Серегин Михаил. Доноры за доллары

* * *

   Слово «скандал» не покидало голову Кирилла ни на минуту. В вечер после разговора с Головлевым он ничего не стал рассказывать Людмиле. Он попросил ее только прекратить строить планы, касаемые Лямзина.
   – Это почему же? – надула губки Люда, причесываясь у зеркала.
   – Потому, – лаконично ответил Кирилл. – Я тебе просто запрещаю, и все.
   Люда посмотрела на него с удивлением: за время их знакомства он ни разу не разговаривал с ней таким тоном.
   – Интересненько, – протянула она. – А кто тебе сказал, что я тебя послушаю, а?
   Воронцов понял, что спорить с ней бесполезно и надо действовать другими методами.
   – Люда, это просто глупо – рассчитывать обвести вокруг пальца целую банду преступников. Во-первых, твоим показаниям никто не поверит – ты лицо заинтересованное. То, что я принимал участие в их операциях, выяснится сразу же. Ты в момент заработаешь своему ребенку папу-уголовника. Или будешь ему рассказывать, что я был летчиком-испытателем и погиб на работе? – саркастично спросил он у еще больше надувшейся Людмилы. – К тому же у них наверняка есть «крыша», которая просто не позволит нам разрушить такое выгодное производство. Кто мы с тобой такие? Рядовые обыватели. А у этих ублюдков наверняка прихват есть и в ментуре. Посмотришь, как нам будет весело, если мы разворошим это осиное гнездо.
   – И что же ты предлагаешь? Отказаться от этих денег, забыть о них? – начала заводиться Людмила. – Да я лучше подохну, но и этих козлов с собой прихвачу!
   Кирилл не уставал удивляться кровожадности и злости этой женщины, которая носила под сердцем его ребенка. Иначе, как «волчица», он ее теперь про себя не называл. Он испытывал ужас при мысли, что она станет его женой, и уже почти смирился с ролью «подкаблучника», которая была уготована ему в конце этого сложного пути. С другой стороны, его почему-то еще больше заводила возможность спать с такой хищницей. В последнее время их любовные игры все больше напоминали садомазохистские оргии, и это устраивало, похоже, обоих.
   – Милая, – старался Кирилл смягчить свою подругу. – Ну что ты извелась из-за этих денег? Я же все равно на тебе женюсь...
   – И мы будем вдвоем нищету плодить? – возмущенно откликнулась она.
   – Ладно, не горячись – тебе вредно волноваться. – Кирилл подошел и стал гладить Люду по волосам.
   Она потянулась всем своим гибким телом и, зевая, спросила:
   – Ты обещаешь?

* * *

   Кирилл очень долго сомневался: стоит ли затевать такое дело. Ему вспоминались постоянно какие-то громкие скандалы, которыми так любила питаться пресса: Моника и Билл, принц Чарльз и его любовница, Том Круз – голубой – все эти темы не давали ему покоя.
   Он понимал, что если все пройдет удачно, то победа над Лямзиным ему обеспечена. Да и дело не столь преступное, как, например, похищение детей.
   Через неделю Кирилл, осаждаемый с одной стороны своими мыслями, а с другой – нытьем Людмилы, наконец принял решение.
   В этот день он подошел к Головлеву и сказал:
   – Я подумал, что последовать вашему совету будет самым лучшим выходом из сложившейся ситуации.
   – Неужели? – насмешливо пропел Головлев. – И что же на вас так повлияло? Вещий сон?
   – Вы зря прикалываетесь. Мне вообще не до шуток. Я просто хотел у вас спросить: как правильно организовать все дело?
   – Очень просто. Вы находите девушку, которая соблазняет его и приводит поразвлекаться с ней в заранее приготовленное место. Там в шкафу, из которого открывается наиболее выгодный ракурс, сидите вы с видеокамерой и снимаете все происходящее. После того, как Лямзин покидает помещение, вы спокойненько себе переписываете кассету в двух экземплярах. Одну оставляете себе, припрятав понадежнее, а другую отсылаете Лямзину с сопроводительным письмом. Так, мол, и так – располагаю секретной информацией, и если вы не хотите, чтобы она перестала быть секретной для некоторого круга лиц, в частности – для вашей жены и детей, то вам придется расстаться с энной суммой денег в пользу владельцев этой кассеты. После чего копия передается вам в полное распоряжение. И все – сидите и ждите, а потом деньги в кучки складывайте. Элементарно, я же вам сказал.
   – Одна проблема – кто будет его соблазнять?
   – Да кто угодно! На свете много девушек хороших... Однако я бы вам, например, не рекомендовал нанимать какую-нибудь шлюху. Лямзин у нас человек брезгливый и чистоплотный, к тому же затюканный женой. Также есть вероятность, что он что-то заподозрит. Так что, я думаю, нужно, чтобы это был человек ему хорошо знакомый, кто-то из его окружения. Попробуйте с кем-нибудь из медсестер. А кстати! – как будто спохватился Головлев. – Очень неплохо было бы, чтобы это сделала ваша подруга. Людочка, кажется? Он, между прочим, на нее глаз раньше вас положил. В подобном случае все будет достаточно просто. К тому же вы не будете нуждаться в необходимости отстегивать вашей наемнице некоторую сумму. Да и Лямзину будет приятнее обладать женщиной, которая ему так нравится. Все будет естественно...
   – Вы с ума сошли... – Воронцов побагровел от возмущения. – Как... как... как вы можете так говорить о моей любимой женщине?
   – Не орите, юноша, ее никто не съест. Мы с вами не в монастыре живем, и потому, я думаю, ради такого дела вы можете потерпеть, если попу вашей мадамы потрогает кто-то другой. Решайтесь, юноша, – такие деньги стоят того...
   – Попу моей женщины трогал и буду трогать только я сам!
   – Вы думаете? – рассмеялся Головлев и повернулся к Кириллу спиной.
   Не успел он сделать и двух шагов, как получил в спину увесистый толчок.

* * *

   Я очень обрадовался, услышав в телефонной трубке знакомый голос.
   – Юрий Николаевич! Добрый день, давненько вас не было слышно!
   – Конечно, денно и нощно по вашим делам гоняюсь, Владимир Сергеевич! Пожалели бы старика, подмогнули бы что-нить, – лукаво заныл Чехов. – Ладно, Ладыгин, хватит раскланиваться. Я вас жду за станцией метро в своей колымаге. Есть серьезный разговор – можете отлучиться на минутку от ваших несчастных пациентов?
   – Чего это они несчастные? – обиделся я.
   – Ладно, ладно – счастливые. Собирайтесь, наконец, быстрее!
   – А может, вы ко мне – чайку попьем?
   – Нет уж, лучше вы к нам! Ты что, Ладыгин, забыл, что я от вас сбежал?
   – А, ну да... Вы, как всегда, – в своем загадочном репертуаре. Я через пятнадцать минут буду.
   Я сдал дела присмиревшей после известных событий Инночке и пошел на указанное место встречи. Там меня, восседая в своем рыдване, поджидал Чехов. Выглядел он посвежевшим – видимо, азарт охоты оказал на него положительное влияние. Чехов, по своему обычаю, сразу же приступил к делу:
   – Прощупал я твою фирму и нарыл очень интересный фактик. Судя по регистрационным записям диспетчера, машина несколько раз отсылалась по одному очень странному адресу. Если ты со мной туда съездишь, я тебе буду очень благодарен.
   – А что за адрес?
   – А ты не дрейфь – сюрприз будет, – прищурился он. – Так едем?
   – Поехали, раз так.
   Пришлось сказать Инне, что меня вызывают на консилиум в подотчетную нам поликлинику, и срываться как можно скорее.
   Мы проехали практически пол-Москвы и выехали на окраины. Начались какие-то неприглядные промзоны и запорошенные снегом предместья. Наконец мы свернули на боковую дорогу и, немного поплутав, уткнулись в высокий бетонный забор. Индустриальный пейзаж украшала дымящая труба, которая упиралась в серое небо.
   – Что это? – спросил я, содрогаясь от неприятных каких-то предчувствий.
   – Крематорий, – торжественно ответил Чехов и заглушил мотор. – Вылазь, пойдем знакомиться.
   Я послушно вышел, глядя на дым, коптящий небо. Я, кажется, понимал, зачем мы здесь. Чехов запер машину, и мы молча пошли к проходной. Там закутанный в доху дед строго спросил у нас пропуск. Чехов показал ему красную корочку, и мы беспрепятственно вошли на территорию. Вход в основное здание был так же мрачен, как и само предназначение этого заведения. Непонятно было, почему оно находится так далеко от всяческих медицинских учреждений. Об этом я и спросил Чехова.
   – Это только на первый взгляд – далеко, – ответил он. – Вон, посмотри. – Он махнул рукой в сторону заснеженного леса.
   Если внимательно присмотреться, то в лесу виднелись какие-то несимпатичные постройки.
   – Это что? – опять поинтересовался я.
   – Это тубдиспансер.
   – А почему в таком странном месте? За городом? Как сюда люди-то добираются?
   – Все-таки наивный ты какой-то, Ладыгин. Как могут, так и добираются. Иногда их привозят. Это тебе не ваша элитная шарага, где людей режут за большие деньги. Здесь клиент совсем другой. Тубик – болезнь бомжей в основном.
   – Это я знаю, но...
   – Ну, и что ты встал как вкопанный? – строго спросил он у меня. – Пошли уже.
   – Скажите, Юрий Николаевич, а какое отношение имеет «Эдельвейс» к этому неприятному месту?
   – Как обычно – по персональному вызову машины приезжали сюда за выручкой.
   – Стоп, а какая здесь выручка? Это разве коммерческое предприятие?
   – Правильно мыслишь, Владимир Сергеевич! То-то и оно. Меня этот факт больше всего и зацепил. Поэтому и стал это место раскручивать. Но ехать сюда одному – удовольствие сомнительное, поэтому и тебя прихватил. Ты же врач и во всем гораздо лучше разбираешься.
   – То есть у нас есть возможность узнать, что здесь делали инкассаторы, что привозили или что увозили, – я так понимаю?
   – Так. Но можно подумать, ты сам не догадываешься, для чего сюда машина приезжала. Кроме как от трупов избавляться, здесь больше делать нечего.
   – Да, конечно. – Мысли мои отчего-то путались. Не ясно, то ли от неприятного запаха, то ли от нахлынувших воспоминаний о том, что уже затерлось в душе временем.
   Мы потянули тяжелую скрипучую дверь и вошли в темный и абсолютно пустой коридор. Долго раздумывали, в какую сторону податься, и наконец пошли в том направлении, где из-под двери пробивалась тоненькая полоска света.
   Не успели мы пройти и полтора метра, как за нашей спиной раздался строгий голос:
   – Молодые люди, а вы что здесь делаете?

* * *

   – Повернись, козел, и получи, как мужчина! – орал в бешенстве Воронцов, вцепившись в плечи Головлеву.
   Тот, не поворачиваясь, схватил Кирилла за локти и с неожиданной силой перебросил его через себя. Кирилл грохнулся плашмя на покрытый паласом пол и сильно отбил себе спину. На секунду у него потемнело в глазах от боли, но только он увидел движущуюся мимо его лица ногу Головлева в лакированном пижонском ботинке, как вцепился в нее изо всех сил и дернул на себя. Головлев, подтвердив поговорку «Чем больше шкаф, тем громче падает», со страшным шумом рухнул ничком, успев, однако, выставить вперед руки.
   – Ах, ты... – взвился он, лягнув ногой прямо в лицо Кирилла, который не успел отпрянуть.
   Из носа Воронцова немедленно полилась кровь, а на скуле стал лилово наливаться огромный синяк.
   – Стой, падла, – шипел он, стараясь задержать Головлева, который опять пытался покинуть поле боя.
   – Что-о?... – обернулся тот.
   Он подбежал к Кириллу, который так и не мог встать, и с разбегу пнул его в живот, размахнувшись, как по мячу.
   Воронцов охнул и согнулся пополам.
   – Ползи, говно, к своей шлюхе и передавай привет сладкой жопе от моего члена. Он по ней скучает. – Головлев снова рассмеялся и пошел прочь по коридору.
   Отделав наглеца под орех, он ощутил самодовольство большого, сильного самца, который прогнал конкурента со своей территории. Однако кое-что все же омрачало его радужное настроение.
   «Черт, не получилось! Чужими руками таскать каштаны из огня гораздо приятнее. Слабоват оказался мальчик. Нужно было с ним по-другому... Ну, ничего. Это не повод отказываться от плана. Я не такой осел, чтобы упустить возможность насолить этому идиоту Лямзину, заодно и денег немного подзаработать. Что ж, придется немного поднапрячься...»
   С этими мыслями Головлев поднялся в курилку, чтобы забыться и развеяться, послушав новые байки, и посплетничать самому.

* * *

   – Вот что, Михаил Петрович, мне бы хотелось, чтобы вы немедленно отправились с вашим ассистентом в операционную и привели в порядок все, что до сих пор еще в нерабочем состоянии. Сроку вам дается два дня. По окончании срока вы мне обязаны отчитаться в готовности операционной к работе по ее прямому назначению. Это понятно?
   – Но...
   – Что непонятно? – Козлов от нетерпения даже привстал.
   – Да все понятно. Только вот... Вы уверены, что все оборудование исправно и в наличие все медикаменты?
   – Ты тупой, что ли? – удивился Дмитрий Анатольевич. – Тебе я это все проверить и поручаю. Действовать надо начинать, хлеб свой в поте и крови зарабатывать.
   Карташов сперва довольно угрюмо посмотрел на директора, потом, видимо, спохватился и достаточно лояльно произнес:
   – Да, все понятно. Разрешите поинтересоваться – операции какого рода нам предстоит делать?
   – Изъятие органов – информация принята?
   Карташов кивнул и спросил разрешения идти.
   Козлов его отпустил и стал заносить в память компьютера всю необходимую информацию, попутно сверяясь, не упустил ли он чего из виду.
   – Ах, да, – сказал он себе через некоторое время. – Служба доставки.
   Перегнувшись через столик, Дмитрий Анатольевич нажал кнопку селектора и сказал секретарше:
   – Наташа, свяжитесь с «Эдельвейсом» и вызовите инкассаторов.

* * *

   Кирилл приходил в себя, держа голову под холодной водой в умывальнике мужского туалета. Его трясло, но не столько от холода, сколько от злости. Он никак не мог признать свое поражение и смириться с тем, что за оскорбления в адрес его невесты он не смог отомстить должным образом. Единственное, что могло потешить его самолюбие, это воспоминание о противном треске, который раздался при падении Головлева. Кажется, это были его очки-хамелеоны, которым завидовала вся клиника. Но очки, хоть и дорогие, не могли насытить жажду мести, и потому он впервые за долгие годы плакал, держа лицо под холодными струями.
   Успокоившись, он стал смотреть на свое изменившееся отражение в зеркале и размышлять. Все его мысли постепенно обретали былую стройность и логичность. Он сопоставил несколько фактов и сделал выводы. То, что ему вдруг представилось, заставило его снова побледнеть.
   – Черт! – вскрикнул он и стукнул кулаком по стене.
   Кусок кафеля с треском откололся и шлепнулся на пол. Кирилл проводил его мутным взглядом. Он принял решение.
   Придя домой на час раньше, он не застал Людмилу дома. Это его немного порадовало. Было как-то страшно начинать прямо с порога...
   Он медленно, осторожно разделся и, морщась от боли в спине, полез под душ. Теплая вода немного расслабила его и размягчила душу. Вылез, достал из холодильника бутылку пива, которую заботливая Люда всегда держала для него наготове. Усевшись перед телевизором, включил видео, не проверив, что там за кассета. Кассетой оказалась запись Людмилиного дня рождения, на котором они только и делали, что целовались у всех на глазах, кормили друг друга с вилки и не отходили друг от друга ни на шаг.
   Кирилл начал чувствовать, что его решимость тает, словно снег на солнце. Этого очень не хотелось, поэтому он решительно переключился на телевидение. Шел какой-то боевик, который занял его внимание и отвлек от посторонних мыслей.
   Допив все пиво в холодильнике, Кирилл отметил для себя, что Люды очень уж долго нет. Мрачные мысли вновь зароились в его голове. Но тут входная дверь хлопнула, и в комнату вошла раскрасневшаяся на морозе Людмила, на ходу расстегивая свою шубку.
   – Привет! – певчей птичкой пропела она. – Здравствуй, милый, здравствуй, хороший!
   Она подошла к Кириллу и стала тянуться к его губам.
   – Ой, что это? – отпрянула она и стала трогать его лицо.
   Люда включила свет и внимательно осмотрела лицо Кирилла.
   – Ты подрался? – строго спросила она. – С кем?
   Он нахмурился. Почему-то совсем расхотелось посвящать ее в подробности того, что произошло.
   – Да, какие-то придурки в подворотне пристали – ты же знаешь, сейчас по вечерам ходить опасно. И ты бы тоже так надолго не задерживалась, – буркнул Кирилл. – Где была-то?
   – Ой, ну опять началось! Отелло, тоже мне! – фыркнула Люда, изображая недовольство, хотя и было видно, что ей чертовски приятно. – Я тебя забыла предупредить. У нас санитарка заболела, и меня попросили подежурить за нее вечерком, пока она не выйдет. Так что теперь я частенько буду задерживаться.
   Он смотрел, как она двигается по комнате, снимая с себя одежду и напевая что-то безмятежное под нос. Он смотрел и видел это тело, которое он так любил и которое скоро должно было стать... Кирилл чувствовал радость от того, что вот она, такая замечательная, пошла на то, чтобы ради него, непутевого, на многие месяцы потерять красоту своего тела и испытать мучения материнства. И поняв все это, он просто не смог задать ей тот вопрос, который задать ему так хотелось.
   – Иди сюда, – сказал он ей.
   – Чего, малыш? Тебе больно? Хочешь, я тебе что-нибудь вкусненькое приготовлю? – Она присела перед ним на корточки, заглядывая в лицо.
   – Все будет хорошо, милая. – Он гладил ее по голове и все сильнее таял.
   – Ни секунды не сомневаюсь! – засмеялась она и потянулась к его губам своим пунцовым ртом.

* * *

   – Нам бы заведующего, – громко сказал Чехов, щурясь в темноту.
   Его слова прокатились эхом по коридору и замерли за спиной у того, чей темный силуэт едва выделялся на фоне черного дверного проема. Мне стало жутко, но я постарался взять себя в руки и сказать:
   – Вы не могли бы подсказать нам, с кем мы можем побеседовать по одному очень деликатному вопросу?
   Силуэт стал приближаться, мерно шагая по каменному полу. Было очень неприятно встречаться с незнакомцем в полной темноте. Но тот по пути отклонился от прямого курса, подошел к стене и щелкнул выключателем. В коридоре зажегся яркий свет. Мы невольно зажмурились.
   – По какому вопросу? – спросил незнакомец, которого мы теперь могли рассмотреть.
   Он был высок и достаточно худ, его светлые глаза смотрели вопросительно из-под седых бровей.
   – Мы из РУОПа. – Чехов снова достал свои корочки. – Нас интересуют полученные нами сведения по поводу сотрудничества вашего крематория с одной фирмой. Хорошо бы поговорить с кем-то из руководства.
   – Пройдемте в мой кабинет, – кивнул нам незнакомец и пошел в том направлении, в котором мы и шли с самого начала. И подошел к двери, за которой горел свет. На ней была застекленная табличка: «Пихтин Анатолий Александрович, заведующий».
   Мы вошли в просторный и холодный кабинет, обставленный с казенной примитивностью. Мне, избалованному дорогими интерьерами нашей клиники, показалось совершенно диким, что у заведующего в комнате из мягкой мебели только три стула, обитых дерматином.
   – Присаживайтесь, – сделал он приглашающий жест, указывая нам на стулья.
   Мы сели, и Чехов немедленно выложил все наши вопросы. Напористость и прямолинейность всегда принадлежали к его характерным качествам.
   – Мы к вам, Анатолий Александрович, по такому вот делу. Имеется информация о вашем сотрудничестве с инкассаторской фирмой «Эдельвейс». Это достоверная информация?
   Заведующий бросил быстрый взгляд на Чехова и снова хмуро уставился в стол.
   – Да, – коротко ответил он.
   – Замечательно! – кивнул Чехов. – Не могли бы вы сказать, какого рода сотрудничество это было?
   – В смысле?
   – В том смысле, для чего вам понадобились услуги инкассаторов?
   Анатолий Александрович пожал плечами и надменно вздернул подбородок:
   – Затем же, зачем и все.
   – То есть вы отправляли выручку? Извините, а не могли бы вы мне как заведующий государственным учреждением подсказать, что за выручка у вас здесь бывает? С каких, извините, сделок?
   – Этого я вам сказать не могу. Это наша личная служебная тайна, – невозмутимо ответил заведующий, двигая пальцем по столу канцелярскую скрепку.
   – Зато я вам скажу, – грозно заявил Чехов, вставая и подходя к столу. – Инкассаторская машина привозила вам трупы людей, которые вы должны были сжигать.

ГЛАВА 21

   В баре было очень многолюдно, и от мысли занять столик поприличнее пришлось сразу же отказаться. Они плюхнулись на высокие стулья около стойки, которые Вжик почему-то называл «блядскими». Оглядев соседок, чьи круглые попки аппетитно расплющивались о сиденья таких же стульев, Фой понял почему.
   – Что за место! – стонал более молодой и потому совершенно аморальный Вжик, глядя по сторонам и подмигивая полуголой официантке. – Эх, пусти меня в такое место наподольше, я бы...
   Что «он бы», сказано не было, но было совершенно ясно по закатившимся глазам и довольному оскалу Вжика.
   – Да ладно ты, успокойся! – раздраженно сказал Фой, которому в последнее время было как-то не до женщин. – Мы сюда работать пришли, а не слюнями стойку поливать.
   – Ой, ну перестань! Тут делов-то на минуту. Щас с клиентом добазаримся, а потом оттянемся по полной программе – зря, что ли, шеф такие бабки вгрохал на вход? Вот и отработаем их здесь, чтоб аж жопу ломило! – Он захохотал, отвесив попутно звонкий шлепок по голой попке официантки.
   Та только улыбнулась и пошла дальше, вихляя бедрами и держа поднос на уровне темных сосков.
   – Нет, ну ты смотри! – присвистнул ей вслед Вжик. – Эй, официантка! Мне двойную тебя и повторить!
   К стойке подошли два вертлявых подростка неопределенного пола с разноцветными клоками вместо волос и в очках с пластиковой оправой. Они о чем-то пошептались с барменом и положили на стойку деньги. Бармен кивнул, отвернулся, а потом, сделав вид, что случайно, положил руку на стойку, занимаясь между тем своими делами. Один из подростков, воровато оглянувшись, накрыл ладонь бармена обеими руками. Тот медленно освободил руку, явно оставив что-то под пальцами парня. Парень еще пару секунд подержал руку на стойке, непринужденно болтая с приятелем, потом сощурился и медленно стащил ее вниз и быстро засунул в карман. Не теряя ни минуты, оба скрылись в толпе.
   Фой нервно крутил головой и понимал, что, если они сейчас же не займутся делом, он просто потеряет напарника. Только Вжик поднял руку, чтобы подозвать бармена, Фой стащил его с табурета и поволок прочь.
   – Фой, ну ты и гад! Мог бы и до начала выступления подождать! Ну, хоть одним глазком! – упирался бугай Вжик, цепляясь по дороге за все сколько-нибудь подходящие к случаю предметы.
   «Послал мне шеф идиота!» – думал Фой, сожалея о том, что ему больше не разрешают работать в одиночку.
   Войдя в дверь с надписью «Служебное помещение. Посторонним вход запрещен», они наткнулись на высокого охранника, который дремал на табурете, открыв рот и положив жилистые руки на живот. Его длинные ноги перегораживали проход так, что пробраться незамеченными не было никакой возможности.
   К счастью, в этом не было и надобности.
   – Эй, парень! – окликнул спящего Фой, осторожно, стараясь не испугать, толкая его в бок.
   Тот проснулся и резко встал на ноги, пошатнувшись, и тут же спросил:
   – Кого надо?
   – Мы от Виверны.
   Охранник молча пропустил их и снова удобно устроился на своем стуле. Напарники поднялись по крутой железной лестнице, очень похожей на пожарную, потом, громыхая подошвами, миновали железный переход, нависший над узким двором, и попали в соседнее здание через выбитое и преобразованное в дверь окно.
   Дойдя по вонючему коридору до конца, они уперлись в бронированную дверь и стали стучать в нее кулаками. Через несколько минут тяжелые шаги приблизились к двери и кто-то стал наблюдать за ними сквозь огромный «глазок».
   Фой, матерясь, достал пистолет и приставил к «глазку».
   – Открывай, придурок! – заорал он в замочную скважину.
   Дверь торопливо открыли. На пороге стоял абсолютно лысый человек среднего роста и смотрел на вошедших округлившимися глазами.
   – Ты че, своих не узнаешь? – недовольно пробурчал Фой, отодвигая человека плечом и проходя по коридору, который выглядел гораздо лучше, чем предыдущий. Повернув налево, они без стука вошли в кабинет за бежевой дверью.
   Кабинет был очень маленьким, и в нем были только стол и маленькое кресло. За столом сидел моложавый господин и считал деньги, складывая их ровными пачками на краю стола. Увидев напарников, он схватил пистолет, лежавший рядом, и наставил его на вошедших.
   – Спокойно! – прикрикнул на него Вжик. – Все свои.
   Тот, наконец узнав Фоя, расслабился и спросил:
   – Кто это с тобой?
   – Это мой новый напарник – Вжик.
   – Благородное имя, – кивнул хозяин кабинета и вернулся к пересчитыванию денег.
   – Кот, нас прислал Виверна, – продолжал Фой.
   – А я думал, вы сами пришли, – насмешливо отозвался тот, кого назвали Котом.
   Фой пропустил остроту мимо ушей, зная мерзкую манеру Кота выматывать собеседника своими колкостями до нервного изнеможения. Поэтому, не теряя времени, Фой приступил к делу.
   – В общем, так – хозяину снова нужна девка. Здоровая и без особых проблем с родственниками. Деньги получишь, как в прошлый раз.
   – Ни фига, – спокойно отозвался Кот, кладя новую пачку в ряд с остальными.
   – Чего-о? – протянул Вжик.
   Фой толкнул его локтем в бок:
   – Заткнись, без тебя разберусь!
   Потом подошел поближе к столу и посмотрел Коту в глаза:
   – Ты против? Тебя в прошлый раз не устроили условия сделки?