Ваня насмешливо и даже презрительно наморщил свой длинный острый нос.
   Громила распахнул перед Ваней дверцу. В жесте качка не было, впрочем, уничижительного желания угодить или как-то выказать свое расположение.
   Скорее, он делал это из-под палки.
   – Я поеду на такси, – капризно заявил Ваня и улыбнулся, демонстрируя свое превосходство.
   – Черкес предупредил… – начал было парень.
   – Отъебись, – Ваня томно повел плечами и, сделав грациозный разворот всем своим тощим и гибким корпусом, пошел прочь, чуть шаркая своими сандалиями без задников.
   Он двигался так, как двигаются модели по подиуму. Его нисколько не смущала такая женственность, наоборот, он порой даже излишне подчеркивал гибкую плавность движений. Особенно четко вышагивал Ваня тогда, когда был чем-то взбешен или раздражен.
   Лимузин медленно ехал вдоль тротуара. Носатый парень сидел впереди, рядом с шофером, и безуспешно пытался завлечь гордо шагающего Ваню.
   – Черкес просил, чтобы ты приехал к нему… – не таким ледяным тоном, как минуту назад, произнес парень.
   – Еся, отъебись, – жеманно, гнусавя и подергивая плечами, ответил Ваня.
   Он чуть косил своими глубоко посаженными, скрытыми под очками глазами в сторону лимузина. Прохожие с любопытством разглядывали этого меланхоличного юношу, пренебрегающего такой шикарной тачкой.
   – Доеду сам, – Ваня манерно вертел головой, так что она казалась закрепленной на шарнире.
   Впрочем, все его тело, которое, мнилось, вот-вот рассыпется от собственной легкости или просто растает в воздухе, вихлялось, как шарик на нитке.
   – Ну так что ему передать, – терял терпение Иосиф, – ты будешь или нет? Он пока дома…
   – Прекрасно, – игриво грассируя «р» на французский манер, Ваня расслабленно кивнул. – Но мне нужно зайти на рынок…
   – У Черкеса, что, жрачки нет? – грубо спросил Иосиф.
   – У него, может, и есть, а у меня в холодильнике шаром покати, – томно вздохнул Ваня и пошел быстрее.
   – Так что ему передать?
   – Так уж и быть, приду, – Ваня на миг обернулся, согнул руку в локте и мягко махнул кистью.
   Иосиф сплюнул, саркастически усмехнулся и приказал шоферу жать на газ. Лимузин цвета морской волны понесся по дороге, обгоняя более скромные машины, привлекая внимание прохожих и водителей.
   Ваня любил демонстрировать независимость от своего покровителя. И хотя этот покровитель исправно платил за его услуги, купил ему оригинальную квартирку, которую Ваня опять же на французский манер называл studio, тщательно ударяя на последнем слоге, изящный мотоцикл «Кавасаки», оплачивал все его дорогие заскоки, клубные тусовки и путешествия за рубеж, Ваня упорно дистанцировался от Черкеса. И тогда его собеседник, наслышанный о том, что Ваню содержит Черкес, недоумевал, не придумали ли это завистники – таким независимым и разборчивым выглядел Ваня.
   Он действительно зашел на рынок, купил небольшую треску, потому что позволял себе только рыбу (паровую), фрукты, орехи, овощи и минеральную воду, и, раскачиваясь всем телом, побрел к вилле Черкеса.
   Белостенная вилла возвышалась на живописном пригорке, откуда открывался на море царский вид. Дом имел плавную конфигурацию, отвечая концепции «перетекающего пространства». Черкес настолько дорожил мнением Вани, который вел на сочинском телевидении передачу «Монстры мировой моды», что полностью доверился его фантазии. Правда, пригласил опытного архитектора ему в помощь. Интерьер тоже создавался по совету Вани, и Черкесу пришлось отказаться от красивого антиквариата, например, стола времен Павла Первого, старинных чеканных люстр, столика из гарнитура графа Орлова и дедовских домотканых ковриков. А все потому, что Ваня восхищался конструктивизмом и модернизмом. Гостиная в новом доме Черкеса была экипирована всяческими новейшими техническими приборами, имела строгие, но при этом не жесткие очертания, была оформлена в одной цветовой гамме. Черные вазы, имевшие форму греческих, но без каких-либо рисунков, прекрасно смотрелись на фоне бежевой мебели и стен.
   Ванная комната выглядела мини-дворцом, с обитым розовым шелком стенами, с розовой плиткой и розовым шкафчиком для полотенец. Она была данью давнего увлечения Вани однотонными шелками. Черкес поначалу не мог привыкнуть к такой «бабской» обстановке, но потом смирился, видя, как приятно Ване бывать в этой чудо-комнате. Ваня от нечего делать дарил Черкесу туалетную воду и соль в изящных флаконах, так что мраморная поверхность столика, стоявшего возле овального зеркала, все менее просматривалась под многочисленными коробочками и пузырьками.
   Ваня сбросил с плеча рюкзак и, сопровождаемый Иосифом, прошел прямиком в ванную. Черкес сгорал от нетерпения, плескаясь в розоватой пене.
   Его широкая волосатая грудь тяжело дышала, черные глаза, похожие на горные провалы, метали молнии. Но, увидев Ивана, он, не желавший показывать, как тает перед этим вечным подростком, все же не мог сдержать радостной улыбки. Клыки Черкеса, однако, имели такую заостренную форму, что эта улыбка больше напоминала хищный оскал вампира.
   – Почему сразу не приехал? – с притворной строгостью спросил Черкес.
   – Я был занят…
   – По пляжу шлялся? – Черкес надменно поднял подбородок и, щуря глаза, глядел на Ваню.
   – Ну перестань, – Ваня встал и развинченной походкой прошел к столику. – О, новая водичка… Кто подарил?
   Голос его чуть дрогнул. От ревности. Он держал в руках черный флакон Тьерри Мюллера, в то время как его глаза шныряли по столику в поиске новых парфюмерных причиндалов. Не найдя таковых, он отвинтил на флаконе пробку в виде звезды и опрокинул горлышко на подушечки пальцев. Провел ими по запястью. Поставил флакон на место и стал быстрым движением подносить и убирать руку от носа.
   – Чудный аромат, роскошный, – щурился он от удовольствия, скрывая легкую обиду.
   – Одна баба подарила, – вздохнул Черкес. – А у нее есть вкус…
   – Так это же бабские духи, в натуре, – пренебрежительно хмыкнул Ваня.
   – Ничуть, просто ты ничего не понимаешь…
   Ваня снова вздохнул и примостился на кушетке, обитой розовым, в мелкий белый цветочек, гобеленом. Гобелен был прохладным, и Ваня от наслаждения смежил ресницы. Черкес поудобнее устроился в ванне. Потом укоризненно посмотрел на Ваню.
   – Почему сотовый не носишь? – резко спросил он.
   Ваня иронично улыбнулся, по-кошачьи потянулся и, поднявшись с кушетки, посмотрел на покровителя ясными глазами Изабеллы Росселини.
   – Не хочу, чтоб нарушалось мое инкогнито, – чувственно облизнул он нижнюю губу.
   – Чего? – нахмурился Черкес.
   – Послушай, Вахо, – нежно взглянул Ваня на Черкеса, – я ведь и так никуда не денусь. Что-то ты в последнее время стал нетерпелив.
   К тому же я – сторонник минимализма…
   – Что-о? – раздраженно переспросил Черкес.
   – А-а! – Ваня разочарованно и вяло махнул одной кистью. – Ну это термин такой для обозначения стиля жизни. Вещей должно быть мало, они должны быть дорогими и так далее…
   – Как у моего деда в доме? – усмехнулся Черкес. – У него что ни вещь – музейная редкость.
   – Да нет, – вздохнул Ваня, дивясь про себя тупости Черкеса, – я же на пальцах объясняю… Речь даже не о вещах, а о стиле существования.
   – У тебя все сложно, – Черкес шлепнул ладонью по воде, – мыться будешь?
   – Я, пожалуй, в свою студию пойду, – Ваня изучал свои наманикюренные ноготки, – приму душ, посмотрю какого-нибудь Бертолуччи или Антониони…
   Перед мысленным взором Вани возникла его уютная квартирка.
   Внутренний дворик с пальмами, со стоящим у стены «Кавасаки», небольшая, но комфортная гостиная, где на столе с ножками в виде фигурок египтян голубеет небьющееся французское стекло и горят свечи, спальня, где, скрытый от чужих глаз желтовато-шафранным пологом, низко над полом покоится застеленный синим бельем матрас, лежащий на деревянной, снабженной маленькими колесиками основе, ванная комната, облицованная черным кафелем, с модерновой полкой для шампуней и кремов, стилизованной под винтовую лестницу с никелированными балясинами, с круглой глубокой раковиной, подобно ванне снизу заключенной в плотное кольцо черного кафеля.
   – Это ты называется – пришел?
   – А ты вечером приезжай… с водочкой, – зевнул Ваня. – Скучно здесь.
   – Во Франции веселей было?
   Полгода назад Черкес, уступая настоятельным требованиям Вани, отпустил его одного на Лазурный берег. Можно себе представить, что творилось в его дикой необузданной душе, пока Ваня там забавлялся.
   – А как замечательно было… – мечтательно закатил глаза Ваня. – Помнится, я арендовал старенький «Пежо», на сиденье – магнитофон и бутылка холодного «Шабли».
   В ушах – Эллингтон, а сам я еду в Ниццу на джазовый фестиваль.
   Представляешь, живьем услышать Нину Симон?
   Но Черкес думал о другом. Он вспоминал те полные нервной тревоги дни, когда он умолял, приказывал Ване забыть эту идею, выкинуть из головы! Он даже готов был облачиться в джеллабу, покрыть на арабский манер голову светлой тканью, лишь бы угодить Ване, который в течение долгого времени приставал к нему с этой глупой затеей. И вот, едва Ваня собрался на Ривьеру, Черкес унизился до того, что согласился выступать в роли арабского шейха. Ваня, будучи натурой неугомонной и артистичной, любил всяческие розыгрыши. Черкес же в силу традиций, воспитания и дикой своей жизни, был настроен враждебно к подобным забавам. Как он ни изощрялся в просьбах, сколько ни кричал, ни грозил, Ваня был непреклонен. Только на Ривьеру и только один! Черкес в итоге плюнул, скрепя сердце дал добро. Но только после того, как Ваня пригрозил порвать отношения с ним.
   – Слушай, на пляже банзай полный, – жеманно говорил Ваня, – деньги нагло предлагают… Или ты трахни, или тебя трахнут…
   – Кто? – вскипел Черкес.
   – А один мне вообще едва морду не набил, – не слушая Черкеса, продолжал Ваня. – Я, говорит, с зоны, – он рассмеялся тонким птичьим смехом, – с зоны… Словно это дает какое-то право свои законы везде устанавливать!
   – Кто такой? – у Черкеса заходили желваки. – Я ему глаз на жопу натяну…
   – Да расслабься, – томно выгнул спину Ваня и залюбовался своим отражением в зеркале. – Я ему просто сказал, мол, все понял, все о’кей… Знаешь, как на таких кретинов это действует?
   Они теряются, не знают, что делать. Надо, Вахо, психологом быть, понимаешь?
   В этот момент музыкально запиликал мобильник Черкеса. Тот оставил его на столике. Ваня грациозным жестом поднес к уху плоскую серебристую «Нокию».
   – Слу-ша-ю, – растягивая слога, пропищал он.
   – Дай трубу Черкесу, – приказал злой голос.
   – А помягче, – сделал рожицу Ваня.
   – Дай сюда, – Черкес слегка обтер и протянул руку.
   – Ну и козлы твои дружки, – Ваня танцующей походкой подошел к ванне и небрежно передал трубку покровителю, – никакого такта…
   – Да, – грозно сказал Черкес. – Что?
   – Хазаровские здесь, – доложили ему. – Чего они тут забыли – я не знаю. Если они тебе нужны, подгребай к РОВД. Мы их больше держать не можем. Оружия при них не нашли, наркотиков тоже…
   – Как же вы их взяли?
   – Они на наших оперов нарвались в Молдовке, – хмыкнул абонент, – но им даже хулиганку трудно было предъявить, наши их в один момент заластали.
   – А ты не можешь их на старый винный склад отправить? – поморщился Черкес.
   – Сделаем, – ответил абонент, – только с тебя будет причитаться…
   – Какой ты жадный, Валера, – презрительно произнес в трубку Черкес, выбираясь из ванны, – я и так тебя, кажется, не обижаю. О’кей, – он передал трубку Ване.
   Тот секунду помедлил, томным жестом взял трубку и положил ее на столик.
   – Мне нужно ехать, – Черкес с сожалением окинул стройную фигурку своего бойфренда. – Если хочешь, можешь подождать меня здесь.
   – Ну уж нет, – фыркнул Ваня, – я хочу домой, отвези меня.
   – Отвезу, – кивнул Черкес, растираясь розовым махровым полотенцем, – только ты жди меня. Смотри, никуда не уходи.
   – Да куда мне ходить, Вахо? – Ваня краем глаза косился на мускулистую фигуру Черкеса. – Ты же знаешь, я почти никуда не выбираюсь.
   – Знаю, знаю, – Черкес накинул розовый шелковый халат, – то на пляж, то на дискотеку, то на базар. Я тебе продукты через день отправляю, – укоризненно добавил он.
   – Какие это продукты? – поморщился Ваня. – Твои уроды не умеют выбирать овощи. А фрукты! Какое дерьмо они мне вчера привезли… Я все спустил в унитаз. Приходится все делать самому, – с притворной горечью сказал он.
 
* * *
 
   Продержав хазаровских братков в КПЗ до утра, их вызвали к дежурному.
   Усадили рядком на старую деревянную скамью, перед фанерной стойкой.
   Из-за стойки выглядывал дежурный офицер. Толстый и круглолицый, он и сам напоминал своих подопечных, сидевших напротив него. Только у капитана под носом топорщились густые соломенные усы.
   – Ну что, хлопцы, отдохнули? – весело поинтересовался он.
   – Какого черта, капитан, – хмуро зыркнул на него Леха. – За что нас задержали?
   – Как то есть «за что»? – Капитан привстал из-за стойки, оперевшись на нее руками, поросшими рыжеватыми густыми волосами. – А нападение на сотрудников милиции при исполнении служебных обязанностей?
   Это от пяти до восьми тянет. Скажите спасибо, что они на вас отказались писать заявление. А то бы куковать вам как минимум пятерину. Так что не выдрючивайтесь, забирайте вещички и катитесь куда глаза глядят.
   Он принялся выкладывать на стойку отобранные у братков вещички: мобильные телефонные трубки, ключи, деньги, документы, записные книжки, ручки и другое барахло, изъятое при досмотре.
   Леха с дружками поднялись и начали рассовывать вещички по карманам.
   – Мы что теперь, свободны? – Он поднял взгляд на капитана, писавшего что-то в журнале.
   – Практически да, – кивнул тот.
   – Что значит «практически»? – не понял Леха.
   – Вам еще нужно будет проехать кое-куда, – торопливо проговорил капитан, – для проведения следственного эксперимента.
   – Так нас в чем-то обвиняют? – Леха немного разбирался в юридических тонкостях.
   – Не хочешь ехать, так и скажи, – вспылил вдруг капитан, – останешься здесь еще на трое суток.
   – Ладно, не шуми, – миролюбиво улыбнулся Леха, – если нужно – съездим.
   – А где наша машина? – задал резонный вопрос Сальмон.
   – В порядке ваша машина, – успокоил его капитан. – Кстати, нужно заплатить за стоянку.
   – Сколько? – Сальмон полез в карман за деньгами.
   Расплатившись и получив квитанцию от дежурного, они продолжали стоять у стойки. Тут в дежурку вошел еще один офицер, с погонами старшего лейтенанта.
   – Ну что, – словно не замечая присутствующих, он посмотрел на капитана, – готово?
   – Забирай, Валера, – кивнул капитан.
   – Пошли, – старлей показал рукой на выход.
   – Погоди, – вспомнил вдруг капитан.
   Он заставил их расписаться в протоколах задержания и только тогда позволил уйти. Леха двинулся за старлеем, Сальмон и Малыш потянулись следом. Выйдя на крыльцо, Леха достал трубку и хотел отзвониться Хазару, чтобы сообщить о происшествии, но старлей остановил его.
   – Успеешь, – коротко сказал он, и в его голосе послышались металлические нотки.
   Лехе это не понравилось, но телефон он повесил на пояс. Джип стоял прямо перед отделением, перед ним пристроился милицейский «уазик», возле которого толпилось человек пять омоновцев. Леху со товарищи усадили в их собственный джип на заднее сиденье, старлей сел вперед, на пассажирское сиденье, а за рулем устроился небольшого росточка сержант. В «уазик» набились менты с автоматами, и небольшая колонна тронулась.
   – Куда едем-то? – Леха тронул старлея за плечо.
   – Узнаешь, – усмехнулся тот, – в свое время.
   Предводительствуемый «уазиком», серо-зеленый джип неторопливо проследовал по центру города и направился к Молдовке. Леха немного успокоился. Теперь стало ясно, что их везут к тому самому злополучному кафе, где Малыш так неудачно выступил на блондина. Но, не доезжая нескольких километров до Молдовки, «УАЗ» свернул направо и поехал в гору. Леха снова начал волноваться.
   – Не, в натуре, куда путь держим? – Он снова тронул старлея.
   – Руки! – одернул тот Леху. – Говорю тебе, скоро узнаешь.
   Колонна забирала все дальше от города и наконец остановилась перед воротами большого бетонного строения, напоминающего старый ангар.
   – Мы чего здесь делать будем, в натуре? – Теперь уже Леха разволновался не на шутку.
   – Сидеть! – прикрикнул на него старлей и выбрался из машины.
   Дверцы «УАЗа» распахнулись, и оттуда выскочили омоновцы.
   Направив стволы автоматов на джип, они замерли неподалеку. Поняв, что сопротивляться нет никакого смысла, Леха сделал вид, что успокоился.
   Ворота распахнулись, и джип, сопровождаемый автоматчиками, вполз внутрь ангара. В такой ситуации Лехе еще бывать не приходилось. Он напрягал мозги, пытаясь понять, что происходит, но придумать ничего не мог.
   Сержант тем временем выбрался из-за баранки и пошел к выходу. Автоматчики опустили стволы и вышли следом за ним.
   – Эй вы, – Леха тоже выскочил из машины, – какого черта вы нас сюда привезли?
   Тяжелые стальные ворота, обитые деревом, захлопнулись перед самым его носом.
   – Вот блядство! – Леха схватил мобильник и принялся набирать номер шефа.
   – Да, – услышал он недовольный голос Хазара.
   – Шеф, это я.
   – Сука, ты почему не звонишь, – заорал тот, – почему на звонки не отвечаешь?!
   – Я не мог, в натуре, – закричал в ответ Леха, – вчера нас менты заластали в Молдовке, а потом отвезли куда-то за город.
   – Я тебя убью, скотина! – орал Хазар. – Как это они вас взяли?
   Леха ответить не успел, потому что в воротах открылась небольшая дверца, и в ангар зашли несколько человек в гражданской одежде. Первым шел мужик лет сорока с орлиным носом и резким взглядом больших черных глаз.
   – Опусти, – негромко произнес он и показал на телефон.
   Его приятели, направив на Леху и его товарищей стволы короткоствольных автоматов и пистолетов, встали полукругом.
   – Леха, але, куда ты, на хрен, делся? – кричал Хазар, но тот уже его не слышал. Его рука безвольно упала вниз.
   – К стене их, – приказал главный.
   Откуда-то появились наручники, которые защелкнулись на запястьях Лехи, Сальмона и Малыша. Их подвели к бетонной стене, из которой торчали стальные скобы, и приковали к ним.
   – Готово, Черкес, – доложил один из помощников старшему.
   «Черкес, – пронеслось у Лехи в голове, – лидер одной из крупнейших сочинских группировок».
   Несмотря на то что в ангаре было довольно душно, в груди у него похолодело.
   Распахнулись ворота, и в ангар плавно въехал зелено-голубого цвета лимузин. Потом ворота снова закрылись. Опять стало сумрачно. Свет поступал только из небольших окон, находящихся под самым потолком ангара.
   Черкес, с не предвещавшей ничего хорошего улыбкой, подошел к прикованным к стене пленникам и внимательно осмотрел каждого из них.
   – Ты старший? – остановился он перед Лехой.
   – Ну, я.
   – Зачем вы здесь?
   – Так, отдохнуть приехали, – сказал Леха первое, что пришло в голову.
   – А что, в Анапе отдыхать нельзя?
   – А здесь пляжи лучше, – соврал Леха.
   – Ты мне мозги не компостируй, – свел на переносице брови Черкес, – какого черта делаете на моей территории?
   – Мы же ничего такого, Черкес, – оправдывающимся тоном произнес Леха, – просто остановились пообедать, а нас менты заластали.
   – Как зовут? – вроде бы смягчился Черкес.
   – Я – Леха, это Сальмон и Малыш, – кивнул он на своих приятелей. – Мы с Хазаром работаем.
   – Это я уже знаю, – буркнул Черкес, – я тебя спросил, зачем вы здесь? Только отвечай правду.
   – Я же сказал, Черкес, – повторил Леха, – хочешь, позвони Хазару.
   – В гробу я видал твоего Хазара, – передернулся Черкес. – Мелкий воришка. Я его в бараний рог согну. Говори, что вы тут делаете?
   – Просто пообедать…
   Черкес сделал неуловимое движение головой, которое все же заметил его помощник. Сам Черкес подошел к своей изумрудно-голубой тачке и забрался в салон, где работал кондиционер. Его помощник сделал знак троим бойцам, которые положили оружие на бетонный пол и подошли вплотную к прикованным пленникам. Сперва они били их просто руками.
   Били по корпусу, голове, рукам и ногам. Те сопротивляться не могли, а если бы и могли, то не стали бы. Понимали, что одно лишнее движение – и они трупы. У Лехи то и дело звонил мобильник, но взять его не было никакой возможности. Их обрабатывали минут пятнадцать. Когда бойцы Черкеса устали, он снова выбрался из своего шикарного лимузина.
   Теперь он подошел сначала к Малышу. Молча поглядел на него и поморщился, видя, как из угла губы стекает тонкая струйка крови. Потом сделал шаг к Сальмону. Тому досталось больше других. Из его покалеченного многострадального носа капали тяжелые красные сопли. Черкеса аж передернуло.
   Он не любил вида крови.
   – Ну что, – замер он перед Лехой, – будешь говорить?
   – Скажи ему, – прогнусавил Сальмон, – они же нас здесь закопают.
   – Он прав, – кивнул Черкес, – говори.
   Леха молчал. Он понимал, что Сальмон, наверное, прав. Что если он не расскажет сейчас Черкесу о цели их визита, то, скорее всего, живыми им из этого ангара не выбраться. Но что будет, если он все расскажет?
   Что с ними сделает Хазар? Но Хазар был далеко, а Черкес вот он, рядышком.
   Тем не менее сомнения разрывали Леху на части. В какой-то момент он смирился с тем, что придется выложить все начистоту. Ведь если этого не сделает он, все равно выбьют из Сальмона или из Малыша. Но старший-то он, Леха. Поэтому и спрос с него. И сейчас, и потом, когда ему придется предстать перед Хазаром. Если придется… Лучше бы он ничего не знал!
   Тогда и говорить бы ничего не пришлось.
   – Ну, чего ты молчишь? – услышал он голос Черкеса.
   – Мы просто отдохнуть… – снова соврал Леха.
   Черкес тяжело вздохнул и снова отошел в сторону. К хазаровским браткам подошли его бойцы. Они встали в боевые стойки, готовые в любую секунду выполнить приказ хозяина.
   – Не надо, – вдруг раздался голос Сальмона, – не бейте, я все скажу.
   – Сука, – облегченно процедил сквозь зубы Леха, понимая, что своим признанием Сальмон спасает его.
   – Говори, – Черкес подошел к Сальмону.
   Его гвардия расступилась, освобождая ему место.
   – У одного фраера, – шмыгая носом, начал Сальмон, – есть старинная записка. Я ее не видел, говорят, она свинцовая.
   – Хорошо, – ласково проговорил Черкес, – продолжай.
   Теперь Сальмон заговорил быстрее, стараясь ничего не пропустить и выражаться как можно яснее. Правда, получалось у него это не слишком удачно.
   – Короче, там написано о кладе, который спрятан где-то неподалеку отсюда. Точнее я не знаю. Их трое, с ними еще одна баба. Мы должны были следить за ними и забрать клад, когда они его найдут.
   – Что за клад?
   – Казна какого-то древнего царя до нашей эры.
   – И как же вы за ними следили из кафе? – удивленно поднял черные брови Черкес.
   Сальмон замолчал. Проговориться еще и о маячке значило бы навлечь на себя гнев Хазара. Но он и так уже его навлек на свою голову.
   – У одного из их группы радиомаяк, – прогнусавил он. – Хазар видит, куда они двигаются и говорит нам. Так что мы должны только ждать.
   – Неплохо придумано, – похвалил Черкес. – И где же они сейчас?
   – Сейчас не знаю, – покачал головой Сальмон, – мы на связи почти сутки не были.
   – А вчера, где они были вчера?
   – Подались в горы, немного не доезжая Дагомыса. У них маршрутка, на которой они ехали, загнулась.
   – Как думаешь, – Черкес обернулся к своему помощнику, – где они могут быть сейчас?
   – Это смотря куда они направлялись… – пожал тот плечами. – Если в горы, то где-нибудь у границы Кавказского заповедника, если в сторону Сочи, то могли уже добраться до города…
   – Почему они не поехали дальше по трассе? – Черкес перевел испытующий взгляд на Сальмона.
   – Я же говорю, у них маршрутка сломалась. Их чуть наши менты не заластали. Но ребята от них сдернули в горы.
   – Значит, идут в сторону города, – сделал вывод помощник Черкеса.
   – Думаю, ты прав, – кивнул он. – Одно меня волнует: слишком уж много народу за ними охотятся. Небось, большие сокровища? – Он снова поглядел на Сальмона.
   – Хазар сказал: на всех хватит, – подтвердил тот.
   – Ну, раз Хазар сказал, – весело рассмеялся Черкес.
   Он резко развернулся и пошел к своему лимузину.
   – Поехали, – сказал он, забираясь в салон.
   – А с этими что, в расход? – показал на пленников его помощник.
   Черкес остановился и на секунду задумался.
   – Не нужно, – он брезгливо поморщился.
   Потом вернулся и вплотную подошел к Лехе.
   – Скажешь своему гребаному Хазару, – зло прошептал он, – чтобы на моей территории больше не появлялся. Понял?
   – Понял, – сглотнув слюну, ответил Леха.
   – Если встречу его или кого-то из вас, – он сделал выразительный жест, проведя ребром ладони по горлу. – Отпустите их.
   Еще не веря своему счастливому освобождению, Леха облегченно вздохнул.
   Он косился на братков Черкеса, снимающих с них наручники, все еще ожидая, что их сейчас расстреляют или просто перережут им глотки.
   Но ничего такого не произошло. Видимо, Черкес посчитал, что Хазар и сам с ними расправится, узнав об их предательстве. Он уселся на заднее сиденье лимузина, и тот, почти неслышно урча мощным двигателем, выплыл из ангара. Команда Черкеса вышла следом за лимузином, устроилась в двух джипах, поджидавших их за воротами, и отчалила.