Страница:
– А ты ничего не перепутала? – недоверчиво покосился отец Василий.
– Трудно перепутать того, кто у тебя всю ночь между ног… Это как, тоже за грех считать?
– Считать, – машинально кивнул священник. «Павел Александрович, как же так? – думал он. – Ты, и вдруг – вместе с Парфеном!»
Отец Василий с трудом дослушал исповедь до конца, привычно отпустил девушке грехи, изо всех сил пытаясь не выдать своего волнения. «Как же так, Павел Александрович? – повторял и повторял он. – Вы и – Парфенов?! Как же так?» Его вдруг пронзил страх. Он давно уже не испытывал этого чувства, и тем омерзительнее оно было.
Он вспоминал последний разговор с начальником усть-кудеярской милиции и видел, что снова потерял уверенность в чем-либо. Ни безопасность его жены, ни его собственная снова не были абсолютными. «А что, если Ковалев как-то связан и с "этими"? – думал он. – Ведь откуда-то они узнали обо мне! Откуда? Как они нашли мой дом? Да еще так быстро!» Похоже было, что, когда бандиты говорили, что у них «все схвачено», они не блефовали.
– Батюшка! Что с вами?!
Отец Василий поднял глаза: Вера смотрела ему прямо в глаза, она была встревожена.
– Ничего, Вера, ничего, – попытался соврать он.
Девушка покачала головой и поднялась с колен.
– А лгать-то нехорошо, батюшка, – укоризненно покачала она головой.
– Да, ты права, – неожиданно для себя согласился с ней отец Василий. – Но я не знаю, стоит ли это тебе говорить.
– Решайте сами, – великодушно позволила Вера, и священник улыбнулся: такое смещение ролей оказалось для него совершенно неожиданным.
– Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, – процитировал он. – И тайного, что не было бы узнано…
– И что будете делать? – с интересом посмотрела на него Вера.
– Я думаю, мне следует быть безупречным! – энергично завершил свою мысль священник.
– Взялся за гуж, не говори, что не дюж? – улыбнулась Вера.
– Что-то вроде того, – согласился с ней отец Василий и тоже улыбнулся. – А ты – молодец, я думаю, у тебя все будет хорошо.
– Вы и вправду так думаете?! – загорелась этой мыслью Вера.
– Вот те крест, – серьезно перекрестился священник.
Вера вышла в коридор и притащила назад в номер коротавших время на диванчике у дежурной своих подружек и матушку Ольгу.
– Что-то вы неважно выглядите, батюшка, – сразу распознала неладное Ольга.
– Устал, Олюшка, – солгал отец Василий и понял, что как раз этого делать не стоит; все слишком серьезно. – Не все у нас в порядке, – повинился он. – Не знаю, что и делать.
– Делайте, что должны, – отозвалась Ольга. – Вы и сами знаете, что по-другому нельзя.
Она, как всегда, была права.
«А что, если Ковалев действительно имеет связи с преступным миром и встречами с Парфеном эти связи не кончаются? – думал отец Василий. – Разве нельзя тогда допустить мысли, что он связан и с Тихоном, и с Бригадиром? По крайней мере, тогда становится объяснимым тот факт, что вторая партия бандитов так легко нашла мой дом – буквально через несколько часов после того, как я сдал в милицию первую партию. И что это означает для меня? А что, если я заблуждаюсь? Как это можно проверить? Обратиться в ФСБ?»
Такой вариант существовал. Но в ФСБ придется объяснять, откуда берут начало его подозрения. На слово там не верят, и подвергать всесторонней проверке начальника милиции просто из-за того, что кто-то о нем плохо подумал, не станут. А подробные объяснения с эфэсбэшниками для священника были невозможны. Отец Василий даже не допускал мысли, что можно нарушить тайну исповеди своей новой прихожанки. Отнимать столь непросто давшуюся человеку победу духа над грехом само по себе было бы тягчайшим грехом.
«Как я мог бы проверить свои подозрения? – думал он. – Как?» Впрочем, ответ у него уже был, но энтузиазма это единственно верное решение у него не вызывало. Идти в милицию снова не хотелось.
– Олюшка, ты можешь подождать меня здесь? – обратился он к жене.
– Конечно, если хозяйки не против.
– Ну что вы, Оля! – замахали руками девушки.
– Тогда жди меня, пожалуйста, и никуда не отлучайся. Я скоро приду, – отец Василий встал и почти бегом кинулся за дверь, по коридору, вниз по лестнице и наконец выскочил на улицу.
Солнце уже давно встало, и отец Василий глянул на часы. Они показывали без пятнадцати минут шесть, и это было ужасно – даже если все сложится хорошо, он опаздывал на утреннюю службу. Но выбора у него уже не было: однажды приняв решение, он доводил дело до конца.
Старший лейтенант Мирзоян сидел в своем стеклянном аквариуме и отчаянно зевал.
– Доброе утро, старлей! – с ходу навалился на него священник.
Дежурный изумленно уставился на нежданного посетителя.
– Павел Александрович еще здесь? – не дал ему времени на раздумье священник.
– Не-ет, – удивленно протянул старлей.
– Домой ушел?
– Ну-у…
– А этих… ну, что я вчера доставил, куда отправили?
– Каких «этих»? – не понял дежурный.
– Ну пятерых мужиков я сюда привез. В журнале посмотри.
Дежурный растерянно открыл журнал.
– Во сколько вы их привезли?
– Ну не знаю, часов в шесть-семь… глянь, там должно быть записано.
Дежурный внимательно вгляделся в исписанную корявым почерком страницу журнала.
– Никого здесь нет, – пожал он плечами и вдруг вспомнил. – А-а! Этих, из-за которых Москва звонила?! Так их почти сразу и отпустили! – Он вдруг понял, что сболтнул лишнего, но поделать уже ничего не мог – слово было сказано.
– Ну хоть три-то часа их продержали?! – сделал строгое лицо священник.
– Где-то так, – с сомнением подтвердил дежурный. – Я точно не знаю, я ж еще не дежурил…
– Ладно! – сокрушенно махнул рукой священник. – Бог с ними. А когда Ковалев на службу придет?
– Как всегда, – уже совсем недружелюбно откликнулся понявший, что нечаянно подставил своего шефа, дежурный. – В семь тридцать развод, затем планерка, к этому времени и подходите, а лучше к девяти.
«Вот так, – подумал священник, выйдя на высокое крыльцо усть-кудеярского УВД. – Он их отпустил после звонка из Москвы, а мне и слова не сказал!»
В этой истории было много странностей, ему совершенно непонятных. Почему о звонке из Москвы знает дежурный? Значит, ответил он себе, там, в Москве, торопились и не могли ждать, когда Ковалев появится в своем кабинете. Вот и звонили на все доступные телефоны. Это логично. А почему он их отпустил? На этот вопрос можно было ответить, только если знать, кто именно звонил Ковалеву. Священник этого не знал.
Он вообще слишком многого не знал. Можно было предположить, что на министра Козелкова объявили охоту, но пока это было только предположение. Можно было предположить, что те, кто объявил эту гипотетическую охоту, нуждались в точном маршруте следования министра, но отец Василий не думал, что этот маршрут нельзя было добыть как-то иначе, чем здесь, в Усть-Кудеяре, сбивая машинами его прихожан и устраивая погоню за ним самим. Разве что произошел какой-то сбой, какая-то ошибка, и у тех, кто все это затеял, просто не оставалось другого выбора. Но это крайне маловероятно.
Самое печальное было то, что даже если все это так и начальник местной милиции Ковалев – двурушник, оставалось совершенно непонятным, как вести себя дальше.
Отец Василий даже не заметил, как оказался у ворот храма. Наверное, это и было единственно верным решением – служить утреннюю службу, невзирая ни на что и свято соблюдая принцип невмешательства в мирские дела. В конце концов, все огромное государство Российское только и занимается тем, что пытается устроить эти самые мирские дела всеми возможными способами и всеми доступными ресурсами. Результат известен. Потому что не в том дело, кто и на кого устроил охоту, и не в том, кто из них выживет и продолжит служить мамоне, а кто сойдет с арены и прямиком отправится туда, куда ему и положено, в ад… Все дело только в том, насколько глубоко люди поймут и примут то, что не устает говорить им Бог: «Возлюбите друг друга!» И жаль, что не все люди этот призыв слышат.
Едва отец Василий вошел под сень храма, он почувствовал невыразимую благодать, пронзившую все его существо, и понял, что единственное, что имело цену за эти сутки, – это предстоящая служба. А все остальное – тлен и суета сует.
Когда служба закончилась, отец Василий облачился в свою старую, но зато целую рясу, сел в такие же старенькие «Жигули» и поехал назад, в гостиницу, забирать Олюшку. Он окончательно решил выкинуть из головы все, что с ним произошло, и войти в свой обычный рабочий режим.
«В конце концов, у меня в этом мире свои задачи, – думал он. – Что мне Ковалев? Какое мне дело до Козелкова? И уж тем более, какое мне дело до этих бандитов?! Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов. А мне нужно думать о жизни вечной».
Когда отец Василий подъехал к гостинице, Ольга уже сидела в палисаднике на лавочке под начавшим набирать силу жарким поволжским солнцем. Он вышел из машины, подошел к ней и присел рядом.
– Поедем? – тихо предложил он.
– Простите меня, – попросила Ольга.
– За что? – удивился он.
– За неправду, – всхлипнула она.
– Какую неправду? – он был потрясен, ничего подобного он от своей Олюшки не ожидал. – Я вам не все сказала, – жалобно призналась Ольга.
– А что ты должна была сказать?
Ольга смолкла, вздохнула и, наконец, решилась.
– Когда они меня там, в летней кухне, держали, – начала она, – они говорили про теплоход…
– Ну и что? – не понял отец Василий.
– И еще, – Ольга снова всхлипнула, – они сказали про тринитротолуол. Они, наверное, думали, что я не понимаю.
– Ты не ошиблась? – встревожился священник. – Именно так они и сказали: тринитротолуол?
– Да, батюшка, – закивала головой Ольга. – Они так и сказали: «Тринитротолуола должно хватить».
– На что хватить? – то ли себя, то ли ее спросил отец Василий.
– Они сказали: «Теплоход небольшой, тринитротолуола должно хватить».
– Кто это сказал? – напряженно поинтересовался отец Василий.
– Там было темно, я не видела! – расплакалась Ольга.
– Что же ты мне сразу не сказала?! – укорил ее отец Василий.
– Не знаю, – совсем раскисла жена. – Я за вас испугалась.
Священник обхватил голову руками. То, что он услышал, меняло все! Это означало, что на Козелкова действительно объявлена охота. И что бандиты готовы пойти на самые крайние меры, и их не остановит даже возможность гибели ни в чем не повинных пассажиров теплохода.
«И что теперь делать? – отчаянно пытался сообразить он. – Что делать?!»
То, что Козелков прибудет в Усть-Кудеяр на машине, а отбудет на теплоходе, знали многие, об этом даже написали в местной «Заре». В тайне сохранялись только точные сроки и маршрут следования по городку – то, что и выпытывали у него бандиты. Понятное дело, использовать рассказанную отцом Василием схему передвижения министра бандиты не могли, она была придумана вся, от начала и до конца. А тут еще и Ковалев порекомендовал охране министра изменить маршрут следования их патрона. Вряд ли в такой ситуации бандиты смогут отследить все передвижения Козелкова. Вряд ли…
«А если Ковалев с бандитами заодно?» – болезненно отозвалась непрошеная мысль.
«Ну и что он сможет сделать?» – спросил себя отец Василий.
Ответ всплыл сам: «Порекомендовать министру именно тот маршрут и сроки, который придумал он, отец Василий!»
Догадка была чудовищной. В таком случае Козелков сам шел в руки своих врагов, а вместе с ним могли погибнуть и десятки мирных людей! И виновным в этом жутком грехе оставался придумавший маршрут священник!
«Что же делать?! – судорожно перебирал возможные варианты отец Василий. – Как мне поступить?!» Все его надежды на то, что он сможет вырваться из цепких лап «князя мира сего» и заняться тем, чем должен, рухнули в один миг.
Он еще раз подумал о ФСБ, но тут же отбросил эту мысль. Доказательств никаких, он и сам не до конца уверен в своих подозрениях, тайна исповеди Веры священна, да и пока эта система развернется, они просто не успеют, а время уходит быстро и беспощадно.
Отец Василий глянул на жену. Она больше не плакала, но глаза ее были тревожны. В этой ситуации, понял он, выход один: принимать ответственность на себя и проверять все – каждую, самую маловероятную версию!
«Так, что я им там наговорил? – начал вспоминать он. – В девять – симпозиум; в десять тридцать – пресс-конференция в Доме рыбака; в одиннадцать тридцать выезд на пристань; в одиннадцать сорок посадка на теплоход…» Он глянул на часы. Стрелки показывали одиннадцать двадцать пять.
– Что будете делать? – спросила Ольга.
– Тебе домой надо, – сказал он. – Хотя нет, рано, не надо тебе домой. Господи, где же тебя спрятать?!
– Девчонки сейчас уезжают, – вздохнула Ольга. – У них вся работа сорвалась, а в номере без них мне страшно.
– Понятно, – кивнул он и недовольно цокнул языком. Он не знал, что делать с женой.
Из подъезда гостиницы вышел Коля, уже знакомый ему сутенер и охранник одновременно, и местный рэкетир Володя Череп.
– Ты меня тоже пойми, Череп! – убеждал рэкетира Коля. – Симпозиум они нам сорвали! Сначала на сутки, а теперь и вовсе непонятно, что будет!
– Колян, это не мои проблемы, – пожимал широкими плечами Череп. – Я к тебе лично ничего не имею, но разговор был конкретный, никто тебя за язык не тянул!
Рэкетир увидел отца Василия и кивнул:
– Привет, батюшка!
– И тебе здравствовать, – кивнул в ответ священник. – Что, Володя, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал?
– Работа такая, – усмехнулся рэкетир и снова повернулся к сутенеру. – В общем, так, Колян, мне сейчас некогда, я – на пристань, а через пару часов подъеду, чтоб все было тики-так. Ты понял?
– Понял, – уныло кивнул Колян.
И в этот момент отца Василия осенило.
– Олюшка, – повернулся он к жене. – Держи ключи от машины и съезди-ка к Маргарите.
– А вы?
– А я быстренько все завершу и подъеду к вам.
Ольга встревоженно поежилась, но возразить не посмела.
– Володя! – встал отец Василий со скамейки. – Ты ведь сейчас – на пристань?
– Ну…
– Возьми меня с собой.
– Поехали, – равнодушно пожал плечами Череп и направился к своему роскошному «Мерседесу». – Только вы поторапливайтесь, батюшка, мне здесь рассусоливать некогда, работа у меня.
– Уже иду! – откликнулся священник, ласково сжал на прощанье ладошку жены и заторопился к машине.
Все концы сходились. Как утверждали вчера проститутки, симпозиум планировали проводить как минимум сутки, с застольем в ресторане «Волга» и разнообразной культурной программой. Сам Козелков, скорее всего, должен был остановиться в Усть-Кудеяре часов на десять-двенадцать. И то, что министр резко изменил своим привычкам и выехал на пристань буквально через полтора часа после открытия симпозиума, означало одно: он очень серьезно воспринял угрозу в свой адрес и не желал оставаться в этом городишке ни часом больше необходимого.
«Значит, есть основания бояться!» – покачал головой отец Василий.
Но министр не знал, что его обложили гораздо плотнее, чем он думал, и что на теплоходе его ждет упомянутый вчера бандитами тринитротолуол. Впрочем, взрывчатка дожидалась не только Козелкова. Кроме него, на теплоходе должны были плыть на базы отдыха по маршруту выходного дня множество семей ничего не подозревающих усть-кудеярцев.
«Господи! – взмолился отец Василий. – Помоги мне! Сделай меня оружием в своих руках! Не дай невиновным погибнуть, а злодеям осуществить свой замысел!»
– А вам-то зачем на пристань, батюшка? – повернулся к священнику Череп.
– А-а? Что? – не понял вопроса отец Василий.
– Вам, говорю, зачем пристань нужна? – уже громче повторил рэкетир.
– Вадима Николаевича проводить, – бесстыдно соврал отец Василий.
– Козелкова, что ли? – презрительно переспросил Череп. – Дался он вам! Наши говорят, пустой человек…
– Не согласен! – решительно отверг нелестную характеристику священник. – Вадим Николаевич – это высоких моральных качеств и неординарной силы духа руководитель!
– Ну вы загнули! – хихикнул Череп. – Надо запомнить да братве рассказать, вот посмеются!
Отец Василий состроил обиженную физиономию и отвернулся к окошку.
Бандитский «Мерседес» стремительно скользил по разбитому шоссе, лишь изредка мягко подпрыгивая на колдобинах и легко обходя идущие в том же направлении машины. Светофоры Череп практически игнорировал, но ему все сходило с рук. Здесь, в маленьком провинциальном городке, машину Черепа знали практически все, и никто не пытался ни остановить его, ни даже хотя бы обложить матом.
«Почему им все всегда удается? – размышлял священник. – Или действительно так сильна власть "князя мира сего"? Или сам мир ущербен?»
Он попытался отогнать последнюю мысль, уж очень крамольной она ему показалась, но мысль не прогонялась, а так и висела перед ним назойливой мухой.
«Я, конечно, не прав! – с усилием оборвал он себя. – Прости меня, Господи!»
Когда они подъехали на стоянку у речного порта, матросы уже отдавали концы, и теплоход, мягко покачиваясь на волнах, готовился отойти от причала. Отец Василий пошарил взглядом и увидел отъезжающие от порта знакомые джипы!
«Так и есть!» – подумал он.
– Что вы сказали? – повернулся к нему Череп, и священник понял, что произнес мысль вслух.
– Нет, ничего, Володя, спасибо тебе большое!
– Кушайте на здоровье, не обляпайтесь, – ухмыльнулся Череп, провожая взглядом стремительно выскочившего из машины священника. – Не-е… крыша у нашего попа точно съехала!
Отец Василий, подобрав рясу, мчался к причалу. Он еще успевал, почти успевал, почти…
– Ну давай, Васек! – махнул с палубы рукой матрос кому-то на причале, и теплоход, словно этого и ждал, усилил гудение и плавно отошел от пристани. Так что, когда отец Василий подбежал, его и теплоход разделяло десять, а то и двенадцать метров мутной волжской воды.
– Что, батюшка, не успели? – поинтересовался мужик в оранжевой рабочей куртке. – Ну ничего, через полтора часа еще один будет.
– Мне этот нужен, – жестко поставил его в известность священник и прикинул, можно ли забраться на борт без помощи команды, если догнать судно вплавь. Выходило, что нельзя.
– А ты, батюшка, Петра попроси, он тебя до острова подкинет, а там у теплохода стоянка, вот и догонишь, кого надо, – посоветовал мужик в оранжевой куртке.
– Какого Петра? – оживился отец Василий.
– А во-он, в лодке сидит.
Священник посмотрел в указанном направлении. Прямо по курсу покачивалась на поднятых теплоходом волнах синяя обшарпанная моторка, а на ней, поджав босые ноги, сидел дочерна загорелый мужичок в сине-фиолетовом трико и выцветшей офицерской рубахе. Отец Василий спустился по прогнившей деревянной лестнице к набережной и стремительно кинулся к моторке.
– Ты Петр?! – обрушился он на мужичка. – Давай за этим теплоходом!
– А ты не торопись, батюшка, – криво усмехнулся щербатым ртом мужичок. – Ты поговори со мной, цену узнай, по рукам ударь, а потом и понукать будешь!
– Некогда мне, Петр, ерундой заниматься, а цену, чай, христианскую назначишь, три-то шкуры не снимешь?
– Человек и без одной шкуры прожить не может, – и не думая трогаться с места, лениво обронил Петр.
Отец Василий схватил мужичка под мышки, поднял над головой и, аккуратно переступая по качающемуся корпусу, перетащил поближе к мотору.
– Заводи, родной, очень тебя прошу!
– Ну как скажешь, – ошарашенно откликнулся мужичок и дернул за трос.
Лодка взревела, потащила их в реку, и вскоре, прыгая через волны, уже шла вровень с теплоходом.
– Ближе подойти сможешь? – крикнул в ухо Петру священник.
– Ты что, ненормальный?! Мне еще в рай рано! – отрицательно покачал головой мужичок.
– А за деньги?!
– Все равно не могу! Даже не проси! Что я – самоубийца, что ли?!
Отец Василий сосредоточился. Теперь он отчетливо видел приваренную к борту теплохода лесенку из толстых железных прутьев, и забраться по ней было – раз плюнуть!
«Силком его, что ли, заставить? – подумал он. – Шум, правда, на корабле поднимется, но ведь они не знают, что им грозит!»
На какой-то миг он вдруг представил себе, как никакой бомбы на борту не окажется, а в патриархии получат жалобу волжского пароходства: «Силой принудил нарушить правила судовождения, проник на борт, устроил погром…»
Он поморщился – перспективы не радовали. Как и в любой конторе, в патриархии не любили скандалов и напряженного внимания прессы и властей к своим работникам.
«Бог с ними! – решил он. – Дотерплю до первой остановки на островах, а там и на борт поднимусь!» И тут же устыдился. Взрывчатка могла сработать когда угодно – хоть сейчас, хоть на тех же островах. Он мог просто не успеть.
– Господи! Помоги мне! – взмолился он и обхватил голову руками.
– Что, так плохо?!
Отец Василий повернулся на голос. Петр смотрел на него с участием и даже пониманием.
– Плохо! – кивнул головой священник. – Ты даже представить не можешь, как все плохо!
– Подожди до островов, а там пересядешь!
– Могу опоздать… навсегда!
Петр еще внимательнее заглянул в глаза священнику и, видимо, что-то решил.
– Если разобью, оплатишь?
– Без проблем! – соврал отец Василий. Оплатить-то он оплатил бы, но, пожалуй, не за один раз. Тут и тремя зарплатами не обойтись.
– Тогда держись, поп! – с веселым отчаянием крикнул Петр и пошел на сближение с теплоходом. – Эх! Грехи наши тяжкие!!!
Мирно попивавший пиво у борта молодняк сначала выпучил глаза, потом шарахнулся назад, но, сообразив, что им-то на борту такой махины ничего не грозит, вернулся и с интересом начал наблюдать за развитием событий.
Петр подвел моторку к самому борту и, буквально «встав» на отходящую от теплохода волну, подвел свою ржавую красавицу к самой лестнице.
– Быстрее, поп! – заорал он. – Быстрее!!!
Отец Василий встал на борт, изловчился и сиганул вперед. Он больно ушибся грудью о перекладину, но зацепился крепко и сразу полез вверх, туда, к мигом забывшему про пиво молодняку.
Когда отец Василий перевалился через борт, его сразу же подхватили и поставили на ноги чьи-то крепкие руки.
– У тебя как, святой отец, все с головкой в порядке? – строго спросил кто-то.
Священник огляделся. Рядом с ним стояли два матроса.
– Отведите меня к капитану, – попросил он.
– За это не беспокойся! – усмехнулся второй. – Это мы тебе обеспечим!
Матросы крепко подхватили его и поволокли куда-то вверх по выкрашенным белой краской ступенькам.
Капитан не дал ему вставить даже слово.
– Знаете, святой отец, я уважаю вашу готовность исполнять свою работу, – с напором начал он, едва узнал от матросов, что произошло, – но не любой же ценой!
– Товарищ капитан…
– Подождите! – оборвал его корабельный начальник. – Будьте добры выслушать меня до конца! Мало того, что эти сопляки мне весь теплоход облевали, так еще и вас решили притащить.
Отец Василий ничего не понимал.
– Да, пароходству нужны деньги! – капитан, явно кому-то подражая, заложил руку за борт кителя. – Да! Я и моя команда готовы ради этого терпеть определенные неудобства, но это вовсе не значит, что я буду поощрять тех, кто рискует человеческими жизнями. Тем более, – он понизил голос и заговорил трагическим шепотом, – когда на борту такой высокий гость.
Капитан явно понял визит священника не так.
– Товарищ капитан, – попробовал пояснить цель своего прибытия отец Василий. – Я вовсе не…
– Я понимаю, – оборвал его капитан. – Вам тоже нужны деньги, но не такой же ценой!
«О чем вообще идет речь?» – пытался сообразить отец Василий.
На палубе залпом захлопали пробки от шампанского – Идите, – печально махнул рукой капитан. – Делайте свою работу. Но не думайте, – он снова повысил голос, – что вам это пройдет даром. Клиенты клиентами, но лично вам я неприятности обещаю. И большие.
Ошарашенного священника вывели за дверь.
«А может быть, так оно и лучше? – внезапно подумал он. – По крайней мере никто суетиться под ногами не будет! Хотя команда бы мне помочь смогла».
Отец Василий огляделся по сторонам. На корме корабля гуляли. И гуляли хорошо. Он вгляделся внимательнее. Гулял в основном молодняк, совсем зеленые ребята, лет двадцати, от силы двадцати двух.
«Видимо, какая-то коммерческая организация», – решил он. В последнее время такие вот выезды на Волгу всей фирмой стали особенно модны.
Первым его позывом было отыскать министра Козелкова, прорваться через охрану и сообщить о надвигающейся угрозе. Но потом он понял, что только потеряет время. В лучшем случае министр затребует шлюпку, что совершенно не решало ни проблемы разминирования, ни проблемы эвакуации других пассажиров и персонала. Надо было действовать по-другому.
Отец Василий еще раз оглядел теплоход. «Где они могли разместить заряд?! – пытался сообразить он. – Наверное, поближе к министру». Он спустился по ступенькам вниз и принялся методично обходить палубу, огибая гуляющих пассажиров.
– Ты меня не понимаешь! – пьяно объяснял совсем юный парнишка такому же юному товарищу. – Я ему сразу сказал, бабки на стол, и не надо мне свистеть!
– Я тебя понял, – отбивался собеседник.
– Нет, ты послушай! Я ему сразу сказал…
Отец Василий аккуратно обошел парочку стороной и, завернув за угол, тут же наткнулся на мужчину с профессионально оценивающим взглядом.
– Трудно перепутать того, кто у тебя всю ночь между ног… Это как, тоже за грех считать?
– Считать, – машинально кивнул священник. «Павел Александрович, как же так? – думал он. – Ты, и вдруг – вместе с Парфеном!»
Отец Василий с трудом дослушал исповедь до конца, привычно отпустил девушке грехи, изо всех сил пытаясь не выдать своего волнения. «Как же так, Павел Александрович? – повторял и повторял он. – Вы и – Парфенов?! Как же так?» Его вдруг пронзил страх. Он давно уже не испытывал этого чувства, и тем омерзительнее оно было.
Он вспоминал последний разговор с начальником усть-кудеярской милиции и видел, что снова потерял уверенность в чем-либо. Ни безопасность его жены, ни его собственная снова не были абсолютными. «А что, если Ковалев как-то связан и с "этими"? – думал он. – Ведь откуда-то они узнали обо мне! Откуда? Как они нашли мой дом? Да еще так быстро!» Похоже было, что, когда бандиты говорили, что у них «все схвачено», они не блефовали.
– Батюшка! Что с вами?!
Отец Василий поднял глаза: Вера смотрела ему прямо в глаза, она была встревожена.
– Ничего, Вера, ничего, – попытался соврать он.
Девушка покачала головой и поднялась с колен.
– А лгать-то нехорошо, батюшка, – укоризненно покачала она головой.
– Да, ты права, – неожиданно для себя согласился с ней отец Василий. – Но я не знаю, стоит ли это тебе говорить.
– Решайте сами, – великодушно позволила Вера, и священник улыбнулся: такое смещение ролей оказалось для него совершенно неожиданным.
– Нет ничего сокровенного, что не открылось бы, – процитировал он. – И тайного, что не было бы узнано…
– И что будете делать? – с интересом посмотрела на него Вера.
– Я думаю, мне следует быть безупречным! – энергично завершил свою мысль священник.
– Взялся за гуж, не говори, что не дюж? – улыбнулась Вера.
– Что-то вроде того, – согласился с ней отец Василий и тоже улыбнулся. – А ты – молодец, я думаю, у тебя все будет хорошо.
– Вы и вправду так думаете?! – загорелась этой мыслью Вера.
– Вот те крест, – серьезно перекрестился священник.
* * *
Вера вышла в коридор и притащила назад в номер коротавших время на диванчике у дежурной своих подружек и матушку Ольгу.
– Что-то вы неважно выглядите, батюшка, – сразу распознала неладное Ольга.
– Устал, Олюшка, – солгал отец Василий и понял, что как раз этого делать не стоит; все слишком серьезно. – Не все у нас в порядке, – повинился он. – Не знаю, что и делать.
– Делайте, что должны, – отозвалась Ольга. – Вы и сами знаете, что по-другому нельзя.
Она, как всегда, была права.
«А что, если Ковалев действительно имеет связи с преступным миром и встречами с Парфеном эти связи не кончаются? – думал отец Василий. – Разве нельзя тогда допустить мысли, что он связан и с Тихоном, и с Бригадиром? По крайней мере, тогда становится объяснимым тот факт, что вторая партия бандитов так легко нашла мой дом – буквально через несколько часов после того, как я сдал в милицию первую партию. И что это означает для меня? А что, если я заблуждаюсь? Как это можно проверить? Обратиться в ФСБ?»
Такой вариант существовал. Но в ФСБ придется объяснять, откуда берут начало его подозрения. На слово там не верят, и подвергать всесторонней проверке начальника милиции просто из-за того, что кто-то о нем плохо подумал, не станут. А подробные объяснения с эфэсбэшниками для священника были невозможны. Отец Василий даже не допускал мысли, что можно нарушить тайну исповеди своей новой прихожанки. Отнимать столь непросто давшуюся человеку победу духа над грехом само по себе было бы тягчайшим грехом.
«Как я мог бы проверить свои подозрения? – думал он. – Как?» Впрочем, ответ у него уже был, но энтузиазма это единственно верное решение у него не вызывало. Идти в милицию снова не хотелось.
– Олюшка, ты можешь подождать меня здесь? – обратился он к жене.
– Конечно, если хозяйки не против.
– Ну что вы, Оля! – замахали руками девушки.
– Тогда жди меня, пожалуйста, и никуда не отлучайся. Я скоро приду, – отец Василий встал и почти бегом кинулся за дверь, по коридору, вниз по лестнице и наконец выскочил на улицу.
Солнце уже давно встало, и отец Василий глянул на часы. Они показывали без пятнадцати минут шесть, и это было ужасно – даже если все сложится хорошо, он опаздывал на утреннюю службу. Но выбора у него уже не было: однажды приняв решение, он доводил дело до конца.
Старший лейтенант Мирзоян сидел в своем стеклянном аквариуме и отчаянно зевал.
– Доброе утро, старлей! – с ходу навалился на него священник.
Дежурный изумленно уставился на нежданного посетителя.
– Павел Александрович еще здесь? – не дал ему времени на раздумье священник.
– Не-ет, – удивленно протянул старлей.
– Домой ушел?
– Ну-у…
– А этих… ну, что я вчера доставил, куда отправили?
– Каких «этих»? – не понял дежурный.
– Ну пятерых мужиков я сюда привез. В журнале посмотри.
Дежурный растерянно открыл журнал.
– Во сколько вы их привезли?
– Ну не знаю, часов в шесть-семь… глянь, там должно быть записано.
Дежурный внимательно вгляделся в исписанную корявым почерком страницу журнала.
– Никого здесь нет, – пожал он плечами и вдруг вспомнил. – А-а! Этих, из-за которых Москва звонила?! Так их почти сразу и отпустили! – Он вдруг понял, что сболтнул лишнего, но поделать уже ничего не мог – слово было сказано.
– Ну хоть три-то часа их продержали?! – сделал строгое лицо священник.
– Где-то так, – с сомнением подтвердил дежурный. – Я точно не знаю, я ж еще не дежурил…
– Ладно! – сокрушенно махнул рукой священник. – Бог с ними. А когда Ковалев на службу придет?
– Как всегда, – уже совсем недружелюбно откликнулся понявший, что нечаянно подставил своего шефа, дежурный. – В семь тридцать развод, затем планерка, к этому времени и подходите, а лучше к девяти.
«Вот так, – подумал священник, выйдя на высокое крыльцо усть-кудеярского УВД. – Он их отпустил после звонка из Москвы, а мне и слова не сказал!»
В этой истории было много странностей, ему совершенно непонятных. Почему о звонке из Москвы знает дежурный? Значит, ответил он себе, там, в Москве, торопились и не могли ждать, когда Ковалев появится в своем кабинете. Вот и звонили на все доступные телефоны. Это логично. А почему он их отпустил? На этот вопрос можно было ответить, только если знать, кто именно звонил Ковалеву. Священник этого не знал.
Он вообще слишком многого не знал. Можно было предположить, что на министра Козелкова объявили охоту, но пока это было только предположение. Можно было предположить, что те, кто объявил эту гипотетическую охоту, нуждались в точном маршруте следования министра, но отец Василий не думал, что этот маршрут нельзя было добыть как-то иначе, чем здесь, в Усть-Кудеяре, сбивая машинами его прихожан и устраивая погоню за ним самим. Разве что произошел какой-то сбой, какая-то ошибка, и у тех, кто все это затеял, просто не оставалось другого выбора. Но это крайне маловероятно.
Самое печальное было то, что даже если все это так и начальник местной милиции Ковалев – двурушник, оставалось совершенно непонятным, как вести себя дальше.
Отец Василий даже не заметил, как оказался у ворот храма. Наверное, это и было единственно верным решением – служить утреннюю службу, невзирая ни на что и свято соблюдая принцип невмешательства в мирские дела. В конце концов, все огромное государство Российское только и занимается тем, что пытается устроить эти самые мирские дела всеми возможными способами и всеми доступными ресурсами. Результат известен. Потому что не в том дело, кто и на кого устроил охоту, и не в том, кто из них выживет и продолжит служить мамоне, а кто сойдет с арены и прямиком отправится туда, куда ему и положено, в ад… Все дело только в том, насколько глубоко люди поймут и примут то, что не устает говорить им Бог: «Возлюбите друг друга!» И жаль, что не все люди этот призыв слышат.
Едва отец Василий вошел под сень храма, он почувствовал невыразимую благодать, пронзившую все его существо, и понял, что единственное, что имело цену за эти сутки, – это предстоящая служба. А все остальное – тлен и суета сует.
* * *
Когда служба закончилась, отец Василий облачился в свою старую, но зато целую рясу, сел в такие же старенькие «Жигули» и поехал назад, в гостиницу, забирать Олюшку. Он окончательно решил выкинуть из головы все, что с ним произошло, и войти в свой обычный рабочий режим.
«В конце концов, у меня в этом мире свои задачи, – думал он. – Что мне Ковалев? Какое мне дело до Козелкова? И уж тем более, какое мне дело до этих бандитов?! Пусть мертвые сами хоронят своих мертвецов. А мне нужно думать о жизни вечной».
Когда отец Василий подъехал к гостинице, Ольга уже сидела в палисаднике на лавочке под начавшим набирать силу жарким поволжским солнцем. Он вышел из машины, подошел к ней и присел рядом.
– Поедем? – тихо предложил он.
– Простите меня, – попросила Ольга.
– За что? – удивился он.
– За неправду, – всхлипнула она.
– Какую неправду? – он был потрясен, ничего подобного он от своей Олюшки не ожидал. – Я вам не все сказала, – жалобно призналась Ольга.
– А что ты должна была сказать?
Ольга смолкла, вздохнула и, наконец, решилась.
– Когда они меня там, в летней кухне, держали, – начала она, – они говорили про теплоход…
– Ну и что? – не понял отец Василий.
– И еще, – Ольга снова всхлипнула, – они сказали про тринитротолуол. Они, наверное, думали, что я не понимаю.
– Ты не ошиблась? – встревожился священник. – Именно так они и сказали: тринитротолуол?
– Да, батюшка, – закивала головой Ольга. – Они так и сказали: «Тринитротолуола должно хватить».
– На что хватить? – то ли себя, то ли ее спросил отец Василий.
– Они сказали: «Теплоход небольшой, тринитротолуола должно хватить».
– Кто это сказал? – напряженно поинтересовался отец Василий.
– Там было темно, я не видела! – расплакалась Ольга.
– Что же ты мне сразу не сказала?! – укорил ее отец Василий.
– Не знаю, – совсем раскисла жена. – Я за вас испугалась.
Священник обхватил голову руками. То, что он услышал, меняло все! Это означало, что на Козелкова действительно объявлена охота. И что бандиты готовы пойти на самые крайние меры, и их не остановит даже возможность гибели ни в чем не повинных пассажиров теплохода.
«И что теперь делать? – отчаянно пытался сообразить он. – Что делать?!»
То, что Козелков прибудет в Усть-Кудеяр на машине, а отбудет на теплоходе, знали многие, об этом даже написали в местной «Заре». В тайне сохранялись только точные сроки и маршрут следования по городку – то, что и выпытывали у него бандиты. Понятное дело, использовать рассказанную отцом Василием схему передвижения министра бандиты не могли, она была придумана вся, от начала и до конца. А тут еще и Ковалев порекомендовал охране министра изменить маршрут следования их патрона. Вряд ли в такой ситуации бандиты смогут отследить все передвижения Козелкова. Вряд ли…
«А если Ковалев с бандитами заодно?» – болезненно отозвалась непрошеная мысль.
«Ну и что он сможет сделать?» – спросил себя отец Василий.
Ответ всплыл сам: «Порекомендовать министру именно тот маршрут и сроки, который придумал он, отец Василий!»
Догадка была чудовищной. В таком случае Козелков сам шел в руки своих врагов, а вместе с ним могли погибнуть и десятки мирных людей! И виновным в этом жутком грехе оставался придумавший маршрут священник!
«Что же делать?! – судорожно перебирал возможные варианты отец Василий. – Как мне поступить?!» Все его надежды на то, что он сможет вырваться из цепких лап «князя мира сего» и заняться тем, чем должен, рухнули в один миг.
Он еще раз подумал о ФСБ, но тут же отбросил эту мысль. Доказательств никаких, он и сам не до конца уверен в своих подозрениях, тайна исповеди Веры священна, да и пока эта система развернется, они просто не успеют, а время уходит быстро и беспощадно.
Отец Василий глянул на жену. Она больше не плакала, но глаза ее были тревожны. В этой ситуации, понял он, выход один: принимать ответственность на себя и проверять все – каждую, самую маловероятную версию!
«Так, что я им там наговорил? – начал вспоминать он. – В девять – симпозиум; в десять тридцать – пресс-конференция в Доме рыбака; в одиннадцать тридцать выезд на пристань; в одиннадцать сорок посадка на теплоход…» Он глянул на часы. Стрелки показывали одиннадцать двадцать пять.
– Что будете делать? – спросила Ольга.
– Тебе домой надо, – сказал он. – Хотя нет, рано, не надо тебе домой. Господи, где же тебя спрятать?!
– Девчонки сейчас уезжают, – вздохнула Ольга. – У них вся работа сорвалась, а в номере без них мне страшно.
– Понятно, – кивнул он и недовольно цокнул языком. Он не знал, что делать с женой.
Из подъезда гостиницы вышел Коля, уже знакомый ему сутенер и охранник одновременно, и местный рэкетир Володя Череп.
– Ты меня тоже пойми, Череп! – убеждал рэкетира Коля. – Симпозиум они нам сорвали! Сначала на сутки, а теперь и вовсе непонятно, что будет!
– Колян, это не мои проблемы, – пожимал широкими плечами Череп. – Я к тебе лично ничего не имею, но разговор был конкретный, никто тебя за язык не тянул!
Рэкетир увидел отца Василия и кивнул:
– Привет, батюшка!
– И тебе здравствовать, – кивнул в ответ священник. – Что, Володя, жнешь, где не сеял, и собираешь, где не рассыпал?
– Работа такая, – усмехнулся рэкетир и снова повернулся к сутенеру. – В общем, так, Колян, мне сейчас некогда, я – на пристань, а через пару часов подъеду, чтоб все было тики-так. Ты понял?
– Понял, – уныло кивнул Колян.
И в этот момент отца Василия осенило.
– Олюшка, – повернулся он к жене. – Держи ключи от машины и съезди-ка к Маргарите.
– А вы?
– А я быстренько все завершу и подъеду к вам.
Ольга встревоженно поежилась, но возразить не посмела.
– Володя! – встал отец Василий со скамейки. – Ты ведь сейчас – на пристань?
– Ну…
– Возьми меня с собой.
– Поехали, – равнодушно пожал плечами Череп и направился к своему роскошному «Мерседесу». – Только вы поторапливайтесь, батюшка, мне здесь рассусоливать некогда, работа у меня.
– Уже иду! – откликнулся священник, ласково сжал на прощанье ладошку жены и заторопился к машине.
* * *
Все концы сходились. Как утверждали вчера проститутки, симпозиум планировали проводить как минимум сутки, с застольем в ресторане «Волга» и разнообразной культурной программой. Сам Козелков, скорее всего, должен был остановиться в Усть-Кудеяре часов на десять-двенадцать. И то, что министр резко изменил своим привычкам и выехал на пристань буквально через полтора часа после открытия симпозиума, означало одно: он очень серьезно воспринял угрозу в свой адрес и не желал оставаться в этом городишке ни часом больше необходимого.
«Значит, есть основания бояться!» – покачал головой отец Василий.
Но министр не знал, что его обложили гораздо плотнее, чем он думал, и что на теплоходе его ждет упомянутый вчера бандитами тринитротолуол. Впрочем, взрывчатка дожидалась не только Козелкова. Кроме него, на теплоходе должны были плыть на базы отдыха по маршруту выходного дня множество семей ничего не подозревающих усть-кудеярцев.
«Господи! – взмолился отец Василий. – Помоги мне! Сделай меня оружием в своих руках! Не дай невиновным погибнуть, а злодеям осуществить свой замысел!»
– А вам-то зачем на пристань, батюшка? – повернулся к священнику Череп.
– А-а? Что? – не понял вопроса отец Василий.
– Вам, говорю, зачем пристань нужна? – уже громче повторил рэкетир.
– Вадима Николаевича проводить, – бесстыдно соврал отец Василий.
– Козелкова, что ли? – презрительно переспросил Череп. – Дался он вам! Наши говорят, пустой человек…
– Не согласен! – решительно отверг нелестную характеристику священник. – Вадим Николаевич – это высоких моральных качеств и неординарной силы духа руководитель!
– Ну вы загнули! – хихикнул Череп. – Надо запомнить да братве рассказать, вот посмеются!
Отец Василий состроил обиженную физиономию и отвернулся к окошку.
Бандитский «Мерседес» стремительно скользил по разбитому шоссе, лишь изредка мягко подпрыгивая на колдобинах и легко обходя идущие в том же направлении машины. Светофоры Череп практически игнорировал, но ему все сходило с рук. Здесь, в маленьком провинциальном городке, машину Черепа знали практически все, и никто не пытался ни остановить его, ни даже хотя бы обложить матом.
«Почему им все всегда удается? – размышлял священник. – Или действительно так сильна власть "князя мира сего"? Или сам мир ущербен?»
Он попытался отогнать последнюю мысль, уж очень крамольной она ему показалась, но мысль не прогонялась, а так и висела перед ним назойливой мухой.
«Я, конечно, не прав! – с усилием оборвал он себя. – Прости меня, Господи!»
Когда они подъехали на стоянку у речного порта, матросы уже отдавали концы, и теплоход, мягко покачиваясь на волнах, готовился отойти от причала. Отец Василий пошарил взглядом и увидел отъезжающие от порта знакомые джипы!
«Так и есть!» – подумал он.
– Что вы сказали? – повернулся к нему Череп, и священник понял, что произнес мысль вслух.
– Нет, ничего, Володя, спасибо тебе большое!
– Кушайте на здоровье, не обляпайтесь, – ухмыльнулся Череп, провожая взглядом стремительно выскочившего из машины священника. – Не-е… крыша у нашего попа точно съехала!
* * *
Отец Василий, подобрав рясу, мчался к причалу. Он еще успевал, почти успевал, почти…
– Ну давай, Васек! – махнул с палубы рукой матрос кому-то на причале, и теплоход, словно этого и ждал, усилил гудение и плавно отошел от пристани. Так что, когда отец Василий подбежал, его и теплоход разделяло десять, а то и двенадцать метров мутной волжской воды.
– Что, батюшка, не успели? – поинтересовался мужик в оранжевой рабочей куртке. – Ну ничего, через полтора часа еще один будет.
– Мне этот нужен, – жестко поставил его в известность священник и прикинул, можно ли забраться на борт без помощи команды, если догнать судно вплавь. Выходило, что нельзя.
– А ты, батюшка, Петра попроси, он тебя до острова подкинет, а там у теплохода стоянка, вот и догонишь, кого надо, – посоветовал мужик в оранжевой куртке.
– Какого Петра? – оживился отец Василий.
– А во-он, в лодке сидит.
Священник посмотрел в указанном направлении. Прямо по курсу покачивалась на поднятых теплоходом волнах синяя обшарпанная моторка, а на ней, поджав босые ноги, сидел дочерна загорелый мужичок в сине-фиолетовом трико и выцветшей офицерской рубахе. Отец Василий спустился по прогнившей деревянной лестнице к набережной и стремительно кинулся к моторке.
– Ты Петр?! – обрушился он на мужичка. – Давай за этим теплоходом!
– А ты не торопись, батюшка, – криво усмехнулся щербатым ртом мужичок. – Ты поговори со мной, цену узнай, по рукам ударь, а потом и понукать будешь!
– Некогда мне, Петр, ерундой заниматься, а цену, чай, христианскую назначишь, три-то шкуры не снимешь?
– Человек и без одной шкуры прожить не может, – и не думая трогаться с места, лениво обронил Петр.
Отец Василий схватил мужичка под мышки, поднял над головой и, аккуратно переступая по качающемуся корпусу, перетащил поближе к мотору.
– Заводи, родной, очень тебя прошу!
– Ну как скажешь, – ошарашенно откликнулся мужичок и дернул за трос.
Лодка взревела, потащила их в реку, и вскоре, прыгая через волны, уже шла вровень с теплоходом.
– Ближе подойти сможешь? – крикнул в ухо Петру священник.
– Ты что, ненормальный?! Мне еще в рай рано! – отрицательно покачал головой мужичок.
– А за деньги?!
– Все равно не могу! Даже не проси! Что я – самоубийца, что ли?!
Отец Василий сосредоточился. Теперь он отчетливо видел приваренную к борту теплохода лесенку из толстых железных прутьев, и забраться по ней было – раз плюнуть!
«Силком его, что ли, заставить? – подумал он. – Шум, правда, на корабле поднимется, но ведь они не знают, что им грозит!»
На какой-то миг он вдруг представил себе, как никакой бомбы на борту не окажется, а в патриархии получат жалобу волжского пароходства: «Силой принудил нарушить правила судовождения, проник на борт, устроил погром…»
Он поморщился – перспективы не радовали. Как и в любой конторе, в патриархии не любили скандалов и напряженного внимания прессы и властей к своим работникам.
«Бог с ними! – решил он. – Дотерплю до первой остановки на островах, а там и на борт поднимусь!» И тут же устыдился. Взрывчатка могла сработать когда угодно – хоть сейчас, хоть на тех же островах. Он мог просто не успеть.
– Господи! Помоги мне! – взмолился он и обхватил голову руками.
– Что, так плохо?!
Отец Василий повернулся на голос. Петр смотрел на него с участием и даже пониманием.
– Плохо! – кивнул головой священник. – Ты даже представить не можешь, как все плохо!
– Подожди до островов, а там пересядешь!
– Могу опоздать… навсегда!
Петр еще внимательнее заглянул в глаза священнику и, видимо, что-то решил.
– Если разобью, оплатишь?
– Без проблем! – соврал отец Василий. Оплатить-то он оплатил бы, но, пожалуй, не за один раз. Тут и тремя зарплатами не обойтись.
– Тогда держись, поп! – с веселым отчаянием крикнул Петр и пошел на сближение с теплоходом. – Эх! Грехи наши тяжкие!!!
Мирно попивавший пиво у борта молодняк сначала выпучил глаза, потом шарахнулся назад, но, сообразив, что им-то на борту такой махины ничего не грозит, вернулся и с интересом начал наблюдать за развитием событий.
Петр подвел моторку к самому борту и, буквально «встав» на отходящую от теплохода волну, подвел свою ржавую красавицу к самой лестнице.
– Быстрее, поп! – заорал он. – Быстрее!!!
Отец Василий встал на борт, изловчился и сиганул вперед. Он больно ушибся грудью о перекладину, но зацепился крепко и сразу полез вверх, туда, к мигом забывшему про пиво молодняку.
Когда отец Василий перевалился через борт, его сразу же подхватили и поставили на ноги чьи-то крепкие руки.
– У тебя как, святой отец, все с головкой в порядке? – строго спросил кто-то.
Священник огляделся. Рядом с ним стояли два матроса.
– Отведите меня к капитану, – попросил он.
– За это не беспокойся! – усмехнулся второй. – Это мы тебе обеспечим!
Матросы крепко подхватили его и поволокли куда-то вверх по выкрашенным белой краской ступенькам.
* * *
Капитан не дал ему вставить даже слово.
– Знаете, святой отец, я уважаю вашу готовность исполнять свою работу, – с напором начал он, едва узнал от матросов, что произошло, – но не любой же ценой!
– Товарищ капитан…
– Подождите! – оборвал его корабельный начальник. – Будьте добры выслушать меня до конца! Мало того, что эти сопляки мне весь теплоход облевали, так еще и вас решили притащить.
Отец Василий ничего не понимал.
– Да, пароходству нужны деньги! – капитан, явно кому-то подражая, заложил руку за борт кителя. – Да! Я и моя команда готовы ради этого терпеть определенные неудобства, но это вовсе не значит, что я буду поощрять тех, кто рискует человеческими жизнями. Тем более, – он понизил голос и заговорил трагическим шепотом, – когда на борту такой высокий гость.
Капитан явно понял визит священника не так.
– Товарищ капитан, – попробовал пояснить цель своего прибытия отец Василий. – Я вовсе не…
– Я понимаю, – оборвал его капитан. – Вам тоже нужны деньги, но не такой же ценой!
«О чем вообще идет речь?» – пытался сообразить отец Василий.
На палубе залпом захлопали пробки от шампанского – Идите, – печально махнул рукой капитан. – Делайте свою работу. Но не думайте, – он снова повысил голос, – что вам это пройдет даром. Клиенты клиентами, но лично вам я неприятности обещаю. И большие.
Ошарашенного священника вывели за дверь.
«А может быть, так оно и лучше? – внезапно подумал он. – По крайней мере никто суетиться под ногами не будет! Хотя команда бы мне помочь смогла».
Отец Василий огляделся по сторонам. На корме корабля гуляли. И гуляли хорошо. Он вгляделся внимательнее. Гулял в основном молодняк, совсем зеленые ребята, лет двадцати, от силы двадцати двух.
«Видимо, какая-то коммерческая организация», – решил он. В последнее время такие вот выезды на Волгу всей фирмой стали особенно модны.
Первым его позывом было отыскать министра Козелкова, прорваться через охрану и сообщить о надвигающейся угрозе. Но потом он понял, что только потеряет время. В лучшем случае министр затребует шлюпку, что совершенно не решало ни проблемы разминирования, ни проблемы эвакуации других пассажиров и персонала. Надо было действовать по-другому.
Отец Василий еще раз оглядел теплоход. «Где они могли разместить заряд?! – пытался сообразить он. – Наверное, поближе к министру». Он спустился по ступенькам вниз и принялся методично обходить палубу, огибая гуляющих пассажиров.
– Ты меня не понимаешь! – пьяно объяснял совсем юный парнишка такому же юному товарищу. – Я ему сразу сказал, бабки на стол, и не надо мне свистеть!
– Я тебя понял, – отбивался собеседник.
– Нет, ты послушай! Я ему сразу сказал…
Отец Василий аккуратно обошел парочку стороной и, завернув за угол, тут же наткнулся на мужчину с профессионально оценивающим взглядом.