Страница:
– Ни хрена себе! – присвистнул Черкес. – Это за что же такие бабки? Наверное, роскошный отель?
– Ничего особенного, – Ваня достал маленькие рюмочки и поставил их на стол.
– Тогда за что башлять? – Черкес наполнил рюмки.
– В старину в здании размещались больница и самый большой в Лондоне морг, – Ваня опустил голову и направил взгляд своих ясных глаз на Черкеса. – Поэтому владельцы отеля объясняют высокие цены тем, что там больше привидений, чем в любом другом отеле. Гарантировано по одному-два на каждый номер. Это самые дорогие в мире привидения.
– Зачем тебе понадобились привидения? – Черкес поднял рюмку.
– Да я вот тоже думаю, что лучше поехать на Ибицу, – Ваня закатил глаза и устроился на диванчике рядом с Черкесом. – Это недалеко. И не так дорого.
– Деньги не главное, – вздохнул Черкес, – опять ты от меня сбегаешь. Мне снова придется общаться с моими бойцами.
Он наполнил рюмки холодной водкой и подал одну Ване.
– Да, твои бойцы не подарок, – согласился тот. – Но это ведь недели на две, не больше.
Он опрокинул рюмку и потянулся к спелому гранату. Отковырнул несколько зернышек и бросил в рот.
– Кстати, Вахо, – договорившись об отдыхе на Ибице, Ваня решил переменить тему, – тебя, кажется, что-то волнует в последнее время?
– Волнует, волнует, – согласился Черкес, – наклевывается большая рыба. Представляешь, – он восхищенно посмотрел на Ваню, – казна древнего царя Митридата.
– Да? – вяло переспросил тот.
– Да, – Черкес снова налил водки, – это громадные деньги. За ними охотятся четыре каких-то лоха, которых я должен найти.
Сегодня отправил своих на поиски.
– Сокровищ?
– Лохов.
– Это далеко отсюда? – Ваня сделал вид, что заинтересован.
– Как раз не очень, – Черкес покачал головой, – но дело в том, что они, кажется, движутся к абхазской границе.
Если они попадут в лапы Ике, тогда все пропало.
– Твой зятек промышляет торговлей оружием, – Ваня снова выпил и потянулся за зернышком граната. – Зачем ему какие-то лохи, как ты говоришь?
– Ираклий торгует не только оружием, – Черкес опрокинул в себя рюмку. – На торговле людьми он тоже неплохо наживается…
Если у этих лохов имеются родственники, с них можно запросить по несколько сот «зеленых» за каждого.
– Неплохо, – поддержал разговор Ваня, – а если родственников нет?
– Если нет, тогда, – Черкес энергичным жестом провел ребром ладони себе по горлу, – Ираклий долго с ними не канителится.
– Какой он жестокий, – картинно вздохнул Ваня. – Ты почему не наливаешь, Вахо?
– Сейчас, – Черкес поднял бутылку, но тут на поясе у него «заиграл» мобильник. – А, черт, – он поставил бутылку на стол, – нигде покоя нет.
– Да не нервничай ты так, – Ваня провел ладонью по его коленке.
Черкес благодарно кивнул и поднес трубку к уху.
– Алло, – резко произнес он. – Кто?.. Где?.. Сейчас.
Я выйду, побазарить нужно, – извиняющимся тоном обратился он к Ване.
Тот лениво повел плечами: мол, мне-то что? Продолжая держать мобильник в руке, Черкес поднялся и пошел к выходу. Не было его минуты три.
Когда же он вернулся, лицо его было красным, как панцирь у вареного рака.
– Эти козлы их упустили, – сквозь зубы выдавил он, – пойду разберусь с ними.
– Вернешься?
– Постараюсь.
– Тогда позвони, возможно, меня не будет.
– То есть как? Ведь дождь…
– Прошвырнусь по ночному городу… забегу на дискотеку… Дождь – это хорошо. Не так жарко.
– Возьми мобильник, – уже уходя, добавил Черкес.
ГЛАВА 22
ГЛАВА 23
– Ничего особенного, – Ваня достал маленькие рюмочки и поставил их на стол.
– Тогда за что башлять? – Черкес наполнил рюмки.
– В старину в здании размещались больница и самый большой в Лондоне морг, – Ваня опустил голову и направил взгляд своих ясных глаз на Черкеса. – Поэтому владельцы отеля объясняют высокие цены тем, что там больше привидений, чем в любом другом отеле. Гарантировано по одному-два на каждый номер. Это самые дорогие в мире привидения.
– Зачем тебе понадобились привидения? – Черкес поднял рюмку.
– Да я вот тоже думаю, что лучше поехать на Ибицу, – Ваня закатил глаза и устроился на диванчике рядом с Черкесом. – Это недалеко. И не так дорого.
– Деньги не главное, – вздохнул Черкес, – опять ты от меня сбегаешь. Мне снова придется общаться с моими бойцами.
Он наполнил рюмки холодной водкой и подал одну Ване.
– Да, твои бойцы не подарок, – согласился тот. – Но это ведь недели на две, не больше.
Он опрокинул рюмку и потянулся к спелому гранату. Отковырнул несколько зернышек и бросил в рот.
– Кстати, Вахо, – договорившись об отдыхе на Ибице, Ваня решил переменить тему, – тебя, кажется, что-то волнует в последнее время?
– Волнует, волнует, – согласился Черкес, – наклевывается большая рыба. Представляешь, – он восхищенно посмотрел на Ваню, – казна древнего царя Митридата.
– Да? – вяло переспросил тот.
– Да, – Черкес снова налил водки, – это громадные деньги. За ними охотятся четыре каких-то лоха, которых я должен найти.
Сегодня отправил своих на поиски.
– Сокровищ?
– Лохов.
– Это далеко отсюда? – Ваня сделал вид, что заинтересован.
– Как раз не очень, – Черкес покачал головой, – но дело в том, что они, кажется, движутся к абхазской границе.
Если они попадут в лапы Ике, тогда все пропало.
– Твой зятек промышляет торговлей оружием, – Ваня снова выпил и потянулся за зернышком граната. – Зачем ему какие-то лохи, как ты говоришь?
– Ираклий торгует не только оружием, – Черкес опрокинул в себя рюмку. – На торговле людьми он тоже неплохо наживается…
Если у этих лохов имеются родственники, с них можно запросить по несколько сот «зеленых» за каждого.
– Неплохо, – поддержал разговор Ваня, – а если родственников нет?
– Если нет, тогда, – Черкес энергичным жестом провел ребром ладони себе по горлу, – Ираклий долго с ними не канителится.
– Какой он жестокий, – картинно вздохнул Ваня. – Ты почему не наливаешь, Вахо?
– Сейчас, – Черкес поднял бутылку, но тут на поясе у него «заиграл» мобильник. – А, черт, – он поставил бутылку на стол, – нигде покоя нет.
– Да не нервничай ты так, – Ваня провел ладонью по его коленке.
Черкес благодарно кивнул и поднес трубку к уху.
– Алло, – резко произнес он. – Кто?.. Где?.. Сейчас.
Я выйду, побазарить нужно, – извиняющимся тоном обратился он к Ване.
Тот лениво повел плечами: мол, мне-то что? Продолжая держать мобильник в руке, Черкес поднялся и пошел к выходу. Не было его минуты три.
Когда же он вернулся, лицо его было красным, как панцирь у вареного рака.
– Эти козлы их упустили, – сквозь зубы выдавил он, – пойду разберусь с ними.
– Вернешься?
– Постараюсь.
– Тогда позвони, возможно, меня не будет.
– То есть как? Ведь дождь…
– Прошвырнусь по ночному городу… забегу на дискотеку… Дождь – это хорошо. Не так жарко.
– Возьми мобильник, – уже уходя, добавил Черкес.
ГЛАВА 22
Дождь прекратился так же неожиданно, как начался. Конечно, сначала он медленно затухал, сизая небесная мгла потихоньку разветривалась, и все с надеждой смотрели вверх, стремясь уловить признаки улучшения погоды. Ветер, усилившийся за последние три часа, разогнал пасмурную завесу, и теперь в небе плавали все еще тяжелые, большие, но все-таки не тучи, а облака. Их сиренево-серые днища нависали над самыми верхами пицундских сосен. Кое-где даже стало пробиваться солнце.
Капли дождя и вовсе исчезли. Лес источал пряный сосновый аромат, усиленный прошедшим дождем. Южная природа, с ее непременным, как кажется людям, желанием радовать их, снова вступала в свои права.
Но человек устроен так, что едва ослабляет свое давление одна проблема, перед ним во весь рост встает другая.
Нужно было подумать о хлебе насущном. Желудки сводило от голода. В дубовых лесах попадаются опушки, заросшие дикой малиной, но под пологом пицундской сосны если что и можно было искать – так это грибы. Что путешественники и делали. Эти активные поиски позволяли им продолжать путь. Их усилия были вознаграждены. Полведра маслят на всю ватагу, конечно, было не бог весть что, но в таких условиях ребята порадовались бы и одному грибу. Сделали привал. Юрка полез за спичками. Они чудом сохранились в сухом виде, хотя коробок был все же слегка затронут влагой. Юрка протянул его Иннокентию. Посудины не было, поэтому решили зажарить маслята на шампурах, срезали ветки и прутики. Галина насадила грибы на импровизированные шампуры, сложила в сторонке. Иннокентий разжег костерок, и, когда образовались угли, каждый взял в руки по два шампура, протянув их над тлеющей чернотой костра. Сами по себе душистые, маслята, овеянные сладким дымком, несказанно благоухали и так и просились на язык. После первой партии маслят пришла очередь второй. Насытившись, ребята прилегли прямо на траве. Они и не заметили, как уснули. Их разбудил разочарованный, если не отчаянный вопль Юрки.
В то время как все уже смежили ресницы и предавались сладким грезам, а кто-то просто провалился в тягучее забытье, Юрка занялся рюкзаком.
Спустя некоторое время он обнаружил существенный убыток. Правда, после того как утонул рюкзак Валентина, этот ущерб выглядел мелким недоразумением.
Но все же на те пятьсот рублей, которые самым плачевным образом отпотели в кармашке рюкзака, можно было что-то купить – хотя бы из снеди.
Красноватая купюра буквально растаяла у Юрки в руках, стоило ему чуть неосторожно потянуть. Она распалась на несколько кусочков – мокрая, беспомощная, ненужная. И он, забыв о том, что его товарищи спят, утомленные переправой через реку да и вообще изнурительно-однообразным ливнем, издал этот разбудивший всех вопль.
– Что случилось? – удивленно посмотрел на него Иннокентий, который вдруг решил, что по такой погоде им в погоню выслали вертолет.
– Деньги… – Юрка держал в руках размокшие частицы пятисотрублевки, и лицо его было полно такой скорби, словно это был порванный чек на миллион долларов.
– Фу-ты, – пренебрежительно отозвался Валька, который был вообще не слишком расположен к скульптору, полагая, что тот – сподвижник Иннокентия – его злейшего врага.
– После того как мы потеряли столько гринов и древних монет, эти пятьсот рублей – фигня, – философски высказалась Галина.
Она зевнула и снова опустила голову на сцепленные замком руки. Перед ней в разливавшемся, но пока еще робком свете чуть подрагивали кроны сосен. Она сама не зная чему улыбнулась и закрыла глаза. Лицо Юрки дергалось от досады.
Он был так поглощен этой размокшей купюрой, что не обращал внимания на то, какое комичное производит впечатление.
– Черт с ней, – как ни было забавно отчаяние приятеля, Иннокентий хотел его ободрить, – на нее все равно ничего не купишь.
Юрка молча выкинул мокрые кусочки и отвернулся. Казалось, он сглатывает слезы. Это невольно натолкнуло Иннокентия на мысль о скупердяйстве скульптора. Или это было наивным стремлением бедного трудяги любой ценой сохранить заработанный рубль? Не став раздражать Юрия, Иннокентий снова лег на траву. И вскоре уснул. Природа давала передышку – грех было ею не воспользоваться. К тому же ночью он спал плохо и только под утро забылся тяжелым сном, но был разбужен просочившейся в логово водой.
К вечеру путешественники вышли на вьющуюся серпантином дорогу.
Под ногами лежал раздробленный желтоватый камень, по крутым склонам взбирался мелкий кустарник, по сторонам пыльно зеленел подорожник.
Вдалеке справа, за плавной линией гор посверкивало серебристой крошкой море. Глубоким изломом вниз уходило ущелье. Нависающий над дорогой каменистый склон не давал возможности видеть, что впереди. Пока путешественники, следуя за изгибом дороги, не поворачивали, у всех было ощущение, что им грозит оказаться в тупике. Они спускались все ниже по опоясавшей гору дороге, не успевшей просохнуть от ливня, пока не наткнулись на палатку торговца шашлыками. Каменистая дорога сменилась асфальтовой, но никакого транспорта на ней видно не было, если не считать двух припаркованных автомобилей – «шестерки» и «десятки».
Под выгоревшим тентом за пластиковыми столиками сидели кавказской внешности мужчины и уминали шашлык, запивая его красным вином и коньяком.
Эта мирная картина, словно вырванная из течения городских будней, предстала удивленным взорам путешественников странным анахронизмом.
Такое чувство возникает перед примитивистскими и в то же время романтическими полотнами Пиросмани. Не хватало еще, чтобы кто-то из этих спокойно вкушающих мясо кавказцев запел какую-нибудь пронзительно чистую или, наоборот, плавную, как изгиб девичьего бедра, песню. На мгновение путешественники обомлели. Могли ли они догадываться, что в этой богом забытой дыре, на высоте никак не меньше двух тысяч метров их ждет такая картина?
И тут их сознание пронзила одна и общая на всех досада. Все вспомнили о размокшей пятисотке. Вот тут-то все и поняли отчаяние Юрки. Запах шашлыка перебил в одну секунду аромат съеденных некоторое время назад грибов. Ребята снова испытывали жгучее чувство голода.
Но на что они могли надеяться, на кавказское гостеприимство?
Едва ребята попали в поле зрения обедающих, как взоры последних обратились к облаченной в шорты и тонкий джемпер Галине. Конечно, ей не мог не льстить такой дружный и явно симпатизирующий интерес, но она слишком хотела есть, чтобы обращать внимание на такую мелочь.
– Ну хоть воды-то дадут, – пробурчал Валентин.
Вид у путешественников был потрепанный, и хотя сами кавказцы не отличались изяществом и особой чистотой в одежде, все же их черные и мятые брюки, их расстегнутые до пупа турецкие рубашки производили куда более солидное впечатление, чем мохрястые шорты и вылинявшие майки сошедших с гор «туристов».
У мангала стоял колоритный плотный кавказец. Его загорелое лицо украшали густые усы. Нос был не просто горбатым, а напоминал клюв грифа. Глубоко посаженные глаза так и шныряли по лицам ребят. Поварская куртка пропиталась потом. Заляпанный кровью животных и жиром фартук, казалось, не стирался месяцами. Но зато он гордо топорщился на брюхе.
– Водички не найдется? – обратился к нему Иннокентий.
– Туристы? – с некоторой настороженностью спросил он.
– Ага, – скривился Валентин.
– Не похоже, – с лукавым прищуром констатировал кавказец.
– Ну вообще-то не туристы, – начал объяснять Иннокентий, – а скорее археологи.
– Археологи? – куда более заинтересованно переспросил торговец.
Иннокентий кивнул.
– Держим путь в Колхиду…
– И что же вы там хотите отыскать? – еще более оживился кавказец.
– Всякие разные древности, – с усмешкой сказал Иннокентий, изнемогая от поднимавшегося от шампуров сладкого и едкого дымка. – В основном связанные с царем Митридатом Эвпатором.
– У нас в Армении таких древностей – полные бурдюки! – распираемый гордостью, воскликнул кавказец.
– Так Митридат два раза бывал у своего зятя Тиграна Армянского! – вторил ему Иннокентий.
– Ты и Тиграна знаешь? – с радостным удивлением произнес торговец.
– А как же мне такую личность не знать! – Иннокентий восторженно закатил глаза.
– Ну ты молодец. Армен меня зовут, – представился кавказец. – Идите за стол, сейчас все будет…
Ребята застыли в недоумении. Первым к столу двинулся Валентин, которому было все трын-трава. За ним пошла Галина, которая все еще оглядывалась на дядьку в грязном фартуке. Последний же как-то загадочно посмотрел на Иннокентия и поспешил укрыться в небольшом ларьке. Иннокентий озадаченно пожал плечами и вместе с Юркой отправился за свободный стол. Посетители, услышав радостные возгласы, которыми сопровождалась короткая беседа между Иннокентием и торговцем, теперь все свое внимание обратили на него.
Едва рассевшись по местам, ребята стали свидетелями волшебного превращения торговца-замарашки если не в принца, то в опрятного радушного хозяина.
Облаченный в новую куртку, в свежевыстиранный фартук, он шел к ребятам с подносом, на котором на тарелках были разложены шампуры с мясом, помидоры, болгарский перец, огурцы. А кроме того, стояла бутылка армянского коньяка и пять небольших стаканчиков.
– Ах вы, мои археологи, – с чудовищным акцентом залебезил он, ставя поднос на стол, – сколько же вы шли? Тиграна, я ли не знаю Тиграна…
Он обернулся к посетителям, с чуть насмешливым интересом наблюдавшим за сценой.
– Он Тиграна нашего знает! – похвастался он. – Понимаете?
Все закивали. Кивки сопровождались гулом, вздохами и энергичной кавказской речью.
– Давайте выпьем за Тиграна, – хозяин разлил коньяк по стаканчикам.
Путешественники все еще недоверчиво переглядывались.
– Нико, – обратился торговец к одному из посетителей, костлявому парню лет тридцати, – отвезешь потом моих гостей, куда те пожелают?
– Если не очень далеко, – без особого энтузиазма отозвался Нико.
– Ну, – торговец поднял стаканчик, – давайте.
Коньяк обжег горло благодатным огнем, теплом растекся по жилам.
– В грозу попали? – облизал толстые губы торговец.
– Вымокли все, – тряхнул головой Валентин.
– Вай-вай, – сочувственно покачал головой торговец. – Да-а, тут у нас такое бывает часто… Небо синее, солнце, а потом как накатит…
– Давайте и мы еще накатим, – предложил Валентин.
– Зачем торопишься, – укоризненно взглянул на него кавказец. – Нико отвезет вас… Успеете. Ты мне вот о Тигране расскажи – что знаешь?
Иннокентий как раз прожевывал особенно большой кусок. Он поднял указательный палец вверх: мол, минуту! Торговец радостно закивал. А дальше пошла тихая, неспешная, расширяющая горизонт исторического видения беседа о Тигране Армянском. Галина слушала как зачарованная, Юрка тоже подпал под обаяние давних времен, не говоря уже о кавказце. Только Валька хладнокровно уминал шашлык и перец, то и дело подливая себе коньяку.
– Пей-пей, – закивал кавказец, – еще принесу…
Иннокентий рассказывал красочно, приводя бесчисленные детали, изображая разных исторических персон. Он то сводил брови на переносице, то заплетающимся языком лепетал какие-то извинения, то холодно вещал, то торжественно восклицал и иронически посмеивался.
Трапеза растянулась часа на три. Нико предложил свои услуги, но хозяин, которому не хотелось прощаться с Иннокентием, просто махнул рукой.
Валька было дернулся, но Галина осадила его.
– Ну и сидите, – обиженно пробормотал он.
Они и сидели, пока их не накрыли погожие сумерки.
Гостеприимный Армен, вдохновленный рассказами Иннокентия, был рад предоставить им свой дом на любое время. Естественно, ни о каких деньгах не было и речи.
– Приходи, – говорил он слегка заплетающимся языком, – живи сколько захочешь.
Валька готов был последовать за ним хоть сейчас.
– А что? – поглядывал он на сестру. – Хоть переночуем нормально.
Но Иннокентий был против. В поселке, где жил радушный хозяин шашлычной, наверняка были еще люди, которые могли рассказать о присутствии Иннокентия и его друзей. А дальше информация могла просочиться и к ментам, и к Хазару. Уж лучше еще немного пожить бродячей жизнью. Зато будет спокойнее. Он как мог объяснял Армену, что им необходимо идти и что, возможно, они заглянут на обратном пути. Тот сперва обиделся, но вскоре понял, что дело есть дело. Тогда он отправился в свою палатку и вынес ребятам в дорогу провизии.
– Вот, Кеша-джан, – поставил он рядом со столиком большущую сумку, – здесь немного вина, сыр, то да се… Только не обмани, – он снова опустился на стул, – поговорим о Тигране…
– Поговорим, Армен, – поблагодарил его Иннокентий, – обязательно поговорим. И спасибо тебе большое.
– За что «спасибо»? – всерьез удивился Армен. – Это вам спасибо, что помните историю наших предков…
В общем, прощались еще почти полчаса, взаимно благодаря друг друга.
Наконец, когда уже совсем стемнело, путешественники тронулись дальше.
Иннокентий на минуту задержался и вернулся к палатке.
– Армен, – негромко поинтересовался он у хозяина, – мы ищем озеро километрах в двух от побережья. Ты ничего о таком не слышал?
– Здесь у нас нет, – Армен с сожалением покачал головой.
– Жаль, – вздохнул Иннокентий.
– Есть там, – Армен махнул волосатой рукой на юго-восток, – за Псоу, только это уже Абхазия. Вам действительно нужно туда?
– Скорее всего, – кивнул Иннокентий. – Это далеко отсюда?
– Тогда переночуем у меня, – схватил его за руку Армен, – завтра я вас отвезу в Гагры, а оттуда несколько часов ходу. Проезжей дороги туда нет, – пояснил он, – озеро в горах. Там только пастухи да бандиты.
– Бандиты? – переспросил Иннокентий. – Какие бандиты?
– А-а, шваль всякая, – поморщился Армен, – работать не хотят, мирно жить не хотят. Да-а, – тоскливо протянул он, – до чего мы дожили… Ладно, пошли, – его рука опять потянула Иннокентия.
Тот с трудом высвободился из объятий хлебосольного армянина, снова объяснив, что им нужно идти.
– Ладно, заходи, – вздохнул тот, – всегда буду рад.
– Спасибо, Армен.
Иннокентий догнал приятелей, когда они уже сворачивали на узенькую тропинку, вьющуюся у подножия скалистой горы.
– Никак не распрощаешься со своим новым другом? – подколол его Валька.
– Распрощался, – Иннокентию не хотелось вступать в новые пререкания.
– Лучше бы мы остались, – снова заныл Валька, – куда поперлись в ночь?
– Я уже, кажется, все объяснил, – бросил Иннокентий. – Для тупых повторять не собираюсь.
– Ну, конечно, мы такие умные, – презрительно бросил Валентин, прибавил шаг и пошел следом за сестрой.
– Чего ты все никак не успокоишься? – Галина слегка повернула к нему голову.
– Сколько можно лазить по этим горам? – сказал Валька. – Какого черта он нас водит за нос, как Иван Сусанин? Почему он не расскажет все как есть? Куда мы идем? Мне уже все это начало порядком надоедать.
Если ты втюрилась в него и готова тащиться хоть за тридевять земель – пожалуйста, а меня увольте.
Иннокентий невольно слушал его стенания.
– Не хочешь идти, можешь остаться, – вставил он.
– Конечно, – презрительно бросил Валька, – бросить сестру на произвол судьбы. Чтобы ты ее продал в рабство!
– Чего ты несешь, парень? – Иннокентий повысил голос. – Ты за свои слова отвечаешь?
– Я-то отвечаю, – приостановился Валька, – а вот ты, похоже, – нет.
Шедший впереди Юрка, который к тому же безропотно тащил единственный оставшийся рюкзак, немного разрядил ситуацию:
– Здесь, кажется, есть неплохое местечко.
К этому времени полная луна выплыла из-за редких облаков и молочно-белым светом освещала дальние вершины гор, покрытые густой растительностью, и ближайшие кусты, растущие по краю скалистого обрыва. Слева от тропинки горы поднимались почти отвесно, но в одном из выступов, расположенном на небольшой горизонтальной площадке, было видно овальное отверстие.
– Давайте посмотрим, – предложила Галина.
Скользя по осыпавшимся камням, Иннокентий поднялся на площадку и заглянул внутрь. Дальше двух метров ничего не было видно. Осторожно ощупывая ногой почву под ногами, Иннокентий продвинулся в глубь пещеры и достал коробок спичек, позаимствованный у Армена. Дрожащее пламя осветило довольно большое внутреннее помещение площадью около десяти квадратных метров. Потолок пещеры, посреди которой можно было свободно стоять в полный рост, плавно переходил в стены. Пол был ровным, только кое-где лежали небольшие россыпи мелких камней.
Было сухо и безветренно.
– Давайте сюда, – он выглянул наружу, – здесь можно неплохо устроиться.
Встав на краю площадки, он помог взобраться наверх Галине, подав ей руку. Следом Юрка закинул туда рюкзак и тоже при помощи Иннокентия залез на площадку. Валька от помощи принципиально отказался. Рискуя скатиться вниз, он самостоятельно вскарабкался наверх и гордо посмотрел на Иннокентия.
– Ну, показывай, что тут у тебя?
Иннокентий никак не прореагировал на его очередной выпад и шагнул в пещеру. Запалив сразу несколько спичек, он пригласил всех войти.
– А здесь очень даже ничего, – обрадовалась Галина.
– Шикарно, – согласился с ней Юрка, – можно и непогоду переждать, если, конечно, снова начнется дождь.
– Небось в доме у Армена было бы лучше, – Валька смахнул рукой камешки и уселся на пол. – Здесь не очень-то мягко.
– А я так устала, что и тут усну как убитая, – улыбнулась Галина.
– Завтра я объясню вам, куда мы идем, – Иннокентий уронил догоревшие до пальцев спички на пол. – До цели нашего путешествия осталось уже немного. А теперь давайте устраиваться.
Он снова запалил несколько спичек и поднял их кверху.
– Ты нас «завтраками» уже несколько дней кормишь, – недовольно проговорил Валька, доставая из рюкзака вещи. – Почему завтра, а не сегодня?
– Так мне будет спокойнее, – отрезал Иннокентий.
Больше никто вопросов не задавал. Пришлось потратить еще несколько спичек, чтобы все могли более-менее устроиться, и наконец все забылись сном после тяжелого дня. Даже Валентин больше не проронил ни слова.
Вскоре Иннокентий услышал, как тот засопел.
Капли дождя и вовсе исчезли. Лес источал пряный сосновый аромат, усиленный прошедшим дождем. Южная природа, с ее непременным, как кажется людям, желанием радовать их, снова вступала в свои права.
Но человек устроен так, что едва ослабляет свое давление одна проблема, перед ним во весь рост встает другая.
Нужно было подумать о хлебе насущном. Желудки сводило от голода. В дубовых лесах попадаются опушки, заросшие дикой малиной, но под пологом пицундской сосны если что и можно было искать – так это грибы. Что путешественники и делали. Эти активные поиски позволяли им продолжать путь. Их усилия были вознаграждены. Полведра маслят на всю ватагу, конечно, было не бог весть что, но в таких условиях ребята порадовались бы и одному грибу. Сделали привал. Юрка полез за спичками. Они чудом сохранились в сухом виде, хотя коробок был все же слегка затронут влагой. Юрка протянул его Иннокентию. Посудины не было, поэтому решили зажарить маслята на шампурах, срезали ветки и прутики. Галина насадила грибы на импровизированные шампуры, сложила в сторонке. Иннокентий разжег костерок, и, когда образовались угли, каждый взял в руки по два шампура, протянув их над тлеющей чернотой костра. Сами по себе душистые, маслята, овеянные сладким дымком, несказанно благоухали и так и просились на язык. После первой партии маслят пришла очередь второй. Насытившись, ребята прилегли прямо на траве. Они и не заметили, как уснули. Их разбудил разочарованный, если не отчаянный вопль Юрки.
В то время как все уже смежили ресницы и предавались сладким грезам, а кто-то просто провалился в тягучее забытье, Юрка занялся рюкзаком.
Спустя некоторое время он обнаружил существенный убыток. Правда, после того как утонул рюкзак Валентина, этот ущерб выглядел мелким недоразумением.
Но все же на те пятьсот рублей, которые самым плачевным образом отпотели в кармашке рюкзака, можно было что-то купить – хотя бы из снеди.
Красноватая купюра буквально растаяла у Юрки в руках, стоило ему чуть неосторожно потянуть. Она распалась на несколько кусочков – мокрая, беспомощная, ненужная. И он, забыв о том, что его товарищи спят, утомленные переправой через реку да и вообще изнурительно-однообразным ливнем, издал этот разбудивший всех вопль.
– Что случилось? – удивленно посмотрел на него Иннокентий, который вдруг решил, что по такой погоде им в погоню выслали вертолет.
– Деньги… – Юрка держал в руках размокшие частицы пятисотрублевки, и лицо его было полно такой скорби, словно это был порванный чек на миллион долларов.
– Фу-ты, – пренебрежительно отозвался Валька, который был вообще не слишком расположен к скульптору, полагая, что тот – сподвижник Иннокентия – его злейшего врага.
– После того как мы потеряли столько гринов и древних монет, эти пятьсот рублей – фигня, – философски высказалась Галина.
Она зевнула и снова опустила голову на сцепленные замком руки. Перед ней в разливавшемся, но пока еще робком свете чуть подрагивали кроны сосен. Она сама не зная чему улыбнулась и закрыла глаза. Лицо Юрки дергалось от досады.
Он был так поглощен этой размокшей купюрой, что не обращал внимания на то, какое комичное производит впечатление.
– Черт с ней, – как ни было забавно отчаяние приятеля, Иннокентий хотел его ободрить, – на нее все равно ничего не купишь.
Юрка молча выкинул мокрые кусочки и отвернулся. Казалось, он сглатывает слезы. Это невольно натолкнуло Иннокентия на мысль о скупердяйстве скульптора. Или это было наивным стремлением бедного трудяги любой ценой сохранить заработанный рубль? Не став раздражать Юрия, Иннокентий снова лег на траву. И вскоре уснул. Природа давала передышку – грех было ею не воспользоваться. К тому же ночью он спал плохо и только под утро забылся тяжелым сном, но был разбужен просочившейся в логово водой.
К вечеру путешественники вышли на вьющуюся серпантином дорогу.
Под ногами лежал раздробленный желтоватый камень, по крутым склонам взбирался мелкий кустарник, по сторонам пыльно зеленел подорожник.
Вдалеке справа, за плавной линией гор посверкивало серебристой крошкой море. Глубоким изломом вниз уходило ущелье. Нависающий над дорогой каменистый склон не давал возможности видеть, что впереди. Пока путешественники, следуя за изгибом дороги, не поворачивали, у всех было ощущение, что им грозит оказаться в тупике. Они спускались все ниже по опоясавшей гору дороге, не успевшей просохнуть от ливня, пока не наткнулись на палатку торговца шашлыками. Каменистая дорога сменилась асфальтовой, но никакого транспорта на ней видно не было, если не считать двух припаркованных автомобилей – «шестерки» и «десятки».
Под выгоревшим тентом за пластиковыми столиками сидели кавказской внешности мужчины и уминали шашлык, запивая его красным вином и коньяком.
Эта мирная картина, словно вырванная из течения городских будней, предстала удивленным взорам путешественников странным анахронизмом.
Такое чувство возникает перед примитивистскими и в то же время романтическими полотнами Пиросмани. Не хватало еще, чтобы кто-то из этих спокойно вкушающих мясо кавказцев запел какую-нибудь пронзительно чистую или, наоборот, плавную, как изгиб девичьего бедра, песню. На мгновение путешественники обомлели. Могли ли они догадываться, что в этой богом забытой дыре, на высоте никак не меньше двух тысяч метров их ждет такая картина?
И тут их сознание пронзила одна и общая на всех досада. Все вспомнили о размокшей пятисотке. Вот тут-то все и поняли отчаяние Юрки. Запах шашлыка перебил в одну секунду аромат съеденных некоторое время назад грибов. Ребята снова испытывали жгучее чувство голода.
Но на что они могли надеяться, на кавказское гостеприимство?
Едва ребята попали в поле зрения обедающих, как взоры последних обратились к облаченной в шорты и тонкий джемпер Галине. Конечно, ей не мог не льстить такой дружный и явно симпатизирующий интерес, но она слишком хотела есть, чтобы обращать внимание на такую мелочь.
– Ну хоть воды-то дадут, – пробурчал Валентин.
Вид у путешественников был потрепанный, и хотя сами кавказцы не отличались изяществом и особой чистотой в одежде, все же их черные и мятые брюки, их расстегнутые до пупа турецкие рубашки производили куда более солидное впечатление, чем мохрястые шорты и вылинявшие майки сошедших с гор «туристов».
У мангала стоял колоритный плотный кавказец. Его загорелое лицо украшали густые усы. Нос был не просто горбатым, а напоминал клюв грифа. Глубоко посаженные глаза так и шныряли по лицам ребят. Поварская куртка пропиталась потом. Заляпанный кровью животных и жиром фартук, казалось, не стирался месяцами. Но зато он гордо топорщился на брюхе.
– Водички не найдется? – обратился к нему Иннокентий.
– Туристы? – с некоторой настороженностью спросил он.
– Ага, – скривился Валентин.
– Не похоже, – с лукавым прищуром констатировал кавказец.
– Ну вообще-то не туристы, – начал объяснять Иннокентий, – а скорее археологи.
– Археологи? – куда более заинтересованно переспросил торговец.
Иннокентий кивнул.
– Держим путь в Колхиду…
– И что же вы там хотите отыскать? – еще более оживился кавказец.
– Всякие разные древности, – с усмешкой сказал Иннокентий, изнемогая от поднимавшегося от шампуров сладкого и едкого дымка. – В основном связанные с царем Митридатом Эвпатором.
– У нас в Армении таких древностей – полные бурдюки! – распираемый гордостью, воскликнул кавказец.
– Так Митридат два раза бывал у своего зятя Тиграна Армянского! – вторил ему Иннокентий.
– Ты и Тиграна знаешь? – с радостным удивлением произнес торговец.
– А как же мне такую личность не знать! – Иннокентий восторженно закатил глаза.
– Ну ты молодец. Армен меня зовут, – представился кавказец. – Идите за стол, сейчас все будет…
Ребята застыли в недоумении. Первым к столу двинулся Валентин, которому было все трын-трава. За ним пошла Галина, которая все еще оглядывалась на дядьку в грязном фартуке. Последний же как-то загадочно посмотрел на Иннокентия и поспешил укрыться в небольшом ларьке. Иннокентий озадаченно пожал плечами и вместе с Юркой отправился за свободный стол. Посетители, услышав радостные возгласы, которыми сопровождалась короткая беседа между Иннокентием и торговцем, теперь все свое внимание обратили на него.
Едва рассевшись по местам, ребята стали свидетелями волшебного превращения торговца-замарашки если не в принца, то в опрятного радушного хозяина.
Облаченный в новую куртку, в свежевыстиранный фартук, он шел к ребятам с подносом, на котором на тарелках были разложены шампуры с мясом, помидоры, болгарский перец, огурцы. А кроме того, стояла бутылка армянского коньяка и пять небольших стаканчиков.
– Ах вы, мои археологи, – с чудовищным акцентом залебезил он, ставя поднос на стол, – сколько же вы шли? Тиграна, я ли не знаю Тиграна…
Он обернулся к посетителям, с чуть насмешливым интересом наблюдавшим за сценой.
– Он Тиграна нашего знает! – похвастался он. – Понимаете?
Все закивали. Кивки сопровождались гулом, вздохами и энергичной кавказской речью.
– Давайте выпьем за Тиграна, – хозяин разлил коньяк по стаканчикам.
Путешественники все еще недоверчиво переглядывались.
– Нико, – обратился торговец к одному из посетителей, костлявому парню лет тридцати, – отвезешь потом моих гостей, куда те пожелают?
– Если не очень далеко, – без особого энтузиазма отозвался Нико.
– Ну, – торговец поднял стаканчик, – давайте.
Коньяк обжег горло благодатным огнем, теплом растекся по жилам.
– В грозу попали? – облизал толстые губы торговец.
– Вымокли все, – тряхнул головой Валентин.
– Вай-вай, – сочувственно покачал головой торговец. – Да-а, тут у нас такое бывает часто… Небо синее, солнце, а потом как накатит…
– Давайте и мы еще накатим, – предложил Валентин.
– Зачем торопишься, – укоризненно взглянул на него кавказец. – Нико отвезет вас… Успеете. Ты мне вот о Тигране расскажи – что знаешь?
Иннокентий как раз прожевывал особенно большой кусок. Он поднял указательный палец вверх: мол, минуту! Торговец радостно закивал. А дальше пошла тихая, неспешная, расширяющая горизонт исторического видения беседа о Тигране Армянском. Галина слушала как зачарованная, Юрка тоже подпал под обаяние давних времен, не говоря уже о кавказце. Только Валька хладнокровно уминал шашлык и перец, то и дело подливая себе коньяку.
– Пей-пей, – закивал кавказец, – еще принесу…
Иннокентий рассказывал красочно, приводя бесчисленные детали, изображая разных исторических персон. Он то сводил брови на переносице, то заплетающимся языком лепетал какие-то извинения, то холодно вещал, то торжественно восклицал и иронически посмеивался.
Трапеза растянулась часа на три. Нико предложил свои услуги, но хозяин, которому не хотелось прощаться с Иннокентием, просто махнул рукой.
Валька было дернулся, но Галина осадила его.
– Ну и сидите, – обиженно пробормотал он.
Они и сидели, пока их не накрыли погожие сумерки.
* * *
Гостеприимный Армен, вдохновленный рассказами Иннокентия, был рад предоставить им свой дом на любое время. Естественно, ни о каких деньгах не было и речи.
– Приходи, – говорил он слегка заплетающимся языком, – живи сколько захочешь.
Валька готов был последовать за ним хоть сейчас.
– А что? – поглядывал он на сестру. – Хоть переночуем нормально.
Но Иннокентий был против. В поселке, где жил радушный хозяин шашлычной, наверняка были еще люди, которые могли рассказать о присутствии Иннокентия и его друзей. А дальше информация могла просочиться и к ментам, и к Хазару. Уж лучше еще немного пожить бродячей жизнью. Зато будет спокойнее. Он как мог объяснял Армену, что им необходимо идти и что, возможно, они заглянут на обратном пути. Тот сперва обиделся, но вскоре понял, что дело есть дело. Тогда он отправился в свою палатку и вынес ребятам в дорогу провизии.
– Вот, Кеша-джан, – поставил он рядом со столиком большущую сумку, – здесь немного вина, сыр, то да се… Только не обмани, – он снова опустился на стул, – поговорим о Тигране…
– Поговорим, Армен, – поблагодарил его Иннокентий, – обязательно поговорим. И спасибо тебе большое.
– За что «спасибо»? – всерьез удивился Армен. – Это вам спасибо, что помните историю наших предков…
В общем, прощались еще почти полчаса, взаимно благодаря друг друга.
Наконец, когда уже совсем стемнело, путешественники тронулись дальше.
Иннокентий на минуту задержался и вернулся к палатке.
– Армен, – негромко поинтересовался он у хозяина, – мы ищем озеро километрах в двух от побережья. Ты ничего о таком не слышал?
– Здесь у нас нет, – Армен с сожалением покачал головой.
– Жаль, – вздохнул Иннокентий.
– Есть там, – Армен махнул волосатой рукой на юго-восток, – за Псоу, только это уже Абхазия. Вам действительно нужно туда?
– Скорее всего, – кивнул Иннокентий. – Это далеко отсюда?
– Тогда переночуем у меня, – схватил его за руку Армен, – завтра я вас отвезу в Гагры, а оттуда несколько часов ходу. Проезжей дороги туда нет, – пояснил он, – озеро в горах. Там только пастухи да бандиты.
– Бандиты? – переспросил Иннокентий. – Какие бандиты?
– А-а, шваль всякая, – поморщился Армен, – работать не хотят, мирно жить не хотят. Да-а, – тоскливо протянул он, – до чего мы дожили… Ладно, пошли, – его рука опять потянула Иннокентия.
Тот с трудом высвободился из объятий хлебосольного армянина, снова объяснив, что им нужно идти.
– Ладно, заходи, – вздохнул тот, – всегда буду рад.
– Спасибо, Армен.
Иннокентий догнал приятелей, когда они уже сворачивали на узенькую тропинку, вьющуюся у подножия скалистой горы.
– Никак не распрощаешься со своим новым другом? – подколол его Валька.
– Распрощался, – Иннокентию не хотелось вступать в новые пререкания.
– Лучше бы мы остались, – снова заныл Валька, – куда поперлись в ночь?
– Я уже, кажется, все объяснил, – бросил Иннокентий. – Для тупых повторять не собираюсь.
– Ну, конечно, мы такие умные, – презрительно бросил Валентин, прибавил шаг и пошел следом за сестрой.
– Чего ты все никак не успокоишься? – Галина слегка повернула к нему голову.
– Сколько можно лазить по этим горам? – сказал Валька. – Какого черта он нас водит за нос, как Иван Сусанин? Почему он не расскажет все как есть? Куда мы идем? Мне уже все это начало порядком надоедать.
Если ты втюрилась в него и готова тащиться хоть за тридевять земель – пожалуйста, а меня увольте.
Иннокентий невольно слушал его стенания.
– Не хочешь идти, можешь остаться, – вставил он.
– Конечно, – презрительно бросил Валька, – бросить сестру на произвол судьбы. Чтобы ты ее продал в рабство!
– Чего ты несешь, парень? – Иннокентий повысил голос. – Ты за свои слова отвечаешь?
– Я-то отвечаю, – приостановился Валька, – а вот ты, похоже, – нет.
Шедший впереди Юрка, который к тому же безропотно тащил единственный оставшийся рюкзак, немного разрядил ситуацию:
– Здесь, кажется, есть неплохое местечко.
К этому времени полная луна выплыла из-за редких облаков и молочно-белым светом освещала дальние вершины гор, покрытые густой растительностью, и ближайшие кусты, растущие по краю скалистого обрыва. Слева от тропинки горы поднимались почти отвесно, но в одном из выступов, расположенном на небольшой горизонтальной площадке, было видно овальное отверстие.
– Давайте посмотрим, – предложила Галина.
Скользя по осыпавшимся камням, Иннокентий поднялся на площадку и заглянул внутрь. Дальше двух метров ничего не было видно. Осторожно ощупывая ногой почву под ногами, Иннокентий продвинулся в глубь пещеры и достал коробок спичек, позаимствованный у Армена. Дрожащее пламя осветило довольно большое внутреннее помещение площадью около десяти квадратных метров. Потолок пещеры, посреди которой можно было свободно стоять в полный рост, плавно переходил в стены. Пол был ровным, только кое-где лежали небольшие россыпи мелких камней.
Было сухо и безветренно.
– Давайте сюда, – он выглянул наружу, – здесь можно неплохо устроиться.
Встав на краю площадки, он помог взобраться наверх Галине, подав ей руку. Следом Юрка закинул туда рюкзак и тоже при помощи Иннокентия залез на площадку. Валька от помощи принципиально отказался. Рискуя скатиться вниз, он самостоятельно вскарабкался наверх и гордо посмотрел на Иннокентия.
– Ну, показывай, что тут у тебя?
Иннокентий никак не прореагировал на его очередной выпад и шагнул в пещеру. Запалив сразу несколько спичек, он пригласил всех войти.
– А здесь очень даже ничего, – обрадовалась Галина.
– Шикарно, – согласился с ней Юрка, – можно и непогоду переждать, если, конечно, снова начнется дождь.
– Небось в доме у Армена было бы лучше, – Валька смахнул рукой камешки и уселся на пол. – Здесь не очень-то мягко.
– А я так устала, что и тут усну как убитая, – улыбнулась Галина.
– Завтра я объясню вам, куда мы идем, – Иннокентий уронил догоревшие до пальцев спички на пол. – До цели нашего путешествия осталось уже немного. А теперь давайте устраиваться.
Он снова запалил несколько спичек и поднял их кверху.
– Ты нас «завтраками» уже несколько дней кормишь, – недовольно проговорил Валька, доставая из рюкзака вещи. – Почему завтра, а не сегодня?
– Так мне будет спокойнее, – отрезал Иннокентий.
Больше никто вопросов не задавал. Пришлось потратить еще несколько спичек, чтобы все могли более-менее устроиться, и наконец все забылись сном после тяжелого дня. Даже Валентин больше не проронил ни слова.
Вскоре Иннокентий услышал, как тот засопел.
ГЛАВА 23
Валька долго прислушивался к ровному дыханию спящих. Кого не было слышно – так это Галины. Она спала как мышка. Ему в детстве, да и потом, когда им порой приходилось спать бок о бок, казалось, что она не дышит. Один раз он даже испугался, растормошил сестру и, только когда она открыла удивленные глаза и обиженно надула губы, убедился, что она жива. Вот и теперь были различимы лишь спокойные вдохи и выдохи Иннокентия и прерываемое иногда легким бульканьем и бессознательным мычанием сопение Юрки.
В пещере было довольно прохладно, но не это лишило Вальку сна. В его голове билась и рвалась наружу, к действию, одна заветная мысль. Валька целый час убеждал себя, что спасает себя и сестру. Вот она спит, ничего не ведая, а на него, как на мужчину, возложена огромная ответственность.
И главное, эта неблагодарная ведь потом будет трактовать его поступок как предательство чистой воды! Он содрогался не от перспективы совершить предательство, а от неправедного суждения о нем сестры.
Как все же странно устроен мир! Жили они на берегу, никого не трогали, зарабатывали, как могли. А что им оставалось делать, когда они в юном возрасте лишились родителей! И вот в их жизнь вторглось холодное дыхание северного ветра. Сначала разоблачение на спиритическом сеансе, потом еще этот Кеша… Вернее, сначала Кеша, а потом разоблачение… Или именно он, Кеша, и виноват был в этом дурацком разоблачении? Все как-то пошло вкривь и вкось, едва он у них появился. И кого надо благодарить за этого умника? Ее, родную сестренку. Ради забавы она способна пренебречь не только предосторожностями, но и им, Валькой! Неблагодарная, трижды неблагодарная! И дура к тому же!
За что же он ее любит? Валька вздохнул. В голову лезли всякие нелепицы.
Это он укачивал себя – как дитя в колыбели. Вернее, не себя, а сверлившую его мысль. Но она, точно разбуженная змея, не хотела засыпать. Она ворочалась, кусала себя за хвост и готова была впиться ему в горло.
Ну а если он выкинет этот чертов маячок, что тогда будет?
Хазар рано или поздно найдет их и отвинтит головы. Это Кеше-то все равно, умотает в свой Питер – поминай как звали. А им придется расхлебывать кашу, которую он заварил.
Валька привстал, сел на жестком ложе. Впившийся ему в ягодицу камень заставил его еще больше возненавидеть спящего Иннокентия.
Дрыхнет себе – и никакого ему дела до его, Валькиного, неудобства.
И душевного, и физического. Ну так получай! Валька решился. Он тихо подполз к Иннокентию. Тот спал, свернувшись калачиком, одна его рука покоилась у Галины на талии. Это обстоятельство лишь прибавило Вальке решимости и злости. Он осторожно сунул руку Иннокентию в карман. Валька проследил, в каком кармане у того лежит нож. Глаз у него наметанный!
С тонким металлическим шелестом вырвавшееся на свободу лезвие заставило его вздрогнуть от испуга. Он затаил дыхание. Никто не проснулся, а Иннокентий даже не пошевелился. «Лучшего момента не представится», – торкало в виски.
Валька еще ближе придвинулся к Иннокентию. Протянул левую руку к его груди. Палец его уперся в свинцовую табличку.
Да, конечно, Хазар будет недоволен – слишком рано все завершилось.
Но он, Валентин, принесет ему табличку и тем самым прекратит эту дурацкую игру. Во всяком случае, он освободит и себя, и сестру от Хазара. Тот сам займется поисками и оставит их в покое. Он ведь обещал. И он, Валентин, тоже обещал. Он держался сколько мог. Больше он не в силах терпеть этого выскочку-археолога.
В пещере было довольно прохладно, но не это лишило Вальку сна. В его голове билась и рвалась наружу, к действию, одна заветная мысль. Валька целый час убеждал себя, что спасает себя и сестру. Вот она спит, ничего не ведая, а на него, как на мужчину, возложена огромная ответственность.
И главное, эта неблагодарная ведь потом будет трактовать его поступок как предательство чистой воды! Он содрогался не от перспективы совершить предательство, а от неправедного суждения о нем сестры.
Как все же странно устроен мир! Жили они на берегу, никого не трогали, зарабатывали, как могли. А что им оставалось делать, когда они в юном возрасте лишились родителей! И вот в их жизнь вторглось холодное дыхание северного ветра. Сначала разоблачение на спиритическом сеансе, потом еще этот Кеша… Вернее, сначала Кеша, а потом разоблачение… Или именно он, Кеша, и виноват был в этом дурацком разоблачении? Все как-то пошло вкривь и вкось, едва он у них появился. И кого надо благодарить за этого умника? Ее, родную сестренку. Ради забавы она способна пренебречь не только предосторожностями, но и им, Валькой! Неблагодарная, трижды неблагодарная! И дура к тому же!
За что же он ее любит? Валька вздохнул. В голову лезли всякие нелепицы.
Это он укачивал себя – как дитя в колыбели. Вернее, не себя, а сверлившую его мысль. Но она, точно разбуженная змея, не хотела засыпать. Она ворочалась, кусала себя за хвост и готова была впиться ему в горло.
Ну а если он выкинет этот чертов маячок, что тогда будет?
Хазар рано или поздно найдет их и отвинтит головы. Это Кеше-то все равно, умотает в свой Питер – поминай как звали. А им придется расхлебывать кашу, которую он заварил.
Валька привстал, сел на жестком ложе. Впившийся ему в ягодицу камень заставил его еще больше возненавидеть спящего Иннокентия.
Дрыхнет себе – и никакого ему дела до его, Валькиного, неудобства.
И душевного, и физического. Ну так получай! Валька решился. Он тихо подполз к Иннокентию. Тот спал, свернувшись калачиком, одна его рука покоилась у Галины на талии. Это обстоятельство лишь прибавило Вальке решимости и злости. Он осторожно сунул руку Иннокентию в карман. Валька проследил, в каком кармане у того лежит нож. Глаз у него наметанный!
С тонким металлическим шелестом вырвавшееся на свободу лезвие заставило его вздрогнуть от испуга. Он затаил дыхание. Никто не проснулся, а Иннокентий даже не пошевелился. «Лучшего момента не представится», – торкало в виски.
Валька еще ближе придвинулся к Иннокентию. Протянул левую руку к его груди. Палец его уперся в свинцовую табличку.
Да, конечно, Хазар будет недоволен – слишком рано все завершилось.
Но он, Валентин, принесет ему табличку и тем самым прекратит эту дурацкую игру. Во всяком случае, он освободит и себя, и сестру от Хазара. Тот сам займется поисками и оставит их в покое. Он ведь обещал. И он, Валентин, тоже обещал. Он держался сколько мог. Больше он не в силах терпеть этого выскочку-археолога.