Страница:
– Давайте для начала поедим, – Иннокентий, чувствуя, что, если не возьмет себя тут же в руки, сойдет с ума, присел рядом с подносом.
Молоко, баклажаны, сыр, лаваш.
– Тебе-то хорошо, – с неожиданной язвительностью сказал Юрий, – за тебя попросят выкуп, а нас просто выбросят на свалку.
Галина метнула в Иннокентия испуганный взгляд.
– Нетрудно догадаться, кому ты понадобился, – усмехнулся Юрка. – Тем, кто ищет этот чертов клад. Они знают, что только тебе известно, где он спрятан.
– И ты мне завидуешь? – с вызовом спросил поднявшийся с соломы Иннокентий.
– Думаешь, он останется в живых? – раздраженно спросила у Юрки Галина. – Они будут его пытать, а потом пристрелят.
– А нас просто зароют под кустом или вообще оставят гнить под открытым небом, – с горькой усмешкой процедил Юрка.
– Как будто он сам выбрал свою участь! – вспылила Галина. – Или ты предлагаешь ему, – оттопырила она большой палец и ткнула им в Иннокентия, – все нам рассказать.
– Зачем? – мрачно ухмыльнулся Юрий.
– Ну, если, например, Кеша будет молчать под пытками, я или ты скажем бандюганам, где клад, и тем самым спасем свои жизни… – Галина бросила на Юрия насмешливый и одновременно провоцирующий взгляд.
– Ничего такого я не имел в виду, – глухо сказал Юрка.
Он понял, что перегнул палку, но обида на судьбу распирала его, и он перевел разговор в несколько иную плоскость.
– Думаю, неспроста на нас валятся все беды. – Он скользнул осторожным взглядом по Галине.
Та подумала о брате, конечно, и лицо ее сделалось угрюмым и отрешенным.
– О чем ты? – вопросительно взглянул на скульптора Иннокентий.
– Этот клад и дорога к нему прокляты, – заявил Юрка, втайне наслаждаясь эффектом, который произвели на ребят его слова.
Иннокентий удивленно приподнял брови, а Галина, которая что-то хотела до этого сказать, снова сомкнула губы.
– Ничто не дается просто так, – возразил Иннокентий, – тем более сокровища.
– Нет, здесь что-то свыше, – упорно не соглашался Юрка. – Почему, думаете, все складывается таким образом, чтобы мы теряли товарищей, попадали то в лапы полоумного сторожа, то сюда – в сарай? Значит, что-то неладно с этим кладом. Вы что, не улавливаете параллели? – с легким возмущением спросил Юрка. – Нам нужно было давно похоронить эту идею.
– Какого ж черта ты пошел с нами? – резко произнесла Галина. – Знаешь, что для меня самое страшное? Смерть моего брата! – гневно выпалила она. – А погиб он из-за этих сокровищ!
– И я о том же… – открыл было рот Юрка.
– И ты думаешь, что я теперь остановлюсь? – продолжала на повышенных тонах Галина. – Он, значит, погиб, а я позволю этим ублюдкам, – сделала она энергичный жест, обозначая им захвативших их боевиков, – праздновать победу?!
– Я предлагаю, пока не поздно, оставить эту затею…
– Думаю, что уже поздно, – усмехнулся Иннокентий.
– Вы – два сапога пара, – поморщился скульптор.
– Пусть так, – кивнул Иннокентий, – мы действительно во многом схожи. И прежде всего в том, что идем до конца…
– И куда же вы пришли? – с иронией взглянул на Галину и Иннокентия Юрий.
– Туда, куда и ты, – нашлась Галина.
Она и Иннокентий не могли не рассмеяться – к досаде Юрия.
– Мы ведь обычные воры, – тяжело вздохнул он, – а бог не терпит…
– Какой такой бог? – с гонором спросила Галина. – Тот, который позволил Хазару спалить наш дом, а потом забрал моего брата?
В своем бунтарском пафосе против небес Галина походила сейчас на Иова, бросающего упреки Яхве. Глаза ее горели, она, казалось, забыла об общем бедственном положении и всю свою энергию сосредоточила на отстаивании собственного мнения.
– Если бы не эти сокровища, твой брат был бы жив, – противоречил Юрка.
– Брось! – Гримаса отвращения пересекла лицо Галины.
– Мы хотим присвоить себе то, что принадлежит государству, – не отступал Юрка.
– То бог, то государство, – несмешливо передернула плечами Галина. – Ты уж как-то определись с инстанцией.
– И что такое государство? – усмехнулся Иннокентий. – Те самые менты, которые лижут зад Хазару?
– Есть и другие люди, – убежденно сказал Юрка.
– Твоя наивность меня умиляет, – ухмыльнулась Галина.
– Я знаю таких, – настаивал Юрка.
– Интересно, – недоверчиво уставился на него Иннокентий.
– Например, мэр Анапы Артеменко, – гордо произнес Юрка.
– А ты откуда знаешь? – с иронией спросил Иннокентий.
– Про него так говорят… да я и лично его знаю… он хотел заказать памятник… – Юрка замялся.
– Чего ж не заказал? – добродушно усмехнулся Иннокентий.
– Я не прошел по конкурсу, – честно ответил Юрка.
– У господина мэра и нашего Микеланджело разное художественное видение, – поддела Галина Юрия и вслед за этим рассмеялась.
– Ты уж совсем жестоко, – покачал головой Иннокентий и с шутливой строгостью взглянул на все еще смеющуюся девушку.
– Пускай не болтает чепухи, – с оттенком насмешливого презрения сказала Галина и села возле подноса с едой. – Я проголодалась.
– Это еще мягко сказано, – улыбнулся Иннокентий.
Он не скрывал удовольствия от мысли, что Галина с ним заодно.
Это счастливое обстоятельство почти вытеснило из его сердца страх и беспокойство за участь свою и ребят.
– С вами бесполезно разговаривать, – уныло проговорил Юрий.
– Ну так и не говори, – с жестоким задором рассмеялась Галина.
– Это у нее нервное, – с извиняющейся улыбкой посмотрел на Юрия Иннокентий.
– Догадываюсь, – скульптор присоединился к товарищам, которые уже пробовали молоко.
Солнце шпарило по горам, виноградникам, свергало в озеро тонны расплавленного золота, но в доме старого Левана царил прохладный полумрак, и только в столовую сквозь белый тюль пыльными полосами пробивались лучи. Ждали гостей, а потому с самого раннего утра в доме суетились женщины. Нана пригласила двух родственниц, которые, впрочем, и вчера встречали бойцов Ираклия. Но сегодня должен был приехать Вахо, и потому все готовили с особенным тщанием, чтобы никто не мог сказать, что Леван не умеет принимать гостей. И хотя дед сердился на Ираклия за то, что тот позорил его фамилию таким недостойным промыслом, как вооруженный грабеж и похищение людей, он не мог изменить сложившимся традициям.
Женщины толкли в старинных ступах зелень – кинзу, петрушку, базилик, резали лук, чеснок, отваривали стручковую и красную фасоль, ставили на огонь курицу, жарили говядину, ибо четыре основных блюда всегда готовила Нана: сациви, лобио, чахохбили и цванили. И как всегда – мамалыгу. Нана только сомневалась: успеет ли остыть сациви, ведь это холодная закуска. Она пихала в мясорубку очищенные грецкие орехи, потому что не было времени толочь их в ступе, и мысленно сервировала стол. Горы зелени, крупные куски помидоров, огурцов, перья зеленого лука, гранаты, виноград, персики, яблоки – все это видела она разложенным по блюдам и вазам. Дом наполняли запахи мяса, чеснока и трав.
– Майя, режь сыр, – командовала Нана.
Она любила подавать мамалыгу на тарелках, вонзая в нее несколько ломтиков овечьего сыра.
Леван сидел в своей инвалидной коляске на террасе, обозревая округу. На тахте развалился Ираклий. Георгий еще не вернулся с озера.
Леван в течение часа уговаривал Ираклия отпустить пленников, не навлекать на его дом проклятия, но Ираклий остался непреклонным, хотя не резко заявлял об этой своей непреклонности, а лишь уклонялся от прямых ответов.
Устав, Леван отчужденно замолчал.
Ираклий озабоченно взглянул на часы. Потом быстро поднялся с тахты.
– Прошу тебя, будь радушным с Вахо, – сказал он и вышел с террасы.
Он сел за длинный стол, накрытый белой скатертью, под навесом из виноградных лоз. По тяжелым гроздьям пробегали робкие солнечные лучи. Женщины выставляли кушанья на другой стол, тот, над которым нависали кроны старых груш. Конечно, Ираклий с удовольствием бы продемонстрировал гостям столовую, ее ковры, резные буфеты, богемский хрусталь и саксонский фарфор, все, чем он облагородил этот живописный дом. Но слишком уж было жарко, да к тому же Вахо все это видел, а выпендриваться перед его подчиненными Ираклий считал ниже своего достоинства. Тенгиз и Нодар расставляли стулья, принесенные из столовой. Увидев Ираклия, они поспешили к нему.
И в этот самый момент воздух напрягся от вертолетного гула.
Все, кто был во дворе, запрокинули головы. Машина приближалась со стороны каньона. Отсюда она была похожа на неистово жужжащую муху.
– Только без глупостей, – сверкнул глазами Ираклий, и Тенгиз с Нодаром дружно кивнули.
Геликоптер Вахо, зависнув на несколько секунд над скалистой площадкой в нескольких сотнях метрах от дома Ираклия, начал медленно опускаться.
Ветви окрестных деревьев согнули свои макушки под сильным воздушным потоком, который гнали вертолетные лопасти. Мягко коснувшись земли, «Ми-8» качнулся и замер. Винты все еще продолжали вращаться, когда открылся люк, и из темного отверстия спустился трап, и на его ступенях появился Вахо.
Он был в легкой льняной рубахе с коротким рукавом и свободных штанах, тоже льняных. Рубаха была расстегнута почти до пупа, открывая мощную волосатую грудь. Он улыбался. Предчувствовал, что сумеет договориться со своим зятем и наставить ему рога. Условно, конечно.
Следом за Вахо из кабины вертолета выбрался Ваня. Его субтильную грудь обтягивала черная блестящая маечка с узкими лямками, красные штаны от Версаче с оттопыренными карманами красиво облегали тонкие ноги.
Шедший сзади Иосиф попытался поддержать Ваню за локоть, когда тот покачнулся на трапе, но тот решительно и брезгливо отдернул руку.
Шестеро выдрессированных боевиков Вахо, оставив оружие в салоне вертолета, выбрались следом за своим начальником. Навстречу Вахо не спеша шел Ираклий с распростертыми объятиями.
– Какими судьбами, дружище?! – Он улыбался, но в уголках его тонких губ застыло презрение.
Покосившись на Ваню, он шагнул к Вахо и крепко пожал ему руку.
– Добро пожаловать. Мой дом – твой дом.
– Я же говорил, – Вахо тоже лукаво улыбался, – что пока еще не твой. Где Леван?
– Дома, где же еще, – Ираклий пожал плечами. – Ты же знаешь, он не может ходить. А то непременно бы встретил тебя прямо у трапа. Ждет не дождется. Ты ведь его любимчик.
Ираклия сопровождали Нодар с Тенгизом, другие боевики поджидали гостей неподалеку от места, где был накрыт стол. Ираклий покосился на Ваню, который в этом обществе выделялся, как павлин в стаде гусей.
– Это Ваня, мой дизайнер, – Вахо слегка смутился, представляя своего любовника.
– Знаем, слышали, – поддел родственника Ираклий. – Прошу к столу.
Винты вертолета завершали свое вращение, когда нестройная процессия направилась к дому Ираклия.
Сразу заводить разговоры на интересующую тему было не принято, поэтому говорили о чем угодно, только не о цели визита. У дома Вахо увидел деда в коляске и почтительно с ним поздоровался, спросив о здоровье.
Ваню он также представил в качестве дизайнера, пояснив, что тот помогает ему обставлять дом и делать внутреннее убранство.
– Он что же, где-то учился? – полюбопытствовал Леван.
– Да, – кивнул Вахтанг, – в Париже и Лондоне…
– Значит, у тебя дом на европейский лад? – Леван сузил внимательные карие глаза.
– Можно и так сказать, – согласился Вахо, – но ковры и другие реликвии я, конечно, сохранил.
– Похвально, похвально, – кивнул дед.
– Вахо! – дождавшись, пока дед закончит говорить, к Вахтангу кинулся Георгий.
Он запрыгнул на него и обхватил за мускулистую шею тонкими ручонками.
– Здравствуй, Георгий, – Вахо взял его под мышки и поднял высоко над головой.
Потом несколько раз подкинул в воздух, снова поймав его.
Ваня косился на своего дружка, занимавшегося с мальчиком, и то и дело посматривал в сторону, туда, где за высокими дубами сверкало горное озерцо. Георгий тоже смотрел на разодетого худощавого незнакомца, как на диковинную птицу. Ваня отметил про себя по-мальчишески худую, но складную фигурку Георгия, его дерзкий взгляд и цепкие руки. Наконец приветствия были завершены, и всех пригласили к столу.
Гостям дали выпить холодного вина. Рассевшись за столом, они наслаждались благоуханием деревьев и легким ветерком, скользившим в кронах.
– Я думал, ты нас будешь чачей угощать, – с притворным удивлением сказал Черкес.
Он сидел рядом с Ваней, окруженный своими охранниками. Головорезы Ираклия чинно, словно и не были боевиками, расположились за столом.
Леван сидел во главе стола и недружелюбно косился на гостей. Женщины выставляли на стол блюда с кушаньями.
– Чачу потом будем пить. Нам нужна ясная голова, – скупо улыбнулся Ираклий.
Он, конечно же, слышал об извращенном пристрастии своего родственника, но не ожидал, что Вахо притащит с собой этого разодетого, как девка, щенка. Действительно, Ваня в обтягивающих красных брюках и блестящей майке (скорее годной для дискотеки, чем для подобного застолья) выглядел весьма экстравагантно. К тому же Ираклию не понравилась та легкая небрежность, с которой Ваня поздоровался с хозяевами и с ним лично. Ваня едва взглянул на этого хмурого седовласого человека в камуфляже и не выразил никакого почтения по отношению к старому Левану. Ираклия раздражала также интимная манера, с которой Ваня то и дело припадал к Вахтангу, и его женственно томные улыбочки.
Маленькому Георгию Ваня тоже не понравился. Мальчик пялился на этого худого вихляющегося скомороха со смесью презрения и враждебного интереса.
Недоуменными глазами смотрел он и на Черкеса. А того, казалось, ничто не смущало. Вахо держался уверенно и даже высокомерно. На самом деле он немного нервничал: во-первых, из-за Вани, а во-вторых, из-за сделки.
Последняя была результатом хитрости и наглости Ираклия, ведь если бы не его действия, Вахо бы вообще здесь не оказался. Он бы взял пленников у пограничников и, сидя в своем роскошном европейском жилище, ждал, когда его бойцы выпытают тайну клада.
Наконец стол был готов. Женщины замерли в сторонке. Нана села поодаль на низкую скамеечку. Все выжидательно посмотрели на Левана. Тот наслаждался артистической паузой и не торопился переходить к застолью. Заметив, что Вахо становится все больше не по себе, старик снисходительно и довольно улыбнулся.
– Ну, гости дорогие, – медленно проговорил он, поднимая стакан, – настал черед выпить за этот дом, давший нам, хозяевам, и вам, гостям, приют.
Таков был традиционный первый тост. Все подняли стаканы.
– А где мой кубок? – сдвинул брови Вахо.
Леван укоризненно посмотрел на Нану. Та побежала в дом и вскоре явилась с кубком из оленьего рога, с серебряной чеканкой по краям. Она протянула его Вахо. Тот передал его Дато. А Дато наполнил кубок вином.
И тогда уже Черкес встал во весь рост и поднес кубок к губам. Ваня восхищенно наблюдал за покровителем, и тот, заметив горевший в его глазах восторг, ответил ему немного лукавой благодарной улыбкой. После первого тоста, едва опустили кубки на стол и снова наполнили их терпким вином, последовал второй тост – за хозяев. Потом – за женщину этого дома и так далее. Когда каждым участником застолья было выпито примерно по три бутылки вина, кроме сыра и зелени, которыми они закусывали, в ход пошли сациви, лобио, цванили. Ваня щурился от наслаждения, уминая кушанья, каждое из которых источало свой особый аромат.
– Так ты согласен? – хитро прищурил глаза Ираклий.
Леван не расслышал его слов, но по напряженному выражению лица Вахо догадался, что родственники решили серьезно поговорить. Леван считал, что время для подобной беседы не пришло, да и вообще он резко отрицательно относился к тому, что классическое застолье превращается в деловую встречу. К тому же нравственно ему претила идея торговли людьми. А потому он поднял дрожащей рукой свой стакан. Нана привстала.
– Дедушка, тебе хватит… – осмелилась она ему сделать замечание.
– Молчи, женщина! – скрипуче рявкнул он. – Давайте выпьем за мир и дружбу, за гостеприимство и… – он подыскивал слово, – интернационализм, – с трудом выговорил он.
Оба родственника поморщились.
– Оригинал, – насмешливо прошептал Вахтангу Ваня.
Ваня тоже захмелел. Его миндалевидные глаза игриво поблескивали, губы разъезжались в жеманную расслабленную улыбку. Вахо с легкой неприязнью посмотрел на Ваню. Ему было стыдно – за Ваню перед Леваном и Ираклием, за Левана и Ираклия – перед Ваней.
Возражать Левану никто не стал, и хотя все с легким недоумением переглядывались, все же выпили. Ираклий бросил в сторону Левана осторожный взгляд и тихо произнес:
– Сорок пять, если берешь одного.
– Совсем обнаглел, – с ненавистью глянул Вахо. – Сорок ровно, и не вздумай мне очки втирать!
– Что ты, родственник, разве я тебя когда-нибудь обманывал… – Ираклий сдержанно улыбнулся.
– Ты, абрек, всегда перебегаешь мне дорогу, чтобы погреть руки на комиссионных, – криво усмехнулся Вахо.
– Сорок пять, Вахо, цены растут, – не отступал Ираклий.
– Наглость твоя не знает границ, – в груди Вахо закипала бешеная злоба.
– Что для такого богатого человека, как ты, лишних пять тысяч?
Ты живешь во дворце, а я скитаюсь по горам. Моим людям надо есть, нам надо оружие… – растягивая слова, сказал Ираклий.
– Это твои проблемы, – хмыкнул Вахо.
– Давай не будем устраивать скандал из-за каких-то пяти тысяч, – предложил Ираклий.
– Скандал хочешь устроить ты, – усмехнулся Вахо, – из-за каких-то пяти тысяч.
– Я забочусь о сестре и о Георгии. Мальчику нужна отцовская забота…
– И ты заменил ему отца? – презрительно посмотрел на родственника Черкес. – Не пойму, когда же ты все успеваешь?
– Мое последнее слово – сорок пять, – отрезал Ираклий. – Хочешь, бери, хочешь, нет.
Между тем Леван уныло и даже сердито наблюдал за внуком и его зятем.
Бойцы подливали себе вина, поглощали еду и, казалось, не обращали внимания на своих начальников. Только Иосиф и Нодар ловили каждое слово и при каждой обидной реплике внутренне напрягались.
– Давай поладим на сорока двух, – вздохнул подавивший в себе на время ярость Вахо, – все равно никто тебе больше за него не даст.
Ираклий молчал. Нана подошла к Левану. Тот, захмелев, уже дремал.
– Дедушка, попрощайся с гостями, – медоточиво произнесла Нана, – тебе надо прилечь.
На этот раз Леван не стал сопротивляться. И как только с помощью Ираклия Нана переложила его на кровать, к нему в спальню прибежал возбужденный Георгий.
– Ну что, – заговорщически улыбнулся тут же взбодрившийся Леван.
– Я знаю, где ключ, – прошептал мальчик.
– Ай, молодец! Как же тебе удалось это узнать?
Георгий таинственно улыбался.
– У Нодара? – гадал Леван.
Мальчик отрицательно покачал головой.
– В буфете. Мать однажды запирала меня в сарай… чтобы я не бегал с Тимуром, а делал уроки. У нее всего три ключа… Один она дала Нодару, два лежат в буфете.
– Какой смышленый мальчик! – похвалил правнука Леван. – Можешь пока сходить на озеро, – уголками губ улыбнулся он.
– Вау, – Георгий подпрыгнул от восторга.
– Не смей произносить при мне такие слова, – нахмурился прадед.
– Ладно, дедушка Леван, не беспокойся.
Георгий выбежал из дома и помчался по каменистому склону в сторону больших ветел, нависших над озером. Радостные крики, которые он издавал, заставили всех сидящих за столом обратить на него внимание. Георгий размахивал над головой полотенцем и с гортанными криками вприпрыжку бежал к озеру.
– Пойду тоже сполоснусь, – Ваня тронул за локоть Вахтанга. – Вода, должно быть, прохладная.
– Сиди, – сквозь зубы прошипел Вахтанг, но Ваня уже встал из-за стола и вихляющей походкой ленивого сибарита вышел за ворота.
Он предвкушал наслаждение от прохладной воды горного озера, от полутени, бросаемой ветлами, от мерцающих на поверхности озера солнечных бликов.
Вахо было дернулся, чтобы пойти следом, но правила приличия заставили его опуститься на свое место. Пир был в самом разгаре. Выйти из-за стола значило смертельно обидеть хозяев. И хоть Вахтанг совсем не любил своего родственника, даже больше того, думал, как бы от него избавиться, он не посмел встать и уйти следом за Ваней. Хватало уже того, что он осмелился привезти его вместе с собой. Ика и его телохранители и так поглядывали на Вахо исподлобья. Они, конечно, старались не придавать этому факту особого значения, но в глубине души у них бурлил гейзер, который с каждым мгновением становился все полноводнее.
Ираклий глазами показал Нодару, чтобы проследил за Георгием, но тот и без его указания незаметно выбрался из-за стола. Сделав вид, что отправился по каким-то делам в дом, он крадучись направился к озеру.
ГЛАВА 29
Молоко, баклажаны, сыр, лаваш.
– Тебе-то хорошо, – с неожиданной язвительностью сказал Юрий, – за тебя попросят выкуп, а нас просто выбросят на свалку.
Галина метнула в Иннокентия испуганный взгляд.
– Нетрудно догадаться, кому ты понадобился, – усмехнулся Юрка. – Тем, кто ищет этот чертов клад. Они знают, что только тебе известно, где он спрятан.
– И ты мне завидуешь? – с вызовом спросил поднявшийся с соломы Иннокентий.
– Думаешь, он останется в живых? – раздраженно спросила у Юрки Галина. – Они будут его пытать, а потом пристрелят.
– А нас просто зароют под кустом или вообще оставят гнить под открытым небом, – с горькой усмешкой процедил Юрка.
– Как будто он сам выбрал свою участь! – вспылила Галина. – Или ты предлагаешь ему, – оттопырила она большой палец и ткнула им в Иннокентия, – все нам рассказать.
– Зачем? – мрачно ухмыльнулся Юрий.
– Ну, если, например, Кеша будет молчать под пытками, я или ты скажем бандюганам, где клад, и тем самым спасем свои жизни… – Галина бросила на Юрия насмешливый и одновременно провоцирующий взгляд.
– Ничего такого я не имел в виду, – глухо сказал Юрка.
Он понял, что перегнул палку, но обида на судьбу распирала его, и он перевел разговор в несколько иную плоскость.
– Думаю, неспроста на нас валятся все беды. – Он скользнул осторожным взглядом по Галине.
Та подумала о брате, конечно, и лицо ее сделалось угрюмым и отрешенным.
– О чем ты? – вопросительно взглянул на скульптора Иннокентий.
– Этот клад и дорога к нему прокляты, – заявил Юрка, втайне наслаждаясь эффектом, который произвели на ребят его слова.
Иннокентий удивленно приподнял брови, а Галина, которая что-то хотела до этого сказать, снова сомкнула губы.
– Ничто не дается просто так, – возразил Иннокентий, – тем более сокровища.
– Нет, здесь что-то свыше, – упорно не соглашался Юрка. – Почему, думаете, все складывается таким образом, чтобы мы теряли товарищей, попадали то в лапы полоумного сторожа, то сюда – в сарай? Значит, что-то неладно с этим кладом. Вы что, не улавливаете параллели? – с легким возмущением спросил Юрка. – Нам нужно было давно похоронить эту идею.
– Какого ж черта ты пошел с нами? – резко произнесла Галина. – Знаешь, что для меня самое страшное? Смерть моего брата! – гневно выпалила она. – А погиб он из-за этих сокровищ!
– И я о том же… – открыл было рот Юрка.
– И ты думаешь, что я теперь остановлюсь? – продолжала на повышенных тонах Галина. – Он, значит, погиб, а я позволю этим ублюдкам, – сделала она энергичный жест, обозначая им захвативших их боевиков, – праздновать победу?!
– Я предлагаю, пока не поздно, оставить эту затею…
– Думаю, что уже поздно, – усмехнулся Иннокентий.
– Вы – два сапога пара, – поморщился скульптор.
– Пусть так, – кивнул Иннокентий, – мы действительно во многом схожи. И прежде всего в том, что идем до конца…
– И куда же вы пришли? – с иронией взглянул на Галину и Иннокентия Юрий.
– Туда, куда и ты, – нашлась Галина.
Она и Иннокентий не могли не рассмеяться – к досаде Юрия.
– Мы ведь обычные воры, – тяжело вздохнул он, – а бог не терпит…
– Какой такой бог? – с гонором спросила Галина. – Тот, который позволил Хазару спалить наш дом, а потом забрал моего брата?
В своем бунтарском пафосе против небес Галина походила сейчас на Иова, бросающего упреки Яхве. Глаза ее горели, она, казалось, забыла об общем бедственном положении и всю свою энергию сосредоточила на отстаивании собственного мнения.
– Если бы не эти сокровища, твой брат был бы жив, – противоречил Юрка.
– Брось! – Гримаса отвращения пересекла лицо Галины.
– Мы хотим присвоить себе то, что принадлежит государству, – не отступал Юрка.
– То бог, то государство, – несмешливо передернула плечами Галина. – Ты уж как-то определись с инстанцией.
– И что такое государство? – усмехнулся Иннокентий. – Те самые менты, которые лижут зад Хазару?
– Есть и другие люди, – убежденно сказал Юрка.
– Твоя наивность меня умиляет, – ухмыльнулась Галина.
– Я знаю таких, – настаивал Юрка.
– Интересно, – недоверчиво уставился на него Иннокентий.
– Например, мэр Анапы Артеменко, – гордо произнес Юрка.
– А ты откуда знаешь? – с иронией спросил Иннокентий.
– Про него так говорят… да я и лично его знаю… он хотел заказать памятник… – Юрка замялся.
– Чего ж не заказал? – добродушно усмехнулся Иннокентий.
– Я не прошел по конкурсу, – честно ответил Юрка.
– У господина мэра и нашего Микеланджело разное художественное видение, – поддела Галина Юрия и вслед за этим рассмеялась.
– Ты уж совсем жестоко, – покачал головой Иннокентий и с шутливой строгостью взглянул на все еще смеющуюся девушку.
– Пускай не болтает чепухи, – с оттенком насмешливого презрения сказала Галина и села возле подноса с едой. – Я проголодалась.
– Это еще мягко сказано, – улыбнулся Иннокентий.
Он не скрывал удовольствия от мысли, что Галина с ним заодно.
Это счастливое обстоятельство почти вытеснило из его сердца страх и беспокойство за участь свою и ребят.
– С вами бесполезно разговаривать, – уныло проговорил Юрий.
– Ну так и не говори, – с жестоким задором рассмеялась Галина.
– Это у нее нервное, – с извиняющейся улыбкой посмотрел на Юрия Иннокентий.
– Догадываюсь, – скульптор присоединился к товарищам, которые уже пробовали молоко.
* * *
Солнце шпарило по горам, виноградникам, свергало в озеро тонны расплавленного золота, но в доме старого Левана царил прохладный полумрак, и только в столовую сквозь белый тюль пыльными полосами пробивались лучи. Ждали гостей, а потому с самого раннего утра в доме суетились женщины. Нана пригласила двух родственниц, которые, впрочем, и вчера встречали бойцов Ираклия. Но сегодня должен был приехать Вахо, и потому все готовили с особенным тщанием, чтобы никто не мог сказать, что Леван не умеет принимать гостей. И хотя дед сердился на Ираклия за то, что тот позорил его фамилию таким недостойным промыслом, как вооруженный грабеж и похищение людей, он не мог изменить сложившимся традициям.
Женщины толкли в старинных ступах зелень – кинзу, петрушку, базилик, резали лук, чеснок, отваривали стручковую и красную фасоль, ставили на огонь курицу, жарили говядину, ибо четыре основных блюда всегда готовила Нана: сациви, лобио, чахохбили и цванили. И как всегда – мамалыгу. Нана только сомневалась: успеет ли остыть сациви, ведь это холодная закуска. Она пихала в мясорубку очищенные грецкие орехи, потому что не было времени толочь их в ступе, и мысленно сервировала стол. Горы зелени, крупные куски помидоров, огурцов, перья зеленого лука, гранаты, виноград, персики, яблоки – все это видела она разложенным по блюдам и вазам. Дом наполняли запахи мяса, чеснока и трав.
– Майя, режь сыр, – командовала Нана.
Она любила подавать мамалыгу на тарелках, вонзая в нее несколько ломтиков овечьего сыра.
Леван сидел в своей инвалидной коляске на террасе, обозревая округу. На тахте развалился Ираклий. Георгий еще не вернулся с озера.
Леван в течение часа уговаривал Ираклия отпустить пленников, не навлекать на его дом проклятия, но Ираклий остался непреклонным, хотя не резко заявлял об этой своей непреклонности, а лишь уклонялся от прямых ответов.
Устав, Леван отчужденно замолчал.
Ираклий озабоченно взглянул на часы. Потом быстро поднялся с тахты.
– Прошу тебя, будь радушным с Вахо, – сказал он и вышел с террасы.
Он сел за длинный стол, накрытый белой скатертью, под навесом из виноградных лоз. По тяжелым гроздьям пробегали робкие солнечные лучи. Женщины выставляли кушанья на другой стол, тот, над которым нависали кроны старых груш. Конечно, Ираклий с удовольствием бы продемонстрировал гостям столовую, ее ковры, резные буфеты, богемский хрусталь и саксонский фарфор, все, чем он облагородил этот живописный дом. Но слишком уж было жарко, да к тому же Вахо все это видел, а выпендриваться перед его подчиненными Ираклий считал ниже своего достоинства. Тенгиз и Нодар расставляли стулья, принесенные из столовой. Увидев Ираклия, они поспешили к нему.
И в этот самый момент воздух напрягся от вертолетного гула.
Все, кто был во дворе, запрокинули головы. Машина приближалась со стороны каньона. Отсюда она была похожа на неистово жужжащую муху.
– Только без глупостей, – сверкнул глазами Ираклий, и Тенгиз с Нодаром дружно кивнули.
* * *
Геликоптер Вахо, зависнув на несколько секунд над скалистой площадкой в нескольких сотнях метрах от дома Ираклия, начал медленно опускаться.
Ветви окрестных деревьев согнули свои макушки под сильным воздушным потоком, который гнали вертолетные лопасти. Мягко коснувшись земли, «Ми-8» качнулся и замер. Винты все еще продолжали вращаться, когда открылся люк, и из темного отверстия спустился трап, и на его ступенях появился Вахо.
Он был в легкой льняной рубахе с коротким рукавом и свободных штанах, тоже льняных. Рубаха была расстегнута почти до пупа, открывая мощную волосатую грудь. Он улыбался. Предчувствовал, что сумеет договориться со своим зятем и наставить ему рога. Условно, конечно.
Следом за Вахо из кабины вертолета выбрался Ваня. Его субтильную грудь обтягивала черная блестящая маечка с узкими лямками, красные штаны от Версаче с оттопыренными карманами красиво облегали тонкие ноги.
Шедший сзади Иосиф попытался поддержать Ваню за локоть, когда тот покачнулся на трапе, но тот решительно и брезгливо отдернул руку.
Шестеро выдрессированных боевиков Вахо, оставив оружие в салоне вертолета, выбрались следом за своим начальником. Навстречу Вахо не спеша шел Ираклий с распростертыми объятиями.
– Какими судьбами, дружище?! – Он улыбался, но в уголках его тонких губ застыло презрение.
Покосившись на Ваню, он шагнул к Вахо и крепко пожал ему руку.
– Добро пожаловать. Мой дом – твой дом.
– Я же говорил, – Вахо тоже лукаво улыбался, – что пока еще не твой. Где Леван?
– Дома, где же еще, – Ираклий пожал плечами. – Ты же знаешь, он не может ходить. А то непременно бы встретил тебя прямо у трапа. Ждет не дождется. Ты ведь его любимчик.
Ираклия сопровождали Нодар с Тенгизом, другие боевики поджидали гостей неподалеку от места, где был накрыт стол. Ираклий покосился на Ваню, который в этом обществе выделялся, как павлин в стаде гусей.
– Это Ваня, мой дизайнер, – Вахо слегка смутился, представляя своего любовника.
– Знаем, слышали, – поддел родственника Ираклий. – Прошу к столу.
Винты вертолета завершали свое вращение, когда нестройная процессия направилась к дому Ираклия.
Сразу заводить разговоры на интересующую тему было не принято, поэтому говорили о чем угодно, только не о цели визита. У дома Вахо увидел деда в коляске и почтительно с ним поздоровался, спросив о здоровье.
Ваню он также представил в качестве дизайнера, пояснив, что тот помогает ему обставлять дом и делать внутреннее убранство.
– Он что же, где-то учился? – полюбопытствовал Леван.
– Да, – кивнул Вахтанг, – в Париже и Лондоне…
– Значит, у тебя дом на европейский лад? – Леван сузил внимательные карие глаза.
– Можно и так сказать, – согласился Вахо, – но ковры и другие реликвии я, конечно, сохранил.
– Похвально, похвально, – кивнул дед.
– Вахо! – дождавшись, пока дед закончит говорить, к Вахтангу кинулся Георгий.
Он запрыгнул на него и обхватил за мускулистую шею тонкими ручонками.
– Здравствуй, Георгий, – Вахо взял его под мышки и поднял высоко над головой.
Потом несколько раз подкинул в воздух, снова поймав его.
Ваня косился на своего дружка, занимавшегося с мальчиком, и то и дело посматривал в сторону, туда, где за высокими дубами сверкало горное озерцо. Георгий тоже смотрел на разодетого худощавого незнакомца, как на диковинную птицу. Ваня отметил про себя по-мальчишески худую, но складную фигурку Георгия, его дерзкий взгляд и цепкие руки. Наконец приветствия были завершены, и всех пригласили к столу.
Гостям дали выпить холодного вина. Рассевшись за столом, они наслаждались благоуханием деревьев и легким ветерком, скользившим в кронах.
– Я думал, ты нас будешь чачей угощать, – с притворным удивлением сказал Черкес.
Он сидел рядом с Ваней, окруженный своими охранниками. Головорезы Ираклия чинно, словно и не были боевиками, расположились за столом.
Леван сидел во главе стола и недружелюбно косился на гостей. Женщины выставляли на стол блюда с кушаньями.
– Чачу потом будем пить. Нам нужна ясная голова, – скупо улыбнулся Ираклий.
Он, конечно же, слышал об извращенном пристрастии своего родственника, но не ожидал, что Вахо притащит с собой этого разодетого, как девка, щенка. Действительно, Ваня в обтягивающих красных брюках и блестящей майке (скорее годной для дискотеки, чем для подобного застолья) выглядел весьма экстравагантно. К тому же Ираклию не понравилась та легкая небрежность, с которой Ваня поздоровался с хозяевами и с ним лично. Ваня едва взглянул на этого хмурого седовласого человека в камуфляже и не выразил никакого почтения по отношению к старому Левану. Ираклия раздражала также интимная манера, с которой Ваня то и дело припадал к Вахтангу, и его женственно томные улыбочки.
Маленькому Георгию Ваня тоже не понравился. Мальчик пялился на этого худого вихляющегося скомороха со смесью презрения и враждебного интереса.
Недоуменными глазами смотрел он и на Черкеса. А того, казалось, ничто не смущало. Вахо держался уверенно и даже высокомерно. На самом деле он немного нервничал: во-первых, из-за Вани, а во-вторых, из-за сделки.
Последняя была результатом хитрости и наглости Ираклия, ведь если бы не его действия, Вахо бы вообще здесь не оказался. Он бы взял пленников у пограничников и, сидя в своем роскошном европейском жилище, ждал, когда его бойцы выпытают тайну клада.
Наконец стол был готов. Женщины замерли в сторонке. Нана села поодаль на низкую скамеечку. Все выжидательно посмотрели на Левана. Тот наслаждался артистической паузой и не торопился переходить к застолью. Заметив, что Вахо становится все больше не по себе, старик снисходительно и довольно улыбнулся.
– Ну, гости дорогие, – медленно проговорил он, поднимая стакан, – настал черед выпить за этот дом, давший нам, хозяевам, и вам, гостям, приют.
Таков был традиционный первый тост. Все подняли стаканы.
– А где мой кубок? – сдвинул брови Вахо.
Леван укоризненно посмотрел на Нану. Та побежала в дом и вскоре явилась с кубком из оленьего рога, с серебряной чеканкой по краям. Она протянула его Вахо. Тот передал его Дато. А Дато наполнил кубок вином.
И тогда уже Черкес встал во весь рост и поднес кубок к губам. Ваня восхищенно наблюдал за покровителем, и тот, заметив горевший в его глазах восторг, ответил ему немного лукавой благодарной улыбкой. После первого тоста, едва опустили кубки на стол и снова наполнили их терпким вином, последовал второй тост – за хозяев. Потом – за женщину этого дома и так далее. Когда каждым участником застолья было выпито примерно по три бутылки вина, кроме сыра и зелени, которыми они закусывали, в ход пошли сациви, лобио, цванили. Ваня щурился от наслаждения, уминая кушанья, каждое из которых источало свой особый аромат.
– Так ты согласен? – хитро прищурил глаза Ираклий.
Леван не расслышал его слов, но по напряженному выражению лица Вахо догадался, что родственники решили серьезно поговорить. Леван считал, что время для подобной беседы не пришло, да и вообще он резко отрицательно относился к тому, что классическое застолье превращается в деловую встречу. К тому же нравственно ему претила идея торговли людьми. А потому он поднял дрожащей рукой свой стакан. Нана привстала.
– Дедушка, тебе хватит… – осмелилась она ему сделать замечание.
– Молчи, женщина! – скрипуче рявкнул он. – Давайте выпьем за мир и дружбу, за гостеприимство и… – он подыскивал слово, – интернационализм, – с трудом выговорил он.
Оба родственника поморщились.
– Оригинал, – насмешливо прошептал Вахтангу Ваня.
Ваня тоже захмелел. Его миндалевидные глаза игриво поблескивали, губы разъезжались в жеманную расслабленную улыбку. Вахо с легкой неприязнью посмотрел на Ваню. Ему было стыдно – за Ваню перед Леваном и Ираклием, за Левана и Ираклия – перед Ваней.
Возражать Левану никто не стал, и хотя все с легким недоумением переглядывались, все же выпили. Ираклий бросил в сторону Левана осторожный взгляд и тихо произнес:
– Сорок пять, если берешь одного.
– Совсем обнаглел, – с ненавистью глянул Вахо. – Сорок ровно, и не вздумай мне очки втирать!
– Что ты, родственник, разве я тебя когда-нибудь обманывал… – Ираклий сдержанно улыбнулся.
– Ты, абрек, всегда перебегаешь мне дорогу, чтобы погреть руки на комиссионных, – криво усмехнулся Вахо.
– Сорок пять, Вахо, цены растут, – не отступал Ираклий.
– Наглость твоя не знает границ, – в груди Вахо закипала бешеная злоба.
– Что для такого богатого человека, как ты, лишних пять тысяч?
Ты живешь во дворце, а я скитаюсь по горам. Моим людям надо есть, нам надо оружие… – растягивая слова, сказал Ираклий.
– Это твои проблемы, – хмыкнул Вахо.
– Давай не будем устраивать скандал из-за каких-то пяти тысяч, – предложил Ираклий.
– Скандал хочешь устроить ты, – усмехнулся Вахо, – из-за каких-то пяти тысяч.
– Я забочусь о сестре и о Георгии. Мальчику нужна отцовская забота…
– И ты заменил ему отца? – презрительно посмотрел на родственника Черкес. – Не пойму, когда же ты все успеваешь?
– Мое последнее слово – сорок пять, – отрезал Ираклий. – Хочешь, бери, хочешь, нет.
Между тем Леван уныло и даже сердито наблюдал за внуком и его зятем.
Бойцы подливали себе вина, поглощали еду и, казалось, не обращали внимания на своих начальников. Только Иосиф и Нодар ловили каждое слово и при каждой обидной реплике внутренне напрягались.
– Давай поладим на сорока двух, – вздохнул подавивший в себе на время ярость Вахо, – все равно никто тебе больше за него не даст.
Ираклий молчал. Нана подошла к Левану. Тот, захмелев, уже дремал.
– Дедушка, попрощайся с гостями, – медоточиво произнесла Нана, – тебе надо прилечь.
На этот раз Леван не стал сопротивляться. И как только с помощью Ираклия Нана переложила его на кровать, к нему в спальню прибежал возбужденный Георгий.
– Ну что, – заговорщически улыбнулся тут же взбодрившийся Леван.
– Я знаю, где ключ, – прошептал мальчик.
– Ай, молодец! Как же тебе удалось это узнать?
Георгий таинственно улыбался.
– У Нодара? – гадал Леван.
Мальчик отрицательно покачал головой.
– В буфете. Мать однажды запирала меня в сарай… чтобы я не бегал с Тимуром, а делал уроки. У нее всего три ключа… Один она дала Нодару, два лежат в буфете.
– Какой смышленый мальчик! – похвалил правнука Леван. – Можешь пока сходить на озеро, – уголками губ улыбнулся он.
– Вау, – Георгий подпрыгнул от восторга.
– Не смей произносить при мне такие слова, – нахмурился прадед.
– Ладно, дедушка Леван, не беспокойся.
Георгий выбежал из дома и помчался по каменистому склону в сторону больших ветел, нависших над озером. Радостные крики, которые он издавал, заставили всех сидящих за столом обратить на него внимание. Георгий размахивал над головой полотенцем и с гортанными криками вприпрыжку бежал к озеру.
– Пойду тоже сполоснусь, – Ваня тронул за локоть Вахтанга. – Вода, должно быть, прохладная.
– Сиди, – сквозь зубы прошипел Вахтанг, но Ваня уже встал из-за стола и вихляющей походкой ленивого сибарита вышел за ворота.
Он предвкушал наслаждение от прохладной воды горного озера, от полутени, бросаемой ветлами, от мерцающих на поверхности озера солнечных бликов.
Вахо было дернулся, чтобы пойти следом, но правила приличия заставили его опуститься на свое место. Пир был в самом разгаре. Выйти из-за стола значило смертельно обидеть хозяев. И хоть Вахтанг совсем не любил своего родственника, даже больше того, думал, как бы от него избавиться, он не посмел встать и уйти следом за Ваней. Хватало уже того, что он осмелился привезти его вместе с собой. Ика и его телохранители и так поглядывали на Вахо исподлобья. Они, конечно, старались не придавать этому факту особого значения, но в глубине души у них бурлил гейзер, который с каждым мгновением становился все полноводнее.
Ираклий глазами показал Нодару, чтобы проследил за Георгием, но тот и без его указания незаметно выбрался из-за стола. Сделав вид, что отправился по каким-то делам в дом, он крадучись направился к озеру.
ГЛАВА 29
– Георгий, ты умеешь плавать? – Ваня остановился на берегу озера, глядя на шустрого мальчишку, который пробовал воду голой ногой.
– Умею, – мальчик зашел в воду по колено и через несколько секунд нырнул, рассекая голубовато-зеленую рябь.
Вскоре он вынырнул и поплыл, рассекая воду мелкими саженками.
– Ты красиво плаваешь, – крикнул Ваня, любующийся открывшейся ему картиной.
– Ираклий меня научил, – Георгий вернулся к берегу. Весь покрывшийся гусиной кожей – из-за холодной воды.
– Гляди, у тебя мурашки, – улыбнулся Ваня, – вон еще одна побежала, – неудачно пошутил он.
– А ты можешь переплыть озеро? – с вызовом спросил Георгий.
– Я не умею плавать, – Ваня опустился на полотенце, брошенное Георгием на камни.
– Не умеешь? – мальчик серьезно поглядел на Ваню.
– Как же так?
Он сел рядом с Ваней, дрожа всем телом.
– Поэтому мне нравится, как плавают другие, – улыбнулся Ваня. – Сплаваешь для меня еще раз?
– Конечно, – Георгий подумал, что не такой уж плохой этот парень, приехавший вместе с Вахо.
– Только сначала согрейся, – Ваня провел ладонью по покрытой мурашками коже Георгия.
Его рука показалась тому теплой и нежной.
– Нэ трогай малчика, – из-за спины раздался суровый голос Нодара.
Расправив широкие плечи, он быстро спускался к озеру. Рубаха на его груди была расстегнута, и жесткие клочки волос торчали наружу.
– Какого черта? – Ваня небрежно повернул голову назад. – Чего надо?
– Ты, мерзкий ублюдок, – громовым голосом прорычал Нодар, – думаешь испортить нашего пацана?
– Да пошел ты, козел, – Ваня состроил презрительную гримасу и отвернулся.
– Как ты меня назвал? – Нодар подскочил к Ване, одним движением поставил его на ноги и повернул к себе лицом.
– Ты сильный, – Ваня растянул губы в усмешке, – но дурак. Обидно.
Он протянул ладонь с длинными тонкими пальцами, чтобы погладить Нодара по щеке, но тот с силой оттолкнул его от себя. Ваня на несколько метров отлетел назад. Наткнувшись на Георгия, как на препятствие, он опрокинулся на спину, упал и остался неподвижно лежать на берегу.
– Дядя Нодар, – заорал Георгий, – что ты делаешь? Ему же больно! Я Ике пожалуюсь.
Он кинулся к Ване, обхватил его тонкой рукой за шею и попытался поднять.
Но Ваня даже не пошевелился.
– Вставай же, поднимайся, – тянул его Георгий, – он больше не посмеет. Не бойся его.
Ваня уже ничего не боялся. Он ударился затылком о большой круглый камень, лежавший на берегу. Когда Георгию удалось немного сдвинуть его в сторону, он увидел, что на камне остались следы крови. Кровь продолжала течь из рассеченной головы, оставляя на камнях карминно-красный след.
– Ваня, вставай, – Георгий еще не понимал, что произошло.
Он тащил его за руку, но Ваня не подавал никаких признаков жизни.
Нодар заглянул лежавшему на камнях Ване в глаза. Сразу все поняв, он оттащил мальчика от трупа.
– Пошли отсюда, – сжав Георгию руку, поволок он его за собой к деревне.
До мальчишки, видимо, тоже дошел смысл произошедшего. Он дернулся так, как будто его руку сжимали чугунные тиски. Нодар не удержал его, и Георгий помчался к дому.
– Он убил его, убил! – вопил он, растирая по щекам градом катившиеся слезы. – Это дядя Нодар его убил.
– Кого? – Вахо вскочил, словно его подбросила мощная пружина.
Следом за ним, предчувствуя неладное, медленно поднялся Иосиф. Подчиненные Вахо, сидевшие за столом, опустили стаканы с недопитым вином и тоже выпрямились.
– Ваню, – глотая слезы, ответил Георгий. – Нодар его толкнул на камень.
– Сейчас разберемся, – Ираклий попробовал разрядить взрывоопасную обстановку.
Он поднял руки ладонями вниз, призывая всех к спокойствию. Но Вахо уже ничего не видел. Он бросил уничтожающий взгляд на Нодара, перескочил через уставленный явствами стол и как молодой конь помчался к озеру. Иосиф, кивнув своим бойцам, неторопливо пошел следом.
Люди Ираклия недоуменно уставились на своего предводителя. Тот перевел тяжелый взор на Нодара.
– Я и толкнул-то его вполсилы, – передернул тот плечами, – он сам упал. – Он гладил Георгия по коленке.
– Ты убил его, убил! – вопил, бегая вокруг стола, Георгий.
– Он мертв? – сделав стеклянные глаза, спросил Ираклий.
– Да, – кивнул Нодар.
– Урод, – Ираклий схватил лежавший на столе кинжал, которым отрезал куски мяса, и, шагнув к Нодару, всадил длинное лезвие в живот своему телохранителю.
Оно вошло без всякого сопротивления по самую рукоятку. Нодар закатил глаза и медленно начал оседать на землю.
– Умею, – мальчик зашел в воду по колено и через несколько секунд нырнул, рассекая голубовато-зеленую рябь.
Вскоре он вынырнул и поплыл, рассекая воду мелкими саженками.
– Ты красиво плаваешь, – крикнул Ваня, любующийся открывшейся ему картиной.
– Ираклий меня научил, – Георгий вернулся к берегу. Весь покрывшийся гусиной кожей – из-за холодной воды.
– Гляди, у тебя мурашки, – улыбнулся Ваня, – вон еще одна побежала, – неудачно пошутил он.
– А ты можешь переплыть озеро? – с вызовом спросил Георгий.
– Я не умею плавать, – Ваня опустился на полотенце, брошенное Георгием на камни.
– Не умеешь? – мальчик серьезно поглядел на Ваню.
– Как же так?
Он сел рядом с Ваней, дрожа всем телом.
– Поэтому мне нравится, как плавают другие, – улыбнулся Ваня. – Сплаваешь для меня еще раз?
– Конечно, – Георгий подумал, что не такой уж плохой этот парень, приехавший вместе с Вахо.
– Только сначала согрейся, – Ваня провел ладонью по покрытой мурашками коже Георгия.
Его рука показалась тому теплой и нежной.
– Нэ трогай малчика, – из-за спины раздался суровый голос Нодара.
Расправив широкие плечи, он быстро спускался к озеру. Рубаха на его груди была расстегнута, и жесткие клочки волос торчали наружу.
– Какого черта? – Ваня небрежно повернул голову назад. – Чего надо?
– Ты, мерзкий ублюдок, – громовым голосом прорычал Нодар, – думаешь испортить нашего пацана?
– Да пошел ты, козел, – Ваня состроил презрительную гримасу и отвернулся.
– Как ты меня назвал? – Нодар подскочил к Ване, одним движением поставил его на ноги и повернул к себе лицом.
– Ты сильный, – Ваня растянул губы в усмешке, – но дурак. Обидно.
Он протянул ладонь с длинными тонкими пальцами, чтобы погладить Нодара по щеке, но тот с силой оттолкнул его от себя. Ваня на несколько метров отлетел назад. Наткнувшись на Георгия, как на препятствие, он опрокинулся на спину, упал и остался неподвижно лежать на берегу.
– Дядя Нодар, – заорал Георгий, – что ты делаешь? Ему же больно! Я Ике пожалуюсь.
Он кинулся к Ване, обхватил его тонкой рукой за шею и попытался поднять.
Но Ваня даже не пошевелился.
– Вставай же, поднимайся, – тянул его Георгий, – он больше не посмеет. Не бойся его.
Ваня уже ничего не боялся. Он ударился затылком о большой круглый камень, лежавший на берегу. Когда Георгию удалось немного сдвинуть его в сторону, он увидел, что на камне остались следы крови. Кровь продолжала течь из рассеченной головы, оставляя на камнях карминно-красный след.
– Ваня, вставай, – Георгий еще не понимал, что произошло.
Он тащил его за руку, но Ваня не подавал никаких признаков жизни.
Нодар заглянул лежавшему на камнях Ване в глаза. Сразу все поняв, он оттащил мальчика от трупа.
– Пошли отсюда, – сжав Георгию руку, поволок он его за собой к деревне.
До мальчишки, видимо, тоже дошел смысл произошедшего. Он дернулся так, как будто его руку сжимали чугунные тиски. Нодар не удержал его, и Георгий помчался к дому.
– Он убил его, убил! – вопил он, растирая по щекам градом катившиеся слезы. – Это дядя Нодар его убил.
– Кого? – Вахо вскочил, словно его подбросила мощная пружина.
Следом за ним, предчувствуя неладное, медленно поднялся Иосиф. Подчиненные Вахо, сидевшие за столом, опустили стаканы с недопитым вином и тоже выпрямились.
– Ваню, – глотая слезы, ответил Георгий. – Нодар его толкнул на камень.
– Сейчас разберемся, – Ираклий попробовал разрядить взрывоопасную обстановку.
Он поднял руки ладонями вниз, призывая всех к спокойствию. Но Вахо уже ничего не видел. Он бросил уничтожающий взгляд на Нодара, перескочил через уставленный явствами стол и как молодой конь помчался к озеру. Иосиф, кивнув своим бойцам, неторопливо пошел следом.
Люди Ираклия недоуменно уставились на своего предводителя. Тот перевел тяжелый взор на Нодара.
– Я и толкнул-то его вполсилы, – передернул тот плечами, – он сам упал. – Он гладил Георгия по коленке.
– Ты убил его, убил! – вопил, бегая вокруг стола, Георгий.
– Он мертв? – сделав стеклянные глаза, спросил Ираклий.
– Да, – кивнул Нодар.
– Урод, – Ираклий схватил лежавший на столе кинжал, которым отрезал куски мяса, и, шагнув к Нодару, всадил длинное лезвие в живот своему телохранителю.
Оно вошло без всякого сопротивления по самую рукоятку. Нодар закатил глаза и медленно начал оседать на землю.