Страница:
Отец Василий шел и чувствовал, как страшное напряжение, державшее его в своих когтистых лапах все эти дни, постепенно уходит, а все его существо постепенно наполняется радостью бытия.
Когда священник подошел к храму, молодой диакон Алексий уже ждал его.
– Батюшка! – радостно кинулся он навстречу. – Я вам звонил-звонил, звонил-звонил! А вас все нет и нет!
– Управился без меня? – наклонил голову отец Василий.
– Еле-еле! – шумно выдохнул Алексий.
– Вот и молодец! – похвалил помощника священник.
– А где вы были? – обиженным голосом спросил диакон. – Неужели у милиции снова что-то произошло?
– Угадал, – кивнул священник. – Вот и пришлось задержаться.
– Я все сделал, – жалобным голосом затараторил Алексий. – Но младенцев-то я без вас никак окрестить не могу. Пришлось назначить им на сегодня.
– Вот и умница! – снова похвалил диакона отец Василий. – Что бы я без тебя делал?
– Не смейтесь, батюшка! – не поверил в искренность похвалы диакон. – Неужели я своего места не знаю?
– Очень хорошо знаешь! За то и хвалю.
Заутреня прошла на большом душевном подъеме. Местные старушки – завсегдатаи всех его служб – благостно улыбались, завидев, наконец, своего батюшку, да и сам отец Василий чувствовал себя по-особенному, так, словно вернулся домой из далекого и бессмысленного похода.
После службы он исповедовал и причастил двух обратившихся в веру девушек и засел за документы вместе со своим бухгалтером. Но, чтобы до мельчайших деталей просчитать все предстоящие до конца года расходы, пришлось посидеть часа два. Бухгалтер – зрелая, глубоко верующая женщина – в принципе не шла ни на какой риск и, разумеется, была права. Лихачество в столь ответственном деле, как финансы, вещь абсолютно неприемлемая.
Тем не менее отец Василий порой достаточно смутно представлял, как сумеет воплотить все свои замыслы в жизнь. На все, на самую малую мелочь, требовались деньги. Может быть, именно поэтому его и обуревали всевозможные мечтания. Ведь в конце концов деньгами могло обернуться что угодно.
Договорись с директором, нанеси визит в школу, и родители учеников обязательно вспомнят, что в Усть-Кудеяре снова появился храм Божий. Но, увы, сейчас лето – время каникул.
Можно было попытаться побудить наиболее активных прихожан как-то помочь больнице или расположенному на самом краю Усть-Кудеяра дому престарелых. Собственно, ни одна акция не осталась бы совсем уж незамеченной, но отец Василий и сам прекрасно понимал, что не настолько уж и активны местные прихожане, а из тех, что активны, далеко не все пригодны к выполнению хоть сколько-нибудь ответственной миссии.
Внезапно он рассмеялся. Все его наполеоновские планы выглядели, конечно, весьма привлекательно, но за работой он совершенно забыл, что сегодня ему предстоит нечто пусть и меньшее по размаху, но гораздо более конкретное, чем грандиозная христианская акция, – цистерна.
Отец Василий нашел нужный телефон и позвонил бригадиру строителей. Не так давно они договорились, что по мере необходимости Виктор Петрович будет присылать на строительство его дома ребят. Но денег на завершение стройки отчаянно не хватало, а «ребята» брали за работу сразу и наличными. Потому и затянулась эта строительная «пауза» на до неприличия длительный срок. Но сегодня случай был особый – цистерну следовало заварить в любом случае и как можно скорее.
– А Виктор Петрович на объекте, – ответила по телефону супруга бригадира.
– На каком объекте? – не понял священник. Он точно знал, что сейчас у бригады никакой работы нет.
– Ну вы, наверное, знаете, за поворотом на Дубки… – пояснила бригадирша.
Это было совсем рядом с его домом, но никакого объекта отец Василий там не видел.
– Где это? – спросил он.
– Сразу за автостоянкой. Там еще рощица такая. Ну вот за ней и стройка.
– Но мы же с ним договаривались, – напомнил священник. – Он сказал: звоните, я тут же пришлю ребят.
– Ну, ему позвонили, сказали, надо выходить. Он не мог отказать Парфенову… Да и платят хорошо.
– Спасибо, – поблагодарил священник и повесил трубку.
Имя Александра Парфенова, а проще бандита по кличке Парфен, запросто парившегося, если доверять Вериной исповеди, с начальником местной милиции в одной баньке, многое объясняло.
«Понятно, – вздохнул отец Василий. – Парфену не отказывают. Поди откажи главному бандиту Усть-Кудеяра! А кто мне теперь заварит цистерну?»
День у него был относительно свободен, и отец Василий понял, что единственным верным решением будет ехать на стройку, благо это совсем рядом с его домом, лично искать бригадира и настаивать, чтобы тот выполнил взятые на себя обязательства. В конце концов, его деньги ничуть не хуже парфеновских.
Искать Виктора Петровича он поехал на своих «Жигулях». И всю дорогу до парфеновского «объекта» думал. Последние события несколько изменили его взгляды, и отец Василий даже начал всерьез прикидывать, не наставить ли в доме каких-нибудь специальных устройств. Конечно же, все это стоило денег, но кое-что он мог сделать и сам, бесплатно: скажем, спрятать телефонный шнур от умышленного повреждения. Простая, в общем, работа может резко повысить безопасность его семьи.
И только на трассе, метров за триста до нужного ему поворота на Дубки, отец Василий понял, что ему стыдно. Последние события все-таки не прошли бесследно, и он стал полагаться на Господа меньше, чем на себя. Он не знал, когда с ним произошла эта трансформация, но опасность подобного отношения к жизни понимал. Тем более при его сане.
«Господи, прости мне мой грех! – зашептал он. – Вразуми меня, человека слабого, неразумного! Наставь на путь истинный, дай мне сил не падать духом!» И только повернув на Дубки и проехав березовую рощу, отец Василий вмиг забыл о своих проблемах.
Открывшаяся его глазам стройка потрясала своим размахом. Сразу за рощицей, отделяющей объект от трассы, шла вторая дорога, уже отсыпанная гравием, по которому тщательно елозили дорстроевские катки. Возле гигантского котлована стояли многочисленные ящики с импортными надписями на фанерных стенках, рядом стояла уже смонтированная и, похоже, уже работающая автозаправка, а прямо за котлованом сверкал серебром уже смонтированный ангар. И он был не один, рядом торчали черные железные ребра еще двух будущих ангаров. Ничего близкого по размеру капиталовложений Усть-Кудеяр не видел уже лет пятнадцать!
Отец Василий поставил машину в сторонке от грохочущих строительных механизмов и вышел. Похоже, что здесь работали все местные строители. У ангаров глухо матерился бригадир Виктор Петрович, у котлована суетилась целая когорта работяг в одинаковых оранжевых куртках. Люди вскрывали ящики, перетаскивали какие-то длинные металлические конструкции, раскидывали дымящийся асфальт, возились у тракторов. Жизнь бурлила и кипела, как на комсомольской стройке из советского кинофильма.
– Не стой на дороге, батюшка! – заорали сбоку, и отец Василий стремительно посторонился.
Мимо него протащили длиннющий черный рулон.
– Ну-ка, иди сюда, святой отец! – позвали его, и священник обернулся.
Под березками был натянут тент, а под тентом, за широким дощатым столом, сидели парни. Большей частью молодые, лет двадцати-тридцати, с совершенно бандитскими рожами.
«Свита Парфена или охрана объекта», – подумал священник.
– Ты глухой, да?! – повысил голос один из них. – Тебе подойти сказали!
«Не местные», – зафиксировал отец Василий. Местные бандиты чтили его сан и такого хамства себе не позволяли.
Он еще раз скользнул взглядом по стройке, отметил две «фуры» с южными номерами и прошел к тенту.
– Слушаю тебя, сын мой, – без тени усмешки произнес он и сел на лавочку, за стол, прямо напротив хама.
– Ты чего здесь кружишь, поп? – сурово спросил тот.
– Ищу своих строителей, – просто объяснил священник.
– Здесь твоих строителей нет, – усмехнулся парень.
– Здесь только наши есть! – засмеялись остальные. – Все – свободен, поп!
– У меня дом не закончен, – объяснил священник. – Я пришел обговорить сроки.
– Забудь, поп! – снова засмеялся один из парней. – Они у нас в три смены вкалывают! Ни на какой «левак» просто времени не остается!
– Спасибо за информацию, – наклонил голову священник. – Я предпочитаю все выяснять сам.
Он поднялся из-за стола и направился к ангарам, туда, где несколько минут назад слышал глухой мат бригадира Виктора Петровича.
– Смотри, какой непонятливый попался! – возмутились сзади, и священник услышал торопливые шаги за спиной.
«Вымуштровал их Парфен! – усмехнулся священник. – Смотри, как службу несут!»
Шаги приближались. И в тот самый момент, когда нагонявший отца Василия парень положил ему руку на плечо, со стороны ангара раздался протяжный свист.
– Эй, Скачок! На место иди, понял?!
Рука моментально отдернулась, и отец Василий вгляделся, чтобы понять, кто здесь все-таки руководит.
У ангара стояла большая черная машина, а рядом – рослый, красивый мужик с радиотелефоном в руке. От мужика веяло такой силой и властью, что отец Василий даже подивился – давненько он не видел никого, кто бы так держался, даже министр Козелков выглядел попроще.
– Никак, батюшка ко мне пожаловал? – негромко спросил мужик, и отец Василий сразу понял, что это – сам Парфен.
Священнику все это не нравилось абсолютно, он совершенно не планировал договариваться о своих делах с кем-нибудь, кроме самих строителей, но теперь дело обстояло так, что он вынужден говорить с кем угодно, но только не с ними. То, что Парфен обстоятельно расспросит его о причинах визита на стройку, а потом порекомендует держаться подальше, отец Василий не сомневался.
Парфен аккуратно сложил и сунул в карман телефон и неторопливо направился в сторону отца Василия.
– Здравствуй, батюшка, – вежливо поприветствовал он священника, но руки, к счастью, не подал.
– И ты здоров будь.
– Зачем пожаловал?
– Сварщики нужны – цистерну подлатать.
– А что с ней?
– Пробоины, – отец Василий совершенно не собирался обсуждать с этим бандитом детали недавних происшествий.
– А-а… ну, да… знаю, знаю… у тебя же стрельба была!
– Ну было, – подтвердил отец Василий и подумал, что служба информации у Парфена налажена совсем неплохо.
– А ко мне зачем пожаловал? Есть проблемы? – лицо Парфена приняло заинтересованное выражение.
– Так я ж и говорю, мне сварщики нужны.
– Петрович! – позвал Парфен бригадира. – Петрович, подойди-ка сюда!
Парфен подозвал бригадира монтажников Виктора Петровича, потом какого-то специалиста по нержавейке, потом прораба. Священник стоял и смотрел, как все без исключения подчиняются малейшему жесту этого отягощенного недоброй славой человека. Он не знал, в чем тут дело. Действительно ли в том, что Парфен, как утверждали некоторые, был на редкость талантливым человеком, или все-таки секрет его власти в той патологической жестокости, которая вообще присуща этой генерации «новых русских»? Даже искренние апологеты Парфена, а они, что удивительно, в Усть-Кудеяре были, должны были признать, что он явно не был исключением из правила.
– В общем так, батюшка, вот тебе сварщики, – повернулся к священнику Парфен. – Старшим будет Петрович. Покажешь свою цистерну, когда сделают, заплатишь. И в следующий раз не стой под стрелой.
Отец Василий внимательно посмотрел Парфену в глаза. Он не мог этого объяснить, но в них отчетливо читалось, что Парфен знает о том, что произошло, гораздо больше. Намного больше… Священник пожал плечами и пошел к своей машине, забыв даже сказать спасибо.
– Ты понял меня, святой отец? – раздалось вслед.
Отец Василий остановился, развернулся и еще раз посмотрел Парфену в глаза.
– Я тебя понял.
Отец Василий прибыл домой, показал подъехавшим вслед за ним сварщикам цистерну, взял бригадира под локоть и отвел его в сторонку. Меньше всего он хотел сейчас обсуждать окончание строительства – слишком сильные и противоречивые чувства бурлили внутри, но он хорошо знал, сколь опасно доверять своим импульсивным позывам, и жестко взял себя в руки.
– Ну и когда мы с вами закончим со строительством? – тихо спросил он.
– Даже и не знаю, – скосил в сторону виноватые глаза бригадир.
– Вы ведь обещали, – напомнил священник.
– Помню, – кивнул строитель. – Но вы же сами видите, с кем я сейчас работаю. Не вырваться мне, пока ангары не смонтируем. Я еще удивляюсь, как он меня к вам отпустил.
– Что же мне, другую бригаду искать? – усмехнулся отец Василий.
– Вы, конечно, можете попробовать, но сейчас в Усть-Кудеяре свободных рук нет, – покачал головой бригадир. – А кто и был, все в город на заработки подались.
Конечно же, бригадир был прав. Найти в летнюю пору бригаду строителей непросто, тем более в Усть-Кудеяре. Здешние мужики давно уже приловчились ездить на заработки в окрестные города и добирались в поисках работы аж до Самары.
Отец Василий зашел домой, пообедал приготовленной Ольгой вкуснейшей гречневой кашей, снова вышел во двор, некоторое время понаблюдал за работой сварщиков, спросил Виктора Петровича, во что это все ему обойдется, и отсчитал запрошенную сумму денег.
– Проследи, чтобы все сделали как следует, – попросил он и сел в свои «Жигули».
Петровичу он доверял: тот, если взялся, обязательно сделает. Но вот Парфен его сильно встревожил. Ничего особенного в самом факте осведомленности местного мафиози о последних событиях не было. Парфен наверняка имел своих людей повсюду, не только в милиции. И все равно, это было неприятно. Как он сказал? «Не стой под стрелой. Ты понял меня, святой отец?»
Отец Василий крестил младенцев в храме, затем съездил-таки в «Теплосети», затем – в администрацию поселка, так что освободился только к пяти вечера. Он вел своего «жигуля» по раскаленным пыльным улицам, облизывая пересохшие губы и щурясь от нестерпимо яркого солнца. Даже порывистый степной ветер, врывавшийся в приоткрытое боковое окно, не мог остудить раскаленный салон, потому что и сам был таким же раскаленным, словно дул с огромной прожаренной сковородки.
Кто-то пронзительно свистнул, и отец Василий вгляделся. У перекрестка стоял Костя. Бывшего одноклассника, а ныне главного врача усть-кудеярской районной больницы Костю Передыхина отец Василий за последние десять лет видел дважды. В ту новогоднюю ночь, когда он вытащил из-подо льда юную парочку, и совсем недавно, тоже чисто случайно.
Отец Василий проехал перекресток и притормозил.
– Садись, Константин! – открыл он дверцу.
– Привет, Мишаня!
– Привет. Дверцу посильнее захлопни, она у меня не сразу закрывается.
– Ну как ваши церковные дела, батюшка? – поинтересовался Костя.
– Не слишком, – качнул головой отец Василий. – Никак, понимаешь ли, к теплосетям не подключимся; все по временной схеме, а зима не за горами.
– Понимаю, – кивнул Костя. – Я сам четыре года только этим и занимался.
Эту историю отец Василий знал. Построенная в тридцать девятом году больница была запитана от собственной котельной, которая по мере износа оборудования начала доставлять главврачам немало хлопот. После перестройки стало еще хуже. Финансирование поприжали, и, на какие средства содержать и ремонтировать котельное хозяйство и закупать уголь, стало и вовсе неясно.
Однако Костя эту проблему решил, и достаточно радикально. Дождавшись предвыборной кампании главы поселковой администрации и сопутствующих ей обещаний, он быстренько собрал комиссию, зафиксировал полный износ больничной котельной и в три дня снес ее до основания.
Конечно же, он поступил опрометчиво, и тем не менее это сработало. К началу зимы больницу подключили к централизованной системе отопления, а вся больничная администрация с облегчением вздохнула. Понятно, что проблем с финансированием это не решило, и теперь начальство «Теплосетей» на каждой планерке у главы Усть-Кудеярской администрации ставило вопрос о неплатежах со стороны больницы, но это был уже совсем другой разговор. Отключить больницу было не так просто.
Отец Василий понимал, что это – не его случай, и уж кому-кому, а ему придется платить «Теплосетям» как положено, но патриархия на первое время взяла решение финансовых проблем нового храма на себя. Это позволяло отцу Василию не зажиматься по крайней мере при решении таких глобальных вопросов, как отопление.
– Тебя в больницу подкинуть? – поинтересовался отец Василий.
– Да, если тебе нетрудно, – кивнул Костя. – А то моя «волжанка» на приколе – движок полетел. Теперь даже в администрацию добраться – проблема.
– А что в администрации делал? – из вежливости спросил отец Василий.
– А-а! – расстроенно махнул рукой Костя. – Расширяться надо, думал, помогут. Ну-ка, тормозни!
Отец Василий недоуменно глянул на Костю – до больницы оставалось еще три перекрестка – он послушно прижал машину к обочине и притормозил.
– Я сейчас! – нервно сказал Костя и стремительно выскочил из машины.
Отец Василий проводил главврача удивленным взглядом.
Костя бегом пересек маленький скверик у школы и ринулся к группе подростков, скучковавшихся у ограды. Те, завидев его, бросились врассыпную, и только одного Костя успел поймать за воротник и, преодолевая отчаянное сопротивление, потащил мальчишку к машине.
– Пусти, гад! – орал подросток. – Пусти, кому сказал!
– Щас! – издевательски парировал Костя. – Я вас предупреждал?! Предупреждал, я спрашиваю?!
– Отстань!
Отец Василий вышел из машины и направился навстречу.
– Что тут у вас стряслось?
Подросток отчаянно выкручивался, но хватка у главного врача была крепкая.
– Слышь, Мишаня, – обратился к священнику Костя. – Подкинь нас в опорный…
– А что случилось?
– Наркота, – печально сказал главврач. – Здесь у них самое торжище.
– Здесь?! – недоуменно оглядел сквер священник. Место было людное.
– Здесь, здесь! Совсем обнаглели!
Отец Василий покачал головой, открыл Косте заднюю дверцу и сел за руль.
– Ты думаешь, что я в администрации делал?! – расстроенно продолжил главврач, изо всех сил удерживая вырывающегося подростка на сиденье. – Сиди, не дергайся!.. Здесь уже впору собственный наркодиспансер открывать!
Отец Василий нахмурился. Усть-Кудеяр никогда не был особенно законопослушным местечком, анашу здесь всегда покуривали, но чтобы открывать собственный диспансер?! Это для него было новостью.
– К участковому? – только и спросил он.
– Да, – кивнул Костя.
Опорный пункт был рядом, в квартале от школы. Когда-то отсюда по трое, по четверо расходились дружинники, но теперь, в эпоху перемен, когда бесплатный труд вышел из моды, здесь можно было встретить разве что старого участкового, олицетворявшего в своем лице и власть, и правопорядок. Но люди со всей округи по-прежнему бежали со своими бедами именно сюда, неважно, случилась ли пьяная, изначально бессмысленная драка или очередная, такая же пьяная и глупая попытка изнасилования.
Участкового на месте не оказалось, и отцу Василию пришлось довольно долго ждать. Он поставил машину в тень огромного клена и опустил все четыре стекла. Подросток, осознав бесперспективность своих потуг, бросил попытки вырваться и напряженно вслушивался в негромкий разговор взрослых.
– Они до того оборзели, что в школу начали наркоту таскать, – сокрушался главврач. – И ладно бы травку – героин!
– Господи! Неужели?! – не мог поверить священник.
– Вот те крест!
– А ты к Ковалеву обращался?
– Да я к кому только не обращался! Ты думаешь, их что-нибудь, кроме собственного кармана, интересует?
Отец Василий вспомнил свою недавнюю эпопею с Козелковым и всей этой братией и был вынужден признать, что Костя прав: ничего, кроме собственного кармана и собственной же безопасности, власть имущих особенно не интересует.
– Я даже к директору школы пришел, так ты знаешь, он сам своих учеников боится! Мыслимое ли дело?!
Отец Василий хмыкнул. Ситуация и впрямь была немыслимой. Прежний директор этой же школы, той самой, в которой учился он сам, вообще никого не боялся, не то чтобы своих учеников. По крайней мере, когда однажды на выпускной вечер заявились пьяные парни, что-то человек семь-восемь, они с физруком отловили, скрутили и сдали в милицию всех, одного за другим. Но, похоже, времена изменились.
В конце концов участковый пришел, и главврач, сдав малолетнего наркомана, вернулся в машину.
– Ты извини, Мишаня, что так получилось, – попросил он. – Сил моих нет на это смотреть! Разве я думал, что придется этим заниматься? А приходится… Мне уже троих таких после передоза довелось откачивать.
Отец Василий ничего не ответил. До него как-то впервые дошло, в каком мире будет рождено его дитя. В мире, где наркотиками торгуют в квартале от школы, и милиция это позволяет, а директора школ боятся своих собственных учеников. И это новое понимание как-то не вдохновляло.
– Слышь, Мишаня, может, зайдешь ко мне, – пригласил напоследок священника главврач. – Посидим, спиртику усугубим, тебе ведь не запрещено?
Отец Василий вдруг подумал, что его всегдашнее затворничество, пожалуй, не имеет смысла. Тем более теперь, когда он встретил такого хорошего, неравнодушного человека.
– Ну что ты, абсолютных запретов не имеется, – улыбнулся он. – Только я ведь не знаю, где ты живешь.
– А ты прямо в больничку и приходи, я тут часов до десяти сижу. Прямо сегодня и приходи. Ты не занят?
– В общем, нет…
– Тогда жду! – решительно подвел итог Костя.
– Зайду, – охотно пообещал отец Василий. Костя, на которого он в школе и внимания не обращал, нравился ему все больше и больше.
Священник махнул на прощание рукой и поехал мимо обширного, заросшего гигантскими тополями и кленами больничного парка, все глубже понимая, что напрасно ограничил свою жизнь размерами церковной ограды. Это была принципиальная ошибка, впрочем, вполне объяснимая. В свое время, не признаваясь в этом даже себе, отец Василий постарался вычеркнуть из своей жизни мирское настолько, насколько это вообще было возможно. Видимо, он слишком боялся внешнего мира, однажды уже чуть не стащившего его в самый низ, туда, где о духовной жизни даже не задумываются. Этот мир был невообразимо опасен своей всепоглощающей страстностью, столь притягательной для слабых душ.
Но теперь все было по-другому. Отец Василий начал понимать, что уже не может уклоняться от встречи с миром, что рано или поздно ему придется выйти на осознанный поединок с ним, чтобы уже никогда не оказаться застигнутым врасплох, как это уже произошло с ним только что.
Отец Василий невольно засмеялся. Никогда прежде он не признал бы себя слабым, у него просто не хватило бы для этого духу. Но теперь все было иначе. Он стал достаточно силен, чтобы сказать себе: «Да, слабы человеки; да, податливы на искушение, и я – один из них».
Он добрался до храма за десять минут до начала вечерней службы. Стремительно ополоснул липкое от пота лицо, тщательно помыл руки, переоделся и точно в срок, минута в минуту, пересек границу храма.
Этим вечером, предварительно позвонив Ольге, отец Василий впервые за много месяцев вышел за территорию храма через главные ворота и направился к товарищу.
Больница встретила его запахом эфира и витаминов. Пациенты провожали священника удивленными взглядами, а медсестры с готовностью объясняли, как найти главного врача.
Он заметил, что при Косте больница стала выглядеть поприличнее. Панели были аккуратно выкрашены бежевой краской, полы устланы светленьким жизнерадостным линолеумом, и даже медсестер словно подменили – никакого хамства, все чинно и благородно.
Костя его визиту обрадовался.
– Отлично, Мишаня! – вскочил он с места. – Как здорово, что ты пришел! Здесь я обычно только работаю, так что пошли в третий корпус.
Отец Василий пожал плечами. В третий так в третий.
Они пересекли тенистый больничный двор и вошли в высоченные двери выстроенного в стиле «сталинского ампира» третьего корпуса. Повсюду валялись куски рубероида, стояли ведра из-под шпаклевки, а пол был заляпан пятнами известки и разноцветной краски.
– Молодец, Костя! – восхитился отец Василий. – Откуда только деньги берешь?!
– Уметь надо! – рассмеялся главврач и повел священника вверх по лестнице. – Хотя, если честно, все не так просто. Никто ведь не знает, чего мне все это стоило. Сколько раз под увольнением стоял! В прошлом году так даже чуть не посадили. Какая гнида капнула?! Начальству ведь все равно, с каких таких шишей ты ремонт сделаешь, а ответственность на себя брать не хотят. Как можешь, так и крутись, но если попался, никто за тебя и слова не скажет – сумел заварить, сумей и расхлебать! А у вас разве не так?
– Нет, – покачал головой отец Василий. – Конечно, и в патриархии тоже люди сидят, но своих не предают, да и вообще помогают крепко. Дело-то общее.
– Завидую, – покачал головой Костя и толкнул очередную, более двух с половиной метров в высоту, дверь.
В огромной, практически пустой комнате ремонт был уже завершен. Отец Василий прошел внутрь и замер в восхищении. Открывшийся за тремя огромными окнами вид был великолепен. Справа и слева лениво качались темно-зеленые верхушки старых кленов, а из среднего окна проглядывалась центральная аллея больничного парка, за ней – Волга. В сиреневой дымке вечера серебряная поверхность великой реки смотрелась как на полотне сюрреалиста.
Когда священник подошел к храму, молодой диакон Алексий уже ждал его.
– Батюшка! – радостно кинулся он навстречу. – Я вам звонил-звонил, звонил-звонил! А вас все нет и нет!
– Управился без меня? – наклонил голову отец Василий.
– Еле-еле! – шумно выдохнул Алексий.
– Вот и молодец! – похвалил помощника священник.
– А где вы были? – обиженным голосом спросил диакон. – Неужели у милиции снова что-то произошло?
– Угадал, – кивнул священник. – Вот и пришлось задержаться.
– Я все сделал, – жалобным голосом затараторил Алексий. – Но младенцев-то я без вас никак окрестить не могу. Пришлось назначить им на сегодня.
– Вот и умница! – снова похвалил диакона отец Василий. – Что бы я без тебя делал?
– Не смейтесь, батюшка! – не поверил в искренность похвалы диакон. – Неужели я своего места не знаю?
– Очень хорошо знаешь! За то и хвалю.
Заутреня прошла на большом душевном подъеме. Местные старушки – завсегдатаи всех его служб – благостно улыбались, завидев, наконец, своего батюшку, да и сам отец Василий чувствовал себя по-особенному, так, словно вернулся домой из далекого и бессмысленного похода.
После службы он исповедовал и причастил двух обратившихся в веру девушек и засел за документы вместе со своим бухгалтером. Но, чтобы до мельчайших деталей просчитать все предстоящие до конца года расходы, пришлось посидеть часа два. Бухгалтер – зрелая, глубоко верующая женщина – в принципе не шла ни на какой риск и, разумеется, была права. Лихачество в столь ответственном деле, как финансы, вещь абсолютно неприемлемая.
Тем не менее отец Василий порой достаточно смутно представлял, как сумеет воплотить все свои замыслы в жизнь. На все, на самую малую мелочь, требовались деньги. Может быть, именно поэтому его и обуревали всевозможные мечтания. Ведь в конце концов деньгами могло обернуться что угодно.
Договорись с директором, нанеси визит в школу, и родители учеников обязательно вспомнят, что в Усть-Кудеяре снова появился храм Божий. Но, увы, сейчас лето – время каникул.
Можно было попытаться побудить наиболее активных прихожан как-то помочь больнице или расположенному на самом краю Усть-Кудеяра дому престарелых. Собственно, ни одна акция не осталась бы совсем уж незамеченной, но отец Василий и сам прекрасно понимал, что не настолько уж и активны местные прихожане, а из тех, что активны, далеко не все пригодны к выполнению хоть сколько-нибудь ответственной миссии.
Внезапно он рассмеялся. Все его наполеоновские планы выглядели, конечно, весьма привлекательно, но за работой он совершенно забыл, что сегодня ему предстоит нечто пусть и меньшее по размаху, но гораздо более конкретное, чем грандиозная христианская акция, – цистерна.
Отец Василий нашел нужный телефон и позвонил бригадиру строителей. Не так давно они договорились, что по мере необходимости Виктор Петрович будет присылать на строительство его дома ребят. Но денег на завершение стройки отчаянно не хватало, а «ребята» брали за работу сразу и наличными. Потому и затянулась эта строительная «пауза» на до неприличия длительный срок. Но сегодня случай был особый – цистерну следовало заварить в любом случае и как можно скорее.
– А Виктор Петрович на объекте, – ответила по телефону супруга бригадира.
– На каком объекте? – не понял священник. Он точно знал, что сейчас у бригады никакой работы нет.
– Ну вы, наверное, знаете, за поворотом на Дубки… – пояснила бригадирша.
Это было совсем рядом с его домом, но никакого объекта отец Василий там не видел.
– Где это? – спросил он.
– Сразу за автостоянкой. Там еще рощица такая. Ну вот за ней и стройка.
– Но мы же с ним договаривались, – напомнил священник. – Он сказал: звоните, я тут же пришлю ребят.
– Ну, ему позвонили, сказали, надо выходить. Он не мог отказать Парфенову… Да и платят хорошо.
– Спасибо, – поблагодарил священник и повесил трубку.
Имя Александра Парфенова, а проще бандита по кличке Парфен, запросто парившегося, если доверять Вериной исповеди, с начальником местной милиции в одной баньке, многое объясняло.
«Понятно, – вздохнул отец Василий. – Парфену не отказывают. Поди откажи главному бандиту Усть-Кудеяра! А кто мне теперь заварит цистерну?»
День у него был относительно свободен, и отец Василий понял, что единственным верным решением будет ехать на стройку, благо это совсем рядом с его домом, лично искать бригадира и настаивать, чтобы тот выполнил взятые на себя обязательства. В конце концов, его деньги ничуть не хуже парфеновских.
Искать Виктора Петровича он поехал на своих «Жигулях». И всю дорогу до парфеновского «объекта» думал. Последние события несколько изменили его взгляды, и отец Василий даже начал всерьез прикидывать, не наставить ли в доме каких-нибудь специальных устройств. Конечно же, все это стоило денег, но кое-что он мог сделать и сам, бесплатно: скажем, спрятать телефонный шнур от умышленного повреждения. Простая, в общем, работа может резко повысить безопасность его семьи.
И только на трассе, метров за триста до нужного ему поворота на Дубки, отец Василий понял, что ему стыдно. Последние события все-таки не прошли бесследно, и он стал полагаться на Господа меньше, чем на себя. Он не знал, когда с ним произошла эта трансформация, но опасность подобного отношения к жизни понимал. Тем более при его сане.
«Господи, прости мне мой грех! – зашептал он. – Вразуми меня, человека слабого, неразумного! Наставь на путь истинный, дай мне сил не падать духом!» И только повернув на Дубки и проехав березовую рощу, отец Василий вмиг забыл о своих проблемах.
Открывшаяся его глазам стройка потрясала своим размахом. Сразу за рощицей, отделяющей объект от трассы, шла вторая дорога, уже отсыпанная гравием, по которому тщательно елозили дорстроевские катки. Возле гигантского котлована стояли многочисленные ящики с импортными надписями на фанерных стенках, рядом стояла уже смонтированная и, похоже, уже работающая автозаправка, а прямо за котлованом сверкал серебром уже смонтированный ангар. И он был не один, рядом торчали черные железные ребра еще двух будущих ангаров. Ничего близкого по размеру капиталовложений Усть-Кудеяр не видел уже лет пятнадцать!
Отец Василий поставил машину в сторонке от грохочущих строительных механизмов и вышел. Похоже, что здесь работали все местные строители. У ангаров глухо матерился бригадир Виктор Петрович, у котлована суетилась целая когорта работяг в одинаковых оранжевых куртках. Люди вскрывали ящики, перетаскивали какие-то длинные металлические конструкции, раскидывали дымящийся асфальт, возились у тракторов. Жизнь бурлила и кипела, как на комсомольской стройке из советского кинофильма.
– Не стой на дороге, батюшка! – заорали сбоку, и отец Василий стремительно посторонился.
Мимо него протащили длиннющий черный рулон.
– Ну-ка, иди сюда, святой отец! – позвали его, и священник обернулся.
Под березками был натянут тент, а под тентом, за широким дощатым столом, сидели парни. Большей частью молодые, лет двадцати-тридцати, с совершенно бандитскими рожами.
«Свита Парфена или охрана объекта», – подумал священник.
– Ты глухой, да?! – повысил голос один из них. – Тебе подойти сказали!
«Не местные», – зафиксировал отец Василий. Местные бандиты чтили его сан и такого хамства себе не позволяли.
Он еще раз скользнул взглядом по стройке, отметил две «фуры» с южными номерами и прошел к тенту.
– Слушаю тебя, сын мой, – без тени усмешки произнес он и сел на лавочку, за стол, прямо напротив хама.
– Ты чего здесь кружишь, поп? – сурово спросил тот.
– Ищу своих строителей, – просто объяснил священник.
– Здесь твоих строителей нет, – усмехнулся парень.
– Здесь только наши есть! – засмеялись остальные. – Все – свободен, поп!
– У меня дом не закончен, – объяснил священник. – Я пришел обговорить сроки.
– Забудь, поп! – снова засмеялся один из парней. – Они у нас в три смены вкалывают! Ни на какой «левак» просто времени не остается!
– Спасибо за информацию, – наклонил голову священник. – Я предпочитаю все выяснять сам.
Он поднялся из-за стола и направился к ангарам, туда, где несколько минут назад слышал глухой мат бригадира Виктора Петровича.
– Смотри, какой непонятливый попался! – возмутились сзади, и священник услышал торопливые шаги за спиной.
«Вымуштровал их Парфен! – усмехнулся священник. – Смотри, как службу несут!»
Шаги приближались. И в тот самый момент, когда нагонявший отца Василия парень положил ему руку на плечо, со стороны ангара раздался протяжный свист.
– Эй, Скачок! На место иди, понял?!
Рука моментально отдернулась, и отец Василий вгляделся, чтобы понять, кто здесь все-таки руководит.
У ангара стояла большая черная машина, а рядом – рослый, красивый мужик с радиотелефоном в руке. От мужика веяло такой силой и властью, что отец Василий даже подивился – давненько он не видел никого, кто бы так держался, даже министр Козелков выглядел попроще.
– Никак, батюшка ко мне пожаловал? – негромко спросил мужик, и отец Василий сразу понял, что это – сам Парфен.
Священнику все это не нравилось абсолютно, он совершенно не планировал договариваться о своих делах с кем-нибудь, кроме самих строителей, но теперь дело обстояло так, что он вынужден говорить с кем угодно, но только не с ними. То, что Парфен обстоятельно расспросит его о причинах визита на стройку, а потом порекомендует держаться подальше, отец Василий не сомневался.
Парфен аккуратно сложил и сунул в карман телефон и неторопливо направился в сторону отца Василия.
– Здравствуй, батюшка, – вежливо поприветствовал он священника, но руки, к счастью, не подал.
– И ты здоров будь.
– Зачем пожаловал?
– Сварщики нужны – цистерну подлатать.
– А что с ней?
– Пробоины, – отец Василий совершенно не собирался обсуждать с этим бандитом детали недавних происшествий.
– А-а… ну, да… знаю, знаю… у тебя же стрельба была!
– Ну было, – подтвердил отец Василий и подумал, что служба информации у Парфена налажена совсем неплохо.
– А ко мне зачем пожаловал? Есть проблемы? – лицо Парфена приняло заинтересованное выражение.
– Так я ж и говорю, мне сварщики нужны.
– Петрович! – позвал Парфен бригадира. – Петрович, подойди-ка сюда!
Парфен подозвал бригадира монтажников Виктора Петровича, потом какого-то специалиста по нержавейке, потом прораба. Священник стоял и смотрел, как все без исключения подчиняются малейшему жесту этого отягощенного недоброй славой человека. Он не знал, в чем тут дело. Действительно ли в том, что Парфен, как утверждали некоторые, был на редкость талантливым человеком, или все-таки секрет его власти в той патологической жестокости, которая вообще присуща этой генерации «новых русских»? Даже искренние апологеты Парфена, а они, что удивительно, в Усть-Кудеяре были, должны были признать, что он явно не был исключением из правила.
– В общем так, батюшка, вот тебе сварщики, – повернулся к священнику Парфен. – Старшим будет Петрович. Покажешь свою цистерну, когда сделают, заплатишь. И в следующий раз не стой под стрелой.
Отец Василий внимательно посмотрел Парфену в глаза. Он не мог этого объяснить, но в них отчетливо читалось, что Парфен знает о том, что произошло, гораздо больше. Намного больше… Священник пожал плечами и пошел к своей машине, забыв даже сказать спасибо.
– Ты понял меня, святой отец? – раздалось вслед.
Отец Василий остановился, развернулся и еще раз посмотрел Парфену в глаза.
– Я тебя понял.
* * *
Отец Василий прибыл домой, показал подъехавшим вслед за ним сварщикам цистерну, взял бригадира под локоть и отвел его в сторонку. Меньше всего он хотел сейчас обсуждать окончание строительства – слишком сильные и противоречивые чувства бурлили внутри, но он хорошо знал, сколь опасно доверять своим импульсивным позывам, и жестко взял себя в руки.
– Ну и когда мы с вами закончим со строительством? – тихо спросил он.
– Даже и не знаю, – скосил в сторону виноватые глаза бригадир.
– Вы ведь обещали, – напомнил священник.
– Помню, – кивнул строитель. – Но вы же сами видите, с кем я сейчас работаю. Не вырваться мне, пока ангары не смонтируем. Я еще удивляюсь, как он меня к вам отпустил.
– Что же мне, другую бригаду искать? – усмехнулся отец Василий.
– Вы, конечно, можете попробовать, но сейчас в Усть-Кудеяре свободных рук нет, – покачал головой бригадир. – А кто и был, все в город на заработки подались.
Конечно же, бригадир был прав. Найти в летнюю пору бригаду строителей непросто, тем более в Усть-Кудеяре. Здешние мужики давно уже приловчились ездить на заработки в окрестные города и добирались в поисках работы аж до Самары.
Отец Василий зашел домой, пообедал приготовленной Ольгой вкуснейшей гречневой кашей, снова вышел во двор, некоторое время понаблюдал за работой сварщиков, спросил Виктора Петровича, во что это все ему обойдется, и отсчитал запрошенную сумму денег.
– Проследи, чтобы все сделали как следует, – попросил он и сел в свои «Жигули».
Петровичу он доверял: тот, если взялся, обязательно сделает. Но вот Парфен его сильно встревожил. Ничего особенного в самом факте осведомленности местного мафиози о последних событиях не было. Парфен наверняка имел своих людей повсюду, не только в милиции. И все равно, это было неприятно. Как он сказал? «Не стой под стрелой. Ты понял меня, святой отец?»
* * *
Отец Василий крестил младенцев в храме, затем съездил-таки в «Теплосети», затем – в администрацию поселка, так что освободился только к пяти вечера. Он вел своего «жигуля» по раскаленным пыльным улицам, облизывая пересохшие губы и щурясь от нестерпимо яркого солнца. Даже порывистый степной ветер, врывавшийся в приоткрытое боковое окно, не мог остудить раскаленный салон, потому что и сам был таким же раскаленным, словно дул с огромной прожаренной сковородки.
Кто-то пронзительно свистнул, и отец Василий вгляделся. У перекрестка стоял Костя. Бывшего одноклассника, а ныне главного врача усть-кудеярской районной больницы Костю Передыхина отец Василий за последние десять лет видел дважды. В ту новогоднюю ночь, когда он вытащил из-подо льда юную парочку, и совсем недавно, тоже чисто случайно.
Отец Василий проехал перекресток и притормозил.
– Садись, Константин! – открыл он дверцу.
– Привет, Мишаня!
– Привет. Дверцу посильнее захлопни, она у меня не сразу закрывается.
– Ну как ваши церковные дела, батюшка? – поинтересовался Костя.
– Не слишком, – качнул головой отец Василий. – Никак, понимаешь ли, к теплосетям не подключимся; все по временной схеме, а зима не за горами.
– Понимаю, – кивнул Костя. – Я сам четыре года только этим и занимался.
Эту историю отец Василий знал. Построенная в тридцать девятом году больница была запитана от собственной котельной, которая по мере износа оборудования начала доставлять главврачам немало хлопот. После перестройки стало еще хуже. Финансирование поприжали, и, на какие средства содержать и ремонтировать котельное хозяйство и закупать уголь, стало и вовсе неясно.
Однако Костя эту проблему решил, и достаточно радикально. Дождавшись предвыборной кампании главы поселковой администрации и сопутствующих ей обещаний, он быстренько собрал комиссию, зафиксировал полный износ больничной котельной и в три дня снес ее до основания.
Конечно же, он поступил опрометчиво, и тем не менее это сработало. К началу зимы больницу подключили к централизованной системе отопления, а вся больничная администрация с облегчением вздохнула. Понятно, что проблем с финансированием это не решило, и теперь начальство «Теплосетей» на каждой планерке у главы Усть-Кудеярской администрации ставило вопрос о неплатежах со стороны больницы, но это был уже совсем другой разговор. Отключить больницу было не так просто.
Отец Василий понимал, что это – не его случай, и уж кому-кому, а ему придется платить «Теплосетям» как положено, но патриархия на первое время взяла решение финансовых проблем нового храма на себя. Это позволяло отцу Василию не зажиматься по крайней мере при решении таких глобальных вопросов, как отопление.
– Тебя в больницу подкинуть? – поинтересовался отец Василий.
– Да, если тебе нетрудно, – кивнул Костя. – А то моя «волжанка» на приколе – движок полетел. Теперь даже в администрацию добраться – проблема.
– А что в администрации делал? – из вежливости спросил отец Василий.
– А-а! – расстроенно махнул рукой Костя. – Расширяться надо, думал, помогут. Ну-ка, тормозни!
Отец Василий недоуменно глянул на Костю – до больницы оставалось еще три перекрестка – он послушно прижал машину к обочине и притормозил.
– Я сейчас! – нервно сказал Костя и стремительно выскочил из машины.
Отец Василий проводил главврача удивленным взглядом.
Костя бегом пересек маленький скверик у школы и ринулся к группе подростков, скучковавшихся у ограды. Те, завидев его, бросились врассыпную, и только одного Костя успел поймать за воротник и, преодолевая отчаянное сопротивление, потащил мальчишку к машине.
– Пусти, гад! – орал подросток. – Пусти, кому сказал!
– Щас! – издевательски парировал Костя. – Я вас предупреждал?! Предупреждал, я спрашиваю?!
– Отстань!
Отец Василий вышел из машины и направился навстречу.
– Что тут у вас стряслось?
Подросток отчаянно выкручивался, но хватка у главного врача была крепкая.
– Слышь, Мишаня, – обратился к священнику Костя. – Подкинь нас в опорный…
– А что случилось?
– Наркота, – печально сказал главврач. – Здесь у них самое торжище.
– Здесь?! – недоуменно оглядел сквер священник. Место было людное.
– Здесь, здесь! Совсем обнаглели!
Отец Василий покачал головой, открыл Косте заднюю дверцу и сел за руль.
– Ты думаешь, что я в администрации делал?! – расстроенно продолжил главврач, изо всех сил удерживая вырывающегося подростка на сиденье. – Сиди, не дергайся!.. Здесь уже впору собственный наркодиспансер открывать!
Отец Василий нахмурился. Усть-Кудеяр никогда не был особенно законопослушным местечком, анашу здесь всегда покуривали, но чтобы открывать собственный диспансер?! Это для него было новостью.
– К участковому? – только и спросил он.
– Да, – кивнул Костя.
Опорный пункт был рядом, в квартале от школы. Когда-то отсюда по трое, по четверо расходились дружинники, но теперь, в эпоху перемен, когда бесплатный труд вышел из моды, здесь можно было встретить разве что старого участкового, олицетворявшего в своем лице и власть, и правопорядок. Но люди со всей округи по-прежнему бежали со своими бедами именно сюда, неважно, случилась ли пьяная, изначально бессмысленная драка или очередная, такая же пьяная и глупая попытка изнасилования.
Участкового на месте не оказалось, и отцу Василию пришлось довольно долго ждать. Он поставил машину в тень огромного клена и опустил все четыре стекла. Подросток, осознав бесперспективность своих потуг, бросил попытки вырваться и напряженно вслушивался в негромкий разговор взрослых.
– Они до того оборзели, что в школу начали наркоту таскать, – сокрушался главврач. – И ладно бы травку – героин!
– Господи! Неужели?! – не мог поверить священник.
– Вот те крест!
– А ты к Ковалеву обращался?
– Да я к кому только не обращался! Ты думаешь, их что-нибудь, кроме собственного кармана, интересует?
Отец Василий вспомнил свою недавнюю эпопею с Козелковым и всей этой братией и был вынужден признать, что Костя прав: ничего, кроме собственного кармана и собственной же безопасности, власть имущих особенно не интересует.
– Я даже к директору школы пришел, так ты знаешь, он сам своих учеников боится! Мыслимое ли дело?!
Отец Василий хмыкнул. Ситуация и впрямь была немыслимой. Прежний директор этой же школы, той самой, в которой учился он сам, вообще никого не боялся, не то чтобы своих учеников. По крайней мере, когда однажды на выпускной вечер заявились пьяные парни, что-то человек семь-восемь, они с физруком отловили, скрутили и сдали в милицию всех, одного за другим. Но, похоже, времена изменились.
В конце концов участковый пришел, и главврач, сдав малолетнего наркомана, вернулся в машину.
– Ты извини, Мишаня, что так получилось, – попросил он. – Сил моих нет на это смотреть! Разве я думал, что придется этим заниматься? А приходится… Мне уже троих таких после передоза довелось откачивать.
Отец Василий ничего не ответил. До него как-то впервые дошло, в каком мире будет рождено его дитя. В мире, где наркотиками торгуют в квартале от школы, и милиция это позволяет, а директора школ боятся своих собственных учеников. И это новое понимание как-то не вдохновляло.
– Слышь, Мишаня, может, зайдешь ко мне, – пригласил напоследок священника главврач. – Посидим, спиртику усугубим, тебе ведь не запрещено?
Отец Василий вдруг подумал, что его всегдашнее затворничество, пожалуй, не имеет смысла. Тем более теперь, когда он встретил такого хорошего, неравнодушного человека.
– Ну что ты, абсолютных запретов не имеется, – улыбнулся он. – Только я ведь не знаю, где ты живешь.
– А ты прямо в больничку и приходи, я тут часов до десяти сижу. Прямо сегодня и приходи. Ты не занят?
– В общем, нет…
– Тогда жду! – решительно подвел итог Костя.
– Зайду, – охотно пообещал отец Василий. Костя, на которого он в школе и внимания не обращал, нравился ему все больше и больше.
Священник махнул на прощание рукой и поехал мимо обширного, заросшего гигантскими тополями и кленами больничного парка, все глубже понимая, что напрасно ограничил свою жизнь размерами церковной ограды. Это была принципиальная ошибка, впрочем, вполне объяснимая. В свое время, не признаваясь в этом даже себе, отец Василий постарался вычеркнуть из своей жизни мирское настолько, насколько это вообще было возможно. Видимо, он слишком боялся внешнего мира, однажды уже чуть не стащившего его в самый низ, туда, где о духовной жизни даже не задумываются. Этот мир был невообразимо опасен своей всепоглощающей страстностью, столь притягательной для слабых душ.
Но теперь все было по-другому. Отец Василий начал понимать, что уже не может уклоняться от встречи с миром, что рано или поздно ему придется выйти на осознанный поединок с ним, чтобы уже никогда не оказаться застигнутым врасплох, как это уже произошло с ним только что.
Отец Василий невольно засмеялся. Никогда прежде он не признал бы себя слабым, у него просто не хватило бы для этого духу. Но теперь все было иначе. Он стал достаточно силен, чтобы сказать себе: «Да, слабы человеки; да, податливы на искушение, и я – один из них».
Он добрался до храма за десять минут до начала вечерней службы. Стремительно ополоснул липкое от пота лицо, тщательно помыл руки, переоделся и точно в срок, минута в минуту, пересек границу храма.
* * *
Этим вечером, предварительно позвонив Ольге, отец Василий впервые за много месяцев вышел за территорию храма через главные ворота и направился к товарищу.
Больница встретила его запахом эфира и витаминов. Пациенты провожали священника удивленными взглядами, а медсестры с готовностью объясняли, как найти главного врача.
Он заметил, что при Косте больница стала выглядеть поприличнее. Панели были аккуратно выкрашены бежевой краской, полы устланы светленьким жизнерадостным линолеумом, и даже медсестер словно подменили – никакого хамства, все чинно и благородно.
Костя его визиту обрадовался.
– Отлично, Мишаня! – вскочил он с места. – Как здорово, что ты пришел! Здесь я обычно только работаю, так что пошли в третий корпус.
Отец Василий пожал плечами. В третий так в третий.
Они пересекли тенистый больничный двор и вошли в высоченные двери выстроенного в стиле «сталинского ампира» третьего корпуса. Повсюду валялись куски рубероида, стояли ведра из-под шпаклевки, а пол был заляпан пятнами известки и разноцветной краски.
– Молодец, Костя! – восхитился отец Василий. – Откуда только деньги берешь?!
– Уметь надо! – рассмеялся главврач и повел священника вверх по лестнице. – Хотя, если честно, все не так просто. Никто ведь не знает, чего мне все это стоило. Сколько раз под увольнением стоял! В прошлом году так даже чуть не посадили. Какая гнида капнула?! Начальству ведь все равно, с каких таких шишей ты ремонт сделаешь, а ответственность на себя брать не хотят. Как можешь, так и крутись, но если попался, никто за тебя и слова не скажет – сумел заварить, сумей и расхлебать! А у вас разве не так?
– Нет, – покачал головой отец Василий. – Конечно, и в патриархии тоже люди сидят, но своих не предают, да и вообще помогают крепко. Дело-то общее.
– Завидую, – покачал головой Костя и толкнул очередную, более двух с половиной метров в высоту, дверь.
В огромной, практически пустой комнате ремонт был уже завершен. Отец Василий прошел внутрь и замер в восхищении. Открывшийся за тремя огромными окнами вид был великолепен. Справа и слева лениво качались темно-зеленые верхушки старых кленов, а из среднего окна проглядывалась центральная аллея больничного парка, за ней – Волга. В сиреневой дымке вечера серебряная поверхность великой реки смотрелась как на полотне сюрреалиста.