Страница:
– Ку-да?! – жестко поинтересовался охранник.
– А что, нельзя?
– Сюда – нельзя, – выдавил сквозь сжатые губы охранник.
«Ну вот и первый пост! – с облегчением понял отец Василий. – Теперь надо посмотреть, где второй». Выяснив это, он мог оценить место дислокации министра и начать поиски взрывчатки. То, что ее расположат как можно ближе к «объекту», было совершенно очевидно.
Он повернул назад и, обойдя теплоход по периметру, вскоре наткнулся на второй. Теперь сфера интересов бандитов была ясно очерчена. Это был небольшой кусок палубы в задней части теплохода.
Не будь явной угрозы, гуляющий молодняк давно бы подвинули, а Козелков свободно прогуливался бы по верхней палубе. Но угроза была, и министр предпочел спрятаться в каюте.
«Где-то там они, скорее всего, и установили взрывчатку! – подумал отец Василий. – А поскольку напрямую к министру подобраться невозможно, они наверняка спрятали ее где-нибудь со стороны служебных помещений!»
Он заглядывал в чужие каюты, извинялся, шел дальше, осмотрел камбуз и две оставленных открытыми подсобки, но нигде ничего подозрительного не увидел. И только когда теплоход приткнулся белым боком к пристани дома отдыха «Нефтяник», откуда-то из-за угла вынырнули две до коликов знакомые фигуры, торопливо метнувшиеся к сходням. Это было уже интереснее.
Отец Василий, стоявший недалеко от трапа, стремительно направился навстречу и перехватил торопыг, что называется, на бегу. Парни попытались вырваться, но было поздно – отец Василий узнал обоих. Один из них участвовал в налете на его дом вчера поздним вечером, а второго он знал еще плотнее – это был нервный вертлявый водитель по кличке Шнобель, не далее как вчера выпущенный Ковалевым на свободу.
– Куда бежим? – ласково поинтересовался отец Василий.
Парни побледнели.
– Мне с вами поговорить надо, – обнял их за шеи священник и повел прочь от спасительного трапа.
Шнобель попытался дернуться, но отец Василий быстро пережал ему горло, и тот захрипел.
– Тихо, гаврики, я с вами шутить не буду, – негромко сказал он.
– Пусти, гад, больно! – просипел второй.
– Ни за что! – покачал головой священник. – Вы мне дороже всего на свете.
Столпившийся у сходней народ не обращал на них ровным счетом никакого внимания, что отца Василия вполне устраивало. В считанные секунды он дотащил их до одной из уже исследованных дверей, по одному запихнул внутрь и вошел следом.
Здесь, в каптерке, было темновато, но, чтобы разглядеть лица, света из иллюминатора в принципе хватало. Он повалил обоих на пол и, придавив Шнобеля коленом, быстро скрутил второму руки за спиной примеченной здесь же проволокой.
– Итак, начали, – жестко распорядился он. – Не будем терять времени.
– Что тебе надо? – просипел изо всех сил сопротивлявшийся Шнобель.
– Где взрывчатка? – спросил отец Василий и, вывернув ему руки за спину, связал и Шнобеля.
– Какая, блин, взрывчатка, мужик? – возмутился второй парень. – Ты чего-то путаешь.
Отец Василий машинально, даже не отдавая себе отчет в том, что делает, поставил парня на колени и строго по науке двинул его под ребра. Тот мигом задохнулся от боли. – Ты думаешь, я тебя не узнал, гнида?! Повторяю вопрос. Где взрывчатка?! – повысил он голос.
– Отпусти нас, поп, – поддержал своего товарища Шнобель. – Мы ничего такого не знаем.
– Это я уже слышал, давай-ка что-нибудь новенькое выдай, – усмехнулся отец Василий и продублировал удар. Этого тоже скрутило.
Фишка была в том, что, если достаточно долго бить в одно, грамотно подобранное место, допрашиваемый начинает ждать удара, накручивает себя сам и ломается в несколько раз быстрее. Но отец Василий чувствовал, что времени у него нет, и ломать парней надо как можно скорее. И тогда он сел у дверей прямо на пол, вытянул ноги и откинул голову назад.
Парни медленно приходили в себя.
– Дурак, блин! – захныкал тот, что участвовал в налете на дом отца Василия. – Ты чо, падла, вообще ничего не соображаешь?!
– Сейчас добавлю, – лениво предупредил отец Василий.
– Что мы тебе сделали?
– А ты уже не помнишь? Только не надо из себя невинность строить!
– Это тебе надо с Бригадиром бодаться! – сдался парень. – А мы здесь ни при чем. Нам домой надо!
– Вы же только что сойти собирались? – заинтересованно оторвал затылок от стенки отец Василий. – Или вы оба на турбазе живете?
Парень сообразил, что ляпнул что-то не то, но слово – не воробей.
– Ладно тебе, мужик, – примирительно вздохнул он. – Ты меня на слове не лови. Если я в чем виноват, извини, а так я тебе ничего не должен. И бабу твою я не хватал, хоть у кого спроси.
– Может быть, – лениво откликнулся священник.
– Я ведь тоже тебя не трогал, – подал голос Шнобель. – Отпусти нас, поп!
– А вот этого, ребята, уж извините, никак не могу.
– Что, до самой Самары нас держать здесь будешь? – нервно хмыкнул первый.
– Вместе с Козелковым выйдем, – просветил пленников отец Василий.
Парней буквально подкинуло.
– Слышь, мужик, мы так не договаривались, – нервно начал Шнобель. – Я ведь сейчас кричать начну.
– Я тебя успокою, – пообещал отец Василий.
– А если я не успокоюсь? – зло поинтересовался бандит.
– А я тебя по головке поглажу, ты и уснешь, – пообещал священник.
Он уже увидел все, что ему было надо. Парни здорово перепугались перспективы ехать с Козелковым до самого конца маршрута. А значит, бомба рванет раньше. Теперь их надо было дожимать до конца.
– Что ты за человек такой?! – с отчаянием воскликнул второй. – Мы же тебе сказали, не знаем мы ничего!
– И ради бога, – тепло откликнулся отец Василий. – Не знаете, и не надо.
– Тогда что тебе надо?! – с надрывом спросил тот.
– Мне? Ничего. Я же сказал, Козелков сойдет, и я вас отпущу.
Из-под полуприкрытых век он видел все. Все их отчаяние и все перемены их настроения. Они были почти готовы.
– Деньги возьмешь? – пытаясь скрыть дрожь в голосе, спросил Шнобель.
– Нет, – коротко ответил священник. – Я не за деньги это делаю.
– Здесь же через пять минут все рванет! – не выдержал бандит.
– Скажи мне, где взрывчатка, и я это дело предотвращу.
– А если я не скажу? – зло поинтересовался Шнобель.
– Взлетим на воздух вместе, – спокойно ответил священник.
– Ну ты и придурок! – с чувством произнес парень.
– Нет, я думаю, мы с вами одно и то же, – возразил отец Василий.
– Как это? – не понял бандит.
– Трупы, – коротко пояснил свою мысль священник. – И вы, и я просто трупы или будем трупами через… сколько там осталось?
Парни переглянулись.
– Те, что вас наняли, – продолжил отец Василий, – конечно, этого не хотели, но тем не менее это так. Они будут жить-поживать да добра наживать, а вот мы с вами рыбку отправимся кормить.
Парни снова вздрогнули. С нервами у них явно было не все в порядке.
– Я скажу! – не выдержал Шнобель, и отец Василий увидел, как полегчало второму. Теперь у того появлялся шанс выжить за чужой счет. Случись разборка, ему предъявить нечего. Языком-то трепанул другой…
– Говори, – пожал плечами священник.
– Это здесь рядом, на камбузе, за плитой, – отчаянно выдохнул Шнобель.
– А почему именно там? – мигом вскочил на ноги отец Василий.
– Каюта Козелкова получается как раз за этой стенкой, – проглотил слюну парень. – Ты куда?! Развяжи нас сперва!
– Вернусь – развяжу! – пообещал отец Василий, схватил сохнущую на ведре половую тряпку, разодрал ее пополам и, стремительно соорудив два кляпа, затолкал их в бандитские глотки и выскочил наружу.
Судя по поведению парней, времени у него оставалось немного. Отец Василий стремительно кинулся в уже обследованный ранее камбуз, отпихнул преградившего ему путь здоровенного мужика в белом халате и кинулся к плите. Заглянул за плиту. Так и есть! Она была здесь.
– Ты что это делаешь?! – громыхал кто-то сзади. – Немедленно покиньте служебное помещение!
– Что вам здесь надо?! – синхронно подвизгивал голосок потоньше.
Отец Василий обернулся. Прямо над ним нависали несколько недовольных, растерянных и просто любопытствующих физиономий.
– Отдел по борьбе с организованной преступностью! – буркнул им в лицо отец Василий. – Если есть свидетели, просьба помочь следствию. А пока всем заниматься своим делом!
Народ тут же стремительно рассосался, предоставив его самому себе.
Бомба лежала между электроплитой и стенкой. Стандартная заводская упаковка тринитротолуола, простенький часовой механизм и армейский взрыватель – никаких изысков. Отец Василий, не мешкая, выдернул взрыватель, отсоединил часовой механизм, вытащил все это добро наружу и охнул. Таймер показывал, что до взрыва оставалось три с половиной минуты. Ребята, конечно, перестраховались, и слава Господу! Три с половиной минуты потерять слишком просто. Он сунул взрывчатку под рясу, не прощаясь, вышел из камбуза и почти бегом добрался до кладовки.
Парни лежали там, где он их и положил.
– Ну вот и все, гаврики! – просто сказал он и выдернул из глоток обильно пропитанные слюной и рвотой кляпы.
Парней еще раз вывернуло.
Он дождался, когда они отдышатся и придут в себя, усмехнулся и сел рядом.
– Так как же вы меня нашли? – внезапно спросил он.
– Не сдавай нас, друг, – попросил Шнобель.
– Я задал вопрос, – напомнил священник. – Как вы на меня вышли?
– Тебя Мамай сдал, – нехотя сказал бандит.
– Это я и без тебя понял. А Мамая как нашли?
– Его транспортная милиция повязала.
– И что?
– Он все и рассказал.
– Ментам?
– Зачем ментам? Братве все и рассказал.
– И что же он такое рассказал?
– Ну что ты сам – мент.
– Господи! – покачал головой отец Василий. – Да с чего вы все взяли, что я мент?
– Хм! А кто пятерых человек вместе с Тихоном повязал? – возмутился парень.
– Вашего Тихона разве что ребенок не повяжет! – хмыкнул священник. – Понтов до небес, а толком ни хрена не умеет! Ни сам, ни люди его!
– А ты, значит, умеешь? – ядовито поинтересовался бандит.
– Научили в армии кое-чему… Никаких таких секретов здесь нет…
– А зачем Козелков хотел твою церкву навестить? – не сдавался парень.
– Каждый человек может зайти в церковь! – покачал головой отец Василий.
– Но не Козелков! – не согласился бандит. – Чего он у тебя не видел?!
Отец Василий задумался, но этот аргумент опровергнуть было трудно. Действительно, вряд ли министр внезапно возжелал духовного просветления – не тот человек. Скорее всего, хотел показать, что и он не чужд высшим «понятиям».
«Горе вам, лицемеры, – вспомнил священник, – что уподобляетесь гробам окрашенным! Снаружи кажетесь красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты. Хотите выглядеть праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония!»
– Не знаю я, что Козелков думал делать в храме Божием, – честно признался отец Василий. – Это только его касается и Бога. Но только логика у вас все равно странная. Как вы могли Мамаю поверить? Что, неужто не знали, с кем дело имеете?
– Мы и не верили, – откликнулся бандит. – Сначала… Но тренькал он складно. Да и ребята, когда вышли, подтвердили… вон, и Шнобель то же самое сказал.
Все стало понятно. Чтобы не отвечать за провал, и Тихон, и вся его братва кинулись подтверждать версию перетрусившего Мамая, и теперь поп для них для всех – мусор из мусоров…
– Говнюк ты, Шнобель! – ругнулся священник. – Да и все вы, вместе взятые!
– Ты волну не гони, поп! – заступился за товарища второй. – Как ни крути, а все равно в оконцовке вышло, что братва права. Мы повязаны, Козелков себе дальше едет. И ты хочешь сказать, что ты – не мент?!
Их было не переубедить.
– И все-таки я не понимаю, – вздохнул он. – Ведь Мамай сорваться хотел, раз его пришлось с милицией искать. Ведь так?
Парни промолчали.
– Так какого, извините меня, хрена вторая бригада приехала? Только не говорите мне, что это все Мамай организовал.
– А если мы все расскажем, ты нас отпустишь? – возобновил торг налетчик.
– Нет, – честно признался священник. – Вы попались. Поймите это и смиритесь.
– Это ты попал, поп! – дурным голосом заорал бандит. – Ты что, так до сих пор никуда не въехал?!
– Куда я должен был въехать?
– Да тебя свои сдали! – засмеялся бандит. – Они Тихону прямо в камеру «соты» принесли, чтобы он шефу в Москву позвонить смог!
– Ну и что? – не сдавался священник, мало ли продажных ментов, неужто из-за этого надо всю систему хаять?!
– А потом отпустили! – мстительно добавил парень. – Тебя свои сдали, мусор поганый! И еще раз сдадут!
– Но почему?!
– Да потому, что ты тупой, блин! – то ли заплакал, то ли засмеялся бандит. – Все! Больше ничего не скажу! Хоть сдавай, хоть что хочешь делай!
Священник кинул в угол уже безопасную для людей взрывчатку и вышел на палубу. В какой-то момент он пожалел, что не спросил, кто организатор всего этого действа, но потом подумал, что вряд ли эта шушера что-нибудь знает. Максимум, кого они сдадут, – исполнителя… А исполнителем, так сказать, «подрядчиком» мог быть кто угодно…
Теплоход уже отошел от островов на довольно приличное расстояние, и ему стало ясно, что ехать теперь придется до самого конца. Возле борта стоял с сигаретой один из охранников Козелкова.
– Там, в каптерке, лежат двое, – подошел к нему отец Василий. – И взрывчатка. Возьмите их, они по вашей части.
Охранник как-то странно глянул на священнослужителя, выкинул сигарету за борт и торопливо двинулся в сторону каптерки. Отец Василий прошел на корму и сел за свободный столик.
Где-то там, внизу, спрятавшись с перепугу в самый дальний угол теплохода, закрывшись телохранителями и оружием, сидел министр Козелков, умудрившийся сам посадить себя в самую жестокую тюрьму, какую только можно измыслить, – в тюрьму собственного страха.
«Он ведь даже жить боится, – подумал священник. – Не то чтобы предстать перед Всевышним». Но ему не было жаль министра, Козелков уже достаточно зрел, чтобы понимать, что делает, а вот эти…
– Будьте добры водочки, – попросил он официантку. – Граммов двести пятьдесят. «Сколько их вокруг, этих почти потерянных для Господа душ!»
В общем-то, для него все закончилось, и можно было со спокойной совестью продолжать жить тем, что по-настоящему имело смысл; думать, любить, пытаться понять, помогать, наконец.
Рядом куражились молоденькие бизнесмены со своими такими же молоденькими и туго упакованными подругами.
– Джон! – пьяно кричала чья-то подруга. – Ну где же ты, Джон! Отстань, дурак! – походя стряхнула она с себя чьи-то чужие, такие же пьяные руки и, покачиваясь, продолжила поиски.
Почему Джон, было совершенно непонятно, как было непонятно и то, зачем это все. Зачем этот пьяный бессмысленный многочасовой вояж по величайшей из рек мира? Зачем этот избыток круто оплаченного валютой куража? Зачем?
Молодость? Но молодость может быть счастлива и самой собой.
Деньги? Пожалуй… Этакий всемогущий зеленый протез счастья, полиграфический суррогат силы. Взять им можно что угодно, и только самую малость они не могут дать – с ними ничего нельзя почувствовать. Но разве можно понять этот их недостаток, если не знаешь, что такое чувство?
– Бажен! – орал кто-то почти в самое ухо. – Бажен! Где ты!
– Сейчас иду! – оторвался было от борта Бажен, но его тошнило от выпитого, и он просто боялся отойти от борта слишком далеко.
– Нет, ну ты чего! Чего ты там застрял?!
– Сейчас! – вполголоса механически повторял Бажен, не в силах отойти от борта даже на метр.
Отец Василий смотрел на растянувшееся во времени и пространстве застолье и жалел этих совсем молодых ребят, не ведающих самых простых, самых фундаментальных истин и именно поэтому запутавшихся даже в собственных понятиях. Они еще были слишком молоды, чтобы отвечать перед людьми за весь тот беспредел, который сейчас творится, но перед совестью-то своей никогда не рано ответить! Неужели их устраивает мир, который они создают – прямо в этот миг?!
Официантка принесла графин и маленькую рюмочку, какой-то салат. Священник неторопливо наполнил рюмку, опрокинул содержимое внутрь, занюхал кустиком петрушки и посмотрел на линию горизонта. Даже такой эта страна была прекрасна.
«Отче! – попросил он. – Прости нам всем, ибо не ведаем, что творим! А паче прочих раба Твоего недостойного, меня…»
Часть вторая
– А что, нельзя?
– Сюда – нельзя, – выдавил сквозь сжатые губы охранник.
«Ну вот и первый пост! – с облегчением понял отец Василий. – Теперь надо посмотреть, где второй». Выяснив это, он мог оценить место дислокации министра и начать поиски взрывчатки. То, что ее расположат как можно ближе к «объекту», было совершенно очевидно.
Он повернул назад и, обойдя теплоход по периметру, вскоре наткнулся на второй. Теперь сфера интересов бандитов была ясно очерчена. Это был небольшой кусок палубы в задней части теплохода.
Не будь явной угрозы, гуляющий молодняк давно бы подвинули, а Козелков свободно прогуливался бы по верхней палубе. Но угроза была, и министр предпочел спрятаться в каюте.
«Где-то там они, скорее всего, и установили взрывчатку! – подумал отец Василий. – А поскольку напрямую к министру подобраться невозможно, они наверняка спрятали ее где-нибудь со стороны служебных помещений!»
Он заглядывал в чужие каюты, извинялся, шел дальше, осмотрел камбуз и две оставленных открытыми подсобки, но нигде ничего подозрительного не увидел. И только когда теплоход приткнулся белым боком к пристани дома отдыха «Нефтяник», откуда-то из-за угла вынырнули две до коликов знакомые фигуры, торопливо метнувшиеся к сходням. Это было уже интереснее.
Отец Василий, стоявший недалеко от трапа, стремительно направился навстречу и перехватил торопыг, что называется, на бегу. Парни попытались вырваться, но было поздно – отец Василий узнал обоих. Один из них участвовал в налете на его дом вчера поздним вечером, а второго он знал еще плотнее – это был нервный вертлявый водитель по кличке Шнобель, не далее как вчера выпущенный Ковалевым на свободу.
– Куда бежим? – ласково поинтересовался отец Василий.
Парни побледнели.
– Мне с вами поговорить надо, – обнял их за шеи священник и повел прочь от спасительного трапа.
Шнобель попытался дернуться, но отец Василий быстро пережал ему горло, и тот захрипел.
– Тихо, гаврики, я с вами шутить не буду, – негромко сказал он.
– Пусти, гад, больно! – просипел второй.
– Ни за что! – покачал головой священник. – Вы мне дороже всего на свете.
Столпившийся у сходней народ не обращал на них ровным счетом никакого внимания, что отца Василия вполне устраивало. В считанные секунды он дотащил их до одной из уже исследованных дверей, по одному запихнул внутрь и вошел следом.
Здесь, в каптерке, было темновато, но, чтобы разглядеть лица, света из иллюминатора в принципе хватало. Он повалил обоих на пол и, придавив Шнобеля коленом, быстро скрутил второму руки за спиной примеченной здесь же проволокой.
– Итак, начали, – жестко распорядился он. – Не будем терять времени.
– Что тебе надо? – просипел изо всех сил сопротивлявшийся Шнобель.
– Где взрывчатка? – спросил отец Василий и, вывернув ему руки за спину, связал и Шнобеля.
– Какая, блин, взрывчатка, мужик? – возмутился второй парень. – Ты чего-то путаешь.
Отец Василий машинально, даже не отдавая себе отчет в том, что делает, поставил парня на колени и строго по науке двинул его под ребра. Тот мигом задохнулся от боли. – Ты думаешь, я тебя не узнал, гнида?! Повторяю вопрос. Где взрывчатка?! – повысил он голос.
– Отпусти нас, поп, – поддержал своего товарища Шнобель. – Мы ничего такого не знаем.
– Это я уже слышал, давай-ка что-нибудь новенькое выдай, – усмехнулся отец Василий и продублировал удар. Этого тоже скрутило.
Фишка была в том, что, если достаточно долго бить в одно, грамотно подобранное место, допрашиваемый начинает ждать удара, накручивает себя сам и ломается в несколько раз быстрее. Но отец Василий чувствовал, что времени у него нет, и ломать парней надо как можно скорее. И тогда он сел у дверей прямо на пол, вытянул ноги и откинул голову назад.
Парни медленно приходили в себя.
– Дурак, блин! – захныкал тот, что участвовал в налете на дом отца Василия. – Ты чо, падла, вообще ничего не соображаешь?!
– Сейчас добавлю, – лениво предупредил отец Василий.
– Что мы тебе сделали?
– А ты уже не помнишь? Только не надо из себя невинность строить!
– Это тебе надо с Бригадиром бодаться! – сдался парень. – А мы здесь ни при чем. Нам домой надо!
– Вы же только что сойти собирались? – заинтересованно оторвал затылок от стенки отец Василий. – Или вы оба на турбазе живете?
Парень сообразил, что ляпнул что-то не то, но слово – не воробей.
– Ладно тебе, мужик, – примирительно вздохнул он. – Ты меня на слове не лови. Если я в чем виноват, извини, а так я тебе ничего не должен. И бабу твою я не хватал, хоть у кого спроси.
– Может быть, – лениво откликнулся священник.
– Я ведь тоже тебя не трогал, – подал голос Шнобель. – Отпусти нас, поп!
– А вот этого, ребята, уж извините, никак не могу.
– Что, до самой Самары нас держать здесь будешь? – нервно хмыкнул первый.
– Вместе с Козелковым выйдем, – просветил пленников отец Василий.
Парней буквально подкинуло.
– Слышь, мужик, мы так не договаривались, – нервно начал Шнобель. – Я ведь сейчас кричать начну.
– Я тебя успокою, – пообещал отец Василий.
– А если я не успокоюсь? – зло поинтересовался бандит.
– А я тебя по головке поглажу, ты и уснешь, – пообещал священник.
Он уже увидел все, что ему было надо. Парни здорово перепугались перспективы ехать с Козелковым до самого конца маршрута. А значит, бомба рванет раньше. Теперь их надо было дожимать до конца.
– Что ты за человек такой?! – с отчаянием воскликнул второй. – Мы же тебе сказали, не знаем мы ничего!
– И ради бога, – тепло откликнулся отец Василий. – Не знаете, и не надо.
– Тогда что тебе надо?! – с надрывом спросил тот.
– Мне? Ничего. Я же сказал, Козелков сойдет, и я вас отпущу.
Из-под полуприкрытых век он видел все. Все их отчаяние и все перемены их настроения. Они были почти готовы.
– Деньги возьмешь? – пытаясь скрыть дрожь в голосе, спросил Шнобель.
– Нет, – коротко ответил священник. – Я не за деньги это делаю.
– Здесь же через пять минут все рванет! – не выдержал бандит.
– Скажи мне, где взрывчатка, и я это дело предотвращу.
– А если я не скажу? – зло поинтересовался Шнобель.
– Взлетим на воздух вместе, – спокойно ответил священник.
– Ну ты и придурок! – с чувством произнес парень.
– Нет, я думаю, мы с вами одно и то же, – возразил отец Василий.
– Как это? – не понял бандит.
– Трупы, – коротко пояснил свою мысль священник. – И вы, и я просто трупы или будем трупами через… сколько там осталось?
Парни переглянулись.
– Те, что вас наняли, – продолжил отец Василий, – конечно, этого не хотели, но тем не менее это так. Они будут жить-поживать да добра наживать, а вот мы с вами рыбку отправимся кормить.
Парни снова вздрогнули. С нервами у них явно было не все в порядке.
– Я скажу! – не выдержал Шнобель, и отец Василий увидел, как полегчало второму. Теперь у того появлялся шанс выжить за чужой счет. Случись разборка, ему предъявить нечего. Языком-то трепанул другой…
– Говори, – пожал плечами священник.
– Это здесь рядом, на камбузе, за плитой, – отчаянно выдохнул Шнобель.
– А почему именно там? – мигом вскочил на ноги отец Василий.
– Каюта Козелкова получается как раз за этой стенкой, – проглотил слюну парень. – Ты куда?! Развяжи нас сперва!
– Вернусь – развяжу! – пообещал отец Василий, схватил сохнущую на ведре половую тряпку, разодрал ее пополам и, стремительно соорудив два кляпа, затолкал их в бандитские глотки и выскочил наружу.
* * *
Судя по поведению парней, времени у него оставалось немного. Отец Василий стремительно кинулся в уже обследованный ранее камбуз, отпихнул преградившего ему путь здоровенного мужика в белом халате и кинулся к плите. Заглянул за плиту. Так и есть! Она была здесь.
– Ты что это делаешь?! – громыхал кто-то сзади. – Немедленно покиньте служебное помещение!
– Что вам здесь надо?! – синхронно подвизгивал голосок потоньше.
Отец Василий обернулся. Прямо над ним нависали несколько недовольных, растерянных и просто любопытствующих физиономий.
– Отдел по борьбе с организованной преступностью! – буркнул им в лицо отец Василий. – Если есть свидетели, просьба помочь следствию. А пока всем заниматься своим делом!
Народ тут же стремительно рассосался, предоставив его самому себе.
Бомба лежала между электроплитой и стенкой. Стандартная заводская упаковка тринитротолуола, простенький часовой механизм и армейский взрыватель – никаких изысков. Отец Василий, не мешкая, выдернул взрыватель, отсоединил часовой механизм, вытащил все это добро наружу и охнул. Таймер показывал, что до взрыва оставалось три с половиной минуты. Ребята, конечно, перестраховались, и слава Господу! Три с половиной минуты потерять слишком просто. Он сунул взрывчатку под рясу, не прощаясь, вышел из камбуза и почти бегом добрался до кладовки.
Парни лежали там, где он их и положил.
– Ну вот и все, гаврики! – просто сказал он и выдернул из глоток обильно пропитанные слюной и рвотой кляпы.
Парней еще раз вывернуло.
Он дождался, когда они отдышатся и придут в себя, усмехнулся и сел рядом.
– Так как же вы меня нашли? – внезапно спросил он.
– Не сдавай нас, друг, – попросил Шнобель.
– Я задал вопрос, – напомнил священник. – Как вы на меня вышли?
– Тебя Мамай сдал, – нехотя сказал бандит.
– Это я и без тебя понял. А Мамая как нашли?
– Его транспортная милиция повязала.
– И что?
– Он все и рассказал.
– Ментам?
– Зачем ментам? Братве все и рассказал.
– И что же он такое рассказал?
– Ну что ты сам – мент.
– Господи! – покачал головой отец Василий. – Да с чего вы все взяли, что я мент?
– Хм! А кто пятерых человек вместе с Тихоном повязал? – возмутился парень.
– Вашего Тихона разве что ребенок не повяжет! – хмыкнул священник. – Понтов до небес, а толком ни хрена не умеет! Ни сам, ни люди его!
– А ты, значит, умеешь? – ядовито поинтересовался бандит.
– Научили в армии кое-чему… Никаких таких секретов здесь нет…
– А зачем Козелков хотел твою церкву навестить? – не сдавался парень.
– Каждый человек может зайти в церковь! – покачал головой отец Василий.
– Но не Козелков! – не согласился бандит. – Чего он у тебя не видел?!
Отец Василий задумался, но этот аргумент опровергнуть было трудно. Действительно, вряд ли министр внезапно возжелал духовного просветления – не тот человек. Скорее всего, хотел показать, что и он не чужд высшим «понятиям».
«Горе вам, лицемеры, – вспомнил священник, – что уподобляетесь гробам окрашенным! Снаружи кажетесь красивыми, а внутри полны костей мертвых и всякой нечистоты. Хотите выглядеть праведными, а внутри исполнены лицемерия и беззакония!»
– Не знаю я, что Козелков думал делать в храме Божием, – честно признался отец Василий. – Это только его касается и Бога. Но только логика у вас все равно странная. Как вы могли Мамаю поверить? Что, неужто не знали, с кем дело имеете?
– Мы и не верили, – откликнулся бандит. – Сначала… Но тренькал он складно. Да и ребята, когда вышли, подтвердили… вон, и Шнобель то же самое сказал.
Все стало понятно. Чтобы не отвечать за провал, и Тихон, и вся его братва кинулись подтверждать версию перетрусившего Мамая, и теперь поп для них для всех – мусор из мусоров…
– Говнюк ты, Шнобель! – ругнулся священник. – Да и все вы, вместе взятые!
– Ты волну не гони, поп! – заступился за товарища второй. – Как ни крути, а все равно в оконцовке вышло, что братва права. Мы повязаны, Козелков себе дальше едет. И ты хочешь сказать, что ты – не мент?!
Их было не переубедить.
– И все-таки я не понимаю, – вздохнул он. – Ведь Мамай сорваться хотел, раз его пришлось с милицией искать. Ведь так?
Парни промолчали.
– Так какого, извините меня, хрена вторая бригада приехала? Только не говорите мне, что это все Мамай организовал.
– А если мы все расскажем, ты нас отпустишь? – возобновил торг налетчик.
– Нет, – честно признался священник. – Вы попались. Поймите это и смиритесь.
– Это ты попал, поп! – дурным голосом заорал бандит. – Ты что, так до сих пор никуда не въехал?!
– Куда я должен был въехать?
– Да тебя свои сдали! – засмеялся бандит. – Они Тихону прямо в камеру «соты» принесли, чтобы он шефу в Москву позвонить смог!
– Ну и что? – не сдавался священник, мало ли продажных ментов, неужто из-за этого надо всю систему хаять?!
– А потом отпустили! – мстительно добавил парень. – Тебя свои сдали, мусор поганый! И еще раз сдадут!
– Но почему?!
– Да потому, что ты тупой, блин! – то ли заплакал, то ли засмеялся бандит. – Все! Больше ничего не скажу! Хоть сдавай, хоть что хочешь делай!
Священник кинул в угол уже безопасную для людей взрывчатку и вышел на палубу. В какой-то момент он пожалел, что не спросил, кто организатор всего этого действа, но потом подумал, что вряд ли эта шушера что-нибудь знает. Максимум, кого они сдадут, – исполнителя… А исполнителем, так сказать, «подрядчиком» мог быть кто угодно…
Теплоход уже отошел от островов на довольно приличное расстояние, и ему стало ясно, что ехать теперь придется до самого конца. Возле борта стоял с сигаретой один из охранников Козелкова.
– Там, в каптерке, лежат двое, – подошел к нему отец Василий. – И взрывчатка. Возьмите их, они по вашей части.
Охранник как-то странно глянул на священнослужителя, выкинул сигарету за борт и торопливо двинулся в сторону каптерки. Отец Василий прошел на корму и сел за свободный столик.
Где-то там, внизу, спрятавшись с перепугу в самый дальний угол теплохода, закрывшись телохранителями и оружием, сидел министр Козелков, умудрившийся сам посадить себя в самую жестокую тюрьму, какую только можно измыслить, – в тюрьму собственного страха.
«Он ведь даже жить боится, – подумал священник. – Не то чтобы предстать перед Всевышним». Но ему не было жаль министра, Козелков уже достаточно зрел, чтобы понимать, что делает, а вот эти…
– Будьте добры водочки, – попросил он официантку. – Граммов двести пятьдесят. «Сколько их вокруг, этих почти потерянных для Господа душ!»
В общем-то, для него все закончилось, и можно было со спокойной совестью продолжать жить тем, что по-настоящему имело смысл; думать, любить, пытаться понять, помогать, наконец.
Рядом куражились молоденькие бизнесмены со своими такими же молоденькими и туго упакованными подругами.
– Джон! – пьяно кричала чья-то подруга. – Ну где же ты, Джон! Отстань, дурак! – походя стряхнула она с себя чьи-то чужие, такие же пьяные руки и, покачиваясь, продолжила поиски.
Почему Джон, было совершенно непонятно, как было непонятно и то, зачем это все. Зачем этот пьяный бессмысленный многочасовой вояж по величайшей из рек мира? Зачем этот избыток круто оплаченного валютой куража? Зачем?
Молодость? Но молодость может быть счастлива и самой собой.
Деньги? Пожалуй… Этакий всемогущий зеленый протез счастья, полиграфический суррогат силы. Взять им можно что угодно, и только самую малость они не могут дать – с ними ничего нельзя почувствовать. Но разве можно понять этот их недостаток, если не знаешь, что такое чувство?
– Бажен! – орал кто-то почти в самое ухо. – Бажен! Где ты!
– Сейчас иду! – оторвался было от борта Бажен, но его тошнило от выпитого, и он просто боялся отойти от борта слишком далеко.
– Нет, ну ты чего! Чего ты там застрял?!
– Сейчас! – вполголоса механически повторял Бажен, не в силах отойти от борта даже на метр.
Отец Василий смотрел на растянувшееся во времени и пространстве застолье и жалел этих совсем молодых ребят, не ведающих самых простых, самых фундаментальных истин и именно поэтому запутавшихся даже в собственных понятиях. Они еще были слишком молоды, чтобы отвечать перед людьми за весь тот беспредел, который сейчас творится, но перед совестью-то своей никогда не рано ответить! Неужели их устраивает мир, который они создают – прямо в этот миг?!
Официантка принесла графин и маленькую рюмочку, какой-то салат. Священник неторопливо наполнил рюмку, опрокинул содержимое внутрь, занюхал кустиком петрушки и посмотрел на линию горизонта. Даже такой эта страна была прекрасна.
«Отче! – попросил он. – Прости нам всем, ибо не ведаем, что творим! А паче прочих раба Твоего недостойного, меня…»
Часть вторая
Отец Василий вернулся в Усть-Кудеяр только к вечеру. Ему все-таки пришлось объясняться с начальником охраны министра; сам Козелков был так напуган, что не рискнул встречаться с неизвестным ему лично человеком. Затем он ждал, когда теплоход пройдет мимо всех баз отдыха и, наконец, причалит к пристани областного центра. Потом сорок минут ехал в прожаренном июльским солнцем троллейбусе и более трех часов просидел в здании автовокзала. Все билеты на ближайшие рейсы оказались проданы, и священнику ничего не оставалось, кроме как терпеливо дожидаться своей очереди. Но он был доволен. Все, в общем, закончилось. Господь услышал его молитвы, и люди остались живы, а он смог удержаться на самом краю, отделяющем простительный грех от непростительного, а человека от зверя, алкающего крови.
Отец Василий сразу же поехал к Маргарите, но Ольги у нее уже не застал.
– Уехала ваша супруга, батюшка, – покачала головой Маргарита. – Маялась-маялась и не выдержала. Говорит, сил моих нет больше ждать, домой поеду…
Отец Василий сурово покачал головой, но ничего не сказал. Женская логика удивляла его безмерно; он никогда не мог понять, как можно, сохраняя нормальное житейское здравомыслие во всяческих мелочах, так беспечно относиться к важнейшим вопросам! Ведь было же сказано: сиди у Маргариты! Он быстро распрощался, выскочил на дорогу, остановил первый попавшийся «жигуленок» и вскоре подъезжал к своему дому.
Первое, что ему бросилось в глаза, была огромная лужа на въезде. А возле цистерны копошилась Ольга.
– Спасибо, сын мой, – расплатился с водителем отец Василий и подошел к жене.
Та сокрушенно осматривала пулевые пробоины в огромном желтом боку цистерны.
«Из чего же они стреляли? – мысленно хмыкнул отец Василий. – Уж точно, не из "макара"! Таких дыр понаделали!»
– И что мне теперь делать? – не оборачиваясь к нему, спросила Ольга. По ее голосу было слышно, как она расстроена.
За те несколько часов, что их не было дома, вода из цистерны сошла через пробоины почти полностью, и теперь оставалось полной загадкой, откуда они будут ее брать, хотя бы на тот же суп.
– Не расстраивайся, – обнял жену за плечи отец Василий. – Приглашу сварщиков, и будет как новенькая.
Конечно же, все было не так просто. Цистерна было хорошая, двойная, внутри бак из нержавейки. Не так легко будет ее заварить, но отец Василий не мог допустить, чтобы Ольга расстраивалась из-за таких пустяков.
– Главное, живы остались, не допустил Господь…
Ольга сбросила его руки со своих плеч и направилась в дом. Священник вздохнул и принялся оценивать ущерб от ночного визита нежданных гостей.
Крыльцо, ведущее на летнюю кухню, развалилось вконец. По огороду словно стадо слонов пробежало. Великолепная кладка из розового кирпича была вся испещрена выбоинами от пуль – ни заделать, ни замазать, хоть штукатурь! Не так он хотел начать свою новую жизнь…
С одной стороны, он сам был во всем виноват, хотя, с другой, это могло быть испытание. Все ведь в руках Господних, и события последних часов – тоже.
Отец Василий аккуратно обошел расползшееся по земле пятно крови, – видно, кто-то из бандитов нечаянно зацепил своего, – подобрал и выкинул в контейнер для строительного мусора несколько крупных кусков вылетевшего из рамы стекла и прошел в дом. Ольга плакала над расщепленным шальной пулей кухонным шкафом.
– Ну-у, – ласково пожурил он жену. – Будет, родная, что ты, в самом деле, расклеилась? Куплю я тебе новый шкаф.
– Ой, простите, – всхлипнула она. – Я и сама не знала, что это… так на меня…
– Все закончилось, – улыбнулся он жене и нежно прижал ее к себе. – Не плачь. Вот уж не думал никогда, что ты можешь быть такой плаксой.
– Я не плакса! – всхлипнула Ольга. – Просто я… просто я… бе-ременна! – и разревелась.
Отца Василия словно контузило. Он тряхнул головой.
– Что ты сказала?
– Беременна я… – пуще прежнего заревела жена.
Некоторое время он стоял, ощущая, как переворачивается все внутри, и не в силах произнести ни слова.
– Ну и что ты плачешь? – смог наконец вымолвить он, и вдруг его как прорвало: – Солнышко ты мое ненаглядное! Это правда? Ну-ка, повтори, что ты сказала! Я не ослышался?!
Он переваривал эту новость до позднего вечера. Непонятные, не изведанные доселе чувства распирали его грудь. Чтобы хоть как-то справиться с этим, отец Василий сбегал с четырьмя канистрами за водой на колонку в полкилометре от дома, в считанные минуты соединил обрезанный в трех местах телефонный провод и даже поднял, собрал и намертво приколотил обрушившееся крыльцо летней кухни. Но через каждые десять-пятнадцать минут внезапно, совершенно неожиданно для себя обнаруживал, что снова стоит возле жены. В один миг Ольга стала для него центром всей вселенной.
Когда они легли и Ольга уснула, отец Василий еще долго, часа три или четыре, тихо лежал рядом, не рискуя даже пошевелиться, чтобы нечаянно не разбудить жену. Он вдруг осознал, как отчаянно боится за нее, боится так сильно, как никогда не боялся!
Только теперь он понял капитана Смирнова из своей прошлой жизни. Капитан служил в одном полку с ним еще там, в Афгане, и о его бурном романе с… собственной женой, молоденькой шифровальщицей, знали все. Молодые парни, конечно же, завидовали капитану, их собственные девчонки остались дома, за тысячи километров от желтых, изрезанных ветром сопок. Но было и то, чего они понять не могли. Еще недавно крепкий командир, вовсе не за красивые глаза получивший кличку Железный Кэп, словно сломался изнутри. И это было странно, диковинно, непонятно.
Поначалу он каждую свободную минуту, рискуя нарваться на Самого, торчал в штабе. Затем начал манкировать обязанностями и выкраивать для своей любимой даже не слишком свободные часы. А вот это было уже непростительно. Само собой, в конце концов офицер начал попадать впросак. Если бы капитана, а вслед за ним и его забеременевшую молодую жену не перевели домой, в Союз, все могло кончиться очень и очень плохо. Мужик совсем перестал отдавать себе отчет в том, что творит.
И только теперь, спустя годы, отец Василий вдруг осознал, что именно происходило с Железным Кэпом. Потому что то же самое теперь происходило и с ним. Отец Василий, как никто другой, понимал, сколь хрупко это дарованное Господом телесное вместилище и как легко потерять этот дар. Нет, он не строил иллюзий и прекрасно понимал, сколь обманчива эта телесная жизнь, заставляющая человека забывать о Жизни Истинной, но он честно признавал, что еще недостаточно крепок духом, чтобы уметь вовсе не считаться с жизнью телесной.
Все лучше и лучше понимал он, сколь много мужества нужно иметь, чтобы исповедовать Истину. Маленькое, даже еще не ставшее человеком существо жило внутри его Олюшки. И это очередное чудо Господне, сотворившего из ничего что-то, способное расти и развиваться, а потом и любить, и страдать, совершенно изменило его отношение к жизни. Отец Василий был переполнен самыми противоречивыми чувствами, порой благостными, а порой странными, пугающими его самого.
Он проснулся, как всегда, в пять утра. Поднялся как можно тише, чтобы не потревожить ненароком ее… Но чутко спавшая рядом Ольга все равно поднялась вместе с ним, чтобы накормить, а затем и проводить мужа на службу.
Отец Василий ел, а сам нет-нет да и посматривал в ее сторону, пытаясь постепенно привыкнуть к мысли, что их скоро станет трое. Пока не получалось.
– Как там Алешка? – озаботилась внезапно Ольга.
Отец Василий хмыкнул. Все прошедшие сутки диакону Алексию приходилось отдуваться в храме одному. Младенцев-то ладно, все равно крестить принесут, но службы! Хорошо еще, что венчания по графику не было.
– Управился, думаю, – покачал головой священник. – Хотя я, конечно, согрешил…
– Что вы, батюшка! – не согласилась Ольга. – Какой ваш грех? Я слышала, в Покровске священник три дня в храме не появлялся, и ничего!
– Скажешь тоже! – фыркнул отец Василий. – Что же мне теперь, на него равняться?
– Что вы, батюшка! Я совсем не то хотела сказать!
– Знаю, – вздохнул отец Василий и прижал теплое Ольгино тело к себе. Ему было как никогда хорошо…
– Вы, батюшка, сварщиков когда пригласите? – нарушила наступившую романтическую тишину супруга, и отец Василий рассмеялся ее неуничтожимому женскому практицизму.
– Не волнуйся, Олюшка, сегодня же и приглашу.
Идя в храм на службу, отец Василий так же, как делал это каждый день, прошел вдоль трассы мимо поста ГИБДД, мимо стоянки грузовиков, мимо закусочной Анзора и конкурирующего с ним кафе Ивана Петровича.
Люди здоровались с ним, словно ничего и не произошло, и отец Василий облегченно улыбался. Даст Бог, и прихожане никогда не узнают о неуместных для такого сана приключениях поселкового священника и у них не будет лишнего повода усомниться в правильности идущих через него слов Спасителя.
Отец Василий сразу же поехал к Маргарите, но Ольги у нее уже не застал.
– Уехала ваша супруга, батюшка, – покачала головой Маргарита. – Маялась-маялась и не выдержала. Говорит, сил моих нет больше ждать, домой поеду…
Отец Василий сурово покачал головой, но ничего не сказал. Женская логика удивляла его безмерно; он никогда не мог понять, как можно, сохраняя нормальное житейское здравомыслие во всяческих мелочах, так беспечно относиться к важнейшим вопросам! Ведь было же сказано: сиди у Маргариты! Он быстро распрощался, выскочил на дорогу, остановил первый попавшийся «жигуленок» и вскоре подъезжал к своему дому.
Первое, что ему бросилось в глаза, была огромная лужа на въезде. А возле цистерны копошилась Ольга.
– Спасибо, сын мой, – расплатился с водителем отец Василий и подошел к жене.
Та сокрушенно осматривала пулевые пробоины в огромном желтом боку цистерны.
«Из чего же они стреляли? – мысленно хмыкнул отец Василий. – Уж точно, не из "макара"! Таких дыр понаделали!»
– И что мне теперь делать? – не оборачиваясь к нему, спросила Ольга. По ее голосу было слышно, как она расстроена.
За те несколько часов, что их не было дома, вода из цистерны сошла через пробоины почти полностью, и теперь оставалось полной загадкой, откуда они будут ее брать, хотя бы на тот же суп.
– Не расстраивайся, – обнял жену за плечи отец Василий. – Приглашу сварщиков, и будет как новенькая.
Конечно же, все было не так просто. Цистерна было хорошая, двойная, внутри бак из нержавейки. Не так легко будет ее заварить, но отец Василий не мог допустить, чтобы Ольга расстраивалась из-за таких пустяков.
– Главное, живы остались, не допустил Господь…
Ольга сбросила его руки со своих плеч и направилась в дом. Священник вздохнул и принялся оценивать ущерб от ночного визита нежданных гостей.
Крыльцо, ведущее на летнюю кухню, развалилось вконец. По огороду словно стадо слонов пробежало. Великолепная кладка из розового кирпича была вся испещрена выбоинами от пуль – ни заделать, ни замазать, хоть штукатурь! Не так он хотел начать свою новую жизнь…
С одной стороны, он сам был во всем виноват, хотя, с другой, это могло быть испытание. Все ведь в руках Господних, и события последних часов – тоже.
Отец Василий аккуратно обошел расползшееся по земле пятно крови, – видно, кто-то из бандитов нечаянно зацепил своего, – подобрал и выкинул в контейнер для строительного мусора несколько крупных кусков вылетевшего из рамы стекла и прошел в дом. Ольга плакала над расщепленным шальной пулей кухонным шкафом.
– Ну-у, – ласково пожурил он жену. – Будет, родная, что ты, в самом деле, расклеилась? Куплю я тебе новый шкаф.
– Ой, простите, – всхлипнула она. – Я и сама не знала, что это… так на меня…
– Все закончилось, – улыбнулся он жене и нежно прижал ее к себе. – Не плачь. Вот уж не думал никогда, что ты можешь быть такой плаксой.
– Я не плакса! – всхлипнула Ольга. – Просто я… просто я… бе-ременна! – и разревелась.
Отца Василия словно контузило. Он тряхнул головой.
– Что ты сказала?
– Беременна я… – пуще прежнего заревела жена.
Некоторое время он стоял, ощущая, как переворачивается все внутри, и не в силах произнести ни слова.
– Ну и что ты плачешь? – смог наконец вымолвить он, и вдруг его как прорвало: – Солнышко ты мое ненаглядное! Это правда? Ну-ка, повтори, что ты сказала! Я не ослышался?!
* * *
Он переваривал эту новость до позднего вечера. Непонятные, не изведанные доселе чувства распирали его грудь. Чтобы хоть как-то справиться с этим, отец Василий сбегал с четырьмя канистрами за водой на колонку в полкилометре от дома, в считанные минуты соединил обрезанный в трех местах телефонный провод и даже поднял, собрал и намертво приколотил обрушившееся крыльцо летней кухни. Но через каждые десять-пятнадцать минут внезапно, совершенно неожиданно для себя обнаруживал, что снова стоит возле жены. В один миг Ольга стала для него центром всей вселенной.
Когда они легли и Ольга уснула, отец Василий еще долго, часа три или четыре, тихо лежал рядом, не рискуя даже пошевелиться, чтобы нечаянно не разбудить жену. Он вдруг осознал, как отчаянно боится за нее, боится так сильно, как никогда не боялся!
Только теперь он понял капитана Смирнова из своей прошлой жизни. Капитан служил в одном полку с ним еще там, в Афгане, и о его бурном романе с… собственной женой, молоденькой шифровальщицей, знали все. Молодые парни, конечно же, завидовали капитану, их собственные девчонки остались дома, за тысячи километров от желтых, изрезанных ветром сопок. Но было и то, чего они понять не могли. Еще недавно крепкий командир, вовсе не за красивые глаза получивший кличку Железный Кэп, словно сломался изнутри. И это было странно, диковинно, непонятно.
Поначалу он каждую свободную минуту, рискуя нарваться на Самого, торчал в штабе. Затем начал манкировать обязанностями и выкраивать для своей любимой даже не слишком свободные часы. А вот это было уже непростительно. Само собой, в конце концов офицер начал попадать впросак. Если бы капитана, а вслед за ним и его забеременевшую молодую жену не перевели домой, в Союз, все могло кончиться очень и очень плохо. Мужик совсем перестал отдавать себе отчет в том, что творит.
И только теперь, спустя годы, отец Василий вдруг осознал, что именно происходило с Железным Кэпом. Потому что то же самое теперь происходило и с ним. Отец Василий, как никто другой, понимал, сколь хрупко это дарованное Господом телесное вместилище и как легко потерять этот дар. Нет, он не строил иллюзий и прекрасно понимал, сколь обманчива эта телесная жизнь, заставляющая человека забывать о Жизни Истинной, но он честно признавал, что еще недостаточно крепок духом, чтобы уметь вовсе не считаться с жизнью телесной.
Все лучше и лучше понимал он, сколь много мужества нужно иметь, чтобы исповедовать Истину. Маленькое, даже еще не ставшее человеком существо жило внутри его Олюшки. И это очередное чудо Господне, сотворившего из ничего что-то, способное расти и развиваться, а потом и любить, и страдать, совершенно изменило его отношение к жизни. Отец Василий был переполнен самыми противоречивыми чувствами, порой благостными, а порой странными, пугающими его самого.
* * *
Он проснулся, как всегда, в пять утра. Поднялся как можно тише, чтобы не потревожить ненароком ее… Но чутко спавшая рядом Ольга все равно поднялась вместе с ним, чтобы накормить, а затем и проводить мужа на службу.
Отец Василий ел, а сам нет-нет да и посматривал в ее сторону, пытаясь постепенно привыкнуть к мысли, что их скоро станет трое. Пока не получалось.
– Как там Алешка? – озаботилась внезапно Ольга.
Отец Василий хмыкнул. Все прошедшие сутки диакону Алексию приходилось отдуваться в храме одному. Младенцев-то ладно, все равно крестить принесут, но службы! Хорошо еще, что венчания по графику не было.
– Управился, думаю, – покачал головой священник. – Хотя я, конечно, согрешил…
– Что вы, батюшка! – не согласилась Ольга. – Какой ваш грех? Я слышала, в Покровске священник три дня в храме не появлялся, и ничего!
– Скажешь тоже! – фыркнул отец Василий. – Что же мне теперь, на него равняться?
– Что вы, батюшка! Я совсем не то хотела сказать!
– Знаю, – вздохнул отец Василий и прижал теплое Ольгино тело к себе. Ему было как никогда хорошо…
– Вы, батюшка, сварщиков когда пригласите? – нарушила наступившую романтическую тишину супруга, и отец Василий рассмеялся ее неуничтожимому женскому практицизму.
– Не волнуйся, Олюшка, сегодня же и приглашу.
* * *
Идя в храм на службу, отец Василий так же, как делал это каждый день, прошел вдоль трассы мимо поста ГИБДД, мимо стоянки грузовиков, мимо закусочной Анзора и конкурирующего с ним кафе Ивана Петровича.
Люди здоровались с ним, словно ничего и не произошло, и отец Василий облегченно улыбался. Даст Бог, и прихожане никогда не узнают о неуместных для такого сана приключениях поселкового священника и у них не будет лишнего повода усомниться в правильности идущих через него слов Спасителя.