Не видишь, у нас планерка?
– Кончай, блин, трындеть, Локоть, – Леха был настроен категорично. – Чего там у вас? Где парни с девкой? И что это за собрание?
– Это сочинские, – пояснил Локтев. – Парни с девкой от нас сдернули в сторону виноградников, лейтенант ногу подвернул, теперь на их поиски бросится вся сочинская ментовка.
– Ого, – передернул плечами Леха, – это нам не в кайф. Кстати, шеф велел тебе бабульки передать.
– Только не сейчас, Леха, ты что! – выдохнул в трубку Локтев. – Даже не думай об этом. Потом. Сейчас сочинские отвалят, потом и мы двинемся, а бабки как-нибудь вечерком мне завези, если не трудно.
– О’кей, Локоть, как-нибудь… – Леха отключил трубку. – Блядство. – Он повернулся к Сальмону. – За этими придурками будет теперь вся сочинская ментовка гоняться. Нужно что-то придумать.
– Да чего тут думать-то, – Сальмон пожал плечами, – трясти надо.
– Все бы тебе трясти, – вздохнул Леха и набрал номер шефа, чтобы доложить ситуацию.
На юте, развалясь в шезлонге, сидел Хазар, покуривая длинную коричневую сигарету. Рядом с ним на столике были расставлены бутылки с алкогольными и прохладительными напитками, подтаявший на солнце лед в серебряном ведерке, в многоярусной вазочке были насыпаны орехи и изюм, в хрустальном блюде янтарем и яшмой светились персики, абрикосы, виноград. На коленях у Хазара лежал небольшой плоский приборчик с жидкокристаллическим дисплеем, где на карте Краснодарского края пульсировала небольшая зеленоватая точка. Точка показывала местонахождение Валентина, которому Хазар приказал нацепить радиомаяк. Другая пульсирующая точка обозначала местонахождение и координаты Лехи, которому Хазар тоже повесил маячок.
Теперь он мог, находясь на большом расстоянии от берега, контролировать передвижение и беглецов, и своих так называемых сотрудников. Он изредка опускал глаза на дисплей, а потом снова закатывал их к голубому небу.
По правую руку от Хазара в таком же шезлонге сидел Миша – его телохранитель. Потягивая тоник со льдом из тонкостенного фужера, он внимательно глядел по сторонам: как бы кто не потревожил покой его шефа. Хотя кто бы мог здесь его побеспокоить? Но Миша старался.
Или старался показать, что старается. Профессор, которого Хазар тоже взял в путешествие – так, на всякий случай, – лежал на постели в своей каюте и игнорировал компанию.
Хазар делал маленький глоток из бокала, в котором плескалось виски с содовой и позванивали кубики льда, брал из многоярусной вазочки дольку хорошо поджаренного орешка кегеву и томно вглядывался в морскую даль. Он представлял себя этаким принцем, шейхом из сказок Шахерезады, повелителем морей.
Правда, вчера его блаженство было нарушено банальным звонком сотового телефона. Ну не было при Шахерезаде сотовых телефонов! Да и вообще, со связью было туговато. Разве что гонец примчится из-за тридевять морей… Но гонец, в конце концов, мог и подождать, а вот телефон ждать не будет. Голос Лехи был похож на скрябанье ножом по тарелке.
Подробности разговора застыли в мозгу острыми крючками.
– Да, да, – Хазар ленивым движением снял с пояса легких белых брюк мобильник, – слушаю.
– Леха здесь, – доложился его первый помощник.
– Чего там у тебя? – Хазар все-таки ждал новостей.
– Дело швах, шеф, – Леха явно нервничал, – не знаю, что делать.
– Говори толком, урод.
– Короче, только что базарил с Локтем по трубе, он сказал, что этот козел Сошкин послал взять ныряльщика и его команду, – на одном дыхании произнес он.
– Суки, – выругался Хазар, – они что, в курсе, зачем мне понадобились эти недоноски? Ах ты, Пенек, мразь такая!
– От Пенька и был такой приказ, в натуре, так Локоть сказал.
Сошка без Пенька ни шагу самостоятельно не сделает.
– Знаю, – поморщился Хазар и на некоторое время замолчал.
Гнев не давал ему возможности разжать губы. Он бушевал в глубине его неспокойной души. Как могла просочиться информация о сокровищах к Пеньку?! Кто его предал? Кто проболтался? Струна ожидания не выдержала и лопнула в его груди. От одного предположения, что Пеньков вытрясет все самое важное и ценное из ныряльщика, он взмок. А если этот человек-амфибия окажется стойким и упорным, что им помешает просто отобрать у него письмо на пластине? Тогда всему делу конец. Ему, Хазару, ничего не достанется.
– Где они? – через пару минут спросил он.
– Кто, наши беглецы? Ушли в горы через виноградник. Лейтенант пытался их преследовать, но подвернул ногу. Теперь они, наверное, далеко.
– Ага, – Хазар опустил взгляд на экран дисплея, – я их вижу. И тебя, кстати, тоже, – Хазар взял со стола физическую карту района и сравнил ее с показаниями дисплея. – Они в горах, в лесу, так что пока не дергайся. Кажется, идут вдоль побережья в сторону Молдовки.
Сковывающий его могильный холод рухнул тысячью развалившихся позвякивающих звеньев. Хазар глубоко вздохнул – слава богу, Сошкин остался с носом. Эта новость в условиях тотального невезенья была слабым, но все же утешением.
Горечь предательства кипела в нем, превращая кровь в медный купорос.
Нет, так этого дела он не оставит!
– Так чего делать-то? – произнес в трубку Леха.
– Суки! – взвился Хазар. – Что вы со мной делаете?
Убогие парнишки. Я вас в порошок сотру.
Он схватил бутылку дорогого виски и швырнул ее в море. Леха этого не видел, но почувствовал гнев хозяина.
– Я вас размажу всех, как клопов по стене, – продолжал неистовствовать Хазар. – Как вы могли их упустить?
– А мы чего? – попытался возразить Леха. – Мы их только что увидели. Даже не их, а ментов…
– У тебя одни менты на уме! – орал Хазар в трубку. – Ты своей головой думать можешь? Она у тебя для чего, сука?
– Кончай, Хазар, – попытался остановить его Леха, – мы на месте, чего делать-то?
Хазар велел Лехе и находящимся под его надзором браткам срочно прибыть домой.
* * *
Джип, за рулем которого гордо восседал Сальмон, катил по трассе, обгоняя прочие автомобили. Не говоря уж об автобусах и маршрутках. Хотя его гордая поза была все же вымученной. Руки все еще дрожали, в горле чувствовалась сушь, результат пережитого волнения. А волноваться было от чего. Хазар устроил им грандиозный концерт, подозревая всех и каждого в предательстве, пока не приказал проверить каждый уголок в своем доме. Обнаружив подслушивающие устройства во всех комнатах и в санузле, он пришел в еще большее бешенство, обрушившись на подручных с новыми обвинениями в шпионаже. Леха резонно возразил ему, что, мол, он и без «жучков» все знал, так что конкретно ему устанавливать подслушивающую аппаратуру у них не было никакой надобности. Да, за профессором они наблюдают, но только при помощи видеокамеры. Но Хазар и сам об этом знает.
Хазар на минуту задумался, дико вращая глазами, а потом вдруг разразился гневной тирадой в адрес Пенькова. Дело в том, что ментовский осведомитель Хазара Локтев доложил, что Сошкин кинул их на поимку беглецов. Локтев недоумевал, зачем Сошкину понадобились какие-то парни с девкой. Хазар сразу все просек и устроил сцену своим браткам, подозревая всех и каждого в измене.
Поняв, что его план по тихой поимке искателей сокровищ или, вернее, слежке за ними, провалился, он долго неистовствовал, хрипел, брызгал желчью, ворчал, потом впал в апатию. Несколько рюмок водки встряхнули его. Он приказал своим подопечным собираться в путь. Сам он думал отплыть на яхте и подойти к Сочи. Его утешало только одно – маячок исправно функционировал. Локтев рассказал, что разыскиваемым удалось скрыться, чему Хазар тоже порадовался. Он даже состроил рожу воображаемому Пенькову.
– Педик вшивый, – рокотал он, – вздумал со мной тягаться. Да если он хоть пикнет – не видать ему повышения.
Я его в порошок сотру!
Арсений Адольфович застал последние корчи Хазара. Он пребывал в тягостном, или, может быть, наоборот, в счастливом неведении. Импульсивный нрав Хазара не был для него откровением, но все же он в страхе отпрянул, когда Хазар набросился на него. Авторитет упрекал профессора, что толку от того, как от козла молока, наговорил много обидных вещей, так что Арсений Адольфович поспешил к себе наверх, где предался тоскливым раздумьям о судьбе ученого в наше непростое время.
Хазар же негодовал на профессора только потому, что тот был лжив и корыстолюбив. Если бы не его алчность, он, Хазар, спокойно бы отобрал письмо у этих желторотых авантюристов и сам бы вел поиски сокровищ, ни от кого не завися.
Сальмон вспоминал перекошенное от ярости лицо шефа и невольно вздрагивал.
Малыш погрузился в молчание, один Леха строил из себя Джеймса Бонда, этакого неунывающего оторвягу.
– Теперь Хазар с ума сходить будет, пока не отроет этот чертов клад, – процедил он. – Чую, ляжет все это дерьмо на наши плечи.
– Да-а, – оживился Малыш, – Хазару лучше не попадаться на глаза в такое время.
– Прямо сплю и вижу, как мы за этими лохами по лесам бегать будем! – криво усмехнулся Сальмон.
– И еще менты на хвосте, – вздохнул Леха. – Раньше все было тип-топ, а теперь мы с ними – как кошка с собакой.
– Не повезло Мише, – завистливо улыбнулся Сальмон, – представляю, что там Хазар на яхте выделывает.
– Михей у него в любимчиках, как и у Пенька, – ухмыльнулся Леха. – Слыхал, что он от него просил?
– Кого? – Сальмон обернулся.
– Да Пенек – Мишку, – хохотнул Леха. – Вот умора! Мне Мишка рассказал, когда вернулся от этого педика. Миша, говорит, ты такой красавчик, трахни меня, пожалуйста.
– Да ты чего? – заржал Малыш, трясясь всем своим громадным телом. – Ну а он чего?
– Отказался, гад, – весело произнес Леха, – расстроил папашу. Только Хазар ему велел в следующий раз согласиться, он хочет заснять его на видео, чтобы иметь на Пенька компру. Тогда уж он будет посговорчивей. А то взялся на Хазара голос повышать. Говорит, чего это ты дом поджег? А кто его поджигал? Он сам загорелся. Сами видели, сколько там бензина было… – он снова захохотал.
– Хватит ржать, – остановил его Малыш, почему-то заинтересовавшийся подробностями, – ты толком говори. Что, Пенек Мишку опять к себе вызывает?
– В натуре, – кивнул Леха, – запал Пенек на нашего Мишу чисто конкретно.
– И как же он его пытался совратить?
– Ну, пригласил его в спальню, как бы показать новые находки.
Хазар же ему подбрасывает иногда…
– Ну и?.. – нетерпеливо ерзал на мягком сиденье Малыш.
– Чего, ну и?.. – Леха посерьезнел. – Куда-то пропал, потом появился в голубом атласном халате. Распахнул его, а там ничего, представляешь? Мишка говорит, такие телеса…
– Ну и вздрючил бы старого педрилу, – встрял Сальмон.
– Вот Хазар ему и говорит: следующий раз вдуешь ему по самые помидоры. Мы это дело на видео, и Пенек у нас на крючке, въезжаешь?
– Еще бы, – отозвался Сальмон. – Тогда Хазар станет почти самым главным в Анапе. Да что там почти, – усмехнулся он, – считай, самым главным.
– А если мы еще денежки этого… Митридата найдем, – Малыш раскраснелся от предвкушения, – это же сколько бабок, ума не приложу!
– Ну, положим, с умом у тебя напряженка, – вставил Леха, – но это тебе и не нужно, – примирительно добавил он, – тебе и мускулов хватает. Зачем тебе думать?
– Ты что же, хочешь сказать, что я дурак, что ли? – напрягся Малыш.
– Да расслабься ты, – обернулся к нему Сальмон, – будут бабки, будут телки, чего еще нужно? Я себе такую же яхту, как у Хазара, куплю. Классная посудина! – Он блаженно закатил глаза. – Представляешь, я в белом костюме выхожу на палубу, а там шлюхи длинноногие, жопастые, грудастые… – Он сглотнул плотоядную слюну.
Хотел продолжить свои фантазии, но тут на горизонте появилась злополучная маршрутка, которую описал Локоть. Чуть дальше впереди стояли два милицейских «уазика». Возле них сгрудились менты, что-то бойко обсуждая.
Один из них был с перебинтованной лодыжкой. Он стоял рядом с машиной, оперевшись на крыло, и чего-то объяснял краснощекому менту с погонами капитана.
Сальмон затормозил, несколько метров не доезжая до маршрутки, возле которой уже никого не осталось, кроме самого водителя. Леха достал трубу и набрал номер. Долго никто не отвечал. Потом он увидел, как от группы ментов отделился человек небольшого роста и проковылял метров на двадцать вперед. Когда он достал из кармана телефонную трубку, в трубе Лехи щелкнул контакт.
– Локоть, чего там у вас? – спросил Леха, вглядываясь вперед.
– Ты не мог другое время выбрать? – огрызнулся Локтев. – Не видишь, у нас планерка?
– Кончай, блин, трындеть, Локоть, – Леха был настроен категорично. – Чего там у вас? Где парни с девкой? И что это за собрание?
– Это сочинские, – пояснил Локтев. – Парни с девкой от нас сдернули в сторону виноградников, лейтенант ногу подвернул, теперь на их поиски бросится вся сочинская ментовка.
– Ого, – передернул плечами Леха, – это нам не в кайф. Кстати, шеф велел тебе бабульки передать.
– Только не сейчас, Леха, ты что! – выдохнул в трубку Локтев. – Даже не думай об этом. Потом. Сейчас сочинские отвалят, потом и мы двинемся, а бабки как-нибудь вечерком мне завези, если не трудно.
– О’кей, Локоть, как-нибудь… – Леха отключил трубку. – Блядство. – Он повернулся к Сальмону. – За этими придурками будет теперь вся сочинская ментовка гоняться. Нужно что-то придумать.
– Да чего тут думать-то, – Сальмон пожал плечами, – трясти надо.
– Все бы тебе трясти, – вздохнул Леха и набрал номер шефа, чтобы доложить ситуацию.
ГЛАВА 18
Иннокентий вернулся к проволочному ограждению, держа в руках срезанные сучья. Он протянул один Валентину, другой – Юрке, а третий оставил себе. Ребята просунули сучья в прорехи колючки и принялись разводить их в стороны. Это заняло какое-то время. Галина уныло созерцала работу трех парней.
– А в обход как-то нельзя? – Вид развороченной колючей проволки наполнил ее безотчетным страхом.
Словно это было не проникновение на участок экспериментального хозяйства, а побег из концлагеря. Наконец образовался сносный прогал. Первым на территорию хозяйства вполз своим змееподобным телом Валентин. За ним последовал Юрка, третьей должна была стать Галина. Она с опаской посмотрела на Иннокентия, пожала плечами, выражая сомнение в целесообразности предприятия, и влезла в дыру. Иннокентий проник на территорию последним.
Насколько хватало глаз, рядами шли виноградные шпалеры. Бесконечные зеленые ряды подвязанных лоз тянулись до самого горизонта. Справа, на холме возвышался дубовый лес. Деревья, со стволами, обвитыми ломоносами, сассапарилями, плющом, казалось, не пропускали света. Сплошной изумрудной стеной стояли эти великаны.
– Не пойму, чего здесь может быть секретного, – усмехнулся Валентин.
– Ну как же, – возразил Юрий, – здесь проводят всякие там скрещивания – одних сортов винограда, например, с другими.
А ты на своих подошвах можешь принести заразу… -…и тем разрушить планы тех, кто отдает селекции свои лучшие годы, – шутливо подхватила Галина.
– А ты, – зыркнул на Юрия, как всегда, обиженный Валентин, – не можешь принести каких-нибудь возбудителей?
– Конечно, могу, я же не стерилен, – глухо рассмеялся Юрий.
– А вы уверены, что мы правильно движемся? – поинтересовалась Галина.
– А как еще мы можем двигаться? – улыбнулся Юрий, потихоньку вживающийся в группу.
– Можно определить по солнцу, – веско сказал Иннокентий. – Нам нужен северо-восток. Что мы и имеем, – он замер на месте, глядя на расплавленный в лазури солнечный шар.
– Ага, – Юрий тоже задрал голову.
– Странно все же посреди дикой природы видеть такие ровные ряды…
Кто все это высаживал, прививал, растил? – восхищенно удивлялась Галина.
– На земле чудаков хватает, – пренебрежительно отозвался Валентин.
– Ну почему чудаков? – не согласилась Галина. – Только потому, что ты привык бездельничать и результат чужой работы тебя нервирует?
– Ничего меня не нервирует, – огрызнулся Валентин.
– Зачем опять ссориться? – с недоумением взглянул на брата и сестру Юрка.
– Это нас развлекает, – усмехнулся Валентин. – Кругом одно и то же, сплошная скука… Надо же как-то себя взбадривать!
Он бросил заговорщически-влюбленный взгляд на сестру, но та холодно проигнорировала его. Валентин надул губы и замкнулся. Иннокентий старался не думать об этой странной двоице – брате и сестре. Он решил выкинуть Галину из головы. Что он в ней нашел? Смутьянка, умеющая прикинуться иной раз ласковой кошкой! Он и не таких видывал. И потом, кто поручится, что между ней и Валентином не было сомнительной близости?
Эта парочка заслуживает усиленного внимания со стороны лучшего из мировых психоаналитиков.
Он скосил глаза на шагающую рядом Галину. Солнце трепетало в ее прядях, вспыхивая на мягких темных сгибах пушистыми искрами. Свет одевал девичью фигуру, и она казалась почти бестелесной. На ум Иннокентия пришли давно забытые строки «Ангел пробегает сквозь вспышку света…».
Нет, это наваждение. Солнце, море, дикая природа, приключения… В холодной финно-угорской дымке Петербурга непрочное очарование южных красот рассеется, он забудет Галину… А если он откопает казну Митридата?
Как сложится его жизнь? Что будет с Галиной? Он с трудом оторвал взгляд от ее парящего в солнечных лучах тела. Чуть оглянулся назад и тут же наткнулся на настороженно-внимательное лицо Валентина. Тот, без сомнения, следил за ним, ревностно и враждебно. Иннокентий презрительно усмехнулся, так, чтобы Валентин видел эту адресованную ему гримасу.
И все же, критически оценивал себя Иннокентий, он не должен опускаться до уровня этого нервного подростка.
Понемногу ландшафт справа стал меняться. Вдалеке плотной изумрудной стеной встал сад. Ливанские кедры и эвкалипты соседствовали в нем с соснами и папоротниками. Слева раскинулась апельсиновая роща.
– Красота! – щурился Юрий.
Обогнув последний участок виноградных зарослей, ребята вышли на довольно широкую дорогу, которая вела к апельсиновой роще.
На восточной оконечности сада-дендрария они заметили синий домик.
Рядом еще две небольшие постройки. Машинально они ускорили шаг. И тут услышали за спинами резкий собачий лай. Иннокентий оглянулся.
Из дома выскочил какой-то человек, по всей видимости, сторож.
Его опережала целая свора собак. Сторож что-то зычно выкрикивал, но из-за расстояния слова различить было невозможно, хотя ни для кого не являлось тайной, что звучала команда остановиться. Раздался выстрел.
– А в обход как-то нельзя? – Вид развороченной колючей проволки наполнил ее безотчетным страхом.
Словно это было не проникновение на участок экспериментального хозяйства, а побег из концлагеря. Наконец образовался сносный прогал. Первым на территорию хозяйства вполз своим змееподобным телом Валентин. За ним последовал Юрка, третьей должна была стать Галина. Она с опаской посмотрела на Иннокентия, пожала плечами, выражая сомнение в целесообразности предприятия, и влезла в дыру. Иннокентий проник на территорию последним.
Насколько хватало глаз, рядами шли виноградные шпалеры. Бесконечные зеленые ряды подвязанных лоз тянулись до самого горизонта. Справа, на холме возвышался дубовый лес. Деревья, со стволами, обвитыми ломоносами, сассапарилями, плющом, казалось, не пропускали света. Сплошной изумрудной стеной стояли эти великаны.
– Не пойму, чего здесь может быть секретного, – усмехнулся Валентин.
– Ну как же, – возразил Юрий, – здесь проводят всякие там скрещивания – одних сортов винограда, например, с другими.
А ты на своих подошвах можешь принести заразу… -…и тем разрушить планы тех, кто отдает селекции свои лучшие годы, – шутливо подхватила Галина.
– А ты, – зыркнул на Юрия, как всегда, обиженный Валентин, – не можешь принести каких-нибудь возбудителей?
– Конечно, могу, я же не стерилен, – глухо рассмеялся Юрий.
– А вы уверены, что мы правильно движемся? – поинтересовалась Галина.
– А как еще мы можем двигаться? – улыбнулся Юрий, потихоньку вживающийся в группу.
– Можно определить по солнцу, – веско сказал Иннокентий. – Нам нужен северо-восток. Что мы и имеем, – он замер на месте, глядя на расплавленный в лазури солнечный шар.
– Ага, – Юрий тоже задрал голову.
– Странно все же посреди дикой природы видеть такие ровные ряды…
Кто все это высаживал, прививал, растил? – восхищенно удивлялась Галина.
– На земле чудаков хватает, – пренебрежительно отозвался Валентин.
– Ну почему чудаков? – не согласилась Галина. – Только потому, что ты привык бездельничать и результат чужой работы тебя нервирует?
– Ничего меня не нервирует, – огрызнулся Валентин.
– Зачем опять ссориться? – с недоумением взглянул на брата и сестру Юрка.
– Это нас развлекает, – усмехнулся Валентин. – Кругом одно и то же, сплошная скука… Надо же как-то себя взбадривать!
Он бросил заговорщически-влюбленный взгляд на сестру, но та холодно проигнорировала его. Валентин надул губы и замкнулся. Иннокентий старался не думать об этой странной двоице – брате и сестре. Он решил выкинуть Галину из головы. Что он в ней нашел? Смутьянка, умеющая прикинуться иной раз ласковой кошкой! Он и не таких видывал. И потом, кто поручится, что между ней и Валентином не было сомнительной близости?
Эта парочка заслуживает усиленного внимания со стороны лучшего из мировых психоаналитиков.
Он скосил глаза на шагающую рядом Галину. Солнце трепетало в ее прядях, вспыхивая на мягких темных сгибах пушистыми искрами. Свет одевал девичью фигуру, и она казалась почти бестелесной. На ум Иннокентия пришли давно забытые строки «Ангел пробегает сквозь вспышку света…».
Нет, это наваждение. Солнце, море, дикая природа, приключения… В холодной финно-угорской дымке Петербурга непрочное очарование южных красот рассеется, он забудет Галину… А если он откопает казну Митридата?
Как сложится его жизнь? Что будет с Галиной? Он с трудом оторвал взгляд от ее парящего в солнечных лучах тела. Чуть оглянулся назад и тут же наткнулся на настороженно-внимательное лицо Валентина. Тот, без сомнения, следил за ним, ревностно и враждебно. Иннокентий презрительно усмехнулся, так, чтобы Валентин видел эту адресованную ему гримасу.
И все же, критически оценивал себя Иннокентий, он не должен опускаться до уровня этого нервного подростка.
Понемногу ландшафт справа стал меняться. Вдалеке плотной изумрудной стеной встал сад. Ливанские кедры и эвкалипты соседствовали в нем с соснами и папоротниками. Слева раскинулась апельсиновая роща.
– Красота! – щурился Юрий.
Обогнув последний участок виноградных зарослей, ребята вышли на довольно широкую дорогу, которая вела к апельсиновой роще.
На восточной оконечности сада-дендрария они заметили синий домик.
Рядом еще две небольшие постройки. Машинально они ускорили шаг. И тут услышали за спинами резкий собачий лай. Иннокентий оглянулся.
Из дома выскочил какой-то человек, по всей видимости, сторож.
Его опережала целая свора собак. Сторож что-то зычно выкрикивал, но из-за расстояния слова различить было невозможно, хотя ни для кого не являлось тайной, что звучала команда остановиться. Раздался выстрел.