Страница:
– Где зарыл ты свою казну?
Несмотря на усилия, на этот раз голос ее прозвучал с металлической неестественностью. Силуэт затрепетал, словно этот вопрос вызвал к жизни поток воздуха, грозивший унести призрак в иной мир.
– Мне нелегко, – рухнули в безмолвие жалобные слова тени, – нелегко понять…
– Что понять? – не отступала Галина.
– Я не зарывал казну, – сдавленно произнес призрак.
– Зарыл! – приглушенно воскликнул Арсений Адольфович.
Хазар едва не прищемил ему руку локтем. Он был взбешен несдержанностью своего консультанта.
– Меня тревожит Марий Флакк! – с горечью воскликнул призрак. – Мало того что на меня наседает Сулла, так еще этот выкормыш олигархов!
Я должен подготовиться к битве… Я сражусь с Суллой под Херонеей.
Греция навсегда останется моей! Римляне – безмозглые варвары, хоть и называют варваром меня, италийцев, сарматов, аланов и скифов.
Их потуги на мировое господство – прах в сравнении с греческим величием!
– Чушь какая-то! – снова не удержался профессор. – Если это на самом деле дух, он должен знать все, что случилось с человеком при жизни.
Все это Арсений Адольфович произнес вполголоса, на одном дыхании, пылая негодованием.
– Нас дурят самым бесстыдным образом, – шепнул он скривившемуся от недовольства Хазару.
– Вспомни, где сокровища? – гнула свою линию Галина.
Она слышала возмущенные реплики профессора, но старалась их игнорировать, сосредотачиваясь на сеансе. Но последняя фраза Арсения Адольфовича задела ее за живое. Дело в том, что последний шептал громко, так, чтобы его услышала и сама экстрасенша, и участники действа.
– Я требую тишины, – сказала Галина не терпящим возражения тоном, подобно судье на заседании суда, – иначе…
– Тихо! – с грозным предупрежденим глянул на профессора Хазар.
Телохранители были несколько растерянны. Они привыкли потакать своему хозяину. Весьма критически – все странное у братков вызывает неразмышляющее презрение – относясь к этой «чертовщине», но видя, что Хазар ею интересуется вполне серьезно, парни не заметили, как поддались чарам темноглазой спиритуалистки. Разоблачение профессора вызвало у них понятное недоумение. Они бросали на своего хозяина быстрые вопросительные взгляды, которые только усиливали досаду Хазара.
– Он говорит о Второй Митридатовой войне, – совсем осмелел Арсений Адольфович, – а это примерно восемьдесят восьмой год до нашей эры. Опять же говорю: дух должен знать все…
– У-у-у-у… – мучительно и негодующе замычала тень.
– Он сердится, – Галина обвела горящим взглядом присутствующих. – Я требую тишины! Иначе он уйдет!
– Полная белиберда, – не сдавался настырный профессор, – что это за рев?
Хазар пребывал в замешательстве.
– Спрашивай! – прошипел он, стараясь урвать время.
Галина кивнула.
– Где зарыта твоя казна? – гулко простонала она.
– Я не могу тут оставаться!.. – воскликнул было профессор, но Хазар зажал ему ладонью рот.
– Ты, в натуре, все портишь, Адольф! – прошипел он.
Ослепленный яростным несогласием, Арсений Адольфович укусил Хазара.
Тот взвыл и едва сдержался, чтобы не садануть профессору промеж глаз.
– Тихо! – крикнула Галина. – Он уходит!
Наступила мгновенная тишина. Все обратили взоры к подрагивающим в дыму очертаниям призрака. От копошащейся ткани разбегались волны сиплого дыхания.
– Прошу тебя, дух Митридата Шестого Эвпатора, останься! – умоляюще проговорила Галина.
– Дух не должен говорить, – стоял на своем взбешенный всеобщим невежеством профессор. – Он может вещать через медиума, а сам болтать не может!
– Адольф, ты повторяешься, – Хазар стиснул зубы, чтобы не двинуть Арсению Адольфовичу локтем в живот.
Он смотрел на отпечаток профессорских зубов на своей ладони, почти забыв про призрак.
– Где казна? – требовательно воскликнула Галина.
– Нам нужна тень Архелая, а не Митридата, – поняв, что сопротивляться бесполезно, профессор ограничился деловым советом.
Хазар удивленно вскинул брови.
– Пусть спросит у Архелая! – шептал Арсений Адольфович Хазару.
– Ты меня достал… – процедил тот.
Галина сидела изнемогшая и потерянная. Ее глаза неподвижно смотрели в дверной проем, где вихлялись клочья дыма и беспомощно барахтался уставший от распрей живущих призрак.
– Пусть Митридат спросит у Архелая, – упорствовал Арсений Адольфович.
– Все всегда было замечательно, пока ты тут не появился, – грубо сказал профессору Хазар и, скривившись в презрительной гримасе, посмотрел на своих телохранителей.
Те словно обронзовели. Их лица, и без того не слишком выразительные, превратились в слитки металла. Они боялись выдать свои настоящие чувства.
А их чувствами были тотальное непонимание, досада, уважение к шефу, презрение ко всяким интеллигентам, желание, чтобы все поскорее закончилось, и сонливая уверенность в правоте и благе простых житейских вещей.
– Как он спросит, – все же нашелся Хазар, – когда этого самого Архелая нет в помине?
– Дух Митридата Шестого Эвпатора, – Галина задействовала внутренний резерв выносливости, – скажи нам, где спрятана казна?
– Моя казна при мне, – заученно повторил призрак.
– Архелай послал к нему гонца с посланием, в котором сообщалось о месте захоронения сокровищ, – снова заерзал Арсений Адольфович. – Она нам здесь мозги пудрит!
– Не хочешь сидеть, иди к черту, – Хазар, казалось, вот-вот сцепится с профессором.
– Пусть спросит, не в Колхиде ли зарыта казна… – не обращая внимания на резкий тон авторитета, завыл Арсений Адольфович.
– Спроси, не в Колхиде ли добро? – обратился к экстрасенше Хазар, утомившись от своего соседа.
И здесь вдруг магический дым начал убывать…
ГЛАВА 8
ГЛАВА 9
Несмотря на усилия, на этот раз голос ее прозвучал с металлической неестественностью. Силуэт затрепетал, словно этот вопрос вызвал к жизни поток воздуха, грозивший унести призрак в иной мир.
– Мне нелегко, – рухнули в безмолвие жалобные слова тени, – нелегко понять…
– Что понять? – не отступала Галина.
– Я не зарывал казну, – сдавленно произнес призрак.
– Зарыл! – приглушенно воскликнул Арсений Адольфович.
Хазар едва не прищемил ему руку локтем. Он был взбешен несдержанностью своего консультанта.
– Меня тревожит Марий Флакк! – с горечью воскликнул призрак. – Мало того что на меня наседает Сулла, так еще этот выкормыш олигархов!
Я должен подготовиться к битве… Я сражусь с Суллой под Херонеей.
Греция навсегда останется моей! Римляне – безмозглые варвары, хоть и называют варваром меня, италийцев, сарматов, аланов и скифов.
Их потуги на мировое господство – прах в сравнении с греческим величием!
– Чушь какая-то! – снова не удержался профессор. – Если это на самом деле дух, он должен знать все, что случилось с человеком при жизни.
Все это Арсений Адольфович произнес вполголоса, на одном дыхании, пылая негодованием.
– Нас дурят самым бесстыдным образом, – шепнул он скривившемуся от недовольства Хазару.
– Вспомни, где сокровища? – гнула свою линию Галина.
Она слышала возмущенные реплики профессора, но старалась их игнорировать, сосредотачиваясь на сеансе. Но последняя фраза Арсения Адольфовича задела ее за живое. Дело в том, что последний шептал громко, так, чтобы его услышала и сама экстрасенша, и участники действа.
– Я требую тишины, – сказала Галина не терпящим возражения тоном, подобно судье на заседании суда, – иначе…
– Тихо! – с грозным предупрежденим глянул на профессора Хазар.
Телохранители были несколько растерянны. Они привыкли потакать своему хозяину. Весьма критически – все странное у братков вызывает неразмышляющее презрение – относясь к этой «чертовщине», но видя, что Хазар ею интересуется вполне серьезно, парни не заметили, как поддались чарам темноглазой спиритуалистки. Разоблачение профессора вызвало у них понятное недоумение. Они бросали на своего хозяина быстрые вопросительные взгляды, которые только усиливали досаду Хазара.
– Он говорит о Второй Митридатовой войне, – совсем осмелел Арсений Адольфович, – а это примерно восемьдесят восьмой год до нашей эры. Опять же говорю: дух должен знать все…
– У-у-у-у… – мучительно и негодующе замычала тень.
– Он сердится, – Галина обвела горящим взглядом присутствующих. – Я требую тишины! Иначе он уйдет!
– Полная белиберда, – не сдавался настырный профессор, – что это за рев?
Хазар пребывал в замешательстве.
– Спрашивай! – прошипел он, стараясь урвать время.
Галина кивнула.
– Где зарыта твоя казна? – гулко простонала она.
– Я не могу тут оставаться!.. – воскликнул было профессор, но Хазар зажал ему ладонью рот.
– Ты, в натуре, все портишь, Адольф! – прошипел он.
Ослепленный яростным несогласием, Арсений Адольфович укусил Хазара.
Тот взвыл и едва сдержался, чтобы не садануть профессору промеж глаз.
– Тихо! – крикнула Галина. – Он уходит!
Наступила мгновенная тишина. Все обратили взоры к подрагивающим в дыму очертаниям призрака. От копошащейся ткани разбегались волны сиплого дыхания.
– Прошу тебя, дух Митридата Шестого Эвпатора, останься! – умоляюще проговорила Галина.
– Дух не должен говорить, – стоял на своем взбешенный всеобщим невежеством профессор. – Он может вещать через медиума, а сам болтать не может!
– Адольф, ты повторяешься, – Хазар стиснул зубы, чтобы не двинуть Арсению Адольфовичу локтем в живот.
Он смотрел на отпечаток профессорских зубов на своей ладони, почти забыв про призрак.
– Где казна? – требовательно воскликнула Галина.
– Нам нужна тень Архелая, а не Митридата, – поняв, что сопротивляться бесполезно, профессор ограничился деловым советом.
Хазар удивленно вскинул брови.
– Пусть спросит у Архелая! – шептал Арсений Адольфович Хазару.
– Ты меня достал… – процедил тот.
Галина сидела изнемогшая и потерянная. Ее глаза неподвижно смотрели в дверной проем, где вихлялись клочья дыма и беспомощно барахтался уставший от распрей живущих призрак.
– Пусть Митридат спросит у Архелая, – упорствовал Арсений Адольфович.
– Все всегда было замечательно, пока ты тут не появился, – грубо сказал профессору Хазар и, скривившись в презрительной гримасе, посмотрел на своих телохранителей.
Те словно обронзовели. Их лица, и без того не слишком выразительные, превратились в слитки металла. Они боялись выдать свои настоящие чувства.
А их чувствами были тотальное непонимание, досада, уважение к шефу, презрение ко всяким интеллигентам, желание, чтобы все поскорее закончилось, и сонливая уверенность в правоте и благе простых житейских вещей.
– Как он спросит, – все же нашелся Хазар, – когда этого самого Архелая нет в помине?
– Дух Митридата Шестого Эвпатора, – Галина задействовала внутренний резерв выносливости, – скажи нам, где спрятана казна?
– Моя казна при мне, – заученно повторил призрак.
– Архелай послал к нему гонца с посланием, в котором сообщалось о месте захоронения сокровищ, – снова заерзал Арсений Адольфович. – Она нам здесь мозги пудрит!
– Не хочешь сидеть, иди к черту, – Хазар, казалось, вот-вот сцепится с профессором.
– Пусть спросит, не в Колхиде ли зарыта казна… – не обращая внимания на резкий тон авторитета, завыл Арсений Адольфович.
– Спроси, не в Колхиде ли добро? – обратился к экстрасенше Хазар, утомившись от своего соседа.
И здесь вдруг магический дым начал убывать…
ГЛАВА 8
Поднявшийся над морем ветер добрался и до ближних холмов. Хлопнула оконная рама, Иннокентий проснулся. Нога все еще побаливала, но не так, как днем. Иннокентий потянулся. Имевшая место на базаре «тренировка» давала о себе знать. На каждое движение тело отвечало тупой мышечной болью. Иннокентий зевнул. В доме царила странная тишина, которую только усугубляли звучавшие в саду голоса.
Иннокентий прислушался, выглянул в окно. И тут же быстро убрал голову – на лавочке под развесистой грушей сидели Сальмон и Малыш. У Сальмона нос был залеплен крест-накрест белым пластырем. Они курили и то и дело сплевывали на землю. Иннокентий испытал неприятное сосание под ложечкой. Для чего пожаловали эти «гости»? Уж не вычислили ли они его?
Он отошел от окна, теряясь в догадках, чего ждать от визита братков.
Дернул за ручку двери. К его удивлению, она оказалась заперта. Это еще больше насторожило Иннокентия. Он вспомнил недовольство Валентина, его косые взгляды, его строптивость и осуждение. А что, если братки, пронюхав, где он поселился, приехали за ним, а Валентин выдаст им его? Он вполне может это сделать – достаточно вспомнить его недружелюбное поведение. Даже заступничество Галины, если она вообще захочет его спасти, не даст никакого результата.
Странная семейка! Причудливое поведение Галины, сначала разделившей с ним постель, а потом вдруг ставшей равнодушной, если не враждебной, так поразило Иннокентия. Он, конечно, знал о непостоянстве женского нрава, о сумасшедших капризах и интрижках, к которым прибегает прекрасная половина человечества, если хочет чего-то добиться. Но в данной ситуации эта странность Галининого поведения могла заключать в себе подвох.
Полный дурных предчувствий, он снова выглянул из окна. Стену дома оплетал дикий виноград. Но как вылезти из окна так, чтобы сидящие во дворе братки его не заметили?
Оставалась единственная возможность – быстро перебраться по виноградным лозам за угол дома и там уже спуститься во двор.
Иннокентий взял мешочек с ценностями. Повесил его себе на запястье и влез на подоконник. Он повернулся лицом к комнате, спиной к двору и, уцепившись обеими руками за толстенную виноградную лозу, осторожно вылез из окна. Накаты ветра, шевелившего листву в саду, сравняли легкий шум от этого движения с шелестом деревьев. И братки бы ничего не заметили, если бы не донесшийся из дома дикий крик.
Сальмон и Малыш вскочили. Их взгляды беспокойно метнулись к двери, а потом скользнули по стене. В этот момент Иннокентий уже перенес за угол правую ногу, ловя пальцами упругие ветви.
– Это он! – заорал Сальмон. – Стой, гад! – Он бросился к дому. – Не уйдешь, сука!
Иннокентий перелез на торцовую часть дома и, путаясь в зеленой сети винограда, уже видел за забором до боли знакомый джип, переливающийся под лучами заходящего солнца оттенками морской глубины.
– Ну я эту падлу… – Сальмон побежал за дом, в то время как Малыш замер в замешательстве.
Его распирало от желания последовать за своим товарищем, и в то же время нужно было узнать, что стряслось в доме. Увидев Сальмона, достающего из-за пояса пистолет, Иннокентий повременил прыгать на землю…
Воздух в дверном проеме становился все более прозрачным. Галина с трудом расцепила сомкнутые от страха зубы.
– Он уходит! – отчаянно крикнула она.
Тень действительно подалась назад, норовя оставить присутствующих ни с чем.
– Это розыгрыш! – Профессор с необыкновенной прытью вскочил из-за стола и кинулся к двери.
Между тем призрак запутался в складках пеплума. Арсений Адольфович, которому разоблачительная страсть придала невиданную скорость и ловкость, врезался в «тень». Ту отбросило к стене. Профессор обеими руками впился в «дух Митридата Шестого Эвпатора».
– Живой! – осатанело взвизгнул Арсений Адольфович, захлебываясь от восторга.
Хазар и оба его телохранителя встали из-за стола. Они застыли на месте, беспокойно переглядываясь. Профессор же, вцепившись в пеплум, тянул его на себя, комично подпрыгивая. Хазар кивнул Нику. Тот поспешил к Арсению Адольфовичу и пойманной им тени.
И тут из-под пеплума выскользнул бледный молодой человек в засученных по колено бежевых штанах.
– Валька! – тупо и как-то икающе заусмехался Леха. – Ну и голосяра у тебя!
Галина привстала от волнения, прикрыв рот ладонью. Колени у нее задрожали, и если бы не находящийся рядом стул, куда она, млея от ужаса, опустилась, она бы рухнула на пол. Галина почувствовала, как холодный липкий пот струится под мышками и по спине.
Ее брат тем временем высвободился из рук профессора и, оттолкнув его, перепрыгнул через стол и выбежал из комнаты. Помогая себе руками, он стал неловко взбираться вверх.
– Валька! – крикнул Ник, устремляясь за молодым человеком вверх по лестнице. – Сучье отродье!
– Поймайте его! – рявкнул Хазар, делая знак Лехе.
Тот закрыл рот и ринулся из комнаты. Арсений Адольфович стоял у нижней ступеньки лестницы и как сумасшедший потрясал пеплумом, который остался у него в руках.
– Живой, живой, – придурковато бормотал он.
Леха грубо отстранил профессора, протискиваясь к лестнице.
– Адольф, иди подыши воздухом, у тебя крыша поехала, – пренебрежительно сказал Хазар.
– Чушь, все чушь, – повизгивал довольный собой Арсений Адольфович, – я говорил, что это дешевый балаган.
– Иди наверх, Адольф, – Хазар бесцеремонно вырвал у него из рук пеплум.
Профессор непонимающе завращал глазами.
– Поднимайся, – отчетливо и грозно произнес Хазар, – подожди меня в машине.
Арсений Адольфович попятился, пока не наткнулся спиной на холодную подвальную стену.
– Я же оказался прав! – с обидой простонал он.
– Молодец, умная башка, – ухмыльнулся Хазар, – давай вали отсюда…
Профессор стал медленно, то и дело оглядываясь, взбираться по лестнице.
Хазар терпеливо дождался, когда он скроется из виду.
– Ну, – повернулся он к занявшей оборонительную позицию у стены Галине, – ничего не хочешь сказать, ведьма гиблая?
Галина молчала, глядя на авторитета расширенными от страха глазами.
– И что мне с тобой прикажешь делать? – надвигался на нее Хазар.
Он шел неторопливо, криво усмехаясь и комкая пеплум. Потом вдруг скомкал ткань и бросил Галине в лицо. От неожиданности она вздрогнула. Пеплум упал к ее ногам.
– Вздумала маскарад устраивать? Сколько же я тебе, падла, бабок переплатил! А ты меня, сука, дурачила? И братана своего втянула! Или это он, говнюк, подсказал тебе? И заговорил-то не своим голосом. Ты его научила?
Хазар бешено вращал глазами. Галина косилась по углам, словно в одном из них находился вход в спасительный туннель.
– Да я тебя за такой цирк на мелкие кусочки порежу, а братану твоему хрен оторву и рыбам брошу. Смотри-ка, вырядилась!
Он вжал Галину в стену, но перед этим сорвал с ее головы радужное покрывало. Ее лицо опалила душившая его злоба. Расширив ноздри, Хазар медленно втянул воздух, словно обнюхивал Галину и, сдерживая себя, провел ладонью по лысому черепу.
– Ну, что будем делать? – со скрытой злобой спросил он. – Позабавимся?
Он высунул влажный язык и провел им по лицу дрожавшей от страха девушки.
– Соленая, – констатировал Хазар.
Он собирался провести языком по другой ее щеке, но Галина, собрав остатки сил, пихнула его ладонями в грудь. Такой наглости он от нее не ожидал. Споткнувшись о стул, Хазар потерял равновесие. Он беспомощно хватался руками за воздух. Не найдя опоры, он шмякнулся на копчик и ударился затылком о стол, за которым проводили лжеспиритический сеанс. Галина перепрыгнула через Хазара и бросилась к двери. Выскочив наружу, она захлопнула дверь и метнулась наверх.
Навстречу спускался Малыш.
– Что за дела? – Увидев экстрасеншу, он остановился и удивленно уставился на нее. – Что за шум, в натуре? – Он медленно наступал на Галину, чуя что-то неладное.
– Там Хазар, – нашлась она, – ему стало плохо…
– Ну-ка, пошли, – Малыш оказался хитрее, чем она думала.
Схватив ее за руку, он потащил ее за собой вниз. Открыв дверь и увидев распростертого на полу Хазара, Малыш кинулся к нему, волоча за собой Галину.
– Что с ним? – Браток буравил Галину подозрительным взглядом. – Говори.
Схватив хозяйку за подбородок, он с силой начал ее трясти.
– Не знаю, – попыталась она высвободиться.
Малыш, перестав трясти Галину, но продолжая держать ее за руку, наклонился к поверженному шефу.
– Эй, Хазар… – Он похлопал авторитета ладонью по щеке. – Ты чего?
Глаза Галины лихорадочно бегали по стенам и полу комнаты.
В двух шагах от себя она заметила тяжелый семисвечник. Он валялся на полу, у самой стены. Пока Малыш хлопал по щекам шефа, Галина присела и, дотянувшись, схватила семисвечник свободной рукой:
– Не дергайся!
Малыш повернулся к ней, и тут на его голову обрушился сильнейший удар.
Галина успела встать и с высоты своего роста опустила основание подсвечника на голову сидящему Малышу. От изумления он широко распахнул глаза, разжал руку и завалился набок, словно сноп соломы. Хорошо, что падать было невысоко. Малыш мягко повалился на своего шефа, прикрыв его, как настоящий телохранитель, своим грузным телом.
А вот теперь нельзя было терять ни секунды – рассудила Галина.
Она бросила семисвечник, как ошпаренная выскочила из комнаты и захлопнула за собой дверь. И два раза повернула ключ, торчавший в замочной скважине.
Хотя бы насчет этих двоих теперь можно было не беспокоиться. Верхняя дверь была приоткрыта, и Галина, тяжело дыша, выглянула в холл.
Держась за оплетавшие дом виноградные лозы и выступы дома, Иннокентий двигался по карнизу, рискуя каждую секунду свалиться в объятия Сальмона.
Тот, видя, что Иннокентию никуда не деться, держал его на мушке «тэтэшника» и усмехался.
– Давай, давай, ныряльщик, – ехидно подбадривал он его, – теперь нырять придется носом в землю.
Он осторожно потрогал свой нос, залепленный пластырем, и поморщился.
– Прыгай, поц! – заорал он, выходя из себя. – Все равно никуда не денешься. Земля-то, конкретно, круглая. Я, блин, был уверен, что скоро тебя найду!
Прижимаясь к стене, Иннокентий посмотрел вниз, туда, где стоял Сальмон, и сделал еще несколько маленьких шагов.
– Здесь невысоко, прыгай. – Сальмон стволом «тэтэшника» провел сверху вниз. – Всего метра четыре. Давай не бойся. Поговорим с глазу на глаз, а то ты все время уплываешь или убегаешь. Теперь никуда не денешься, обезьяна.
– На себя посмотри, – огрызнулся Иннокентий, делая еще пару шагов.
– Что ты сказал, придурок?! – снова завелся Сальмон. – Слазь быстро, а не то я тебя обтрясу как грушу.
– Попробуй, – снова буркнул Иннокентий, думая, как ему выбраться из этой ситуации.
На этот раз он, кажется, влип основательно. Он видел Малыша, Сальмон стоял под домом и ждал, когда он свалится, и неизвестно, сколько человек находились в доме. Правда, если удастся как-то скрыться из поля зрения Сальмона, можно рвануть по кривым улочкам поселка и скрыться в раскинувшихся за ним виноградниках. Там его уж точно не догонят. И вообще, нужно побыстрее сматываться из этой дыры, где на него скоро будет объявлена настоящая охота. Впрочем, охота уже началась. Не рискуя стрелять, Сальмон стал подбирать с дорожки кусочки гравия и швырять их в Иннокентия.
– Что, падла, не нравится? – загоготал браток, когда один из камней угодил Иннокентию в руку.
«Если так будет дальше продолжаться, – подумал Иннокентий, – он действительно меня обтрясет. Еще одно такое попадание, да еще в голову…»
К счастью, до следующего окна оставалось совсем немного. Он сделал эти несколько шагов под градом камней, обрушенных на него Сальмоном.
Камни ударялись в деревянную стену рядом с Иннокентием и отскакивали вниз. Сальмон, промахиваясь, злился еще больше. Он снова подбирал камни и опять метал их вверх. Браток настолько увлекся этим занятием, что не думал о том, что происходит в доме, куда делся Малыш и что за шум доносится изнутри.
Деревянные жалюзийки на окне открывались наружу. Убедившись в том, что они не заперты, Иннокентий открыл одну створку и, едва не свалившись на землю, протиснулся в соседнюю комнату. Перевалившись через подоконник, он рухнул на кровать, стоявшую под окном. Увидев, что его обидчик исчезает, Сальмон завыл, как раненый зверь.
– Все равно не уйдешь, – завопил он. – Малыш, Малыш! – принялся орать он. – Держи его!
Браток озирался по сторонам, ища поддержки. Сальмон оказался в сложной ситуации: если он побежит в дом, этот ныряльщик снова вылезет в окно и скроется, если же останется здесь, тот может пробраться через входную дверь. Сальмон рванул к углу дома, потом снова вернулся назад.
– А-а, сволочь… – Пометавшись так с полминуты, он все же решил бежать в дом.
Валентин, преследуемый Ником и Лехой, выбравшись из подвала, где проводился спиритический сеанс, сперва метнулся к выходу. Помедлив какое-то мгновение, он решил, что с голыми руками ему от братков не уйти, тем более что Галина осталась в заложницах, а на улице еще два охранника. Конечно, сколько их точно – он знать не мог, так как перед прибытием Хазара уже прятался в дальней комнате в полуподвале. Но обычно авторитет приезжал на двух машинах, так что прикинуть было не сложно.
В спальне на втором этаже под кроватью лежала старая двустволка, поэтому он и ринулся наверх. Ник стремительно несся за ним. Он хоть и был тяжеловат для бега, но на коротких дистанциях вполне мог составить конкуренцию Валентину. Тот все же достиг двери спальни первым.
Прошмыгнув внутрь, он захлопнул дверь, задвинул щеколду и бросился под кровать.
– Открывай, пидор, – в дверь посыпался град ударов.
Ник и подоспевший Леха барабанили в нее кулаками и ногами. В это время открылось окно и в комнату кто-то ввалился.
Иннокентий закрыл окно. В дверь ломились.
– Открывай! – орали из-за двери.
Иннокентий приблизился к двери – она была заперта. На секунду он перевел дыхание. Когда же обернулся, в грудь ему уперся ствол ружья.
Лицо человека, который держал руку на курке, было белым, как мел.
Иннокентию сперва показалось, что это привидение. Но ружье-то было настоящим. Наконец он понял, что это Валентин, только лицо его было вымазано белой краской. Валентин тоже узнал его.
– А, это ты, – он опустил ружье и сел на кровать.
– Это ты меня запер? – уставился на него Иннокентий.
– Да, – кивнул тот.
– Зачем?
– Потом расскажу, – Валентин показал на дверь, – сейчас нужно решать, что делать будем.
– Что это у тебя с лицом?
– Это? – он провел ладонью по щеке.
На руке остался слой грима. Дверь уже трещала под натиском двух здоровенных тел. Щеколда ходила ходуном. Еще немного – и дверь слетит с петель. Валентин взвел курки и направил стволы на дверь.
– Отойди-ка в сторонку, – кивнул он Иннокентию.
Это было интересно. Значит, Валентин на его стороне. А Галина?
– Где сестра? – Иннокентий шагнул в сторону.
– Внизу, у Хазара.
– А это кто? – Иннокентий показал на трещавшую дверь.
– Это его шавки – Леха и Ник.
– Ты их знаешь?
– А кто их здесь не знает?
– Ты хочешь в них стрелять?
– Нам отступать некуда, – решительно покачал головой Валентин, – все равно нам крышка.
– Сколько их?
– Внизу было трое, не считая профессора.
– Двоих я видел во дворе, значит, минимум шестеро, – подвел неутешительный итог Иннокентий. – Будем вместе отбиваться. Если они меня поймают, мне тоже крышка. Погоди-ка. – Он быстро огляделся по сторонам и увидел два крепких деревянных табурета.
Поднял один и поставил его рядом с дверью. Второй взял в руки и забрался на первый.
– Я беру на себя второго, – кивнул он Валентину.
– Ладно, – только успел согласиться тот.
Щеколда не выдержала напора. Дверь распахнулась, и в спальню ввалился Ник. Не удержав равновесия, он рухнул на пол. Его голова оказалась прямо перед ногами Валентина. Тот ловко крутанул в руках ружье и опустил на нее приклад. Ник дернулся и остался лежать. Перед его глазами поплыли радужные концентрические окружности, тело обмякло, двигаться не хотелось.
Несмотря на боль в затылке, ему стало вдруг так хорошо, что расхотелось шевелиться.
Леха, стоявший за дверью, совсем озверел, видя, как издеваются над его товарищем.
– Ну все, сынок, – зашипел он сквозь зубы, – щас я из тебя дух вышибу.
Он засучил рукава льняного пиджака и, набычившись, шагнул в спальню.
Шел он не торопясь, сверля глазами Валентина, который застыл под его взглядом, как кролик перед удавом. Он даже забыл про ружье. Держа его в руках стволом вверх, Валентин прижимал его к груди, словно хотел защититься от надвигавшегося на него монстра.
Иннокентий хорошенько прицелился и, подняв табурет повыше, грохнул им Леху по башке. Кадр из «Республики Шкид»! Леха застыл на какое-то мгновение, потом обернулся и удивленно взглянул на Иннокентия.
– Ку-ку, – Иннокентий повторил удар, которого Леха уже не выдержал.
Табурет остался цел, а Леха, продержавшись на ногах еще целую секунду, плавно стек на пол.
– Давай веревку, быстро, – Иннокентий спрыгнул с табурета.
Его слова оживили Валентина. Тот вскочил на ноги и тут же извлек на божий свет несколько кусков крепкого шпагата. Они связали бесчувственных братков, чтобы те никуда не ушли без их разрешения, и сели на кровать.
Иннокентий прислушался, выглянул в окно. И тут же быстро убрал голову – на лавочке под развесистой грушей сидели Сальмон и Малыш. У Сальмона нос был залеплен крест-накрест белым пластырем. Они курили и то и дело сплевывали на землю. Иннокентий испытал неприятное сосание под ложечкой. Для чего пожаловали эти «гости»? Уж не вычислили ли они его?
Он отошел от окна, теряясь в догадках, чего ждать от визита братков.
Дернул за ручку двери. К его удивлению, она оказалась заперта. Это еще больше насторожило Иннокентия. Он вспомнил недовольство Валентина, его косые взгляды, его строптивость и осуждение. А что, если братки, пронюхав, где он поселился, приехали за ним, а Валентин выдаст им его? Он вполне может это сделать – достаточно вспомнить его недружелюбное поведение. Даже заступничество Галины, если она вообще захочет его спасти, не даст никакого результата.
Странная семейка! Причудливое поведение Галины, сначала разделившей с ним постель, а потом вдруг ставшей равнодушной, если не враждебной, так поразило Иннокентия. Он, конечно, знал о непостоянстве женского нрава, о сумасшедших капризах и интрижках, к которым прибегает прекрасная половина человечества, если хочет чего-то добиться. Но в данной ситуации эта странность Галининого поведения могла заключать в себе подвох.
Полный дурных предчувствий, он снова выглянул из окна. Стену дома оплетал дикий виноград. Но как вылезти из окна так, чтобы сидящие во дворе братки его не заметили?
Оставалась единственная возможность – быстро перебраться по виноградным лозам за угол дома и там уже спуститься во двор.
Иннокентий взял мешочек с ценностями. Повесил его себе на запястье и влез на подоконник. Он повернулся лицом к комнате, спиной к двору и, уцепившись обеими руками за толстенную виноградную лозу, осторожно вылез из окна. Накаты ветра, шевелившего листву в саду, сравняли легкий шум от этого движения с шелестом деревьев. И братки бы ничего не заметили, если бы не донесшийся из дома дикий крик.
Сальмон и Малыш вскочили. Их взгляды беспокойно метнулись к двери, а потом скользнули по стене. В этот момент Иннокентий уже перенес за угол правую ногу, ловя пальцами упругие ветви.
– Это он! – заорал Сальмон. – Стой, гад! – Он бросился к дому. – Не уйдешь, сука!
Иннокентий перелез на торцовую часть дома и, путаясь в зеленой сети винограда, уже видел за забором до боли знакомый джип, переливающийся под лучами заходящего солнца оттенками морской глубины.
– Ну я эту падлу… – Сальмон побежал за дом, в то время как Малыш замер в замешательстве.
Его распирало от желания последовать за своим товарищем, и в то же время нужно было узнать, что стряслось в доме. Увидев Сальмона, достающего из-за пояса пистолет, Иннокентий повременил прыгать на землю…
* * *
Воздух в дверном проеме становился все более прозрачным. Галина с трудом расцепила сомкнутые от страха зубы.
– Он уходит! – отчаянно крикнула она.
Тень действительно подалась назад, норовя оставить присутствующих ни с чем.
– Это розыгрыш! – Профессор с необыкновенной прытью вскочил из-за стола и кинулся к двери.
Между тем призрак запутался в складках пеплума. Арсений Адольфович, которому разоблачительная страсть придала невиданную скорость и ловкость, врезался в «тень». Ту отбросило к стене. Профессор обеими руками впился в «дух Митридата Шестого Эвпатора».
– Живой! – осатанело взвизгнул Арсений Адольфович, захлебываясь от восторга.
Хазар и оба его телохранителя встали из-за стола. Они застыли на месте, беспокойно переглядываясь. Профессор же, вцепившись в пеплум, тянул его на себя, комично подпрыгивая. Хазар кивнул Нику. Тот поспешил к Арсению Адольфовичу и пойманной им тени.
И тут из-под пеплума выскользнул бледный молодой человек в засученных по колено бежевых штанах.
– Валька! – тупо и как-то икающе заусмехался Леха. – Ну и голосяра у тебя!
Галина привстала от волнения, прикрыв рот ладонью. Колени у нее задрожали, и если бы не находящийся рядом стул, куда она, млея от ужаса, опустилась, она бы рухнула на пол. Галина почувствовала, как холодный липкий пот струится под мышками и по спине.
Ее брат тем временем высвободился из рук профессора и, оттолкнув его, перепрыгнул через стол и выбежал из комнаты. Помогая себе руками, он стал неловко взбираться вверх.
– Валька! – крикнул Ник, устремляясь за молодым человеком вверх по лестнице. – Сучье отродье!
– Поймайте его! – рявкнул Хазар, делая знак Лехе.
Тот закрыл рот и ринулся из комнаты. Арсений Адольфович стоял у нижней ступеньки лестницы и как сумасшедший потрясал пеплумом, который остался у него в руках.
– Живой, живой, – придурковато бормотал он.
Леха грубо отстранил профессора, протискиваясь к лестнице.
– Адольф, иди подыши воздухом, у тебя крыша поехала, – пренебрежительно сказал Хазар.
– Чушь, все чушь, – повизгивал довольный собой Арсений Адольфович, – я говорил, что это дешевый балаган.
– Иди наверх, Адольф, – Хазар бесцеремонно вырвал у него из рук пеплум.
Профессор непонимающе завращал глазами.
– Поднимайся, – отчетливо и грозно произнес Хазар, – подожди меня в машине.
Арсений Адольфович попятился, пока не наткнулся спиной на холодную подвальную стену.
– Я же оказался прав! – с обидой простонал он.
– Молодец, умная башка, – ухмыльнулся Хазар, – давай вали отсюда…
Профессор стал медленно, то и дело оглядываясь, взбираться по лестнице.
Хазар терпеливо дождался, когда он скроется из виду.
– Ну, – повернулся он к занявшей оборонительную позицию у стены Галине, – ничего не хочешь сказать, ведьма гиблая?
Галина молчала, глядя на авторитета расширенными от страха глазами.
– И что мне с тобой прикажешь делать? – надвигался на нее Хазар.
Он шел неторопливо, криво усмехаясь и комкая пеплум. Потом вдруг скомкал ткань и бросил Галине в лицо. От неожиданности она вздрогнула. Пеплум упал к ее ногам.
– Вздумала маскарад устраивать? Сколько же я тебе, падла, бабок переплатил! А ты меня, сука, дурачила? И братана своего втянула! Или это он, говнюк, подсказал тебе? И заговорил-то не своим голосом. Ты его научила?
Хазар бешено вращал глазами. Галина косилась по углам, словно в одном из них находился вход в спасительный туннель.
– Да я тебя за такой цирк на мелкие кусочки порежу, а братану твоему хрен оторву и рыбам брошу. Смотри-ка, вырядилась!
Он вжал Галину в стену, но перед этим сорвал с ее головы радужное покрывало. Ее лицо опалила душившая его злоба. Расширив ноздри, Хазар медленно втянул воздух, словно обнюхивал Галину и, сдерживая себя, провел ладонью по лысому черепу.
– Ну, что будем делать? – со скрытой злобой спросил он. – Позабавимся?
Он высунул влажный язык и провел им по лицу дрожавшей от страха девушки.
– Соленая, – констатировал Хазар.
Он собирался провести языком по другой ее щеке, но Галина, собрав остатки сил, пихнула его ладонями в грудь. Такой наглости он от нее не ожидал. Споткнувшись о стул, Хазар потерял равновесие. Он беспомощно хватался руками за воздух. Не найдя опоры, он шмякнулся на копчик и ударился затылком о стол, за которым проводили лжеспиритический сеанс. Галина перепрыгнула через Хазара и бросилась к двери. Выскочив наружу, она захлопнула дверь и метнулась наверх.
Навстречу спускался Малыш.
– Что за дела? – Увидев экстрасеншу, он остановился и удивленно уставился на нее. – Что за шум, в натуре? – Он медленно наступал на Галину, чуя что-то неладное.
– Там Хазар, – нашлась она, – ему стало плохо…
– Ну-ка, пошли, – Малыш оказался хитрее, чем она думала.
Схватив ее за руку, он потащил ее за собой вниз. Открыв дверь и увидев распростертого на полу Хазара, Малыш кинулся к нему, волоча за собой Галину.
– Что с ним? – Браток буравил Галину подозрительным взглядом. – Говори.
Схватив хозяйку за подбородок, он с силой начал ее трясти.
– Не знаю, – попыталась она высвободиться.
Малыш, перестав трясти Галину, но продолжая держать ее за руку, наклонился к поверженному шефу.
– Эй, Хазар… – Он похлопал авторитета ладонью по щеке. – Ты чего?
Глаза Галины лихорадочно бегали по стенам и полу комнаты.
В двух шагах от себя она заметила тяжелый семисвечник. Он валялся на полу, у самой стены. Пока Малыш хлопал по щекам шефа, Галина присела и, дотянувшись, схватила семисвечник свободной рукой:
– Не дергайся!
Малыш повернулся к ней, и тут на его голову обрушился сильнейший удар.
Галина успела встать и с высоты своего роста опустила основание подсвечника на голову сидящему Малышу. От изумления он широко распахнул глаза, разжал руку и завалился набок, словно сноп соломы. Хорошо, что падать было невысоко. Малыш мягко повалился на своего шефа, прикрыв его, как настоящий телохранитель, своим грузным телом.
А вот теперь нельзя было терять ни секунды – рассудила Галина.
Она бросила семисвечник, как ошпаренная выскочила из комнаты и захлопнула за собой дверь. И два раза повернула ключ, торчавший в замочной скважине.
Хотя бы насчет этих двоих теперь можно было не беспокоиться. Верхняя дверь была приоткрыта, и Галина, тяжело дыша, выглянула в холл.
* * *
Держась за оплетавшие дом виноградные лозы и выступы дома, Иннокентий двигался по карнизу, рискуя каждую секунду свалиться в объятия Сальмона.
Тот, видя, что Иннокентию никуда не деться, держал его на мушке «тэтэшника» и усмехался.
– Давай, давай, ныряльщик, – ехидно подбадривал он его, – теперь нырять придется носом в землю.
Он осторожно потрогал свой нос, залепленный пластырем, и поморщился.
– Прыгай, поц! – заорал он, выходя из себя. – Все равно никуда не денешься. Земля-то, конкретно, круглая. Я, блин, был уверен, что скоро тебя найду!
Прижимаясь к стене, Иннокентий посмотрел вниз, туда, где стоял Сальмон, и сделал еще несколько маленьких шагов.
– Здесь невысоко, прыгай. – Сальмон стволом «тэтэшника» провел сверху вниз. – Всего метра четыре. Давай не бойся. Поговорим с глазу на глаз, а то ты все время уплываешь или убегаешь. Теперь никуда не денешься, обезьяна.
– На себя посмотри, – огрызнулся Иннокентий, делая еще пару шагов.
– Что ты сказал, придурок?! – снова завелся Сальмон. – Слазь быстро, а не то я тебя обтрясу как грушу.
– Попробуй, – снова буркнул Иннокентий, думая, как ему выбраться из этой ситуации.
На этот раз он, кажется, влип основательно. Он видел Малыша, Сальмон стоял под домом и ждал, когда он свалится, и неизвестно, сколько человек находились в доме. Правда, если удастся как-то скрыться из поля зрения Сальмона, можно рвануть по кривым улочкам поселка и скрыться в раскинувшихся за ним виноградниках. Там его уж точно не догонят. И вообще, нужно побыстрее сматываться из этой дыры, где на него скоро будет объявлена настоящая охота. Впрочем, охота уже началась. Не рискуя стрелять, Сальмон стал подбирать с дорожки кусочки гравия и швырять их в Иннокентия.
– Что, падла, не нравится? – загоготал браток, когда один из камней угодил Иннокентию в руку.
«Если так будет дальше продолжаться, – подумал Иннокентий, – он действительно меня обтрясет. Еще одно такое попадание, да еще в голову…»
К счастью, до следующего окна оставалось совсем немного. Он сделал эти несколько шагов под градом камней, обрушенных на него Сальмоном.
Камни ударялись в деревянную стену рядом с Иннокентием и отскакивали вниз. Сальмон, промахиваясь, злился еще больше. Он снова подбирал камни и опять метал их вверх. Браток настолько увлекся этим занятием, что не думал о том, что происходит в доме, куда делся Малыш и что за шум доносится изнутри.
Деревянные жалюзийки на окне открывались наружу. Убедившись в том, что они не заперты, Иннокентий открыл одну створку и, едва не свалившись на землю, протиснулся в соседнюю комнату. Перевалившись через подоконник, он рухнул на кровать, стоявшую под окном. Увидев, что его обидчик исчезает, Сальмон завыл, как раненый зверь.
– Все равно не уйдешь, – завопил он. – Малыш, Малыш! – принялся орать он. – Держи его!
Браток озирался по сторонам, ища поддержки. Сальмон оказался в сложной ситуации: если он побежит в дом, этот ныряльщик снова вылезет в окно и скроется, если же останется здесь, тот может пробраться через входную дверь. Сальмон рванул к углу дома, потом снова вернулся назад.
– А-а, сволочь… – Пометавшись так с полминуты, он все же решил бежать в дом.
* * *
Валентин, преследуемый Ником и Лехой, выбравшись из подвала, где проводился спиритический сеанс, сперва метнулся к выходу. Помедлив какое-то мгновение, он решил, что с голыми руками ему от братков не уйти, тем более что Галина осталась в заложницах, а на улице еще два охранника. Конечно, сколько их точно – он знать не мог, так как перед прибытием Хазара уже прятался в дальней комнате в полуподвале. Но обычно авторитет приезжал на двух машинах, так что прикинуть было не сложно.
В спальне на втором этаже под кроватью лежала старая двустволка, поэтому он и ринулся наверх. Ник стремительно несся за ним. Он хоть и был тяжеловат для бега, но на коротких дистанциях вполне мог составить конкуренцию Валентину. Тот все же достиг двери спальни первым.
Прошмыгнув внутрь, он захлопнул дверь, задвинул щеколду и бросился под кровать.
– Открывай, пидор, – в дверь посыпался град ударов.
Ник и подоспевший Леха барабанили в нее кулаками и ногами. В это время открылось окно и в комнату кто-то ввалился.
Иннокентий закрыл окно. В дверь ломились.
– Открывай! – орали из-за двери.
Иннокентий приблизился к двери – она была заперта. На секунду он перевел дыхание. Когда же обернулся, в грудь ему уперся ствол ружья.
Лицо человека, который держал руку на курке, было белым, как мел.
Иннокентию сперва показалось, что это привидение. Но ружье-то было настоящим. Наконец он понял, что это Валентин, только лицо его было вымазано белой краской. Валентин тоже узнал его.
– А, это ты, – он опустил ружье и сел на кровать.
– Это ты меня запер? – уставился на него Иннокентий.
– Да, – кивнул тот.
– Зачем?
– Потом расскажу, – Валентин показал на дверь, – сейчас нужно решать, что делать будем.
– Что это у тебя с лицом?
– Это? – он провел ладонью по щеке.
На руке остался слой грима. Дверь уже трещала под натиском двух здоровенных тел. Щеколда ходила ходуном. Еще немного – и дверь слетит с петель. Валентин взвел курки и направил стволы на дверь.
– Отойди-ка в сторонку, – кивнул он Иннокентию.
Это было интересно. Значит, Валентин на его стороне. А Галина?
– Где сестра? – Иннокентий шагнул в сторону.
– Внизу, у Хазара.
– А это кто? – Иннокентий показал на трещавшую дверь.
– Это его шавки – Леха и Ник.
– Ты их знаешь?
– А кто их здесь не знает?
– Ты хочешь в них стрелять?
– Нам отступать некуда, – решительно покачал головой Валентин, – все равно нам крышка.
– Сколько их?
– Внизу было трое, не считая профессора.
– Двоих я видел во дворе, значит, минимум шестеро, – подвел неутешительный итог Иннокентий. – Будем вместе отбиваться. Если они меня поймают, мне тоже крышка. Погоди-ка. – Он быстро огляделся по сторонам и увидел два крепких деревянных табурета.
Поднял один и поставил его рядом с дверью. Второй взял в руки и забрался на первый.
– Я беру на себя второго, – кивнул он Валентину.
– Ладно, – только успел согласиться тот.
Щеколда не выдержала напора. Дверь распахнулась, и в спальню ввалился Ник. Не удержав равновесия, он рухнул на пол. Его голова оказалась прямо перед ногами Валентина. Тот ловко крутанул в руках ружье и опустил на нее приклад. Ник дернулся и остался лежать. Перед его глазами поплыли радужные концентрические окружности, тело обмякло, двигаться не хотелось.
Несмотря на боль в затылке, ему стало вдруг так хорошо, что расхотелось шевелиться.
Леха, стоявший за дверью, совсем озверел, видя, как издеваются над его товарищем.
– Ну все, сынок, – зашипел он сквозь зубы, – щас я из тебя дух вышибу.
Он засучил рукава льняного пиджака и, набычившись, шагнул в спальню.
Шел он не торопясь, сверля глазами Валентина, который застыл под его взглядом, как кролик перед удавом. Он даже забыл про ружье. Держа его в руках стволом вверх, Валентин прижимал его к груди, словно хотел защититься от надвигавшегося на него монстра.
Иннокентий хорошенько прицелился и, подняв табурет повыше, грохнул им Леху по башке. Кадр из «Республики Шкид»! Леха застыл на какое-то мгновение, потом обернулся и удивленно взглянул на Иннокентия.
– Ку-ку, – Иннокентий повторил удар, которого Леха уже не выдержал.
Табурет остался цел, а Леха, продержавшись на ногах еще целую секунду, плавно стек на пол.
– Давай веревку, быстро, – Иннокентий спрыгнул с табурета.
Его слова оживили Валентина. Тот вскочил на ноги и тут же извлек на божий свет несколько кусков крепкого шпагата. Они связали бесчувственных братков, чтобы те никуда не ушли без их разрешения, и сели на кровать.
ГЛАВА 9
Сальмон сильно нервничал. Обежав дом и беспрепятственно достигнув входной двери, он заглянул внутрь. Сверху кто-то тарабанил в дверь, но сейчас его беспокоило другое. Кроме этого шума сверху, никого не было видно и слышно. Куда все подевались? Он оглянулся и увидел профессора, стоявшего рядом с джипом. Тот как-то странно себя вел. Он безмолвно шевелил губами и жестикулировал, словно разговаривал с кем-то невидимым.
– Где все? – Сальмон подошел к профессору.
– Казну спрятал Архелай, Архелай, – шептал Арсений Адольфович, – потом его убили. Только он знал, где спрятана казна Митридата Эвпатора.
– У тебя что, Адольф, крышу снесло? – Сальмон покрутил пальцем у виска и, поняв, что от профессора ничего не добьешься, вернулся к дому.
Шум сверху прекратился. В доме стояла такая тишина, что Сальмону стало не по себе. Он метнулся в подвал, где обычно проходили сеансы, и нос к носу столкнулся с Галиной.
– Где шеф?
– Там, – Галина машинально показала вниз.
Сальмон посмотрел на полутемную лестницу, ведущую в полуподвал.
– Где все остальные? – Ему показалось подозрительным поведение Галины.
Обычно шеф выходил первым, за ним двигались телохранители. Гадалка же оставалась внизу еще некоторое время. Теперь шеф, как она говорит, остался внизу, а она почему-то здесь. И какая-то растрепанная.
– Иди покажи, – он направил на нее ствол пистолета.
– Не могу, – Галина умоляюще улыбнулась и схватилась руками за живот, – мне нужно пи-пи.
– А ка-ка тебе не нужно? – Сальмон ядовито усмехнулся, отстранил Галину и решительно направился вниз.
Он успел сделать только несколько шагов, как дверь позади него захлопнулась.
– Ты что делаешь, сука?! – заорал он и бросился наверх.
Сальмон понял, что лопухнулся, но было уже поздно. Тяжелая дверь была закрыта на засов. Он подергал за ручку, но дверь даже не шевельнулась.
На Сальмона вдруг накатила такая злоба, что он перестал отдавать себе отчет в своих действиях. Он направил ствол пистолета на дверь и нажимал на курок до тех пор, пока в магазине не кончились патроны и затвор не застыл в заднем крайнем положении.
– Где все? – Сальмон подошел к профессору.
– Казну спрятал Архелай, Архелай, – шептал Арсений Адольфович, – потом его убили. Только он знал, где спрятана казна Митридата Эвпатора.
– У тебя что, Адольф, крышу снесло? – Сальмон покрутил пальцем у виска и, поняв, что от профессора ничего не добьешься, вернулся к дому.
Шум сверху прекратился. В доме стояла такая тишина, что Сальмону стало не по себе. Он метнулся в подвал, где обычно проходили сеансы, и нос к носу столкнулся с Галиной.
– Где шеф?
– Там, – Галина машинально показала вниз.
Сальмон посмотрел на полутемную лестницу, ведущую в полуподвал.
– Где все остальные? – Ему показалось подозрительным поведение Галины.
Обычно шеф выходил первым, за ним двигались телохранители. Гадалка же оставалась внизу еще некоторое время. Теперь шеф, как она говорит, остался внизу, а она почему-то здесь. И какая-то растрепанная.
– Иди покажи, – он направил на нее ствол пистолета.
– Не могу, – Галина умоляюще улыбнулась и схватилась руками за живот, – мне нужно пи-пи.
– А ка-ка тебе не нужно? – Сальмон ядовито усмехнулся, отстранил Галину и решительно направился вниз.
Он успел сделать только несколько шагов, как дверь позади него захлопнулась.
– Ты что делаешь, сука?! – заорал он и бросился наверх.
Сальмон понял, что лопухнулся, но было уже поздно. Тяжелая дверь была закрыта на засов. Он подергал за ручку, но дверь даже не шевельнулась.
На Сальмона вдруг накатила такая злоба, что он перестал отдавать себе отчет в своих действиях. Он направил ствол пистолета на дверь и нажимал на курок до тех пор, пока в магазине не кончились патроны и затвор не застыл в заднем крайнем положении.